Текст книги "Черный пиар"

– Ага.

– А большие, это какие?

Ершов вынул из сумки бумажку, на которой Балаш написал ему нужную сумму, и отдал Батурину.

– Ого! – тот присвистнул. – Ты собираешься скупить весь город?

– Мне обещали, что за эти деньги сделают все возможное, чтобы я прошел в губернаторы.

– Это кто же тебе обещал? Это твой пиарщик, что ли, проходимец!

Ершов молчал. Батурин играл у него на нервах.

– Господин Ершов, а ты не пробовал избираться честными путями? Помогать, скажем, пенсионерам и малоимущим… Город обустраивать? Всякие там гуманитарные помощи… Жилищные условия улучшать?

– Делаю, делаю. Я все это делаю.

– Ты только перед выборами это и делаешь! А в остальное время тебе на город и на его жителей плевать. Карманы свои набиваешь.

– Ой, только не надо мне читать мораль. Ты, можно подумать, как Робин Гуд, раздаешь деньги бедным людям!

– Я, по крайней мере, в губернаторы не избираюсь.

– Юрий, нельзя ли уже к делу перейти?

– К делу? Можно и к делу. Ты, как я понимаю, хочешь эти деньги с меня потребовать?

– Не потребовать, а попросить…

– Ну что же я могу на это ответить? В принципе, я располагаю такой суммой денег…

Ершов даже приподнялся со своего места. После долгой преамбулы он уже почти перестал надеяться.

– Но тогда возникает другой вопрос…

– Какой?

– Что с этого поимею я?

– Ты? Боже мой! Да все что угодно. Когда я стану губернатором, эта сумма вернется к нам с процентами, в утроенном размере. Ты в проигрыше не останешься. Я сделаю для тебя все, что ты попросишь…

– Какая пламенная речь! Нельзя так поспешно давать необдуманные обещания, – задумчиво произнес Батурин. – Была такая сказка, знаешь ли… Солдат попросил помощи у одного колдуна, чтобы выручить принцессу. Она, кажется, заколдована была. Ну или какая-то нечисть держала ее в плену – это неважно… Колдун спросил, а чем ты мне за это отплатишь… И солдат так же необдуманно, вот совсем как ты сейчас, пообещал сделать все, что только колдун не попросит. Колдун тут же попросил у него ровно половину вознаграждения, которое отдаст ему король, когда тот освободит принцессу. На том и порешили. Ну все, конечно же, благополучно завершилось. Принцессу он освободил. Король наградил солдата. И, ясное дело, отдал ему в жены принцессу, потому что солдат с принцессой полюбили друг друга. Зажил солдат счастливо, а про колдуна забыл. Тогда колдун сам к нему нагрянул. И говорит: ах ты, мол, падаль неблагодарная, чего ж ты, кинуть меня решил, да? Солдат отвечает, мол, нет, что ты, просто счастье глаза туманом заволокло, забыл совсем, прости меня, дурака такого. Ну, колдун и говорит, уговор-то, мол, помнишь? Конечно, отвечает солдат, помню. Бери половину денег. А половину принцессы? – спрашивает колдун. Ее тебе тоже в награду дали. Вот и делись! Отдавай мне половину принцессы! Испугался солдат. Ты что, говорит, свихнулся, старый? Как это я тебе половину своей жены отдам? Лучше меня убей! А колдун отвечает, мол, не волнует меня, что ты там переживаешь, не фига было необдуманных поспешных обещаний давать. А раз дал, выполняй!

– На «Сказку о золотом петушке» похоже, – не выдержал Трофим.

Ершов и Батурин молча покосились на него. Трофим снова принял самый серьезный вид.

– Чем закончилось все? – поинтересовался Ершов.

– Да хорошо все закончилось.

– Что, не стали резать принцессу на две части?

– Нет…

– Ну вот видишь!

– Только потому что это сказка. В жизни обычно все по-другому заканчивается.

– Слушай, я не понимаю. К чему ты мне эти всякие притчи рассказываешь! Жена моя, слава богу, стара уж для тебя. А если ее придется распилить на две половины, я буду только рад. Так что во всем поделюсь с тобой по-братски, не переживай. Все сделаю, что в моих силах!

– Да не надо меня будущим временем кормить! Неизвестно, как все повернется! А такие деньги огромные мне терять совсем не хочется.

