Текст книги "Тайна подружки невесты"

Глава 11

Похоже, она спятила.

Как можно думать о работе, когда речь идет о семье? После разговора с Кейт Джеки думала, что у нее нет шансов. Неужели она так легко сдастся?

У него было такое чувство, будто Кейт просто проверяла свою мать. Самое худшее, что могла сейчас сделать Джеки, это исчезнуть. Он должен был заставить ее передумать. Не только ради Кейт, но и ради самого себя.

Он никогда не думал, что однажды захочет иметь семью. Не знал, что делать со всеми этими ожиданиями и обязательствами. Но сейчас он был готов принять этот вызов. Мысль о верности одной-единственной женщине больше его не пугала.

– Ты не можешь уехать.

– Я должна. Подойдя к ней, он отобрал у нее все коробочки и флакончики и положил их на туалетный столик.

– Нет. Тебе нужно поехать со мной и Кейт в Италию.

– Сейчас в этом нет никакого смысла.

Она сказала «сейчас», но каждый ее жест и взгляд говорил «вообще».

Она сдавалась. Снова выстраивала вокруг себя стену из гордости.

Джеки не была надменной или тщеславной. Совсем наоборот. Гордость была ее средством самозащиты. Защиты от переживаний.

Когда она проходила мимо него, чтобы взять новую порцию вещей, он заключил ее в объятия и поцеловал. Почувствовав, что она немного расслабилась, он отстранился и посмотрел на нее:

– Я все еще люблю тебя, Жаклин. Поехали со мной.

Джеки побледнела. Вместо того чтобы подбодрить, его слова ее напугали. Тогда он поцеловал ее в лоб, снова притянул к себе и прижал ее голову к своей груди, чтобы она услышала стук его сердца.

– Будь смелее, – прошептал он. – У вас с Кейт по-прежнему есть шанс. У нас с тобой тоже. Потерпи немного. Эта боль пройдет.

Вдруг Джеки снова напряглась и высвободилась из его объятий. С виду она была спокойной, но глаза ее говорили, что внутри нее идет борьба.

– Ты опять пытаешься запудрить мне мозги красивыми словами. На самом деле ты не веришь в то, что говоришь. Просто хочешь меня успокоить.

– Ты ведь знаешь, что это неправда.

Она облизнула губы и сделала несколько шагов назад:

– В любом случае это не имеет значения, потому что я тебя не люблю.

Ее признание причинило ему боль, хотя он знал, что это пустые слова, с помощью которых она просто хочет его отпугнуть. Очевидно, эта боль отразилась в его глазах, пока он готовился нанести встречный удар.

– Не льсти себе, Романо, – добавила она, вскинув подбородок.

Джеки наступала на одни и те же грабли. Ради собственного спокойствия она снова намеревалась отказаться от самого ценного, что было в ее жизни.

– Я всегда считал тебя смелой, Жаклин, но понял, что ошибался. Ты словно страус прячешь голову в песок при малейшей опасности. – Он осуждающе покачал головой. – Твоя дочь заслуживает большего.

Джеки прищурилась:

– Думаешь, я этого не знаю? Не могу поверить, что тебе понадобилось столько времени, чтобы понять, что мне это не по зубам.

Романо недоуменно всплеснул руками. Эта женщина была упрямее стада ослов!

– Если тебе легче от этого самообмана, прекрасно! Знаешь, Джеки, иногда ты мне очень напоминаешь свою мать. Ты отталкиваешь всех, кто хочет быть рядом с тобой.

– Убирайся!

В руке Джеки держала туфлю, и он не исключал возможности, что она полетит в него, поэтому слегка напрягся.

– Я не уйду до тех пор, пока ты не согласишься поехать со мной в Италию.

– Прекрасно! – Швырнув туфлю на кровать, Джеки прошла в ванную и хлопнула дверью. – Я принимаю душ! – крикнула она. – Если, когда я выйду, ты все еще будешь здесь, я вызову полицию.

Затем она включила воду на полную мощность, чтобы не слышать его ответ.

