Текст книги "Героиновая пропасть"

Сам же Боров помалкивал, неизвестно на что надеясь. Hо надежды и у него были хлипкие. Сиповатый твердо заявил, что на Рожкова в Склифе покушался человек Борова, а указание убрать шофера-свидетеля отдал Джамал Джафарович.

Вон сколько всего набралось. Ну и пусть теперь крутится. Оснований для задержания, во всяком случае, имеется достаточно…

…Время шло, а Багиров-младший все не появлялся. Грязнов начал уже беспокоиться: не случилось ли чего? Просто смыться ему не позволили бы сотрудники «Глории», которые дежурили у ворот. Но и они молчали.

Наконец, ближе к полудню, раздался долгожданный звонок.

– Вячеслав Иванович, Голованов на проводе.

Подумал: ишь ты, говорит по старинке – связь ведь по мобильнику!

– Ну что там у вас? Почему молчите?

– Тут такая ситуация, докладываю. Час назад сюда проследовал «мерседес», старенький, двухсотый. А короткое время спустя примчалась «скорая». Видать, они там чего-то замыслили. «Скорая» только что уехала, за ней отправился Филя. По ходу дела будет информировать. И еще одна деталь: прослушка не проходит. То ли у них все переговоры ведутся из экранированного помещения, как у нас, в «Глории», то ли… не знаю, может, жестами объясняются! – Голованов засмеялся.

– Ушла, значит, «скорая»? – Грязнов задумался. – Ну что ж, думаю, тогда уже вам там делать нечего… Или побудьте пяток минут, я перезвоню…

Вячеслав Иванович стал набирать номер Джамала. Раз, другой – занято. Но едва положил трубку, как раздался звонок.

– Господин Грязнов? – раздался вкрадчивый голос.

– Слушаю.

– Здравствуйте, позвольте представиться, – так же вкрадчиво и мягко продолжил незнакомый голос. – Мовчан Наум Григорьевич, адвокат, член коллегии и так далее, можете мне поверить на слово…

– Чем обязан? – прервал Грязнов журчащий поток речи.

– Извините, генерал, вы не дослушали. Я являюсь адвокатом, а также юридическим консультантом известного вам Джамала Джафаровича Багирова, с вашего разрешения.

– Разрешаю, – бесцеремонно снова перебил Грязнов. – Но я, кажется, приглашал сегодня для беседы не вас, а вашего клиента. Разве вы не в курсе? Не могли бы вы сообщить, раз уж так получилось, где он находится в настоящее время? Мы же твердо условились!

– Вот-вот, именно по этому поводу я и позволил себе побеспокоить вас. Дело в том, что после вашего утреннего разговора с Джамалом Джафаровичем он почувствовал себя крайне плохо. Пришлось даже вызвать неотложную помощь, и прибывшие врачи констатировали гипертонический криз. Или что-то в этом роде. Я в медицине не профессионал, могу и напутать. Но тем не менее врачи предложили немедленно его госпитализировать. Я не слышал тональности вашего с ним разговора, но…

– Прекратите валять со мной дурака, господин Мовчан. Не разговор со мной мог, по вашим словам, спровоцировать какой-то криз, а, вероятно, ваш клиент перепугался, что ему придется отвечать на весьма неудобные и опасные для него вопросы. Так куда, говорите, госпитализировали Багирова-младшего?

– Я пока не уточнил, но полагаю, что его увезли в Кардиологический центр на Рублевку. Сами понимаете, Четвертое управление.

– Ах да, я совсем упустил из виду, что господин Багиров не только директор рынка, но и родной брат начальника отдела Министерства иностранных дел. Ведь вы на это намекали, господин адвокат, да?

– Мне нравится, что вы реально смотрите на вещи, генерал, – слегка хмыкнул Мовчан.

– А мне не нравится, что вы создаете нам лишние хлопоты.

– Это в каком же смысле, позвольте полюбопытствовать?

– А в том, что теперь охранять придется…

– Вы не берите в голову, там достаточно своей охраны.

– Недостаточно. Та охрана, о которой говорите вы, защищает от проникновения извне. А нам необходимо быть уверенными, что у господина Багирова-младшего не возникнет желания покинуть этот закрытый для посторонних оазис и слинять куда-нибудь.

