Текст книги "Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома"

Глава 3

Интерьер «Голубой овцы» был оформлен в виде пещеры, правда, без особых затей. Стены выкрашены в голубые пастельные тона разной степени интенсивности; достаточно обычные банкетные кабинеты окружали центральную зону, уставленную столами и стульями. За длинной барной стойкой на стене висело зеркало, украшенное рисунком танцующей овцы.

В одном из кабинетов Десейна ждал Марден. Перед ним стоял высокий стакан, в нем плавал лед. Капитан дорожного патруля выглядел спокойным, волосы его были аккуратно причесаны. Двойные петлицы на форменном воротнике свидетельствовали: перед вами – капитан. Верхней одежды на нем не было. Глаза капитана внимательно наблюдали за приближающимся Десейном.

– Выпить? – предложил Марден, как только Десейн сел перед ним.

– А что это у вас?

– Апельсиновое пиво от Джаспера, – ответил капитан.

– Я бы такое тоже попробовал, – произнес Десейн.

Марден помахал рукой бармену и сказал:

– То же самое для моего гостя, Джим! – И, обратившись к Десейну, спросил: – Как сегодня ваша голова?

– Отлично, – кивнул Десейн, пытаясь выглядеть спокойным. На деле же он нервничал, не зная, как Марден начнет разговор о папке.

Принесли напиток. Обрадовавшись, что можно переключить внимание, Десейн пригубил из своего стакана. Острый апельсиновый вкус с сильным привкусом всего, что имело отношение к Джасперу.

– Так вот, по поводу вашей папки, – без предисловий начал капитан.

Десейн с показной осторожностью поставил стакан на стол и, подняв голову, встретился с Марденом взглядом.

– Слушаю вас.

– Надеюсь, тем, что я забрал ее, я не причинил вам неудобств.

– Если только самую малость.

– Меня интересовали, главным образом, технические моменты. Я ведь уже знал о цели вашего прибытия.

– Вот как?

Десейн внимательно смотрел на Мардена, пытаясь найти ключ к оценке его настроения.

Капитан сделал большой глоток и вытер губы.

– Отличное пиво, не находите?

– Очень вкусно, – согласился Десейн.

– У вас вполне профессиональный подход.

Он пристально взглянул на него.

– Самое забавное в этом деле – то, что вы не понимаете, что вас используют.

Узкое лицо капитана озарилось улыбкой, которая вдруг разозлила Десена, что, впрочем, он постарался скрыть.

– Что все это должно означать? – спросил он.

– Вам, вероятно, будет интересно услышать, что ваше дело обсуждалось у нас на городском совете?

– Мое?

– Да причем несколько раз. Мы знали, что они, в конце концов, выйдут на вас. Хотя это заняло у них больше времени, чем мы предполагали. – Капитан покачал головой и продолжил: – Мы раздали вашу фотографию ключевым людям – официантам, барменам, клеркам…

– Рабочим на заправочной станции.

Схема становилась понятной. Но как они посмели?

Однако Марден был само дружелюбие и рассудительность.

– Они должны были выяснить, что одна из наших девушек влюблена в вас, – объяснил он. – А это зацепка, понимаете? Вы же используете любую зацепку!

– А кто эти «они», о которых вы говорите?

Марден только усмехнулся.

Чтобы успокоиться, Десейн сделал три глубоких вдоха. Собственно, он и не рассчитывал до конца сохранять статус инкогнито, но надеялся, что будет раскрыт не так быстро. Но о чем все-таки говорит этот чертов капитан дорожного патруля?

– Вы стали для нас серьезной проблемой, – заявил Марден.

– Только не пытайтесь вышвырнуть меня, как вы это сделали вчера с тем идиотом-бизнесменом, а сегодня – с охотниками, – произнес Десейн. – Я подчиняюсь закону.

– Вас? Вышвырнуть? Я даже и не думал об этом. Да, кстати, а что бы вы хотели съесть? Мы же пришли на ленч!

Психологически Десейн был сбит с толку; неожиданная смена предмета беседы умерила его ярость, и ее сменило чувство вины.