Раздраженно вздохнув, он запустил пальцы в волосы. «Думай, Романо, думай». Он не любил проигрывать, но понимал, что если останется, то Джеки возведет вокруг своих чувств еще более прочные барьеры.

Он уйдет, но это будет не поражение, а временное отступление.

Выдрав листок из блокнота, лежащего рядом с телефоном, Романо написал на нем координаты утреннего рейса до Неаполя. Билет на ее имя был уже забронирован. Все, что от нее потребуется, это зарегистрироваться перед посадкой. Он задержался еще на некоторое время, чтобы достать из глубины ее шкафа кое-что, замеченное им до этого, и положил ей в чемодан.

После этого он покинул ее дом и отправился к себе в отель собирать вещи.

* * *

Когда Джеки вышла из душа, у нее заболела голова. Приняв пару таблеток, она завела будильник на полседьмого и легла на кровать, даже не удосужившись снять с нее чемодан.

Ей никак не удавалось уснуть. Жестокие слова Романо повторялись у нее в голове, ритмично отзываясь стуком в висках.

Почему она отталкивала всех, кто хотел быть рядом? Было ли это рефлексом, который она не могла контролировать? Если так, то откуда он взялся?

Ей не понадобилось много времени, чтобы найти ответ. Она вдруг увидела маленькую девочку, сидящую на суку старой ели и дрожащую от холода. Воспоминания были такими ясными, что ей казалось, будто она чувствует, как хвоинки покалывают ей руки. Она совсем не помнила, из-за чего мать сильно ее отругала, зато никогда не забудет выражение ее лица. Лиза Фиренци делала такое лицо всякий раз, когда хотела сказать, что средняя дочь не оправдала ее ожиданий.

Просидев на дереве несколько часов, Джеки дала себе слово, что, что бы ни случилось впредь, она не будет плакать и пытаться обнять маму, потому что та от этого только еще сильнее злилась.

Когда мать нашла ее поздним вечером, Джеки спустилась вниз и покорно приняла наказание.

– Она не придет, правда? – спросила Кейт Романо, когда он помогал водителю грузить в багажник их чемоданы.

Он прижал дочь к себе:

– Я не знаю.

Кейт прильнула к нему:

– Это я во всем виновата. Мне не следовало говорить ей все эти вещи. Я вела себя просто ужасно. До сих пор не понимаю почему. Иногда внутри меня что-то закипает и само вырывается наружу.

Романо развернул ее к себе лицом.

– Когда дело касается семьи, все так… так… – Нужное английское слово вертелось у него на языке, но он никак не мог его вспомнить.

Губы Кейт изогнулись в лукавой улыбке.

– Сложно?

Романо кивнул:

–Si. Complicato.

Что тут можно было еще сказать? Захлопнув багажник, он помог дочери сесть в машину.

За час до звонка будильника Джеки открыла глаза.

Романо прав, черт побери. Она такая же, как ее мать.

Перекатившись на другой бок, она наткнулась на что-то твердое.

Чемодан.

Черт побери! Вчера она так до конца его и не собрала. Ей нужно быть в Хитроу к десяти часам, значит, у нее в запасе еще достаточно времени.

Надев тренировочные брюки и старую футболку, Джеки спустилась вниз и включила кофемашину. Между делом она решила, что ей следует собрать чемодан заново. Она даже не помнила, что напихала туда во время своей вчерашней ссоры с Романо.

Вернувшись с кружкой кофе в спальню, она заметила на туалетном столике листок бумаги и подошла посмотреть, что на нем было.

Номер и время рейса. Место назначения. Аэропорт.

Но вместо «Нью-Йорк» почему-то было написано «Неаполь». Да и почерк был не ее.

В своих мыслях и чувствах она разберется позже. Когда вернется из Нью-Йорка. Она не могла допустить, чтобы в самолете у нее случился нервный срыв, поэтому решила чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься. Например, собрать вещи.

Открыв крышку чемодана, она раздраженно вздохнула.

О чем она только думала, когда клала эту блузку? Она была в моде в прошлом сезоне.

