Текст книги "Эхо далекой войны"

– Алина, вы не знаете, зачем Светлана пошла на конкурс красоты, проводившийся Мамедовым?

– Не знаю, Люба. Почему бы вам не спросить у неё самой?

Люба покраснела:

– Сказать правду – я ничего не поняла из её объяснения.

– Знаете, я тоже. Мне кажется, у каждой женщины возникает иногда потребность ощутить себя красивой, и призы тут ни при чём.

Люба деликатно кашлянула:

– Видите ли, Алина… Всё началось с того, что Светлана пришла к моей подруге Тане и пожаловалась, что к ней домогается Мамедов, организатор конкурса…

– К вашей подруге? – зелёные глаза актрисы широко раскрылись. – Она адвокат?

– Нет, частный детектив, как и я, – ответила Люба, краснея.

– А! То есть вы ко мне пришли расследовать какое-то преступление?

– Да… – голос Любы становился всё более виноватым.

– И какое же, если не секрет?

– Таню похитили.

– Что? – изумилась актриса. – Как это возможно?

– Не знаю…

Рогова покачала головой:

– И вы подумали, что Светлана как-то причастна к этому?

– Алина, поймите правильно: я не считаю Светлану преступницей. Но мне кажется, она знает что-то, связанное с похитителями Тани, и боится сказать. Я ведь не обо всём сейчас упомянула: когда Таня пошла навстречу с Мамедовым, там оказался другой человек. Убитый.

– Что? Почему Света мне ничего не рассказала? Я немедленно звоню ей!

– А можно, вы попросите её приехать?

– Я думаю, будет лучше, если мы с вами навестим её, – ответила Рогова, поднимаясь из-за стола. – Люба, я не сержусь на вас. Наверное, на вашем месте я бы поступила так же. Только скажите честно: вы хотите сниматься в кино?

Люба задумалась. Теперь, когда не требовалось притворяться, она сама не знала.

– Хочу! – решила она, наконец. – Саша, Люся, Зоя, пойдёмте, нам пора!

– Вот и славно! – улыбнулась Рогова. – Мне будет очень приятно встречаться с вами на съёмочной площадке. Деток берите с собой, для них найдутся роли!

– Спасибо! Обе девочки не мои, а Тани. Я за ними присматриваю, пока мама не может.

– Отлично! Я уверена, им тоже понравится. – Они прошли к автостоянке.

– Вот это да! – удивлённо воскликнула Люба при виде машины, к которой подошла кинозвезда. – У Тани тоже «Пежо», только у вас жёлтый, а у неё бежевый!

Рогова засмеялась:

– Отлично! Буду рада познакомиться с вашей подругой! А сейчас – поехали!

– Вы уверены, Светлана сейчас дома? – уточнила Люба, устраивая детей на заднем сиденье.

– Уверена.

Люба села рядом с Роговой, и машина пустилась в путь. Актриса вздохнула:

– Космические боевики не для вас. Вам бы что-нибудь историческое. Вы прирождённая киногероиня.

– Не откажусь, – улыбнулась Люба.

– Я давно хотела снять фильм про героев Великой Отечественной, да никак сюжет подходящий не найду.

– Да? – с интересом отозвалась Люба. – А у меня, возможно, есть нечто подходящее. Мемуары одной из героинь Красной Капеллы.

– Вы шутите?!

– Никоим образом, вот! – Люба извлекла распечатку из сумочки. Рогова с интересом покосилась.

– Дадите почитать?

– Конечно! А себе распечатаю дома. Только они на французском…

– Отлично! – улыбнулась Алина. – Я знаю французский и с удовольствием почитаю! Если подойдёт, сама переведу и отдам своему сценаристу. Пусть поработает! А пока – всё-таки фантастические боевики. План киностудии надо выполнять!

– Ладно, – улыбнулась Люба. Некоторое время они ехали молча: движение было интенсивное, и Рогова сосредоточилась на дороге. Но вот Люба отметила про себя, что они подъезжают к Цветному Бульвару.

– Кто это? – удивлённо сказала Люба при виде бритоголового парня, выходящего из подъезда Светланы.

– Не знаю. А что?

– У Светланы нет знакомых скинхедов?

– Вроде нет. Сейчас спросим.

Вид бритоголового парня явно не понравился и Роговой, но это выразилось только в том, что её взгляд стал напряжённее. Актриса вырулила на автостоянку и затормозила.