– Я не голоден, – пробурчал он.

– К тому времени, как нам принесут, вы еще как проголодаетесь! – жизнерадостно воскликнул Марден. – Я закажу на нас обоих. – Он кивнул официанту и сказал: – Два салата особых от Джаспера.

– Но я не хочу есть! – возразил Десейн.

– Еще как захотите! – улыбнулся капитан. – Я слышал, тот здоровяк на «Крайслере» сегодня назвал вас аборигеном? Не расстроились?

– Новости здесь распространяются быстро.

– Еще как, док! Конечно, ошибка, которую совершил этот тип, свидетельствует лишь об одном: вы, вне сомнения, прирожденный сантарогиец. И Дженни не ошиблась в своем выборе.

– Дженни не имеет к этому никакого отношения.

– Имеет, и еще какое! Давайте попробуем понять друг друга, док. Доктору Лоренсу нужен еще один психолог, а Дженни утверждает, что вы – один из лучших. Для вас здесь, в долине, мы найдем отличное место.

– Насколько оно будет большим? – поинтересовался Десейн, вспомнив своих двоих предшественников, погибших в долине. – Шесть футов длины и шесть глубины?

– Почему вы постоянно убегаете от себя?

– Я рано понял, что лучше хорошо бегать, чем плохо лежать.

– Вот как? – усмехнулся Мартен, наморщив лоб.

– И я от себя не убегаю, – продолжил Десейн. – Но я не собираюсь стоять, пока вы будете меня заказывать – так же, как заказали эти два салата.

– Вам не нравится наша еда, и вы не хотите ее есть. Должен ли я исходить из того, что вы даже не станете рассматривать предложение доктора Лоренса?

Десейн посмотрел на стол, обдумывая последствия сделанного ему предложения. Умнее всего было бы продолжить игру. Это помогло бы ему проникнуть за Барьер долины Сантарога, выяснить, что в действительности здесь происходит. Но он никак не мог отбросить мысль о городском совете, где они наверняка допрашивали Дженни, обсуждали, как им подготовиться к его вторжению. Нет, злость его еще не утихла!

– Вы вместе с Дженни и с остальными, наверное, все рассчитали? – усмехнулся Десейн. – Нужно бросить этому псу кость, и он…

– Полегче, док! – остановил его капитан.

Голос его звучал ровно, и он, похоже, все еще испытывал немалое удовольствие от разговора.

– Я взываю к вашему разуму, а не к жадности, – сказал он. – Дженни уверяет, что вы исключительно сообразительны. Именно на это мы и рассчитываем.

Сжав под столом кулаки, Десейн немного успокоился. Итак, они считали его наивным простаком, которым можно маневрировать с помощью хорошенькой девушки и денег!

– Так вы думаете, что меня используют? – спросил он.

– Мы знаем это.

– Вы не сказали, кто это делает.

– Кто за вами стоит? Некая финансовая группа, док, которой не нравится все, что представляет собой долина Сантарога. Они хотят вторгнуться сюда и не могут.

– Барьер Сантарога?

– Именно так они его называют.

– Кто же они?

– Вам нужны имена? – поинтересовался капитан. – Может, мы их и назовем, если это будет соответствовать нашим целям.

– Вы тоже намерены использовать меня?

– Это не наш стиль. Мы так дела не делаем.

Принесли салаты. Десейн взглянул на соблазнительную смесь зелени и кусочков куриного мяса, которые были политы золотистым соусом, и почувствовал сильный голод. Он подцепил вилкой кусочек курицы в соусе и, отправив в рот, ощутил знакомый привкус местного сыра. Этот чертов привкус тут повсюду, подумал он, но должен был признать, что салат был выше всяких похвал. Вероятно, жители Сантарога потому не отправляют продукцию Джаспера в другие места, что она так хороша?

– Отлично, правда? – спросил Марден.

– О да! – кивнул Десейн. – И, изучающе посмотрев на капитана, спросил: – А как вы здесь делаете дела? Как, вообще, у вас все устроено?