– А если я дам гарантию, что все будет превосходно?

– И гарантии мне твои не нужны. Я дам тебе эти деньги, если ты для меня сделаешь что-нибудь реальное, и не в будущем, а в настоящем.

– Хорошо, – вздохнул Ершов. – Что же ты хочешь от меня потребовать?

– Есть одна идея!

– Надеюсь, она выполнима? Не так, как в рассказанной тобой сказке?

– Она выполнима.

– Ну хорошо. Говори.

– Так вот… Известно мне стало, господин Ершов, что в нашей бедной, богом и столицей забытой области открыли месторождения красных алмазов… Или не месторождение… Но в этом духе… Короче, алмазы…

Ершов стал белее савана. Он большими глотками осушил стакан с минеральной водой. Лоб его покрылся испариной.

– У! – как ни в чем не бывало говорил Батурин. – Какой сказочный десерт! Боже мой, что за повар работает в этом ресторане! Я найму его к себе на работу!

– Алмазы? – откашлялся Ершов.

– Алмазы, – покачал головой Батурин. – И только не надо прикидываться, будто ты ничего об этом не знаешь. У меня точная, проверенная информация!

– А откуда об этом знаешь ты?

– Мог уже давно заметить, что мне известно все, что надо. А все остальное, что меня не интересует и не касается, я знать не хочу. Но алмазы заинтересовали! Ты бы знал, господин Ершов, как они меня заинтересовали, – игривым тоном сообщил Батурин.

У Ершова перехватило дыхание.

– Вот за алмазы такие деньги отдать не жалко, а за тебя, извини уж, жалко, – продолжал Батурин.

– Чего ты хочешь? – сдавленным голосом спросил Ершов.

– Я думал, ты догадался. Ты мне должен дать допуск на разработку этих красавцев, этих королей среди остальных драгоценных камней!

– Но это же невозможно!

– Вот об этом я и говорил в сказке. Зачем давать необдуманные обещания! «Я сделаю все, что ты попросишь»! Мне это не нравится, господин бывший губернатор.

Это был тупик. Конечно, Ершов сам имел виды на эти алмазы. С какой стати ему нужен кто-то еще в этой сфере. Руки его задрожали, как дрожат они у тех, у кого отбирают их силу, их власть, их кормушку. Вот оно, наступило самое страшное, подумал Ершов. Алмазы – это все! Это власть, это слава, это богатство! Что же теперь делать! Этот подлый человек собирается все это у него отнять! Но надо было рассуждать трезво. Ершов взял себя в руки. С одной стороны, алмазы – это конечно же все! Но с другой стороны, если он не станет губернатором, если его не изберут на третий срок, то он вообще никогда не увидит алмазов.

– Ты понимаешь, что это государственная концессия? – сделал еще попытку Ершов. – Это будет очень трудно сделать!

– Вот видишь, – расплылся в улыбке Батурин. – Мне нравится ход твоих мыслей. Сначала было «невозможно», теперь уже «трудно».

– Но как же я это сделаю? Ты меня подставляешь под удар! Я не знаю… Это очень сложно…

– Я просто думал, что господин Ершов готов на все, чтобы стать снова губернатором. Подумай, что для тебя главнее… Алмазы или губернаторский пост.

«Тварь, – думал Ершов. – Он загоняет меня в тупик! Но, в конце концов, он прав… Если я не стану губернатором, то вообще никогда не увижу алмазов… А так все-таки есть выход. Во-первых, деньги действительно придут в утроенном количестве. Во-вторых, власть будет в моих руках. Ну и что, что я дам ему доступ к разработке?… Сам-то я тоже не оставлю это дело. А там посмотрим… Или придется делиться поровну, как в чертовой сказке… Либо еще поборемся! И посмотрим, чья возьмет! А без его денег я совсем пропаду… Не стану губернатором, да еще и алмазы потеряю. А он будет хохотать надо мной, подкидывая в воздух драгоценные камушки, к которым я же его и допустил! Ну ничего! Мы еще посмотрим! Мы еще поборемся!»

Ершов с ненавистью смотрел на поедающего огромную порцию мороженого Батурина.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал он наконец.

– А что в твоих силах? – спросил его Батурин.

– Я организую тебе доступ к разработке алмазов, а ты продолжишь мое финансирование.

