Текст книги "Кровавый омут"

14

– Пожалуйста, не надо! – кричал Беллито, корчась в кресле, когда Джек прижал кончик глушителя к левому колену. Он взглянул на листок. – Умоляю! Впервые в жизни вижу!

– Врешь!

– Клянусь!

– Тогда читай сейчас же. Даю десять секунд.

Переполнявшая Джека темная злоба билась в прутья клетки, желая вырваться на свободу и вышибить на пол мозги выродка. Но он сдерживался. Беллито далеко не мальчик. Не хочется, чтобы умер от сердечного приступа или удара.

Джек сам чуть не получил инфаркт, войдя минуту назад в кабинет. Комнатка маленькая, такому верзиле, как Минкин, не спрятаться. Впрочем, он все равно заглянул в стенной шкаф – пусто. На выходе случайно увидел листок в лотке факса, мельком взглянул на написанное от руки сообщение, и уже в дверях в сознании вспыхнуло слово, застрявшее, как газетный обрывок в решетке ограды.

...Вестфален...

С испуганным криком он бросился к аппарату, схватил бумажку и прочел:

«Удача! С ее карточки „Виза“ перечислена крупная сумма на счет какого-то „Маленького Пикассо“, случайно оказавшегося летним лагерем близ Монтиселло. Проверено – там и есть посылочка на имя Вестфален. Надо только забрать. А. с легкостью управится. Сожги!»

* * *

Не веря собственным глазам, Джек перечитал во второй, в третий раз. Вестфален... «Маленький Пикассо»... Вики. Беллито со своей шайкой положили глаз на Вики!

Как? Почему? Откуда им известно, что Вики с ним связана, когда они даже не знают, кто он такой?

Или знают?

Необходимо получить ответ.

Беллито поднял на него глаза:

– Не знаю, о чем речь. Никогда раньше не видел... Какая-то ошибка!

– Ладно. – Джек крепче прижал глушитель к колену.

– Господи помилуй! – Лайл стоял позади Беллито с вытаращенными глазами, полными тошнотворного ужаса.

– Слушай, у меня на то есть свои основания. – Не хочется открывать стрельбу здесь и сейчас. Никогда не знаешь, чем это кончится. Однако обязательно надо выяснить. Есть ощущение, что Илай просто увиливает от ответа. – Выбирай, какое колено сначала.

Беллито пытался вывернуться:

– Нет! Пожалуйста! Поверь, я никогда не видел записки! Посмотри на время вверху... Ее только прислали! Факс зазвонил, я пошел посмотреть, вы схватили меня...

Джек сунул листок Лайлу, не сводя глаз с Беллито:

– Проверь!

Лайл прищурился на крошечные цифры:

– Точно. Принято пару минут назад. – Он бросил листок обратно на колени Илая. – Чего ты так раскипятился из-за посылки?

Ладно. Значит, Беллито не видел записки. Что вовсе не означает, будто ему о ней ничего не известно. Джек поднял пистолет, приставил к груди негодяя:

– Какое тебе дело до Вики Вестфален?

Последовала неожиданная реакция – Илай с искренним изумлением снова взглянул на листок.

Джек вдруг понял, что имя Вики в сообщении не упомянуто и подонок недоумевает, откуда оно ему известно.

Он понятия не имеет, что я знаю девочку!

Тогда какого черта...

Лайл наклонился, заглядывая в бумажку через плечо Беллито.

– Снова ребенок, хочешь сказать? И ты его знаешь? Мерзавец, – с отвращением простонал он, – скотина!

Джек вспомнил, что совпадений в его жизни больше не будет и какие из этого вытекают чудовищные, безобразные, тошнотворные следствия.

Вспомнил копа, крутившегося возле дома Джиа, расспрашивая про Вики. Член «круга» Илая?

Есть лишь один способ выяснить.

Он махнул факсом перед глазами Беллито:

– Твой дружок-коп прислал, правда?

Тот окаменел, тараща глаза, где читался ответ.

– Мне весь твой круг известен.

Не совсем, но прочие члены играют второстепенную роль. Особенно в данный момент. Джек схватил липкую ленту, заклеил рот Илаю.

– Мне надо ехать.

Лайл заморгал:

– Куда?

– В Кэтскиллс, в лагерь, за Вики.

