Текст книги "Эхо далекой войны"

Вера грустно кивает, и мы спускаемся в тот коридор, откуда только что поднялись. И тотчас у нас за спиной захлопывается железная дверь, а свет немногочисленных лампочек гаснет.

Олег

Я сидел в своём кабинете и пытался собраться с мыслями. Информация по делу о похищении Тани наваливалась с угрожающей быстротой, и главное сейчас – не растеряться, вовремя и правильно отреагировать. Тем труднее, что Андрей, мой верный товарищ и надёжный советчик, сам растерян донельзя. Однако первая его реакция на события оказалась совершенно верна, и результатом этого стала поимка неизвестного жулика, который попытался воспользоваться кредитной карточкой Тани. Надо же, какие рачительные подонки: им мало похитить женщину, ещё нужно ограбить её семью.

А ещё маячат на горизонте бритоголовые, с которыми тоже придётся разбираться, и чем скорее – тем лучше, но сейчас не до них. Так, где этот герой краденых кредитных карточек? А, вот дверь открывается, и он входит в кабинет, руки за спиной…

– Так, гражданин Каротин Вячеслав Юрьевич! Как к вам попала кредитная карточка Татьяны Алексеевны Кароль?

Смотрит исподлобья. Судя по виду, этот Каротин приехал откуда-то с юга.

– Нашёл на улице.

– Почему вы без паспорта?

– У меня украли.

Да, акцент у него заметный.

– Вы действительно Каротин или на самом деле у вас другая фамилия?

– Нет, я Каротин. Гражданин начальник, я ни в чём не виноват! Отпустите меня!

– Как же – не виноваты? Взяли чужую кредитную карточку, пошли с нею в ювелирный магазин, попытались расплатиться. Это кража, гражданин Коробкин!

Намеренно искажаю его фамилию – хочу посмотреть реакцию.

– Гражданин майор, я не Коробкин, а Каротин! Неужели трудная фамилия?

– Я не должен запоминать вашу фамилию, вы обязаны предъявлять паспорт. Так как насчёт кредитной карточки? Почему расплачивались чужой?

– Я не знал, что это чужая. Думал – моя. Я уронил там где-то карточку, смотрю – лежит. А зрение у меня слабое, не разобрался, что чужая, вот и ошибся.

– А почему на квитанции о безналичной оплате расписались «Кароль»?

– Не Кароль, а Каротин. Просто я так пишу свою фамилию. Случайно похоже получилось.

М-да, поддел он меня. Сейчас Шицман придёт, и дело развалится.

– Где вы нашли эту карточку?

– Не помню. Гражданин начальник, меня обокрали! Стащили деньги, документы и кредитную карточку! Вижу – кредитка лежит, я и поднял. Где мне знать, что чужая? Сослепу не разобрал.

– Заявление в милицию по поводу кражи подавали?

Хмыкает обиженно:

– Не успел. Я сначала думал – выронил, найду. А нет нигде.

– Гражданин Каротин, вам ведь, в таком случае, придётся теперь восстанавливать документы. Прежде всего – паспорт. Кто может подтвердить вашу личность?

Пожимает плечами, тяжко вздыхает:

– Не знаю. Один я в этом большом каменном городе.

– Живёте где?

– Товарищ майор, я развёлся с супружницей, она меня домой не пускает!

– Где вы ночевали?

– На скамеечке. А что делать? Спать хочется, а сейчас тепло.

– Какой ваш домашний адрес? Сейчас позвоним вашей жене, выясним, почему она вас домой не пускает.

– Не надо, товарищ майор! Может, она так успокоится. А если вы вмешаетесь – точно, ещё хуже разозлится.

– Ювелирные украшения вы покупали, чтобы жену задобрить?

– Вот, товарищ майор! Наконец-то вы меня поняли!

Ну, что мне с ним делать? Всё-таки не отпущу, пусть этим занимается Шицман. Остаётся только открыть дверь и сказать конвойному:

– Отведите задержанного в камеру!

Вот он уходит, а я чувствую себя идиотом. Был бы на моём месте Андрей – вколол бы этому Каротину сыворотку правды, тот бы всё и выложил. А мне нельзя…

Телефон звонит. Судя по сигнальной мелодии – Андрей.

– Привет, детектив, как дела?

– Слушай, машину, на которой Таню увезли, найти не удалось?

– Удалось, она числится в угоне. Сам понимаешь – обычный приём.