– Ну что вы, генерал! Вы же имеете дело с интеллигентными людьми. Откуда у вас такие нелепые подозрения?!

– Благодарю за напоминание, господин адвокат. А то, знаете ли, с нашим контингентом иной раз в самом деле забываешь, с кем приходится иметь дело. Так вот, я настоятельно советую передать вашему клиенту следующее: он обязан будет ответить на вопросы следствия, поскольку от его ответов, точнее, от его искренности во многом зависит его собственная дальнейшая судьба. Я полагаю, вам понятна серьезность его положения? И родственные связи, хочу напомнить, в Уголовном кодексе не предусмотрены, вам прекрасно известно.

– Я, конечно, передам клиенту ваше желание встретиться с ним. Но все будет зависеть от состояния его здоровья. Это ведь понятно?

– Слушайте, Наум Григорьевич, мы с вами не первый день живем на свете, я ловлю преступников, вы их защищаете – у каждого своя работа. И, скажем так, цинизма нам обоим не занимать. Давайте друг перед другом не разыгрывать дурачков, это лишнее. Я, конечно, потребую врачебное заключение, тем более что и мне, и вам отлично известны различные способы симуляции. И полагаю, что такая мера пресечения, как отобрание у подозреваемого подписки о невыезде, согласно статье девяносто третьей УПК, может оказаться весьма действенным стимулом в его выздоровлении.

– А в чем, простите, вы подозреваете моего клиента?

– А это, господин адвокат, вы обязательно узнаете, когда вашему подзащитному будет предъявлено постановление о привлечении его к уголовной ответственности. Ясно?

– Что, так серьезно?

– Ах, Наум Григорьевич! Неужели вам приятно думать, что МУР занимается сущими пустяками? Вы меня разочаровываете. Однако наш разговор затянулся, а у меня – дела. Извините. До свидания.

Грязнов положил трубку, подумал, даже закурил, нервно сломав пару спичек, когда прикуривал. Тут же загасил сигарету и взял трубку.

– Костя? Это Грязнов. Ты не смог бы уделить мне полчасика? Есть некоторые осложнения, и я хочу посоветоваться.

– Подъезжай к двум, минут тридцать могу гарантировать.

– Уже еду, – сказал Грязнов, взглянув на часы. Но прежде чем отправиться в Генеральную прокуратуру, набрал номер головановского мобильника и сказал:

– Все, ребята, контроль снимается. Возвращайтесь.

– Вячеслав Иванович, – ответил Сева, – уже звонил Филипп, этого засранца увезли на Рублевку, в кардиологию.

– Почему засранца? – удивился Грязнов.

– А потому, что у него прямая кишка не выдержала. И свиданию с вами он предпочел клинику. Как же еще и называть? Это не мое мнение, так мы все считаем.

– Правильно считаете, пока свободны.

– Ну что, – сказал Меркулов, – сделали рывок? И куда? В пустоту? Нет, господа юристы, так у нас дело не пойдет.

– Пусть, я согласен, что Джамал оказался малость похитрее нас. На данном этапе. Но это ни от чего не освобождает его. Я так и сказал – открытым текстом – его адвокату. Костя, да у меня на этого торгаша вон какое досье! Куда он, блин, денется?!

– Блины никуда не денутся, – усмехнулся Костя, – но и ты не давай им повода катить на тебя бочку. И еще я хотел спросить тебя, Вячеслав, как у тебя нынче с самомнением?

– Не понял? – удивился Грязнов. – В каком смысле?

– В самом прямом. Я хочу узнать, здорово ты станешь переживать, если мы немедленно подключим ФСБ? Я готов взять на себя эту миссию.

– Конечно, обидно, чего скрывать! Но, возможно, ты и прав. С этим нашим министром, не к ночи будь сказано…

– Понимаешь, я снова просмотрел их планы… Знаешь, на что это похоже? На горную лавину. Они надеются на то что, если мы и вскроем какой-то из грузов, то и увязнем в нем. А другие пройдут мимо, незамеченными. Я даже почти уверен, что в критической ситуации они просто кинут нам подачку: нате, мол, подавитесь! Напряжение не может быть постоянным, человек должен нeнaдолго и расслабиться. Вот в момент этого расслабления после только что выполненной работы таможня и должна «зевнуть». Ocoбeнно если ей при этом будет еще хорошо заплачено. А что уже заплачено, полагаю, это факт… Что еще показал Селезнев?

