Текст книги "Героиновая пропасть"

– Достали! – констатировал Турецкий.

– Его достали, – кивнул Костя на телефонный аппарат.

– Кто, если не секрет?

– Директор Федеральной службы охраны.

– Костя! – Турецкий не удержался и прыснул. – Я не верю. Или находимся в сумасшедшем доме.

– Мне бы твои сомнения… Езжай и допрашивай супругу… теперь уже вдову этого жулика. Она оказалась свидетельницей.

– Костя, что я слышу?! Жуликом человека может объявить только суд!

– Но суд еще не знает того, что знаю я, – вздохнул Меркулов, – а ты не ерничай и катись заниматься делами. Привет. И другу своему скажи, что, будь вы поумнее, убийства можно было бы избежать.

– Костя, я тебя глубоко уважаю. И Славка – тоже. Но ты неправ. От кого его было защищать? От подельников?

– Сперва докажи, а потом горячись. Все, езжай и не мешай работать!

В этом был весь Меркулов. А в кабинете Турецкого трезвонил телефон.

– Турецкий, – буркнул Александр Борисович, неохотно поднимая трубку.

– Ну, ты, надеюсь, слышал? – В голосе Грязнова явно звучало злорадство.

– А ведь это мы с тобой виноваты, Славка, – ответил Турецкий.

– Ты… это… не заболел, часом?

– Заболеешь! Когда тебе любимый начальник такие обвинения в лицо тычет. И тебе тоже, кстати.

– Ребяты, у вас там все в порядке? С головами?

– Увидишь… Поедем, что ль? Кто за кем заскочит?

– Ну, я себя уважать перестану, если явлюсь на место происшествия в твоей тачке.

– Была бы честь предложена. А у меня твоих генеральских комплексов нет, пока не обзавелся. Ладно, жду…

Турецкий постарался «освежить» в памяти прежний разговор с Каманиным, во время которого тот старательно изображал полное непонимание происходящего, и сопоставил с теми сведениями, что были сегодня, с утра, получены после просмотра «личного дела» Егора Андреевича Каманина в Управлении кадров МИДа. И это сопоставление было определенно не в пользу заместителя министра.

Визитка Сергея Игоревича действительно оказала магическое действие на главного кадровика. Увидев написанный рукой министра свой телефон и фамилию-имя-отчество, он стал вмиг любезным и внимательным к посетителю. Лично провел Турецкого в закрытую для посторонних комнату, где стояли стол и стул, и больше ничего не было, предложил сесть и подождать, а сам важно удалился и вернулся минут двадцать спустя с пухлым «личным делом». Положил на стол перед Турецким и попросил лишь об одном: не делать заметок для памяти, материалы ведь закрытые.

Александр Борисович изобразил полнейшее понимание, видя при этом, что подписки о неразглашении с него тем не менее никто брать не собирается. Да и зачем что-то записывать, когда он вполне полагался на собственную память!

Оставшись в одиночестве, он начал листать «дело».

Народ здесь, конечно, скрупулезный, ничего не скажешь. Всякую фитюльку в дело подшивали. Может, и нет в ней пока особого смысла, а вдруг потом пригодится? Знал Турецкий эту неистребимую жажду буквально всех кадровиков вставлять всякое лыко в строку. Сколько подобного насмотрелся за два десятка лет изучения человеческих судеб, пропущенных через кадровую политику!

Вот и здесь – и школьные характеристики, и студенческие. С кем дружил, какие компании водил, куда выезжал и с какой целью, сведения о родственниках – ближних и дальних, об изучении языков…

Но Александра Борисовича интересовал главным образом афганский период деятельности Каманина. Что думал о нем посол, о чем сообщали посольские стукачи, особисты. Ну, последние, естественно, информировали собственную «контору», а в МИД попадали разве что «вершки». Оно и понятно, в той, социалистической системе было четкое разграничение: кому достаются «корешки», а кому – «вершки». Как в известной сказке. Иногда случалась путаница, но и она не умаляла достижений Системы.

