Текст книги "Призрак другой женщины"

Видимо, да.

– Ты можешь на меня рассчитывать, Катерина. Я это… Я все дела отложу и… Короче, разрулим, – договорил Макар и судорожно выдохнул.

Футболка в подмышках сделалась мокрой, он засмущался и отошел в сторону.

Монолог был для него непривычно длинным, обычно он ограничивался одним-двумя словами. А тут выдал целых три предложения. Да еще Катька смотрит как на ископаемое. Даже бабка ее на него так никогда не смотрела. Подтрунивала, называла тугодумом, но не смотрела так – недоверчиво и с какой-то странной издевкой. Может, он чего-то не догоняет? Может, она просто так смотрит, а он нервничает?

Да, он немногословен, а чего языком молоть попусту? Да, не умеет красиво говорить. А смысл? Трепаться, как Леха, или лицемерить, как Митяй, он не станет. Он просто будет ждать этих умников. А когда дождется – накажет.

– Разрулит он! – фыркнул Митька, тут же снова загородив собой Катерину ото всех. – А ты хоть знаешь, кто такие эти ребята? Знаешь, чем они занимаются? Сколько у них охраны? Фамилии, фамилии их тебе о чем-то говорят?

– Когда морду бьешь, фамилии ни к чему, – огрызнулся Макар и налил себе в стопку водки. – Мне с ними знакомиться не для чего.

Митька, брезгливо изогнув красивый рот, наблюдал за тем, как пьет его соперник. Как сбегает по подбородку водка, как стекает по шее и мочит футболку. Передернулся.

– Идиот! – шепнул он так, чтобы слышала одна только Катерина.

Но Витька уловил. Он вообще нарадоваться не мог, что не пил сегодня. Все было так ново, так интересно! Мир словно умылся мартовским ледяным дождем, не прекращающимся с утра. И собственный обновившийся облик радовал, и люди вокруг удивляли. Он раньше многого в них не замечал, рассматривая только как возможных поставщиков опохмелки. А теперь…

«Макар – бык», – решил он уже минут через десять после того, как парень вернулся за стол и продолжил пить и закусывать. «Ни ума, ни фантазии», – прочел Виктор на сморщившемся в раздумьях Макаровом челе. Станет лезть на рожон, махать кулаками. Набьет себе шишек, а то и срок схлопочет. Фирма «ЮСТАС» не рога и копыта сбывает. Там люди солидные. И охрана, Митька правильно заметил, имеется. И адвокатов с юристами свора. Их на арапа не возьмешь, с ними хитрость нужна. И не просто хитрость, а дальновидная подлая стратегия, чтобы их побеждать их же оружием.

Макару на этом поле битвы делать нечего.

Лешке тоже. Он – еще ничего не началось – уже трусит. Черты лица заострились. Лоб вспотел, губы без конца теребит зубами, глазки бегают. Трусит, подлец! Сильно трусит. Не станет он из-за Катерины башку свою подставлять.

Нет, одна надежда на Митьку. Он хитер и благоразумно подл, когда этого требуют обстоятельства. Он может подобрать способы. Тем более что фамилия Анохина ему, кажется, небезызвестна. Больно напрягся он, когда позавчера ее услышал.

– Катя, я готов тебе помочь, – мягко проговорил Митька, переступив черту приличного расстояния между ними, сейчас он стоял почти вплотную к ней. – Но для этого мне необходимо все время быть с тобой рядом. Не ему! – Его палец снова гневно указал в Витькину сторону. – А мне! Иначе…

– Иначе что? – Она насмешливо смотрела на красивого блондина, ощупывающего ее глазами и стоящего настолько близко, что она слышала, как стучит его сердце.

– Иначе могут быть проблемы.

– Дим… Вот ты здесь, да? Ты здесь, и они приехали. Дальше что? Драться, как я поняла, ты с ними не станешь. Станешь просто слушать. Ну, послушал, и что? Ты так же можешь выслушать все и от меня. Так ведь? Или другой вариант: ты здесь, а они не приехали. И что?

– Что-то я не понял? – Он чуть отступил, растерявшись и занервничав. – К чему ты клонишь?

