Текст книги "На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного"

Первый ходок. Истинно так, государь милостивый. Челом тебе на приказных бьем.

Иван. Говорите смело. Я, царь, Богом поставлен для защиты народа от притеснений.

Первый ходок. Государь милостивый, жалобы имеем на приказных. Яков Конашка Дементьев, да вот со мной Варажка Михайлов да Негодка Степанов. Бьют челом и плачутся сироты твои. В селе Дуплово заперты были в бане приказными, и заперши, вымучили у нас, у сирот: у меня, Конашки, двадцать пять рублев, у Варажки семь рублев, у Негодки пять рублев.

Второй ходок. Я, царь великий, служилый татарин Исаналейка свияжского города и иные служилые татаровя, да из Сарского уезда служилая мордва, да кунгурский ясашный татарин Кусекайко Салкаев на Юкперду Янгизитова жалобы имеем. В Казани хлеб приказные принимают лживо, по записной их тетради две тысячи пуд ясака ржи и овса тож пять тысяч пуд. А везем вельми больше, а приказный говорит: хлеб в Казани везут вельми плохо… А хлеб, ясак приказные себе берут…

Иван (перебивает). Повсюду голод, а приказные хлеб себе берут… Это не равно ли измене? Далее говорите.

Третий ходок. Пошлины берут приказные и казенные, и черные с черных слобод, да воруют.

Иван. Так-то приказные весь народ бесчестят. Малюта, записать надобно: а буде кто обесчестит гостинные и суконные, и казенные, и черные сотни и слободы, то править за бесчестье: гостиные сотни большой статьи двадцать рублев с человеку, суконные сотни большой статьи пятнадцать рублев, черные сотни и слободу и посадским тяглым по семь рублев. Те люди, что живут и приписаны в той или иной слободе или сотне, кои от приказных были обижены – приказных наказывать.

Малюта. Государь, наказываем кнутом, лишаем чина – все равно скуп, сиречь взятки, берут.

Иван. То мелкоту секут. Верхушку денежную секите, отделывайте, ежели попадутся. Вот таких, как он! (Указывает на Висковатого.) Сего знаете?

Малюта. Как не знать! Печатный думный дьяк Посольского приказа Иван Михайлович Висковатый. Чтоб получить грамоту на поместье, надо дать приказному взятку едва не в полпоместья, да после этого надо еще приложить к ней печать у сего печатника думного дьяка Ивана Висковатого. Человек он гордый. Счастлив может почитать себя тот, кто получит от него грамоту в месячный срок. Да скуп давать.

Иван. Так-то, дьяк Висковатый. Ты меня в нечестии упрекал! (Кричит.) Вор, тать! Безобразно и бесстыдно лжешь перед царем! Обижаешь народ простой! Устрою тебе и иным праведную казнь на Поганой луже перед народными глазами. А ты, Висковатый, если публично покаешься, то поглядим.

Висковатый. Не стану я каяться перед тобой, демоном!

Висковатого уводят

Иван. Злокозненный враг. Ежели не кается грехов своих, то и святых тайн Христовых не дать ему причащать. Аки животину, скотину, отделать. Да с иными татями, с взяточными приказными. Я сию заразу с Руси выведу! Чтоб на Руси закон правил!

Третий ходок. Были, государь, на Москве дьяки честны, а ныне земля ими пуста.

Иван (раздраженно). Пусть вон идут ходоки. Устал я.

Ходоки торопливо уходят

Иван (в задумчивости). Малюта, возьмешь из Посольского приказа лицевой свод, цареву книгу. Там текст с новыми моими замечаниями остался неперебеленный. Да впишешь все! Народ должен знать изменников. Также возьмешь на себя Висковатого дела Посольского приказа, пока людей других не нашел. Не скупа Русь новыми людьми – братья Щелкаловы, Борис Годунов, Пушкин.

Малюта. Родня мой Богдан Бельский тоже весьма пригож.

Иван. Про собаку Висковатого написать: изменник Руси.

Малюта. Так напишем.

Иван. Вор, напиши.

Малюта. Так напишем.

Иван. Брат мой Владимир Андреич Старицкий был прежде в летописях удельным князем. В летопись, которую Висковатый правил, та запись не вошла. Висковатый брата того не любил. Надо бы восстановить.