Вынув блузку, Джеки обомлела, когда увидела то, что лежало под ней.

Это были самые нелепые шлепанцы, которые она когда-либо видела.

Ярко-бирюзовые с пластиковыми ракушками и морскими звездами.

Джеки протянула руку и осторожно провела ногтем по одному из лучей оранжевой морской звезды. Этого оказалось недостаточно. Тогда она достала шлепанцы и прижала их подошвой к груди, не замечая, что грязные подошвы оставляют следы на футболке.

Она не станет плакать. Не позволит себе.

Оторвав шлепанцы от груди, она аккуратно поставила их на пол подальше от чемодана, чтобы не мозолили глаза.

Ей нужно заказать такси.

Романо, Кейт и Сью стояли в очереди у регистрационной стойки.

Он знал, что это было глупо, но продолжал убеждать себя в том, что она появится до того, как они пройдут через металлодетектор и рентгеновские аппараты. До отправления их самолета времени оставалось все меньше и меньше, и вместе с ним таяли как дым надежды на появление Джеки.

Когда служащая за стойкой протянула ему его паспорт и посадочный талон, он почувствовал, что последняя ниточка надежды ускользнула. Кейт бросила взгляд в сторону входа и поджала губы.

Затем началась проверка.

Снимая с ленты конвейера сумочку Сью, он услышал у себя за спиной раздраженный женский голос:

– Вы видите у меня какую-нибудь ручную кладь?

Волоски у него на загривке встали дыбом. Уронив сумочку, он обернулся.

Женщиной, которая у металлодетектора нагрубила девушке из службы безопасности, была Джеки. По крайней мере, ему так показалось.

На ее лице не было ни капли макияжа, волосы были собраны резинкой в хвост. На ней была потрепанная лиловая флисовая куртка, тренировочные брюки и… Что это? Самые нелепые шлепанцы, которые он когда-либо видел.

Кейт застыла на месте, и Сью обняла ее.

Показав девушке в униформе свой паспорт и посадочный талон, Джеки подняла глаза и увидела их. На ее лице промелькнуло множество эмоций. Облегчение, испуг, радость. Когда девушка-офицер кивнула ей, она выпрямилась во все свои пять футов семь дюймов и с гордо поднятой головой прошла через рамку металлодетектора.

Несмотря на то что Романо хотелось громко рассмеяться, он сохранил спокойствие. Джеки приняла верное решение, приехав сюда, но это было только начало.

– Извините, я опоздала, – произнесла она, откидывая с лица прядь волос, затем повернулась к Кейт. – Мне нужно с тобой поговорить.

Кейт сложила руки на груди:

– Хорошо.

– Здесь? – растерялась Джеки.

Ее дочь поджала губы и кивнула.

Джеки сделала глубокий вдох.

С чего начать? Ей столько всего нужно было сказать. Какую из речей, которые она репетировала в такси, выбрать?

Затем она вспомнила, как Романо разговаривал с Кейт. Главное не красота слов, а то, как они произносятся. Она знала, что должна начать с самого начала. Ей хотелось заключить Кейт в объятия, взять ее руки в свои, но напряженная поза Кейт говорила о том, что ей не следует даже пытаться. Лучшее, что она сейчас могла сделать, это посмотреть дочери в глаза и сказать правду. Никаких красивых фраз.Никакого блеска.

– Я дала тебе имя, – произнесла Джеки, чувствуя, что ее ноги становятся ватными. – Сразу после того, как ты родилась.

Глаза Кейт расширились.

– Правда?

Джеки кивнула:

– Но я никому не сказала. Это было секретное имя, которое знала только я.

Ее голос предательски дрожал, ей нужно было высморкаться. Кейт первая шмыгнула носом, и Сью достала из сумочки бумажные платки и дала обеим.

– Я знала, что мне придется… – у нее сдавило горло, и конец фразы дался ей с большим трудом, – тебя отдать.

Как только она это сказала, из ее глаз потекли слезы.

– С моей стороны было бы эгоистично его назвать. Это было бы несправедливо по отношению к твоим новым родителям.

Кейт подошла к ней ближе:

– Как ты меня назвала?

