Текст книги "Черный пиар"

11

Андрей Васильевич Спирин сидел за рабочим столом и вдохновенно смотрел в окно. За окном лил теплый летний дождь. Крупные капли громко барабанили по подоконнику, завораживая, гипнотизируя следователя своим звуком. Может быть, он сейчас думал о высоких философских истинах, например о бренности бытия, или, например, о том, почему на земле так много зла… А может быть, он думал о своей дочке, студентке «Керосинки», о негодной, непослушной девчонке, отказывающейся породниться с самим мэром Андреевска.

Его напряженные раздумья прервал стук в дверь, а вскоре и появившийся на пороге Гордеев, «тот самый адвокат из Москвы», как называл его Спирин.

Гордеев свободно прошел в кабинет следователя и, не дожидаясь приглашения, сел на стул напротив Спирина.

– Да, да, да, – делано озабоченным голосом проговорил Спирин. – Адвокат из Москвы, по делу Зайцева, как бишь вас, запамятовал…

– Юрий Петрович Гордеев.

– Точно, точно. Юрий Петрович. Чем могу быть полезен?

– Я пришел по поводу дела Ермолаевой Лидии Андреевны.

– Да что вы говорите? Не припомню что-то таковой. Вот Зайцев Евгений Павлович – это другое дело. Вы же, кажется, его защищаете?

– Да, его. – Они разговаривали всего несколько минут, а этот следователь уже выводил Гордеева из себя.

– Так при чем же тут какая-то Ермолаева, не понимаю?

– Ермолаева – это та, которая якобы сбила Маковского.

– А Маковский – это отец девочки, убитой Зайцевым?

– Во-первых, вину Зайцева еще нужно доказать.

– Невиновность тоже.

– У нас в юриспруденции главенствующий принцип – это презумпция невиновности, – заметил Гордеев. – Не слыхали о таком?

– Слыхали, слыхали, – ответил Спирин. – Вот будет суд, тогда и разберемся.

– Собственно, для этого я и нахожусь в Андреевске, – ответил Гордеев.

Ему уже порядком надоела эта идиотская игра во фразы.

– Как, оказывается, все сложно переплетено, все взаимосвязано! – сказал следователь.

– К чему эти банальные сентенции? Давайте перейдем к делу.

– Давайте, давайте перейдем к делу! Что же вам от меня надо на сей раз?

– Что за странное обвинение Ермолаевой?

– Нет, вы ошибаетесь. Это обвинение не ерундовое, а очень серьезное! Убийство человека, как-никак! Скрылась с места преступления, не оказала человеку первую медицинскую помощь. Хотя… Чего там оказывать, – он махнул рукой. – Моментальная смерть!

Гордеев внимательно посмотрел на Спирина, на его веселое лицо, хитрое выражение глаз, и в первый раз за все это время ему в голову пришла мысль, что и этот следователь связан с убийством девочки и ее отца. Не напрямую, конечно. Но покрывает убийцу, это несомненно.

– Какие доказательства того, что это была она?

– Извините, я что-то не понимаю, вы чей адвокат?

– Меня наняла Ермолаева, – ничуть не смутившись сказал Гордеев.

– А как же Зайцев? Вы его бросили?

– Нет, я официально остаюсь и его адвокатом.

– А! Слуга двух господ, все ясно. Ну что же вы так негодующе на меня смотрите? Денег хочется каждому. Я прекрасно понимаю!

– Я за вас чрезвычайно рад. Может быть, все-таки ответите на мой вопрос?

– Вопрос? Ах да! Доказательства. Доказательств – уйма. И главное из них – свидетели.

– Я вас внимательно слушаю. Свидетели…

Спирин достал из ящичка шкафа протокол допроса.