– Да что ему показывать-то? – разозлился Грязнов. – Он же не мальчик и понимает, что все закончится его увольнением. И ничем иным. Ну, уйдет! А потом его подхватит какая-нибудь частная структура, причем с большой охотой и с еще большим окладом содержания. Чем он будет оправдываться? Ляпнул по знакомству. Сказал по дружбе. Да, нарушил инструкцию, ну и увольняйте к такой-то матери! Никто ж не пострадал? А защитнички и у него найдутся, Костя…

– Ну что ж поделаешь, – печально заметил Костя, – значит, я правильно запланировал себе встречу с заместителем директора службы. Ты побудь на месте, я тебе часа через полтора доложу о наших решениях. А вот ехать тебе в Казахстан, считаю, нет никакого смысла. Там найдутся люди, которые смогут понаблюдать и зафиксировать момент прохождения грузов через таможню. И брать среднего из братьев, скорее всего, придется уже дома, где-нибудь в Самаре или Пензе, где часть груза они наверняка скинут. Вот тогда и поговорите. И еще, Вячеслав, мне кажется, что за великими делами мы немного забываем первоисточник. Оно конечно – караваны, международный наркобизнес! То, другое! Hо ведь ваша с Турецким задача была совершенно конкретной: найти убийцу Каманина. Об этом, пожалуйста, не забывайте…

– Забудешь тут… – пробурчал Грязнов, понимая, что Костя-то, как всегда, прав…

И, вернувшись к себе, первым делом позвонил криминалистам.

– Слушайте, уважаемые коллеги, – совсем нерадостным тоном начал он. – Кто у вас занимается снайперской винтовкой Драгунова с Кутузовского проспекта? Мы вам уже и «пальчики» представили, и одежду подозреваемого. А вы, мужики, все телитесь. Мне же каждую минуту очередной втык от начальства! Ну сколько можно?!

– Вячеслав Иванович, – услышал он, – сейчас трубочку возьмет Иосиф Ильич. Кажется, у него имеется чем вас обрадовать.

Старик Разумовский был, может быть, уже одним из последних «могикан» Экспертно-криминалистического управления ГУВД Москвы.

– Алло? – услышал Вячеслав Иванович вполне бодрый голос. – Неужто сам Грязнов вспомнил? – раздался короткий смешок. – А я уж было дело подумал, что скинули этот ствол и забыли! С плеч долой, из сердца вон! Вот послушайте меня, Вячеслав, я вам скажу: таки есть! Как он, ваш убивец, ни старался облизать винтовочку, как ни протирал ее, а сделал промашку. Нашел я отпечатки большого и указательного пальцев его правой руки. И знаете на чем? Вы будете смеяться тоже: на гильзе!

– Идентифицировали? – воскликнул Грязнов.

– А чем же мы еще занимаемся, позвольте спросить?

– Так чего ж молчали-то?

– Господин большой начальник, – вежливо, даже слишком, ответил Иосиф Ильич, – вы можете за столько серьезных лет жизни и трудовой деятельности упрекнуть меня, что я даром ем вашу кашу? Не можете. А вы можете?..

– Не могу, дорогой Иосиф Ильич, – захохотал Грязнов. – Жду акт экспертизы, и чем скорее, тем лучше. А с меня?.. Хороший коньяк, так вы вроде не очень…

– Не волнуйтесь, я не откажусь и от хорошего коньяка. А вот микроскопические следы ружейной смазки мы обнаружили на левой внутренней поле его серого плаща. Так что у вас теперь имеются все основания, включая идентификацию извлеченной из убитого пули, предъявить вашему чечену обвинение в убийстве. А вы говорите!

– А я уже не говорю! Слава тебе, господи, еще одного исполнителя определили! А уголовное дело возбуждено и расследуется Турецким с божьей, а также и нашей с вами помощью.

