Текст книги "Купи или умри. Добро пожаловать в безжалостный новый мир"

Глава 22 | Метро

Джонни сидел на своём обычном месте за столом, покуривал неизменную сигарету и благожелательно рассматривал тревожно мигавшие на потолке красные лампочки. Подвал то погружался во тьму, то превращался в привычное металлическое чистилище.

Джонни весело помахал вошедшему Зету.

– Нравится?

– Нет. А что это?

– Сигнализация, – невозмутимо сообщил Джонни.

– И о чем она сигнализирует?

– О твоём опоздании. Вот, смотри.

Джонни ткнул пальцем в висевшую на стене схему, напоминавшую огромную разноцветную сороконожку.

– Метро, – важно объявил Джонни. – Точнее, – он бросил взгляд куда-то поверх плеча Зета, – государственное унитарное предприятие города Москвы «Московский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени метрополитен имени В. И. Ленина». В лучшие его времена, понятно. То есть когда он ещё работал. Не Ленин – метрополитен. Про Ленина понятия не имею, что это за перец, не перебивай больше.

– Ну а потом пошла вся эта петрушка с прогрессом, и даже велосипеды стали ездить быстрее метро, и вся эта огроменная хрень стала вдруг никому не нужна, и её потихоньку забросили к чертям собачьим, но, поскольку денег было всё-таки жалко, приспособили под канализацию. Так что если у кого есть что жидкое – всё идёт сюда. Канализация, сточные воды, отходы производства – всё.

– А как?.. – неуверенно начал Зет.

– Запросто, – тут же ответил Джонни. – Смотри на схему. Всё стекает само сверху вниз. Про силу тяжести слыхал? Есть такая, даже если ты о ней и не слышал. В общем, у каждой тяжести есть сила. И вот каждая эта тяжесть со всей этой силой стремится к земле. Там даже формула на этот случай есть, если что. Но по схеме и без формулы видно. Вот отсюда, где «Речной вокзал», «Планерная» и прочее, течёт и сюда по кольцу стекает. Внизу, вот здесь, – Джонни ткнул пальцем в кружок, возле которого было написано «Добрынинская», – все потоки объединяются. Тут мы и сидим. Дальше и ниже – за нами – сброс и переработка. Все ясно?

Зет перевёл взгляд со схемы на Джонни. Тот был абсолютно серьёзен.

– А почему оно течёт в эту сторону? – спросил он.

– Да говорят же тебе: сила тяжести!

– А если перевернуть картинку? – уточнил Зет. – Все потечёт обратно?

Джонни на секунду задумался.

– Почему?

– Так сила тяжести! – объяснил Зет.

– А какая тут связь с картинкой?

Зет пожал плечами.

– Казалось бы…

– Между нами говоря, – признался Джонни, – я этой силе тяжести тоже не особенно доверяю.

Он задумался, потом встрепенулся.

– Но ведь работает же! Ну, или, может, насосы какие поставили. Или наклон прорыли. Мало ли. течёт и течёт.

– Хорошо, – согласился Зет. – течёт.

– И хорошо течёт, – кивнул Джонни. – Но раза два в неделю то тут, то там засоряется. Тогда загорается эта штука, и в дело вступаем мы. Очистка. Ясно?

Зет кивнул.

– Ну и погнали. Вот, надень.

***

Следом за Джонни Зет облачился в ярко-оранжевый комбинезон, отличавшийся от скафандра только отсутствием шлема, и надел респиратор.

– А мне? – спросил Зет, глядя, как Джонни цепляет на пояс очиститель.

– Не положено. Ты ещё на испытательном сроке.

Джонни раскупорил дверь и бодро исчез за ней. Зет пожал плечами и сделал шаг следом. Дверь со скрежетом закрылась, и они оказались в полной темноте.

– Стой спокойно! – скомандовал Джонни. – Тут у нас обрывчик.

Что-то щёлкнуло, и темноту прорезал конус яркого света.

– У тебя на каске такой же, – сообщил Джонни. – Щёлкни по козырьку ногтем, он и включится. Только в глаза не свети.