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Брат мой, старицкий князь, невинно пострадал. Не сам он хотел вместо меня на трон, а иные его оговорили, такие как Висковатый. Записать: дьяк Висковатый виновен в смерти брата моего царева.

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Записать также, что Висковатый был против войны с Польшей. (С горечью.) Прежде ведь я любил его как самого себя. Также брата моего Владимира Андреевича Старицкого по благословению отца моего митрополита Макария. А разве не любил я митрополита Филиппа? При женитьбе на благоверной царице Марии Темрюковне разве не ему я изрек: «Отче честные, совокупи меня законным браком с любезнейшей моей». Однако кругом измены, особо от тех, кого любил и верил. А жену покормили отравою, чтоб я был один.

Малюта. Мы, верные слуги твои, не допустим более такого.

Иван. Верные слуги, где они? Новых людей мне найди. Напиши: Басмановых, Вяземских да прочих, прежде именитых опричников, чтоб не было. Мне список составь изменников. (На бумаге читает.) В опричнину взять новых: Малюта Скуратов, Григорий Грязной, Богдан Бельский, трое Годуновых, князь Черемисинов, Федор Трубецкой, из земской знати дьяки Щелкаловы. Не оскудела Русская земля добрыми людьми! (Ходит в задумчивости.)

Малюта. Государь, опричник Федор Ошанин привез из Новгорода в Москву опального архиепископа Пимена. Что с ним делать?

Иван. Посадить в твердое хранило Чудова монастыря. Там поглядим, в монастырь далее отправим или казним.

Малюта. Государь, после погрома изменников велико запустение новгородских дворов. По распоряжению твоему царскому в Новгород переселены многие жители других городов и деревень, в дворах старых новгородских поселены. Да иные идти добром не хотят из своих мест.

Иван (гневно). Не хотят добром, тащить силой. Приказать ратным начальникам тащить силой из городов и деревень кругом пятидесяти миль народ всякого звания на поселение в Новгороде. Также московских сведенцев, тверских сведенцев, полоцких сведенцев и прочих.

Малюта. Ныне, государь, из иных мест переводить мор препятствует. Всеобщая лихорадка, огненная болезнь, чума.

Иван. Против чумы поставить на дорогах воинские заставы. Всех, кто пытается выехать из мест, пораженных чумой, хватать и сжигать на больших кострах вместе с имуществом, лошадьми, повозками. Страже в городах наглухо заколачивать чумные дворы с мертвецами, также и с живыми, которые при тех мертвецах. При чуме сей на пир пригласить именитых опричников Басмановых, отца с сыном Вяземских да прочих. Хочу с ними попировать. (Смеется. Слышен звон колокола.) То звонит колокол новгородского Софийского собора, привезенный мной в слободу. (Крестится.) Пора к обедне звать братьев.

Уходит с Малютой

Занавес

Сцена 15

Александровская слобода. Столовая палата государева дворца. За столом

Алексей Басманов с сыновьями Федором и Петром и Афанасий Вяземский

Алексей Басманов. Стол велик, а званы лишь мы – я с сынами да ты, Афанасий Вяземский. Особо же печально, что велел царь звать также младшего моего сына Петра. Он у меня еще дите – вишь, прутиками играет: одной рукой прутик держит, а другой рукой по прутику бьет. Чадо мое милое! (Гладит Петра по голове и плачет.) Видно, наказывает Бог за грехи, вот я и плачу, грозный воевода.

Федор Басманов (Петру). Петр, не играй! Видишь, отец твой опечаленный плачет.

Петр (отбрасывает прутик). Вижу, отец, что ты очень опечален и плачешь. Что с тобой случилось?

Алексей Басманов. Чадо мое милое, молод ты еще, семи лет, и играешь по-детски, так что не поймешь отцовскую печаль. (Утирает слезы.) Позван я был царем с вечеру, и сказал царь: «Завтра приходи со мной ко мне обедать». И поглядел недобро.

Афанасий Вяземский. То по наущению Малюты да Грязного, да иных сыскных судей. Были мы любимцы царские. Я был до того любим царем, что царь Иван, иной раз, ночью вставший с постели, приходил ко мне беседовать.

Федор Басманов. Не с тобой одним царь в постели беседовал.