И про себя подумал, что осталась в деле самая малость: назвать заказчика. Ну да, мелкий такой, понимаешь, вопросик, совсем незначительный. Но и тут есть подход. Если этот Ахмат правильно поймет, что ему грозит в общей сложности, – а там, похоже, так много всего наберется, помимо убийства Каманина и попытки того же в отношении семьи Селезневых, – то пожизненного он не захочет. У любого иного срока могут быть какие-то снисхождения, пересмотры и так далее. Любой другой срок однажды кончается, а пожизненное заключение – только со смертью самого осужденного. Так что может и заговорить… В его положении уже ничем более страшным Джамал грозить ему не в силах. Лишь бы только понял…

Грязнов дождался, когда ему принесли акт криминалистической экспертизы, и отправился в госпиталь, где под охраной омоновцев приходил в себя довольно сильно разбившийся Ахмат Султанов…

Глава шестнадцатая
ВСЕМУ СВОЯ МЕРА…

– Что, Костя, опять? – с нерадостной ухмылкой спросил Дмитрий Дмитриевич Коптев, заместитель директора ФСБ.

– Опять, Дима, – вздохнул Меркулов, выкладывая на стол своего старинного товарища конверт с несколькими страничками текста, выведенного на компьютере.

– И опять суперсекретно?

– Хотел бы я, чтобы твоя ирония была уместной.

– Я не иронизирую… Просто с утра у меня настроение такое. Чую, на покой пора. Вот уйду, кто будет тебе кидаться на помощь по первому же звонку? Многое меняется, Костя…

– И ты знаешь, это заметно. Особенно со стороны!

Они рассмеялись.

– Ну давай, что там у тебя? – Коптев достал из плотного конверта странички, скрепленные степлером, и стал быстро и профессионально читать.

Это было краткое резюме по делу Каманина и трем братьям Багировым, которое Константин Дмитриевич, вспомнив молодость, составил сам, причем таким образом, чтобы в тексте содержалось максимум информации при отсутствии ссылок на источник. Есть, мол, такой, а где – большой, большой секрет. И Коптев это сразу усек.

– Источник твой заслуживает доверия, Костя?

– Абсолютно.

– Вообще-то, – улыбнулся Коптев, глядя поверх очков на Меркулова, который таким же образом смотрел на него, – мог бы и поделиться. Но я не буду настаивать. Лично мне теперь уже вряд ли понадобится, а молодежь?.. У них свои подходы. Ну что же, дружище, я так понимаю, что ты желаешь, чтобы наши люди сели на «хвост» этой компании?

– Из прочитанного, Дима, ты, возможно, готов сделать вывод, что компания, о которой идет речь, слишком уж уверена в себе и своих силах. И если они спокойно, без эксцессов пройдут Казахстан, это будет означать не только их умение маскировать, ловко прятать свой товар, но и откровенную продажность некоторых, скажем помягче, таможенных чинов. Ну, в принципе это дело их собственного КНБ, – Костя имел в виду Комитет национальной безопасности Казахстана, – в котором тоже грядут, как мне кажется, активные перемены, аналогичные тем, что происходят и у нас. Но это конкретные проблемы вашей епархии. Однако проследить за тем, как они станут действовать на той же таможне, – вот это хотелось бы. Задокументировать. Довести до Самары или Пензы и уже у себя дома решать проблему окончательно.

– А вы не хотите сдать их в Казахстане?

– Концы оборвутся, Дима.

– Но у вас же останется поезд. Я уж не говорю об авиации… И еще – не в укор тебе, Костя, все-таки подобные разработки и операции обычно проводятся совместными усилиями. Или у Министерства внутренних дел возникли свои амбиции?

– Ну, что касается последнего, то мы только что вскрыли источник информации этих Багировых в Центральном РУБОПе, причем на высшем уровне. Они уже ведут свое собственное расследование. Так что очень не хотелось бы ни зря подозревать, ни тем более прокалываться. А вообще ведут это дело хорошо известные тебе Саня Турецкий с Bячеславом Грязновым. И раздувать искусственно их бригаду мы не будем.

– Понятно. – Улыбка скользнула по губам Коптева. – Значит, Грязнов уже не испытывает доверия к собственному ведомству?