Джеки никогда еще не чувствовала себя так неловко.

– В тот первый день в больнице мне дали тебя подержать… – Она всхлипнула. – Соцработница сказала, что будет правильно, если я с тобой попрощаюсь. Она была добра ко мне… – Перед ее внутренним взором промелькнул образ из прошлого, и она улыбнулась. – Ее руки были толщиной с мои бедра, честное слово. От нее пахло перечной мятой и тальком. Простите… Я помню тот день до мельчайших подробностей.

Они вчетвером застыли на месте как вкопанные. Пассажиры, прошедшие контроль, обходя их, недовольно ворчали, но они вчетвером не сдвигались с места.

Джеки высморкалась.

– Обещайте, что не будете надо мной смеяться. Мне тогда было всего шестнадцать, и у меня был своеобразный взгляд на вещи.

Кивнув, Сью посмотрела на свою приемную дочь:

– Кому вы об этом рассказываете…

Кейт покраснела.

Джеки хотелось плакать, смеяться и улыбаться одновременно. Ей удалось соединить три эти вещи.

– Я назвала тебя Адрина в честь озера, на котором стоит дом Романо. Это означает «счастье».

Сью кивнула:

– Красивое имя.

– Она была такая красивая. – Джеки заглянула в глаза Кейт. – Это правда. Когда я тебя отдавала, у меня разрывалось сердце. Не думай, будто ты была мне безразлична. Я любила тебя, но позволила себе испытывать это чувство только в тот день. После этого я заставила себя его подавлять, иначе просто не выжила бы. Именно поэтому иногда мне так трудно…

Кейт нахмурилась. В ее глазах было недоверие.

– Потому что ты больше меня не любишь? Потому что смогла меня забыть?

– Нет! – Из ее глаз снова потекли слезы. – Потому что я люблю тебя, Кейт! Я так сильно тебя люблю. Я много раз хотела тебе это сказать, но за столько лет разучилась выражать свои чувства. Прости. Мне понадобится время, чтобы заново научиться этим трудным вещам. Тебе придется запастись терпением, Кейт. Обещаю, что в один прекрасный день ты будешь мной гордиться.

Она затаила дыхание и стала ждать. Кейт, которая до сих пор держалась холодно, вдруг бросилась ей в объятия и обхватила ее руками. Джеки, не имевшая такого тесного контакта с дочерью с того дня в больнице, еще сильнее расплакалась и крепко прижала ее к себе.

Когда они наконец отстранились друг от друга, Кейт полезла за платочком, который засунула в карман джинсов, и, обнаружив, что его больше нельзя использовать, вопросительно посмотрела на Сью.

Та пожала плечами:

– У меня они закончились. Пойдем умоемся. – С этими словами она взяла Кейт за руку и повела в туалет.

Джеки повернулась лицом к Романо, который все это время молча стоял в стороне. Он улыбнулся ей:

– Где ты раздобыла эту замечательную куртку? – В его глазах был озорной блеск.

– Она принадлежит моей домработнице. Я нашла ее на вешалке у входа.

– Как известно, одежда может многое сказать о человеке, который ее носит. Знаете, о чем сейчас говорит ваша одежда, мисс Пэттерсон?

– Может, о том, что я очень спешила? – предположила она.

Романо запрокинул голову и рассмеялся. После этого он подошел к Джеки и крепко ее обнял.

– Нет, – тихо произнес он. – Такой красивой я тебя никогда еще не видел. – В подтверждение этих слов он нежно поцеловал ее в губы. – Сегодня твоя одежда говорит, что ты наконец показала себя такой, какой являешься на самом деле. Смелую, сильную женщину, которая умеет любить.

Джеки улыбнулась:

– Правда? Тебе все это сказала старая флисовая куртка? В таком случае я буду надевать ее чаще.

Они снова поцеловались, после чего Романо взял у нее ее паспорт и посадочный талон и положил к себе в сумку.

– Не думаю, что нью-йоркские законодатели мод готовы к подобному зрелищу, поэтому тебе придется полететь с нами в Италию.

