Текст книги "Там, по ту сторону"

16

Гордон и Патриция бегом спустились по широкой лестнице, скользя одной рукой по перилам, чтобы не упасть в темноте. Входная дверь серым прямоугольником выделялась в дальнем конце вестибюля. Она казалась бесконечно далекой. Не успели они пробежать и половины пути к ней, как в коридоре над ними раздался выстрел. Судя по звуку, это был крупнокалиберный пистолет. Не услышав звука от удара пули где-нибудь впереди, Карфакс решил, что выстрел был предупреждающим. А может, Лиффлон случайно нажал на спуск.

В любом случае, он окажется на верхней лестничной площадке гораздо раньше, чем они проскочат в дверь. Их силуэты послужат отличной мишенью. И, если Лиффлон возьмет пистолет двумя руками, чтобы он не прыгал, и выстрелит с учетом упреждения, то следующая пуля может попасть в кого-нибудь из них. Девятимиллиметровый пистолет – не очень-то точное оружие, но они находятся слишком близко от его дула, чтобы считать себя в безопасности.

Внезапно раздался щелчок выключателя. Вестибюль и примыкающие к нему помещения озарились ярким светом. В тот же момент на верхней площадке появился Лиффлон.

Карфакс схватил Патрицию за руку и потащил направо. Гулко грянул выстрел. Впереди них брызнули осколки мраморного пола. Патриция вскрикнула, выдернула руку и бросилась на пол. Карфакс упал рядом с нею, и они вместе покатились, стараясь спрятаться за большим диваном. Снова прогремел выстрел. Пуля прошла в нескольких сантиметрах над Карфаксом и, срикошетив от пола, ударила в картину. Он выхватил из-за пояса свой трехлинейный револьвер, пополз к дальнему концу дивана мимо бившейся в истерике Патриции, и выстрелил, мгновенно нырнув назад. Три пули подряд прошили диван, на его голову посыпалась набивка.

– Молчи и слушай! – крикнул он Патриции. – Я выстрелю еще раз, а ты тем временем беги в соседнюю комнату!

– Я… я… я боюсь!

– Я тоже, – сказал он и снова пополз к разнесенному пулями концу дивана, обогнул его и выстрелил в Лиффлона, который спускался по лестнице.

Лиффлон упал на бок и скатился на несколько ступенек, но Карфакс не думал, что попал в него. Патриция с воплем, бросив свой саквояж, пробежала несколько шагов и нырнула в дверь. Лиффлон поднялся и, пригибаясь, сбежал вниз, чтобы спрятаться за лестницу. Карфакс дважды выстрелил и перезарядил пистолет, достав патроны из кармана пиджака.

– Что мне теперь делать? – крикнула из соседней комнаты Патриция.

– Встретимся у себя! Беги!

Через несколько секунд хлопнула дверь. Ему оставалось только надеяться, что ей по пути не встретится Йохана. Если Лиффлон не потерял голову, он должен был дать сигнал слуге – должно же существовать переговорное устройство между спальней Лиффлона и комнатой Йоханы.

Еще он жалел о том, что не облегчился вовремя, и теперь переполненный мочевой пузырь болезненно давал о себе знать. Существовала вероятность, что при следующем же выстреле Лиффлона Карфакс пустит струю себе в штаны. Он был напуган, потому что всегда испытывал страх, когда в него стреляли. И прецеденты, подобные тому, который сейчас ожидался, уже бывали.

Позиция Карфакса была неудачной. Лиффлон притаился под лестницей, держа дверь под прицелом – путь к ней был пока отрезан. Карфакс приподнялся и, пригибаясь, метнулся из-под прикрытия дивана к большому креслу, скользнул по мрамору, обжигая руки, и замер. Пистолет Лиффлона четырежды выстрелил, кресло разнесло на куски. Карфакс откатился в сторону, вскочил на ноги и нырнул к огромному буфету из красного дерева. Он не мог служить укрытием от пуль, но закрывал от глаз Лиффлона, а коридор в заднюю комнату находился всего в метрах шестнадцати.

Трудность положения заключалась теперь в том, что Лиффлон будет держать под прицелом вход в прихожую.

