Текст книги "Черный город"

5

Ровно через двадцать часов после того, как мы выпили по чашечке кофе дома у профессора, мы вышли из аэробуса авиакомпании «Вариг» и спустились по трапу на посадочную полосу. Когда мы покидали Барселону, там было холодно, а затянувшееся свинцовыми тучами небо грозило дождем. Здесь же, выйдя из самолета и направившись к светло-бежевому зданию аэропорта, на котором большими буквами было написано «Аэропорт Сантарен», мы почувствовали, что воздух, горячий, влажный и густой, пахнет сельвой, рекой и керосином. Солнце, висевшее в западной части небосклона над зеленой полосой деревьев, показалось мне похожим на гигантский желтый сигнал светофора, предупреждающий нас о том, что нужно быть настороже.

Подобно тому, как после попойки тащат сильно захмелевшего собутыльника домой, помогая ему держаться по отношению к плоскости тротуара более-менее перпендикулярно, я помогал профессору держаться на ногах, дабы не опозорить себя падением наземь во время преодоления расстояния – не очень-то и большого – между самолетом и терминалом. Профессор то и дело спотыкался, все еще находясь под воздействием прямо-таки лошадиной дозы успокоительных средств, которую он принимал каждый раз перед тем, как ему предстояло сесть в самолет.

– Ну давайте же, проф, просыпайтесь, – понукал я профессора, поддерживая его за плечи. – Я не собираюсь тащить вас на себе аж до отеля.

– Бедняжка… – вздохнула Кассандра, которая в этот момент шла впереди, нагруженная, как мул, тремя тяжеленными рюкзаками. – Он все еще не отошел от своих таблеток. Дай ему время прийти в себя.

– Прийти в себя? Да я дал ему выпить четыре баночки энергетического напитка «Ред Булл». От избытка энергии он уже должен урчать, как мотоцикл.

– Что ты ему дал? – Кассандра остановилась и с удивлением посмотрела на меня.

– А что, по-твоему, я должен был сделать? Отвезти его в реабилитационную клинику?

– Ну ты и осел! От такого количества кофеина с ним мог случиться сердечный приступ.

– Да ладно тебе, не преувеличивай.

В этот момент профессор поднял голову и уставился на нас поверх своих очков.

– Мы уже прилетели? – глядя на нас мутными глазами, спросил он. Его голос дрожал.

– Добро пожаловать в Бразилию, профессор! – воскликнула Кассандра, бросая рюкзаки на бетон и подходя к нему. – Как вы себя чувствуете?

Профессор, часто моргая, посмотрел назад, на самолет, из которого мы только что вышли, затем на голубое небо над нашими головами и, наконец, на свои собственные ладони. Он сжал и разжал их с таким видом, как будто только что заметил, что они у него есть.

– Думаю, что хорошо, – с трудом произнес он. – А… а почему меня так шатает?..

Переезд из аэропорта в отель по предместью города Сантарен и самому городу отнюдь не порадовал нас красивыми видами. С другой стороны окнá такси простирался огромный квартал, состоявший из убогих домишек, которые в большинстве случаев представляли собой четыре стены из кое-как сложенных кирпичей и крыши из больших полиэтиленовых мешков и кусков брезента. Куда ни глянь, везде тянулись аж до горизонта ряды подобных построек, стоящих слева и справа от земляных улочек, которые в сезон дождей, должно быть, превращались в болото и грязевые реки. Время от времени на обочинах дороги, по которой мы ехали, мимо нас мелькали темные силуэты людей с индейской внешностью: то грязные и почти голые детишки, то женщины с корзинами в руках, то мужчины, праздно развалившиеся под деревом или же собирающие пустые банки из-под пива.

Въехав минут через двадцать в более-менее цивилизованный и чистый центр города, мы остановились перед гостиницей «Бразил гранд-отель» и, перенеся свой багаж в предоставленные нам гостиничные номера, договорились встретиться через час, чтобы вместе поужинать. Зайдя в свой двухместный номер со стоявшей возле окна огромной кроватью, я плюхнулся на нее и растянулся еще до того, как за моей спиной закрылась дверь.

Немножко отдохнув, я принял душ, надел свою самую лучшую гавайскую рубашку и в семь часов вечера спустился по лестнице, чтобы, как мы и договаривались, встретиться с Кассандрой и профессором в ресторане.