– К тому, что я не вижу необходимости в постоянном твоем присутствии в этом доме. Если кто-нибудь явится, ты узнаешь первым. – Макар нервно дернул шеей, и Катя поспешно исправилась: – Или вторым. Как получится.

– А если они будут… – зловещим низким голосом встрял Лешка, попятившись к двери. И вдруг неприлично тонко пискнул: – Стрелять! Вдруг они будут стрелять?!

– В кого? – не понял Макар, лениво выбираясь из-за стола.

– В Катерину! – Маленькие Лешкины глаза противно округлились. – Они ввалятся и станут палить из стволов. Что делать-то?!

– Не вижу проблем. – Макар повертел головой туда-сюда, хрустнул позвонками. – Встретим!

– Ой, да не станет никто стрелять! – недовольно поморщился Митька. – Не тот уровень!..

Уровень визитеров, заявившихся к Катерине ранним утром следующего дня, оказался именно таким, которого и опасался Лешка. Парни были здоровенными, в трещавших по швам куртках и пиджаках, ярко-белых футболках, джинсах, плотно облегавших перекачанные ляжки. И под мышкой у каждого угадывалась кобура.

– Здравствуйте. – Виктор, встретивший их у ворот, невольно попятился. – Вам чего, ребятки?

«Ребятки» не моргнув глазом отодвинули помеху с пути, шагнули во двор, осмотрелись. Дорожка от крыльца до ворот, расчищенная Виктором только что от грязного мокрого снега, оказалась для визитеров узкой. Они гуськом потрусили к двери в дом.

Катя наблюдала за ними из окна кухни, где месила тесто на пироги. Сегодня ожидался наплыв клиентов на обед, поэтому готовить пришлось много и быстро. Она с сожалением взглянула на недомешанное тесто, накрыла его чистым полотенцем, вымыла руки. Сняла перепачканный мукой передник, села к столу и стала ждать.

Они вошли быстро, шумно и встали у двери. Молча осмотрели просторное помещение с большущим столом, дюжиной стульев вокруг него, дубовым буфетом, добытым бабкой на каком-то важном аукционе. Уставились в пол. Катя проследила за их взглядами.

Дубовые половицы, отшлифованные мастерами до невероятного оттенка и покрытые толстым слоем лака, сияли. Интерес больших ребят к полу был ей непонятен, как было непонятно и затянувшееся молчание.

Наконец один из них прокашлялся и спросил:

– Ну и что делать будем?

– А что надо? – Катерина выгнула спину и уставилась на них, недоуменно кривя губы.

– Надо, чтобы ты отсюда съехала быстро и без лишнего шума, – добавил второй, оторвав наконец взгляд от сверкающих половиц и переведя его на Катю. Добавил со зловещей ноткой, оценив ее легкий домашний наряд и босые ноги. – И без проблем.

– Условия?

– Квартира в новостройке, – начал загибать здоровенные пальцы первый парень, заметно расслабившись, видимо, решил, что она сдалась. – Плюс расходы на переезд. Все покроем.

– Сумма? – решила она подразнить их еще немного.

Второй шагнул к столу. Достал из кармана пиджака авторучку, записную книжку, вырвал оттуда чистый листок, быстро написал пятизначную сумму, подрисовав перечеркнутую английскую «S». Толкнул листок по столу к Катерине.

Она поймала бумажку и, не заглянув в нее, отрицательно качнула головой.

– Мало? – без удивления спросил написавший. Ясно: ему было дано добро на торг. Он тут же сноровисто дописал единичку впереди суммы. – Хватит?

Она снова мотнула головой.

Парни переглянулись. Один из них полез в карман за телефоном. Ткнул пальцем в кнопку. Коротко обронил шефу, что у них проблемы, и они снова замерли у двери.

Шеф прибыл минут через пять. Вошедший разительно отличался от своего сопровождения.

Это был среднего роста плотный мужчина с полными щеками, вялым ртом и неприятными, глубоко посаженными глазами. Одет он был в длинный, почти до щиколоток, плащ, темный джемпер и замшевые ботинки. Светлая кромка длинных, не по росту, брюк собралась в сборку на ботинках.

– Добрый день, – поздоровался вошедший, проявив вежливость, в отличие от своего сопровождения.

