Текст книги "На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного"

Литовский посол. То же использует Россия и для внешних завоеваний.

Иван. Мы, господа, боремся за нашу отчину. Как у Елизаветы английской соперничество с Филиппом испанским на теплых морях, так и у нас в Ливонии на Балтике с Речью Посполитой да Швецией соперничество. Ливония для нас есть сношение с Западной Европой. Белое море далеко от Европы и свободно для плавания меньшую часть года. Также и успешная наша борьба с татарской Азией: прежде оборонялись, ныне наступаем. Господа, при прежних князьях Россия тесно общалась с образованным миром. С появлением татар связь с Западом прервалась. Война с Ливонией есть восстановление прерванной татарами связи.

Литовский посол. Если вы, московиты, стремитесь к единению с Европой, отчего же отвергаете Унию всех христианских церквей?

Иван. Оттого, что подобная Уния гибельна для православного духа нашего, а то означает и для отчизны. Издавна раздвоение церкви, греческий Восток православный и латинско-лютерский Запад. В России признавался Второй Рим. Однако сто с лишним лет тому дошла весть: благочестивый император и вселенский патриарх, как раз те, кому бы и хранить больше всего истинную веру, впали в тяжкую гнусную ересь – на Флорентийском соборе 1439 года от Рождения Христа признали над собой первенство папы и приняли папство, ненавистное filioque[17]17
  Filioque – указание на нисхождение Святого Духа не только от Бога Отца, но «и от Сына».


[Закрыть]. Известие сие аки гром поразило православие. Те, на кого полагались аки на незыблемую твердыню и на оплот православия, столп веры, учителя, наставники – слово, которое ценилось на вес золота, – они вероотступники. А что стряслось далее, господа, всем ведомо. Четырнадцать лет спустя после Флорентийской унии турецкий султан Магомет Второй торжественно въезжает во главе победоносного войска в ворота Константинополя. С сей минуты Царьград становится Стамбулом, а Святая София – нечестивой мечетью. Вместо христианского креста, над поруганным храмом благочестия заблистал мусульманский полумесяц. Второй Рим низвергнут, и на престол византийский, вместо защитника православия, воссел враг Христов. Здесь Божья кара. Мог ли Бог попустить нечестивых агарян овладеть Константинополем – священным сосудом вечной истины? Город и вся страна погибли за свои грехи. Главный же грех – Флорентийская уния, подчинение папе римскому. Ежели бы и мы совершили такое, то и у нас над святыми православными соборами Кремля вместо христианских крестов заблистали бы мусульманские полумесяцы! Потому-то мы держимся нашего православного богословия.

Литовский посол. Я, Ян Кротовский, литовский посол, – убежденный протестант. Со мной в свите проповедник Ян Рокита из среды моравских братьев. И я мыслю, что многое в католичестве должно быть обновлено, а власть папы римского ослаблена. Истина в протестантском понимании Божества.

Иван. Вы, лютеране, еще хуже латын – Богу не поклоняетесь. Поклоняетесь сатане, что сидел в Виттенберге. Мы, православные, против латынства, против лютерства, против басурманства, против еретиков. (Нервно ходит.) В одном нет никаких сомнений: погиб Второй Рим, но не погибло с ним православное царство. Сосуд разбит, но не иссякло содержание. Истина, хранимая в этом сосуде, – бессмертна! Не восторжествовать над нею латынянам, или лютерам, или злым агарянам. Какой же православный народ понесет истину? Не сербы же, не болгары, согнувшиеся под ярмом мусульманства. Нет, только один русский народ. (Нервно ходит.) Русский народ, очистившийся от измен и ереси.

Ян Рокита. Государь, откуда у русских право провозгласить себя единственными носителями истины?

Иван. На то у нас, русских, и кровное право. Русские государи происходят от царской крови, потомки римского императора Августа по брату Прусу, прапращуру Рюрика, первого русского царя. Тем высокое положение признано. Греческий император Константин Мономах прислал в дар Владимиру Мономаху царский венец и ожерелье со своего плеча. Владимир короновался тем венцом с шапкой Мономаха и тем ожерельем. А в Грецию шапка Мономаха попала из Вавилона. Шапку ту послал Навуходоносор.