Заинтересовали характеристики этого времени. Надо заметить, не самые худшие. В совершенстве владеет английским, пушту и дари. Само собой – арабский: египетский, сирийский и иракский диалекты. Постоянно совершенствует свои политические и экономические знания. Конечно, куда без этого!.. Решителен, упорен в достижении поставленной цели. А вот и капельки дегтя – замечен в пренебрежении к нижестоящим. Безосновательно упрям и своеволен. Груб с обслуживающим персоналом. Имел устные взыскания за попытки совершения валютных операций, что, однако, внутренним расследованием доказано не было… Ага, а вот и Галеев! Его работа: строго предупрежден в связи с санкционированными контактами с представителями афганской оппозиции. Но и это сошло как с гуся вода… Какой год? Ну да, Галеева отозвали на Родину, и «предупреждение» было снято. Вероятно, уже новым послом… Либо Егор поспешил «втереться в доверие», либо это влияние новой советской политики по отношению к «законному» правительству…

Война закончилась, «ограниченный контингент» покинул Афганистан, а налаженные контакты, похоже, остались.

И вот дальнейшее повышение по служебной лестнице. Отличные характеристики, высокая оценка деловых качеств. Назначение в Отдел Ближнего Востока, затем в Управление Юго-Восточной Азии. Возглавляет его, и наконец, – кураторство в должности заместителя министра.

Но почему же Сергей Игоревич с такой неприязнью отреагировал на упоминание фамилий Каманина и Багирова? Вероятно, знает такое, о чем не хочет говорить? Честь мундира? И это тоже нельзя исключить.

Едва Турецкий закрыл «дело», как немедленно появился главный кадровик министерства, держа под мышкой «личное дело» Багирова Марата Джафар-оглы…

И снова превосходные характеристики, в сорок лет вступил в должность заместителя заведующего Консульским отделом посольства в Афганистане. Что за работа – хорошо известно: визы, контакты и прочее. Широкая сфера знакомств… Но – «не замечен…», «не замечен…», «не замечен…». Умный такой. И абсолютно незаметный. А ведь известно, что в тихом омуте как раз черти и водятся! И дальнейшее служебное продвижение идет параллельно служебному росту Каманина. Они словно не расстаются, только один опережает второго буквально на каких-то два шага. Хотя уже известно, но все равно любопытно. Значит, порядка двух десятков лет шли почти ноздря в ноздрю, как говорят наездники, а теперь вдруг обнаружились конфликты? Верно Костя заметил: все нынешние преступления имеют свои корни в прошлом. Если по большому счету, а не вести речь об отморозках.

Турецкий искренне поблагодарил главного кадровика и, понимая, что предупреждать его не стоит, тем не менее мягко попросил не афишировать, даже перед своими доверенными лицами, причину его интереса и фамилии руководителей министерства. Тот жестами уверил, что высокую свою ответственность оценил правильно, однако визитку министра оставил у себя. Да Турецкий и не стал настаивать. Понадобится, Костя снова обеспечит «зеленую улицу»…

…Пока Александр Борисович запирал документы в сейф, пока спускался к проходной, Грязнов уже подъехал и теперь нетерпеливо ожидал его.

– Ты нервничаешь? – удивился Турецкий.

– А ты чего там копаешься? – набросился Вячеслав. – У меня что, больше забот нема, как «важняков» катать?

– Не заводись, я просто кое-что прикинул по Каманину. Утром успел проглядеть его и багировское досье в МИДе.

– Что-нибудь открылось?

– Ничего особенного, кроме того, что оба они продвигались вместе и Егор постоянно как бы курировал этого Багирова. Имел втыки, как я понимаю, за несанкционированные контакты с афганской оппозицией и валютные операции, что осталось недоказанным. Да ведь и кому захочется сор из своей избы выносить, верно?

– Согласен. А ты знаешь, где его шлепнули?

– Опять, поди, покушались на выходе?

– Угадал. Только непонятно, зачем он посреди рабочего дня домой приехал? Если следили, охрана бы заметила. У него в машине теперь двое охранников постоянно. А если не следили, тогда точно знали, куда, зачем и на какое время он едет. Так что есть у меня подозрение, что «пасли» свои.

– Со стороны Багирова? – уточнил Турецкий.

– А хрен его знает! – вяло заметил Грязнов. Он помолчал и снова заговорил: – А мне только что звонил Дениска. Головач сейчас в Пушкино, помогает проводить ревизию у «афганцев». Туда зубра послали из налоговой. Морозов Алексей Силантьевич, слыхал небось?