– Дима, – вздохнул Меркулов, – давай обойдем этот малоприятный вопрос. Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем речь.

– Давай, – согласился Коптев. – Но ты же понимаешь, что действовать на территории суверенного государства…

– Но я же не прошу «действовать»! А потом, может, тем же твоим, ну, скажем, товарищам… старым друзьям из КНБ тоже будет интересно понаблюдать, а заодно сделать и собственные выводы? Нам ведь что главное? Не спугнуть! Хотя хвост им прижать можно вполне. Даже чувствительно. Но так, чтобы у компании не возникло более широких подозрений.

– А как у тебя со сроками?

Меркулов лишь развел руками.

– М-да-а… – протянул Коптев. – Узнаю друга Костю! А может быть, и старый конь еще на что-то способен, а?

– Способен, способен! – стал убеждать Коптева Меркулов. – Иначе чего б я к тебе напрашивался на прием?

– Ну мало ли! Не на похоронах же друзей встречаться! Значит, физическая помощь понадобится только в России?

– Пусть пройдут нашу таможню тоже, а уже потом…

– Ладно, Костя. Разве что в последний раз… – это Дмитрий Дмитриевич произнес уже как бы про себя, не для гостя.

Меркулов, естественно, услышал и понял, что Коптев говорил о своем уходе всерьез. И так уже давно разменял пенсионный возраст, а почему до сих пор оставался на своем посту, на эту загадку для остальных мог ответить лишь сам директор Федеральной службы безопасности. Но, видно, всему приходит срок.

И Константин Дмитриевич поднялся и пожал руку старому товарищу.

Они встретились так, будто не видели друг друга минимум сто лет – таджикский коммерсант Рахмон Сафаров и российский бизнесмен Теймур Багиров. Тому способствовала и обстановка в местечке Сары, где находились контрольно-пропускной пункт и таможенный терминал на границе между Узбекистаном и Казахстаном. Спокойная была обстановка. К тому же очень жарко. Вон – рукой подать – пустыня Каракум. И за хребтом Каратау – на северо-востоке – тоже пустыня, пески Муюнкум и Бетпак-Дала. Сонное место.

Здесь Рахмон как бы сдавал караван автопоездов на руки Теймуру, который вместе со своей охраной поведет грузы дальше, в Россию. Видимо, оттого, что один сдавал эстафетную палочку, а другой ее принимал, и настроение было хорошее. Несмотря на жару, ослепляющее солнце и медлительных, словно дремлющих на ходу, таможенников-казахов.

Узбекскую территорию караван прошел благополучно, об этом хорошо позаботились те, кто конкретно обеспечивал маршрут еще в Душанбе. Переход узбекско-казахской границы был подготовлен уже российской стороной, то есть стараниями, можно сказать, братьев Багировых. Теймура – в первую очередь. Тут, как уверял он, находясь еще в Душанбе, все схвачено. Оттого и бдительность проявлял Теймур разве что по привычке, а не потому, что была какая-то причина для сомнений и соответственно волнений.

Документы на перевозимый через очередную границу товар были оформлены на получателя – фирму «Гарант плюс, оптовые поставки», зарегистрированную в городе Назрани Республики Ингушетии, находящуюся в Подмосковье, в Балашихе. Так что с документами было все в порядке. Но какую-то подспудную тревогу он все-таки ощущал, именно подспудную, неосознанную, как бывает обычно, ну, к примеру, когда ты летишь куда-то и проходишь таможенный контроль. У тебя полный порядок и с валютой, и с иными ценностями, оружие и наркотики не везешь, но когда тебе задают вопросы по этому поводу, ты отвечаешь «нет», а неприятное ощущение беспокойства остается. Впрочем, возможно, это ощущение вызвано самой атмосферой – жара, мозги плавятся, эти казахи еще сонные, для которых поочередно открывают рефрижераторы и расшнуровывают автоприцепы, а они забираются в кузова, что-то там себе проверяют, хотя заранее известно, что никаких серьезных шмонов не предвидится, за это хорошо заплачено, точнее, будет заплачено, поскольку кейс с «гонораром» за невнимательность, вон он, в багажнике джипа Теймура Багирова. И будет вручен начальнику, который должен подъехать лично и уединиться для «оформления» груза.