– Отлично! Я знал, что ты примешь самое разумное решение.

– Так ты дашь мне денег?

– Мы же договорились! Ты мне, я тебе, как говорится, – Батурин похлопал Ершова по плечу. – А ты настоящий политик, господин Ершов. Готов просто по трупам идти к своей цели.

– Да нет… Это ты готов по трупам идти, а не я, – угрюмо ответил Ершов.

– Да ладно, ладно. Что ты! Все отлично, сделка состоялась. Ничего сверхъестественного я у тебя не просил. К тому же все на добровольных началах. Не так ли?

– Так…

– Вот и замечательно! Тогда позволь с тобой распрощаться, у меня сегодня еще много дел… Билл, ну что, пойдем вербовать к себе на работу узкоглазого повара?

Билл молча кивнул головой. Батурин встал, похлопал себя по животу, протянул руку Ершову (Ершов на этот раз не стал вставать, а просто подал ему свою вялую руку), и они с Биллом удалились.

– Созвонимся, – кинул ему на прощание Батурин, и ширмочка за ним закрылась.

Ершов обреченно покачал головой.

– Трофим, – обратился он к своему телохранителю. – Ну скажи, ведь мразь последняя, сволочь!

– А как вам хочется? – пробасил Трофим.

Ершов злобно посмотрел на своего телохранителя, кинул на стол салфетку и поспешно вышел. Трофим потрусил за своим хозяином.

16

Гордеев сидел у себя в номере и задумчиво потягивал кофе с коньяком из маленькой фарфоровой чашечки. Ему совершенно не хотелось еще раз ехать к Маковской, но многие обстоятельства были еще не выяснены, и Гордеев корил себя за то, что не узнал у нее все сразу. Хотя терзать бедную женщину многочисленными расспросами в тот момент было выше его сил. Он благодарил бога уже за то, что она отдала ему тот портрет-мишень. И вот, нужно опять ехать к ней, пытать вопросами, бередить раны…

Из новостей и от следователя Гордеев узнал, что в тот проклятый день Соня была на даче у подруги. Там все и произошло.

Гордеев оделся и спустился в холл. Надежда, девушка с рецепшн, завидев его еще издалека, начала призывно улыбаться и строить глазки. «Черт, – подумал Гордеев. – Я и забыл про нее совсем. Кажется, это с ней я знакомился в первый день своего прибытия».

– Доброе утро, – как можно лучезарнее улыбнулся он.

– Доброе утро, – жеманно ответила девушка.

Гордеев протянул ей ключи от номера. Надежда взяла их с какой-то неуверенностью, было видно, что она хочет что-то ему сказать, но не может подобрать нужных слов. Ей на помощь пришла ее напарница.

– Как вы устроились? Никаких жалоб? – с самым доброжелательным выражением лица спросила она.

Гордеев посмотрел на нее и подумал: «Чего это я к этой Надежде привязывался, когда рядом такой бриллиант!» Девушка и впрямь была красива. При первом мимолетном взгляде она проигрывала в яркости своей белокурой напарнице, но, вглядевшись внимательнее в ее лицо, можно было отметить, что она вовсе и не проигрывает, а наоборот, выигрывает во внешности. Темно-каштановые волосы ее были убраны в аккуратный пучок, лицо открытое и интеллигентное, с большими глазами и тонким прямым носом, вежливая, но не заискивающая улыбка.

– Устроился превосходно, – не отрывая от нее глаз, произнес Гордеев. – Никаких неудобств! Да я готов терпеть тысячи неудобств, лишь бы каждый день видеть ваши прекрасные улыбки!

«Пригласить, что ли, ее на ужин? – пронеслось у него в голове. – Развеяться никогда не помешает».

– Скажите, девушки, а что вы делаете сегодня вечером? – обратился Гордеев к брюнетке, не забыв, однако, и про Надежду. Все-таки в первый день его заинтересовала именно она, и нетактично было бы сразу же, причем в ее присутствии, переметнуться к другой юбке.

– Кажется, ничего, – поспешно ответила Надежда.

– Я просто подумал, не поможете ли вы мне сегодня вечером скоротать время?…

– То есть вы приглашаете нас на свидание? – спросила брюнетка.

Гордеев самоуверенно кивнул головой.