– Добрый, – кивнула Катерина. – Слушаю?

– Мои помощники передали вам суть моей просьбы, Катенька?

Серо-стального цвета глазки медленно осмотрели ее. Особенно долго рассматривали босые ступни. Потом мужчина одобрительно крякнул.

– У вас очень красивая ступня, Катенька.

– Спасибо. – Она смущенно убрала ноги под стул. – Но вы ведь здесь не за этим? Как я уже сказала вашим спутникам, я…

– Погодите! – воскликнул мужчина, выпростал руки из карманов плаща, шагнул к столу и чуть склонился в ее сторону. – Погодите вы спешить, милая! Вы ведь… Бог мой, даже представить себе не мог, что вы такая красавица! Поразительно… Цвет волос натуральный? Вижу, что натуральный, – покивал он, не дождавшись ее ответа. – Боже мой, а рост! Вы потрясающе сложены! Вам на подиуме место, а не в этом, пардон, захолустье! Могу… Честно, могу посодействовать вашей карьере!

Он допустил промах! Существенный и непростительный промах. Идиот, добавить нечего! Толик в жизни бы так не облажался. Никогда! Сам ведь, сам просил о ее увольнении, а теперь блеет о карьере! Это нормально при ведении переговоров? Нет. И девушка, если она не дура, это понимает.

Конечно, понимает. Вон как губы задрожали и глазки заполыхали. Сейчас укажет на дверь. Надо исправляться.

– Понимаю ваши чувства, Катенька. Но в вашем увольнении нет моей вины. Мой партнер любит забегать вперед. В этом он весь!

Гость противно, ненатурально вздохнул, и Катя тут же догадалась, что партнер тут ни при чем. Это толстяк посодействовал ее увольнению. Как там его? Стахов, кажется? Юрий Стахов. Ишь ты, снизошел до ее скромной персоны и обители, вышел из машины. А сначала не хотел ног пачкать о здешнюю грязь.

– Так что, по рукам? – Стахов вывалил на стол пухлую ладонь с ухоженными ногтями и обручальным кольцом на безымянном пальце. – Квартира в новостройке. Хорошая большая квартира! Сто пятьдесят тысяч долларов на обстановку и прочие занавесочки. И… шикарный карьерный рост в любой сфере, которую вы выберете. Так как, по рукам, Катенька?

Его тяготило! Господи, как же его тяготило все это! И необходимость тащиться рано утром на окраину. И необходимость месить здешнюю грязь, переступать порог этой хижины, которую он бы в страшном сне никогда не приобрел для себя даже за бесценок. А необходимость унижаться перед этой высоченной девицей, пускай даже и красавицей, тяготила его больше всего.

Надо же, какая высокая! Она сидит на стуле, он стоит, и его подбородок чуть выше ее макушки. А если она поднимется в полный рост, что тогда?! Тогда он ей под грудь будет! А это противнее всего, поскольку он тут должен олицетворять собой властную силу и действовать напористо и уверенно. А какая может быть уверенность, если девка на две головы выше?!

Она не согласится, это ясно. Она упрямая. И тоже властная. Равных себе по диктаторским генам в крови Стахов узнавал за версту. В чем, в чем, а в узнавании человеческой сущности ему равных не было. Тут Толик с Анькой ему проигрывали. Стратегом он был так себе, а вот чтецом человеческих душ непревзойденным.

Дело с продажей дома потерпит фиаско, можно докладывать уже сейчас. Она не согласится ни на какие условия. Деньги для таких, как она, не главное. И угрозами ее не возьмешь. Она из тех, что крепчает, когда их пытаются нагнуть. Н-да-а…

Что делать-то?! Сегодня он должен позвонить и доложить. А докладывать-то и нечего.

– Нет, я не продам дом. – Катерина медленно поднялась со стула и в самом деле оказалась выше его на полторы головы. – И ваш интерес к нему мне не понятен. В чем он, а? Что такого в этой деревянной избе, что вы снизошли до визита? Ваш партнер даже не удосужился дойти до ворот. Так в чем ваш интерес, Стахов, если не ошибаюсь?

Юра вздрогнул, услыхав свою фамилию.