– Текущими делами заправляет совет. Но право вето – у городского собрания. Выборы ежегодно. Каждый горожанин старше восемнадцати лет имеет один голос.

– Классическая демократия. В таких маленьких городках это удобно.

– На последнем городском собрании у нас три тысячи голосовало лично и более пяти тысяч через представителей, – объяснил Марден. – Подобное происходит, когда люди желают сами решать свои проблемы. А мы хотим. И именно так у нас все устроено.

Десейн положил вилку на стол. Итак, в долине живут почти девять тысяч взрослых! Ровно в два раза больше, чем он предполагал. Чем же они все заняты? На что живут? Не могут же они зарабатывать себе на пропитание, стирая друга у друга белье?

– Вы хотите, чтобы я женился на Дженни и остался здесь? – спросил Десейн. – И стал владельцем еще одного голоса?

– Похоже, этого хочет Дженни. Мы пытались разубедить ее, но… – Марден пожал плечами.

– Как вы это делали? Крали мои письма?

– Что?

Видя, что капитан удивился, Десейн рассказал ему о потерянной почте.

– Чертовы склочники! – воскликнул Марден. – Придется сделать им серьезное внушение. Но это же ничего не меняет, верно?

– Вы считаете?

– Конечно. Вы же любите Дженни?

– Разумеется, люблю.

Десейн произнес это, даже не успев обдумать. Но, услышав собственный голос, понял, насколько сильным было его чувство. Да, он любил Дженни. Будучи с ней в разлуке, страдал почти физически. Странно, как он выдержал, оставаясь все это время вдалеке от нее! Ну что ж, это лишнее доказательство того, что уязвленная мужская гордость и обида отвергнутого влюбленного – силы, способные свернуть горы! Кому только их нужно сворачивать? Идиотская мужская гордость!

– Ну что ж, – произнес Марден. – Давайте, закончим наш ленч. Потом осмотритесь в долине, а вечером поговорите с Дженни.

Десейн поверить не мог, что все будет так просто.

– Вот ваша папка, – сказал Марден, взяв ее, надо полагать, с соседнего кресла и положив на стол. – Занимайтесь своими маркетологическими исследованиями. Те, кто вас послал, уже знают все то, что вы сможете найти. Но они послали вас не для этого. И намерены использовать вас не так, как вы думаете.

– И как же?

– Попытайтесь определить самостоятельно, док. Только так вы сможете поверить тому, что узнаете. – Марден вернулся к своему салату и принялся с жаром поедать его.

Десейн положил вилку на стол и спросил:

– А что случилось с охотниками, которых вы задержали?

– Мы отрубили им головы и замариновали. А вы что подумали? – Капитан усмехнулся и объяснил: – Оштрафовали и отправили восвояси. Хотите посмотреть судебный протокол?

– Какой в этом смысл?

– Видите ли, док, вы все воспринимаете примерно так, как поначалу это воспринимал Уин – Уин Бурдо.

Воспринимал что? Но Десейн задал другой вопрос:

– Как же?

– Сопротивлялся. Как и подобает, если исходить из тех моделей поведения, которые приняты у вас. Но довольно скоро, насколько я помню, он все понял. Просто устал убегать от себя еще до того, как попал в Сантарога.

– Да вы тут все психологи-любители, – усмехнулся Десейн.

– Именно так, док. И нам бы очень пригодился еще один профессионал.

Добродушие Мардена обескураживало.

– Ешьте салат, – сказал он. – Отличное средство от всех ваших проблем.

Десейн взял в рот очередную порцию еды – кусочек куриного мяса в соусе от Джаспера. Он должен был признать, что еда существенно улучшает его состояние. Голова прочищалась, мозг работал четче. Еда всегда снимает напряжение, и все в человеке начинает работать лучше, включая сознание.

Марден покончил с салатом и сел, откинувшись на спинку кресла.

– Все у вас наладится, – произнес он. – Сейчас вы в растерянности, но если так умны, как утверждает Дженни, то сами поймете, где правда, а где ложь. Уверен, вам здесь понравится. – Он встал, собираясь уходить.

– Дайте слово, что меня действительно используют, – сказал Десейн.