Когда я пришел в ресторан, они уже находились там. Профессор, побуждаемый своим неуклонным стремлением вести себя очень вежливо и культурно, встал из-за стола и пошел мне навстречу.

Я же окинул его с головы до ног взглядом, еле сдерживая улыбку.

– Привет, проф, – обратился я к нему. – А что это вы вырядились, как исследователь Африки? Хотите пройти по следам Ливингстона?

Профессор внимательно осмотрел свою одежду.

– Очень остроумно… – сказал он, приглаживая рубашку. – Это одежда для тропиков. Самая лучшая из всего, что было у них там, в магазине.

– Глядя на этот наряд, невольно думаешь, что вы собрались охотиться на львов.

– Ну что ж, не у всех имеется хороший вкус по части одежды… – Профессор пожал плечами и, показав на меня, добавил: – Кстати, только что звонил солист рок-группы «Бич бойз». Он хочет, чтобы ты вернул ему его рубашку.

Касси, слушая, как мы подшучиваем друг над другом, и, по-видимому, вспомнив старые добрые времена, улыбнулась.

Я же, хотя и старался этого не выказывать, невольно залюбовался ею: она была очень красивой в своем легком зеленом льняном платье, гармонировавшем с цветом ее глаз. Я почувствовал, что мое сердце забилось быстрее.

Мы уселись за стол, и вскоре к нам подошел щегольски одетый официант. Он принял у нас заказ, и затем мы, дожидаясь, когда нам принесут заказанные нами блюда, решили обсудить все то, что так или иначе было связано с нашей поездкой и чего мы еще не обговаривали.

Наша встреча у профессора дома прервалась довольно внезапно, потому что мне пришлось срочно ехать домой, чтобы подготовиться к отъезду, а во время перелета через океан профессор был настолько напичкан успокоительными средствами, что не вспомнил бы даже номер своего собственного телефона. Поэтому мне с Касси было известно только то, о чем он рассказал нам днем раньше у себя дома. Теперь же, когда мы сидели в ресторане отеля, расположенного менее чем за три блока домов от Амазонки, мне один за другим приходили в голову различные вопросы.

– Проф, – сказал я, наливая себе в стакан немного воды. – Вы знаете, сколько людей участвовало вместе с вашей дочерью в экспедиции?

– Если мне не изменяет память, их было всего пятеро или шестеро, – ответил профессор, почесывая подбородок. – Антрополог, археолог, врач и два или три помощника.

– И, как я догадываюсь, о них тоже нет никаких известий.

– Догадываешься правильно.

– И что, никто не потрудился отправиться на их поиски? Кроме нас, конечно.

Профессор, смутившись от этого моего вопроса, поерзал на стуле.

– В общем-то, никто, – сказал он. – Правда, фонд, который их финансировал, сейчас срочно организовывает спасательную экспедицию. Однако, как вы и сами можете себе представить, – профессор вздохнул и пожал плечами, – на это наверняка уйдет несколько недель, а у нас… точнее говоря, у Валерии такого времени нет.

– Минуточку, – заметил я, – вы уже во второй раз упоминаете этот фонд. Какое отношение он имеет к экспедиции вашей дочери?

– Очень простое – он обеспечивает финансирование. Фонд «Туле» – один из самых значительных фондов мира по части финансирования археологических и антропологических исследований, и в данном конкретном случае он выделил деньги на организацию затеянной Валерией экспедиции. Однако об исчезновении своей дочери я узнал от одного нашего с ней общего знакомого, который иногда сотрудничает с этим фондом, поскольку руководство этого фонда, – профессор недовольно поморщился, – мне совсем ничего не сообщило.

– Обычная история… – хмыкнула Кассандра, покачав головой. – Но у меня имеется еще кое-какое сомнение, профессор. Вам не кажется, что организовывать экспедицию в такой удаленный уголок планеты, имея в своем распоряжении лишь пять или шесть человек и сотовый телефон для связи с внешним миром, – это несколько…

– Я бы сказал, это несколько опрометчиво, – согласился с ней профессор Кастильо. – Мне удалось выяснить, что им пришлось выехать очень срочно и поэтому у них не было возможности должным образом решить вопросы материально-технического обеспечения и безопасности.

– А чем была вызвана такая спешка? – поинтересовался я.

Профессор, откинувшись на спинку стула, с усталым видом провел ладонями по своему лицу.