Она что же, справки о нем наводила, дрянь?! Досье на него, как на противника, собирала?! Ах, сучка ногастая! Ладно…

– Мой интерес вам неинтересен, – улыбнулся он одними лишь губами. – Дом этот мне нужен, и я его куплю, с вашего согласия или нет, но куплю.

– Как это? Не понимаю.

Катя двинулась в его сторону, совсем позабыв о здоровенных ребятах, замерших у двери. Они не дремали. Стоило оказаться в метре от Стахова, как ее взяли в кольцо.

– Не советую, – шепнул один из них ей на ухо. – Шею сломаю.

– Ух ты!

Странно, но ей совсем не было страшно. Во-первых, она искренне надеялась на Митькины вчерашние заверения, что у этих парней не тот уровень и они не станут убивать ее средь бела дня. Во-вторых, проводив гостей, всех по очереди, до крыльца, Витька куда-то спешно удалился, она в окно видела. Сейчас, по ее расчетам, он должен был привести подмогу.

– А труп мой в печке сожжешь? – Катя скосила в его сторону взгляд, упершись им в лобастую голову, роста они были почти одинакового.

– Ага! – улыбнулся он почти дружелюбно.

– Не получится, – шепнула она ему.

– Почему?

Парень продолжал улыбаться, словно не замечая, что его хозяин сильно нервничает. Плащ то запахнет, то распахнет. Руки то сунет в карманы, то выудит оттуда. Кулачки то сожмет, то разожмет. Только неубедительными были кулачки его, больше на комки теста похожи, которое она перед их приходом замешивала.

– Почему не получится, а?

Так, лобастый, кажется, пошел в наступление, ухватил ее сзади за локти и чуть дернул на себя. Катя оказалась как на дыбе.

– Так печки нет, – ответила она, не желая бояться. – И народ сейчас повалит.

– Что за народ?! – громко взвизгнул Стахов и завертел потной шеей в тесном воротнике джемпера.

– Дальнобойщики. Кормлю я их. Обедами, – ответила Катя, чередуя каждое слово паузой, потому что стоять так было неудобно и стыдно одновременно. – Очень они любят, как я готовлю.

Словно услыхав эти слова или сигнала какого неведомого дождавшись, ворота распахнулись на всю ширину, и во двор вкатил огромный грузовик Макара. Как был после рейса: грязный, с прицепом, так и вкатил. Доехал до крыльца, обиженно фыркнул и заглох. Из кабины вылезли сначала Витька с трясущимися синими губами, потом Макар.

– У нас гости, – коротко шикнул Стахов на парней и пошел к выходу.

Но у двери остановился, снова оглядел внимательно метр за метром кухню. Потом так же внимательно оглядел Катерину. И предупредил, прежде чем скрыться за дверью:

– Времени тебе, Катенька, сутки. Завтра утром я приеду с документами. Подпишешь…

– Нет! – закричала она в широченные спины охранников и намечающуюся лысинку Стахова, розовым пятачком проглядывающую сквозь белокурые волосы. – Я не подпишу!

– Подпишешь, – спокойно парировал Стахов и вежливо пропустил Витьку с Макаром, по-хозяйски прошагавших мимо него в кухню. – Или ты продашь мне этот дом, или…

– Или – что? – сузил глаза Макар, резко затормозив и загородив собой Катерину.

– Или дом этот просто некому будет продавать. – Дядя выкатил нижнюю губу валиком.

– Угрожаешь, паскуда?!

Макар сделал резкий выпад вперед, намереваясь дотянуться до стаховского подбородка, но тут же упал на колени от сильных ударов с двух сторон: охрана не дремала.

– Ну вы и суки, – сипло выдавил Макар, плюнув кровью на пол, Катерине подойти к себе запретил, отогнал в угол. – Стой там и не высовывайся!

– Я не угрожаю, – мягко возразил Стахов и укоризненно покачал головой в адрес охранников, фальшиво улыбаясь при этом Кате. – Я предупреждаю, милая. Наследников у тебя нет, и мне проще устранить преграду в твоем лице, чем… Но! Но это крайние меры, как вы понимаете, и я…

– А если я сейчас пойду и напишу заявление в полицию? – возмущенно заорала Катя.