– Но не пересекался.

– Еще успеешь… Словом, пока суд да дело, нашел Сева одного инвалида, а тот порассказал такое, что впору немедленно брать этого Сипу. Ну, молодежь, сам знаешь, народ горячий. Я им посоветовал эту самую горячку-то не пороть, а запастись фактурой, а то ведь и обыски, и задержания надо официально оформлять. А тот же Костя фиг подпишет постановления… Слушай, а как тебе вчерашний Борис? – спросил без всякого перехода.

– Чего это ты вдруг? – удивился Турецкий. – Нормальный мужик. Заслуживает полного доверия. А что? Вопросы появились?

– У него появились, не у меня. Утром, понимаешь, звонит – уже со службы – и выдает такую информацию. Его же вчера Караваев прямо с совещания отправил, ты помнишь, он говорил. Ну так вот, приходит он сегодня к себе, на Шаболовку, поднимается к генералу, чтобы доложить, как положено. Тот с кем-то занят. Сидит, ждет в приемной. А секретарша генерала, которая, по его словам, иной раз питает к нему прямо-таки материнские чувства… ну, к примеру, как опять же к тебе Клавдия Сергеевна, меркуловская, ага?

– У нас уже давно с ней исключительно платонические отношения, – очень серьезно поправил всезнающего друга Турецкий. – И попрошу без пошлых намеков. Клавдия, по моей информации, возможно, выйдет наконец замуж и страшно горюет по этой причине, теряя определенную свободу. Ладно, это не тема. А что у Климчука?

– Ага, вот эта дамочка вдруг ему и заявляет, делая при этом таинственное выражение на физиономии. Вами, говорит, вчера, сразу после заседания, очень интересовался зам по оперативной работе. Куда вы поехали, да зачем, да как, мол, с вами связаться? На что она, вполне, впрочем, резонно, заметила, что позвонить можно и по мобильному. Если срочно. А тот как-то вроде скис и ушел. Но Климчук клянется, что никто за весь день на его мобильник не выходил. А нынче утром они случайно встретились у входа, пересеклись, так сказать. И этот – Селезнев его фамилия – наивно так спрашивает: мол, у тебя все в порядке? Успел? А Борис разводит руками: а я, говорит, никуда и не торопился, поэтому и не опоздал. Ну а Селезнев не отстает: баба, спрашивает, хоть ничего была? Боря показал: во! На чем и расстались. Как, ничего не говорит?

– Даже больше, чем нужно. И хотя я терпеть не могу подозревать людей без веских к тому оснований, думаю, если придется проводить операции в Пушкино, я бы предпочел иметь дело с хлопцами Володьки Кондратьева. Как он, не видел?

– Заскакивал днями. Тебе, кстати, привет передавал. А что, в подмосковном РУБОПе всегда были работяги, а не пижоны.

Турецкий засмеялся:

– Это тебе все мундирчик Бориса спать не дает спокойно. А в чем загвоздка? Воспользуйся знакомством и закажи себе. Хороший мастер пузцо твое уберет, стройненьким, как молодая елочка, станешь. Девок охмурять опять же… А там, на Кутузовском-то, народ уже работает?

– Бригада от нас помчалась, как наскипидаренная! Дежурному с Житной позвонили: как это так?! Этакое творится, а вы не в курсе. Ну и понеслось по всем этажам – вниз. Вот и до нас с тобой докатилось…

Речь Грязнова прервал звонок его мобильника.

– Ну никакого тебе покоя! – недовольно заворчал Вячеслав Иванович, вытаскивая пиликающую трубку из бокового кармана мундира. – Грязнов слушает!.. Чего?! – почти закричал он. – Денис! Пулей собирай своих, прикрыть, но ни в какие перестрелки не вступать, понял меня? Это приказ! Скоро буду сам… – Он отключил телефон, снова включил и стал набирать номер, приговаривая: – Вот и понадобился наш Володечка… «Про вовка промовка, а он туточки», как говаривала наша с тобой, Саня, Шурочка, земля ей пухом…

Телефон был занят. Грязнов включил автоматический набор.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Турецкий.

– А?.. Стой! – закричал вдруг Вячеслав водителю. – Поворачивай!