Зет щёлкнул по козырьку, и с третьего раза высек точно такой же конус. Медленно повернув голову, он ахнул. Они с Джонни стояли на маленьком причале, или, лучше сказать, уступе, сделанном в стене огромного тоннеля, который уходил в обе стороны, теряясь в темноте. Было очень тихо, только откуда-то справа доносился шум падающей воды.

Зет посветил себе под ноги.

Почти вровень с причалом неспешно тёк мутный зеленоватый поток.

– Это все канализация? – ужаснулся Зет.

– Не, – отозвался Джонни. – Настоящей канализации здесь не больше пяти процентов. Остальное идёт с местных заводов. Забористая смесь, надо тебе сказать. Купаться точно не советую. Ну, давай, усаживайся. Добро пожаловать на борт, – ухмыльнулся он и сделал шаг в пустоту.

Зет автоматически поймал его в конус света, высветив заодно и небольшой двухместный катер, покачивающийся у причала.

Он осторожно залез в него и устроился рядом с Джонни.

– Можешь выключить каску, – бросил тот, щёлкая какими-то переключателями. – Теперь без надобности.

Вспыхнувший на носу катера прожектор осветил тоннель, тянувшийся вдаль насколько хватало взгляда. Джонни сидел, скрестив руки на руле и задумчиво смотрел вдаль.

– Кого ждём? – осведомился Зет через минуту.

Джонни ответил не сразу.

– Люблю это место, – наконец проговорил он. – Нигде больше такого нет.

Он повернулся к Зету.

– Ты сколько уже здесь живёшь?

– Неделю.

– Неделю, – повторил Джонни. – И как тебе здесь?

Зет пожал плечами.

– Нормально.

– Ясно. Слушай, я тут хотел поговорить с тобой кое о чем. Вот эти твои таблетки, которые ты всюду с собой таскаешь и постоянно украдкой жрёшь… Они ведь от головы, да? Часто болит?

Зет помолчал.

– Проще посчитать, когда она не болит, – неохотно ответил он. – У Несс то же самое, даже хуже. Защита не работает, а ходить все время с берушами невозможно. Акклиматизация, как я понимаю. Надо надеяться, рано или поздно пройдёт.

Джонни тяжело вздохнул.

– Вряд ли. У местных четыре перепонки в ушах, совершенно другое зрение, природные носовые фильтры и черт знает что ещё. И все чтобы спокойно здесь жить. А у тебя только твои беруши. Они не помогут.

– Поживем – увидим.

Джонни помолчал, раздражённо барабаня пальцами по рулю.

– Неделю, – сказал наконец он. – Ты живёшь здесь уже неделю. А тебе ни разу не приходило в голову, что ты, возможно, не единственный кто приехал сюда из Города, не первый и уж точно не последний?

– Не задумывался.

– Так вот поверь мне на слово, ты далеко не первый. Горожане приезжают сюда пачками. По десять, а то и по двадцать человек в день. А много ты их видишь на улице? То-то. И как ты думаешь, где же они тогда?

Зет молчал.

– А я скажу тебе где. Это просто. Есть всего три места, где горожане чувствуют себя здесь хорошо. Это кладбище, психушка святого Джека и здесь.

Зет невольно оглянулся.

– Где это здесь?

– Ну, ты правильно посмотрел. Слышишь этот шум падающей воды? Это коллектор. Огромная бездонная воронка, куда валится все дерьмо Загорода. Ну, это мы с тобой так считаем. Здесь полно чудиков, для которых это ворота в другой мир. Понятное дело, в лучший. А как иначе? Погоди минутку, сейчас вспомню. Как же там? А, точно! Там огромная раскалённая черепаха измеряет небосвод кривым циркулем своих медлительных лап, небо – безупречно натянутая на воздух нежная синяя кожа – вечно чисто и не знает навязчивой тоски облаков, ветер любит ласкать женские плечи, а ночь похожа на стаю мохнатых фиолетовых сов с подслеповатыми глазами звёзд. Там правит великий и справедливый Воздушный Джек, защитник и покровитель всех невинноубиенных и беженцев. Бла-бла-бла и так далее и тому подобное в тому же духе. А по мне, так там обычный старый добрый атомный расщепитель.

– Погоди. Ты хочешь сказать… они… туда…

– Ну, да. Иногда прямо партиями. А чего такого? Им – исполнение желаний, мне – денежка. Все довольны.

– И ты их пускаешь?