От такой откровенной наглости ее трясло и мутило. Страшно не было, нет. Было жалко Макара, дурака такого. Зачем полез с голыми руками на этих уродов?! С ними так нельзя! С ними надо иначе!

– В полицию? – Белесые брови Стахова насмешливо поднялись. – Заявление? О чем?

– О том, что вы мне угрожаете! – Глаза вдруг защипало, и Катерина отвернулась, чтобы не показать слабости перед подонками.

– Я??? Да помилуйте! Да кто же вам поверит?! Что ваши слова против моих, дурачки? Безработная, бомж и бомбила с большой дороги! Да, авторитетные люди, весьма авторитетные! Ребятки, вы ступайте, ступайте к машине. Ох и хулиганье…

Он мелко, противно засмеялся, подтолкнул в спины охранников. Снова запахнул плащ и поспешил за ними. Но перед тем как хлопнуть дверью, все же взглянул еще раз на Катерину.

– Сутки, милая. Завтра утром мы у вас…

Остаток дня Катерина только и делала, что отвечала на бесконечные вопросы своих защитников, которых собрался полный дом. При этом они не забывали плотно обедать, ужинать и пить чай с пирогами. Испечь их все равно пришлось, не пропадать же тесту. Да и яблоки с сахаром были готовы.

– Катька, не дрейфь! – вопили водилы, громыхая тарелками и ложками. – Мы этих уродов…

– Чего ты, в самом деле, не в лесу же живешь! Мы-то рядом. Посмотри, сколько нас! – поводил руками вокруг себя Лешка, забыв совершенно, что сам-то он не вернулся из рейса, что живет по соседству и поесть может и у себя. – Мы их так проучим, что на всю жизнь запомнят…

В результате изо всех, кто собирался проучить ее обидчиков, к десяти вечера в доме не осталось никого. Она и Витька. Все!

– Защитнички! – гневно прошипел Витька, ставя стулья ножками вверх на стол. – Нажрались, напились, наорались и смылись! А нам теперь уборки на всю ночь. Ты это, Катерина, подвязывай с этим ремеслом.

– С которым?

Она устало сидела в уголке старого кожаного двухместного дивана. Перед ней на журнальном столике высилась солидная кучка денег, оставленных благодарными водителями. Сил не было даже на то, чтобы сложить купюры по порядку. Хорошо, Виктор взял на себя хлопоты с уборкой, успел уже посуду убрать и помыть. И со стола все смел, вот пол вымыть собрался.

Кажется, она даже не ела ничего сегодня. С утра потрясенно внимала наглым речам Стахова и его подручных. Потом весь день слушала мстителей, благополучно испарившихся к этому времени.

– Кормежка эта… Не по тебе это все. Ты себя с бабкой не равняй! – ворчал Витька, вооружившись шваброй и тряпкой. – Она была семижильная. Тебя поднимать нужно было. Вот она и надрывалась. Тебе-то это к чему?!

– А жить на что? Тебе вот теперь тоже платить надо, – вяло возразила Катя и принялась считать деньги.

– Мне?! Ты совсем свихнулась, что ли?!

Витька замер посреди кухни в мокрой от воды и пота футболке и чужих спортивных штанах, лысый, смешной, но все равно какой-то убедительный. Куда более убедительный, чем сегодняшние ее защитники, оравшие весь день по очереди, что, как и кому они оторвут.

– Ты меня пригрела, дуреха. Поверила в меня, так сказать. – Он вдруг уронил голову и закончил сдавленным голосом: – Все уже и плевать в мою сторону устали. А ты вот… – Но вдруг он снова встрепенулся и глянул строгим учителем. – Но кормежку эту бросай. Не дай бог, налоговая узнает. Всю душу вымотают. Стахов этот уж постарается, найдет ходы. Этим горлопанам, им что! Они нажрались и свалили. А ты… Короче, с бабкой себя не равняй. У нее свой интерес во всем этом деле был.

– Какой интерес?

Катя рассеянно положила сверху последнюю десятку. Тридцать пять тысяч. Неплохо для обеда, ужина и полдника на пятнадцать персон. Щедро платили.