– Куда, опомнись! – стукнул его по плечу Турецкий.

– Верно, это у меня с головой уже что-то… Давай, Миша, по-быстрому доставим следователя на Кутузовский, а сами бегом обратно.

– Ты можешь объяснить толком? – рассердился Турецкий.

– Извини, Саня, я знаю, что без меня вы там спокойно обойдетесь. Да и не генеральское это дело во все дырки нос совать. Денис сообщил, что совершено нападение на Голованова. Избили и пытали того инвалида, что он отыскал. Ну, он, конечно, справился с бандитами, отнял оружие, одному руку прострелил, связал и ждет помощи. По его убеждению, это сделали люди Сипы. Считаю, все они должны быть задержаны. Поэтому я тебя оставлю, а сам рвану к Косте – за санкциями на обыск и задержание и подниму Кондратьева с его ребятами. Малыми силами, подозреваю, тут не справиться. А этот Cелезнев пусть отдохнет пока. Посмотрим на его реакцию. Надо будет не забыть предупредить Бориса…

И тут, после неоднократных повторов, прорезался наконец голос Владимира Михайловича Кондратьева, заместителя начальника областного Регионального управления по борьбе с оргпреступностью…

Вокруг Елены Сергеевны хлопотал пожилой доктор с лысой головой и пышными «айболитовскими» усами, а помогала ему молоденькая медсестрица. Оба были в светло-зеленых хрустящих халатах, но у девушки он был намного короче докторского и просто навязчиво подчеркивал совершенную форму ее соблазнительных ножек.

Посмотрел на это дело Турецкий и грустно вздохнул: перед глазами из небытия возникла Наташа из Склифа, ни сном ни духом не ведавшая о своей скоротечной судьбе. Как это все печально, девушки…

– Я могу поговорить с Еленой Сергеевной? – спросил Турецкий у врача. – Генеральная прокуратура.

– Да, разумеется, – недовольно ответил доктор, – как только она придет в себя… Это ж такое потрясение! И почти подряд!

– Что именно – подряд? – нахмурился Турецкий. Но доктор не смутился:

– А вам разве неизвестно, что совсем недавно взорвали машину ее супруга?

– Слышал.

– Это хорошо, что у Генеральной прокуратуры приличный слух!

А доктор, оказывается, еще и остряк!

– С ней уже беседовал кто-нибудь? – спросил строго.

– Пытались. Но я не позволил!

– Полностью согласен с вашим решением, доктор. Тогда, с вашего позволения, я спущусь к подъезду и займусь главными делами, а вы, когда Елена Сергеевна будет способна говорить, известите меня. Да вот хоть и милую девушку, – он взглянул на медсестру, – попросите сказать мне. Я не буду человека мучить. Но основное-то я все-таки должен знать, согласитесь.

– Верно, у каждого своя работа. Идите, если что, я пришлю к вам Люсю.

«Вот и имя мне ее известно…» – как-то посторонне подумал Турецкий, покидая уже знакомую ему по прежнему посещению квартиру.

Двух недель не прошло, как сидели они у хозяина, пили кофе и пытались хоть что-нибудь вытянуть из него, а тот надувался пузырем и делал вид, что беда его не касается, что все это чьи-то злобные происки. А чьи? Тут и набирал в рот воды с сегодняшнего дня уже покойный заместитель министра иностранных дел. А ведь предупреждал его Турецкий! Сказал же, что за первым шагом последует второй, и более решительный. Не поверил. Или не хотел верить. А может, просто по-человечески боялся? И как всякий дипломат, старался скрывать свой испуг? Поздно теперь рассуждать, закрылся послужной список. Поставлена вторая после рождения дата. Следом за черточкой, которая между ними. И – последняя…

На выходе Турецкий поздоровался теперь уже нормально, не набегу, с членами дежурной оперативно-следственной группы с Петровки, 38. Когда Славка его подвез, просто кивнул всем разом и кинулся к лифту.

– Ну что у вас уже имеется? – Турецкий осмотрел очерченный мелом силуэт лежащего на асфальте странно скрюченного человека. Самого Каманина уже увезли в морг, на Большую Пироговку, там будет произведено вскрытие, извлекут пулю из головы, идентифицируют со стволом, обнаруженным сыщиками при «прочесывании местности» на лестничной площадке последнего этажа в подъезде дома напротив. Снайперская винтовка Драгунова с навинченным глушителем и оптическим прицелом. Расхожее оружие профессиональных убийц.