– Выбросьте оружие и выходите, заложив руки за голову! – закричал Лиффлон. – Я не хочу убивать вас!

– О'кэй! – крикнул в ответ Карфакс.

Интересно, на самом ли деле Лиффлон считает его таким дураком? Конечно же, ему не имеет смысла убивать, не допросив предварительно. Каким именно будет этот допрос, Карфакс представлял себе довольно отчетливо. Вестерн и его подручные явятся сюда со всем положенным реквизитом – маленькими острыми ножничками, лучинками и прочей дрянью. О, он не станет упираться – если только они его поймают.

Оставалось только одно – хотя бы частично приподняться, выстрелить в Лиффлона, чтобы сбить прицел, а затем шмыгнуть в прихожую. Или метнуться в противоположном направлении, чего Лиффлон не ждет. У этого чудесного плана был только один недостаток – придется преодолеть довольно большое расстояние.

Карфакс, честно говоря, предпочел бы оставаться на месте, но это только отсрочило бы неизбежное. Он сцепил зубы, чтобы унять дрожь, понадеялся на то, что руки и ноги не будут трястись, и поднялся.

Как только его голова показалась над спинкой кресла, он увидел, что Лиффлон тоже подымается, и поднял револьвер обеими руками, в то время как Лиффлон, также с помощью обеих рук, поднимал свой.

Впоследствии Карфакс долго размышлял, кто же в кого попал бы. Но тут справа прогремели один за другим несколько выстрелов. Он резко обернулся, ожидая увидеть Йохану в двери, через которую выскочила Патриция, но никого не увидел.

Обойма должна была когда-нибудь закончиться. Он был слишком возбужден, чтобы считать выстрелы. Пальба, казалось, длилась бесконечно, хотя на самом деле все завершилось в считанные секунды. И в наступившей тишине истерически зарыдала Патриция.

Лиффлон лежал на спине. Три ступеньки были разбиты вдребезги, пол вспахан пулями, а в стене зияли три отверстия.

Сверху истошно закричала женщина. Карфакс поднял голову и увидел миссис Бронски, голую и невооруженную, держащуюся за перила и глядящую на Лиффлона.

– Патриция! – позвал он. – Я иду, не стреляй!

Она выбежала в вестибюль, бросилась в его объятия и затряслась в рыданиях. Он отодвинул ее от себя и осмотрел. Платье и обе руки были забрызганы кровью.

– Ты ранена?

– Нет. Это не моя кровь, – всхлипнула она.

Какую-то минуту он никак не мог понять, а потом догадался – Йохана.

– Как это произошло?

Она пыталась рассказать, но он мало что понял и глянул наверх. Миссис Бронски там уже не было.

– Потом расскажешь, – велел Карфакс. – Пошли. Она, может быть, отправилась за пистолетом.

Держа в правой руке револьвер, а левой крепко сжимая руку Патриции, он пошел к двери, не спуская глаз с лежащего Лиффлона. Ему не нравилось, что он не видит пистолета. Когда она приблизились к двери, пистолет стал виден – он валялся на полу возле вытянутой руки своего хозяина.

– Йохана мертв?

– Да. Меня вот-вот вырвет.

– Не стесняйся, – сказал он. – А я пойду наверх проверить Бронски.

– Я не пойду одна в кухню.

Она была очень бледна, дрожала и явно должна была вырвать.

– Никуда не ходи. Возьми вон ту большую вазу на буфете. Или прямо на пол. Я извинюсь перед хозяином.

Патриция посмотрела на него как-то странно и рванулась к вазе. Он подошел к подножью лестницы и осмотрел Лиффлона.

Только одна из двенадцати выпущенных Патрицией пуль попала по назначению, но и этого оказалось достаточно – она вырвала кусок плеча и отшвырнула Лиффлона почти на три метра. Пол вокруг него покрывало кровавое месиво из плоти и костей. Кто бы ни прятался в этом теле, он вернулся туда, откуда недавно вышел. А Карфаксов будут обвинять в убийстве. Кто поверит их рассказу?