– Неважно, какой интерес. – Витька повернулся к ней спиной и принялся шуровать шваброй в самом дальнем и самом чистом углу. – Не простым она была человеком. Темным, Катька. И дела ее многие были темными. И кормежка для этого устраивалась. Так что не лезь ты в это дело, поняла?

– Вроде да.

Она слушала его внимательно, начиная припоминать, как оставлялись у Василисы Степановны тюки и чемоданы на хранение. Как потом исчезали, а в доме появлялись тут же какие-нибудь обновки. Как пировать могли ее гости дня по два, а потом исчезали навсегда. А на вопросы, когда приедут дядя Слава с дядей Колей, щедро осыпавшие внучку подарками, Василиса Степановна лишь отмахивалась и бубнила про скорую старость от чрезмерного любопытства.

– Вот и ладно. – Витька с плеском опустил швабру с тряпкой в ведро. Взглянул на нее жалостливо. – Устала?

– Есть немного, – кивнула она и зевнула.

Катя спустила ноги на сверкающий, чистый пол, теперь снова можно было походить босиком, как она привыкла и любила. Сейчас бы поваляться в ванной полчасика, потом почитать и уснуть беззаботным, спокойным сном. А разве уснешь, когда на утро инквизиторский визит намечен!

– Ты посиди. Я тебя сейчас покормлю. – Витька поплескался под раковиной, моя руки, полез в холодильник. – Вот гады, почти все сожрали! Ладно, мясо осталось, можно и без гарнира. Пойдет?

– Давай, – кивнула она, посмотрела в темный проем окна, в котором метались в свете уличного фонаря ветки деревьев, и спросила с тоской в голосе: – Что делать-то завтра, Вить? Явятся ведь с бумагами. Подписывать нужно. А мне… Мне не хочется никуда. Честно, без капризов, не хочется. Я тут… Мне тут всегда хорошо было, даже при скверном бабкином характере. Надежно, спокойно, уютно. Не хочу я никуда.

– Да не будет никакого «куда», неужели ты этого не поняла?! – отозвался он с возмущением, размахивая кастрюлей с тушеным мясом и с грохотом устанавливая ее на вымытый стол между перевернутыми стульями. – Ты в самом деле думаешь, что тебе и квартиру за эту хату подарят, и денег дадут?! Наивная-аа! С работы выкинули, нашли способ?

– Ну!

– И из квартиры этой выкинут, не дав заселиться. Ты видишь, какие хари?! Зашел Стахов этот, как домой к себе, а рожу брезгливо морщит. Что-то тут не то, Катька. Что-то не так с этой покупкой. Мутит что-то толстяк.

– Видимо. – Она протянула ему стопку денег, посчитанных и перетянутых резинкой. – Прибери, Вить, куда-нибудь. Будем как-то пробовать выживать.

Внутри у него тут же все забыто заныло и застонало. Какие деньжищи-то, а! Да на них можно недели две гулять, если не шиковать особо с производителем спиртного. Да на них…

– Не возьму, – отдернул он протянутую было руку. – Сама спрячь.

– Чего так? – Она сняла со стола стул, уселась, дождалась тарелки с подогретым мясом, снова повторила. – Чего так?

– Слаб я еще, Катька. – Витька сел рядом, с тяжелым вздохом поскреб щетину на кадыке. – Погоди маленько, надо попривыкнуть.

– Боишься, что сорвешься? – Она схватила ломоть черного хлеба, вилку и принялась с аппетитом есть, только теперь поняв, насколько голодна.

– Не то чтоб боюсь. – Он вяло пожевал хлеба, покосился с тоской на холодильник, где водки с пивом осталось на троих. – Но… Опасаюсь. С прямой дорожки на кривую свернуть – пара пустяков. А вот вернуться обратно… Ох и долго блудить приходится… Ты это, что утром делать-то думаешь? Как и чем гостей встречать?

– А вот пускай они сначала явятся, а потом уж и думать будем, встречать их или нет?!

Не встретить их и не впустить у нее не вышло, поскольку утренние гости явились уполномоченными, а двое из четверых еще и в форме.

Утро выдалось отвратительным, с яростным ветром, проливным ледяным дождем и гололедом. Пока Витька с Катериной добрались до ворот, она трижды чуть не упала.