– Я ведь не выгоняю вас из долины, не так ли?

– Телефонная линия по-прежнему неисправна?

– Да откуда мне знать? – Капитан посмотрел на часы. – Послушайте! У меня работа. Позвоните мне после того, как поговорите с Дженни. – И ушел.

Официант принялся убирать посуду. Десейн посмотрел на его круглое лицо, седые волосы, покатые плечи.

– Почему вы тут живете? – спросил он.

– Что вы сказали? – спросил официант скрипучим баритоном.

– Почему вы живете в долине Сантарога?

– Вы в своем уме? Это мой дом.

– Но почему тут, а не в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе?

– Нет, вы точно не в себе! – усмехнулся официант. – Да что я там получу из того, чего у меня нет здесь?

Десейн посмотрел на свою папку. Маркетология. На кресле по ту сторону стола лежала газета. Протянув руку, он взял ее. «Сантарога-пресс».

Левая колонка представляла собой краткий обзор международных новостей. Внимание Десейна привлекли их лаконичность и необычный стиль. Колонка состояла из кратких разделов, отделенных пробелами друг от друга, причем каждый являлся отдельной историей.

Раздел: «Эти недоумки в Юго-Восточной Азии продолжают убивать друг друга». Десейн не сразу сообразил, что речь идет о войне во Вьетнаме.

Раздел: «Доллар на международном валютном рынке продолжает свое падение, хотя это обстоятельство и замалчивается в новостях в федеральных средствах массовой информации. По сравнению с нынешним кризисом “черная пятница” покажется веселым пикником».

Раздел: «Женевские переговоры по разоружению разоружают лишь амбициозных и самодовольных. Помнится, последний раз представители стран-участниц говорили тогда, когда уже начали падать бомбы».

Раздел: «Правительство Соединенных Штатов продолжает строительство большого бомбоубежища в горном массиве недалеко от Денвера. Интересно, сколько военных начальников, правительственных чиновников и членов их семей уже запаслись билетами в это сооружение?»

Раздел: «На этой неделе Франция наморщила свой нос по поводу размещения американских военных самолетов на французских авиабазах. Неужели они знают то, чего не знаем мы?»

Раздел: «Автоматизация поглотила еще четыре процента американского рынка рабочей силы, и с каждым разом откушенные куски становятся все крупнее. Может ли кто-нибудь сказать, что делать с избыточным населением?»

Десейн опустил газету и вздохнул. Эта чертова газета писалась извращенцами, целой бандой коммунистов. Неужели в этом и состоит тайна долины Сантарога? Он поднял голову и увидел официанта.

– Это ваша газета? – поинтересовался тот.

– Да.

– Понятно. Вам ее наверняка дал Эл.

– Где ваш ресторан покупает продукты? – спросил Десейн.

– По всей долине, мистер Десейн. Говядину берем на ранчо Рея Эллисона, что в начале долины. Кур – на ферме миссис Ларсон, что на западе. Овощи и прочее выращиваем в теплицах.

– Спасибо! – кивнул Десейн и вновь принялся читать газету.

– Еще что-нибудь, мистер Десейн? Эл велел принести вам все, что пожелаете. Все уже включено в счет.

– Нет, спасибо.

И официант оставил его наедине с газетой.

Десейн начал внимательно изучать ее. В газете было восемь полос. На первой, среди всего прочего, было помещено несколько рекламных текстов. Тематически распределенным объявлениям была отдана половина последней полосы. Вначале были картинки с простыми подписями:

«Бреннер и сыновья предлагают мебель для спален по разумным ценам. Количество ограниченно. Местное производство, высшее качество».

«Льюис-маркет предлагает четыре новых морозильных шкафа (шестнадцать кубических футов). Цену уточнять по телефону». Картинка изображала улыбающегося человека, который держал открытой дверцу холодильника.

Потом помещались рубрики. Люди продавали и покупали, меняли и предлагали даром:

«Имею тридцать ярдов домашней выделки шерсти (ширина 54 дюйма) – обменяю на хорошую бензопилу. Звонить Эду Джанки на первую мельницу».