Афанасий Вяземский. Со мной не так, как с тобой, Федор. С тобой царь в постели дело имел дурным свойством. (Смеется.)

Федор Басманов (сердито). Неверный ты и поганый человек, Афанасий Вяземский.

Алексей Басманов. Не ко времени ныне распри, други. Были мы все в числе любимцев первые, ныне же царь к нам переменился.

Афанасий Вяземский. Воистину, прежде, когда царь был болен, то только от меня одного принимал лекарства. Ныне же, когда царь переменился ко мне, человек облагодетельствованный мной и порученный мной царской милости, Григорий Ловчиков, донес на меня, своего благодетеля, будто я предупредил архиепископа Пимена о грозящей Новгороду опасности. Вчера царь призвал меня к себе, говорил со мной ласково, а тем временем по его приказанию были перебиты мои домашние слуги. Воротившись домой, увидал трупы, однак повинен был не обнаруживать виду, что в том дурное усмотрел, ибо кругом двора поставлены опричные стрельцы. Жена же моя и дети в трясовице, сиречь в лихорадке. Споро отправил их из слободы в Москву. Не ведаю, что далее будет, какое новое царя наставление, не темница ли, али более того?

Алексей Басманов. Ты, Вяземский, не говорил против похода царя на Новгород, а я говорил. Царь знает, что я не одобрил того похода и потому я не был допущен к походу. Мы, члены Опричной думы, опасаемся, что расправа с Пименом усилит неприязнь к опричному делу.

Афанасий Вяземский (тихо). Царь вовсе разум потерял. Слыхал, еще женится.

Алексей Басманов. На ком же?

Афанасий Вяземский. На новгородской гостье, деве Марфе Собакиной. А сватает Малюта, чтоб через родичку свою с царем породниться да поднять свое худородство. Он-то, Малюта, даже из среднехудородных наших опричников выделяется своим худородством.

Алексей Басманов. Что ж прежние родичи царицы Марьи Темрюковны? Прежде прочего шурин, черкасский князь Мамстрюк Темрюкович, сиречь Мишка, он-то в опале?

Афанасий Вяземский. Любимый царский шуринько в фаворе. Хочет царь сделать его главным воеводой опричного войска вместо родича твоего, Басманов, вместо Захария Очина.

Алексей Басманов (тихо). И Черкасский долго не усидит… Если б его ныне к нашему делу привлечь…

Афанасий Вяземский (тихо). А царь кто?

Алексей Басманов (тихо). Наследник Иван Иванович уж созрел. Был у меня на сей счет разговор с земским боярином Юрием Романовым… Ежели бы с Темрюковичем сговориться, у него войско опричное…

Федор Басманов. Не получится, батюшка, сговор с кострюком-мамстрюком. Кострюк-мамстрюк – это по-нашему значит кострика, костриковый человек, несговорчивый, строптивый, басурман крещеный.

Афанасий Вяземский. Тихо, идут сюда.

Входят царь, Малюта, Грязной, черкасский князь, опричники и скоморохи

Иван. Все ли в сборе?

Алексей Басманов. Все, кто зван, государь.

Иван. Кругом слободы чума! И на богомолье не выедешь. То будем здесь пировать. (Садится к столу.) Несите еду и поите моих бояр!

Слуги разливают вино. Все выпивают

Иван. Люблю хвастанье разгулявшихся сотрапезников. (Выпивает еще. Все выпивают.) Люблю, когда пьют, едят. Когда потешают, зелено вино иссушают, белую лебедь рушат. (Смотрит на Басманова и Вяземского.) Басманов с сынами да ты, Вяземский, чего невеселы? Пир не нравится? Не хотите царя потешить? Знаете вы ведь: не люблю, когда на пиру молчат, – не лихо ли думают? Молчания не выношу. Не сидит ли где измена на пиру?

Малюта. Почто царю не отвечаете?

Грязной. Уж не лихо ли кто против царя думает?

Шут. Они, государь, тайные цели имеют.

Иван. Которые, шут?

Шут. Хотят каменную Москву в полон взять, хотят войти в Кремль-городок.

Иван. Чую, правду шут говорит. Так ли Вяземский, любимец мой?

Вяземский. Государь милостивый, аки пес был я тебе предан всегда.