– Сразу обеих? Оригинально!

– Это будет дружеское свидание, – произнес Гордеев.

– Ну что ж, – покачала головой брюнетка. – Раз так…

– Вот и отлично. Встречаемся здесь, в холле, в восемь часов вечера.

Гордеев улыбнулся, помахал рукой и направился к выходу. «Интересно, чем это все закончится? – подумал он, выходя на улицу. – И повезло же Сергею. В его гостинице такие девочки работают!»

Как только он очутился у дома Маковских, на него снова напала тоска. Он не знал точно, как он начнет разговор, что спросит, но ему опять стало не по себе. Он почему-то ощущал себя виноватым, виноватым не в том, что произошло с девочкой (здесь он явно был ни при чем), а в том, что у него, в сравнении с Маковской, все так благополучно и замечательно. Ему было жаль бедную женщину. И он ненавидел себя за то, что опять шел к ней со своими дурацкими вопросами, уверениями, что хочет помочь, хочет наказать преступника, что понимает ее. Гордеев не знал, как выстроить разговор, чтобы это не выглядело, будто он хочет примазаться к чужому горю. «Ладно, – решил он, – на месте разберусь. В конце концов, защищая Зайцева, я помогаю найти настоящего убийцу…»

Дверь открыла все та же сухонькая старушка, что и в прошлый раз.

– Здравствуйте, я адвокат Гордеев, – напомнил о себе он.

– А! Да, да, – отозвалась старушка. – Проходите.

Юрий прошел в коридор.

– А где Екатерина Васильевна? И как она? – спросил он.

– Ну а как она может быть, милок? Горе-то такое! Ну вы проходите, – она проводила его в комнату. – А Катерина спит. Она вообще сейчас редко встает с кровати. Лежит все да лежит. Я ей говорю: Кать, встань, походи, погуляй, все лучше, чем лежать. Займись, говорю, делом каким-нибудь, хоть отвлечешься. А она все лежит. Не могу, говорит. Там, на улице, говорит, солнце, дети гуляют, тошно! Вот и лежит целыми днями. Кое-как заснет, и то хорошо, забудется на время. Сон-то, говорят, все болезни лечит.

Гордеев покачал головой.

– А вы Сонина бабушка?

– Да уж почти что и бабушка. Соседка я. Соню-то со мной оставляли, когда Катя с Алексеем уходили куда-нибудь. Я, можно сказать, ближайшая родственница. А вот сейчас перебралась к Катерине. Живу у нее. Одной-то ей совсем тошно было бы. Вот, ухаживаю, гляжу за ней, чтоб, не дай бог, руки на себя не наложила. Баба-то она молодая. Пожить-то еще надо. А эта боль, она со временем притупится, и жизнь дальше потечет. Уж мне-то не знать. Я сама двоих детей схоронила. И мужа.

– Да, вы все правильно делаете, – Гордеев больше не нашел никаких слов. – Вы тогда не будите Екатерину Васильевну. Пусть спит. Я тогда лучше с вами побеседую. Вы же должны знать что-нибудь…

– Да уж, конечно, что-нибудь знаю.

– Соня ведь была в гостях у подруги? Расскажите подробнее.

– Ну да. Подруга у нее была. Поля Белопольская. Из обеспеченной семьи. Она на год ее старше. А на праздники, на девятое мая, они попросились к Полине на дачу. Ну, с ее родителями, все чин чином. Кто же знал, что такое произойдет. Катя и с родителями ее разговаривала. Папа у нее такой представительный. И мама – не какая-нибудь там… А вот, видите, не уследили. Тоже, небось, мучаются, места себе не находят, виноватыми себя считают, грех какой на душе! Только теперь уж ничем не поможешь.

– Да, – протянул Гордеев. – А дача у них, значит, как раз там, где все и произошло?

– Ну, по всему видать, так. Я не знаю. Я там ни разу не была.

– Спасибо вам огромное, – Гордеев встал со стула.

Он понимал, что нужно спросить, то есть предложить свою помощь, но он не знал, как это сделать, поэтому не уходил, мешкал.

– А вы передайте Екатерине Васильевне, что я продолжаю поиски преступника, – наконец сказал он, и эта фраза показалась ему настолько глупой, настолько нелепой, что он даже покраснел. – Что я все силы приложу, чтобы найти его.