«Однотонный грузовик “Форд”, купленный год назад, в отличном состоянии. Продам за пятьдесят долларов или обменяю на хорошую телку. Уильям Маккой, Устье».

Десейн принялся листать страницы. Где-то в середине газеты он наткнулся на колонку садовода:

«Пора заселить сад жабами, чтобы снизить поголовье улиток».

Рядом находилась полоса, где размещали объявления о встречах, вечеринках, светских раутах. Читая тексты этой колонки, Десейн обратил внимание на постоянное повторение одной и той же формулы: «… напитки от Джаспера… еда от Джаспера… от Джаспера…». Джаспер был повсюду, он был вездесущ. Неужели они поглощают так много всякой всячины от Джаспера? В этом имени было некое скрытое значение. Это слово было исключительно сантарогийским. Оно объединяло жителей долины, одновременно противопоставляя их остальному миру.

Десейн вновь погрузился в чтение последней страницы. Взгляд его задержался на объявлении:

«Предлагаю двухгодичную аренду половины объема принадлежащего мне герметичного отсека у Джаспера (20 кубических футов на пятом уровне Старой секции) в обмен на шесть месяцев работы квалифицированного плотника. Лео Мерриот, Ривер-роуд, 1018».

Что это такое – отсек у Джаспера? Как бы там ни было, аренда половины его на два года стоила ровно столько, сколько шесть месяцев работы плотника – а это немало, почти четыре тысячи долларов.

Пробившийся через облака луч солнца заставил Десейна поднять голову, и он увидел, как в ресторан вошла молодая пара. Темноволосую девушку с глубоко посаженными карими глазами и красивыми, вразлет, бровями привел голубоглазый, нордического типа молодой человек с точеными чертами лица. Они заняли кабинет позади Десейна, и он стал наблюдать за ними через зеркало, висевшее на стене бара. Молодой человек посмотрел на Десейна и что-то сказал своей спутнице. Та улыбнулась.

Официант принес им прохладительного.

Пригубив из своего стакана, девушка сказала:

– После Джаспера мы сидели и слушали закат, веревку и птицу.

– Иногда так хорошо чувствуешь мех на поверхности воды, – отозвался молодой человек. – Словно это – красное движение ветра к небесам.

Десейн слушал, ошеломленный. Значение сказанного ускользало от него, как ускользает от нормального человека смысл слов, произнесенных шизофреником или человеком в состоянии психоделического опыта. Он напряг слух, но молодые люди уже, смеясь, тихо шептались, склонившись друг к другу.

Неожиданно в памяти Десейна всплыли исследования, которые года за три до этого проводились у него на факультете. Они экспериментировали с ЛСД, и Дженни Сордж, тогда студентка выпускного курса, продемонстрировала удивительную невосприимчивость к этому наркотику. К сожалению, из-за громкого скандала с ЛСД исследования пришлось прекратить, и им не удалось подтвердить полученные результаты. Сама же Дженни наотрез отказалась обсуждать их. Теперь Десейн вспомнил дела тех дней.

Но почему?

Молодая парочка закончила есть и пить и, встав, покинула ресторан.

Десейн сложил газету, намереваясь отправить ее в папку, но тут плечо его тронула чья-то рука. Он поднял голову и встретился взглядом с Марденом.

– По-моему, это моя газета, – сказал капитан и забрал ее у Десейна. – Я был как раз на полпути к месту работы, когда вспомнил. Всего хорошего!

И он поспешил прочь с газетой под мышкой.

Беспардонная грубость, с которой Марден отобрал газету, разозлили Десейна. Подхватив свою папку, он бросился к двери, но успел лишь увидеть, как капитан отъезжает от тротуара в патрульной машине.

Ну и черт тобой, подумал Десейн. Найду другую газету.

В аптеке на углу газет не было, а тощий клерк, который встретил там Десейна, сообщил, что местная пресса распространяется «только по подписке», и клятвенно уверял, будто не знает, где газеты печатаются. Продавец в магазине инструментов дал такой же ответ, как и владелец бакалейной лавки с улицы, где Десейн оставил свой автомобиль.