Среди небольшого количества зевак, стоящих за полосатой лентой заграждения, Турецкий заметил пожилую женщину в рабочем халате. Их обычно надевают консьержи в состоятельных домах. Турецкий напряг извилины, вспоминая протокол допроса, проведенного здесь майором Дубакиным, и поздравил себя: не забыл ведь!

– Вы ведь Зинаида Павловна? Я не ошибаюсь? – обратился он к женщине.

– Точно, я, – почти не удивилась та. – А вы откуда знаете?

– Читал то, что вы рассказывали в прошлый раз майору. Помните?

– Ну а как же! Я еще говорила…

– Одну минуточку, – остановил ее Турецкий, – может, мы пройдем в вашу комнатку?

Через мгновение они уже сидели в тесной каморке возле лестницы, ведущей к лифту, и Шишкова – фамилию тоже вспомнил Турецкий – рассказывала с жаром, какой тут был сплошной кошмар. Только вышел, к Елене Сергеевне обернулся и – как подскочит! Ужасти!

И все это своими глазами видела Зинаида Павловна. Почему? Да потому что она особо известным ей жильцам, бывает, и сама открывает дверь. После того как здесь отремонтировали и новую поставили, у нее больно пружина тугая, сразу и не отворишь, а она, Зинаида то есть, к такому давно привычная. Вот и сегодня, в обед как раз было, приехал Егор Андреевич. А консьержка его уже увидела и отворила тугую дверь. Он вошел, поблагодарил. Зачем-то сказал, что ненадолго. Поднялся к себе. И точно, полчаса не прошло, спускается вместе с супругой. Зинаида Павловна опять на свой пост у двери. Пошутили еще, какую силу надо иметь, чтобы дверь эту проклятую держать. Вышли. Он шагнул, обернулся. Но… Ох, страсти небесные!..

И главное-то ведь – не понял никто. Охранники – лбы во-от такие, у машины новенькой стоят, на хозяина смотрят. А он как подпрыгнул!

Все остальное было ее эмоциями.

Новый водитель Каманина и охранники-телохранители дали показания, их записал дежурный следователь прокуратуры города, и те уехали.

Охранники, кстати, позвонили в свою «контору», а уже оттуда сообщили на Петровку 38, ответственному дежурному по Главному управлению внутренних дел Москвы. Откуда стреляли, никто не видел, звука выстрела не слышали. Это уже оперативники прочесали соседние подъезды и обнаружили оружие.

Чужих в большом дворе не видели, а и увидели бы, вряд ли обратили бы внимание: здесь полно проходных арок, вот народ, сокращая себе путь, шныряет через двор. Поди угадай…

Словом, типичное заказное убийство. Как и прочие, очень похоже на классический «висяк». Криминалисты, конечно, постараются, но вряд ли обнаружат следы пальцев убийцы.

А тот действовал спокойно: сделал свое дело и ушел. И опять никто его не заметил. Эти кодовые замки – смех один, узнать нужные цифры – не проблема, да и дежурные по подъездам не всегда на месте, своя ведь жизнь. И на верхнем этаже – пустышка. В двух квартиpax – никого, а в остальных ничего не видели и не слышали.

Короче, понял Турецкий, надо искать прежде всего не киллера, а заказчика. Потом и киллер найдется.

Александра Борисовича тронули за рукав. Он обернулся и увидел медсестру Люсю.

– Елена Сергеевна… она пришла в себя…

– Ну пойдемте, – сказал Турецкий со вздохом, пропуская Люсю вперед через действительно туго открывающуюся дверь. И, поднимаясь к лифту, все смотрел на прелестные стройные и длинные ножки девушки, чувствуя при этом почему-то глухую тоску.

Глава одиннадцатая
ПОРА БРАТЬ, ПОРА!

Голованов ожидал помощь.

На полу в первой комнате лежали уже не двое, а трое бандитов. Больше пока не приходил никто, хотя Сева «трепетно» ждал встречи.

А с третьим получилось совершенно неожиданно.