Иван. Аки пес? Вот мы у ловчего про пса спросим. Малюта, здесь ли ловчий Григорий Ловчиков.

Малюта. Здесь, государь.

Входит Григорий Ловчиков

Малюта. Имеется донос на него, Афанасия Вяземского, от ловчего Григория Ловчикова. Предупредил Вяземский о новгородском походе. Так ли, Григорий Ловчиков?

Ловчиков. Так было. Оружничий Вяземский тайно предуведомил Пимена о грозящей ему опасности от царя.

Иван. Согласники Пимена в ближнем окружении! Ныне, когда я, царь, дознался про твои, Вяземский, тайные сношения с Пименом, спытать хочу: внес ли ты уже вклад на помин души?

Вяземский (испуганно). Государь милостивый, оговорен напрасно.

Иван (гневно). Внес ли вклад?

Вяземский. Велел детям внести в Троицкий монастырь сельцо Офросимово Московского уезда на помин души отца и сына.

Иван. Сельцо Офросимово? Вызнать! Сколько ты за опричное время награбил? Схватить его, засадить в тюрьму, убить несколько его именитых родственников, а его самого подвергнуть пытке, допрашивать, где его сокровища. (Кричит.) Все отдашь, что награбил у народа и нажил за время своего благополучия. (Вяземского хватают.) Помимо того, чтоб показал на многих богатых людей, которые тебе должны. Да и весь тот долг взять в царскую казну.

Вяземского уволакивают

Малюта. Государь, впоследствии Пимен, готовясь сдать литовцам Новгород и Псков, ссылался со своими московскими сообщниками: с боярином Алексеем Басмановым, с его сыном Федором, с оружничим Вяземским, земским боярином Юрьевым-Романовым и дьяками.

Иван (встает из-за стола, нервно ходит). Огромный заговор против меня всех руководящих земщины и опричнины. Того ли хотел, Алексей Басманов?

Алексей Басманов. Государь, знаешь ли, мы, Басмановы, главные зачинщики опричнины. Я, государь, подал тебе мысль об опричнине, чтоб защитить отечество от вельможного произвола. А служил я тебе и отечеству не как Вяземский, обозным воеводой али в опричной казне. Отличился и награжден тобой при взятии Казани, отразил нападение Девлет-Гирея на Рязань да еще немало раз отражал татар, также с успехом в Ливонии воевал.

Иван (гневно). Для кого ты все делал, для меня, не для себя ли? При малолетстве моем сам участвовал в смутах, а после новым Адашевым сделался, меня поработить хотел. (Кричит.) Адашев сгинул в опале, так и тебе будет! Влиянию твоему конец!

Алексей Басманов. Государь, мое влияние было на истинных заслугах воеводы да на пролитой своей крови. Я был за выведение измен, однако против погрома Новгорода. Государь, в правительстве опричном есть люди независимые в суждениях. Они, как и я, не одобряют погрома Новгорода.

Иван. После сокрушения суздальской знати и смены боярского руководства земщины хотите вы надо мной, самодержцем, верх взять, и теми, кто заправляет в опричнине. На вас обрушу свой последний удар. Круг замкнулся. (Гневно ходит.) Советники Пименовы, ныне как раскрылось, что встревожились?

Алексей Басманов. Государь, новгородское дело встревожило тех опричных, которые не утратили способности соображать свои дела, помимо служения твоему величию, с пользой для отечества, також со здравым смыслом. Нелепость обвинения против Пимена для нас сама собой разумеется. Среди церковных деятелей новгородское архиепископство издавна поддерживало опричнину, и было предано тебе, царю. Пимен дружен был со мной да опричниками, да помогал свергнуть митрополита Филиппа, тебе, царю, и опричнине враждебного.

Иван. Все то делалось для своих нужд.

Алексей Басманов. Опричнину ввели, чтоб истреблять неправды боярских правителей. На деле же ныне в глазах народа опричники страшней татар.

Иван. Ах, так-то говоришь? Ты-то, Алексей Басманов, предстатель, заступник народа, так ли? Речи твои прелестные и обманные. Вспомни-ка про свои многочисленные душегубства и убийства в земщине! Душегуб, сколько ты народу погубил! Я же, царь, про многое не ведал, а про многое мне обманом доносили. Также и грешен, слабость имею – привязчив я. Говорят на меня, что я недоверчив и жесток. Я же доверяю безгранично до излишества. Так было с Сильвестром, проклятым попом, так с Адашевым, так и с тобой, Алексей Басманов! Однако Бог наставляет меня, открывает мне верный путь. Ты, Адашев…

Малюта. Басманов, государь.