– Так. Гражданин Ярошенко А. И. Профессия – слесарь-сантехник, – читал занудным голосом следователь. – Около одиннадцати часов вечера возвращался домой. Показания: автомобиль вишневого цвета марки «Москвич»… на полной скорости сбил переходившего дорогу человека. Гражданином Ярошенко тут же была вызвана «скорая медицинская помощь» и милиция… Также свидетелями наезда были два сотрудника ГИБДД, показывающие, что за рулем данного автомобиля находилась женщина…

– Сотрудники ГИБДД конечно же попытались задержать нарушительницу, но та проявила просто чудеса маневренности, а также показала знания восточных боевых искусств и гипноза, поэтому погоня не увенчалась успехом. Но они, разумеется, сделали все, что было в их силах, – саркастическим тоном произнес Гордеев.

– Да, примерно так, – спокойно отреагировал на это Спирин. – А потом нарушительница была задержана за рулем того самого «Москвича» вишневого цвета с номером…

– Как свидетели смогли точно указать номер и цвет автомобиля, если они видели его ночью и он быстро скрылся с места происшествия?

– Вы еще спросите, как они успели заметить, что за рулем женщина.

– А почему бы и нет?

– Горели яркие фонари. У нас хорошее городское освещение.

– Да перестаньте. У вас в городе центральная-то площадь плохо освещается по ночам, а вы что-то про окраинные говорите.

– Та улица, на которой было совершено преступление, освещается хорошо. Достаточно для того, чтобы все это успеть рассмотреть.

– Я был на той улице. И она не освещена совершенно, – соврал Гордеев.

– Теперь освещена, – улыбнулся Спирин.

– Хорошо, – сказал Гордеев. Спирин был ему глубоко отвратителен. – Я желал бы ознакомиться со всеми документами, касающимися этого дела, и заключениями экспертизы.

– Да с удовольствием, – почти расплылся в сладчайшей улыбке следователь. – Приезжайте через три дня, они как раз будут готовы. Вот и ознакомитесь.

«Лис! – зло подумал Гордеев. – Пока у тебя все гладко выходит, все у тебя получается! Ну ничего, вот откроется какая-нибудь потайная дверца, посмотрим тогда, на чьей стороне закон!»

– В таком случае я намерен подать прошение об изменении меры пресечения на данный момент времени. Подписка о невыезде.

– О! – добродушно протянул Спирин, и это взбесило Гордеева еще больше. – Да вы, я вижу, серьезно настроены! Ну что ж, намерены так намерены. Я что, вас переубеждать буду?! Только это, видите ли, тоже не ко мне. Это все суд решает. Договаривайтесь с судом, любезнейший.

Бессильная злоба охватила Гордеева. Он молча поднялся и, не попрощавшись, вышел из кабинета.

Спирин самодовольно потер руки, сел и снова погрузился в состояние нирваны. Дождь, правда, к этому времени уже перестал.

– Падаль он, этот Спирин, – заметил Кравцов.

– А то я не понял! – ответил ему Гордеев.

Они сидели в гостиной дома Кравцова, целью их встречи был конечно же поиск путей освобождения Лиды из тюрьмы.

– Ну а что делать. Придется через суд. Кто там у вас председатель облсуда?

– Топорков, – мрачно ответил Кравцов. – Еще одна падаль.

– Ну а кто там не падаль? Все они… Змеиный клубок.

– Точно. Но если ты пойдешь к Топоркову, навряд ли что-то изменится.

– А что ты предлагаешь?

– Я предлагаю в обход Топоркова идти. У меня есть связи, у меня есть деньги…

– Наслышан, наслышан!

– Ну вот. Мы попытаемся добиться своими силами… И изменим меру пресечения.

– Ой, у тебя так все просто!

– Ну а чего тут сложного-то?

– У тебя есть свои судьи?

– Да, есть.

– Тогда это меняет дело. Возможно, у нас еще все получится.

– Выпить хочешь? – спросил Кравцов.

– Вообще-то не мешало бы.

– Ну давай выпьем!

– Давай. А что у тебя есть?

– А чего захочешь, то и будем есть!

– Пить, ты хотел сказать.

– И пить и есть.

Через несколько минут все было готово. Стол богача-холостяка: море дорогой выпивки, икра, ветчина, только что приготовленный шашлык и лаваш.

– Ну что, давай за нашу победу, – сказал Кравцов.

Они чокнулись и залпом выпили по стопке виски.