Голованов не торопился устраивать допрос, да и разъяренные качки, ошалевшие на какое-то время от своей неудачи, вряд ли стали бы чего ему рассказывать. Но чтобы они между собой не смогли договориться, Сева их же методом залепил им рты и растащил по разным углам двух комнатушек: так оно и спокойнее, и им будет о чем с собой наедине подумать, если они еще не разучились это иногда делать, а уже после он занялся Игорем.

Хотел было уже сбегать в машину за аптечкой, но, выглянув в окно, увидел в нетерпении прохаживающегося возле джипа третьего качка. Тот посматривал на домишко Игоря и крутил на пальце ключи машины.

«Наверняка подойдет сюда, – подумал Голованов. – Не вытерпит. Слыхал же два выстрела…»

И как в воду глядел. Бандит потоптался, потом не очень как-то решительно направился к дому. Но, войдя во двор, будто осмелел и даже ногой толкнул входную дверь.

– Ну вы че, в натуре? – закричал он уже из сеней, дергая дверь и на всякий случай вынимая из-за ремня пистолет. – Че шмаляете? Хозяин «мочилова» не заказывал! А вы типа…

Договорить он не смог, потому что рухнул на колени от двойного удара в живот и по загривку. Качок взвыл. Но Сева не позволил ему подняться – здоровенный все же парень, однако и на таких есть известные приемчики, о которых тот и понятия не имел.

Одним словом, так и не договорив монолога, третий бандит был успокоен, как и двое предыдущих, и в скорченном виде приткнулся в очередном углу. А когда он маленько пришел в себя, Сева вежливо спросил его, есть ли еще кто в джипе. Парень, морщась, отрицательно покачал головой. И вот теперь Голованов обрел наконец возможность заняться несчастным Игорем.

Справедливо полагая, что за разбой платить надо, Сева нашарил в кармане третьего качка ключи от джипа, отнял «сотовик», подобрал его пистолет, пошел к машине, открыл ее и отыскал аптечку. Целую, нераспечатанную, да и какая в ней надобность может оказаться у подобных «быков»! А вот из своей машины достал шприц с противошоковым средством и занялся раненым.

На какие-то минуты Сева вдруг ощутил, что он находится не дома, не среди своих, а снова где-то в поиске на задании, на чужбине, и вот надо срочно оказать своему товарищу неотложную помощь. Да ведь тот же Игорь, в сущности, и был таким его товарищем. А Голованов и сам едва не разделил его судьбу – инвалида, когда уже в Чечне получил тяжелое ранение в живот. Так что инвалид – это еще в лучшем случае…

– Ничего, браток, – приговаривал Сева, снова и теперь более тщательно дезинфицируя порезы и залепляя их пластырем. Получалось вполне сносно, руки-то, как говорится, слава богу, ничего не забыли…

Наконец и Игорь пришел в себя.

– Порядок, Игорек, – сказал довольный Сева. – Ну, так расскажи, чего эти засранцы от тебя хотели? Я-то им зачем понадобился? Они от кого, от Сипы вашего?

– Сам у них спроси… – прохрипел Игорь. – Дыхалку отбили, суки…

– Дыхалку-то тебе врачи поправят, я уже вызвал сюда помощь, так что потерпи еще маленько. А били – это чтобы ты меня назвал?

– Ага… Про что травили… Кого ищешь… Замочат они тебя…

– Ну это уж извини, – возразил Голованов. – А кто у них хозяин? Сипа или Боров?

– Хозяин – Боров.

– А заказал, значит, Сипа? Они, ты говорил, кореша?

– Ага, – Игорь закрыл глаза и, видно, успокоился. Сказал, что хотел.

– Ну что ж, – оставил его в покое Сева, – тогда займемся, пока есть время, братанами.

Он подошел к третьему, как самому «разговорчивому» – остальные-то и слова путем вымолвить не успели, – посадил того, прислонив к стене, и сорвал пластырь со рта. Присел перед ним на корточки, посмотрел в маленькие злобные глаза, усмехнулся.

– Скисли вы, братаны, – сказал сочувственно, – спалились… Я ведь при исполнении, а вы на меня с оружием! Хорошие срока схлопочете и без всякого снисхождения, если я сам за вас сильно просить не буду. Вот тогда, может, скостят самую малость. Ну давай, кто послал? Чего велел? Зачем мужика расписывали? Давай колись, братан.