– Знаю, что обычный. Почему милиция на шоссе никогда не замечает, что машина угнанная?!

– Андрей, спроси что-нибудь полегче. Мы с тобой знаем, что угона, скорее всего, не было. Использовали машину, а хозяин потом заявил, что её угнали, пока он спал или болел.

– А в данном случае что он говорит?

– Мол, жена взяла покататься, оставила у магазина, а автомобиль угнали.

– Она мужу позвонила?

– Нет, якобы мобильный телефон испортился.

– А кто владелец, можешь сказать?

– Могу, Андрей, только конфиденциально, но ты ведь дров наломаешь. Или я ошибаюсь?

Друг шумно сопит:

– Ладно, чёрт с ним. Только проверь, нет ли у него общих знакомых с некоей Анной Погребельниковой. Вообще, если нетрудно, выясни всё про эту дамочку, а желательно также про её мужчин.

– Если не секрет – почему именно она?

– Олег, не могу сказать тебе конкретно. Просто мне кажется, на Таню положил глаз тип, связанный с Погребельниковой.

– Хорошо, Андрей, проверю. Это всё?

– Нет, ещё кое-что. Я к тебе сейчас подъезжаю, на мой мобильник пять минут назад позвонила Таня.

Меня словно ткнули шилом в зад:

– Кто?! Танечка? Она уже свободна?

– Нет, она в какой-то подпольной тюрьме, но смогла мне позвонить с мобильного телефона. Я попытался записать координаты. К сожалению, тот мобильник дохлый. Единственное, что я определил – район рынка, с точностью до полукилометра.

Таня

Я молча сжала руку Веры и шепнула ей:

– Садимся у стены и не двигаемся!

– Да! – выдохнула моя подруга по бегству. Я протянула левую руку вперёд, правой держа локоть Веры. Кажется, ничего особенного рядом нет, можно сделать пол-шага вперёд. А, стоп, стена, здесь садимся. Спиной к стене – и ждём. Итак, мы в ловушке, про наш побег знают, женщины на нижнем этаже, вероятно, уже водворены в клетки, но взять нас здесь непросто. Как будут действовать наши враги? В темноте-то… Стоп, у них наверняка есть приборы ночного видения. Однако и с этим непросто, здесь каждый звук слышен. Мы сидим, дышим тихо, а наши рабовладельцы, как ни умелы и осторожны, должны идти, значит, дышать будут чуть громче, а то и топать. Если ресурса батареи злополучного мобильного телефона хватило, то Андрей уже знает наше местонахождение, а значит, милицейский спецназ вот-вот появится. Однако правильнее исходить из худшего. Ко всему прочему, раз нас видели, когда мы входили сюда, значит, лестница под наблюдением. Вывод – начальник охраны видел, как я звонила, а потому мог уже забрать тот мобильный телефон. Может, напрасно я повела Веру сюда, на этаж? На лестнице было бы спокойнее? И как там действовать? Если только выбить стекло, кричать и стрелять. Однако крики вряд ли кто-то услышит, да и выстрелы… А патроны мне пригодятся для другой цели.

Пока я так безрадостно размышляла, с удивлением вдруг обнаружила, что худо-бедно могу рассмотреть окружающие предметы. Не все, но самые крупные. А вон там – проход… Стоп, раз я его вижу, значит, оттуда идёт какой-то свет! Или комната открытая, или другая лестница!

– Вера, ты видишь проход в коридоре?

– Да, но очень плохо!

– Попробуем пройти туда! Только медленно, осторожно!

Мы взялись за руки. В моей левой – ладонь Веры, а в правой – пистолет. Очень медленно – вперёд… Чёрт, каблуки стучат по полу. Может, разуться? Нет, не стоит, мало ли что здесь на полу насыпано, лучше просто идти на носках. Э, кого я вижу?! Мальчики в бронежилетах и с приборами ночного видения – идут как раз оттуда, куда мы собрались. Чем они вооружены – пистолетами? Ничего не видно, но руки держат так, что, скорее всего, у них сетки. М-да, это неприятно. Стрелять первой не хочется.

– Так, ребятки, я вас вижу! Немедленно всем лечь на пол, не то стреляю по ногам!