– А кто ж ещё? Двести кредитов с головы и, как говорится, в добрый путь! А что? По-моему, недорого.

– Не понимаю. Я здесь уже неделю и что-то не видел, чтобы ты…

– Каждый дурак знает, что такие дела делаются ночью. Лучше всего в полночь. Приходи – увидишь. Зрелище поучительное. Только, учти, тебе с этого ничего не обломится. Это мой бизнес.

– Да на здоровье. Так ты говоришь, все горожане заканчивают плохо?

– Угу. Все до единого. По крайней мере, я пока не видал исключений. Месяц, от силы два – и все они отправляются в одно их трёх мест, что я перечислил. Так что, если твоя подружка тебе дорога, нужна или что там ещё, то чем скорее ты её отсюда вытащишь, тем лучше. То же самое относится и к тебе. Надо будет что-нибудь придумать. Очень уж мне не хочется отвозить тебя к этому Джеку. Хотя, если что, будь уверен, денег я с тебя не возьму.

– Спасибо, конечно. Значит, вот куда исчез твой предыдущий напарник?

– Это который?

– Не помню имени. Ты написал, что его сожрали крысы.

– А, этот. Ну нет, Ваня был местным. Иногда крысы это просто крысы. И да, они действительно его сожрали. Правда, до этого он нажрался как свинья и утонул, но ведь это уже детали, верно?

– Ясно. Спасибо за информацию. Есть о чем подумать. Так что, мы едем?

– Да не за что, друг. И я бы на твоём месте поторопился.

Джонни завёл мотор и катер рванул вперёд.

***

Какое-то время Зет молча разглядывал скользившие мимо стены, покрытые толстыми замшелыми проводами. Потом перегнулся через борт и попытался рассмотреть что-нибудь в воде. Там было темно, и он включил прожектор на каске. Луч света прошил воду до самого дна, где тускло поблескивали полоски рельсов. Какие-то серебристые тени испуганно метнулись прочь.

– Тут что, рыба есть? – удивленно спросил Зет.

– Рыба? – переспросил Джонни. – Ну, можно сказать, что и рыба.

– В смысле? – не понял Зет.

– Ну, у них есть ручки и ножки. Небольшие такие, но есть. На женские похожи. Или на детские. Вот и разбери, рыба это ещё или уже нет. И говорить они немного умеют.

– Что умеют? – переспросил Зет.

Джонни помолчал и с некоторым раздражением повторил:

– Говорить. Ну как говорить… Знают десяток матерных слов и употребляют их вполне к месту. Правда, сейчас жизнь такая, что когда ни скажешь – все к месту.

Он задумался.

– И ты зря руку в воду суёшь. Злющие они – не дай бог. Арматуру железную перекусывают.

Зет поспешно выдернул руку из воды.

– Их для рыбных боев ловят. То ещё зрелище, доложу я тебе. Никогда туда не ходи.

Зет выпрямился, выключил фонарь на каске и снова принялся озирать стены тоннеля.

– И что же, тут совсем никого нет? – спросил он.

– Ага, – усмехнулся Джонни. – Совсем никого. Только покойники, бандиты, рыбаки, диггеры, геймеры, туристы, любопытствующие и прочий сброд. Говорят, заговорщики тоже где-то здесь прячутся. Но вот это вряд ли: ни разу тут ничего похожего не видел.

– Заговорщики? – недоверчиво переспросил Зет.

– Ну да, которые против президента.

– Да ладно, – не поверил Зет. – Их же лет двести как вывели.

– Вывели, – согласился Джонни. – Видать, новые наплодились.

– Да не может быть, – поморщился Зет. – И что же они хотят?

– Как чего? Чтобы стало лучше, ясное дело.

– Это как, например?

– А я точем знаю? – огрызнулся Джонни. – Я, что ли, заговорщик?

– Ясно. Что тут ещё водится?

– Охотники.

– На кого?

– В основном друг на друга. Скучно здесь, – пояснил Джонни.

– Понимаю, – кивнул Зет и умолк.

Скользящие мимо стены и нависающий свод не располагали к беседам. Луч прожектора освещал путь метров на десять вперёд, сзади же и по бокам все тонуло во тьме. Несколько раз Зету казалось, что он различает тёмные силуэты, устроившиеся в нишах тоннеля, или ловил на себе чей-то взгляд, но катер шёл слишком быстро, чтобы можно было рассмотреть подробнее.