Обойма в пистолете убитого оказалась полной. Он опустил оружие в карман пиджака и поднялся по лестнице. Наверху было тихо, коридор оказался пустым. Карфакс осторожно заглянул в комнату Лиффлона – никого. Затем, прокравшись дальше, приложил ухо к двери миссис Бронски. Она что-то взволнованно, но тихо говорила, судя по всему – Вестерну.

Он легонько потрогал ручку. Заперто. Бронски, должно быть, следила за дверью, потому что сразу замолчала.

Отступив назад и в сторону, Карфакс громко и повелительно произнес:

– Выходите! Я ничего плохого вам не сделаю, только задам несколько вопросов.

– Убирайтесь! – закричала Бронски.

В голосе ее звучал страх. Будь он на ее месте, ему тоже было бы страшно.

В коридоре появилась Патриция, вооруженная двумя отвертками, молотком и ломиком. Он приложил палец к губам, поманил ее жестом и, забирая инструменты, шепнул:

– Смой кровь со своего платья.

– А что делать с кровью на твоем пиджаке?

Только теперь Карфакс заметил, что пиджак испачкан – видимо, прижимаясь к нему в вестибюле, Патриция вымазала его.

– Черт!

Он снял пиджак и передал ей, она тотчас исчезла в комнате Лиффлона, а он начал возиться с петлями.

Бронски не оставила это безнаказанным. Шесть пуль пробили дверь. Шурупы вывинчивались с немалым трудом, но сдались. Карфакс вставил кончик лома в промежуток между рамой и стеной. В двери появилось еще четыре отверстия.

Теперь обойма была пуста, а на перезарядку пистолета требуется всего несколько секунд. Если она знает, как это делается. Судя по всему, знает.

Дверь слегка подалась вправо. Он низко пригнулся, обхватил ее двумя руками и приподнял, оттягивая на себя. В тот же момент подряд прозвучали четыре выстрела. Какое-то мгновение, наполовину придавленный дверью, Карфакс представлял из себя прекрасную мишень, но Бронски не разобралась в ситуации, и он успел отскочить.

– Выбросьте пистолет, Бронски, и выходите с поднятыми руками! Иначе я подожгу дом и буду ждать вас снаружи!

Сама по себе эта мысль была неплохой, если не учитывать обязательного в таком случае появления полиции. Пепел будет просеян, пули трехлинейного револьвера идентифицированы… Люди Вестерна тоже быстро докопаются до истины, но не станут, по крайней мере, уведомлять полицию. Этот вариант предпочтительнее.

Предположим, это дело будет распутывать Вестерн. Скорее всего, Бронски успела описать Карфаксов. В таком случае он постарается избавиться от улик, и полиция найдет на месте происшествия только два тела и множество пулевых отверстий. А может, и тел не останется – Вестерну ничего не стоит закопать их где-нибудь в пустыне.

– Я принес керосин из гаража, Бронски! – крикнул он. – Оболью им весь коридор, а затем брошу горящую банку в вашу комнату!

Она никак не отреагировала, и ему внезапно пришло в голову, что теперь, когда дверь открыта, выходящая из дверей Лиффлона Патриция станет прекрасной мишенью. Словно в ответ на его мысли, в комнате напротив зажегся свет. Карфакс похолодел. Если только Бронски не сдастся…

– Я уже вынул спички!

– Но я не ощущаю запаха керосина! – твердо заявила Бронски.

Он ругнулся про себя, но не мог не восхититься ее хладнокровием. Крепкий орешек!

– Считаю до трех! Выбрасывайте в коридор пистолет, или я зажигаю спичку!

Уже не приглушая голоса, она описывала обстановку Вестерну. Интересно, как близко находятся сейчас его головорезы?

– Один!

Бронски замолчала.

– Два!

Тихо.

– И…

Он бросился вперед, стреляя в силуэт, четко вырисовывающийся на фоне окна.

Грянул всего один ответный выстрел, и силуэт исчез.

Гигантским прыжком Карфакс метнулся за громоздкое кресло, едва соображая, что штаны его насквозь мокрые. Из комнаты Лиффлона донесся встревоженный голос Пат, но он не ответил, опасаясь голосом выдать свое местонахождение. Потом наступила тишина. Карфакс дышал так тяжело, что не мог вслушаться в дыхание Бронски, если она еще дышала. У него не было уверенности, что он попал в нее.