– Фу, – поморщился Гордеев. – Никогда не любил эту гадость. Уж лучше водки хряпнуть.

– Это потому что виски надо с содовой водой или, в крайнем случае, кока-колой разбавлять.

– Да я знаю. Просто не люблю все эти коктейли. Фигня одна.

– Хочешь водки? Будет тебе водка.

Через несколько минут на столе стояла бутылка водки.

– Все нам? – спросил Гордеев.

– Ну да. Мне, например, необходимо напиться вдрызг. Тебе, я думаю, тоже не помешает.

– Тогда, может, ребят твоих позовем?

– Не, мы сейчас с тобой выпьем, нас на задушевные беседы потянет, а им этого всего слушать не полагается.

– А-а! – протянул Гордеев.

– Ну, давай теперь за Лиду.

– Давай.

И пошло-поехало, за что они только не пили! Кравцов оказался прав, вскоре их потянуло на задушевные, слезливые беседы.

– Я когда с Лидушкой познакомился, она такая… девчушка еще была… – ностальгировал Кравцов.

– С кем, с кем ты познакомился?

– С Лидушкой… А! Ну это я так ласково Лиду зову. А еще я ее лебёдушкой называю.

– Это, в смысле, от слова «лебедь»?

– Ну да. Не от слова же «лебёдка», в смысле, трос.

Оба пьяно засмеялись.

– А ты-то с ней как познакомился?

– Да она мой стажер, я ж говорил уже.

– Да? Не помню что-то.

– Ты ее любишь? – немного помолчав, спросил Гордеев.

Кравцов опустил пьяную голову на кулак и неопределенно покачал ею.

– А вот она меня…

– А почему вы с ней разошлись?

– Да я сам до сих пор не особенно врубаюсь. Вроде жили так хорошо, а потом – раз! И ничего нет! Короче, могу тебе так сказать: я – дурак, а она – гордая. Вот такие две несовместимые личности!

– Да ладно тебе, хватит горевать-то! Ты молодой. У тебя в жизни еще все наладится.

– Слушай, как ты думаешь… Она может меня простить?… Ну это… У нас с ней может еще что-нибудь получиться?

Гордеев не был лицемером, поэтому он напрямик сказал:

– Слышь, ты не того спрашиваешь-то… Я, между прочим, на нее тоже виды имею…

– Чего? В каком смысле? – подозрительно посмотрел на него Кравцов.

– В смысле нравится она мне. Она очень хорошая.

– Это да! Только ты, слышь, смотри, чтоб все по-серьезному, если она вдруг тебя предпочтет! А то я тебя…

– Не, все по-серьезному! Ты чего, мне не доверяешь? Я, может, на ней даже женюсь…

– Погоди, я ведь с ней пока не в разводе, не забывай!

– Главное в жизни, – проникновенно глядя в глаза Кравцову, произнес Гордеев, – это чувство. А штамп в паспорте – ерунда. Ты мне доверяешь?

– Тебе доверяю. Как себе. На свадебку-то пригласишь?

– А то!

Кравцов молча покачал головой.

– Ладно, хватит уже. Не будем из-за женщины ссориться!

– Точно. Читал «Сердца трех»?

– Не, фильм смотрел…

– Да какая разница! В общем, сделаем, как они. Пусть выбирает женщина.

– Да, пусть. А мы ссориться не будем.

– За женщин?

– Так пили ж уже за них, сколько можно!

– Не, мы за отдельно взятую пили, а теперь за всех, в целом.

– А! Не, давай лучше за настоящую мужскую дружбу!

– Давай!

– Слушай, шашлык такой вкусный.

– Еще хочешь?

– Так, наверно, поздно уже. Где ж его найдешь-то.

– Я все найду. Витя! – позвал Кравцов. – Не дозовешься прям, пойду сам схожу.

Но пока он вставал, в комнату уже зашел необыкновенных размеров Витя.

– А, это ты! – весело закричал ему Гордеев, вскочил и побежал жать ему руку.

– Юр, ты чего? – не понял Кравцов.