Наконец катер начал сбавлять ход. Джонни сверился с картой.

– Кажись, где-то здесь, – проворчал он себе под нос. – Давай-ка приглушим свет.

щёлкнул выключатель, все погрузилось во тьму, и сколько Зет ни напрягал зрение, он не мог разглядеть даже борт, за который держался. Через минуту он уже не был уверен, движется он вперёд или падает. Через две – окончательно потерялся в пространстве и времени, превратившись в чёрную маленькую пылинку, падающую в глухую и слепую бездну. Он поспешно протянул руку вперёд, пытаясь нащупать Джонни, но рука рассекла пустоту. Навалилась паника.

– Джонни! – шёпотом позвал он и вздрогнул от собственного голоса.

– Тихо! – послышалось в ответ, но Зету стало легче. Поглотившая его тьма, казалось, почувствовала это и отступила. Он вдруг понял, что видит скользящие мимо стены. Потом где-то далеко впереди забрезжил свет. Он становился все ярче, пока наконец катер не выскочил на освещённую площадь. Джонни заглушил мотор, и катер беззвучно заскользил по мёртвой воде.

Площадь, лежащая между двумя тоннелями, была сплошь заставлена колоннами и столами. Где не было колонн, стояли столы. Где не было столов, высились колонны. Колонны были покрыты мрамором. Каждый стол был покрыт скатертью, а поверх неё – грязной посудой, рюмками и пустыми бутылками. На каждом стоял канделябр с шестью свечами. Почти все свечи ещё горели, озаряя тоннель слабым неверным светом.

– Что это? – шёпотом спросил Зет у Джонни.

– Да свадьба же, – с досадой отозвался тот. – Мода такая пошла. И хоть бы раз кто пришёл договориться по-человечески. Ну что за люди!

Он в сердцах плюнул за борт.

– Жлобы и халявщики! Терпеть не могу! Хуже этого только похороны.

– Похороны? – переспросил Зет.

– Ну да. Удобно же. Спустил гроб на воду – тот сам до коллектора и доберётся. Романтика! Кроме того, бесплатно, удобно и гигиенично. Если, конечно, этот чертов гроб не зацепится за что-нибудь по дороге и не начнёт собирать мусор. Тогда все, пиши пропало. Засор. Прыгай тогда, старина Джонни, в катер – и вперёд, разгребать завалы. Эх!

Джонни сокрушенно покачал головой.

– Однако ж славно они тут погуляли!

– А? – не понял Зет.

– Засор, говорю, знатный. Смотри, как обмелело. Мы уже по самому дну скрёбем. Того и гляди сядем.

Они осторожно проплыли ещё несколько метров и наконец обнаружили причину засора. Несколько столов, сброшенных с платформы, громоздились в тоннеле, образуя настоящую баррикаду.

– Хорошо погуляли! – одобрительно кивнул Джонни.

– И что будем делать? – поинтересовался Зет.

Джонни молча достал из кобуры очиститель и принялся сосредоточенно крутить настройки.

– Пять, десять, пятнадцать, – бормотал он себе под нос.

– Четыре, – посоветовал Зет.

– А?

– Четыре, говорю, – повторил Зет. – Иначе обвалишь перекрытия. Я эту штуку хорошо знаю.

– Зато ты не знаешь местных перекрытий, – возразил Джонни, поднимая очиститель. – И местную публику.

Зет едва успел схватить его за рукав.

– Там! – показал он пальцем.

За одним из столов, растопырив локти и уютно устроив на них голову, покачивался на плавающем в воде стуле всеми забытый гость.

– Жмурик, – отмахнулся Джонни, снова прицеливаясь.

– Подожди, – коротко сказал Зет. – С меня и одного хватит.

Он пошарил в карманах и, найдя монетку, размахнулся и бросил ею в покачивавшуюся на стуле спину.

Спина вздрогнула, гость, не оборачиваясь, соскользнул со стула и с громким всплеском ушёл под воду.

– Готов поклясться, что у него был хвост, – ошарашенно проговорил Зет.

– Очень может быть, – равнодушно ответил Джонни. – Я ж говорю, публика тут ещё та.