Иван. Оговорился, а к месту. Ты, Басманов, внушил мне мысль об опричном управлении, устроенном на великом насилии против вельмож, а пожелал ты насилие обратить на меня, самодержца. Однако, с Божьей помощью, обратится то насилие на тебя самого. А заместо тебя и тебе подобных всегда люди найдутся честные. Не оскудела Русь! Вот шурин мой, Михаил, Темрюкович прозванный, человек честного рода. Что скажешь, Михайло Темрюкович, черкасский князь?

Михаил Черкасский. Великий и грозный наш царь Иван Васильевич! Для твоей царской светлости и утехи пустился б я в такое дело. Привел бы черкасские свои силы, горских людей черкасских привел, ибо не все русские надежные.

Иван. То дело говоришь. Приведи. Истинно, не все наши надежны.

Михаил Черкасский. Грозный и сильный царь, сотворю повеление твое. И царь Черкасский горский Темрюк Юрьич выступил с черкасами, с двумя тысячами. С луками казанских татар взяли две тысячи. В Свияжске взяли двести пушек, казны пороховой взяли шесть пуд.

Иван. Вдвое надобно. От казанских князей десять тысяч надобно, чтоб с ними Москву окружить. Скорей чтоб ехали от устья реки Камы. Да от Астрахани воинства шесть тысяч с двенадцатью астраханскими князьями.

Алексей Басманов. Что ж ты, царь, и в Москве готовишь учинить погром, как в Новгороде, да с басурманами заодно? Уж кощунствовать хочешь над землей Русской!

Иван (гневно). Утопить его с сынами. (Опричники хватают Басманова.) Готовы ли, Малюта дела доводные, речи росписные тех изменников, что повинились?

Малюта. Готовы, государь.

Иван. Новгородское изменное дело перешло в дело Московское. Тебе, Алексей Данилович Басманов, я верил особо, и с тобой за обман и измену расправлюсь особо жестоко. Что завещаешь сыну своему старшему Федору?

Алексей Басманов (утирая слезы). Аки воин воину завещаю сыну моему коня буланого с седлом и уздою, саадак и саблю, да колчан, да свою пару коротких немецких пистолетов, да два самопала долгих. Иное свое имение завещаю сыну младшему Петру.

Иван. С тем поторопился. Не пригодится то сыну твоему младшему Петру. (Кричит.) Обезглавить его младенца, сына Петра!

Алексей Басманов (со слезами). Государь милостивый, он мальчик еще, дите малое семи лет, никакого зла не совершил. Пощадите, государь!

Иван (бешено кричит). Обезглавить! Ты, опричник Митнев. (Указывает на одного из опричников.) Обезглавить!

Митнев (стоит неподвижно). Не могу то совершить, царь. Ежели тебе нужна его кровь, то пей ее сам. Царь, воистину, яко сам пиешь, так и нас принуждаешь окаянный мед, с кровью смешанный братий наших, пити.

Иван (гневно). Повелеваю убить его! (Митнева убивают.) Кто взял его, изменника, в опричнину?

Малюта. Афанасий Вяземский. Он сродник Вяземского. Дворянин Митнев выслан из своего уезду, да лишен земляных владений. Однак, по велению Вяземского, в опричнину взят был из Можайска.

Иван (нервно ходит). Никому уж не верю. (Кричит.) Ненавижу вас, изменников! Рубите сына Басманова. (Грязной рубит Петру голову.) Старшего сына, опричного кравчего Федора Басманова, я милую. Предан ли ты мне, Федор?

Федор Басманов (тихо). Предан тебе до могилы, государь.

Иван. Помяни евангельское слово: «Ежели выведешь честное из нечистоты, то будешь, как будто бы уста мои». Чтоб доказать преданность царю, зарежь отца своего. (Федор молчит.) Сделаешь ли?

Федор Басманов (со слезами). Сохранишь ли, государь, жизнь сынов моих, младенца Петра Федоровича да Ивана Федоровича?