Они застывают, возможно, рассчитывают, что я блефую. Отчасти это так, но тут важно действовать. Отпускаю руку Веры, стреляю в потолок – какая-никакая вспышка – и сразу бью ближайшего парня ногой под колено. Он охает, я добавляю коленом в печень – парень падает. Понимаю, что он человек подневольный, но выхода у меня нет, а он от таких ударов не помрёт. Зато следующим движением срываю с него оптическую маску и надеваю её на себя – теперь мы на равных.

– Третьего предупрежденья не будет! Я вас всех сейчас могу перебить! Лечь лицом вниз и не вставать!

Кажется, они поняли, что дело пахнет керосином – ложатся. Вера в порядке? Да, вот она, хотя, судя по позе и нервному дыханию, очень испугана. Соблазнительно забрать у этих поганцев сетки и связать ими, но рискованно. Просто обыщу того парня, которого оглушила. Ага, пистолет, две запасные обоймы, мобильный телефон! Просто сокровищница. А теперь проведаю второго. Возьму-ка сетку и свяжу ему ноги, чтобы не дёргался. Теперь маску с оптикой – Вере.

– Надень вот это!

– Что это?

– Прибор ночного видения. Ну, как?

– Да… Вижу что-то, хотя и непонятно.

– Главное – человеческие фигуры и их движения. Видишь, что я сейчас делаю рукой?

– Да…

– Хорошо. Возьми пистолет.

– Я никогда не стреляла!

– Тогда попробуй прямо сейчас – в потолок. Затвор я тебе передёрнула. Ну!..

Вера неуверенно поднимает пистолет и стреляет вверх, с потолка сыплется то ли пыль, то ли нечто отдалённо напоминающее штукатурку. Если бы вокруг нас были спецназовцы, сейчас хоть кто-нибудь попытал бы счастья и набросился на нас с сеткой. Однако эти ребята, видимо, просто охранники, которых снарядили для тюремной спецоперации, так что про связь с ФСБ здешний начальник, скорее всего, соврал.

– Всё, Вера, пошли! А вы, – обращаюсь громко к парням, – лежите! Коридор длинный, нам вас с другого конца видно!

Отходим на десять метров, и я шепчу Вере:

– Я сейчас сниму маску, а ты веди меня!

Она удивлена, но вопросов не задаёт. Идём с ней, как слепой с поводырём. Внезапно вспыхивает свет. Я жмурюсь, Вера вскрикивает от боли. Я поспешно снимаю с неё маску:

– Всё в порядке, сейчас пройдёт, потерпи!

М-да, так я и знала. А каково сейчас тем парням, лежащим у выхода на лестницу? Знаю, есть приборы, которые регулируются автоматически, в зависимости от освещения, но у нас явно не тот случай. В общем, на несколько минут у нас проблем быть не должно. Теперь уже я веду Веру за руку. Из глаз моей подруги текут слёзы, но она уже пытается смотреть. А вот и выход на другую лестницу. Почему его не закрыли, как тот? Не захотели оставлять нас наедине с крутыми парнями? Или здесь ловушка? А может, просто автоматика испортилась? В общем, идём туда, и будь что будет.

Да, лестница, похожая на предыдущую. Ну, что же – наверх! Как минимум дам ещё звонок Андрею. Авось, на этот раз ресурса батареи хватит? Так, вот сюда, к окошку…

– Андрей, это опять я! Мы пока держимся. Ты как – засёк наше месторасположение?

– Не очень, Танечка. Не разъединяй, пожалуйста!

– Не волнуйся, милый. Сейчас будет шумно…

Стреляю в оконное стекло – четыре раза, а теперь рукояткой пистолета постучать… Образуется хорошая дырка. Выглядываю наружу, насколько позволяет решётка: справа, на стене – выступ.

– Андрюша, я сейчас положу телефон в одно место, откуда он должен давать связь, сколько батареи хватит!

– Хорошо, только сначала скажи, что ты видишь из окна?

– Милый, там какой-то пустырь.

– Солнце где?

– Не вижу, наверное, его облака закрыли. А может, окно выходит на север. Всё, любимый мой, ищи сигнал!

Теперь просунуть руку с мобильником – и положить телефон направо, на выступ. Лежит хорошо, не падает. Надеюсь, теперь мой милый нас быстро найдёт. Ну, а мы с Верой не будем ждать. Вот только перезаряжу пистолет – и наверх. Что здесь – тупик? Нет, ещё один коридор, а ступеньки приглашают ещё выше. Ой, мама! Сколько же здесь этажей? Так, в этом коридоре светло, может, и окна нормальные есть. И, наконец, выход на улицу?