Ян Рокита. Государь, как же она не истлела за тысячу лет?

Иван. То убогий лютерский вопрос, ибо лютеры не верят в красоту чуда, также и в святых чудотворцев. (Нервно ходит.) Знаю я то новое лютерское учение, именуемое Евангельским. Судите по делам вашим! Последователи Евангельского учения – свиньи. Что то за учение? Можешь ли ты сказать?

Ян Рокита. Скажу, государь, если ты обещаешь не прерывать меня.

Иван. Обещаю не прерывать.

Ян Рокита. Наше Евангельское учение бросает вызов темным силам церкви во главе с папой. Папа не имеет никакого права распоряжаться поляками и литовцами. Одно только имеет он право – злодейское разбойничье и дьявольское, которым он обольстил королей и панов, обманул и заставил преклоняться этой римской мерзости. Он есть дикий вепрь, толстый бык, бесплодное дерево, волк, медведь, дракон, немой пес, злодей и хитрый разбойник, гроб нечистый, дьявольский сын, вероломный мужеубийца, фальшивый пророк, для которого Богом является брюхо.

Иван. То ты хорошо сказал. Проявил ловкость, нападая на римскую церковь. А слушал я тебя внимательно, терпеливо, и хочу похвалить твое красноречие. Начало предвещало плохой конец диспуту, однако, слава Богу, дело обошлось благополучно. Хочу иметь твою речь написанную и отвечу на нее на прощание. Тебе, Яну Роките, вручат мой трактат об апостолах и православной церкви. (Оборачивается.) Малюта, что-то стряслось?

Малюта (тихо). Государь милостивый, казак прискакал с Дикого поля. Говорит, Девлет пришел к Перекопу, а с Перекопу – на Украину.

Иван (тревожно). Куда идет Девлет?

Малюта. Девлет идет на Тулу, оттуда на Серпухов пойдет.

Никита Романов. Вот, государь, не измышленная, а истинная опасность для Руси.

Царевич Иван. Дай мне войско, батюшка, постоять за Русь.

Иван. Юн ты еще, Иван-сын. Пойдешь со мной на берег в Серпухов. Ты, Магнус, пойдешь в Ливонию.

Немецкий посол. Царь встревожен. Что-то стряслось.

Литовский посол (тихо). Набег крымцев. Помогла матка Боска. (Крестится по-лютерански.) Государь, есть ли опасность для Москвы?

Иван. Опасность есть, но отобьем татар. Москву обороним. Такая, господа, крымская татьба – стравливать между собой Москву и Литву. Манит то одного, то другого союзом и разоряет волости обеих.

Литовский посол (тихо). Панове, советую как можно быстрее покинуть Москву. (Послы уходят.)

Иван (встревоженно). Собрать воевод опричных да земских.

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Для отражения набега крымцев на Москву поставить обоз за Москвой-рекой, за деревянным городом меж Серпуховом и калужскими дорогами. Поставить артиллерию, расписать к ней запасы и пушкарей да приготовиться для сражения с врагом.

Никита Романов. В довершение всех бедствий недоставало давнего врага русского народа – татарского нашествия. И то суждено испить русскому народу. Помоги нам, Господи. (Крестится и уходит.)

Занавес

Конец второго действия

Действие третье

Сцена 22

Серпухов. Царь с войском, выйдя навстречу татарам, узнает, что они обошли его и вышли к Москве. Москва горит. Испугавшись, царь решает отступать и бежать на север

Сцена 23

Горящая Москва. Воеводы – Бельский и Мстиславский говорят о царе, не пошедшем к ним на помощь. Хан Девлет-Гирей пирует, положив помост на русских пленных. Юрод Василий Блаженный предрекает ему поражение. Хан решает не осаждать Кремль

Сцена 24

Кирилло-Белозерский монастырь. Царь узнает, что Девлет-Гирей ушел из Москвы в Крым, и решает возвратиться в Москву

Сцена 25

Сгоревшая Москва. Василий Блаженный обвиняет царя в том, что тот бросил своих подданных. Царь начинает обвинять в пожаре и поражении воевод, Мстиславского и Михаила Черкасского