Иван. Разжалобил ты меня. Сохраню, ежели отца-изменника зарежешь. Я, царь, тебе отец, а отечество, Русь, тебе дом.

Федор Басманов (плача). Отец, дашь ли прощение мне?

Алексей Басманов (плача). Делай, Федор. (Целует сына.)

Федор Басманов. Прощай, отец. (Убивает отца.)

Иван. Так-то ты, сын Федор, зарезал отца-преступника, покаявшись и возвратившись из тьмы в свет. Ныне ехал бы, Федор, ты прочь в Москву безо всякой боязни и честно бы служил мне, царю и великому князю. (Обнимает и целует Федора. Федор уходит, шатаясь и плача.)

Малюта. Он, государь, теперича вельми опасен.

Иван. К Москве ему приехать не дать. Взять дорогою да отправить в изгнание на Белоозеро.

Грязной. Так сделаем, государь. Глядеть за ним будем, чтоб поскорее умер. (Смеется.)

Иван. Вяземского подвергнуть торговой казни. Потом сослать его в город Городец на Волге. Там его уморить в тюрьме, в железных оковах. Сокровища взять. По доносу Григория Ловчикова ведомо, что заготовили мастера железные бочки, а он, Вяземский, наполнил их золотом и погрузил в реку. А мастеров повелел казнить, чтоб никто не знал о его коварстве, кроме тезки его – дьявола. Выпытать про те бочки.

Малюта. Сделаем, государь. С Басмановыми-Плещеевыми как быть? Их в опричнине много. Басманов потянул за собой весь род Плещеевых.

Иван. Теперь всех их разом чтоб постигло наказание. Захарию Очина-Плещеева, что командовал опричными отрядами, да прочих. (Ходит.) А трупы убрать, пировать будем. (Мертвых уносят. Царь и опричники садятся за стол.) Читал я, был в Мунтянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему – дьявол. Так жесток и мудр был, что каково его имя, такова была и его жизнь. Обедал Дракула среди трупов, посаженных на кол. Много их было вокруг стола его. Он же ел и в том находил удовольствие. Я ж, когда ем, не могу терпеть смрада. Видно, еще не до конца грешен. (Смеется.) Велите монахам, хай воскурят благовоние. Вы ж, скоморохи, пойте.

Скоморохи (поют). Уж как мне то, грозну царю Ивану Васильевичу, уж мне-то можно похвалиться. Вынес я порфиру из Цареграда. Взял Казань-город и славну Астрахань. Вывел я туман из-за синя моря. Вывел я измены из Новогорода. Вывел изо Пскова, изо каменной Москвы.

Иван. Готовишь ли, Малюта, место для казней в Москве?

Малюта. Готовим, государь, на Пожаре, на Красной площади.

Иван. Нет, не будет им красна смерть. Казнить будем на Поганой луже, чтоб смерть им была погана.

Малюта. Сделаем, как велишь, государь.

Иван. Народ простит жестокие казни, ежели они ради выведения боярской да прочей измены со Руси святой. (Крестится.)

Занавес

Сцена 16

Москва. Рыночная площадь, называемая Поганая лужа. 25 июля 1570 года

Бревенчатый помост, на котором палачи расположили орудия пыток, окружен виселицами. Горит костер. В большом котле кипит вода

Первый горожанин (со страхом). Ужасное делается!

Второй горожанин (со страхом). Царь великий, словно лев в ярости, хочет броситься на нас.

Третий горожанин (со страхом). Уж мимо проходит день доброго житья.

Четвертый горожанин. Про кровавы оргии в царевой слободе и Кремлевском дворце давние слухи. Девицам велит вырезать срамные места, с живых кожу сдирает, а иным вдовам груди отрезает. А другим старым людям сдирает кожу с срамных мест и, раскалив железный прут, вонзает в срамное место так, что выходит он через рот.

Первый горожанин. Так и нам сделать хочет. Весь город Москву каменну погубить.

Пятый горожанин. Откуда взяли? Были ли то али небылицы?

Четвертый горожанин. Истинно то, из уст в уста горожане передают. А казненные стоять будут привязаны наги к столбу, пока не истлеет плоть и не распадутся кости, али не расклюют их птицы.

