Текст книги "Черный город"

36

Забыв о том, что нам очень хочется есть и что мы ужасно устали – да и вообще обо всех подобных мелочах, – мы осторожно спустились по все тому же каменистому и отвесному участку склона, используя все те же лианы, по которым мы чуть раньше сумели вскарабкаться наверх, к пещере. Затем мы спустились с холма, с трудом удерживаясь на ногах на скользком грунте. Оказавшись на ровной земле, мы пошли легким шагом в направлении полосы, которую мы увидели, стоя у входа в пещеру. Шли мы вслед друг за другом, придерживаясь направления, которое я отметил по компасу Джека Фосетта, поскольку мы знали, что, когда находишься в сельве, очень легко потерять ориентацию на местности. К тому же все понимали, что если нет старого и надежного компаса, позволяющего идти в каком-то одном направлении (личный опыт подсказывал мне, что современные GPS-навигаторы в густых джунглях дают сбой), то вполне можно начать ходить кругами или же в конечном счете умудриться пойти в противоположную сторону и совершенно дезориентироваться.

По коре стволов самых толстых деревьев стекали маленькие, как из наполовину закрытых кранов, ручейки воды. Когда же резкий порыв ветра сотрясал кроны деревьев (эти кроны находились над нами на высоте нескольких десятков метров), с них на землю обрушивался настоящий водопад.

– Ну наконец-то можно принять нормальный душ, – пошутил я, глядя вверх и разводя руками. – Мне очень хочется, чтобы с меня смыло всю эту грязь.

– Если хочешь узнать мое мнение, – раздался за моей спиной голос Касси, – то уж лучше я буду ходить вымазанная в грязи, чем меня будут кусать москиты.

Оглянувшись, чтобы ей что-нибудь ответить, я увидел, что она, взяв у Иака найденный им изрезанный желтый непромокаемый плащ, набросила его себе на плечи, а капюшон надела на голову. Ей бы еще дать корзинку с пирожками для бабушки и перекрасить капюшон в красный цвет – и она превратилась бы в Красную Шапочку.

– Если бы свирепый волк из сказки про Красную Шапочку был дальтоником, он бы тебя слопал.

Мексиканка в ответ криво улыбнулась.

– Ему удалось слопать Красную Шапочку только потому, что она была глуповатая.

– И близорукая, – добавил я. – Как можно было спутать волка со своей бабушкой?

– А ее мать была безответственной. Это ж надо – отправить свою дочь через лес с дурацкой корзинкой в руках!

– Хватит, перестаньте болтать ерунду, а лучше повнимательнее смотрите по сторонам, – раздался голос профессора, который шел позади Касси. – Возможно, то, что мы ищем, находится где-то здесь, и мне не хотелось бы, чтобы мы прошли мимо.

Словно бы в подтверждение его слов, Иак, идущий во главе вереницы, остановился в нескольких шагах от меня и, наклонившись, стал ковыряться в земле. Сначала он разгреб палкой листья, отбросив их в сторону, а затем принялся убирать рукой тонкий слой перегноя. Когда мы подошли к нему, он уже освободил от земли небольшой участок какой-то каменистой поверхности.

Тут же возгоревшись надеждой, что нам, возможно, удастся обнаружить сейчас какие-нибудь древние развалины, мы без лишних слов опустились на колени и тоже начали отгребать землю ладонями. К нашему разочарованию, единственное, чего нам удалось добиться, так это откопать лежащие рядом друг с другом самые обыкновенные камни разных размеров. А еще мы опять по уши вымазались в грязи.

– Ничего интересного, – вздохнув, констатировал профессор, который, упершись ладонями в колени, продолжал рассматривать освобожденный от листьев и земли участок. – Придется поискать где-нибудь подальше.

– Вот мне только непонятно, – сказала Касси, уныло глядя на нависающие над нашими головами ветви с густой листвой, – каким образом нам удастся узнать, что мы уже подошли к той полосе, которую видели с площадки перед пещерой? Оттуда она просматривалась очень хорошо, а здесь такие заросли и так темно, что невозможно ничего толком рассмотреть.