– Выходите, приехали! – весело обратилась она к детям. Люба вышла сама и помогла малышам. Вместе вошли в подъезд. В лифт.

– Как бы Светлана не обиделась, что мы ввалимся без предупреждения, – вздохнула Люба.

– Не волнуйтесь, это я беру на себя.

Они вышли из лифта и остановились перед дверью Светланы. Рогова нажала на кнопку звонка. Послышались шаги, дверь открылась:

– Привет, мам! Ой, кто это? – Светлана с недоумением окинула взглядом большую компанию.

– Это со мной! – улыбаясь, пояснила мать, и гости вошли. – Светочка, чаю нам сделаешь?

– С конфетами! – важно пояснила Люся.

– Хорошо, сделаю, – впервые улыбнулась Светлана. – Ты любишь конфеты «Мишка косолапый»? – обратилась она к Люсе.

– Люблю!

– И я! – вставил Саша.

– Вы же только что ели сладкое! – ахнула Люба. – Как же обед?

Женщины смущённо переглянулись.

– Тогда чай с вишнёвым вареньем! – объявила Светлана.

– Нет, вы обещали с конфетами! – возмутилась Люся.

– Люсенька, милая! – присела перед ней Люба. – Пожалуйста! Конфеты – после обеда! Ладно?

– Ну, хорошо! – смилостивилась младшая представительница семейства Кароль. Все вместе направились к столу.

– А где Маша? – спросила Алина.

– У себя, стесняется, – улыбнулась Светлана. – Машенька, иди сюда! – повысив голос, она открыла дверь в соседнюю комнату. На пороге появилась смущённая девочка примерно трёх лет.

– Здравствуйте! – обратилась она сразу ко всем. – Бабушка, я стихотворение выучила!

– Какое?

– Про Мойдодыра!

– Молодец! – улыбнулась Алина. – Ты нам его почитаешь?

– Я тоже его знаю! – вступил Саша. – Можно, мы будем по очереди?

– Конечно! – ответила за всех Люба. – Маша, ты хочешь первая? Начинай!

Маша старалась, хотя и путалась. Саша ей подсказывал, и сказка через пень-колоду продвигалась, но примерно на середине окончательно застряла. Когда она закончилась, Зоя выразила желание спеть песенку про улыбку. Люба радостно улыбнулась: проблема с конфетами получила неожиданное разрешение. После песенки Маша увела гостей к себе показывать игрушки, а Люба обменялась взглядами с Алиной. Та кивнула.

– Светлана, извините, зачем вы пошли на конкурс Мамедова – поверили в его обещание привести победительниц на подиум?

– Поверила, – кивнула Ильина. – И, как видите, почти не ошиблась.

– Насколько я понимаю, у вас не так много денег. Почему вы обратились к нам в агентство? Наши услуги далеко не самые дешёвые.

Светлана вздохнула:

– Извините! Может быть, для начала представитесь?

Люба покраснела:

– Вы правы, прошу прощения. Меня зовут Любовь Сергеевна Зелинская, можно просто – Люба. Я работаю в том же агентстве, что и Таня.

– Люба, я понимаю ваше беспокойство: я невольно подставила Таню, её чуть не обвинили в убийстве. Но почему она сама не приехала выяснять все эти вопросы?

– Потому что её похитили, – глухо ответила Люба. Ильина смутилась:

– Простите, я не знала. Вы считаете, это имеет отношение к событиям, вызванным мною?

– Не знаю, но хотела бы разобраться.

– Хорошо, спрашивайте.

– Света, почему ты мне не сказала, что участвуешь в конкурсе красоты? – вступила в разговор мать.

– Мамочка, я не надеялась победить. Зачем же я стала бы тебя беспокоить?

– Так почему вы решили потратить деньги на наше расследование? – настойчиво повторила Люба.

– Мамедов сильно разозлил меня. Сейчас бы я трижды подумала, прежде чем выкладывать такую сумму.

– Скажите, что вы делали перед тем, как встретились с Таней в магазине?

Светлана вздохнула, посмотрела в сторону и ответила не сразу:

– Вы правы, я была на месте убийства. Видела убитого Панфилова. Очень испугалась, что меня заподозрят, и сразу побежала в магазин, надеясь, что это даст мне алиби.

Рогова тихо ахнула, но Люба неумолимо продолжала:

– А зачем вы пошли на встречу с Мамедовым, если собирались направить туда Таню?