Антон Лебедев

Из головы у меня не шёл разговор с Каролем насчёт убийства Кольцова-старшего. Конечно, обстановка в стране безумная, скинхеды вытворяют что хотят, да и Антифа не такие уж кролики, но списывать всё на случайные совпадения не стоит.

Допустим, действительно, действует некая сила, враждебная как России, так и США, возможно, даже желающая нас столкнуть. Кто это может быть? Первое подозрение – на исламских экстремистов, им море по колено. Могут они нанять киллеров, которые будут работать под скинхедов? Да, могут вполне. Хотя ещё проще заплатить самим скинхедам и накрутить им мозги. Если так, то искать нужно среди бритоголовых… Что искать? Если только исполнителей, которые, возможно, уже мертвы. Как выйти на заказчика?

Что имел в виду Андрей, когда говорил, что есть и другие варианты, помимо исламистов? Порекомендовал мемуары почитать… Да, это очень интересно, но каким боком связано с убийством Кольцова? Хотя определённая логика есть: допустим, этот самый Эль Кондор де Фуэго стал базой нацистов и… Что дальше? У них такие возможности – управлять своими юными единомышленниками по всему миру? Даже в стране, которая им самим когда-то надавала горячих? Заинтересованы ли нацисты, окопавшиеся в Аргентине, парализовать оборонные исследования в России и столкнуть её с США? Чёрт их знает, может, и так.

Если эта версия правильна, то дело очень даже касается безопасности России. Только как за него браться?

Олег

Он не дыша стоял перед Андреем, когда тот разговаривал по мобильной связи с Таней. Теперь-то засечь получится? Едва Кароль отдал ему мобильный телефон, бросился на улицу, к машине:

– Едем немедленно!

Аппаратура, засекающая источник звонка с мобильного телефона, была не лучшего качества, но по мере приближения к источнику, как считалось, давала больше точности. Милицейская машина рванула в сторону рынка, но, когда до источника оставалось около километра, сигнал опять прекратился. Андрей выругался.

– Прогуляемся! – хмуро обратился к нему Зелинский. – Поищем так, без техники. Ясно, что Танюша звонила не из подвала, так что надо смотреть здания. Говоришь, она выстрелила в окно, прежде чем положить куда-то мобильный телефон? Значит, нужно искать здание с разбитыми стёклами…

– И чтобы окна выходили на пустырь. Будь уверен, тут таких половина, и на машине не проехать.

– Почему так думаешь?

– Иначе тебе бы уже позвонили и сообщили о выстрелах там-то. Нет, это какое-то забытое место, переоборудованное умниками в тюрьму для похищенных людей.

– Значит, будем искать! – как можно увереннее заявил Зелинский. Ему не нравилось кислое выражение на физиономии друга, но с другой стороны, чего ещё ожидать, если у того похитили жену?! – Где машину оставим?

– Вон там, – неопределённо махнул рукой Андрей.

– Угу, вижу. – Зелинский подрулил к паре милиционеров, которые не без робости посмотрели на начальственную машину. – Ребята, нам нужно прогуляться, приглядите за конём!

– Приглядим, товарищ майор! – подтянулся один из милиционеров, младший лейтенант. Зелинский и Кароль вышли из автомобиля, и патрульные с робостью уставились на штатского, который вёл себя как равный с майором.

– Куда пойдём? – спросил Андрей. Вид у него был такой, словно пыльным мешком огрели.

– Вон туда! – показал Зелинский. – Уже вижу: знакомые всё рыла.

Андрей кивнул: перед прилавками, у которых стояли торговцы, явно приехавшие откуда-то с юга, разгуливали бритоголовые парни.

– Не спеши! – осадил своего друга Зелинский. – Посмотрим, что они делают!

Однако скинхеды не делали ничего особенного. Просто тянули руку к очередному торговцу и получали от него денежные ассигнации. Подождав, пока они разберутся таким образом с третьим продавцом, Зелинский кивнул другу и вышел к бритоголовым:

– Привет, ребята! Как проходит очищение Руси от зловредных супостатов? Ба, кого я вижу! Лиморенко Виктор Павлович! Какими судьбами?

– А что такого? – нервно ухмыляясь, заговорил один из парней. – Этот чувак нам деньги должен!

– А расписка долговая где?