– Пшел ты… – и полилась сдавленная матерщина – не мог же расправить богатырские свои плечи неудобно сидящий бандит.

– Не хочешь – не надо. Гарантирую двести девятую статью – до пятнадцати лет с конфискацией. С вами, бандитами, иначе нельзя. И под амнистию тебе тоже не светит.

Сева быстро и ловко залепил ему рот скотчем. Но бандит замычал и резко – из стороны в сторону – замотал головой, будто хотел возразить.

Тогда Сева снова сорвал пластырь.

– Если хочешь путем говорить – выкладывай, иначе усыплю, чтобы не блеял тут как козел вонючий.

– Тя все равно хозяин замочит. А нам не велел. Сказал – привезти к нему, для базара.

– Это куда?

– К нему, – упрямо повторил бандит.

– Адрес говори, может, я сам и поеду. А вы мне на хрен не нужны. Стволы ваши у меня. Запру здесь и подыхайте, как собаки, от голода. А мужичка этого, – кивнул он в сторону Игоря, – в клинику положим. И он потом будет свидетелем против вашей шоблы. Так где говоришь, хозяин-то ваш проживает?

– Велел самим привезти…

– Ага, так я вам и доверился! Нашли идиота! Ну, не скажешь? Пойду вышибать дух из твоего приятеля, – сказал Голованов, поднимаясь. – Вообще-то это тебе просто для общего образования, когда я спрашиваю, отвечать надо. А то очень больно бывает. У нас, что в Афгане, что в Чечне, даже самые упорные больше трех минут не выдерживали. Сейчас покажу.

Сева рассуждал равнодушно, но маленькие «свинские» глазки бандита настороженно следили за ним. Он легко приподнял одной рукой и привалил к стене второго качка. Тот, с залепленным ртом, все, естественно, слышал и теперь яростно вращал глазами, что-то мыча и дрыгая ногами.

– Будешь говорить? – спросил у него Сева. – Да ты не мычи, ты просто кивай: да или нет?

Из-под пластыря послышалось бессвязное бульканье, напоминавшее матерный поток.

– Да, братва, – вздохнул Сева, – ни на что вы не годитесь. Даже пары слов связать не умеете. И на хрен вам жить на свете?

Он сделал одно почти неуловимое движение открытой ладонью, и качок вдруг резко выгнулся дугой, а из залепленного рта пробило самый натуральный поросячий визг. И он тут же опал всем телом, закатив глаза.

– Вот видишь! – укоризненно заметил Сева, поднимаясь с корточек и переходя к следующему бандиту. – Ну что, отлепить? – Он показал на пластырь.

Бандит мелко закивал. И Сева сорвал с него широкую полосу скотча.

– Предупреждаю сразу, – заявил Сева, – если будешь ругаться, отправлю следом.

Второй качок лежал без движения, словно отдавший Богу душу. Но Сева знал, что через пяток минут он очнется. А вот знали ли об этом качки? Скорее всего, нет. Они ж народ грубый, болевые приемы по всей науке им ни к чему. Им бы морду набить, пером пописать, салазки загнуть, «замочить», в конечном счете…

– Боров велел, – сказал вдруг качок, дергая рукой, которая немного кровоточила. – Сказал, Сипе помочь…

Сева кивнул, потом взял из аптечки тампон, обильно смочил его водкой и прибинтовал к ране качка, сказав:

– Это – несерьезно, царапина. Так где, говоришь, он проживает, этот твой Боров? – и добавил после паузы: – Не слышишь? Уши прочистить?

И качок послушно назвал адрес своего хозяина.

– Ну вот, другой разговор, а теперь отдыхайте, братаны. Скоро за вами приедут…

Филипп Агеев издалека, от начала длинной улицы, увидел серый «опель» Голованова. Приметил и стоящий напротив джип. Народу вокруг не было.

– Порядок, – констатировал Филя.

– Это с чего ты так решил? – усомнился Денис, сидящий за pyлем джипа «мицубиси», похожего на танк небольших размеров.