Десейн забрался в кабину «Кемпера», извлек из папки записную книжку и, пока не забыл, быстро записал то, что узнал из газеты. Вскоре он завел двигатель и медленно поехал по улице, надеясь по вывескам найти либо редакцию местной газеты, либо типографию. Но нигде не было ничего, что указывало бы на то, что «Сантарога-пресс» печатается в городе. Правда, нечто иное привлекло внимание Десейна – стоянка подержанных машин, выставленных на продажу. Остановившись перед рядом старых автомобилей, он принялся читать объявления.

На ветровом стекле четырехлетнего «Бьюика» была прикреплена бумажка с надписью: «Ест много горючего. Сто долларов – хорошая цена».

Годичной давности «Ровер» нес на себе объявление: «Поврежден корпус двигателя, но за эту цену вы сможете поставить новый мотор: 500 долларов».

На десятилетнем «Шевроле» висела табличка: «Этой машиной владел и ухаживал за ней Джерси Хофстеддер. Его вдова хочет за него всего шестьсот пятьдесят долларов».

Будучи не в силах сопротивляться любопытству, Десейн вышел, приблизился к последнему автомобилю и посмотрел на приборную доску. Одометр показывал шестьдесят одну тысячу миль. Сиденья были обиты кожей, отлично выделанной и аккуратно сшитой. На поверхности кузова не было ни царапинки, а протекторы были совершенно новыми.

– Хотите прокатиться, доктор Десейн? – раздался женский голос.

Он повернулся и оказался лицом к лицу с красивой седовласой женщиной в цветастой блузке и джинсах. У нее было большое круглое лицо и нежная загорелая кожа.

– Я Клара Шелер, мать Сэма, – произнесла она. – Полагаю, вы уже слышали о моем Сэме.

– А вы знаете меня, – отозвался Десейн, едва скрывая ярость. – Я приятель вашей Дженни, из Беркли.

– Я видела вас с Дженни сегодня утром. Замечательная девушка, доктор Десейн. Если вам интересно услышать что-либо о машине Джерси, я расскажу.

– Прошу вас.

– Люди хорошо помнят Джерси. Он был перфекционист. Разбирал машину по винтику, и все движущиеся части подгонял и регулировал до тех пор, пока не добивался совершенно бесшумного движения. Достал дисковые тормоза. А что сделал с обивкой салона! Вы же видели.

– А кто он был, этот Джерси Хофстеддер?

– Кто? А, правильно, вы же у нас впервые. Джерси, пока не умер месяц назад, работал у Сэма главным механиком. Спортивный «Форд», которым Джерси так гордился, вдова оставила себе, а «Шевроле» попросила продать – один человек не может одновременно управлять двумя машинами. А теперь послушайте!

Клара Шелер скользнула за руль и включила двигатель. Десейн склонился к капоту и почти ничего не услышал.

– Двойное зажигание, – продолжила Клара. – Джерси хвастался, будто может потратить на тридцать миль всего один галлон и нисколько не удивится.

– Я тоже, – кивнул Десейн.

– Будете платить наличными или возьмете в кредит?

– Но я не собирался покупать ее.

– Вам с Дженни нужно с чего-то начинать, верно? – заметила Клара. – А от старого драндулета, на каком вы ездите, пора избавляться. Ему давно место на свалке.

– Если я решу купить «Шевроле», – произнес Десейн, – мы придем вместе с Дженни. Спасибо, что показали мне машину.

Он повернулся и поспешил к своему «Кемперу», понимая, что спасся. Эта женщина была опытным продавцом – он с большим трудом сдерживался, чтобы тут же не купить автомобиль Джерси Хофстеддера.

Десейн вернулся в гостиницу в замешательстве от странностей, с которыми столкнулся в городе. И объявления о продаже автомобилей, и заметки в местной газете – все это было одно к одному и поражало какой-то нелепой, детской искренностью.

Обычная честность? Иногда, в определенных ситуациях, честность неуместна.