Я же продолжал вглядываться в землю, и… и тут мне пришла в голову одна догадка. Я снова начал тщательно разгребать землю – разгребать ее уже не только ладонями, но и предплечьями, аж по самый локоть. Что-то мне подсказывало, что там, под этой землей, скрывается нечто такое, до чего мы пока еще не добрались.

– Если ты решил навести порядок по всей сельве, – сказала Кассандра, снисходительно глядя на меня, – то имей в виду, что времени на это у тебя уйдет очень много.

– Ты похож на пекари[37]37
  Пекари – животное из семейства свиней.


[Закрыть], который искать еда, – не удержался от шутки и туземец.

Я не удостоил их ответом, ибо чем больше я находил под слоем земли камней, тем более правдоподобной казалась мне моя догадка.

– Вы так и будете на меня смотреть или все-таки соизволите мне помочь? – спросил я, поднимая на своих спутников глаза.

– Помочь тебе в чем? – удивился профессор. – Мы ведь даже понятия не имеем, что ты сейчас делаешь.

– Я, черт возьми, пытаюсь разгребать вот эту землю!

– Это мы заметили, – кивнув, с иронией произнес профессор. – Неясно только, зачем ты это делаешь.

– Помогите мне, и сами все увидите.

Мои товарищи обменялись недоумевающими взглядами, а затем профессор, пожав плечами, принялся мне помогать. Его примеру, хотя и без особого энтузиазма, последовали Касси и Иак. Совместными усилиями мы через некоторое время расчистили участок площадью почти сто квадратных метров, после чего я сказал им, что этого достаточно, и, отойдя на несколько шагов назад, посмотрел на результат нашей работы.

– Ну как вам это? – с восторгом спросил я. – Впечатляет, правда?

Кассандра, на несколько секунд перестав счищать с себя грязь, попыталась внимательно разглядеть то, на что смотрел я.

– Впечатляет, говоришь? Я не вижу ничего впечатляющего.

– Я тоже, – поддержал ее профессор. – Это всего лишь какие-то россыпи камней. Я тоже не вижу в этом ничего впечатляющего.

– Посмотрите еще внимательнее, – настаивал я, начиная раздражаться.

Иак, прищурившись, стал всматриваться в расчищенный нами участок, глядя то прямо себе под ноги, то чуть подальше. Затем он сказал:

– Похоже, что здесь когда-то быть… каменный дорога.

Кассандра и профессор, переглянувшись, уже совсем другими глазами принялись рассматривать простирающийся перед ними участок местности, заросший небольшими деревьями.

– Черт меня побери, если он не прав… – в изумлении пробормотал профессор.

– Да, это действительно дорога! – восторженно воскликнула Касси. – Смотрите, она имеет определенное направление и довольно четко обозначенные границы. – Мексиканка опустилась на корточки, чтобы получше рассмотреть лежащие довольно близко друг к другу камни… – Черт возьми! Когда-то здесь, по-видимому, была вымощенная камнями дорога, и эти камни лежали не так, как сейчас, а вплотную друг к другу.

Она повернулась ко мне, и в ее глазах, ставших размером чуть ли не со сковородку, появился какой-то необычный блеск.

– Но… как ты об этом догадался?

– Ну, это было нетрудно, – самодовольно заявил я. – Я просто вспомнил о римских дорогах, которые мне довелось видеть в Испании и которые все еще используются в качестве туристических троп, хотя им уже две тысячи лет. Мне показалось, что здесь примерно такие же камни, какими выложены те дороги. Поэтому я предположил, что и это тоже дорога, и моя догадка, как видите, подтвердилась.

– Да уж, а я бы этого не заметил, если бы находился здесь один, – сказал профессор. Легонько толкнув меня локтем, он добавил: – А ты, похоже, не такой уж и глупый, каким кажешься.

– Да ладно, спасибо вам за комплимент… – ответил я, не зная толком, действительно это комплимент или же оскорбление.