Вдруг факс пришел не только сюда? Беллито толкует о «круге». Значит, кроме Минкина, есть еще куча народу. «А.» – скорее всего, Адриан. Наверняка получил тот же факс и отправился в путь. Может быть, прихватил с собой других членов вроде того самого копа. Вся шайка извращенцев отправилась за Вики.

– Не обязательно ехать, – поспешно заметил Лайл. – Можно ведь позвонить!

– Знаю, но этого мало.

Надо, конечно, немедленно позвонить, предупредить о грозящей Вики опасности, приказать не спускать с нее глаз, не подпускать ни к кому, кроме матери. Потом ехать, засесть в лесу в засаде, следя, чтоб никто не пробрался.

– А с этой мразью что будем делать?

– Завалим в машину. Отвезешь его в дом, поторгуешься. Скажешь Джиа, что я жду ее в лагере, и мы вместе привезем домой Вики.

Беллито озадаченно посмотрел на него. Джек склонился поближе, чтобы дать ему пишу для размышлений.

– Да, Илай. Мы отдадим тебя Таре Портмен в обмен на других. – Будем, по крайней мере, надеяться. – Она ждет в доме твоего старого друга Дмитрия. Приготовила для тебя нечто особенное.

Пусть намочит штаны.

Где телефон? Кажется, в кабинетике.

– Сейчас вернусь, – бросил Джек Лайлу, ткнув пальцем в Беллито. – Смотри, чтобы даже на дюйм не двигался.

Тот кивнул:

– Хорошо, только ты поскорее. Неизвестно, сколько у нас времени.

На полпути через столовую что-то послышалось, что-то мелькнуло на лестнице слева. Не готовый к опасности Джек успел взмахнуть рукой с пистолетом, прикрыв голову от кочерги, зажатой в обеих руках человека-гориллы. Отпрянул, наткнулся на обеденный стол, с которого полетели тарелки и вилки, упал, перекатился, уклонившись от очередного удара Адриана Минкина.

15

Осознав услышанное, Джиа в ужасе схватилась за живот:

– Мой ребенок?.. Невозможно!

Тара кивнула и поплыла к ней.

– Возможно. Он мне нужен. Очень.

– Нет!

Она заметила крест, выпавший из руки Чарли, наклонилась, схватила, высоко подняла, сама себе не веря. Настоящая сцена из любимых Джеком старых фильмов про вампиров.

Тара остановилась.

– Опусти.

– Боишься? Боишься креста?

– Я ничего не боюсь, – слишком поспешно возразила она. – Просто...

– Что?

– Кресты из камней слишком долго находились в нехорошем месте. На столетия дольше, чем надо. И кое-что впитали.

– Что впитали?

– Не знаю... Отраву.

– Для тебя, возможно, отраву, но церковь для меня не отрава.

– Церковь? – нахмурилась Тара. – Думаешь, они из церкви? Лучше сказать, из них была сложена тюремная стена.

Джиа не поняла, но теперь получила оружие, по крайней мере щит. Сделала пару глубоких вдохов, стараясь слегка успокоиться – с частичным успехом, – и направилась к лестнице.

– Я ухожу. Поднимаюсь и выйду в парадную дверь. И больше никогда не вернусь. Господи, почему она не послушалась Джека, нарушив обещание держаться отсюда подальше?

– Не уйдешь.

Спокойная уверенность Тары поколебала ее, но она решила держаться.

– Посмотрим.

Держа перед собой крест в вытянутой руке, Джиа пошла вперед. Тара спокойно следила за ней, не пытаясь остановить. Дойдя к ступеньке, она сама остановилась, не в силах двигаться дальше. Путь, как прежде, преградила ватная невидимая стена. Сунула вперед крест, он прошел, а она не сделала ни шагу, как ни старалась.

Оглянулась и охнула, видя Тару прямо за спиной. Махнула крестом, та попятилась.

– Давай честно разберемся, – предложила девочка. – У тебя будут другие дети, а у меня нет. Никогда. Отдай мне своего...

– Даже не думай! Тебе десяти лет еще нет...

– Мне уже было бы двадцать! – Детское личико перекосилось от злобы. – Я хочу ребенка! Своего не могу завести, усыновлю твоего.