Он поднялся к себе в номер и лег в постель, чтобы обдумать увиденное и привести мысли в порядок. Сейчас, по его мнению, разговор с Марденом выглядел еще более странно. Капитан предлагал ему работу в клинике Пиаже? А эти бредовые фразы молодой парочки в ресторане? Они находились под действием наркотика? И еще – газета, которой не существует, разве что только по подписке! И как завершение всего – машина Джерси Хофстеддера, которую Десейну хотелось купить, вывезти за пределы долины и предложить осмотреть какому-нибудь независимому механику.

В размышления Десейна вдруг вторглось чье-то бормотание. Он встал, оглядел комнату, но источника не определил. Краешек неба, видимый в окно, начал сереть. Десейн шагнул к окну. С северо-запада на долину надвигались облака.

Бормотание продолжалось.

Десейн сделал по комнате круг и остановился под маленьким вентиляционным отверстием над гардеробом. Пододвинул кресло, встал на него и прислонил к отверстию ухо. Издалека донеслись знакомые звуки телевизионного ролика – рекламировали жевательную резинку. Десейн нахмурился – он получил первое свидетельство того, что в долине есть телевидение. Он оценил местную топографию. Городок находился в низине; чтобы принимать телепрограммы, на окружающих холмах нужно было поставить высокую антенну и усилители, а оттуда протянуть к городу проводящие кабели.

Десейн вновь прильнул к отверстию над гардеробом и, прислушавшись, понял, что может отделить то, что передают по телевизору, от разговора, который вели в соседнем помещении три или четыре женщины. Одна из женщин учила другую вязать. Несколько раз Десейн услышал слово «Джаспер» и один раз, отчетливо, слова: «ви`дение, только и всего – ви`дение».

Он спустился с кресла и вышел в коридор. Между его дверью и торцевым окном, которым заканчивался коридор, других дверей не было, хотя напротив, на противоположной стороне коридора, находились обычные номера, а на торцевой стене, возле окна, висела табличка, указывающая на аварийный выход.

Десейн вернулся в номер и принялся изучать вентиляционное отверстие. Похоже, оно проходило сквозь стену, но внешний вид подобных сооружений мог быть обманчив. А если вентиляционный канал тянется с другого этажа? Но что, с другой стороны, располагается в этой части здания, где нет дверей? Десейном овладело любопытство, и он решил внимательно осмотреть все.

Спустившись на первый этаж, он прошел через пустой холл и обогнул гостиницу сзади. Там стоял дуб, настоящий патриарх среди деревьев – с толстой корой, изогнутой ветвью, которая росла около окон второго этажа, одним из которых было окно его, Десейна, номера. Все сходилось – это была именно та ветка, которую он видел из своей комнаты. Под самым его окном находилось крыльцо кухни с покатой крышей. Десейн посмотрел на ту зону второго этажа, где, по его расчетам, располагалось помещение без дверей. Там, плотно задернутые шторами, было три окна.

Дверей нет, зато есть три окна, подумал он.

Десейн неторопливо направился в комнату. Холл был по-прежнему пуст, но из-за офиса позади стойки доносились голоса и гудение распределительного щитка.

Вернувшись к себе, Десейн приблизился к окну и выглянул. Внизу, прямо под ним, оказалась крыша крыльца. Крыша было достаточно покатой, а черепица – сухой. Он открыл окно и выбрался на крышу крыльца. Придерживаясь рукой за стену, понял, что может передвигаться по крыше в нужном ему направлении.

Добравшись до первого окна, Десейн ухватился за карниз и принялся рассматривать шторы в поисках щели. Щелей он не увидел, зато, приложив ухо к окну, легко мог услышать то, что говорили внутри. По телевизору шел очередной рекламный ролик, и женский голос проговорил:

– Этого канала достаточно. Переключите на Эн-би-си.

Десейн добрался до следующего окна. Здесь ему повезло – снизу штора была отодвинута от подоконника на полдюйма. Он пригнулся, чтобы посмотреть, что там и как, и едва не потерял равновесия. Но, ухватившись покрепче за карниз, прильнул к щели. Затененная комната была пронизана светом телевизионных экранов, которых Десейн насчитал восемь штук. Пять женщин в уютных креслах сидели напротив экранов на приличном расстоянии. Он с удовлетворением отметил, что одна из женщин действительно вяжет. Другая делала какие-то записи в блокноте для стенографии. Еще одна управляла неким записывающим устройством.