– Это он, понимаешь. Доблестный охранник, который не пустил меня к тебе в дом в первый раз, и мне пришлось из-за него лезть через забор, а потом в подвальное окошко. Витек, ну че, помнишь?

Витек, смущенный, стоял перед Гордеевым, возвышаясь над ним на целую голову, и не знал, улыбаться ему или нет.

– Он тебя не пускал? – вдруг взъелся на охранника Кравцов. – Ты чего его не пускал? Это же мой друг!

– Да ты чего, чего ты? – вступился за Витька Гордеев. – Мы же тогда еще незнакомы были и даже подрались, помнишь?

– А, да. Помню. А что ж, Витек, так хреново охраняешь-то меня, что всякие там лазают у меня через заборы и в подвальные окна?!

– Ну хватит уже придираться, камеры надо ставить, за всем разве уследишь? – сказал ему Гордеев.

– Да, камеры – это хорошая идея. Так, ну ладно, мы чего тебя позвали-то? Шашлык у нас кончился…

– Да к черту шашлык! Витек, садись с нами, выпьем! Ты мне понравился!

Гордеев еще долго приставал к Витьку с вопросом, где он так круто накачал себе мышцы. «Ведь круче даже, чем у Арнольда!»

– Арнольд – не показатель, – кротко отзывался Витек.

И Гордеев все хотел устроить с ним соревнования по армреслингу. А Кравцов уже дремал, привалившись щекой к Витиному широкому плечу, и во сне ему снилась Лида в белом подвенечном платье.

Гордеев проснулся утром от невыносимой жажды. Проснулся и увидел, что он не у себя дома и даже не в своем номере. Потом постепенно он все вспомнил. Вспомнил вчерашнюю попойку. Ему захотелось постоять под душем. Кряхтя, он поднялся, голова болела достаточно сильно, но терпимо. Он спал один на большой постели. Видимо, заботливый Витек разнес их с Кравцовым вчера по разным комнатам, раздел и укрыл одеялом. «Как мамочка», – хмыкнул Гордеев, и тут же воспоминание о вчерашнем отдалось в голове тупой болью. Он понял, что, если он сейчас же не примет душ, то это мучение не прекратится. Но сначала нужно было найти хозяина дома.

Гордеев вышел из комнаты. Нигде никого не было. Тогда он зашел в комнату к охранникам.

– Привет, ребята, – сказал он.

– Доброе утро, – ответили ему Витек и еще один парень.

– Сергей Сергеевич просил передать вам, – начал Витек, – что он уехал по вашим с ним делам. А вы располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

– А где тут ванная? – спросил Гордеев.

Вообще-то у него тоже были дела. Поэтому, приняв душ и перекусив, он поехал к себе в гостиницу.

Поздно вечером раздался звонок. Гордеев взял трубку.

– Все! Труба, – раздался в трубке сокрушенный голос Кравцова.

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, а ты?

– Уже более или менее ничего. Как ты умудрился сегодня встать в такую рань? У тебя есть какое-нибудь средство от похмелья?

– Нет, у меня просто похмелья не бывает. А ты чего сбежал и меня даже не дождался?

– Так вышло. У меня дела были. Так что случилось-то?

– Труба! Я объездил всех своих знакомых и незнакомых, говорил, наверно, со всеми судьями города. Денег давал! Пустой номер!

– Почему?

– Никто не хочет да и не может браться за это дело. Потому что оно на контроле у Топоркова. Никто не хочет связываться, и сделать никто ничего не может!

– Вот черт! – выругался Гордеев.

– Труба! Что делать-то теперь?

– Слушай, ну а что еще сделаешь? Придется прямиком к Топоркову. Я завтра пойду.

– Дохлый номер! Это падаль еще та!

– Попытка – не пытка! Вдруг получится. Ведь ясно же, что дело белыми нитками шито!

– Ему, видимо, не ясно.

– Ну хорошо, там на месте разберемся. Ты не отчаивайся, самое главное. Мы Лидку вытащим обязательно! Неизвестно, может еще потайная дверка откроется…

– Да, конечно, вытащим. Уж я-то ее точно вытащу оттуда! Любой ценой!