– Об этом я вам еще не рассказывал. – Он снял свои очки в роговой оправе и положил их на стол. – Регион, в который мы направляемся и который является территорией индейского племени менкрагноти, через несколько недель исчезнет.

6

Мы с мексиканкой от такого заявления профессора разинули рты.

– Что-что вы сказали? – спросил я, думая, что ослышался.

– Я сказал, – повторил профессор, наклоняясь вперед, – что через несколько недель все эти земли исчезнут.

– Не понимаю, – ошеломленно пробормотала Кассандра. – Что вы имеете в виду? Как, черт возьми, может исчезнуть целый регион?

Профессор в ответ открыл желтую папку для бумаг, которая лежала рядом с ним на столе, и, высвободив посередине стола побольше места, разложил там развернутую карту бассейна Амазонки масштаба 1:500 000.

– Это здесь, – сказал он, проводя ладонью по огромной поверхности сельвы. – Вот это – территория индейского племени менкрагноти. По местным – амазонским – масштабам она кажется небольшой, но, вообще-то, на ней поместилась бы вся Австрия.

Профессор на пару секунд прервался, давая нам возможность переварить его слова, а затем коснулся указательным пальцем извилистой голубой линии, пересекавшей территорию племени менкрагноти с юга на север.

– А это – река Шингу, – продолжил он. – Река эта очень большая, хотя она и является всего лишь притоком Амазонки. Шингу, как вы и сами видите, проходит по территории племени менкрагноти. На протяжении многих столетий это было для них буквально даром Божьим, но вот теперь эта река стала для них проклятием, потому что из-за нее они могут погибнуть.

– Объясните подробнее, – с интересом разглядывая карту, попросила Касси.

– Дело в том, – стал рассказывать профессор, не отрывая пальца от реки, – что несколько лет назад одна могущественная бразильская строительная компания положила глаз на этот огромный речной бассейн и, заручившись согласием бразильских властей, решила построить в среднем течении реки большую гидроэлектростанцию, чтобы можно было потом получать от нее немалую прибыль. Когда строительство плотины этой гидроэлектростанции полностью завершится, будут затоплены тысячи квадратных километров сельвы, в том числе и вся территория племени менкрагноти.

– Ничего себе! – воскликнул я. – А когда завершится строительство плотины, о которой вы говорите?

– Да оно уже, в общем-то, завершилось… – Профессор сделал паузу и озабоченно вздохнул. – Плотина практически введена в эксплуатацию, и уровень воды начнет подниматься в ближайшее время.

Кассандра пристально посмотрела на профессора.

– Поэтому экспедиция Валерии выехала так поспешно, без должной подготовки и без всего необходимого оснащения?

– Именно так, – ответил он, тяжело вздохнув. – По этой же причине и нам пришлось сделать то же самое. Валерия хотела изучить племя менкрагноти и собрать как можно больше информации об их древней культуре, прежде чем они будут изгнаны со своих земель и растворятся в других племенах. – Профессор оторвал взгляд от карты и нахмурился. – И вот теперь нам необходимо найти ее… найти еще до того, как весь этот регион будет погребен под миллионами тонн воды.

После скромного ужина, в ходе которого мы, занятые мыслями о трудностях, связанных с нашей затеей, почти ничего не ели, стол был освобожден от тарелок и столовых приборов и на нем разложили карту, теперь уже полностью.

– Итак, – произнес профессор, – последнее известное местонахождение Валерии вот здесь. – Он показал на нарисованный на карте черный крестик. – Деревня племени менкрагноти на берегу реки Шингу. Она сообщила ее координаты.

Это место, помеченное карандашом посреди зеленого массива девственной сельвы, находилось в пяти сотнях километров от ближайшего шоссе.

– Понятно… – пробормотал я. – Но как, черт возьми, мы туда доберемся? Я что-то не вижу, чтобы здесь были обозначены хоть какие-то дороги.

– Это потому что их там нет. – Профессор пожал плечами. – Там нет ни шоссе, ни лесных дорог, ни вообще чего-либо подобного.

– А река? – спросила Касси. – Плыть по реке – это ведь обычно самый удобный способ передвижения по такой местности.

– Да, это единственный имеющийся у нас вариант передвижения, однако у него есть один минус…

– Какой?