– Нигде, я ему под честное слово давал. Правда? – повелительно обернулся скинхед к торговцу. Тот уныло кивнул.

– И другим тоже одолжил?

– Конечно!

– А где деньги взял, чтобы в долг давать?

– Товарищ майор, вот этого не надо! Заработал.

– Где именно?

– Не помню!

– Как же так? В трудовой книжке об этом ни слова?

– Ну, дядя подарил.

– Как зовут дядю?

– Не хотите подать на них жалобу? – вступил в разговор Кароль, обращаясь к торговцу. Тот испуганно замотал головой. Андрей пожал плечами и негромко обратился к другу:

– А милиция-то стоит в двух шагах! Всё видит!

– Без комментариев, – проворчал Зелинский, не оборачиваясь.

– Олег, мне кое-что становится ясно. Наши бритоголовые патриоты не всех приезжих избивают, а тех, которые отказываются платить калым.

– Докажите это! – выкрикнул парень, стоявший рядом с Лиморенко.

– Докажем, когда время придёт, – холодно ответил Зелинский. – Сейчас у нас другой вопрос. Кто из вас работал с Мамедовым?

Оба скинхеда испуганно отшатнулись.

– Н-не знаю никакого Мамедова, – пролепетал Лиморенко.

– Я не спросил, знаешь ли ты его. Я спросил – кто из ваших с ним работал?

– Не знаю.

– Ты его никогда не видел? – внезапно выхватил Зелинский из кармана фото Мамедова.

– Видел, – жалобно пробормотал Лиморенко.

– Где, когда, с кем?

– Здесь он ходил…

– Ты с ним разговаривал?

– Нет, ни разу!

– Как ты относишься к тому, чтобы пройти проверку на полиграфе? – внезапно заговорил Кароль.

– Не имеете права!

Зелинский расхохотался, и Лиморенко посмотрел испуганно.

– Дурачок, полиграф – это твой шанс, а не мой. Если он показывает, что ты правдив, ни у кого нет повода сомневаться. А раз ты отказываешься – сам понимаешь… Ну да ладно. Вот вам моя визитная карточка! – громко обратился Зелинский к торговцам, которые внимательно прислушивались к диалогу и переглядывались. – Если кто-то из вас захочет подать заявление в милицию по поводу вымогательства – жду вас! Никто не узнает! А вы, молодые люди, – обратился он к скинхедам, – раз уже взыскали долг, попрошу подъехать со мной.

– Зачем?

– Составим протокол обо всём, что вы мне сейчас рассказали.

Скинхеды понурились и прошли, сопровождаемые майором и детективом, к машине. Кароль, казалось, всё уже обдумал. Как только скинхеды сели в машину, он обратился к другу:

– Олег, пусть тебя сопровождают милиционеры, – он указал на патруль. – А я сейчас прогуляюсь здесь ещё.

– Андрей, не спеши. Я очень хорошо тебя понимаю, но один ты здесь ничего не найдёшь.

– Олег, ты не понял мой план. Я ведь тебе сейчас не нужен, верно? Пока ты будешь разбираться с этими друзьями, я хочу проведать одну даму.

– Случайно не Погребельникову?

– Возможно. Всё, пока!

Андрей

Как ни странно, всё сходилось. Нет, конечно, не всё, но многое. Кто-то использует глупых мальчишек в качестве дубинки, чтобы держать в повиновении рыночных торговцев – раз. Для устранения неугодных – два. Для дестабилизации обстановки в стране – три. Этот некто плевать хотел на национальность, он преспокойно сотрудничал и с Лиморенко, и с покойным Мамедовым. Не исключено, что даже Антифа под его контролем – как средство давления на скинхедов, чтобы не забывались.

Однако пора браться за дело. Где телефон клуба?..

– Клуб «Досуг» слушает!

– Алло, вас беспокоит Андрей Витальевич Кароль…

– Ой! Вы – муж Танечки, да? – Андрей славно увидел, как обрадовалась секретарша.

– Да, пожалуйста, дайте мне телефон конкурсантки Анны Погребельниковой!

Андрей замер, надеясь, что секретарша не станет спрашивать, зачем ему телефон этой дамы… или – как дела у Тани. Врать не хочется, а правда не такова, чтобы её афишировать.

– Записывайте, Андрей Витальевич!..

Он лихорадочно записал номер под диктовку секретарши.

– Большое вам спасибо!