Он снова поднял очиститель и нажал курок. На секунду все исчезло в ослепительно-голубой вспышке.

Катер поднялся на волне, снова опустился, и все стихло. Джонни включил прожектор. Платформа была чиста и пуста.

– Ну все! Шабаш! Хорош на сегодня. – Джонни зевнул. – На футбол пойдёшь? Красные играют с оранжевыми. Билет не проблема.

– Спасибо, – отозвался Зет. – Я домой. Мне ещё с собакой гулять… Да и футбол я как-то…

– Как знаешь, – согласился Джонни.

Глава 23 | Голод

– Дети, у нас есть пять с половиной минут до выхода, – объявил Уайт. – Сегодня вы уложились в срок и награждаетесь новой историей из жизни Воздушного Джека. Мне нужна тишина.

Мик тяжело вздохнул, но никто не обратил на него внимания.

– После того как гномы вытащили Джека из могилы, – начал Уайт, – и высказали ему все что думали по поводу выдуманного сокровища, Джек отправился прямиком в дом Дока, чтобы, как и обещал, свернуть его каменную шею.

В доме горели все люстры, негромко играла классическая музыка, а по комнатам витал приятный запах хорошего виски и дорогих сигар. Стены были украшены картинами, а полы плотно заставлены древними статуями, утопающими в дорогих толстых коврах. Статуи молча и подозрительно разглядывали со своих постаментов непрошенного гостя. Их прекрасные лица смотрели на него холодно и враждебно. Сначала Джек было решил, что все они – жертвы Дока, обращённые его злой волей в камень, но, присмотревшись, понял, что их лица были уж слишком хороши для Города. По крайней, мере, он там таких не встречал.

Будто заворожённый, он медленно ходил вокруг статуй, вглядываясь в их лица. В них было что-то, чему он не мог подобрать название. Покой? Совершенство? Мудрость? Вечность? Он не был уверен. Он не очень хорошо разбирался в таких вещах. Да он и в музее-то никогда не был: все дела, дела… Сражаться, спасать, побеждать – все это отнимало уйму времени.

– Попробую выделять на искусство хоть по несколько минут в день, – решил он для себя. – Какой-то я уж очень необразованный.

Коллекция картин Дока его совершенно не впечатлила Фотографии, на вкус Джека, были точнее. Из всех картин только одна показалась ему более-менее достойной того, например, чтобы повесить её у себя в комнате. Как назло, нарисована она была из рук вон плохо и небрежно до крайности: художник, верно, торопился и махал кистью как придётся, лишь бы отделаться. В результате у него получилось несколько грубых мазков синего, красного, чёрного и коричневого цвета, которые кое-как сливались в фигуры мужчины и женщины, а те сливались друг с другом. Похоже, они давно не виделись. Мужчина был плотный и широченный, а женщина совсем хрупкая и тоненькая. Их было двое, но выходило, будто они одно.

Джек наклонил голову. У него тоже была девушка. У них были отношения. Все как положено: желали друг другу доброго утра в соцсетях, делились забавными видео и даже один раз ходили в кино. Но вот так, чтобы одно вместо двоих… такого не было. И, ох, как же ему этого не хватало, неожиданно понял он. Всегда один… Совсем как… Ну да. Почему нет? Совсем как воздух. Всем нужен воздух, но вот много ли тех, кому до этого воздуха действительно есть дело? Джек тряхнул головой, чтобы выбросить из неё эти мысли. Сейчас было не до них: сначала следовало найти Дока.

Он тщательно обыскал все этажи, но Дока нигде не было. Окончательно выбившись из сил, Джек спустился в гостиную и рухнул было в первое попавшееся кресло, но тут же вскочил. Напротив него, через журнальный столик, в точно таком же кресле сидел никто иной как Док собственной персоной. Как Джек умудрился не заметить его сразу оставалось загадкой.

Вот только выглядел Док странновато: он был слишком бледным, слишком уставшим и слишком… Джек с трудом подобрал слово. Да, именно: слишком похожим на камень! Джек осторожно потрогал Дока за руку. Она была твёрдая и холодная, как мрамор. Джек поспешно ощупал Дока с головы до ног. Результат был тот же: мрамор, мрамор и снова мрамор. Это было совершенно неправильно. Это Док точем зря обращал встречных и поперечных в камень, оставаясь при этом румяным, бодрым и жизнерадостным, и уж никак не наоборот. Да и не было больше в Городе злодеев с такими способностями. Джек снова рухнул в кресло и просидел там до самого утра, выжидающе глядя на Дока в надежде, что тот очнётся.