Старушка покачала головой.

– И вот еще… Я спросить хотел… Может быть, вам помощь какая-нибудь…

– А какая помощь! Нам сейчас все, кому не лень, помогают. И телевидение, и кандидаты все эти – депутаты. Да и просто родственники. Только от этой помощи разве ж легче становится!

Гордеев покачал головой, попрощался и вышел на улицу. Но сегодня он вышел из этого дома не как всегда, опустошенным и жалким, а, наоборот, полным сил и решимости. Он решил не медлить, а сегодня же поехать на дачу к Белопольским.

Солнце перепрыгивало с дерева на дерево, гналось за машиной, в которой ехал Гордеев. Дачные места Андреевска были очень живописными. Светлые березовые леса, цветочные полянки, юркие тропиночки. И среди всего этого великолепия резные, как теремки, домики богатых людей.

Гордеев поблагодарил водителя и направился искать дачу Белопольских. Его не покидало странное чувство волнения – именно здесь, неподалеку, была убита Соня Маковская. Гордееву казалось, что он, как никогда, близок к разгадке.

Он шел вдоль высокого деревянного забора. Вдруг навстречу ему выбежал мальчишка лет десяти с футбольным мячом в руках. «Ну уж дети-то наверняка знают здесь всех своих ровесников», – пронеслось в голове у Гордеева, и он успел схватить мальчика за рукав. Тот испуганно посмотрел на Гордеева и рванулся.

– Да не бойся ты, – сказал ему Юрий. – Я просто спросить хотел. Ты не знаешь, где тут Поля Белопольская живет.

– Там, – мальчик указал пальцем в сторону красивого аккуратного домика, обитого сайдингом белого цвета, и побежал дальше.

Гордеев медленно пошел по направлению к этому домику. Он был уверен, что родители Полины с ним разговаривать не станут. Во-первых, они уже и так устали от всевозможных вопросов милиции и прессы, а во-вторых, Юрий не был следователем, он был адвокатом Зайцева, возможного убийцы девочки. Так с какой стати они будут отвечать на его вопросы? Что же было делать? Единственным выходом был разговор с самой Полей. Но как поговорить с ней, чтобы никто этого не увидел?

Гордеев подошел к дому Белопольских. Через сплошной забор ничего не было видно. Юрий около получаса бродил вдоль их забора, прислушивался к разным звукам, пока эти занятия ему не надоели. Это было бесполезно. «Не лезть же мне опять через забор, а потом в дом через подвальное окошко, – он невольно вспомнил свое приключение в доме Кравцова. – Да, так дело не пойдет. Что же делать?».

И тут он вспомнил про мальчишку с футбольным мячом. «Только бы он далеко не убежал!» – Гордеев быстрым шагом пошел в ту сторону, куда побежал мальчик.

На его счастье он играл в мяч с другим парнишкой на небольшом пространстве перед воротами. Мяч подкатился к ногам Гордеева, и Юрий вступил в мальчишескую игру – продемонстрировал пару финтов. «Надо завоевать их доверие, чтобы деньги не платить», – подумал он, вспомнив продажного пацана из Лидиного подъезда.

После нескольких пасов Гордеев подхватил мяч и, крикнув: «А так умеете?», стал быстро-быстро чеканить его то мыском ноги, то ребром, потом высоко подкинул и принял его головой. Ребята с открытыми ртами глядели на это зрелище.

– Научите? – сказал один из них.

– Легко! Тебя как зовут?

– Артур, – отозвался смугленький мальчик.

– А тебя?

– Данила.

– Отлично. Я вас научу. Только у меня к вам большая просьба.

– Какая?

– Вы Полю Белопольскую знаете?

– Знаем. Мы у нее на дне рождения были.

– А вы можете позвать ее погулять?

– Погулять? Зачем нам девчонка нужна! – пренебрежительно высказался Данила.

– Да вы и не будете с ней гулять. Вы ее просто позовете. Понимаете, мне с ней поговорить надо. – При этих словах мальчики подозрительно посмотрели на Гордеева, но тот им все объяснил: – Вы же слышали про случай с ее подружкой?

– Да, – они закивали.