Он снял с руки часы и швырнул их через всю комнату. Они громко ударились обо что-то, но ожидаемой реакции не последовало. Вряд ли Бронски была настолько хладнокровна, что подавила в себе желание выстрелить на звук.

Нужно было действовать – люди Вестерна могли быть уже совсем близко. Карфакс осторожно приподнялся.

Свет лампы в конце коридора падал через дверь на пол, освещая только ножки кресла и ковер. Небо снаружи было затянуто облаками, однако свет от уличного фонаря, горящего за оградой особняка, проникал через окно. Карфакс увидел, что на полу у стены что-то белеет.

Это было обнаженное тело Бронски.

Он быстро подошел к ней (осторожничать было уже поздно), склонился и пощупал пульс. Она была мертва. И ничего удивительного – пуля вошла точно в солнечное сплетение.

Хорошо, что Бронски решила сражаться до конца. Даже если бы она сдалась, ее пришлось бы убрать, а он не был уверен, что смог бы это сделать. Этого требовала логика. А Карфакс, подобно большинству людей, нередко очень трудно повиновался логике.

– Выходи, Пат, – позвал он. – Нам нужно поторапливаться.

Через пять минут, найдя ключи от гаража в квартире Йоханы, они ехали в «Загросе» вниз по Фрееберд Лэйн. Карфакс не без колебаний выехал на эту улицу, опасаясь столкнуться с агентами Вестерна. Конечно, лучше было бы перебраться через забор с задней стороны дома и попытаться скрыться пешком, но у них было мало времени.

Они проехали мимо такси, поджидающего их и, когда оно скрылось из виду, Карфакс дал полный газ. Машина легко набрала свои максимальные 60 километров в час, и они проехали пять кварталов, после чего он сбросил скорость, чтобы не привлекать внимания полицейских патрулей. Когда «Загрос» достиг конца Виста Грэйндж Роуд, мимо проехали четыре машины, в каждой из которых сидело по четыре человека. Возможно, это разъезжались участники затянувшейся вечеринки, но Карфакс так не думал. Обыскав дом Лиффлона, эти люди припомнят проехавшую навстречу им одинокую машину и, по меньшей мере, один автомобиль отправится в погоню.

Однако у Карфаксов было достаточно времени, чтобы уйти. Выехав на скоростную полосу, Гордон на максимальной скорости домчался до станции монорельсовой дороги. Бросив машину, они сели в экспресс, направляющийся в Вудлэнд Хиллз, затем пересели в другой, следовавший в Сиерра-Мадре, вышли на второй остановке и десятью минутами позже уже были у себя в мотеле.

Карфакс налил Пат и себе по высокому бокалу виски.

– Очень помогает успокоить нервы, – улыбнулся он, – и заглушить совесть. А теперь расскажи мне, что же произошло с Йоханой?

– Это было ужасно, – вздохнула Пат и опять побледнела. – Просто ужасно. Я выскочила из дверей кухни, как ты мне велел, и сразу увидела спускающегося по лестнице рядом с гаражом Йохану. У него был пистолет, и я моментально нырнула обратно, прежде чем он меня заметил, схватила с полки большой нож и притаилась в прихожей снаружи кухни. Меня охватила такая дрожь и слабость, что я боялась выронить нож и не была уверена, что смогу причинить Йохане какой-либо вред. Удерживая нож обеими руками, я, в тот момент, когда он переступил порог, ударила его изо всех сил в живот. Он выронил пистолет и отшатнулся назад, схватившись за нож, но я не выпускала его из рук. Потом Йохана начал медленно падать, и нож вышел из его тела. Он умер, не проронив ни звука, даже не застонав.

– Умница, – похвалил Карфакс. – Полагаю, ты перевела предохранитель.

– Что?

– Предохранитель на пистолете. Иначе ничего не произошло бы, сколько бы ты ни давила на спусковой крючок.

Она смотрела на него с ужасом.

– Я читала об этом, но, клянусь, напрочь забыла. Просто держала пистолет обеими руками и нажимала на спуск. Первый раз я взяла слишком низко, но пистолет сам стал подскакивать у меня в руках.