Теперь – звонок даме. Ох, если начнёт крутить мозги…

– Алло!

Ну и высокомерный же у неё тон…

– Вас беспокоит детектив Андрей Витальевич Кароль…

– А в чём дело?

– Мы могли бы встретиться?

Дама шумно вздохнула, и Андрею пришло в голову, что она восприняла его предложение о встрече отнюдь не в криминальном аспекте.

– Ну, можно… – многозначительно растягивая слова, ответила Погребельникова.

– Вам удобно, чтобы я приехал сейчас?

– Хотите прямо сейчас? Ну, ладно…

– Куда?

Собеседница назвала адрес.

– Спасибо, уже еду.

Едва разъединил – набрал номер Зелинского:

– Олег, срочно еду к Погребельниковой! Вот адрес…

– Ладно, езжай, только будь осторожен!

– Буду осторожен, не сомневайся, – проворчал я, нажимая на педаль газа. Через четверть часа затормозил перед домом интересующей дамы. Поднялся на этаж – и не успел нажать на кнопку звонка, как дверь открылась сама. На пороге появилась высокая блондинка с пышным бюстом, одетая в полупрозрачную ночную сорочку.

– Это вы детектив? – благоухая Шанелью-5, белозубо улыбнулась она и склонила голову набок.

– Я. Можно войти?

– О, пожалуйста!

Погребельникова впустила меня и как бы нечаянно колыхнула своей рубашкой, ясно показывая, что лифчика под ней нет. Я шагнул в ближайшую комнату, это оказалась гостиная.

– У вас такая красивая машина! – восхищённо произнесла дама.

– Спасибо, она к тому же очень удобна и безопасна.

– Кофе желаете? – осведомилась грудным голосом красотка.

– Нет, спасибо. Скажите, почему вы вчера снялись с конкурса?

– Да ну, неохота париться. Мне Татьяна Алексеевна сказала, как парятся эти бедные манекенщицы.

– А почему вы не выяснили этот вопрос, прежде чем идти на конкурс?

– А что мне – жалко людям показаться? Я красивая, и пусть это видят все.

– Где вы работаете?

– А… зачем вам это?

– Насколько я понимаю, вы нигде не работаете. Или ошибаюсь?

Погребельникова шумно вздохнула и посмотрела недовольно:

– Не ошибаетесь.

– Можно узнать, кто вас содержит?

– Что это ещё за вопрос? – возмутилась хозяйка.

– Этот человек как-то связан с Мамедовым? – неумолимо продолжал я допрос.

– Не знаю. Кажется, они земляки.

– Как он реагировал на то, что вы снялись с конкурса?

– Никак, я ему не сказала.

– А то, что вы в нём участвуете, он знал?

– Да, конечно.

Я вздохнул, стараясь сдержать эмоции:

– Иначе говоря, вы ему сказали, что участвуете, но не сообщили результат?

– Так он не спрашивал!

– А на конкурс он заходил?

– Да, конечно.

– Сказал вам что-нибудь?

– Нет, посмотрел, улыбнулся и вышел.

– Что происходило в зале, когда он заходил?

– Ой, не помню точно. Кажется, Татьяна Алексеевна показывала, как надо ходить манекенщицам.

– Госпожа Погребельникова, а теперь назовите, наконец, своего таинственного поклонника. Мне ничего не стоит узнать его имя от других людей, но я предпочитаю от вас.

Хозяйка посмотрела жалобно:

– Ой, вы собираетесь говорить с ним? Не надо!

– Почему? Вы его боитесь?

– Да…

– Он очень ревнив?

– Очень!

– Хорошо. Обещаю, что о вас я с ним говорить не буду. Ну, так кто это?

– Ахмедов Рустам Ибрагимович.

Я постарался не показать, что названное имя ничего мне не говорит.

– Да, слышал о нём кое-что. Так вы не хотите, чтобы я сослался на вас, когда буду разговаривать с ним?

– Не надо!

– Нет проблем. А как ещё я мог на него выйти, не подскажете?

Погребельникова почесала нос:

– Ну, мало ли… Может, через дела рынка?

– Совместные с Мамедовым? – догадался я.

– Да…

– Хорошо, буду говорить с ним об этом. – Я поднялся со стула. – Всего наилучшего вам, Анна Михайловна!

– Как, вы уже уходите? – удивилась хозяйка.

– Конечно! Зачем давать повод для ревности Рустаму Ибрагимовичу?