Профессор Кастильо склонился над картой и стал тыкать в нее кончиком своей шариковой ручки.

– Видите эти маленькие поперечные голубые штрихи на русле реки Шингу?

– Возле которых написано cachoeiras[3]3
  Водопады (португ.).


[Закрыть]?

– Это означает «водопады», – пояснил профессор. – Их на этой реке всего семнадцать, причем некоторые достигают нескольких десятков метров в высоту. Ни один из них преодолеть невозможно.

– Но… но тогда как же мы поплывем по этой реке, если на ней имеются такие водопады?

– А так, как это сделала моя дочь, – сказал профессор, стараясь говорить уверенно. – Мы спустимся на речном судне вниз по течению Амазонки до городишка Белу-Монти, находящегося в нижнем течении Шингу, затем поднимемся вверх по течению Шингу на маленьком катере до городка Сан-Фелис-ду-Шингу, а оттуда на пирóге – до нужной нам индейской деревни.

Касси с непонимающим видом нахмурилась.

– Извините, профессор, но я, кажется, так и не услышала от вас, как же мы преодолеем водопады.

Профессор, улыбнувшись, встал в такую позу, как будто он нес что-то тяжелое на спине.

– Нам придется обходить их по суше, – пояснил он, а затем, увидев, как вытянулось лицо Кассандры, добавил: – Не переживай, мы будем идти не одни. Мы наймем носильщиков, чтобы они помогли нам тащить наши лодки и оснащение.

Это звучало ободряюще, но у меня тем не менее возникли еще кое-какие сомнения.

– А сколько времени, по вашим подсчетам, у нас уйдет, если мы будем двигаться подобным образом? – спросил я.

– Трудно сказать… – пробормотал профессор, снова посмотрев на карту. – По моим приблизительным подсчетам это составит от пятнадцати до двадцати дней.

– Многовато, – хмыкнул я, покачав головой.

– Да, я знаю. – Профессор вздохнул. – Но двигаться быстрее мы не сможем, потому что, как я вам уже сказал, другого варианта, кроме как плыть по реке, у нас нет. Это ведь один из самых труднодоступных уголков Брази…

– А по воздуху? – перебил я его. – Почему бы нам туда не прилететь?

Профессор отрицательно покачал головой, показывая, что бóльшая часть карты закрашена сплошным зеленым цветом.

– Это невозможно, – решительно возразил он. – Ты же сам видишь, что в этом регионе нигде нет посадочных полос, да и расстояние до того места настолько большое, что туда не долетит ни один вертолет.

– Вертолет не долетит, а вот самолету топлива хватит.

– Ты меня не слушаешь, Улисс. Я тебе только что сказал, что там нет посадочных полос, я это уже выяснил. Мы не сможем приземлиться.

Я оторвал взгляд от карты и коварно улыбнулся.

– А разве кто-то сказал, что нам нужно будет приземляться?

7

– Обращайся с этим поаккуратнее! – крикнул мне профессор с палубы судна «Баиа ду Гуажара», показывая на маленький черный пластмассовый чемоданчик, который я держал в руке. – В нем лежат GPS-навигатор и спутниковый телефон – наше единственное средство связи с внешним миром.

– Не беспокойтесь, проф, – ответил я, поднимаясь по узким сходням с пристани на борт судна. – Я буду обращаться с ним, как с малолетним сыном.

Касси за моей спиной фыркнула.

– Уж лучше бы как-нибудь по-другому, – вполголоса пробурчала она, – потому что, если бы у тебя был сын, ты в один прекрасный день оставил бы его одного и отправился бы во Вьетнам, чтобы «переосмыслить свою жизнь».

Я сделал вид, что не услышал этого ее комментария, понимая, что она все еще на меня злится и что в ходе нашей поездки, выражаясь боксерским языком, она еще не раз попытается нанести мне боковой удар в челюсть.

Свалив в кучу на палубе свои рюкзаки, оснащение и съестные припасы, купленные в то же утро, мы решили немного передохнуть, прежде чем тащить все это в каюту, зарезервированную нами на этом речном судне, которому предстояло доставить нас из Сантарена в городишко Белу-Монти, расположенный в нижнем течении реки Шингу.