– Как? – воскликнула Джиа. – Бред какой-то!

– Нет, не бред. Очень просто. Если ребенок умрет здесь, в этих стенах, останется со мной.

– Да ведь он же не твой!

– Наплевать!

От вопля Тары земля дрогнула под ногами, становилось труднее дышать. Призрак убитой девочки... сыплющаяся земля... Чарли... гранитные плиты... причудливый крест... зачатый ребенок...

– Тара, ты не такая.

– Ты меня совсем не знаешь, – окрысилась она.

– Я была у твоего отца.

– Он меня бросил, мать тоже.

– Нет! Твоя мать...

– Про свою мать я все знаю. Она первая отступилась!

Джиа гадала, как до нее достучаться. Как еще, если не через родных?

– Они тебя любили... Я видела твои фотографии... с лошадью...

– С Рондой, – мелькнула улыбка.

– ...с братом...

Тара нахмурилась:

– Маленький братец... вырос подонком.

– Замолчи! – Кажется, в ней не осталось никаких человеческих чувств. – Они так любили тебя, что жизнь с твоим исчезновением утратила всякий смысл. Не верю, что ты говоришь серьезно.

– Поверь, – с холодной яростью рявкнула Тара. – Меня схватили, привезли сюда, окружили тринадцать мужчин. Один вырезал из груди еще бившееся сердце, а другие смотрели.

Джиа зажала рот рукой.

– Ох, господи помилуй!

– Ни один даже не попытался остановить его, – равнодушно, спокойно рассказывала она. – Никто меня не спас. Разрезали на тринадцать кусочков сердце и съели.

От ужаса в горле встал желчный комок.

– И ты... это видела?

– Нет. Я была под наркозом. Хотя помню события. Так что не говори, такая я или не такая. Не думай, будто знаешь меня. Мне выпало счастье. Передо мной открывалась вся жизнь и бесчисленные возможности. Теперь нет ничего.

– Очень жалко... И все-таки...

– Тара, которую ты видела на фотографиях, мертва. Давно мертва. Умерла под ножом. – Она распахнула кофточку, предъявляя пустую кровавую рану в груди. – У новой Тары нет сердца!

Джиа, пошатнувшись, отступила назад.

– Но ведь я никогда не сделала тебе ничего плохого. Почему ты хочешь причинить мне зло?

– Не хочу. Мне до тебя дела нет. Оно хочет твоей смерти.

– Оно? Что именно? – На ум не пришло ничего, кроме упоминавшегося Джеком Иного.

– Не знаю. Знаю только, что оно меня послало убить тебя.

Убить? Боже милостивый, кто-то... что-то хочет ее смерти!

– Почему? – За что?

– Я не знаю и знать не хочу. С удовольствием оставила бы тебя в живых. Мне нужен только твой ребенок.

– Однако ты пыталась убить меня, похоронить... как Чарли.

Джиа сдержала рыдание. Боже мой, бедный Чарли...

– Да. А теперь понимаю: если ты умрешь здесь вместе с ребенком, он при тебе останется. Я его не получу.

– Ребенок пока еще просто комочек клеток...

– Он будет мой! У меня хоть что-нибудь будет. А сейчас ничего нет! – Тара приблизилась и жалобно заныла: – Отдай, милая. У тебя другой будет. Я всего на секунду проникну в тебя. Ничего не почувствуешь Потом можешь идти.

Метнулась детская рука, Джиа взмахнула крестом, Тара отшатнулась.

– Нечестно! – завопила она. – У тебя будет сколько угодно детей, а ты одного мне не хочешь отдать! Ненавижу тебя! – Она отступила, настроение переменилось, словно щелкнул выключатель. – Ладно. Опусти крест. Хорошо. Я знаю, как его забрать.

Она исчезла и вновь появилась в десятке футов. Джиа стояла, напрягшись, готовая ко всему, держа перед собой крест в ожидании очередной выходки. Слева что-то шевельнулось. Холодная вялая рука Чарли, торчавшая из земли, дрогнула, пальцы скрючились, вытянулись, поползли...

16

Лайл вздрогнул, слыша в смежной комнате как бы рычание разъяренного зверя, стук перевернутого обеденного стола, разглядев Джека, борющегося с гигантом, который размахивал кочергой. Посмотрел на дубинку у себя в руке. Можно помочь. Черт возьми, обязательно надо помочь.