Уголки губ Погребельниковой недовольно поползли вниз, а я широко улыбнулся и направился к выходу. Однако не успел я сесть за руль, как раздался звонок мобильного телефона.

– Алло!

– Привет, дружище, это Олег. Поздравляю, мой дорогой: Погребельникова подала на тебя жалобу за сексуальные домогательства.

Если меня хотели удивить, то это получилось.

– Уже? Я только что от неё вышел!

– Значит, жалоба была готова раньше, чем ты к ней вошёл.

– То есть кто-то предвидел, что я у неё побываю. Интересная деталь.

– Да, очень. Что с жалобой делать будешь?

– Кто её рассматривает – ты?

– Не надейся. Капитан Прокопьев Сергей Леонидович.

– Как ему позвонить?

– Хочешь упредить удар?

– Конечно. Неохота, чтобы он ко мне прицепился во время операции.

– Тогда поговори с ним прямо сейчас!

Я открыл было рот, чтобы выразить удивление такому стремительному повороту дела, но тут же услышал:

– Андрей Витальевич, где мы можем с вами встретиться?

– Сейчас подъеду в МУР.

– Спасибо, очень хорошо.

Через двадцать минут я вошёл в кабинет Олега, там же находился приземистый человек с резкими чертами лица.

– Андрей Витальевич, я понимаю, что могла быть провокация… – начал он, но мне было не до реверансов:

– Никаких проблем, Сергей Леонидович. Вот то, что вам нужно, – и я протянул ему маленький диск. Милиционер выпучил глаза:

– Что это?

– Запись скрытой камерой моего разговора с Погребельниковой. Олег, у тебя можно посмотреть?

Олег словно и не удивился моей прозорливости:

– Тебе компьютер нужен? Пожалуйста.

Он запустил диск в компьютер, и через несколько секунд мы, все трое, лицезрели прелести Анны Михайловны под полупрозрачной одеждой.

– Ну что, Сергей Леонидович, вопрос закрыт? – поинтересовался я.

– Вполне, – кивнул капитан милиции. – Не хотите подать на неё встречное заявление – за клевету?

– Хочу. Но если она выразит готовность сотрудничать по делу господина Ахмедова, заявление заберу.

– Выразит, никуда не денется! – вмешался Зелинский. – Мне другое интересно: кто это против нас играет так жёстко? Этот самый Ахмедов? Я о нём слышал.

– Наверняка, – кивнул я. – Только и он – всего лишь исполнитель. Меня он интересует, главным образом, в связи с похищением Тани. – Я посмотрел на Прокопьева. – Можно высказать пожелание? Пусть для начала Погребельникова расскажет, где, когда и с кем можно встретить господина Ахмедова. Чем скорее, тем лучше.

Прокопьев кивнул и подошёл к телефону:

– Анна Михайловна, это капитан Прокопьев. Мне нужно побеседовать с вами по поводу жалобы на сексуальные домогательства детектива Андрея Витальевича Кароля. Попрошу вас подъехать прямо сейчас ко мне. Жду.

Он положил трубку.

– Нам можно находиться в соседней комнате? – с надеждой в голосе спросил Олег.

– Нужно, – кивнул капитан. – Вам обоим. Мы ещё устроим очную ставку нашей очаровательной жалобщицы с вашим другом. Разумеется, перед тем, как покажем ей запись их встречи. Полагаю, после этого она станет намного более разговорчива.

Париж, август 1944

В свете утреннего солнца, город казался спящим, будто всё замерло в столице оккупированной Франции в преддверии надвигающегося освобождения. Комендантский час уже закончился, и люди боязливо выглядывали из домов, словно в ожидании благих вестей, но, видя, что эти вести задерживаются, прятались обратно. Вот по мостовой загрохотали танки, целая колонна – на запад, туда, где сейчас идут сражения гитлеровцев с прорывающимися американцами, англичанами, а также французами из маленькой армии Шарля де Голля. Последний танк исчез из виду – и снова успокоительная тишина.

Однако не прошло и пяти минут, как на мостовой раздался иной звук, куда более приятный для людского слуха: бойкий стук женских каблучков. Это была невысокая стройная темноволосая девушка лет двадцати-двадцати двух, одетая в платье с длинным подолом, из-под которого торопливо выглядывали и снова скрывались носки полуботинок. Алис Сешен возвращалась домой с юга. Отсиживаться в провинции представлялось уже бессмысленным: то, что случилось в Орадуре, наглядно показало, что от гитлеровцев не укрыться нигде, к тому же сердце требовало возмездия, а родной город сейчас более всего нуждается в будущих бойцах. Девушка бойко отстукивала шаги по булыжникам и машинально ловила запах выхлопных газов проехавших танков.