Сцена 26

Москва, пыточный двор. Холопы Мстиславского под пыткой показывают, что он изменник. Приводят Черкасского, царь поит его и прощает его «вину». Тот спьяну жалуется на убийство своей жены и сына по приказу царя. Царь отпускает его, но приказывает посадить потом на кол. Царь заставляет Мстиславского признать, что тот изменил, но оставляет его командующим

Сцена 27

Село Батошино. Царь и его соратники, одевшись в бедные крестьянские одежды, принимают крымских послов. Подкупают их и соглашаются отдать Астрахань. Царь увещевает царевича, который хочет воевать

Сцена 28

Кремлевские палаты. Царь выбирает невест: царевичу Ивану – княгиню Евдокию Сабурову, а себе – дочь купца Марфу Собакину (это уже третья жена)

Сцена 29

Александровская слобода, свадьба Ивана с Марфой Собакиной. Она больна – падает прямо на свадьбе. (Она умрет через одиннадцать дней.)

Сцена 30

Соборный совет архиепископов разрешает царю четвертый брак – с Анной Колтовской. Малюта говорит царю, что Марфа была отравлена

Сцена 31

Москва. Свадьба царевича Ивана. Гости ждут «добра» (доказательства, что брак состоялся), потом пируют. Юрод Василий Блаженный осуждает празднество

Сцена 32

Коломна. Царь советуется с воеводами: Воротынским, казацким атаманом Черкашиным и наемником Ференсбахом о заслоне против татар и организации постоянной обороны на южных рубежах. Решив, что сил достаточно, требует присылки крымских послов

Сцена 33

Снова село Батошино. Но на этот раз царь и приближенные – в дорогих нарядах. Крымские послы после перепалки с царем дают «складную грамоту» – это означает разрыв отношений. Царь велит перевезти казну в Новгород

Сцена 34

Крым, Бахчисарай. Девлет-Гирей решает снова идти на Москву и покорить ее окончательно

Сцена 35

Александровская слобода. Узнав о намерении Девлет-Гирея идти на Москву, царь поручает оборону воеводам, а сам отправляется на войну со Швецией, в Новгород

Действие четвертое

Сцена 36

Новгород. Большие палаты уставлены свадебными столами. Много гостей, среди них и много иноземных. Царь сидит рядом с молоденькой девочкой царицей Анной Колтовской. Рядом с ним царевич Иван с Евдокией. На месте жениха и невесты – датский принц Магнус и племянница царя Мария Владимировна Старицкая

Царь Иван (с большим кубком в руке, говорит хмельно). Свадьбой сией датского принца Магнуса с племянницей впервой породнился я с Европой. Особо же с короной датской. Любезные мои господа, главный успех России в ливонской войне есть занятие Нарвы, благодаря чему открылись прямые сношения морем с Западом. Велики расчеты и надежды московского правительства с открытием морского пути. По договору с Данией я, царь, выговорил свободный проезд в Копонгон и во все города Датского королевства для гостей наших, царевых и великого князя, – и купцов Великого Новгорода, и псковичей, и купцов всех городов Московской земли, также и немцев моей вотчины, Ливонской земли городов. Выпьем, любезные мои!

Все выпивают

Малюта. Чашники, разлить еще! (Чашники наливают вино.)

Иван. Торговля должна быть свободная и прямая с купцами и потребителями Дании, без участия каких-либо факторов или посредников-маклеров. Дания соединит нас, русских, с Европой. Принц датский Магнус, я, царь, радостен весьма, что взял ты мою племянницу Марию Владимировну, брата моего покойного Владимира Андреевича Старицкого дочь, упокой, Господи, его невинную душу. (Крестится.) Желаю любезным облобызать обоих родичей. (Жених и невеста подходят и кланяются царю. Царь обнимает и целует их.) Дания ныне нам родич, и замыслил я отдаленные поездки русских, в которых Дания будет страна, связывающая нас с Европой. А обратно – поездки через Данию иноземных торговцев в Русскую землю. А которые наши, царевы и великого князя, купцы и гости, Русь и немцы, поедут из Копонгона в заморские государства с товаром и которые заморские государства пойдут мимо королевства Датского морскими воротами, проливом Зундом, тем должны предоставить свободный проезд. Выпьем, любезные мои, за дружеские отношения России с христианской Европой! (Выпивает.)