– Одно попадание из двенадцати – совсем неплохо, – улыбнулся Карфакс. – В любом случае, достаточно одного.

Он опрокинул бокал и едкий запах пороха, наполнявший его ноздри с того самого момента, когда началась пальба, куда-то исчез.

– Я намерен сбросить с себя эту вонючую мокрую одежду и принять душ. Оставить тебе кран открытым?

– Пожалуйста, – ответила она.

Карфакс смотрел на нее встревоженно. Выражение ее лица стало каким-то мечтательно-отрешенным. Когда он вышел из ванной, она спала на кровати, полностью одетая, все с тем же выражением на лице. Бокал ее был пуст. Он налил себе еще один, лег рядом и задумался.

Скоро наступит завтра. И, судя по всему, ничего хорошего оно не принесет.

На рассвете он проснулся от стонов и криков о помощи Патриции. Разбудив ее, сжимал в объятиях, пока она, всхлипывая, рассказывала приснившийся кошмар: она играет с куклами в спальне, в доме своего детства, и вдруг открывается дверь на чердак, и оттуда выползает что-то черное, бесформенное…

– Ты в безопасности, не волнуйся, – шептал он, гладя ее по голове.

– Я уже никогда не буду в безопасности, – тихо ответила она, но сравнительно быстро успокоилась в снова заснула.

Ему же заснуть не удалось. Промучившись в постели с полчаса, он решил подняться.

В девять часов Патриция резко села на кровати и уставилась на него так, словно видела впервые. Он пожелал ей доброго утра, предложил чашку кофе и, пока она пила, рассказал о том, что передали в утреннем выпуске новостей:

– В 6 часов 30 минут в полицию поступил анонимный звонок. Некто сообщил, что в доме Лиффлона убито три человека. Полиция, прибыв на место, обнаружила много крови и пулевых отверстий, но трупов не нашла.

– Почему Вестерн заявил в полицию? – удивилась Патриция.

– Заявил не он, – улыбнувшись, сказал Карфакс. – Это я сходил к видеофону на углу и позвонил в полицейский участок района Норс Пасифик Палисэйдс, потому что умирал от любопытства. Могло бы пройти несколько дней, пока садовники или женщина, убирающая дом, наткнулась бы на трупы. Но я предвидел, что люди Вестерна к моменту моего звонка могут уже убрать тела.

– И что теперь?

– Теперь Вестерн не сможет выдать нас полиции, ибо тем самым привлечет к себе внимание. Он будет сам за нами следить. А мы должны и можем привлечь к этому делу противников Вестерна. Список предполагаемых кандидатов получится очень длинным, нам только нужно выбрать наиболее могущественных и безжалостных из них.

– Значит, тайная война?

– Да. Но только в начале. Когда улик наберется достаточно, тогда можно будет выступить открыто.

– Да. Но только в том случае, если Вестерн не настолько могуч, чтобы раздавить нас. После чего никто не отважится бросить ему вызов.

– Надеюсь, что тебя минуют лавры Кассандры. Хочешь еще кофе?

17

После завтрака Карфакс пошел в кабину на улицу и позвонил в агентство. Ему назначили встречу с одним из агентов в кофейной лавке. Он отправился туда, прихватив с собой записи голоса Лиффлона, и передал их агенту вместе с письмом в запечатанном конверте.

Через два часа официантка позвала его к телефону.

– Привет, Рамус.

Это было условное имя, которым его называли в «Форчун и Торндайк» на тот случай, если Вестерн прослушивает телефонные разговоры агентства.

– Привет.

– Это определенно не он.

– Я так и думал. Вы можете выслать фонограммы почтой по указанному мной адресу?

– Да.

– Большое спасибо. Вы мне очень помогли. Вы знаете, куда направить счет.

– Конечно. Желаю удачи.

– Это как раз то, что мне очень нужно, – ответил Карфакс и нажал клавишу прекращения разговора.

Теперь во всем мире на нашлось бы безопасного места, а Лос-Анджелес был, пожалуй, самым опасным. В 14.14 они вышли из мотеля, не выписавшись. Карфакс, однако, договорился, что расплатится за них агентство. Оно же забрало «Загрос» на станции монорельсовой дороги и вернуло его в бюро проката.