– Куда спешите, мадмуазель? – услышала она вдруг голос с сильным немецким акцентом. Девушка обернулась: из-за угла ближайшего дома появился немецкий патруль. Алис послушно остановилась: при ней не было ничего незаконного, и документы в порядке.

– Я иду домой, сударь.

– Где вы живёте?

– На Монмартре, недалеко отсюда.

– Вы не ночевали дома?

– Нет, я только что приехала с юга, от своей кузины.

– Где вы провели комендантский час?

Девушка удивлённо посмотрела на немца: вопрос был хотя и странный, но по-своему естественный, однако тон, которым его задали…

– Я ночевала у подруги в Сен-Дени.

Немец подошёл ближе и сально ухмыльнулся:

– У подруги? А мужчин там не было?

Алис попятилась.

– Вы хотите проверить мои документы? – пробормотала она. – Вот, пожалуйста! – Дрожащей рукой она вынула «аусвайс». Немец небрежно взглянул на него и вернул.

– А больше ничего не хотите мне предъявить, мадмуазель? – Его ухмылка становилась всё более зловещей.

– Хотите проверить сумку? Вот, пожалуйста…

– Да к чёрту твою сумку! – Немец вдруг оказался совсем близко, и Алис ощутила его дыхание: несомненно, доблестный воин фюрера спозаранку успел накачаться шнапсом. – Раздевайся, французская шлюха!

Алис помертвела: неужели это действительно сказано ей? Здесь, на улице, под окнами, за которыми стоят десятки, сотни людей?! Но это гитлеровец… Для него нет преград. Такие, как он, убили, сожгли заживо сотни людей, невинных женщин, детей в Орадуре…

– Вы хотите обыскать меня? – дрожащим голосом ответила девушка, надеясь выиграть время. Она бросила взгляд на второго немца, но и он подошёл ближе, вскинул винтовку на плечо, всем своим видом показывая, что тоже не воевать собрался.

– Обыскать, да! – заржал первый. – Сказано тебе – скидывай одежду! Быстро! А то заберём в гестапо за сопротивление!

Мысль девушки вдруг заработала чётко, как часы. Умолять, убеждать бесполезно, эти двое сделают то, что хотят. Но…

– Хорошо, господин офицер! – постаралась улыбнуться Алис. – Я уже раздеваюсь.

Покачивая бёдрами, она начала снимать платье. Немцы восторженно загоготали при виде изящного, упругого девичьего тела. Один начал цокать языком. Оставшись в белье и полуботинках, Алис начала двигаться, изгибаться, танцевать, отстукивая каблучками ритм по булыжнику. Гитлеровцы зааплодировали в такт ритму, одобрительно покрикивая. В какой-то момент девушка подумала, что танцем всё обойдётся, но тут вмешался второй патрульный:

– Ладно, шлюха, плясать ты умеешь, давай делом займёмся! – он положил винтовку на мостовую и начал расстёгивать штаны. Тот, который первым пристал к Алис, последовал примеру товарища. Недолго думая, девушка быстрым движением подхватила брошенную винтовку и огрела прикладом того, кто стоял ближе. Его товарищ растерялся – штаны уже спущены, двигаться неудобно. Прежде чем он поднял оружие, Алис кинулась к нему и, не стреляя, сильно ткнула стволом в солнечное сплетение. Немец булькнул и согнулся. Не теряя времени, Алис стукнула ещё по разу прикладом каждого из непрошеных кавалеров, схватила платье и надела его.

– Что ты наделала, мерзавка?! – послышался визгливый женский вопль из ближайшего окна. – Теперь тебя расстреляют!

У Алис не было времени удивляться или возмущаться поведению этой женщины, для которой покорность оккупантам превыше всего. Накинув поспешно платье, девушка подхватила сумку…

И в этот момент кто-то схватил её за руку.

– Быстрее, быстрее сюда! – прошептал мужчина в форме полицейского. Алис хотела было оттолкнуть его, но потеряла равновесие и чуть не упала. Через секунду она оказалась в подворотне.