– Я была зла на него и не очень хорошо соображала. Хотела убедиться, что он действительно пришёл.

– А если бы он на вас напал?

– Нет, я не собиралась оставаться с ним и минуту. Только заглянула в квартиру… и увидела труп. И сразу убежала.

– Почему вы не предупредили Таню, что туда ходить нельзя?

– Испугалась, что она меня заподозрит.

– Если бы даже заподозрила, с доносом в милицию не поспешила бы.

– Люба! Поймите, я впервые имела дело с Таней и вашим агентством! А тут вдруг всё пошло наперекосяк…

– У вас есть знакомые среди скинхедов?

Светлана покраснела:

– Зачем вы об этом спрашиваете?

– Об этом спрашиваю я! – вмешалась Рогова. – Света, ты знакома с тем парнем, который вышел из этого подъезда полчаса назад?

– Знакома, – вздохнула Светлана. Мать негромко ахнула.

– Кто это? – спросила Люба.

– Мой друг. Я уверена, он непричастен к убийству и похищению.

– А к нападению на наше агентство?

– Не думаю, – гораздо тише ответила Светлана, отводя взгляд.

– Я могу с ним поговорить?

– Вы мне не верите?

– Светлана, посудите сами: вы обратились в наше агентство, после этого произошли два убийства, в одном из которых чуть не заподозрили Таню, нападение на наше агентство и похищение моей подруги. Поставьте себя на моё место. Вы бы полностью и безоговорочно верили каждому слову главной свидетельницы?

– Светочка, почему ты всё это скрыла от меня? – укоризненно сказала мать.

– Мама! Я не хочу волновать тебя лишний раз!

– Как насчёт телефона скинхеда? – упорствовала Люба.

– Он не скинхед, просто стрижётся наголо. Его зовут Алексей. Его номер телефона вот такой…

Люба записала.

– Света, вы уже были на просмотре у представителя фирмы «Подиум Анри»?

– Нет, это сегодня вечером, в семь часов.

Люба кивнула:

– Ладно, Света. Успеха вам!

Валя

Она закончила кормить дочку, когда зазвонил телефон.

– Алло!

– Милая, это я. Как твои дела?

Валя вздохнула:

– Аннет покушала, всё в порядке. В Москве похитили Таню, сейчас все наши её ищут. В Аргентине правительственный кризис, вызванный разоблачениями, к которым привело расследование Нади…

Жак присвистнул:

– Вот это да! Ваше агентство взялось почистить весь мир?

Жена вздохнула:

– А что остаётся делать? Терпеть несправедливость и самим в ней участвовать?

– Милая, я очень хорошо тебя понимаю и поддерживаю. У меня тоже новости, только не очень радостные: из тех двоих, которых ты задержала, один сбежал, а другой найден повешенным в своей камере.

Валя ахнула:

– Как это могло случиться?

– Сейчас проводится расследование. Но, я так думаю, нам бы тоже не помешало небольшое разоблачение на телевидении. А то получается – отличаемся от Аргентины только тем, что у них перемены происходят, а у нас нет.

– Когда всё это случилось?

– Тот, которого мы ранили у дома Жюли, сбежал назавтра, а взятый в её квартире обнаружен мёртвым сегодня утром.

– Почему тебе ничего не сообщили про побег?

– Сказали – не хотели волновать.

– С того, который убит, успели снять показания?

– Нет, ждали моего возвращения.

– Жак, мне всё это не нравится. Слишком похоже на саботаж.

– Валя, это обычная практика у нас. Но то, что происходят убийства и побеги, конечно, совсем не годится.

– Тебе передают сведения о ходе расследования побега?

– Да, но самые общие.

Валя вздохнула:

– Не понимаю, как тот тип сбежал. Он был серьёзно ранен!

– Да, ты права, он находился в реанимации. Очень странно.

– А его не могли убить, как другого?

– Валя, милая, я ничего не исключаю. Я только не знаю, за что хвататься в первую очередь, кому доверять. И как вообще действовать? Ведь расследование побегов из больницы вне моей компетенции.

– Ладно, мой хороший. Работай спокойно. Всё-таки дело как-то движется, хотя много всего странного. Не грусти! Счастливо тебе! – и она разъединила. Прошла к кроватке дочки, заглянула и задумалась. Никаких неотложных дел нет, в агентстве пока тихо, можно почитать. – И она снова взялась за мемуары Жюльетт.