Проехав немного на такси, Карфаксы сели в монорельсовый экспресс, совершили несколько пересадок и сошли в Сакраменто. Отсюда они вылетели в Сент-Люис, воспользовавшись удостоверениями личности, которыми снабдили их в «Форчун и Торндайк». Карфакс написал письмо в агентство, поблагодарив за оказанную помощь и расторгнув договор, решил, что будет лучше, если даже оно не будет знать о его местонахождении.

Затем на монорельсовом экспрессе они отправились в Бусирис и зарегистрировались в одном из пригородных мотелей с помощью фальшивых удостоверений. Чтобы избежать проверки кредитных карточек, расплатились наличными. Это вызвало недоуменный взгляд дежурного администратора, но, в соответствии с мировоззрением Карфакса, от таких взглядов еще никому плохо не стало. Один день он провел в Бусирисе – договорился, чтобы за его домом и участком присматривали и дальше, и переговорил по телефону с ректором Трайбеллского университета, который был, естественно, расстроен, что Карфакс пропустит еще целые полсеместра. Гордон очень извинялся, налегая на серьезные причины личного характера. Впрочем, если Чамберс сочтет нужным уволить его, то пусть поступает по своему усмотрению.

Он едва не поддался мимолетному побуждению заглянуть к себе домой. Это было бы похоже на возвращение в материнскую утробу – в безопасность, тепло, уют… Так хотелось хоть на какое-то время забыть обо всем этом кошмаре, удобно развалившись в кресле на веранде. Но Карфакс устоял перед этим искушением. Он не мог позволить себе ни малейшего риска.

На следующий день они отправились в Дейтон, штат Огайо, где Карфакс позвонил Ричарду Эмерсону из конторы «Манхаттен и Джилфорд» в штате Массачусетс. Мистер Эмерсон был очень известным и очень богатым католиком, чье мнение о Вестерне уже стало легендой. Карфакс пробился к нему, не называя себя, при помощи волшебного слова «Медиум». Сказал, что располагает определенной информацией, которая разоблачает Вестерна как убийцу и угрозу для человечества. Нет, он пока не может назвать свое имя, поскольку Вестерн убьет его.

Эмерсон, может быть, и счел Карфакса помешанным, но согласился встретиться с ним через четыре дня в новом «Стайвизант-отеле». И предупредил, что расскажет об этом звонке одному человеку.

– Своему зятю, Роджеру Лангеру, сенатору от штата Нью-Йорк, – объяснил Карфакс Патриции. – Убедив Лангера, мы привлечем на свою сторону очень влиятельного человека. Он и президент – злейшие враги, но президент к нему прислушивается. Возможно, это будет первым случаем, когда их мнения по одному и тому же вопросу совпадут. Но нам нужно собрать дополнительные доказательства. Одного случая с Лиффлоном будет недостаточно, чтобы убедить президента.

– А Лангер не выдаст нас полиции, узнав об убийстве Лиффлона?

– Нет. Этот случай перетягивает на весах.

Карфакс решил не делиться с ней своими мыслями насчет вероятности сохранения своих собственных жизней, равной, по его мнению, почти нулю, принимая во внимание тот факт, что наемные убийцы могут не так уж дорожить своими смертными телами, если (а он был в этом фактически уверен) Вестерн пообещал им новенькие, более молодые и красивые.

Ему хотелось убедить Патрицию пока исчезнуть. И в то же время не хотелось. Он полюбил ее. И понимал, что она категорически откажется оставить его одного.

Он включил телевизор как раз вовремя, чтобы узнать, что час назад Вестерн сообщил о введении в эксплуатацию в комплексе Мегистуса нового «Медиума». В девятичасовом вечернем выпуске новостей диктор объявил, что во всех крупных городах Северной Америки в ближайшем будущем также будут установлены новые «Медиумы», и что уже ведутся переговоры об установке их во многих зарубежных городах.

Затем последовало короткое интервью сенатора Грэя от штата Луизиана.