На первый взгляд здесь не было ничего необычного – группа женщин занималась своим делом. Возраста они были преклонного, однако передвигались с грацией людей вполне активных и энергичных. Светловолосая женщина с хорошей фигурой, сидевшая справа, встала с кресла и, направив дистанционный выключатель на крайний правый телеэкран, выключила его, после чего опустилась в кресло с немного театральным выражением крайней усталости и громко произнесла:

– Представляете? Эта не прошедшая цензуры чепуха льется вам в мозг изо дня в день, изо дня в день…

– Оставьте свои впечатления для отчета, Сьюзи, – сказала женщина с записывающим устройством.

Десейн застыл в недоумении. Отчет? Какой еще отчет?

Он обвел комнату взглядом. Вдоль противоположной стены стоял ряд шкафов с картотекой, а прямо под окном располагалась кушетка. В левом углу к стене прислонилась складная стремянка. Рядом с сидящими женщинами, на подставках с колесами громоздились две массивные пишущие машинки.

Десейн подумал, что это самая странная комната из всех, что он когда-либо видел. С одной стороны, ничто по отдельности не выделялось из нормы, но, собранное вместе, все отдавало тем особым сантарогийским духом алогизма и абсурда, который он замечал здесь во всем. Почему комната засекречена? Для чего тут сразу восемь телевизоров? Что там, в этой картотеке? О каком отчете вели речь женщины?

Время от времени они делали записи, включали записывающее устройство, меняли каналы. И общались – обычные досужие разговоры, не несшие особого смысла.

– Я решила не вставлять складки – слишком много проблем.

– Если Фред не заедет за мной после работы, придется добираться самой.

Десейн начал нервничать – его наблюдательный пункт на крыше был не самым укромным местом. Похоже, больше он не узнает ничего нового, а если его поймают, то найти правдоподобное объяснение своему поступку он вряд ли сумеет.

Десейн осторожно добрался до своего номера, шагнул внутрь и закрыл окно.

Потом опять выглянул в коридор. Нет, на этом этаже в ту странную комнату не было никаких дверей. Десейн дошел до конца коридора, до таблички аварийного выхода и увидел под ней небольшую дверь, которая открывалась на площадку, сваренную из металлических прутьев. От площадки вниз тянулась пожарная металлическая лестница с перилами. Перегнувшись через перила, Десейн посмотрел вниз, а потом – вверх. На уровне третьего этажа была также площадка, а сама лестница обрывалась около крыши здания.

Осторожно передвигаясь, Десейн добрался до уровня третьего этажа и открыл дверь, ведущую с внешней площадки в коридор. Войдя, он внимательно осмотрел стену над тайной комнатой. В двух шагах от экстренного выхода была дверь с табличкой «Бельевая». Десейн подергал ручку – закрыто.

Раздосадованный, он повернул назад. Но в тот момент, когда выходил на площадку пожарной лестницы, его правая нога зацепилась за угол ковровой дорожки, лежавшей в коридоре. Дальше все происходило как в замедленной съемке. Пожарная лестница оказалась прямо перед его носом, он ударился о ее перила правым плечом, удар замедлил падение, но не остановил – перила сломались. Десейн ухватился за них левой рукой, почувствовал, как они, скрипя, сгибаются, и понял, что сейчас полетит с третьего этажа вниз – на бетон. В этот же ужасный момент он увидел край ступеньки, где краска потерлась и образовались желтые полосы; заметил под ступенькой паутину, в которой запутались комки грязи и какой-то мелкий мусор.

Перила с треском лопнули, и Десейн полетел вниз. И в тот момент, когда он уже воочию видел, как его тело ударяется о бетон, чья-то рука схватила его за лодыжку. Не вполне соображая, что происходит, Десейн отпустил обломок перил; тот, кувыркаясь, продолжил путь вниз.