Берлин, Рейхсканцелярия, июль 1944 года

Гитлер нервно ходил взад-вперёд по кабинету, размышляя вслух о событиях на фронтах. Пользуясь англо-американским десантом в Нормандии, русские развернули большое наступление. Что это значит? Может быть, американцы и англичане произвели отвлекающий десант именно для того, чтобы облегчить задачу русским? Нет, вряд ли, они терпеть не могут Сталина и союзничают с ним только из ненависти к Германии. Или, как с самого начала предполагалось, вот-вот состоится большой десант в районе Кале, и русские, помогая Эйзенхауэру, проводят своё наступление, чтобы отвлечь Вермахт на восток?

Зазвонил телефон.

– Мой фюрер! – возбуждённо заговорил Роммель. – Я совершенно уверен, что никакой высадки в Кале не будет, а десант в Нормандии является главным для англо-американцев! Там собраны огромные силы, миллионы солдат! Их прикрывают тысячи самолётов! Туда прибыл Паттон!

– Что? Паттон? Эрвин, вы уверены?

– Да, мой фюрер! Это означает, что вот-вот с плацдарма начнётся наступление! И размеры плацдарма такие, что высадка в Кале Эйзенхауэру не нужна.

Гитлер заскрипел зубами. Появление в Нормандии американского генерала Джорджа Паттона меняло всё дело. Его на отвлекающие операции не ставят.

– Хорошо, Эрвин. Перебросим из-под Кале все силы, без которых мы можем там обойтись. Готовьте приказ!

Лондон, Адмиралтейство, 18 июля 1944 года

– Вызывали, сэр? – со служебной улыбкой на физиономии обратился к своему начальнику Том Старк, преемник Джона Остина на посту руководителя группы дезинформационного обеспечения.

– Да, Томас, садитесь. – Сэр Годфри шумно вздохнул, побарабанил пальцами по столу и посмотрел сначала в окно, затем на подчинённого. – Как продвигаются дела?

– Мы подготовили серию материалов, которые будут подброшены группе Аненербе в Гималаях… – с готовностью начал Старк, но начальник перебил его:

– Томас, вы уверены, что немцы до сих пор доверяют вашим сведениям?

– О, да, конечно, сэр!

– Напрасно так думаете, мистер Старк! – Сэр Годфри несильно стукнул кулаками по столу, поднялся и отошёл к окну. – Гитлер перебрасывает танки в Нормандию! Командование рассчитывает, что плацдарм уже достаточно укреплён и угрозы для него нет, но если противник раньше времени обнаружит, какими силами мы там располагаем, наша дезинформационная игра пойдёт ко всем чертям!

Старк побледнел при виде начальственного недовольства.

– Мы можем пустить материал, что планы Орла изменились, – запинаясь, пробормотал он.

– Можем. Но тогда степень доверия к сведениям, которые вы передаёте, снизится, и наша игра исчерпается. Думайте, Томас! Если мы не найдём решение сейчас, у меня не будет иного выхода, кроме роспуска вашей группы!

– Сэр! А что, если вызвать у Гитлера недоверие к его генералам?

Сэр Годфри пожал плечами:

– Попробуйте. Только я не уверен, что из этого удастся выжать много.

Берлин, Рейсканцелярия, 21 июля 1944 года

Гитлер рвал и метал. Предательство! И где – здесь, дома, в Берлине! Немецкие генералы, надежда и опора нации, предали! Устроили покушение, которого чудом удалось избежать! Мерзавцев сейчас допрашивают как следует, они выдают сообщников одного за другим, но что же получается – никому нельзя доверять?! Как же теперь вести войну, да ещё на двух фронтах?

Бесшумно открылась дверь: мягко ступая, вошёл секретарь, он нёс листок бумаги. Не дожидаясь, пока сообщение окажется у него на столе, фюрер раздражённо выхватил бумагу из рук парня. Сводка от группы Аненербе: «Лев сражается с орлом и леопардом, а шакалы повернулись хвостами». Да, всё понятно: шакалы не просто повернулись хвостами, но ещё и попытались загрызть льва. Эту бы сводку – на пару дней раньше! Впрочем, тогда бы вряд ли поверил ей. Роммель же сказал, что… А вдруг и он лжёт? Надо выяснить, не связан ли он с заговорщиками. Ведь если так, то ему ничего не стоило обмануть главу государства. А пока следует приостановить переброску сил в Нормандию.