Он поспешил на выручку, Илай выставил ногу, подцепил его за лодыжку. Лайл споткнулся, не успел обрести равновесие, получив пинок в ногу, упал, чувствуя резкую боль в спине. Снова удар... Что такое? Он оглянулся.

Беллито стоял над ним с перекошенным от злобы лицом, приглушенно бормоча сквозь липкую ленту ругательства, со свистом дыша ноздрями.

Опять занес ногу, на этот раз целясь в живот – Лайл, постанывая от боли, перекатился на бок. Точно слышал, как ребро хрустнуло.

Следующий пинок метко угодил в голову. Все вокруг завертелось...

– Ты! – проскрипел Минкин сквозь оскаленные стиснутые зубы. – Даже не представляешь, как я молился, чтоб настал этот миг!

Джек был крепко прижат к полу. В лопатку вонзался осколок разбитой тарелки, Минкин сидел на нем верхом, схватив гигантскими руками за горло, впившись пальцами в гортань.

Кретин! Позволил себе отвлечься на факс... Внезапность атаки плюс отсутствие тренировки за последний месяц поставили Джека в невыгодное положение. Удалось выбить у Минкина кочергу, но в последовавшей рукопашной здоровяк в полной мере воспользовался превосходством в размерах.

Будем надеяться, шейные мышцы выдержат. Пока держатся, однако Минкина не пересилить. Джек брыкался, вертелся, но верзила слишком тяжел. «Глока» не видно, до запасного оружия в кармане и на щиколотке не дотянешься.

Из другой комнаты слабо слышались удары, крики, возня... Лайл?

Голова пухла, грозя взорваться. Воздуху не хватает. В отличие от Минкина. У гада его хоть залейся.

– Вот он... ворюга, ударивший в темноте в спину... ткнувший ножом Илая, оглушивший меня до беспамятства... крутой малый, желающий завладеть Кругом! – Минкин ухмыльнулся. – Не такой ты крутой. По правде сказать, просто вонючий кусок дерьма!

Джек попытался ослабить хватку на горле, не находя точки опоры. Ткнул было в глаза большими пальцами с длинными ногтями для подобных случаев – не достал.

– Не выйдет, малыш, – засмеялся Минкин.

Необходима помощь. Где там Лайл, черт возьми?

* * *

Стряхнув с себя боль, тошноту, Лайл сделал единственно возможное – откатился.

Беллито шагнул следом. Руки по-прежнему связаны за спиной, но они ему и не требовались. Ног вполне достаточно, один яростный пинок следует за другим. Лайл пробовал отбиваться дубинкой, да сил не хватало.

В отчаянии он сам махнул ногой, попав в лодыжку. Илай замедлил шаг. Пользуясь маленькой победой, он снова пнул, на этот раз сильней, в голень.

Илай попятился, Лайл поднялся на четвереньки – господи Иисусе, все болит, – прыгнул, схватил его за щиколотки и рванул.

Не имея возможности сохранить равновесие со связанными руками, Илай крепко грохнулся на пол. Лайл вскочил, наклонился с дубинкой в руках, ни секунды не медля. Как только Беллито поднял голову, нанес удар. Голова упала.

Он постоял над мужчиной, почти потерявшим сознание, посмотрел на дубинку в руке. Даже не знал, что может оглушить человека. Без всяких проблем. Впрочем, в точном смысле Беллито и не назовешь человеком.

Из другой комнаты слышался издевательский голос. Чей-то чужой, не Джека. Взвешивая в руке дубинку, Лайл направился к столовой.

* * *

– Посмотрел бы ты на себя, – хмыкнул Минкин. – Рожа очень милого синего цвета.

Джек оставил попытки вцепиться ему в лицо или сбросить с себя. Шейные мышцы сдавались, в глазах замелькали темные пятна, расширились...

Он шарил руками по сторонам, отыскивая хоть какое-нибудь орудие.

– Кстати, не один отправишься в Великое Никуда. Я слышал, ты знаком с некой Ди Лауро и с ее маленькой дочкой. Знаешь даже имя агнца. Какое совпадение... просто прелесть. Илай никогда не позволяет мне позабавиться с агнцем до жертвоприношения, но на сей раз я сделаю исключение. О да, всласть наиграюсь с твоей подружкой Вики, прежде чем принести ее в жертву.

