Текст книги "Чудо исповеди. Непридуманные рассказы"

Беседа 3

Последний суд над нашей совестью принадлежит не нам, не людям, а Богу. Его слово и Его суд нам ясны в Евангелии, только редко умеем мы к нему вдумчиво и просто относиться. Если мы вчитываемся в страницы Евангелий с простотой сердца, не стараясь извлечь из них больше, чем мы можем жизнью осуществить, если мы честно и просто к ним относимся, то видим, что сказанное в Евангелии как бы распадается на три разряда.

Есть вещи, справедливость которых нам очевидна, но которые не волнуют нашу душу, – на них мы отзовемся согласием. Умом мы понимаем, что это так, сердцем мы против них не восстаем, но жизнью мы этих образов не касаемся. Эти места евангельские говорят о том, что наш ум, наша способность понимать вещи стоят на границе чего-то, чего ни волей, ни сердцем мы еще не можем постичь. Такие места нас осуждают в косности и бездеятельности, эти места требуют, чтобы мы, не дожидаясь, дабы согрелось наше холодное сердце, волей начинали творить волю Божию просто потому, что мы – Господни слуги.

Есть другие места: если мы отнесемся к ним добросовестно, если мы правдиво взглянем в свою душу, то увидим, что мы от них отворачиваемся, что мы не согласны с Божиим судом и с Господней волей, что если бы было у нас печальное мужество и власть восстать, то мы восстали бы так, как восставали в свое время и как восстают из столетия в столетие все, кому вдруг станет ясно, что заповедь Господня о любви, требующей от нас жертвы, совершенного отречения от всякой самости, от всякого себялюбия, – что эта заповедь нам страшна, и часто мы хотели бы, чтобы ее не было.

Так вокруг Христа, наверное, было много людей, хотевших от Него чуда, чтобы быть уверенными, что заповедь Христова истинна и можно Ему последовать без опасности для своей личности, для своей жизни; были, наверное, и такие, которые пришли на страшное Христово Распятие с мыслью, что если Он не сойдет со креста, если не случится суда, то, значит, Он был не прав, значит, Он не Божий был человек, и можно забыть Его страшное слово о том, что человек должен умереть для себя и жить только для Бога и для других. И мы так часто окружаем трапезу Господню, ходим в церковь – однако с осторожностью: как бы нас правда Господня не уязвила до смерти и не потребовала от нас последнего, что у нас есть, – отречения от самих себя. Когда по отношению к заповеди любви или той или другой конкретной заповеди, в которой Бог нам разъясняет бесконечную разнообразность вдумчивой, творческой любви, мы далеки от Господней воли и можем над собой произнести укоризненный суд.

И наконец, есть места в Евангелии, о которых мы можем сказать словами путешественников в Эммаус, когда Христос с ними беседовал по пути: «Разве сердца наши не горели внутри нас, когда Он говорил с нами по пути?»

Вот эти места, пусть немногочисленные, должны нам быть драгоценны, ибо они говорят, что есть в нас что-то, где мы и Христос – одного духа, одного сердца, одной воли, одной мысли, что мы чем-то уже сроднились с Ним, чем-то уже стали Ему своими. И эти места мы должны хранить в памяти как драгоценность, потому что по ним мы можем жить, не борясь всегда против плохого в нас, а стараясь ДАТЬ ПРОСТОР жизни и победу тому, что в нас уже есть Божественного, уже живого, уже готового преобразиться и стать частью вечной жизни.

Если мы так внимательно будем отмечать себе каждую из этих групп событий, заповедей, слов Христовых, то нам быстро предстанет наш собственный образ, нам станет ясно, каковы мы, нам будет ясен не только суд нашей совести, не только суд людской, но и суд Божий: но не только как ужас, не только как осуждение, но как явление целого пути и всех возможностей, которые в нас есть: возможность стать в каждое мгновение и быть все время теми просветленными, озаренными, ликующими духом людьми, какими мы бываем иногда, и возможность победить в себе ради Христа, ради Бога, ради людей, ради собственного нашего спасения то, что в нас чуждо Богу, то, что мертво, чему не будет пути в Царство Небесное. Аминь.

Митрополит Антоний. «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Проповеди. 1982

О покаянии говорят современные духовные руководители

Через покаяние дается вера: Господь открывается только тому, кто сознает свою греховность.