Париж, июль 1944 года

Летнее тепло, приветливо окутавшее израненный город, как-то совпало с радостными новостями, шедшими с запада. Об этом не говорилось слишком громко, но все в столице знали, что в Нормандии высадились и действуют союзники. И на этот раз десант не фальшивый, как пару лет назад в Дьеппе, а самый настоящий, большой, и когда союзники развернутся, вот уж они покажут бошам, вышвырнут их из Франции…

Правда, разворачивались союзники не так быстро, как хотелось. Высадились более месяца назад – и всё там же, на плацдарме у Котантена и вокруг него. Сколько же они будут идти такими темпами до Парижа? И всё же ясно, что дни оккупации сочтены, не за горами день, когда можно будет пройти по улицам родного города, не оглядываясь на патрули.

Если все парижане догадывались о приближающемся освобождении, то кое-кто знал больше остальных. Среди этих людей были Жаклин и её группа – Полин, её жених Андре и его брат Огюст. Сейчас, когда свобода медленно приближалась с запада, заданий им дядя Пьер давал всё больше. Слежка за немецкими патрулями – само собой, но также много другого. Огюст получил задание присматривать за тюрьмой гестапо. Увы, сведения не утешали: в последние дни машины въезжали в ворота тюрьмы всё чаще, и из-за стен то и дело слышались выстрелы, которые наводили на печальные думы. Сколько ещё людей убьют наци, прежде чем их удастся вышвырнуть?

Полин и Андре прогуливались у железнодорожного вокзала, вернее, на мосту через пути, и считали эшелоны, идущие на запад и оттуда, чтобы вечером эти сведения пришли к Жаклин, а через неё – к дяде Пьеру. Этого человека члены группы видели всего один раз, в мае сорок третьего, и Жаклин им не сказала, кто это: дядя Пьер присматривался к людям, от которых отныне зависела его жизнь.

В тот вечер Полин возвращалась к Жаклин сравнительно поздно, незадолго до наступления комендантского часа. Поездов сегодня они с Андре насчитали больше обычного, это тревожило, но и радовало: значит, на западе что-то происходит, можно надеяться, что оттуда вот-вот придут добрые вести. Девушка размышляла об этом, приближаясь к дому подруги, и не обращала внимания на происходящее вокруг. А напрасно, иначе заметила бы двух странных людей, которых никогда раньше не видела.

Полин вошла в подъезд, поднялась на второй этаж, постучала… В тот же миг изнутри послышался крик Жаклин. Гостью будто током дёрнуло: неужели засада? Полин бросилась по ступенькам вниз, но прежде чем выбежала на улицу, у входа появились двое субъектов.

– А ну, назад! – с лёгким акцентом произнёс один из них. Полин попятилась: она всё поняла, но рассчитывала, что сумеет оправдаться. Втроём они поднялись на этаж – дверь оказалась уже открыта.

– Ба, вот и первый улов! – с усмешкой произнёс господин лет сорока, одетый в свитер и чёрные брюки. Рядом с ним, в глубине комнаты, стоял ещё один, в чёрном костюме, он покачивался на каблуках и смотрел на улицу, не подходя, однако, к окну. Жаклин сидела в углу на стуле, её руки были вывернуты назад, а нижняя губа разбита.

– Кто вы – грабитель? – не растерялась Полин. – У меня нет денег, я только принесла книгу для подруги!

– Что за книга? – холодно поинтересовался один из тех, кто заставил Полин войти сюда.

– Дюма, «Граф Монте Кристо». – Полин протянула книгу гестаповцу. Тот пролистал, грубо взял книгу за переднюю и заднюю обложки и потряс.

– Осторожно, порвёте! – вырвалось у Полин. Гестаповец брезгливо поморщился и швырнул несчастную книгу на пол:

– Ничего нет.

Затем обернулся к девушке и надменно спросил:

– Кто ты такая?

– Полин Феранж, – торопливо ответила девушка. – Я живу вон там, за углом, – она показала на улицу.

– Зачем пришла сюда?

– Отдать книгу подруге. Я брала её почитать.

– Вы давно знакомы? – спросил гестаповец в свитере.

– Года полтора-два. Точно не помню.

– Ваша подруга давала вам иногда поручения?