Затем мы все трое погрузились в задумчивое молчание. Иак, в отличие от нас, вообще очень редко открывал рот, чтобы что-то сказать. Впрочем, через некоторое время Кассандра нарушила молчание.

– Если здесь имеется каменная дорога, то, значит… – начала было говорить она.

– Уже не может быть никакого сомнения в том, что мы на правильном пути, – перебив ее, высокопарно заявил я. – Никто не станет строить мощеную дорогу, которая никуда не ведет. Эта дорога, пожалуй, первое реальное подтверждение того факта, что Черный Город не является просто мифом, что записи Джека Фосетта относительно города Z в его дневнике не были вымыслом и что…

– …и что моя дочь находится где-то там, – взволнованно прошептал профессор, едва сдерживая нахлынувшие на него эмоции и бросая взгляд в сторону запада – туда, куда вела обнаруженная нами древняя дорога.

37

Удивляясь тому, какой тихой и безжизненной выглядит окружающая нас сельва, мы шли по остаткам каменной дороги, которая большей частью была полностью скрыта землей, но иногда «выглядывала» из-под нее в виде широких, по нескольку метров в ширину, участков. Камни на таких участках все еще лежали вплотную друг к другу, и между ними не смогла пробиться никакая растительность. Мы пришли к выводу, что эта древняя дорога казалась издалека темной полосой потому, что деревья здесь росли не так густо, как в других местах, да и по размерам они были поменьше, поскольку их стволам и корням приходилось «тесниться» среди множества крупных камней.

Еще одна любопытная особенность окружающего нас пространства заключалась в том, что местность по обе стороны этой прямолинейной и почти идеально ровной каменной дороги была какой-то странной: на ней кое-где виднелись холмики и пригорки различной величины, которые заросли деревьями, лианами и травой и в которых угадывались почти правильные геометрические формы.

– Тут все выглядит каким-то странным, правда? – сказала Кассандра, поглядывая на ходу то налево, то направо от себя. – Какое-то тут все…

– …неестественное, – договорил вместо нее я, тоже завороженно глазея по сторонам. – Как будто гигантский ребенок, играя, нагреб эти холмики из влажной земли.

– Да, именно так, – согласилась со мной Кассандра. – Я ничего подобного никогда раньше не видела.

– Это потому, что ты никогда не бывала раньше здесь, – сказал профессор. – Природа бывает иногда очень капризной.

Касси посмотрела на профессора со скептическим видом.

– Может, вы и правы, однако мой нюх археолога подсказывает мне, что здесь таится что-то такое, чего с первого взгляда не видно.

– Ты хочешь сказать, что эти холмики и пригорки – совсем не то, чем они нам кажутся? – спросил я.

Кассандра, покосившись на меня, кивнула.

– Я почти уверена, что если мы поковыряемся в каком-либо из них, то нас наверняка будет ждать сюрприз, – решительно заявила она. – А ну-ка…

С этими словами она подошла к ближайшему пригорку – он был чуть ниже ее роста и имел приблизительно овальную форму – и начала сдирать с него лианы и прочие вьющиеся растения.

– Дай мне мачете! – крикнула она Иаку, и тот послушно протянул ей свое мачете рукояткой вперед.

Мексиканка начала рубить самые толстые лианы, а мы втроем с любопытством смотрели на нее, даже не пытаясь ей помочь. Наконец под лезвием мачете что-то звякнуло.

– Здесь, внизу, есть что-то твердое! – воскликнула Касси, поворачиваясь к нам.

Мы с профессором подскочили, как разжатые пружины, и бросились к ней. Сгорая от любопытства, мы начали обеими руками сдирать с пригорка всю имеющуюся на нем растительность. Кассандра, однако, попросила нас отойти ненадолго в сторону, чтобы она могла поорудовать мачете, не боясь случайно кого-нибудь из нас поранить. Когда же мы несколько минут спустя снова стали помогать ей расправляться с растительностью, постепенно проступил какой-то каменный объект с неправильными, но явно симметричными очертаниями.

После того как мы содрали последнюю толстую лиану, нашему взору предстал треугольный выступ размером сантиметров в двадцать, вокруг которого вился плющ.