– Извини, Андреич, – засмеялся Филя, оборачиваясь ко всей команде, которая смогла подняться по экстренному вызову, – Демидычу, Kоле Щербаку и «патриарху движения», как его иногда именовали, Алексею Петровичу Кротову, самому старшему из всех, служившему в свое время и в КГБ, и в ФСБ, и в МВД, впрочем, деталей его биографии никто, может, за исключением Грязнова-старшего, толком-то и не знал. – Все ж как на картинке! Машины пустые, народ не мельтешит, значит, ситуация под контролем у Головача, – и в сторону уже добавил: – Не знаю, по-моему, тут и ежу понятно… Чего паника?..

Но прежде чем войти в дом, все-таки внимательно огляделись. А пока оглядывались, услышали стук в окошко изнутри дома и увидели улыбающуюся физиономию Севы Голованова, который взмахами ладони приглашал заходить без стеснения.

Неугомонный Филя сразу и по достоинству оценил работу приятеля.

– Чисто проделано, – заявил авторитетно, разглядывая лежащих у своих ног братанов. – Долго базлали?

– Да так, – отмахнулся Сева, – показал им кое-что из легонького, они и задумались: стоит ли… Пока вы ехали, я тут продумал кое-что, – продолжил он, когда прибывшие расселись возле стола. А на лежащих бандитов никто не обращал внимания. С ними было уже все ясно. – Борова мы своими силами не возьмем.

– Это почему? – удивился Щербак. – Помнится, самого Чуму брали за милую душу! [См.: Незнанский Ф. Заговор генералов. М., 1998.]

– Так тот кто был! Голова! А охрана! Нашел с кем сравнивать…

– Коля, – ласково перебил его Демидыч, – ты забыл, что нам того Чуму братья чекисты на руках вынесли. Нет, другой разговор, что и сами взяли бы. Но если Головач говорит, я бы не спешил. Нора-то его нам известна?

– Если не соврали, есть, – Сева кивнул на братанов. – Но я ж говорю, план у меня возник. Только обсудить бы его не при этих. Мало ли, как дело потом обернется?

– Логично, – заметил Кротов. – А тебе, Всеволод Михайлович, смотрю, пострелять-то пришлось маленько?

– Точно! – будто обрадовался Филя. – Первый – в лоб, второй – в крышку гроба!

– Да нет, – как бы даже засмущался Сева. – Одного пуганул, а у того просто пистолет из руки вышиб. Ну, задело его маленько. Фигня. Кому сдавать-то их будем?

– За применение оружия, – сказал основательный Кротов, – ты не беспокойся. Никто тебя дергать не будет и не лишат. А вот за этими, надо понимать, скоро сам дядюшка приедет и заодно постановления на задержание привезет. Поэтому я согласен с Всеволодом Михайловичем, не надо торопиться. Сделаем по закону.

– Я – за, – словно школьник, поднял руку Денис. – А теперь давайте-ка выйдем на воздух. От «этих», – кивнул на братанов, – дышать нечем. Обгадились, что ли? Чего ты с ними делал, Сева?

– Да ничего. Ну… показал вон тому маленькую козью морду – и все. Просто за хозяина, которого эти гады перышком трогали, обидно стало… Да и объяснить надо было, кто в доме старший. Поняли!

– И не возражали, – подытожил Филя. – Ну что, профессионально их сделать? В смысле схомутать или так отправим?

– Никуда не денутся, – осмотрев связанных, заметил Кротов. – Пойдемте поговорим без свидетелей… – и когда все вышли во двор, спросил у Дениса: – У вас есть предложение, Денис Андреевич?

– Я вот чего подумал, Алексей Петрович, – ответил Денис. – Этот Боров, говорил мне дядька, второй, что ли, год в федеральном розыске, так что брать его – милое дело. Без вопросов. Но суть в другом. Как бы сказать… У дядьки с Сан Борисычем возникло подозрение, что в Центральном РУБОПе завелся «крот». Поэтому, кстати, Вячеслав Иванович и сегодня задействовал не их, а областное управление. Однако информацию на этот счет они решили все-таки кинуть на Шаболовку. Посмотреть на реакцию. Главное сейчас в том, когда конкретно пойдет эта информация, понимаете? То есть через свой источник они выйдут на подозреваемого и просто посмотрят: чист – слава богу, а куплен, значит, туда тебе и дорога.