«Баиа ду Гуажара» представляло собой типичное амазонское судно, предназначенное для перевозки пассажиров, – тридцать метров в длину и неполных пять метров в ширину. Оно было сделано из древесины, покрашено в голубой и белый цвета и имело три палубы, две из которых были почти полностью закрыты навесами с целью защитить пассажиров от солнца и дождя, а потому больше походило на плавучий дом, чем на судно. Однако больше всего меня удивило огромное количество людей, лежащих в гамаках, развешенных на палубах где ни попадя, причем зачастую в два яруса – одни над другими.

– Черт побери… – пробурчал я, оглядываясь по сторонам. – Ну и набилось же здесь народу!

– Да уж, – закивала Касси. – Здесь, пожалуй, вдвое больше людей, чем должно быть. Хорошо, что мы зарезервировали каюту.

– Вы правы, – сказал профессор и, глядя на ключ, который ему дали, когда мы покупали билеты и резервировали каюту, добавил: – И не какую-нибудь каюту, а люкс номер один.

У нас, однако, сразу же поубавилось оптимизма, когда мы оказались перед потрескавшейся дверью, на которой шариковой ручкой было написано «№ 1», и открыли ее.

– Матерь Божья… – растерянно пробормотал профессор.

– Я здесь спать не собираюсь, – заявила Кассандра, едва лишь переступив через порог.

Этот так называемый «люкс» представлял собой не что иное, как душную комнатенку с двумя двойными койками, малюсеньким оконцем рядом с дверью, грязными матрасами, сложенными стопкой у стены, и тусклой лампочкой, уныло свисающей с потолка. Запах сырости был прямо-таки тошнотворным, а из угла каюты на нас уставилась парочка бесстрашных тараканов, словно бы удивляясь тому, что кто-то вдруг решился сюда зайти.

– Боже мой, – сказал я, глядя поверх плеча профессора и слыша при этом, как начинают гудеть двигатели судна, – они опять забыли положить на подушку шоколадку…

Решив использовать эту каюту просто как склад и последовав примеру других пассажиров, мы отыскали на одной из палуб в кормовой части судна подходящий уголок и повесили там гамаки, которые заранее купили в то же самое утро вместе с продуктами питания и оснащением, необходимым для того, чтобы можно было разбить палаточный лагерь.

Когда мы наконец-таки устроились, уже начало темнеть и экипаж принялся расставлять старые пластиковые столы, которым вскоре предстояло превратить «прогулочную-палубу-и-общую-спальню» в судовую столовую.

– Улисс, ты смог в конце концов решить вопрос с нашим перелетом? – спросила меня в этот момент Кассандра.

– О-о да, – ответил я, шлепая себя ладонью по лбу. – Забыл вам об этом рассказать. Когда мы послезавтра прибудем в Белу-Монти, нас там уже будут ждать.

– Правда?.. Вот здорово!

– Замечательно… – без особого энтузиазма пробурчал профессор.

– Не переживайте, проф, – попытался подбодрить его я. – И не делайте такое скучное лицо. Все будет очень интересно.

Кассандра улыбнулась и легонько похлопала меня по плечу.

– По правде говоря, я думала, что у тебя совсем свихнулись мозги, когда ты сказал, что приземляться мы не будем. Я подумала, что ты хочешь, чтобы мы прыгали с парашютом или что-то в этом роде.

– Так ведь приводниться – это отнюдь не то же самое, что приземлиться, – сказал я, с невинным видом пожимая плечами. – А мы будем садиться прямо на воду.

– Главное, что нам не придется плыть черт знает сколько дней на пирóге, – воодушевленно произнесла Касси. – Гидросамолет высадит нас прямо возле деревни племени менкрагноти. Кстати, а тебе было трудно уговорить тех парней из строительной компании предоставить нам гидросамолет?

– Нет, не очень. – Я отрицательно покачал головой. – Я рассказал им, какая сложилась ситуация, объяснил, что необходимость принятия срочных мер отчасти вызвана тем, что они построили плотину, и через пару часов мне позвонили, сообщив, что гидросамолет в нашем распоряжении. Пилот высадит нас в том месте, координаты которого я им дал, а потом, когда мы впоследствии позвоним им по спутниковому телефону, они нас разыщут, – с самодовольным видом говорил я. – Все пойдет как по маслу…

И тут – словно дурное предзнаменование – над нашими головами сверкнула молния и раздался оглушительный раскат грома, а затем небесные шлюзы открылись, и на «Баиа ду Гуажара» обрушился проливной дождь.