– Что это, черт возьми, такое? – воскликнула Касси, отступая на шаг назад.

Мы с профессором с недоумевающим видом тоже немного отошли от нашей находки.

– Мне это что-то напоминает, но никак не могу понять, что именно… – медленно произнес профессор, почесывая затылок.

Я наклонил голову, вглядываясь в этот выступ. И… и тут я понял, что это такое.

– Нос! – ошеломленно воскликнул я. – Это, черт побери, нос!

Вскоре мы вчетвером – мексиканке стал помогать еще и Иак – полностью удалили растительность и соскребли всю землю, и, к нашему удивлению, то, что мы поначалу принимали за каменную глыбу, оказалось не чем иным, как засыпанной с течением времени землей и заросшей растениями скульптурой. Скульптурой человеческой головы.

– Это похоже на одну из моаи – каменных статуй на острове Пасхи, – сказал профессор дрожащим от волнения голосом.

Кассандра отрицательно покачала головой.

– Вовсе нет, – заявила она. – Носы и надбровные дуги у всех моаи – необычайно большие. А эта голова в своих пропорциях, наоборот, близка к совершенству.

И в самом деле, хотя эта каменная голова лежала на влажной земле на боку и увязла в грунт так, что вся ее нижняя часть была скрыта землей вплоть до левого глаза, в ней, как совершенно верно подметила мексиканка, угадывались правильные и гармоничные черты: широкая челюсть, прямой нос над тонкими губами, суровый взгляд, какой-то головной убор – то ли шапка, то ли шлем обтекаемой формы.

– Насколько я могу судить, – сказал я, – у этого типа не такая внешность, какой ей вроде бы следовало быть, да?

– Что ты имеешь в виду? – заинтересованно спросил профессор.

– У него черты лица не такие, как у местных индейцев, – пояснил я, проводя ладонью по носу скульптуры. – Достаточно взглянуть на его нос.

– Вообще-то, это еще ничего не означает. Не у всех южноамериканских народностей орлиный нос, а уж тем более у тех племен, которые живут в бассейне Амазонки.

– А-а, понятно…

– Ну что за глупости вы говорите? – неожиданно вмешалась в разговор Кассандра, поворачиваясь к нам. – Все это далеко не самое важное! Данная скульптура уже сама по себе – невероятная находка. Вам известно, сколько каменных скульптур, изображающих человеческую голову и изготовленных с подобным уровнем мастерства, было найдено по всей Америке – от Аляски до Патагонии?

Профессор пожал плечами. Я решил попробовать угадать:

– Десять? Двадцать? Сто?

– Ни одной! – воскликнула Кассандра, разводя руками, и повторила: – Ни одной!

– Подожди-ка, но я ведь видел в Мексике и Перу изображения… – попытался было возразить я.

– То, что ты видел, Улисс, – это гравюры, барельефы и глиняные статуэтки размером с твою ладонь. Все они абсолютно не похожи на эту скульптуру. – Касси похлопала ладонью по огромному каменному лбу. – С ней не могут сравниться даже каменные головы ольмеков[38]38
  Ольмеки – условное название индейского народа, жившего на территории Мексики в древности и создавшего так называемую ольмекскую культуру.


[Закрыть].

– Тогда кто…

– Понятия не имею, – сказала Касси с такой улыбкой, как будто это ее заявление должно было нас очень сильно обрадовать. – Одно я знаю наверняка: данная скульптура не имеет отношения ни к одной из известных мне доколумбовых цивилизаций. А что думаете вы, профессор?

Мой старый друг задумчиво почесал подбородок.

– Э-э… Мне тут как раз вспомнилось давнишнее научное предположение о том, что еще за несколько веков до Рождества Христова в Америке побывали финикийцы.

– А-а, да, – согласно закивал я, вспомнив о том, как уже когда-то разговаривал с профессором на эту тему у него дома. – Фараон Нехо Второй нанял финикийскую эскадру – финикийцы в те времена были самыми лучшими мореплавателями своей эпохи – и поручил им обогнуть всю Африку. И им, прохиндеям, удалось это сделать.