Когда же первые лучи солнца коснулись щеки Дока, стало видно, что он действительно превратился в цельный кусок мрамора, и даже не розового, а какого-то невероятного мертвенно-белого цвета.

«Похоже, Док реально дал дуба», – удивленно проговорил Джек.

«А до тебя быстро доходит», – ответил ему холодный насмешливый голос.

Джек поспешно обернулся.

«Кто здесь?»

«Успеем ещё познакомиться, – пообещал голос. – Ты бы лучше присел».

«Твоя работа?» – угрожающе спросил Джек, направляя обвиняющий перст в сторону Дока.

«Моя, – равнодушно согласился голос. – А что ещё мне было с ним делать? Пользы от него оказалось как от козла молока. Полная бездарность. Хотя, надо отдать должное, статуя из него получилась вполне сносная. Даже странно».

«Кто ты?» – спросил Джек.

«Бывший хозяин Дока. Точнее, хозяин бывшего Дока. Теперь – твой хозяин».

«У меня нет хозяев!» – просто и гордо ответил Джек.

«Это пока. Скоро будет».

«Никогда!»

«подождём, – уступил голос. – Зелье Дока только начало действовать. Остаётся надеяться, что метаболизм у тебя работает получше мозгов. В любом случае, до скорого».

«Эй!» – крикнул Джек в темноту, но никто ему не ответил.

Только Каменный Доктор безмятежно смотрел сквозь него куда-то вдаль. Джек от души выругался.

«Что за город такой? – с горечью подумал он. – Куда ни плюнь, обязательно попадёшь в какого-нибудь фрика. Этот, однако, говорил что-то о зельях. А с зельями шутки плохи».

Джек подумал с минуту и, сняв левый ботинок, внимательно осмотрел ступню, которая слегка беспокоила его после того злополучного падения в печатный станок. Сколько он с тех пор ни мылся, ему так и не удалось полностью оттереть странное пятно на левой лодыжке. Он не был уверен, но, похоже, оно даже увеличилось со времени падения. Теперь же, присмотревшись наконец к этому пятну повнимательней, Джек с омерзением обнаружил, что это отрывок какой-то газетной заметки: чёрные печатные буквы намертво въелись в его кожу.

Он попробовал прочитать отрывок, но это ему быстро наскучило и, пожав плечами, он надел ботинок обратно. всё-таки он был ужасно легкомысленным, этот Джек.

***

Очень скоро он пожалел об этом. Вернувшись домой и безмятежно проспав весь день, он проснулся вечером и сразу понял, что… Нет, на самом деле, он ничего не понял. Просто почувствовал, что чего-то ему не хватает. Такое неприятное сосущее чувство где-то под сердцем. Он расстегнул рубашку и тщательно осмотрел грудь и живот. Там все было в порядке, то есть, там ничего не было. И, тем не менее, странное чувство не проходило. Как будто что-то поселилось у него внутри и хотело… Ну да! Разумеется! Он просто хотел есть!

Такое случалось и прежде, когда он по рассеянности забывал поесть несколько дней кряду. Джек похлопал себя по животу и направился в свою эвкалиптовую рощу, где долго бродил под деревьями, вдыхая сытный густой аромат. Как ни странно, это не помогло. Он все ещё был голоден, и даже, пожалуй, ещё сильнее, чем раньше.

Джек привык ко всему. Он не стал удивляться и гадать о том, что же с ним происходит. Он был довольно простым, если не простоватым парнем. Он привык действовать, а не думать. Поэтому он просто вернулся в город и огляделся в поисках подходящей закусочной.

Разумеется (девиз сети «Шагу не ступить, чтобы не наступить» не обманывал), чуть ли не в трёх метрах обнаружилось вездесущее заведение братьев Мака и Дональда.

«Мне бы поесть», – заказал Джек, подходя к стойке.