Немецкий посол (тихо). У нас в Германии много говорят об успехах Москвы. Иные готовы верить, что создается величайшая империя в мире. Если московский царь завладеет Ревелем, он водворится скоро посреди Балтийского моря, на островах Готланде и Борнхольме, и будет для Германии гораздо опаснее, чем турецкий султан.

Австрийский посолфон Бухау. У нас в Австрии кажется напротив: выгоднее завести прямые сношения с Москвой и приобрести в ней союзника против Турции.

Иван. Любезные мои, не война с христианской Европой нам потребна, а торговля. Немало уж бедствий привела нам война. Ныне к бедствиям войны польской присоединилось опустошение отечества ханом крымским. Злобствуя на происк давно сгинувшего за измену сановника нашего Адашева, весьма самовольно хана разозлившего, и зная, что все наши силы на Западной границе, он ворвался в Россию и с помощью измен дошел до Москвы. Ныне же он вторично намерен прийти с дерзкими планами изгнать меня с престола.

Польский посол (тихо). Царь весьма обеспокоен, и ему с трудом удается это скрыть.

Иван. Любезные мои, я передал через послов о союзе с поляками против татар и турок. Также и с другими христианскими государями. Однако союзу тому вредит Швеция. Много лет воюю я один на один с Юханом шведским, который забрал в голову, что я намеревался отнять у него жену Катерину Ягеллонку, сестру польского короля. То невежество: я указал, чтобы мне выдали Катерину Ягеллонку, думая, что Юхан умер, чтоб отдать ее назад брату. Ныне имею православную царицу Анну Колтовскую. (Обнимает и целует царицу.)

Польский посол (тихо). Испуганная девочка, что сидит рядом с царем, – нынешняя русская царица, четвертая жена. Ей столько же лет, сколько снохе Евдокии Сабуровой. Царю же уже за сорок.

Иван. Любезные мои, видя такое невежество шведского короля Юхана, я, царь, послал своих воевод из Орешка воевать в село Лебяжье и иные села. Однак до большой войны с христианским государством доводить не хочу. Повоевавши две недели, решил изъявить готовность вести с Юханом мирные переговоры, учитывая и так уж опасное вторжение крымских войск для нас и для всего христианства. Попробовал я отпустить находящихся в заточении послов Юхана Третьего – епископа Павла и товарищей. Малюта, тут ли они?

Малюта. Тут, государь.

Иван. Пусть идут послы. (Входят послы в оковах и кланяются.) Шведские послы Юхана Третьего, ты, епископ Павел, и товарищи, чего просите?

Павел. Просим, чтоб государь пожаловал, гнев свой утолил и рати свои унял, да войной на шведского короля нашего Юхана и на Шведскую землю ноне не ходил.

Иван. Согласен временно до Троицы будущего года сделать мир и поход свой на шведских немцев отложить. Отправлю тебя, епископа Павла, со своей грамотой к шведскому королю, чтоб предложить мирные переговоры при условии, что Швеция передаст России Ревель, по-русски Колывань, и все свои ливонские земли. Ныне же садитесь за стол, веселитесь вместе с нами. Снимите с них оковы! (С послов снимают оковы. Они садятся за стол.) Веселитесь! Хор, пойте свадебные песни!

Хор. Что ж ты, ягодка-малинка, где ж ты, ягодка, росла? А я против пригорка росла, ясна солнышка и ручья.

Польский посол (тихо). Успехи царя Ивана в Ливонии получились благодаря полному бездействию Польши и Литвы. Наш король Сигизмунд Второй тяжело болен, и с его смертью прекратится династия Ягеллонов, а без королевы обещают хаос.

Немецкий посол (тихо). Но, может, нашествие крымских татар остановит московского медведя.

Литовский посол. С огорчением замечу, господа, что сами мы часто виновны в помощи московскому медведю. Ливонский дворянин Юрген Ференсбах завербовал среди ливонцев семитысячный отряд к русскому герцогу, князю Воротынскому, на Оку против татар.