– Я об этом ничего не знала, – сказала Касси, удивленно глядя на меня и профессора. – Но даже если такое и в самом деле происходило, я не вижу никакой связи. Южная Америка – это не Африка.

– Да, это не Африка, моя дорогая, – согласился профессор. – Однако во время некоторых своих экспедиций финикийцы доплывали до таких далеких мест, как Канарские острова и даже острова Мадейра, а потому есть вполне обоснованные предположения о том, что они могли доплыть и до Америки.

– Вы хотите сказать, что… что эта скульптура может быть финикийской?

– Я считаю, что она могла быть высечена прямо здесь финикийцами, которые, вполне вероятно, приплыли сюда во время одной из своих дальних экспедиций. Их корабль, я думаю, могло прибить к берегам Южной Америки штормом.

Кассандра нетерпеливо причмокнула губами.

– К берегам Южной Америки? – с насмешливым видом переспросила она, показывая рукой на восток. – А вы знаете, на каком расстоянии мы находимся от океана?

– Ну… – профессор на секунду задумался, – они, возможно, заплыли в устье Амазонки и затем поднялись вверх по Шингу до…

– Вы это говорите серьезно? – перебила профессора, повышая голос, мексиканка. – Вы полагаете, что после того, как финикийские суда пересекли Атлантический океан, они проплыли по Амазонке и Шингу сотни километров против течения, преодолевая водопады и быстрины, среди непролазной и абсолютно незнакомой им сельвы только для того, чтобы прибыть именно сюда?

Кассандра произнесла последнее слово таким тоном, как будто речь шла о самом глухом и захолустном уголке мира. Впрочем, отчасти она, конечно, была права.

Профессор, слегка приуныв, стал молча о чем-то размышлять.

Я же воспользовался этой заминкой в разговоре для того, чтобы озвучить пришедшую мне в голову мысль.

– А разве не может быть так, что эта скульптура, а также и другие скульптуры, которые, как я подозреваю, таятся под всеми этими холмиками и пригорками, были созданы отнюдь не так давно, как мы предполагаем?

Теперь уже и Кассандра, и профессор уставились со скептическим видом на меня.

– Посмотрите повнимательнее, – продолжал я. – Камень почти не пострадал от эрозии. Насколько я помню, многие из тех барельефов на пирамидах майя, которые я видел в сельве Центральной Америки, уже едва различимы после шестисот-семисот лет эрозии. Так что эта голова, по всей видимости, была высечена из камня не в такие уж и древние времена. – Довольный своими рассуждениями, я улыбнулся. – А поэтому финикийцы, жившие три тысячи лет назад, вряд ли имеют к ней какое-либо отношение. Вы со мной согласны?

Кассандра кивнула.

– Очень хорошее наблюдение, Улисс, – снисходительным тоном произнесла она, – но ты опять упустил кое-что из виду.

– Ах вот как? – хмыкнул я, чувствуя себя уязвленным в очередной раз. – И что же это я упустил?

– Все очень просто – ты не принял во внимание тип этого камня и покрывавшую его растительность.

– А ты не могла бы объяснить более подробно? – спросил профессор, который, в утешение моему самолюбию, тоже, похоже, пока ничего не понял.

Мексиканка откинула волосы со лба, наклонилась и провела ладонью по поверхности камня.

– Во-первых, вот это – очень твердый гранит, который может противостоять эрозии в течение тысячелетий, тогда как камни, использовавшиеся майя в их сооружениях, представляли собой известняк – материал сравнительно рыхлый и податливый. Во-вторых, растительность, которая покрывала эту каменную голову, выступала в роли своего рода естественной упаковки и тем самым защищала то, что под ней находилось, от воздействия окружающей среды. Поэтому данная скульптура вполне может быть очень древней. – Кассандра самодовольно похлопала ладошкой по каменному виску. – Более того, я даже уверена, что она была высечена из камня очень много столетий назад.