– Так вот. А я из милиции, и мне надо с ней поговорить. Просто не хочу, чтобы ее родители знали, что я с ней разговариваю. А то они переживать будут, – более правдоподобного повода Гордеев выдумать не смог, но на ребят это почему-то подействовало, видимо, они привыкли к тому, что все родители всегда переживают.

– Ладно, мы позовем, – сказал Данила. – Только вы обещаете, что научите нас так… с мячом.

– Обещаю.

– А у вас пистолет есть? – спросил Артур.

– Зачем же пистолет, когда я с детьми разговариваю?

– У настоящего милиционера пистолет всегда должен быть с собой.

– А у меня есть пистолет, только он в машине остался.

– В милицейской?

– Угу.

– А она где?

– Машина? Да тут, недалеко… В укрытии.

– А-а! – мальчики понимающе покачали головами.

– Только она, наверно, не выйдет, – резюмировал Данила.

– Это почему же?

– Она с нами почти никогда не ходит гулять. Ей с нами неинтересно.

– А нам с ней, – добавил Артур.

– А вы скажите, что с вами еще какая-нибудь девочка гуляет. Ну какие там у нее подруги есть?

– Ленка Шмакова, Дашка, которая на той стороне живет.

– Ну вот, вы и скажите, что они с вами гуляют.

– Хорошо. А если ее мама не отпустит?

– А вы скажите, что не надолго, на полчасика. Короче, упросите как-нибудь. Только про меня не говорите.

– Ладно, – ребята вошли в калитку.

Через несколько минут из калитки вместе с мальчиками вышла темноволосая девчушка с толстой длинной косой и огромными глазами. Она на целую голову была выше обоих мальчиков и гордой поступью вышагивала рядом с ними.

– Вон тот дядя милиционер хотел с тобой поговорить, – услышал Гордеев и направился к ним навстречу.

Полина несколько растерялась, а ребята побежали к нему.

– Теперь вы нас научите в мяч? – наперебой закричали они.

– Непременно. После разговора с Полей.

Они все вчетвером отправились к тому пустырю, где играли в мяч. Мальчишки продолжили свою игру, а Гордеев с Полиной уселись на бревнышке, чуть-чуть поодаль.

– Поля, я из милиции, и мне нужно задать тебе пару вопросов, – начал Гордеев.

Но Поля отрицательно покачала головой.

– Я понимаю, что ты уже устала всем об этом рассказывать, но, будь добра, расскажи еще разок мне, что тогда произошло?

– Мы с Сонькой решили построить в леске шалаш, – неохотно начала она. – Мы обиделись на мальчишек, потому что они дразнились и кричали, что мы – девчонки и ничего не умеем. У них был свой шалаш, и они нас туда не пускали. А мы решили построить свой шалаш. И мы пошли в этот лесок, – она указала рукой в сторону леса.

– Так, а когда это было, днем, утром?

– Днем, после обеда.

– Так. И что было дальше, давай по порядку.

– Дальше я домой побежала, а она – в лес.

– Подожди, я что-то не понимаю. Вы же решили шалаш вместе построить, почему же ты пошла домой?

– Я забыла свитер. И еще я хотела взять с собой чипсы. Потому что мы же ведь работали бы. А потом, когда устали бы, захотели кушать и поели бы этих чипсов. Вот я и побежала домой.

– А Соня тебя ждать не стала, да?

– Да. Она сказала: «Вечно ты все забываешь». И пошла к тому месту, где мы договорились построить шалаш. Она сказала: «Я там буду, а ты догоняй».

– Так. И что было дальше?

– Я прибежала домой. Мама начала говорить, чтобы мы далеко не ходили.

– Как же вас мама отпустила-то одних в лес.

– Она не знала, что мы в лес пойдем. Мы ей сказали, что будем тут, на пустыре, или рядом с домом. И она сказала, что через полчаса к нам придет, когда что-то там закончит делать.

– Хорошо. А дальше?

– А потом вдруг раздался такой страшный грохот. И мама мне сказала, чтобы мы никуда не ходили. А я сказала, что Сонька уже ушла и ждет меня. Тогда мама пошла вместе со мной. Она думала, на пустырь. Но там никого не было. И она стала на меня кричать, спрашивать, где Сонька. И мне пришлось все рассказать про шалаш. И мы туда побежали, а там уже было много народа, и кто-то сказал, что здесь убили девочку. А мама начала плакать, ей стало плохо. – У Полины потекли слезы.