12

Губернатор Ершов с председателем областного суда Топорковым всегда был в очень хороших отношениях. Если это так можно назвать. Судья слыл известным подхалимом и лизоблюдом. Он прекрасно чувствовал людей и знал, от кого из них ему будет реальная выгода. Ну уж от Ершова, само собой, выгода была!

Несколько лет назад все только и говорили о том, что Ершов раздаривает своим родственникам и друзьям квартиры, как перчатки. Ну, богатый человек, ему можно! Только вот почему-то все больше одиноких бабушек и дедушек оказывалось в богадельнях, в сумасшедших домах, а то и просто на улице. Начали поступать жалобы. Журналисты, конечно, как хищники на мясо, бросились раскапывать эти дела. Все разнюхивали, совали свои носы туда, куда не просят. Короче говоря, дело запахло жареным… для Ершова.

Какой-то уж слишком смелый журналист накатал разгромную статью, несколько человек подали в суд на Ершова. Дело передали Топоркову. Тут-то Топорков и смекнул, какие блага принесет ему дружба, так сказать, с губернатором. Однако пока выжидал. Ждал визитеров от Ершова или его самого. И дождался… Ершов даже не предполагал, что дело будет решено так быстро, так благополучно для него и, самое главное, так легко.

В общем, прикрыл Топорков это дело. И все у них стало шито-крыто. Конечно, он получил за свою работу немалое вознаграждение. А там и дружба завязалась.

Однажды на каком-то банкете, или на праздновании чего-то, или, может быть, в баньке сидели, разговаривали. И вот тут как раз Ершов, определенно неглупый человек, окончательно понял, что представляет собой нынешний председатель областного суда Топорков. Такой преданности, такой готовности выполнить все, что только Ершов пожелает, такого подобострастия и лизоблюдства он не видел еще ни в одном из своих приближенных. Тут-то губернатор смекнул, как крепко на крючок может попасться такая вот рыбка (причем на крючок одних только обещаний, а уж что говорить об остальном!). Что ж, решил про себя Ершов, такие люди всегда нужны. Тем более свои люди в суде! Они, правда, первыми и продадут с потрохами, как только появится новый «повелитель», но попользоваться ими можно всласть!

Гордеев еле-еле пробился на прием к Топоркову. Перед ним в шикарном кабинете сидел грузный человек с тяжелым взглядом из-под мохнатых ресниц. Редкие волосы с проплешинами покрывали его неправильной формы череп.

Топорков оглядел маленькими заплывшими глазками Гордеева с ног до головы и энергично кивнул на стул, дескать, давай быстрее, времени нет совсем.

Гордеев сел перед ним.

– К делу, – быстро произнес Топорков.

– Я по поводу дела Ермолаевой Лидии Андреевны…

– Кто такая?

– Это та, что якобы сбила на машине Маковского. Я ее адвокат.

– А! – протянул Топорков, видимо вспомнив это дело. – Почему же «якобы». Она и сбила.

– Суда, насколько я знаю, еще не было, – холодно ответил Гордеев. – Следовательно, и вина ее точно не установлена.

– Хорошо, что же вы хотите от меня?

– Я хочу просить об изменении меры пресечения…

– Да? И на что же вы хотите изменить?

– На подписку о невыезде.

– Вы с ума сошли?

– Отчего же? По-моему, вполне закономерная и логичная просьба.

– Почему же вы пришли с ней именно ко мне? – вдруг испугался Топорков.

– Позвольте, а к кому же мне еще идти, когда это дело на вашем личном контроле?

– Да? – переспросил судья.

У него была дурацкая манера задавать подобные вопросы, будто он сам в первый раз об этом слышит. Это почти вывело из себя Гордеева. Ему показалось, что судья постоянно переспрашивает лишь потому, что не знает, что ему ответить.

– Но я не могу удовлетворить вашу просьбу.

– Почему же?

– Потому что есть веские доказательства ее виновности. И потом, я не уверен, что она останется в Андреевске.