Иван (возбужденно). Отче честные, архиепископ новгородский Леонид! Совокупи ты законным браком принца датского Магнуса с любезнейшей моей племянницей Марией. Принц Магнус, величайся с сией красотой до конца века своего. Тебя, Арцимагнуса, короля, я, царь, признаю королем Ливонии, и вся Европа должна признать. Также пожалую тебе город Полчев и иные города. Ты ж по Божьей воле в своей вотчине вольный. Кого хотим, того и жалуем.

Магнус (кланяется). От меня и благородного короля Дании Христиана тебе, царю русскому, родичу нашему, от сердца благодарны.

Иван. Царица благоверная Анна да сын мой царевич Иван с женой Евдокией, и ты, царевич Федор, обнимите брата своего принца датского Магнуса с женой его, сестрой вашей Марией. (Царевичи обнимают и целуют Магнуса и Марию.) Мы теперь родичи датских королей Фридриха Первого, что царствовал прежде, и Христиана Второго, что захватил Стокгольм и учинил избиение изменной шведской знати, как я учинил избиение своих изменников, ибо Шведское королевство выдвинулось из Датского королевства изменой. Отец нынешнего шведского короля Густав примчался из Смоланда со своими коровами, аки бессовестный мужик, и перебил бояр короля Христиана датского, а сам стал королем.

Немецкий посол (тихо). Русский царь перескакивает с одной мысли на другую и часто теряет разумную нить того, что говорит.

Польский посол (тихо). Он опьянел и выглядит нездоровым.

Австрийский посол. Я того не нахожу. В свои сорок пять лет он полон сил и довольно толст. Также и внешне красив: у него высокий рост, у него длинная густая борода рыжего цвета с черноватым оттенком, бритая голова, крепкие плечи. Более всего меня покоряет его царственная осанка. Однако притом на лице его большие бегающие глаза, которые смотрят иной раз с тревогой и испугом.

Иван. Рад я, что к нам входят христианских государей послы. На меня за то все мусульманские государства подняли войну. Моя ж давнишняя мечта – жить воедино с Европой. Особо с возмужания моего, со второй половины царствования моего, многие на Руси замечали, а иные неумы даже осудили, мою склонность к иностранцам и интерес к Западной Европе. Любезные мои, общение с Европой для меня семейная традиция – и дед, и отец поддерживали сношения с государствами Средней и Южной Европы. Объявление русских земель Новгорода и Пскова в подчинении сделало Москву соседом с немецкими, ливонскими и шведскими владениями. А родство с Палеологами привлекло в Москву фрягов, романских князей, италийцев. Начал я также сношение с Англией, которую особо люблю и куда с грамотой отъехал английский посол. Ливонская война укрепила союз с Данией супротив наших общих врагов. Выпьем за союз России с Европой! (Выпивает. Все выпивают.) Меня, любезные мои, интересуют не только родовые комбинации и торговля, но и культура Европы. Также техника, наука, религия. Впервые же такой интерес заимел после знакомства с минным делом, и с молодости, тому лет двадцать, как был между нами мастер под Казанью. Подкапывали с учениками. Тогда же велел немцу Гансу Шлите вербовать в Средней Европе техников для Москвы. Интересуюсь и лекарями медицинскими, также и аптекарями. Двадцать лиц, али более, пригласил медицинского звания. Однак этим приглашенным не удалось пробраться сквозь ганзейские и ливонские заставы, ибо есть такие в Европе, которые желали бы видеть Русь темной и в убожестве. Но другие медики приезжают через устье Северной Двины и Холмогоры. То англичане, сведущие люди. Из Англии приехал ко мне кембриджский доктор Елисей Бромлей, ныне царский медик и астролог, которого люблю и которому доверяю. (Обнимает Бромлея.)

Бромлей. Рад служить твоей душе и телу, государь!

Немецкий посол (шепотом). Этот проходимец и интриган уже некоторое время играет большую роль при царе как медик и гадатель-астролог.

Польский посол (шепотом). Говорят также – составитель ядов для опальных людей.