– Все ясно, – прервал ее Гордеев. – Значит, ты не дошла с ней до шалаша и ничего не видела?

Девочка покачала головой.

– А когда вы с мамой пришли туда, кто там был из взрослых?

– Я их никого не знаю. Из того дома был дядя, – она показала рукой на виднеющийся из-за деревьев добротный дом. – Его еще по телевизору часто показывают.

– Все ясно, – задумчиво протянул Гордеев. – А ты до леса с Соней дошла?

– Да, до леса дошла.

– А ты не видела, в лесу не было каких-нибудь людей? Ну, грибники всякие?

– Нет, там грибников не было. Там только дядя Витя ходил, зверобой собирал.

– Где ходил? В лесу?

– Да, он все время по лесу ходит. Он там травы лекарственные ищет.

– А кто такой дядя Витя?

– А это сторож с соседнего участка. Туда хозяева редко приезжают. И он у них дом сторожит. А когда нас нет, он и за нашим домом присматривает. Мама только говорит, что ему платят деньги за то, что он там просто живет, а если туда залезут воры, он ничего сделать не сможет.

– Ясно. А ты мне покажешь этот участок, который дядя Витя сторожит?

– Покажу. Только его там уже нет.

– Участка?

– Да нет, дяди Вити нет.

– А где же он?

– Я не знаю. Он уехал. Нам Марья Дмитриевна сказала.

– Так. Кто такая Марья Дмитриевна?

– Марья Дмитриевна со мной сидит, когда мамы и папы нет дома. Она у нас как домработница.

– А, понятно. А сейчас Марья Дмитриевна где?

– Дома.

– А твои мама с папой дома?

– Сейчас дома. Только они скоро должны уехать в город за какими-то материалами.

– Сегодня должны уехать?

– Да.

– Хорошо. Ну давай я тебя до дома провожу. Только ты, пожалуйста, маме с папой не говори, что я с тобой разговаривал, хотя бы до вечера, ладно?

– Ладно.

Гордеев проводил девочку до ворот, и сам остался ждать, когда уедут родители Полины. Скучать ему не пришлось, он пытался научить мальчиков чеканить мяч. Надо сказать, педагог из него выходил не очень хороший. Он все никак не мог понять, как это такие элементарные вещи могут не получаться.

Наконец из ворот дома Белопольских выехал темно-вишневый джип. За рулем сидел толстоватый, хмурый мужчина, а рядом с ним тоже полная, миловидная женщина. Сначала Гордеев дернулся, он хотел, чтобы его никто не видел, но потом решил, что ничего страшного нет, и, скорее всего, он напоминает заботливого отца, играющего со своими отпрысками.

Как только машина скрылась из виду, Гордеев дал последние наставления ребятам относительно чеканки мяча и направился к воротам. Сначала он постучался, но никто, видимо, не услышал. Калитка открывалась легко, стоило только протянуть руку в один из зазоров и повернуть деревянную вертушку вверх.

Он так и сделал. Очутившись на участке, он увидел вдалеке, на огороде, полную женщину и окликнул ее. Женщина обернулась и, увидев незнакомца, поспешно направилась к нему.

– Добрый день, – поздоровался Гордеев.

– Здравствуйте, – она отряхивала руки от налипшей на них земли.

– Адвокат Гордеев, – представился он. – Нужно задать вам несколько вопросов по поводу совершенного убийства Сони Маковской.

– Так сколько ж можно уже этих вопросов? – возмутилась женщина. – Да и нет хозяев дома.

– А вы кто же?

– Я? – как будто испугалась она. – Я – домработница.

– Ну вот вам-то я и задам несколько вопросов. Не откажетесь помочь следствию?

– Да отвечу, отвечу я.

– Ну вот и хорошо.

Они присели на скамейку.

– Вы знаете человека, который проживал на соседнем участке? – спросил Гордеев.

– Соседний с какой стороны?

– Там жил сторож, – уточнил Гордеев.

– Виктор Филиппович, что ли?

– Да. Значит, Виктор Филиппович. А фамилия как?

– Коваленко.

– И давно он тут сторожем?

– Простите, а можно узнать, при чем здесь Виктор Филиппович?

– Видите ли, мы пытаемся найти всех возможных свидетелей.