Первый горожанин. Бежим, дабы не умереть.

Второй горожанин. Куда побежишь, если тесен город?

Первый горожанин. Побежим по чердакам да погребам ховаться.

Горожане разбегаются. Входят послы

Литовский посол. Московские люди разбегаются по домам. Готовится нечто ужасное.

Немецкий посол. В Москве царь хочет новые казни сделать, хуже, чем в Новгороде. Русский царь погубил в Новгороде до двенадцати тысяч знати, а ремесленников и простого народа до пятнадцати тысяч. Большая река Волхов, что вдвое шире, чем Прегель в Пруссии, на которой стоит Кенигсберг, до того была переполнена трупами, что у моста образовались запруды и вода в этом месте окрашивалась кровью.

Немецкий посол. Знает ли о том митрополит?

Литовский посол. После расправы над митрополитом Филиппом никто не смеет спорить с царем. Арестованы в Новгороде сообщники опального митрополита. Также и его противники, такие как Пимен, томятся уж несколько месяцев в Александровской слободе.

Немецкий посол. В России теперь некоторые связывают надежду с принцем-наследником.

Литовский посол. Царевич так же кровожаден и жесток, как и отец. В старшем любимом сыне своем Иоанн-царь готовит России второго себя. Принц Иоанн видит повсюду измены.

Немецкий посол. Однако о нем говорят и иное. Я слышал, что ныне царь не любит старшего сына. (Шум, конский топот.) Царь явился на место казни в полном вооружении под охраной стрельцов.

Литовский посол. Оба сына с ним: Иван да Федор. Иван такой же кровопийца, Федор же безумен.

Входят царь Иван, царевич Иван, царевич Федор и опричники

Иван. Все ли сделано?

Малюта. Все сделано, великий государь. Разложены орудия казни (показывает): печи, сковороды, острые железные когти, кошки, клещи, иглы, веревки для перетирания тела пополам, котлы с кипящей водой, да прочее. Площадь окружена тысячью пятистами стрельцов конными и пешими.

Иван. Добро. Как я вывел измену с Новгородчины, повыведу измену с каменной Москвы. (Оглядывается.) Однак площадь пуста, как будто все вымерли. Где народ?

Малюта. Великий царь, люди разбежались по домам.

Грязной. Государь милостивый, глупый народ, увидев все наши приготовления, пришел в ужас и бросился в беспамятстве бежать куда попало. Купцы побросали в отворенных лавках товар и деньги, однак и так сбежали. Воровать некому.

Иван. Объявите: мне, царю, то не понравилось. Я, царь, тем обескуражен. Что ж, разве русский народ не одобряет дело царя своего против измены? Малюта, надобно разослать гонцов по всем улицам и велеть кричать: идите без страха, никому ничего не будет! Царь всем обещает милости!

Малюта. Сделаем, как велишь. (Уходит.)

Иван. Тут ли земщина?

Мстиславский. Я, князь боярин Мстиславский, да князь боярин Воротынский от земщины. (Бояре кланяются.)

Воротынский. Стоим, государь, в ожидании царской милости.

Иван. Стойте да ждите. А отчего нет митрополита тут на Поганой луже? Здесь же рядом митрополичий загородный двор, а неподалеку литовские послы с их двором. Вижу, литвины да прочие явились, а митрополита нет.

Воротынский. Отец святой митрополит Кирилл захворал.

Иван (сердито). Знаю я ту митрополичью хворь. Как Филиппа с Пименом лечил, так и его вылечу.

Появляются люди

Малюта. Государь милостивый, москвичи выползают, кто с чердаков, кто с погребов, и сходятся на площади.

Толпа заполняет рыночную площадь

Иван (кричит). Народ православный, я, царь, увещеваю вас: подойдите посмотреть поближе. (Народ подходит.) Не против вас я, против изменников. Праведно ли я караю изменников лютыми муками?

Первый гражданин (кричит). Живи и здравствуй, преблагий царь!

Второй гражданин. Ты хорошо делаешь, что наказываешь изменников по их делам.

Третий гражданин. Будь здоров и благополучен! Преступникам и злодеям – достойная казнь!

Иван. Выводи изменников!

Малюта. Вывести триста опальных!