Ведущий:

– Каково ваше мнение в отношении планов Вестерна соорудить множество новых «Медиумов»?

Сенатор:

– Думаю, что «Медиум» все еще будет доступен только очень богатым людям. А это, как я уже неоднократно подчеркивал, является вопиющей несправедливостью. Любой человек имеет полное право общаться со своими возлюбленными усопшими, и отсутствие денег не должно являться препятствием. «Медиум» должен служить всем и каждому, пусть даже на это потребуется государственная субсидия. Но у меня есть гораздо лучшее предложение, которое вовсе не увеличит государственный долг. Я за то, чтобы поместить «Медиум» под государственный контроль и снизить плату за пользование им. Не думаю, что существуют причины для столь непомерных гонораров. Вестерн не может более оправдывать их колоссальным потреблением электроэнергии – по его собственным словам, «Медиум» может черпать ее непосредственно из вселенной усопших.

Ведущий:

– Кстати, о бесплатной электроэнергии. Как отразится она на нашей экономике? И кто будет осуществлять контроль?

Сенатор:

– Мистеру Вестерну еще нужно доказать свое заявление в отношении этой так называемой бесплатной электроэнергии. Ничто, как мы все понимаем, не дается даром. Если же «Медиум» действительно может стать источником почти бесплатной… лучше сказать – очень дешевой энергии, то правительства штатов и федеральное правительство заберут его под свой контроль. Что же касается воздействия на экономику, то в настоящий момент я еще не готов к тому, чтобы сделать какое-либо определенное заключение на сей счет. Моя комиссия занимается этим вопросом, и ее выводы будут обнародованы через несколько месяцев. Разумеется, все это будет чисто теоретическими рассуждениями.

Ведущий:

– Ходят слухи, что федеральное правительство, возможно, будет за национализацию промышленности по производству электроэнергии, если заявление мистера Вестерна отражает действительность.

Сенатор:

– Слухов ходит много, но большая часть их – фантастика чистой воды. Тем не менее, даже во всепланетном масштабе воздействие будет колоссальным. У слаборазвитых стран появится неограниченное количество энергии, и это решит многие их проблемы. Америка, безусловно, окажется в невыгодном положении, если будет продолжать пользоваться ископаемым горючим и атомными реакторами. А мы не можем себе этого позволить.

– Ему ты тоже собираешься рассказать о Лиффлоне? – спросила Патриция.

– С ним приходится считаться, – ответил Карфакс. – Возможно, он станет следующим президентом.

* * *

Через три дня, в полночь, Карфаксов допустили к Ричарду Эмерсону в «Стайвизант-отель». Вооруженная охрана тщательно следила, чтобы никто из посторонних лиц не проник на снимаемый им этаж.

Эмерсон оказался высоким, представительным мужчиной с тонкими губами и лбом мыслителя. Сенатора Лангера, с ростом, превышающим два метра, телосложением баскетбольного центрового и роскошной огненной шевелюрой, Карфакс узнал сразу – тридцатисемилетний зять Эмерсона часто выступал по телевидению.

Их представили под фамилией Рамус, хотя и Эмерсон, и Лангер знали, кем они являются на самом деле. Карфакс выпил предложенное виски, закурил сигару и начал свой рассказ. Когда он закончил, были просмотрены собранные документы. Затем люди, не привыкшие молчать, долго не произносили ни слова.

Первым заговорил сенатор Лангер:

– Я верю вам. Приведенных здесь фактов достаточно, чтобы убедить меня. Но нужно раздобыть их намного больше, чтобы сделать все это достоянием общественности. Я сразу же примусь за дело. Это – самая опасная из угроз, с которой когда-либо сталкивалось человечество. У нас есть список всех клиентов Вестерна, допущенных в помещение, где установлен «Медиум».

– Я предлагаю сопоставить сведения об оплаченных сеансах с действительно проведенными. Полагаю, таким образом мы выйдем на людей, оплачивающих переселение душ, – сказал Карфакс.

– Мы также наведем подробнейшие справки о лицах, которые унаследовали собственность скончавшихся клиентов, – добавил Эмерсон. – Определим их действительные права на наследство, и в случае отсутствия таковых, сможем с уверенностью обвинить их в соучастии.