– Ох, господи, а я-то думала… Мне прямо нехорошо стало…

– Так давно он тут сторожем?

– Да года четыре. Они, соседи-то, редко когда приезжают. А домик охранять надо. Они и наняли его. Платили ему мало. А ему чего надо-то? Крышу над головой да поесть. Его тут просили, он за многими домиками приглядывал. Где охраны нет…

– А где же теперь Виктор Филиппович?

– А он уволился. Не знаю, правда, зачем. Вроде все его устраивало, всем был доволен. А только собрал свои вещи и уехал.

Этот факт насторожил Гордеева.

– Скажите, а вы с ним в дружеских были отношениях?

– Ну, в общем-то, да. Можно так сказать. В приятельских.

– И вы часто с ним общались?

– Куда как часто! Я ему и еду приносила. И зимой иногда приезжала.

– И он что, когда уехал, ничего никому не сказал? Ни с кем не попрощался?

– Почему не попрощался? Попрощался. Со мной и попрощался.

– И как он объяснил причину своего отъезда?

– А никак не объяснил. Я ему говорила, чтоб он эту работу не бросал. Где ж он еще такую найдет. Да и обидно. Подружились мы вроде. Друг другу всегда помогали. Мне только, знаете, показалось, что он болеет чем-то. Как-то руки у него так дрожали, будто в лихорадке. Вот. И жар у него, кажется, был.

– И куда же он уехал?

– Куда-то уехал, – она потупила взгляд.

– Ему было куда ехать?

– Не знаю.

Гордеев чувствовал, что он находится на краю огромной пропасти. Был, был последний свидетель! И тот куда-то испарился! Что же это такое?! Гордеев посмотрел на домработницу; она опустила глаза и нервно теребила подол своего фартука. Что-то подозрительное было в ее поведении. Юрию показалось, что она что-то скрывает.

– Скажите, а вы были в тот день, когда застрелили девочку здесь?

– Да, была.

– Простите за некорректный вопрос… И все же мне хочется его задать. Вас не мучает некоторое чувство вины за то, что вы не уследили за детьми?

Она молчала, только губы ее подрагивали. Она кое-как сдерживала себя, чтобы не заплакать.

– Простите, – сказал Гордеев. – Я не имел права задать вам этот вопрос. Просто я думал, что любой, особенно близкий человек, захочет, чтобы поймали настоящего убийцу. А видите, как получается… Свидетели пропадают…

– Понимаете, он велел ни в коем случае никому не говорить, где он… – она плакала. У Гордеева и правда был талант убеждения!

– Так вы знаете, где он? – оживился Юрий.

– Он оставил свой адрес. Только мне. Больше никому. Он заклинал меня, чтобы я никому не говорила, где он.

– К чему такие предосторожности?

– Я не знаю. Видимо, он не хотел, чтобы его кто-нибудь нашел.

– Да, скорее всего. Но мне вы можете доверять. Понимаете, он может дать нам ценную информацию… Так легче будет найти истинного убийцу! Вы же хотите, чтобы убийца сел за решетку?

Женщина со вздохом встала и поплелась в дом. Через пять минут она возвратилась и отдала Гордееву бумажку, на которой корявым почерком был написан адрес.

– Огромное спасибо. Я только хочу вас попросить, чтобы вы действительно больше никому не говорили, где он. Раз он сам просил об этом, значит, у него были на то причины.

– Да, хорошо.

– Еще раз спасибо огромное!

Предчувствие опять не обмануло Гордеева. Он вышел с заветной бумажкой в руках. Решив, что раз уж удача сегодня ему так улыбается, то не стоит терять ни минуты, он поймал машину и поехал по адресу, указанному на маленьком бумажном клочке.

Это была совершенно забытая богом окраина Андреевска. Низкие трехэтажные домики стояли впритык друг к другу, и вокруг них уже тянулись поля, а за ними лес. Казалось, кто-то совершенно невменяемый решил поместить блочные трехэтажки там, где должна была бы располагаться самая обыкновенная деревенька. Кстати, она там и была. Ближе к лесу тянулся ряд сереньких старых деревянных домишек. По полю лениво прогуливались три тощие коровы.

Улочка, если ее можно было так назвать, вся была завалена мусором. Как будто жильцам лень было доносить его до мусорных баков. Впрочем, нигде и мусорных баков-то не было.