Иван. Ведомо, любезные мои, – чья власть, того и вера. То утвердилось по всей Священной Римской империи после Аугсбургского собора. В Англии также произошло подчинение королевской власти. Говорят в Европе про наши жестокости, однак мы положили на алтарь единства меньше крови, чем Европа. Аутодафе в Испании и Португалии, английское движение в Нортумберленде и Вестумберленде, парижская резня в ночь святого Варфоломея… Мы в России защищаем православие, защищаемся от подкопов врагов. Чести царской и церковной стояти воедино, потому и орел двуглав. Однако притом хотим мы единства и со всей Европой.

Немецкий посол (тихо). Если начинает говорить о своем царстве, начинает горячиться, будто с кем-то в споре, перед кем-то оправдывается.

Иван. Малюта, надобно написать грамоты ко всей хрестьянской Европе о единстве. Государям собраться бы вместе в Копенгоне у датского короля для разговора о едином союзе.

Малюта. Исполним, государь.

Иван (с кубком в руках). Написать цезарскому величеству римскому: милосердием ради милости Бога нашего, воеже посети нас, Восток, свыше и направити ноги наши на путь мирен, сего убо Бога нашего в Троице славимого милостию, мы, великий государь, царь. Польскому королю: Бога в Троице славимого милостию, мы, великий государь царь, брату нашему любительному, наяснейшему великому государю. Также и сестре нашей английской. Особо же к датскому королю, родичу нашему, брату нашему любительному и соседу, ради милости нашей, и к шведскому Юхану: Божьей милостью мы, великий государь, царь. Так же как и к графам, и к голландским статам нашего царского величества. к любым министрам и ратманам. Также к торговым людям, которые служат в моем царском промысле факторами. Ко французскому, к испанскому, к португальскому королям посольств и ссылок не бывало, и грамот ни о чем не посылали. То жаль. И хотя прежде времени деда моего великого князя Ивана Третьего с французским королем бывали в ссылке, однако в нынешнее московское разорение и в нынешнее пожарное время письма все эти в московской Посольской избе погорели, и тех старых ссылок ведать нипочем.

Царевич Федор. Батюшка, вопрос имею.

Иван. Спрашивай, мальчик.

Царевич Федор. Для чего царь московский пишется в христианских государствах большими титлами, а в басурманских государствах теми титлами не пишется? Что есть тому за причина?

Иван. В тех государствах басурманских обычай писати себя – низить, а его – высити и называться холопами его.

Царевич Иван. Батюшка, не должны мы, Великая Русь, себя перед басурманами низити, называться холопами его. Были мы холопами басурманскими, татарскими чуть ли не триста лет. Против нового холопства надобно мечом стояти. И просил же я тебя отпустить меня на Оку к князю Воротынскому. Пока ты, батюшка, царь, и мы с тобой хоронимся в далеком Новгороде, под Москвой, может, снова бой с татарами.

Иван. Неразумно ты говоришь, Иван-сын. Сам помысли, отчего неразумно!

Немецкий посол (тихо). По слухам, царь Иван в смятении. Уведомил Крым, что готов поступиться Астраханью в пользу хана, если тот согласится на военный союз с Россией. Но Крым считает уступку недостаточной, военный союз отклонил.

Польский посол (тихо). После сожжения Москвы крымцы, поддержанные турками, выдвинули план полного военного разгрома и подчинения Русского государства. Что, панове, не так уж дурно было бы для Европы?

Австрийский посол. Мы в Вене с тем не согласны. Новая Золотая Орда, ныне к тому же мусульманская, стала бы страшной угрозой для христианской Европы. В битве на Оке может решиться судьба не одной лишь России, но и всей Европы.

Иван. Любезные мои, правительство наше сознает: разоренная страна одна не может вести борьбу с такими сильными противниками, как Крым и Турция. Потребна помощь Европы.

Немецкий посол. Государь, прежний канцлер Адашев предлагал все силы направить против татар и турок, оставив Ливонию в покое. Тогда получила бы Россия поддержку Европы. Не видна ли ныне правота Адашева?