– Но кто мог ее создать? Об этом ты, наверное, даже понятия не имеешь.

– Ни малейшего, – на секунду задумавшись, ответила Кассандра.

– А вы, проф?

Профессор поднял руки и брови, наглядно давая понять, что ничего вразумительного по данному вопросу он сказать не может.

– Сеньорита Брукс отвергла мое предположение о финикийцах, а другого, боюсь, у меня пока нет, – пробурчал он.

– Ну что ж, – сказал я, пожимая плечами, – тогда придется признать, что ответа на этот вопрос у нас нет. Возможно, мы никогда и не сможем…

– Я знать, – раздался голос Иака.

Мы все трое повернулись туда, откуда этот голос донесся, и увидели, что туземец пристально смотрит на каменную голову. В выражении его лица чувствовались одновременно и страх, и благоговение.

– «Древние люди» делать, – убежденно заявил он. – Они делать этот каменный голова.

38

Несмотря на настойчивые возражения Кассандры, мы оставили в покое обнаруженную нами большую гранитную голову, так и не сумев придумать какое-либо более-менее правдоподобное объяснение тому, откуда она здесь взялась. Иак утверждал, что ее сделали «древние люди», однако это всего лишь добавляло нам еще одну неразгаданную загадку: а кто они были такие, эти пресловутые «древние люди»? Профессору пришлось взять Кассандру за плечи и напомнить ей, что мы представляем собой не археологическую, а спасательную экспедицию (пусть даже и не очень хорошо подготовленную), у которой имеется одна конкретная цель – найти Валерию. Все другие задачи следовало считать второстепенными, какими бы важными они ни казались.

По мере того как мы продвигались вперед, холмики и пригорки встречались все чаще и чаще, и все это более и более заинтриговывало нас. Кроме того, прямо перед собой мы увидели нечто такое, что поначалу приняли за своего рода плато и что в действительности оказалось, как мы заметили, подойдя поближе, вертикальным склоном очень длинного холма высотой в несколько этажей. Этот склон был расположен идеально перпендикулярно к дороге, по которой мы шли. Его покрывала густая растительность.

Дойдя до конца дороги, которая почему-то резко обрывалась перед этим вертикальным склоном, мы все четверо остановились, глазея по сторонам и пытаясь выяснить, а не сворачивает ли дорога в ту или иную сторону и не тянется ли она параллельно склону.

– Это тупик, – обескураженно констатировал я, уперев руки в бока. – Зачем кто-то стал бы строить дорогу, которая никуда не ведет?

– Мы, возможно, чего-то не заметили… – предположил профессор.

– А что мы могли не заметить?

– Ну, например, мы могли не заметить какое-нибудь ответвление, которое вообще не было видно и которое вело к руинам города Z, – стал рассуждать Кастильо, глядя по сторонам. – Нам казалось само собой разумеющимся, что эта дорога – главная, но мы, возможно, ошиблись. Мы сейчас, наверное, находимся в конце какой-нибудь второстепенной дороги.

Кассандра громко кашлянула в знак своего несогласия.

– Вы представляете себе, насколько сложно было построить каменную дорогу здесь, посреди сельвы? – сказала она, обводя рукой вокруг себя. – То, что вы заявили сейчас о какой-то там второстепенной дороге, это, простите за грубость, несусветная чушь.

– Неужели? – Профессор недовольно нахмурился. – А у вас есть более разумные предположения, сеньорита Брукс?

– Есть, – самоуверенно заявила Кассандра. – Мне пришло в голову одно предположение, причем довольно простое. А что, если мы… и так уже находимся в городе Z?

Профессор Кастильо прищурил глаза с таким видом, как будто он чего-то не расслышал, и, усмехнувшись, спросил:

– Что-что?

– А вы подумайте сами, – твердо произнесла мексиканка, показывая на дорогу, по которой мы только что прошли. – Мы протопали несколько километров по абсолютно прямой каменной дороге, с обеих сторон которой нам попадались холмики и пригорки, и они, судя по обнаруженной нами каменной голове, вполне могут быть скрытыми под слоем земли и растительности древними статуями или же небольшими зданиями. Лично мне кажется, что мы, сами того не замечая, шли по территории древнего города.