– А кто же ее выпустит с подпиской о невыезде?

– Ну знаете этих женщин, – нервно хохотнул Топорков. – Да нет, нет. У меня уже были такие случаи, когда подозреваемые, имея подписку о невыезде, сбегали из города.

– Хорошо, допустим, – злился Гордеев. – Какие же веские, как вы выражаетесь, доказательства ее виновности вы можете привести?

– Ее же видели! Есть свидетели!

– Не факт!

– Нет, факт! И потом, экспертиза…

– Мне сообщили, что заключения экспертизы будут готовы только через три дня.

– Некоторые уже готовы.

– Позвольте ознакомиться.

– Нет. Вам покажут, только когда будут готовы все заключения.

– Хорошо. – Гордеев уже понял, что дело совершенно бесполезное, но продолжал с каким-то извращенным остервенением доставать нервничающего судью. – Так какие же заключения экспертизы доказывают ее вину?

– Выяснилось, что она ехала на маленькой скорости. Она могла свернуть или затормозить, но она как будто умышленно наехала на человека.

– Угу, то есть преднамеренное убийство вешаете?…

– Что значит «вешаете»! Что значит «вешаете»? – распалился судья. – Это экспертиза…

– Отлично. Что еще?

– Еще она была в нетрезвом состоянии…

– Угу, отягчающие обстоятельства, значит. С ума сойти, сколько всякой ахинеи!

– В чем дело? – разгневался судья.

– Я только не понимаю, почему, если вы мне сами все это рассказали, вы отказываетесь показать документ. Может быть, его и нет вовсе?

– Да как вы?… Его нет у меня на руках! И вообще, материалы у следователя. Вот к нему и обращайтесь. Вам сказали через три дня, значит, через три дня.

– Я понял…

– Все! И никаких изменений мер пресечения!.. Вы свободны!

– Вы тоже! – злобно ответил Гордеев и, выходя, громко хлопнул дверью.

«Все с тобой ясно, тварь! – думал Гордеев. – Тоже всеми ниточками повязан с этой бандой. И какую чушь-то гнал! Боже ты мой! А еще судья! Таких судей гнать надо… Нет, таких надо сажать!»

– Я тебе говорил – дохлый номер! – сказал Гордееву Кравцов, когда они опять вместе сидели у него дома.

– Сергей, понимаешь, это дохлый, как ты говоришь, номер не потому, что судья – гад и падаль. Вот просто захотелось ему! А потому что они все связаны между собой. Как и дела эти… Ну понимаешь, девочку хотят повесить на Зайцева, а ее отца – на Лиду. И все нормально! И никаких концов! Черт! Теперь я точно знаю, что Зайцев никого не убивал! Найти бы главного всей этой шайки!

– А почему именно на Лиду?

– Не знаю… Может, просто под руку попалась, а может, есть какой-то план.

– Какой?

– Ну, например, опорочить тебя. Или меня…

– Хм… Я, конечно, помогу всем, чем смогу. А Лиду я вытащу, каких бы трудов мне это не стоило! Но объективно, если эта шайка состоит из всех этих шишек, из верхушки, то… – он отрицательно покачал головой. – Ничего, наверно, не получится.

– Но должна же быть какая-то справедливость на свете!

– По сути, конечно, должна. Только вот что-то не видна она совсем последнее время. Слушай, а чего ты мне по телефону насчет какой-то дверцы толкал?

– А! Это любимая фраза Зайцева. Вот если для нас с тобой, Сережа, эта дверца откроется, мы справимся.

– Ну и какие идеи?

– Ты понимаешь, идея основная и самая главная – найти свидетеля… Того, что был у Маковского. А он непременно был. Уж слишком явно говорило об этом поведение отца Сони. Эти странные встречи с кем-то, подозрительное затишье его праведного гнева. Да и убрали его, возможно, из-за этого свидетеля. Вот так! Он их всех хотел на чистую воду вывести, понимаешь?

– Понимаю, Юра! Вот как только отыскать того свидетеля?

– А вот это и есть главный вопрос! Надо отыскать, Сергей, надо!