Схиархимандрит Кирик

Награда покаянию – живая вера и упование. С упованием ощущает в себе душа силы, а там – любовь к Богу!

Схиархимандрит Даниил

Грех парализует свободу воли, а покаяние прибавляет, освобождает волю на добро и сердце расширяет на любовь, на любовь к Богу и ближнему.

Схиархимандрит Даниил

За одно только всегдашнее чувство покаяния можно спастись, так как память о покаянии не дает воли грешить.

Схиархимандрит Кирик

Проси у Господа со всем усердием величайшего и нужнейшего из всех даров – видеть свои грехи и плакать о них. Имеющий этот дар имеет всё!

Игумен Никон

…Исповедь – не просто разговор с духовным отцом, не погоня за утешением, не рассказ о грехах, не оправдание себя, не соболезнование о себе, не жалобы на других, не спор с духовным отцом, но сознание своей вины. Если укорять других, а не себя – облегчения не будет.

Схиархимандрит Даниил

Не было случая, чтобы Господь отказал когда-либо кающемуся в прощении. Только Господь не прощает нам, когда мы сами не прощаем другим. Потому помиримся со всеми, чтобы Господь помирился с нами. Простим всем, чтобы Господь нам простил.

Игумен Никон

Верить себе нельзя (предчувствиям, уверенности, что не будет из меня проку), а трудиться в покаянии необходимо. Господь пришел грешников спасти, но кающихся. Только кающимся вменяется всемирная крестная жертва Спасителя.

Игумен Никон

Отец Алексий Мечев на исповеди требовал не перечня грехов, а сознательного отношения к своим поступкам, глубокого раскаяния в них и твердого намерения исправиться. Не надо, исповедуясь, касаться других и говорить ненужные подробности.

Отец Алексий Мечев считал, что лучше исповедоваться без бумажки (где записаны грехи), так как если человек не помнит своих грехов, значит, душа у него о них не болит. То, о чем болеешь душой, не забудется.

Весь наш внутренний подвиг должен сосредоточиться в покаянии и во всем, что содействует покаянию, а Божие придет само собой, когда место будет чисто, и если изволит Господь.

Игумен Никон

В больницах не осуждают друг друга за ту или иную болезнь. А мы все больны душевными болезнями – грехами. Одно надо твердо знать: нельзя отчаиваться ни в каком состоянии. Отчаяние – смерть души. В самых тяжких грехах можно покаяться и получить прощение. Многие отчаяннейшие разбойники и душегубы не только получили прощение, но достигли и святости.

Игумен Никон

Не оправдывай себя ни в каком грехе, как бы мал он ни казался. Всякий грех – нарушение воли Божией, показатель нелюбви к Богу. Поэтому надо всякий сделанный грех очищать покаянием.

Игумен Никон

Из плача и сокрушения о грехах рождается страх Божий, т. е. страх оскорбить Бога, затем рождается чувство близости Бога к нам, а затем рождается постепенно твердая решимость лучше умереть, чем оскорбить Господа, чем лишиться Его близости, появляется твердость в скорбях, не только безропотное несение их, но и благодарность за них, т. е. сердце будет ощущать радость очищения скорбями и удовлетворения некоторого, что можно терпеть ради Бога и тем любить Его.

Игумен Никон

Укоряй себя в каждом грехе, в каждой дурной мысли, в маловерии, сомнении, в бестолковом страхе смерти, укоряй и кайся тут же и будешь так приобретать спокойствие и мир душевный, преданность в волю Божию.

Игумен Никон

В частной, личной исповеди человек должен прийти и свою душу изливать, не смотреть в книжку и не повторять слова других. Он должен поставить перед собой вопрос: если бы я стал перед лицом Христа Спасителя и перед лицом всех людей, которые меня знают, что бы явилось предметом стыда для меня, что я не смог бы открыть с готовностью перед всеми, потому что слишком было бы страшно от того, что меня увидят таким, каким я себя вижу? Вот в чем надо исповедоваться.

Митрополит Антоний Сурожский

В чем заключается покаяние? Человек, который отвернулся от Бога или жил собой, вдруг или постепенно понимает, что его жизнь не может быть полной в том виде, в каком он ее переживает. Покаяние заключается в том, чтобы обернуться лицом к Богу.