Но пока его нет, можно поболтать с Рахмоном, вспомнить веселые минутки в «саду падишаха», ласковую Зою вспомнить, а заодно поинтересоваться, как бы между прочим, как бы и ее отблагодарить за чудесные минуты. И желательно, чтобы благодарность она приняла, прилетев на денек-другой в Москву, где нынче столько интересного, столько соблазнов для красивой женщины…

Теймур и завел было разговор на очень волнующую его тему, но Рахмон, вмиг сообразив, к чему клонит Багиров, изобразил на лице полное понимание, однако обрадовать бывшего генерала не успел, поскольку увидел пылящий на дороге «газик».

– Мы еще поговорим, уважаемый Теймур Джафарович, – с готовностью сказал он, не дослушав Багирова, – но, кажется, вон уже и наш начальник спешит. Давайте закончим с главным.

– Да, конечно, – быстро согласился Теймур, но, заметив, что Сафаров при появлении руководителя казахстанской таможни как-то недовольно поморщился, поинтересовался: – А что, у вас появились сомнения?

– С одной стороны, как любят говорить в России, с другой стороны… – уклончиво ответил Рахмон. – Я вам, вероятно, сейчас не нужен? Вы свою миссию выполнили? Или у вас могут возникнуть вопросы?

– Не думаю… Но ваше присутствие, полагаю, не помешает.

– Не уверен. Есть вещи, которые легче делать с глазу на глаз. Да и этому полковнику вряд ли будут интересны свидетели. Так что давайте-ка лучше встретимся попозже. Перед вашим отъездом. Да и я не собираюсь задерживаться в этой дыре.

Сказав, Сафаров поднялся со скамейки, где они сидели в скудной тени серого от пыли карагача, и отправился к длинному одноэтажному строению, служившему подобием гостиницы для транзитных пассажиров и водителей.

Теймур не ожидал каких-то сложностей, поскольку все проблемы были решены заранее. И не с этим главным таможенником, а с его непосредственным начальником, территориальное управление которого находилось в Чимкенте и с которым Теймур встретился по дороге сюда. Собственно, положительное решение вопроса стоило пятьдесят тысяч долларов. Столько же должен был Teймур отстегнуть и здесь. Ну что ж, у этих – свои правила, свои законы дележки, пусть сами и разбираются.

И он тоже поднялся навстречу выбирающемуся из «газона» высокому и тощему казаху с лунообразно круглым лицом, узкими щелочками глаз, одетому в мятую форму казахстанской таможенной службы. Полковничьи погоны казались совершенно неуместными на его покатых плечах. Не мужчина, а прямо-таки кегля какая-то. Большая круглая голова на непропорционально узких плечах.

Увидев Теймура, казах жестом показал, чтобы тот следовал за ним в помещение таможенного пункта.

Они прошли по скрипучему полу, полковник своим ключом на длинной цепочке, вытянутой им из кармана брюк, открыл дверь, вошел сам и кивнул Теймуру.

Да, особым тактом, не говоря уж гостеприимством, здесь близко не пахло.

Уселись друг против друга за казенным письменным столом. И начальник вопросительно посмотрел на Теймура. Тот молчал и ожидал вопроса.

– Привезли? – спросил наконец хозяин кабинета на вполне приличном русском языке.

– Разумеется, в машине.

– А чего ж вы ждете? Или у вас много лишнего времени?

– Понял… – Теймур старательно вспоминал, как зовут полковника, а запись на бумажке, кажется, осталась в машине в бардачке. – Хорошо, я сейчас распоряжусь. Принесут.

Он встал и вышел за дверь. С крыльца призывно помахал своему водителю, который, сидя на корточках в тени автомобиля, пил холодный кефир из пакета. В джипе имелся отличный холодильник, спасавший от жары.

Водитель понял, достал из багажника кейс и принес его Теймуру.

Полковник сидел за столом в той же позе, и на равнодушном лице его не читалось ни единой мысли, даже интереса к принесенному кейсу.

Теймур сел на свое место, открыл сейф и достал из него пять толстых пачек, по десять тысяч каждая. Сложил на столе одну на другую и решительно подвинул в сторону полковника.