Полин пожала плечами:

– Не знаю, что вы имеете в виду. На прошлой неделе она чувствовала себя плохо, и я покупала ей продукты.

– Кем она работает?

– Почему бы вам не спросить об этом её?

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – визгливо закричал гестаповец.

– Я могу ошибиться. Кажется, она художник, рисует вывески.

Гестаповцы озадаченно переглянулись, и у Полин затеплилась надежда. Нацист в свитере кивнул тем, которые стояли у дверей, и они вышли.

– Мне можно идти? – робко спросила девушка.

– Не спеши, – ухмыльнулся гестаповец.

– Скоро комендантский час!

– Ничего, мы тебя сами доставим.

С лестницы донеслись шаги, и Полин ахнула: в дверях появился Огюст! Его лицо было разбито, руки вывернуты. Оба гестаповца, с которыми Полин познакомилась на лестнице, шли сзади, подталкивая своего пленника.

– Знаешь её? – кивнул один из них на Полин.

– Да, – хрипло ответил Огюст. – Это Полин, невеста моего брата.

– А вторая?

– Не знаю. Видел её несколько раз вместе с Полин.

– Что ты делал возле тюрьмы?

– Прогуливался. Искал работу.

– Где твой брат?

– Не знаю. Утром он ушёл, собирался к ней, – Огюст кивнул на Полин.

– Как его зовут?

– Андре.

– Ты была со своим женихом сегодня? – обратился гестаповец к Полин.

– Да. Мы гуляли.

– Он не работает?

– Нет, он ищет работу, но сегодня хотел побыть со мной.

– Где вы гуляли?

– В центре города. Не помню точно.

– Случайно не возле вокзала Монпарнас?

– Может быть, и там немного.

– А где ещё?

– Я не помню! Вы меня уже спрашивали об этом!

– Ты знаешь, кто такой Жан Жильбер? – неожиданно обратился к Жаклин нацист в свитере.

– Это друг моего бывшего хозяина, – ответила девушка и закашлялась.

– Какие у тебя были с ним отношения?

– Не то, что вы имеете в виду. Я убирала его квартиру, готовила…

– Я лучше знаю, что имею в виду! – заорал гестаповец. – Кто ещё бывал у него в доме?

– Разные люди, я всех не помню.

– А кого помнишь?

– Ну… Мой хозяин, Лео…

– Как фамилия твоего хозяина?

– Сударь, я не знаю! Я даже по имени к нему почти никогда не обращалась! Я просто служанка!

Гестаповец в свитере вздохнул:

– Интересные у тебя хозяева – Лео Гросфогель, Жан Жильбер. А вот этого знаешь? – он внезапно выхватил из кармана фотографию человека, незнакомого Полин.

– Видела его несколько раз.

– Он еврей! Почему ты на него не донесла?

– Извините, сударь, я не разбираюсь, кто еврей, а кто нет.

– Кто такая Жюльетт Боретур?

– Моя подруга, я давно не видела её, она исчезла.

– Когда видела в последний раз?

– Года полтора назад.

Один из тех, которые стояли у двери, заговорил по-немецки. Полин ничего не поняла, но заметила, что Жаклин прислушивается. Впервые Полин подумала, что её подруга знает немецкий.

– Что же, пора идти! – констатировал гестаповец в свитере. – Руки назад! – обратился он к Полин.

– Что?

– Руки! Назад!

Двое других угрожающе шагнули к ней, и Полин поняла, что придётся подчиниться. Она покорно завела руки за спину, и холодные стальные браслеты защёлкнулись на её запястьях.

– Вот и всё! – ухмыльнулся один из немцев. – Об остальном поговорим не сейчас и не здесь.

Гестаповцы вывели арестованных на улицу – впереди Огюст, за ним Полин, последней шла Жаклин. Рядом остановились две машины, и пленников заставили сесть назад. «Вот мы и попались, – подумала Полин. – Доведётся ли ещё увидеть Монмартр?»

Машины заревели моторами и двинулись в путь, увозя пленников к тюрьме гестапо.

Таня

Она резко остановилась, когда за очередной дверью оказалась каменная стена. Итак, в эту сторону идти дальше некуда. Пять молодых женщин – те, кого Таня обнаружила в клетках по пути сюда и вызволила – смотрели с надеждой и тревогой на неё. Что же, теперь остаётся идти побыстрее в обратную сторону и молиться, чтобы охрана ещё как можно дольше не замечала побега пленниц, потому что единственное оружие, добытое до сих пор – связка ключей.