Эпилог

Вскоре после этого в здании мэрии в Монта-Корренти состоялась еще одна свадебная церемония. Приглашенных было так много, что свадебный прием пришлось устроить на площади за ресторанами «Роза» и «Сорелла».

Вечером самая юная из подружек невесты, пошатываясь на высоких каблуках, подошла к Джеки и Романо, сидящим за столиком, и вручила им неказистый на вид сверток с ярким бантом.

Джеки поцеловала дочь в щеку:

– Тебе не обязательно было тратиться. Твое присутствие для нас уже подарок.

Кейт смущенно улыбнулась:

– Открой.

Положив сверток на стол, Джеки развязала бант и аккуратно сняла оберточную бумагу. Внутри оказался большой альбом для наклеивания вырезок. Открыв обложку, Джеки прижала пальцы к губам. На первой странице было фото темноволосой малышки, улыбающейся фотографу своей беззубой улыбкой. На последующих страницах были еще фотографии вперемежку с другими памятными вещами: грамотами, программками школьных концертов, детскими рисунками и значками. При виде всего этого жених и невеста потеряли дар речи.

– Сью помогла мне все это собрать, – пояснила Кейт.

Джеки взяла альбом и прижала к своей груди.

– Спасибо тебе, дорогая, – прошептала она. – Ты даже представить себе не можешь, как много это для меня значит.

– Думаю, что могу. Я имею в виду, теперь, когда все поняла. Мне жаль, что я не разделила все эти моменты с тобой. – Кейт потупила взор. – Но я не могу сожалеть о том, что ты отдала меня Дэйву и Сью.

Она выглядела немного растерянной, и Джеки поднялась и заключила ее в объятия.

– Так и должно быть, дорогая. Разумеется, ты их любишь.

– Тебя я тоже люблю, мамочка, – прошептала она на ухо Джеки, сделав ей лучший подарок на свете.

Они долго стояли обнявшись.

– Мне нужно идти, – наконец произнесла Кейт, указывая кивком в сторону танцпола. – Один красивый мальчик пригласил меня на танец.

Романо напрягся и огляделся по сторонам. Джеки успокаивающе похлопала его по руке и велела ему оставаться на месте.

Когда совсем стемнело, Джеки и Романо, несмотря на продолжающееся веселье, тихо ускользнули с праздника и отправились в палаццо на озере Адрина, где решили провести свой медовый месяц.

Налив себе шампанского, они вышли на террасу полюбоваться озером, в котором отражались звезды.

– Мне до сих пор с трудом верится, что мы с тобой создали такое удивительное человеческое существо, как Кейт, – мягко произнесла Джеки.

– Было бы ужасной ошибкой не повторить это снова, – ответил Романо с притворной серьезностью. – Это наш долг перед миром.

Джеки повернулась и посмотрела на него:

– Ты имеешь в виду то, о чем я сейчас думаю?

Взяв у нее бокал, Романо поставил его на балюстраду рядом со своим, затем привлек жену к себе и поцеловал:

– Точно.

Обхватив руками его шею, она ответила на его поцелуй:

– Я люблю тебя, Романо.

Он слегка отстранился и дерзко улыбнулся:

– Так сильно, что не позволила мне сшить для тебя свадебное платье. Я поначалу рассердился.

Джеки фыркнула:

– Рассердился? Да ты надулся, как маленький ребенок, которому не дали конфету!

Романо пропустил это замечание мимо ушей:

– Не важно. Мой отец превзошел себя. Я никогда еще не видел вас такой ослепительной, синьора Пуччини. – Он наклонился и начал покрывать поцелуями ее шею. – Именно поэтому сейчас я хочу вас раздеть.

С этими словами он принялся расстегивать крошечные пуговки у нее на спине. Джеки мягко рассмеялась:

– Ты неисправим.

– О да, – ответил он, лаская губами мочку ее уха. – Но именно за это ты меня и любишь, правда, дорогая?

The Bridesmaid’s Secret © 2010 by Harlequin Books S.A.

«Тайна подружки невесты» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2011

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2011