Но тот почему-то не стал брать деньги, а просто положил на пачки загорелую до черноты пятерню и сказал, не меняя выражения лица:

– Я должен внести коррективы. Это не моя инициатива. Ваш груз, оказывается, будет стоить не пятьдесят, а сто.

И замолчал, индифферентно глядя на Теймура.

– То есть как сто? – возмутился Багиров. – Я ведь уже…

– Это меня не интересует, где и что вы уже… Я получил указание и передаю его вам. Дальше ваше дело. Машины на площадке досмотра. Люди устали. Жарко опять же. Работать трудно.

– Но ведь это ваши проблемы? – Теймур больше всего боялся сейчас сорваться и нагрубить этому мерзавцу. Взяточнику поганому! Мало им!

– А вам незачем вникать в наши проблемы. Когда у нас возникают проблемы, мы их решаем сами. Машины, говорю, на площадке.

Да, пять здоровенных трейлеров с прицепами на площадке, и вокруг них бродит «таможня», которая может пропустить и ничего не заметить, а может, наоборот, заметить даже то, чего нет. Намек полковника был недвусмысленным.

– Я могу выйти подумать? – неожиданно спросил Теймур.

Полковник равнодушно пожал тщедушными своими плечами и не ответил.

Тогда Багиров, подхватив кейс, вышел из кабинета и отправился в гостиницу, где надеялся застать Рахмона Сафарова. Вот она, первая закавыка, думал он. Еще им, видишь ли, надо отстегнуть пятьдесят кусков! Не подавятся? Но с другой стороны…

И вдруг он стал соображать, почему так сказал Рахмон: уклончиво и неуверенно. Неужели знал заранее?

Сафаров сидел в буфете и пил ледяное ситро из запотевшей бутылки. Увидев Багирова, приветливо кивнул, указывая на стул.

– Все? Так быстро? – Он, похоже, был удивлен.

– Если бы… Хочу совета спросить.

Теймур огляделся: в буфете сидело еще несколько человек – видно, сотрудники таможни.

– Ну, давайте выйдем, – предложил Рахмон.

Отошли к скамейке в тени пыльного карагача.

– Появились осложнения? – осведомился Рахмон.

– Не совсем удобно, конечно… Я хотел спросить, эти – они что, немного забываются, да?

– Вы о чем?

– Ну, полковник мне сейчас сообщил «приятную» новость о том, что разрешение будет стоить сто, а не пятьдесят. Я имею в виду здесь. Потому что пятьдесят я уже вручил в Чимкенте.

– А-а, вон что… – Рахмон поморщился, будто ему неприятно было говорить о деньгах. – Вероятно, слухи бегут впереди нас. Я так думаю. После того что случилось у вас в Москве… газеты писали о покушении на заместителя министра иностранных дел. А он, насколько нам известно, стоял у истоков… Так вот, видимо, кое-кто решил, что доля каждого соответствующим образом может измениться. Я не настаиваю на своем мнении, но полагаю, что исходя из данных обстоятельств… Впрочем, не мне давать вам советы по финансовой части. Но если хотите… Я бы не стал торговаться. Сумма, скорее всего, пустячная на фоне… остального. Вопрос, конечно, малоприятный, но, с другой стороны, его этическая сторона… вы понимаете?

– Та-ак… – протянул Теймур. – Значит, по вашему мнению…

– Ну зачем вам мое личное мнение, уважаемый Теймур Джафарович? Это дело сугубо ваше. По договору каждая сторона обеспечивает согласно договоренностям, а также форс-мажорным ситуациям. Можно и поторговаться, но надо ли? Этот проход обеспечивался вами, если не ошибаюсь?

– Но ведь есть же предел, в конце концов!

– Разве? – искренне изумился Рахмон и посмотрел на Теймура наивными до идиотизма глазами.

– М-да… Ну хорошо, дело, разумеется, важнее случайных недоразумений.