Митрополит Антоний Сурожский

Стоит только верующему во Христа осознать свои немощи и грехи и попросить прощения, как любовь Божия очищает и исцеляет все раны греховные. Грехи всего мира тонут в море любви Божией, как брошенный в воду камень. Не должно быть места унынию, безнадежию, отчаянию! Здешние земные скорби, болезни, тяготы старости будут радовать нас в будущей жизни. Если Господь страдал за нас, то как нам хотя в малой мере не быть участниками страданий Христовых! Душа наша, образ Божий, живущий в нас, желает быть причастником страданий Христовых, только наше малодушие и немощь боятся их, хотя силы, может быть, и хватило бы на терпение.

Игумен Никон

Покаяние молодит сердце и продлевает жизнь.

Святитель Николай Сербский (Велимирович)

У кающегося открываются глаза на два пути: на тот, которым идет он, и тот, которым он должен идти.

Святитель Николай Сербский (Велимирович)

Господи мой, поспеши и укажи новый путь кающемуся, когда возненавидит он старый путь свой.

Святитель Николай Сербский (Велимирович)

За все грехи людские каюсь Тебе, многомилостивый! Каюсь за всех обремененных, сгибающихся под тяжестью забот и не умеющих возложить все заботы на Тебя. Слабому человеку не по силам и наималейшее бремя, для Тебя же и гора бедствий – будто комок снега, брошенный в печь огненную.

Святитель Николай Сербский (Велимирович)

Святой Предтеча Господень Иоанн – учитель покаяния. Есть много учителей покаяния, но святой Иоанн Предтеча отличается от них. Те только учат покаянию, а святой Иоанн Предтеча не только учит, но ДАЕТ силу на покаяние обращающимся к нему.

Архимандрит Борис (Холчев)

Помните: «покаяние» в переводе на русский язык означает «перемена».

Архимандрит Борис (Холчев)

Сердцевина покаяния – это обращение к Богу с надеждой, с уверенностью, что у Бога хватит и любви, чтобы простить, и силы, чтобы нас изменить. Покаяние – это тот поворот жизни, оборот мыслей, та перемена сердца, которые нас обращают лицом к Богу в радостной и трепетной надежде, в уверенности, что хотя мы не заслуживаем милости Божией, но Господь пришел на землю не судить, а спасти, пришел на землю не к праведным, а к грешным.

Митрополит Антоний Сурожский

Слава Господу, что Он дал нам покаяние, и покаянием все мы спасемся, без исключения. Не спасутся только те, которые не хотят каяться. Всякая душа, потерявшая мир, должна покаяться, и Господь простит грехи, и будет тогда радость на душе и мир. Вот знак прощения грехов: если ты возненавидел грех, то простит тебе Господь грехи твои.

Преподобный Силуан Афонский

Об общей исповеди

Само понятие «общей» исповеди ранее нашего века, кажется, не существовало. Некоторые говорят, что она вошла в практику от отца Иоанна Кронштадтского, но стоит прочитать описание той исповеди, которую проводил отец Иоанн, чтобы убедиться, что это была индивидуальная исповедь. Вот как об этом рассказал священник Василий Шустин.

«Батюшку трудно было заполучить к себе (был Великий пост), и мне пришлось исповедаться на общей исповеди. Пришел я с отцом к Андреевскому собору еще до звона. Было темно: только половина пятого утра. Собор был заперт, а народу стояло уже порядочно около него. Полчаса пришлось простоять на улице, и мы прошли через особый вход прямо в алтарь. Скоро приехал батюшка и начал служить утреню. К его приезду собор был уже полон. А он вмещал в себя несколько тысяч человек. Около амвона стояла довольно высокая решетка, чтобы сдерживать напор. В соборе уже была давка. Во время утрени канон батюшка читал сам. После утрени началась общая исповедь. Сначала батюшка прочел молитвы перед исповедью, затем сказал несколько слов о покаянии и громко, на весь собор крикнул: «Кайтесь!» Тут стало твориться что-то невероятное. Вопли, крики, устное исповедание тайных грехов. Некоторые, особенно женщины, стремились кричать как можно громче, чтобы батюшка услышал и помолился за них. А батюшка в это время преклонил колени пред престолом, положил голову на престол и молился. Постепенно крики превратились в плач и рыдания. Продолжалось так минут пятнадцать. Потом батюшка поднялся, пот катился по его лицу; он вышел на амвон. Поднялись просьбы помолиться, но другие голоса стали унимать их; собор стих. А батюшка поднял одной рукой епитрахиль, прочитал разрешительную молитву и обвел епитрахилью сначала полукругом на амвоне, а потом в алтаре, и началась Литургия… За престолом служило 12 священников, и на престоле стояло 12 огромных Чаш и дискосов. Батюшка служил нервно, как бы выкрикивая некоторые слова, являя как бы особое дерзновение. Ведь скольких душ кающихся он брал на себя! Долго читали пред-причастные молитвы: надо было много приготовить частиц. Батюшка вышел около девяти часов утра и стал приобщать. Сначала подходили те, которые были в алтаре. Среди них подошел и я. Я отошел (причастившись) на клирос и стал смотреть, как приобщается народ. Около решетки стояла страшная давка. Батюшка с Чашей, которую он несколько раз менял, простоял с девяти утра до половины третьего дня… Служба, Святое Причастие давало столько сил и бодрости, что мы с отцом не чувствовали никакой усталости».

«Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях самовидцев». М., 1997

Общая исповедь у митрополита Антония

Она (исповедь) у нас происходит четыре раза в году. Перед общей исповедью я провожу две беседы, которые направлены на понимание того, что такое исповедь, грех, Божия правда, жизнь во Христе. Каждая из этих бесед длится 3/4 часа. Все собравшиеся сначала сидят, слушают, затем наступает получасовое молчание, в течение которого каждый должен продумать то, что он слышал, продумать свою греховность, посмотреть на свою душу. А потом бывает общая исповедь: мы собираемся в середине церкви, я надеваю епитрахиль, перед нами Евангелие, и обыкновенно я читаю Покаянный канон Господу Иисусу Христу. Под влиянием этого канона я произношу вслух свою собственную исповедь не о формальностях, а о том, в чем меня попрекает моя совесть и что открывает мне читаемый мной канон. Каждый раз исповедь бывает разная, потому что слова этого канона всякий раз меня обличают по-иному в другом. Я каюсь перед всеми людьми, называю вещи своими именами не для того, чтобы они меня потом упрекали конкретно в том или ином грехе, а чтобы каждый грех был раскрыт перед ними как мой собственный. Если я не чувствую, произнося эту исповедь, что я истинно кающийся, то и это произношу в качестве исповеди. «Прости меня, Господи.

Вот я произнес эти слова, но они до моей души не дошли».

Эта исповедь обыкновенно длится 3/4 часа, или полчаса, или 40 минут в зависимости от того, что я могу исповедовать перед людьми. Одновременно со мной люди исповедуются молча и иногда как бы вслух говорят: «Да, Господи, прости меня, Господи. И я в этом виноват». Это является моей личной исповедью, и, к сожалению, я настолько греховен и настолько похож на каждого находящегося при этом действии, что мои слова раскрывают перед людьми их собственную греховность. После этого мы молимся; читаем часть Покаянного канона, читаем молитвы перед Святым Причащением: не все, а избранные, которые относятся к тому, о чем я говорил и как я исповедовался. Затем все встают на колени, и я произношу общую разрешительную молитву, чтобы каждый, кто считает нужным подойти и отдельно рассказать о том или другом грехе, мог бы это свободно сделать. Я на опыте знаю, что такая исповедь учит людей приносить частную исповедь. Я знаю многих людей, которые мне говорят, что они не знают, с чем прийти на исповедь, что они согрешили против множества заповедей Христовых, сделали очень много дурного, но не могут собрать это в покаянную исповедь. А после такой исповеди, общей, люди приходят ко мне и говорят, что они теперь знают, как надо исповедовать свою собственную душу что они этому научились, опираясь на молитвы Церкви, на Покаянный канон, на то, как я сам в их присутствии исповедовал свою душу, и на чувства других людей, которые эту же самую исповедь воспринимали как свою. Я думаю, что это очень важно: общая исповедь становится уроком того, как исповедоваться лично…

Я думаю, что каждый из нас может научиться каяться и приходить на исповедь всякий раз с новой победой и с новым видением того поля битвы, которое перед ним раскрывается все шире и глубже. И мы можем получить прощение наших грехов от Христа, прощение того, что мы уже начали в себе побеждать, и благодать – новую силу, чтобы победить то, что мы еще не победили…