Судя по всему, думала Таня, в этом коридоре только женщины. Возможно, всюду на этаже. Своеобразная логика в этом есть: даже хозяева пленниц могут быть одни и те же. Странно только, почему каждую разместили в отдельной клетке? А почему бы нет? Меньше риск, что пленницы сговорятся или подерутся. Да и клетки не все использованы.

– Так, идём назад, побыстрее, я впереди, Вера сзади! – скомандовала Таня и, стуча каблучками, поспешно направилась назад. Колонна послушно подождала, пока возмутительница тюремного спокойствия пройдёт, и послушно затрусила за ней следом, чем-то напоминая группу женских персонажей фильма «Белое солнце пустыни». Тане пришло в голову, что не все эти женщины так уж мечтают о свободе, просто не хотят отбиваться от коллектива.

Вот та клетка, с которой всё началось.

– Дедушка, вы как себя чувствуете?

Вопрос Тани, возможно, отдавал иронией, но ей действительно не хотелось, чтобы злосчастный старик сильно пострадал от стычки с ней. Старик проводил взглядом женское шествие:

– И куда вы все идёте? Дуры! Еда же у вас есть, так чего не сидится?! Вот возьмутся за вас охранники – будете знать!

Одна из женщин жалобно заскулила, и Таня прикрикнула:

– Кто боится – может вернуться на своё место! Насильно свободу не дают!

Дальше – вперёд! Снова клетка, там девушка перепуганная, открыть – и пусть присоединятся, если хочет. Ещё одна… Стоп, вот и лестница! Наконец-то, ура! Одно непонятно: почему на всём этаже никакой охраны? Может, дальше по коридору? Вдруг эта лестница ведёт в тупик? Всё равно, нужно разведать…

– Вера, идёшь со мной, остальные ждите здесь! Зайдите в ближайшую камеру, погасите свет, не шумите!

По ступенькам – наверх. А, вот и первый сюрприз: парень с кобурой и рацией. Теперь главное – наглость:

– Слушайте, я запуталась: где моя Рита?

Парень смотрит обалдело, вряд ли видел меня до сих пор. Похоже, меня доставили сюда не в его вахту.

– Какая ещё Рита?

– Ритка, за которую я уплатила! Хочу её забрать, а найти не могу!

– А… Этот, как его, Егорыч где?

– Какой ещё Егорыч?

– Ну, который за бабами присматривает.

А, понятно, того деда Егорычем называют.

– Откуда мне знать, где он? Я его не покупала. Я долго должна здесь искать? Где главный?

Парень бросает на нас обеих зачумлённый взгляд и вынимает из-за пояса рацию. Теперь медленно, с недовольным видом подойти к нему, пока он разговаривает…

– Шеф, тут одна…

Прежде чем наш сторож заканчивает мысль – левым локтем в бок и сразу коленом в печень. Его шеф наверняка появится через несколько минут, да только и у меня уже не пустые руки – взять кобуру, вынуть пистолет, две запасные обоймы, проверить оружие. Э, да парень-то бритоголовый. Имеет отношение к делу, которое ведёт Андрюша, или это случайное совпадение? Успею я его допросить? Вряд ли, но обыскать – запросто… Мобильный телефон – отлично, сразу и попробуем… Увы, здесь связи нет. Деньги, кредитная карточка – лучше взять на всякий случай, а то кто знает, когда удастся вернуться домой.

– Кто вы такая?

А, уже очнулся? Ну, держись, парень.

– Я – частный детектив Татьяна Кароль. Ещё вопросы есть?

– Послушайте! Я здесь просто работаю!

– Я тоже…

Я успеваю поднять пистолет. Наверху лестницы останавливается крепкий мужчина лет сорока:

– Кто вы такая?

– Я – частный детектив Татьяна Кароль! А вы кто такой?

– Я – начальник охраны!

– Чего?

– Как – чего?

– Охраняете что?

– Этот объект!

– Вы знаете, что здесь находится?

– Это не моё дело!

Я успеваю поймать краем глаза движение лежащего парня, отпрыгиваю в сторону, бью его каблуком в темя. Отключился, больше не будешь дергаться? Однако и начальник охраны успевает выхватить и направить на меня пистолет:

– Бросьте оружие!