Сил вдруг прибыло. Пальцы правой руки чего-то коснулись. Рукоятка? Нож? Пожалуйста, пусть будет нож, хоть для масла. Нет. Вилка. Ну ладно... сгодится.

Свет меркнет. Джек слабо поднял левую руку, стараясь царапнуть гиганта в лицо. Даже близко не попал.

– Ничего больше не получается? – рассмеялся тот и наклонился ближе, подставляя щеку. – Эх, котенок! Ну, давай почеши, сделай мне одолжение.

Правая рука взлетела, зубья вилки вонзились в левый глаз.

– А-а-а!..

Хватка разом ослабла, снова можно дышать. В глазах прояснилось, Джек задыхался, глотая воздух. Минкин по-прежнему сидел на нем верхом, воя от боли и потрясения, огромные руки порхали, как бабочки, вокруг торчавшей в глазу вилки, боясь к ней прикоснуться, боясь оставить на месте.

Джек приподнялся, ударил ладонью по ручке, вогнав вилку до кости глазницы.

Минкин с воплем повалился на спину, вертясь и брыкаясь.

– О боже, – кричал он, – господи, господи, господи...

Джек с трудом поднялся на ноги и поплелся к гостиной, по-прежнему чувствуя пальцы на шее. В голове билась адская боль.

– Иди... – едва слыша себя самого, прохрипел он Лайлу, – наверх, найди какой-нибудь коврик. Не найдешь – возьми скатерть или простыню. Шевелись. Мы и так слишком много времени потеряли.

Лайл побежал вверх по лестнице, Джек нашел свой пистолет, потащился в гостиную. По боку что-то текло – кровь от ножевого удара просочилась сквозь рубашку. Впрочем, не больно. Вся боль сосредоточена в шее.

Беллито лежал на боку и стонал. Джек заметил факс, схватил, снова перечитал.

Сожги? Пока не будем.

Он сунул бумажку в карман.

«А.» сегодня уже никого не прихватит. А Илай?

Под свитером еще оставался кусок липкой ленты. Он связал ею ноги Беллито.

Посмотрел на часы. Надо двигаться. Визит чересчур затянулся.

Джиа...

Держись, малыш. Я иду.

Прибежал Лайл с легким покрывалом. Они расстелили его на полу, закатали Илая, как блинчик.

План такой: отнести его вниз, Лайл подгонит машину к парадному, тюк завалят в багажник, помчатся в Асторию.

Пронося добычу через столовую, Джек увидел Минкина на четвереньках с торчащей в левой глазнице вилкой, с окровавленной щекой, хрюкавшего, как свинья в течке. Здоровый глаз наткнулся на Джека, и гигант оскалился.

В памяти вспыхнули гнусные намеки на Вики, тьма вырвалась из клетки, поглотила, одолела. Никто не имеет права на такие угрозы. Никто.

Хотя часы стремительно тикали, Джек не пожалел пары секунд. Бросил ноги Беллито, шагнул к Минкину.

– Собрался позабавиться с агнцем? – Голос еще не вернулся, скрежещет, будто доску тащат по бетону. – Поиграть с моей подружкой Вики, прежде чем принести ее в жертву? Не выйдет, приятель. Ни сегодня, ни завтра, вообще никогда.

Он занес ногу, ударил каблуком в торчавшую ручку вилки, вогнав глубоко в мозг зубья.

За спиной раздался потрясенный крик Лайла, но Адриан Минкин, любитель игр с агнцами, не издал ни единого звука. Поднялся на коленях, раскрыв рот в безмолвном вопле, хотел встать, немыслимо широко открыв рот, демонстрируя идеальные зубы. Руки по бокам всплеснулись, он повалился на спину, стукнувшись затылком. На несколько секунд тело выгнулось фантастической дугой, опираясь об пол затылком и пятками.

Джек бесстрастно смотрел, чувствуя только удовлетворение при мысли о том, что для Вики и прочих детишек стало одной опасностью меньше.

Наконец Адриан Минкин обмяк и замер. Полностью. Грудь уже не дышала.

Джек оглянулся на Лайла, смотревшего на него во все глаза с разинутым ртом.