– Я думаю, мы будем довольны, что вы именно так поставили вопрос. Да, я забыл вас предупредить, что, кажется, мне придется покинуть вас. Миссия моя завершилась, и начальство, вы понимаете меня, требует немедленного возвращения. К сожалению, нам не удастся в этот раз закончить столь приятный для нас обоих разговор. А что касается вашей просьбы, уважаемый Теймур Джафарович, то я обязательно узнаю у Зои, что она думает по поводу вашего к ней предложения. Извините, у меня больше нет времени.

И Рахмон, пожав вялую ладонь Теймура, поспешил откланяться.

Японский джип «мицубиси», на котором он прибыл сюда, уже ждал его с работающим мотором.

Теймур остался в полной растерянности. Он понял одно: платить все равно придется. И ровно столько, сколько потребуют от него эти гребаные таможенники.

Будучи сильно взволнованным, он даже не обратил внимания на старого, вонючего казаха, который сидел на корточках с войлочной шляпой на голове возле колодца, из которого брали воду водители машин. Он легонько раскачивался из стороны в сторону, будто вовсе и не сидел тут, на самом солнцепеке, а медленно ехал по раскаленному песку. Показалось, что он еще что-то и бубнил-стонал себе под нос, как любой кочевник, поющий для себя бесконечную восточную мелодию…

Багиров решительно вернулся в кабинет начальника и молча выложил из кейса еще пять пачек долларов. Полковник сгреб все десять пачек в выдвинутый ящик письменного стола, а потом подошел к окну, толкнул форточку и что-то крикнул по-казахски. С той стороны к окну подбежал таможенник. Полковник сказал ему короткую фpaзy, и тот убежал.

«Ишь, сразу забегали!» – зло подумал Теймур.

И полковник словно услышал непроизнесенные им слова. Обернулся и, сузив и без того крохотные щелочки своих глаз, заметил:

– Сейчас забегают…

Смеялся он или нет, Теймур так и не понял…

– Саня, этот жирный ишак захотел поруководить из клиники! – кричал в телефонную трубку Грязнов. – Но мы успели подсуетиться. Костя договорился с соседями, понимаешь? Ну а те очень помогли нам по части оперативной разработки и документирования. И техника у них соответствующая! Словом, как говорится, не прошло и года, как у нас в руках оказался приличный список барыг, и теперь за каждым свой глаз.

– А со вторым что? – Турецкий только что позавтракал и уже собрался идти к Реддвею, когда его остановил звонок из Москвы.

– Наш знакомый сработал четко. И соседи с суверенной территории не оплошали. Когда караван прошел, спокойненько себе взяли начальника таможни с крупной суммой. Они же довели караван до Уральска и там передали уже нашим, из ФСБ.

– Так вы остановили? Слушай, а это не может неожиданно повлиять на нашу контролируемую поставку?

– Не-а, уже нет. Груз под контролем усвистал в Калининград, так что можете ожидать со дня на день. И еще, тоже от знакомого, три вагона фактически готовы и ждут, когда их прицепят к составу.

– Ну это ладно, это впереди. А что же со средним?

– Так я же сказал: на таможне передали нашим. Средний не стал дожидаться, отчего и совершил ошибку. Он сразу рванул в Самару, будучи уверенным, что трудности позади. За ним пошли Денискины парни, и когда тот вышел наконец на своего дилера, лихо отсекли охрану и взяли обоих. Ну, ты же знаешь, ребята это хорошо умеют. Ну а караваны потрошили до основания. Мы потому и пошли на этот шаг, что ишак нам уже фактически свою сеть преподнес на блюдечке. Чего было тянуть-то? А у тебя что? Долго еще?

– А-а, соскучился? – засмеялся Турецкий. – Нет, после сегодняшнего разговора я, скорее всего, оставлю гостеприимного хозяина. А зачем мне? Теперь их дела. Их кадры, их и заботы. Ахмат молчит?

– Нет, после перспективы, которую я ему наглядно изобразил, начал понемногу, по чайной ложке, выдавать информацию. Но уже сказал самое главное – назвал заказчика.

– Кого? Первого?

– Торопишься, пока ишака. Но даже из этой информации можно делать далеко идущие выводы. Костя посмотрел и сказал, что в самое ближайшее время снова посетит Смоленку. В общем, я думаю так, очень скоро мы сможем каждого из этих троих обеспечить своей мерой. Пресечения.