Иван. Изменник Адашев да прочие изменники желали лишить нас нашей древней ливонской вотчины. Мы свое отдавать не желаем, и чужое нам не надобно. Любезные мои, мы мира желаем со всеми. Мы мирные грамоты желали бы послать ко всем султанам, писать с титлами повелителям: персидскому шаху с титлом, как к датскому королю, братством и соседством. У крымского царя титлов мало, писать его нужно также братством и соседством, также татарским письмом. Также государям Иверской земли, Карталинской, грузинским царям, и кабардинским, черкасским и горским князьям, и иным многим государствам, и землям восточным, и западным, и северным, отчичам и дедичам, и наследникам, и государям.

Царевич Иван. Батюшка, все те грамоты, кроме крымских, печатать большой государственной печатью. А крымскую печать особой печатью – вырезано: царь на коне победил змия.

Иван. Мужествен ты у меня, сын Иван. (Обнимает сына.) Бог тебе в помощь. Бог прославит тебя чудотворным образом Матери Своей Пречистой Богородицы после того, как я, отец твой, от этой грешной мирской жизни отойду. Ныне же, пока я царь, веселись на этой свадьбе, и вы, гости, веселитесь в богохранимом Великом Новгороде. Выпьем еще для веселья по большому кубку! (Чашники разливают вино.)

Польский посол (тихо). Царь от мучающих его страхов желает упиться.

Иван (вопит). Я, царь, весело отпраздную свадьбу племянницы с датским принцем. Ныне духовный праздник святого Афанасия. Вы, гости, чтоб плясали под напев псалма святого Афанасия. (Хор запевает псалом святого Афанасия.) Молодых иноков ко мне! (Подходят иноки.) Становитесь в круг. (Иноки становятся в круг с царем.) Я, государь, в свои сорок пять лет отплясывать буду наравне с молодыми иноками! Пляска с жезлом! (Пляшет, размахивая жезлом.) В такт пляшите, в такт пляшите! (Отбивает такт по головам иноков железным жезлом.) По головам иноков такт отобью! (Поет.) О, владыка, царю наследник, силы небесного царства твоего. (Пляшет.)

Малюта. Государь, гонец из Москвы. (Входит гонец.)

Иван (оборвав пляску, тревожно). Что там?

Гонец. Государь, хан Девлет-Гирей с крымцами и ногайцами июля тринадцатого появился на русской украине.

Иван (тревожно). Где он теперь?

Гонец. Хан подошел к Оке.

Иван (испуганно). Татары опять на Оке! (Пошатнулся. Его подхватывают.) Неужели все пойдет прахом. Пропала Русь…

Царевич Иван. Батюшка, захворал ты.

Царевич Федор. Лекарей к царю!

Бромлей (подходит к царю, смотрит его). У царя корчи и трясновение. (Царя уносят. Общее смятение.)

Занавес

Сцена 37

Новгород. Царская спальная палата. Царь лежит на постели. Возле него лекарь Бромлей. Тут же Малюта Скуратов

Бромлей. Возьми, государь, сей бальзамус.

Малюта. Ну-тка, дай. (Берет склянку с бальзамом, нюхает.)

Бромлей. Государь, сей бальзамус от московской английской аптеки Джеймса Френшама сделан, ему доверять можно.

Иван. Из чего сделан?

Бромлей. Из камфоры, уксуса, ревеня, трав и прочих деревьев.

Иван (выпивает). Но болезни по церковному понятию есть наказание за грехи, да и прочие беды также. Великие мои грехи и беды. Малюта, нет ли гонцов из Москвы?

Малюта. Последнее известие, государь: стычка со сторожевым полком воеводы Ивана Шуйского. Более известий нет. Распутица на дорогах, гонцы тихо едут. Больше ехать не могут.

Иван (вздохнув). Тяжко сердцу и душе, милые мои. Хочу писать завещание.

Малюта. Государь милостивый, отчего завещание? Жить тебе и царствовать, и здравствовать на благо на многие годы.

Иван. Хочу завещание сказати! Пусть придут сыновья мои и царевич Иван со сватом.

Малюта. Исполним, государь, как велишь.

Иван. И царица Анна, тако же и переписчики, и духовник Евстафий.