«Один поесть! – бросил кассир в сторону кухни и снова повернулся к Джеку. – Подходите к столику номер три. Ваш заказ будет готов через минуту».

Несмотря на поздний час, в заведении было тесновато. У столика номер три тосковала над давно опустевшим подносом какая-то угрюмая пожилая пара, которая крайне неохотно подвинулась, освобождая место для Джека.

Через минуту принесли заказ. Люксбургер и кофе. Джек брезгливо осмотрел поданное, откусил и осторожно проглотил. Откушенный кусок проскочил горло, провалился сначала в пальто, затем в брючину и уже оттуда – на пол, разметав по мраморному полу брызги кетчупа и вялые листья салата.

«Простите», – пробормотал Джек и, прячась от взглядов, поспешно уткнулся в кружку. Часть кофе просто вылилась на стол. Кое-что все же попало внутрь и секундой позже потекло из намокшей брючины мутным дымящимся ручейком.

«Твою мать!» – послышалось справа.

«Фу-у-у-у», – выдохнули слева, поспешно отодвигаясь.

«Прошу прощения», – повторил Джек, поспешно вытирая столик рукавом пальто.

«Прошу прощения», – повторил он, вставая и двигаясь к выходу.

Оказавшись на улице и отойдя от кафе подальше, он от души выругался. Мокрая брючина противно липла к ноге. Рукав пальто был безнадёжно испорчен. И… и ему по-прежнему хотелось есть. Нет, не по-прежнему. Гораздо сильнее.

Джек дошёл до сквера, нашёл пустую скамейку и, смахнув в сторону брошенные кем-то газеты, уселся, мрачно разглядывая прохожих. Через минуту он сделал удивительное открытие. Они все что-то жрали! Мороженое, пирожки, чипсы, попкорн, гамбургеры и черт знает что ещё, обильно заливая все это кофе и колой. Даже если кто-то шёл с пустыми руками, он обязательно что-то жевал или дожёвывал. Те, что сидели на скамейках, лузгали семечки. Джек опустил глаза и обнаружил, что семечки есть и у него: кто-то оставил целую горсть на газете. Джек поморщился и перевёл взгляд на небо. Там рекламировали пиццу Папы Карло. Облака медленно сдвигались в аппетитнейший диск и постепенно таяли, имитируя поедание. Джек готов был поклясться, что слышит чавканье. Он покачал головой и закрыл глаза. Стало лучше, но сосущая пустота в груди начала разрастаться в темноте пуще прежнего. Чтобы отвлечься, Джек занялся воспоминаниями. Он все ещё верил, что когда-нибудь они сами превратятся в чудесные мемуары.

Есть проверенный способ убедить себя, что все не так уж и плохо, – это вспомнить о тех, кому ещё хуже. Или тех, кому и вовсе не удалось дожить до этого момента. Например, Человек-кальвадос… Какой был парень! Настоящий мачо. Таких уже нет. Но спился. Этот враг оказался ему не по силам.

Джек вздохнул, и, машинально нашарив рядом с собой на скамейке семечку, закинул её в рот.

Или Человек-сигара… Ведь сгорел буквально в несколько дней. Где теперь найдёшь такого друга?

…и ещё одну…

А мисс Супер-Вселенная? Джек покачал головой. Эту сгубила пластика. Когда Джек навещал её в последний раз, она уже не могла вылезти из кровати, если кто-то не помогал ей с грудью.

…и ещё…

«Да ведь вкусно!» – подумал Джек и, опомнившись, посмотрел на свою руку, ухватившую очередную семечку. Верная, маленькая, она тянула за собой цепочку таких же, вытягивая их с газетного листа, точно нитку из вязаной кофточки. Буквы. Джек поедал буквы!

Он даже не удивился. Ну, буквы так буквы! Жизнь и вообще странная штука, а уж у Воздушного Джека особенно. Теперь он питался буквами – и что? Почему бы и нет? Он провел по газете ладонью, зачерпывая в пригоршню шрифт. Там, где прошлась рука, оставалась чистая и пустая желтоватая страница.

Джек потряс буквы в горсти, с интересом их разглядывая. Осторожно понюхал, лизнул и…

– А теперь нам пора выходить, – объявил Уайт. – Продолжим завтра.

Никто не спорил. Даже Мик успел понять, что это попросту бесполезно.