– Ох, Джек... Боже мой... Черт возьми...

– Знаю. Ты только что понял, что я замечательный парень. Почти идеальный, правда?

– Нет, я...

– Хватит болтать. – Он снова схватил Беллито за ноги. – Берем этот хлам и едем. Будем надеяться, не совсем опоздаем.

17

– Чарли?

Джиа прижалась спиной к холодным гранитным плитам, с жутким восхищением наблюдая, как Чарли выбирается из осыпавшейся земли, поглотившей его несколько минут назад. Надо было бы радоваться, что он жив, но из-под земли вылезла лишь его оболочка. Лицо обмякшее, невыразительное, глаза и веки, засыпанные землей, не моргают.

Он выполз, неуверенно поднялся на ноги, шагнул к ней... Она еще крепче вжалась в стену, желая пройти сквозь нее.

– Нет, Чарли, пожалуйста...

Он остановился, глядя куда-то вдаль поверх ее головы.

Тара, стоявшая сзади в сторонке во время его воскрешения, молча скользнула вперед, бросив бешеный взгляд на труп Чарли.

Он отрицательно покачал головой.

Джиа, затаив дыхание, следила за борьбой двух сил.

Тара, оскалившись, испустила разочарованный вопль.

Чарли вновь покачал головой. Потом тело его повернулось, неуверенно побрело в дальний конец подвала, опустилось у стены, уселось и замерло в неподвижности, устремив взгляд на колени.

– Он этого не сделает, – выдохнула Джиа, обращаясь скорее к себе, чем к Таре.

Чарли слишком хороший парень, чтобы даже его мертвое тело слушалось Тару.

Девочка сверкнула на нее глазами:

– Это вообще нечестно!

– Ты говоришь о честности? Честно забирать у меня ребенка?

Лицо ее сморщилось, вот-вот заплачет.

– У тебя есть все, а у меня ничего!

Джиа пронзила жалость. Да. У нее есть все, почти все желанное и необходимое в жизни, чего у Тары Портмен никогда не было и не будет. Впрочем, это не означает, что она может требовать новую, зародившуюся внутри Джиа жизнь.

– Я тебе очень сочувствую. Правда. И сделаю для тебя все возможное. Но это выше моих сил.

– Отдай ребенка, и можешь идти.

– Нет. – Она снова прижалась спиной к стене и взмахнула крестом. – Я тебе не позволю убить его. Это невозможно. Нет. Никогда. Ни за что.

Тара пристально взглянула на нее, отступила назад, исчезла и вновь появилась посреди подвала, молча глядя издали на Джиа.

Она опустила крест, оглянулась на лестницу. Ее все еще перегораживает невидимая стена? Может, попробовать прорваться?

Что-то холодное захлестнуло правый локоть той самой руки, что держала крест. Призрачные пальцы впились мертвой хваткой. Джиа собралась перехватить крест левой, но та тоже попалась в ловушку.

Прямо перед ней встала Тара и усмехнулась:

– Как мне раньше в голову не пришло? Гораздо проще.

Она вскрикнула, стараясь вырваться, обрубить крестом призрачную руку, – не дотянулась.

– Ну-ка, теперь потише, – проговорила Тара, наклоняясь ближе. – Замри. Это не больно. Говорю тебе, ничего не почувствуешь.

В бедра вцепились еще две руки.

– Нет! Не надо, пожалуйста!..

Тара молчала, сверкая глазами, жадно протягивая руку к ее животу. Попавшая в плен, неподвижная Джиа дернулась с ужасом и отвращением, когда пальцы коснулись пояса джинсов, взвизгнула, чувствуя пронзительный холод на коже.

– Еще чуть-чуть, – шепнула Тара, – немножечко надавлю, ущипну, и все...

Она вдруг замолчала, склонив набок голову, как бы к чему-то прислушиваясь. Отдернула руку, по-прежнему слушая, отступила, кивнула с улыбкой и шепнула:

– Да.

Джиа не слышала то, что слышала Тара, но знала: с ней может говорить лишь один человек – Джек.

Призрачные руки выпустили ее, она с рыданием упала на колени.

– Да! – крикнула Тара.

Джиа, подняв глаза, содрогнулась, видя на детском лице безобразно злобную ухмылку.