– Не валяйте дурака! Меня похитили, чтобы отдать в жёны кому-то из ваших хозяев. Убьёте меня или раните – с вас голову снимут за порчу товара. А мне вас застрелить не проблема: необходимая самооборона.

– А зачем вы говорили, будто частный детектив? – озадаченно спрашивает он.

– Я правду сказала. Что – частного детектива не могут похитить, чтобы взять в жёны?

– Положите оружие, – дрогнувшим голосом говорит мой противник. – Я не хочу в вас стрелять.

– Это правильно, но зачем мне класть оружие? Я в гарем не хочу, хоть убейте меня.

– А чего вы хотите?

– Выбраться отсюда. Если поможете мне, скажете потом, что не знали, что охраняли подпольную тюрьму. У меня не будет оснований оспорить ваши слова.

– Детектив Татьяна Кароль, почему вы считаете, что она подпольная?

Теперь мой черёд удивиться:

– А какая же? Только не говорите, что секретная, принадлежит ФСБ, которая по совместительству содержит похищенных невест.

– Можете не верить, но вы почти угадали.

Мне становится не по себе, но пока я вооружена – не проиграла.

– Тогда почему эту тюрьму охраняют скинхеды, а не сотрудники ФСБ?

– Именно потому, что ФСБ невест не похищает.

Я начинаю злиться:

– Не морочьте мне голову! Я знакома с подполковником ФСБ Лебедевым. Если тут и вправду командует ФСБ – дайте мне с ним связаться!

– Каким образом? Мобильной связи здесь нет.

– А обычного телефона тоже нет?

– Есть, но он в моём кабинете.

Что мне делать? Вдруг это ловушка? Всё равно – отсюда надо как-то выбираться.

– Хорошо! Мы с подругой идём в ваш кабинет. Куда это?

Начальник охраны суёт пистолет в кобуру:

– Следуйте за мной!

– Таня, вы идёте с ним? – робко спрашивает меня спутница.

– А что делать? Вера, не бойся, у меня пистолет. Только по сторонам посматривай, если что – говори мне.

Теперь – наверх, оставляя растерзанного скинхеда на лестничной площадке. Начальник охраны даже не оборачивается, показывает мне спину, демонстрирует полное доверие. Увы, это меня скорее настораживает, хотя опасности пока не вижу. Вот и другой этаж. Сюда, что ли?

– Заходите, не бойтесь!

Длинный полутёмный коридор с редкими горящими лампочками. Начальник охраны открывает железную дверь и вопросительно смотрит на нас:

– Ну что – заходите?

Я киваю.

– Вера, подожди снаружи, смотри по сторонам и держи дверь открытой, чтобы нас не разделили!

Ну, что там, за железной дверью? Большой зал.

– Эй, начальник охраны, где вы?

Исчез и не отзывается. Мне это не нравится, слишком похоже на ловушку. Вернусь-ка я в коридор.

– Вера, всё в порядке?

– Да, Таня, только страшно мне…

Не хочу признаваться, что и мне не по себе. Куда идти теперь – по коридору? Нет, лучше вернуться на лестницу – и наверх. Так больше шансов найти выход.

– Вера, за мной!

По ступенькам – наверх. Здесь охранников нет? Может, и был кто-то, окурок валяется. Похоже, начальник охраны тихо удалил уже всех, с кем я могу повоевать, да я и не возражаю. Сверху свет. Там окно? Да, но и тупик, а окно зарешечено. А что в него видно? Пустырь. Нас поймали? Ещё не совсем. Первым делом – мобильный телефон. Связь здесь есть? Да, отлично!

Набрать номер Андрюши… Что это – батарея разряжается? Ой, ну, не везёт! Впрочем, это полбеды, на короткий звонок хватит…

– Андрюша, это я! Я в какой-то тайной тюрьме! Ты можешь определить, откуда я звоню?

– Танечка, милая, я так рад! Да, конечно!

Ну вот, надеюсь, батареи хватит на то время, пока Андрюша будет искать мои координаты. Положу мобильный телефон на ступеньку, а теперь ничего не остаётся – только спускаться и идти в тот злополучный коридор.

– Вера, спустимся на тот этаж!

Женщина грустно смотрит на меня:

– Таня, нас поймают, я чувствую.

Мне и так не по себе, а она…

– Главное – не бояться! Ты со мной, а у меня оружие! Они в нас стрелять не смеют, а я могу и пальнуть, если надо.