Стрельцы выводят осужденных. Многие из них идут с трудом, подвергнутые пыткам

Первый гражданин (шепотом). Едва идут, так пытаны.

Иван. Малюта, а чего нет среди осужденных воеводы-изменника Петра Семеновича Оболенского-Серебряного?

Малюта. Великий государь, воевода Петр Семенович Серебряный казнен уж пять ден тому, при казнях на Ильин день. Также казнен в тот день и дьяк Мясоед Семенович Вислый.

Иван. Вислый повешен ли?

Малюта. Повешен, государь.

Иван. А жена его?

Малюта. Жену его повесили ранее. Также перебито в тот день полтораста польских пленных.

Иван. Будет помнить ляшье племя вражье, как мира со мной не заключать. Да духовенство и земщина помнить повинна, что есть царь-самодержец, грозный и милостивый. (Громко.) Народ православный, сначала я, царь, объявляю монаршью милость! По списку сто восемьдесят четыре человека из осужденных отпущены на свободу. Отвести их в сторону и отдать на поруки земцам.

Опричники отделяют от осужденных тех, кто помилован. Среди помилованных старый боярин Белеутов и трое Михалков

Малюта. Царь великодушно объявляет народу помилование!

Крики. Великий государь всемогущий, милосердный, пресветлый, праведный.

Белеутов (рыдая). Великий государь, одолжен милостью твоей.

Первый Михалко – отец (рыдая). Великий государь, по дурачеству своему не знаю, в чем я винен, однако принес к тебе, государю, свою винную голову.

Второй Михалко – сын (рыдая). В вине моей ты, государь, волен.

Третий Михалко – сын (рыдая). Государь милостивый, праведный!

Общие рыдания помилованных, крики. Многолетнего здравия государю, милостью своей нас, худых рабов, вознаградил!

Иван. Народ русский православный, дети мои государя своего, объявляю, что дарую им жизнь по своей великой милости. Остальных всех изменников Святой Руси казнить мучительными казнями.

Малюта. Царь объявил: остальных ждет лютая казнь.

Иван. Пусть дьяк громко вычитает вины прочих, и почнем казни.

Малюта. Дьяку Василию Щелкалову перечислить всех осужденных на смерть.

Иван. Также зачитать статейный список из сыскного новгородского изменного дела, чтоб народ то знал!

Щелкалов (читает громко). Статейный список из сыскного из изменного дела на новгородского архиепископа на Пимена и на новгородских дьяков и подьячих, и на гостей, и на владычиных приказных, и на детей боярских, что они ссылались в Москве с боярином с Алексеем Басмановым и с сыном его Федором, и с казначеем Никитою Фуниковым, и с печатником с Иваном Михайловым Висковатым, и с Семеном Васильевым сыном Яковля да с дьяком с Васильем Степановым, да с Андреем Васильевым, да с князем Афанасьем Вяземским, да с дьяком Казенного приказа… (Читает монотонно.)

Литовский посол (шепотом). Царь хочет умертвить до ста пятидесяти начальных людей, из которых каждый судил и рядил по стране.

Щелкалов (продолжает чтение). По даче Великого Новгорода и Пскова, что архиепископ Пимен хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому Королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича Всея Руси хотели злым измышлением извести, а на государевый престол посадити князя Владимира Андреевича. И в том деле с пыток многие про ту измену на новгородского епископа Пимена, на его советников и на себя говорили.

Иван. Первый Иван Висковатый. Бывшего печатника Висковатого привязать к бревнам, составленным наподобие креста. (Висковатого привязывают к кресту.) Однак, милые мои, то не Христов крест, а крест разбойника Вараввы. А тело, его, разбойника, у церкви не положат, а пения божьего не будет, а душе мука злая. Так будет, ежели не повинишься, Висковатый, всенародно.

Малюта. Тебе, распятому дьяку, предложено великодушно повиниться и просить у царя помилования. Просишь ли?

Висковатый. Отказываюсь просить.

Иван. Щелкалов, зачитай вину.

Щелкалов. Вина – изменническая переписка с польским королем. Он написал королю польскому, обещая ему предать крепость новгородскую и псковскую. Также предательские сношения с турецким султаном.

Иван. Ты писал царю турецкому, увещевая его послать войска к Казани и Астрахани?

Висковатый. Я не писал. То ложь.