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Елисей, что извещают звездные планеты? Только скажи истину!

Бромлей. Звезды, государь, неблагоприятно расположены и предвещают тебе всевозможные беды.

Иван. Чую я то. Все за грехи мои, за тяжкие грехи мои. Елисей, есть ли путь к спасению?

Бромлей. Надобно составить новую пасхалию, государь. Напишу я вхождение во времена, поставлю круги солнечные и лунные, чтоб затем стараться открыть путь к спасению.

Входит Малюта, с ним царевичи Иван и Федор, царица Анна и два переписчика, и духовник

Иван. Милые мои сыновья да ты, царица Анна, и духовник мой отец Евстафий, садитесь подле меня, слушайте завещание.

Царевич Федор. Тяжко тебе, батюшка.

Иван. Тяжко, мальчик. Дыханию тяжко, ауры, сиречь воздуха, мало.

Анна. Господин мой государь любимый, не запьешь ли иссопа? Иссоп – то ароматное растение, из которого настойки делают для ритуала и для лечения прискорбной болезни хворой корчи. (Протягивает склянку.)

Малюта. Ну-ка, дай! (Перехватывает склянку, нюхает.) Государь уж попил бальзаму. (Выливает настойку в таз возле постели.)

Иван. Прошлая жена моя, Марфа Собакина, забавница-колдунья была. Родичи той царицы, особо дядя ее Варлаам Собакин, подучили греху. Варлаама племянница хотела меня с детками чародейством извести, да Бог меня от них укрыл. Их злодейство открылось, и потому сталось. Сиречь их казнили. Трое было казнено. Так, Малюта?

Малюта. Истинно так, трое казнено.

Иван. Дядя же по раскаянии сослан в монастырь. Малюта, пострижен ли Варлаам?

Малюта. Пострижен в дальний северный монастырь, государь, под крепким надзором.

Иван. Третья моя женитьба на Марфе Собакиной принесла гибель многим из ее родичей. А в том и мой грех, что на чаровнице женился.

Малюта. По заговору и покушению Собакиных на тебя, государь, дело продолжаем.

Иван. Не надобно далее. Закрой дело, Малюта. Всепрощения хочу. Милые мои, в сем завещании не услышите вы грозного голоса самодержца, обличающего бояр, но слабый голос кающегося грешника измученного.

Первый переписчик. Государь, писать-то, что говоришь?

Иван. Пишите. Духовные царя и великого князя Ивана Васильевича самодержца всероссийского. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, святыя и живоначальныя Троицы и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. И по благословению отца нашего Антония, митрополита Всея Руси, се аз многогрешный и худый раб Божий Иоанн, пишу сие исповедание своим целым разумом. Но понеже разума нищетой содержим есть, и от убогаго дому ума моего немогох представити трапезы, пищи ангельских словес. Понеже ум мой иступился, тело мое изнеможено, болезнует дух, струпья телесные и душевные умножаются. (Поднимается, садится на постели.) И не сыщу врача, исцеляющего меня, не сыщу, кто со мной поскорбит, утешит, воздавши мне за возлюбление мое. Но и зло, и ненависть вижу кругом.

Царевич Федор. Батюшка, почто так говоришь? Мы, сыны твои, тебя любим. Ведь так же, Иван?

Царевич Иван. Так-то, батюшка, мы тебя любим.

Анна. И я, жена твоя, господин мой любимый, тайная, сердечная, едина с тобой.

Иван. Не говорите так, милые мои. Не сыщу, кто со мной поскорбит.

Второй переписчик. Государь, сие также писать?

Иван. Пишите. Кто со мной поскорбит и утешит, приобрету, ибо душою осквернен и телом покаян. Против иерусалимских Божественных заповедей к иерихонским страстям пришел! И не житейского ради подвига жил, а прельстился мира сего пущей красотою. И багрянице светлостей и златоблещанию предался умом. И в разбойники впал мысленным и чувственным помыслом и делом. Сего ради ненавидим всеми есть. От благодати совлечен, и ранами душевными исполумертв оставлен. Хоть еще и жив, но Богу скаредными своими делами паче мертвеца смраднейшего и гнуснейшего. (Плачет.)