– А не слишком ли далеко все эти холмики находятся друг от друга, чтобы можно было предположить, что они – руины древнего города?.. – засомневался профессор. – Мне вся эта местность больше напоминает неухоженный парк, заваленный большими кучами земли. Я не заметил скоплений развалин, которые обычно встречаются в подобных случаях.

– В подобных случаях? – с иронией в голосе переспросила Кассандра. – Вы говорите серьезно? Уже одно то, что мы обнаружили в пятистах метрах отсюда, представляет собой нечто необыкновенное! Мы всего лишь поковырялись здесь в растительности и земле – и нам уже понятно, что в истории Южной Америки предстоит написать новую главу. У нас нет ни малейшего представления о тех, кто здесь жил. – Кассандра, тараторя, снова обвела рукой вокруг нас. – Откуда они сюда прибыли и почему они построили то, что мы видим сейчас, посреди этой сельвы? Возможно, им не нравилось возводить большие сооружения, у них не было храмов, и они создавали все – кроме статуй – из дерева и глиняных кирпичей, а потому от их построек ничего не осталось. В общем, мы не знаем о них ничегошеньки, профессор, а потому считать, что то, что мы видели, не является руинами города, потому что оно не похоже на руины Парфенона, было бы с нашей стороны недопустимым высокомерием… чтоб не сказать как-нибудь по-другому.

Касси, слегка подустав от своих разглагольствований, замолчала. Молчал и профессор: он, видимо, опасался снова вызвать негодование эмоциональной мексиканки.

– А что скажешь ты, Иак? – осведомился я у нашего проводника, решив узнать и его мнение. – Как, по-твоему, та местность, по которой мы только что шли, – это и есть Черный Город «древних людей»?

Голубоглазый индеец пожал плечами и фыркнул.

– Я не знать, – сказал он, – но легенда говорить про большой город, какой никогда никто не строить раньше. Легенда говорить, что вожди из все деревни приходить посмотреть большие храмы и поклоняться их боги в течение долгий время.

– Если это и в самом деле было так, – сказал профессор, косясь на Кассандру, – то вряд ли этот город был построен из дерева и глины.

– Я не стала бы делать столь поспешного вывода, – возразила Касси, не желая отказываться от своего мнения. – То, о чем говорит Иак, всего лишь примитивная местная легенда.

– Ну да, примитивная местная легенда, – улыбнулся я, взглянув на все это с юмористической точки зрения. – Но если разобраться, то как раз из-за этой легенды мы сейчас и находимся здесь, разве не так?

Прошло довольно много времени, а профессор и Касси все еще препирались относительно своих догадок и предположений, устроив бесконечно долгий, но малосодержательный спор об архитектуре зданий, воздвигнутых древними цивилизациями в Центральной Америке. Иак, сев на корточки у края каменной дороги, задумчиво смотрел куда-то в пустоту, а я внимательно разглядывал склон, который находился прямо перед нами, и каменную дорогу, заканчивающуюся у нижней границы этого склона. И тут мне пришло в голову бредовое предположение, навеянное, должно быть, каким-нибудь приключенческим фильмом, который я смотрел много лет назад. Тем не менее я решил проверить это предположение. Не говоря ни слова, я взял у Иака мачете, подошел к покрывавшим склон плотным ковром лианам и нанес сильный удар по одной из них, разрубая ее на две части. Из разреза тут же потекла тоненькая струйка жидкости.

Кассандра и профессор перестали друг с другом спорить и удивленно уставились на меня.

– Что ты делаешь? – спросил профессор, видя, что я атакую лианы подобно тому, как Дон Кихот атаковал ветряные мельницы.

– Ты что, спятил? – усмехнулась мексиканка и ехидно добавила: – Лианы ни в чем не виноваты.

Я даже не соизволил им ничего ответить, подумав, что если я в своем предположении ошибся, то у них еще будет время поиздеваться надо мной.