– Еще необходимо провести кропотливую работу по выявлению жертв, телами которых овладели эмсы, – высказал свою точку зрения Карфакс. – Для этого необходимо достать записи их речи…

– Не учите бабушку уму-разуму, – улыбнулся Лангер.

– Я просто пытаюсь помочь, – пояснил Карфакс.

Да, неплохо такого человека иметь своим сторонником, но придется мириться с его манией величия.

– Ладно, ладно, – засмеялся Лангер, поднимая руки вверх. – Сдаюсь. Интересно, – повернулся он к Эмерсону, – сколько сеансов с «Медиумом» провел губернатор Саймонс?

Вопрос, по-видимому, был чисто риторическим, поэтому Карфакс ничего не ответил, но Эмерсон внезапно побледнел.

– Он – возможный кандидат на пост президента, – добавил Лангер.

– Уж не думаете ли вы, что в него кто-нибудь вселился? – спросил Эмерсон.

– Не знаю, – задумчиво произнес Лангер. – Насколько мне известно… то есть как мне кажется – нет. Никто другой, не имеющий такого опыта, не смог бы столь хорошо выполнять его обязанности, чтобы оставить подмену незамеченной.

– А если овладевший телом в прежней своей жизни был искушенным политиком? – заметил Карфакс. – Вестерн не стал бы вселять в тело Саймонса политически неопытного человека. Он слишком умен.

– Насколько я понимаю, – сказал Эмерсон, – вы продолжаете настаивать на том, что эмсы являются существами, с какой-то целью разузнавшими все о людях, за которых себя выдают?

– Да, но все дело в том, что они и ведут себя, как люди. И вполне естественно, что о них говорят и думают так, словно они на самом деле являются людьми.

– Кем бы они ни были, я знаю, кем является Вестерн – предателем живых! – резко произнес Лангер. – И сделаю все возможное, чтобы он понес наказание, подобающее предателю!

– Но у нас нет соответствующего закона, – напомнил Карфакс.

– Тогда, ради всего, что для нас свято, мы создадим такой закон! И Вестерн будет повешен!

Патриция смотрела на сенатора расширенными глазами. Карфаксу тоже было немного не по себе, но он не сильно удивился.

Лангера считали, причем совершенно заслуженно, ярым защитником гражданских прав среди американских законодателей. Но сейчас он был человеком, лицом к лицу столкнувшимся с чудовищным преступлением. Он должен был думать о конфликте, к которому применимы законы военного времени – если противника можно победить, только уничтожив его, то чем скорее удастся это сделать, тем лучше.

Не было никаких сомнений в том, что Вестерн придерживается точно такой же философии.

Но такой взрыв эмоций, не свойственный этому человеку, казался, по меньшей мере, странным.

– Вы должны исчезнуть, – сказал Эмерсон. – Все равно ваше присутствие здесь пока бесполезно. Я предлагаю вам отправиться в длительное путешествие. Ну, скажем, в Европу или Южную Америку.

Карфакс переглянулся с Патрицией.

– У нас нет денег.

Эмерсон уладил это одним взмахом своей сигары.

– За все заплачу я. Тысяча долларов в неделю на каждого плюс все дорожные расходы. Устроит?

– Но мы ничего не сделали, чтобы заработать такие деньги! – воскликнула Патриция.

– Не волнуйтесь. Отработаете каждый цент в свое время.

– Но в этом деле замешаны личные интересы нас обоих, – вмешался Карфакс. – У Патриции, например, есть обоснованные притязания на «Медиум». Поэтому нам не хочется никуда исчезать.

– О, я вовсе не сомневаюсь, что она является законным владельцем, – сказал Эмерсон. – Но отец ее пока что это отрицает, и тут уж ничего не поделаешь.

– Я не думаю, что он все еще находится во вселенной эмсов, – медленно отчеканил Карфакс.

Патриция вытаращила глаза:

– Что?

– Что? – эхом отозвался Эмерсон.

– Единственный способ, с помощью которого можно было заставить дядю Руфтона солгать – это обещание предоставить ему новое тело. Сейчас он, возможно, уже работает на Вестерна в другом обличье.