Острое лезвие мачете рассекало лианы, как нож разрезает праздничный пирог, хотя я при каждом ударе думал о том, как бы на меня не бросилась из этой густой растительности какая-нибудь из двух десятков видов ядовитых змей, которые водятся в бассейне Амазонки и которым, возможно, нравится прятаться в местах, подобных этому. Я особо внимательно присматривался к лианам, нависающим надо мной, потому что иногда бывает очень трудно, почти невозможно определить, то ли это лиана, то ли это змея, искусно замаскировавшаяся под лиану и дожидающаяся, когда какой-нибудь ротозей будет проходить под ней, чтобы его хорошенечко цапнуть. А еще я, нанося удары мачете направо и налево и постепенно углубляясь в густую растительность, внимательно смотрел, куда я ставлю ноги, чтобы не наступить на что-нибудь такое, на что наступать уж никак нельзя.

В очередной раз взглянув вниз, я, к своему удивлению, увидел, что под моими ботинками по-прежнему находится каменная дорога.

Я тут же оглянулся, чтобы сообщить об этом своим друзьям, и понял, что, сам того не заметив, углубился внутрь склона уже на несколько метров и что профессор, Иак и Кассандра удивленно смотрят на меня, стоя у входа в прорубленный мною в густой растительности «туннель».

Встав друг за другом и слегка наклонив головы, мы продвигались все глубже и глубже по узкому «туннелю», который я продолжал прорубать в густой растительности ударами мачете. Удары эти постепенно слабели, потому что после двадцати минут борьбы с матерью-природой моя правая рука очень сильно устала.

– А здесь становится все темнее и темнее… – прошептала за моей спиной Касси.

– Я тоже не вижу, куда иду, – сказал ей профессор, тоже очень тихо. – Если мне подвернется под ноги какая-нибудь змея, я наверняка на нее наступлю.

– Не беспокойтесь, проф, – успокоил его я, перестав махать мачете и тем самым устроив себе небольшой отдых, чтобы можно было отдышаться. – Если я наткнусь на змею, вы узнаете об этом по моему истерическому предсмертному крику. Да, кстати, а можно узнать, почему вы разговариваете шепотом?

– Дай мне подумать… – отозвалась Кассандра, уже совсем еле слышно. – Может, потому что мы идем почти на ощупь по темному узкому проходу, в котором нам очень страшно?

– У меня к вам еще один вопрос, – сказал я, оглянувшись и всмотревшись в полумрак за своей спиной. – Где Иак?

– Как раз позади меня, – ответил профессор. – Наш друг тоже чувствует себя не очень-то уверенно.

– Да ладно, не переживайте. Как бы там ни было, осталось идти в полумраке не очень долго. Я уже вроде бы даже вижу там, впереди, какой-то слабый свет.

– Видишь свет? – спросила Кассандра. – Тогда чего ты ждешь? Ну же, вперед, не стой на месте!

– Не суетись, Касси. Позволь мне хоть немножечко передохнуть.

– Не заводи об этом и речи, приятель, передохнешь чуть позже, – стала настаивать Кассандра, повысив голос. – Давай, вытаскивай нас отсюда прямо сейчас.

Пожив в свое время вместе с этой русоволосой уроженкой Акапулько, я знал, что уж лучше прислушаться к ее словам, чем проигнорировать их и тем самым разозлить ее, а потому я, стиснув зубы от нарастающей боли в плече и руке, снова пустил в ход мачете и начал махать им изо всех своих сил, расчищая путь к еле заметному лучу солнца, который то пробивался сквозь густую листву, то снова исчезал.

Наконец, когда я, признаться, уже был готов сдаться, растительность впереди меня стала наконец редеть. Нанеся еще несколько ударов – мне пришлось взять мачете обеими руками, чтобы удары получались достаточно сильными, – я сумел прорубить небольшое «окошко» в зарослях и, словно бы выныривая на поверхность после долгого погружения, чтобы сделать вдох, просунул голову в это «окошко», на мгновение ослепнув от яркого солнца после такого долгого пребывания в темноте.