– Тихо! – шипел на нее Витька, страшно округляя глаза, и на цыпочках крался к дырке в заборе, откуда они договорились наблюдать за гостями.

Катя удрученно молчала и старалась ступать след в след за Витькой, но не скользить у нее не выходило. Кое-как, стараясь не производить лишнего шума, они дошли до забора. По очереди прильнули к дыре, посмотрели.

– Ничего себе! – ахнул Витька, сдвинул на затылок заячий треух, привалился к забору и прошипел зловеще: – Полицейские!!! Вчерашних нет!

– Что делать будем?! – повернула к нему побледневшее лицо Катерина, вдоволь насмотревшись на приплясывающих под ледяным дождем людей.

– Надо отпирать, иначе… – Он жалостливо всхлипнул. – Иначе штурмом возьмут, Кать!

– Да иди ты, – рассердилась она на него и побрела, без конца спотыкаясь и скользя, к воротам.

– Здравствуйте… – Высокий симпатичный парень с растрепавшимися, мокрыми от дождя волосами смотрел на нее со смесью грусти и усталости. – Вы хозяйка этого дома?

– Дальше что?! – Катерина скрестила на груди, но бабкина куртка, надувшаяся жестким пузырем, сделала ее жест скорее комичным, чем внушительным.

– У нас к вам парочка вопросов. Не возражаете, если мы войдем? – Она возражала и выставила вперед ногу в резиновом бабкином сапоге. Парень вздохнул и полез за удостоверением. – Мишин… Мишин Олег Николаевич, старший…

Он заученной скороговоркой назвал свою должность.

– И что это меняет?

Губы у нее дрожали, но не от холодного дождя и ветра, а от злости на себя, свое идиотское самомнение и еще на Витьку с его советами. Не слушала бы себя, его и еще добрый десяток человек, продала бы дом и не общалась бы теперь с полицией. Он хоть и симпатичный, Мишин этот, и даже очень симпатичный, но ведь запугивать ее сейчас начнет.

– Девушка, милая, можно нам уже войти? – выдвинулся из-за спины Мишина еще один сотрудник в штатском. – Льет так, что околеем сейчас.

– Я вас не звала. – Катерина решила пока удерживать свои позиции. – У вас ко мне какие-то претензии?

– Скорее вопросы. – Мишин продолжал ей грустно улыбаться.

– Спрашивайте, – нахмурила Катя брови. – Но дом, сразу говорю, не продам. И этому своему передайте! Может посылать ко мне оперативников, уголовников, танковые войска… Не продам!!!

Все четверо разом переглянулись. Вперед вдруг выступил тот, что в форме, и Катя узнала в нем участкового.

– Кать, хватит выкобениваться, – проговорил участковый, которого все тут величали Назарычем. – Промокли мы все как собаки. Никто твой дом покупать не собирается. А теперь и подавно.

– Почему это теперь-то и подавно? – подал вдруг голос Витька, встав за Катиной спиной и сердито глядя на Назарыча.

Были у него с участковым свои счеты. Не раз этот блюститель порядка таскал его в каталажку и сроком грозил за бродяжничество.

– Кто же со жмурами по соседству дом покупать станет? Мало одного, целых двое! Да такие добры молодцы, как с ними справились, не пойму?! – Участковый со вздохом снял меховую форменную шапку с головы, взглянул на нее с сожалением. – Аккурат напротив твоих, Кать, ворот висят, голубки. Метрах в десяти, во-оон в тех кустах.

Катя с Виктором проследили взглядами за его рукой.

В кустах, черным частоколом отгораживающих от них железную дорогу, угадывалось какое-то движение. Что-то мелькало серо-черное, кусты колыхались, трещали.

– Там сейчас оперативная группа работает, а мы вот обходим близлежащие дома. Может, слышал кто или видел что-то. – Мишин склонил голову к правому плечу, и по его переносице от левого виска потекла крупная дождевая капля. – Мы уже два дома обошли, теперь ваш на очереди.

Она молчала, потрясенно переводя взгляд с Витьки на кусты, за которыми сражалась с непогодой и жуткой работой оперативная группа.

– К-как это?! – неуверенным голосом, напоминавшим скрип немазаного колеса, спросил Витька и ткнул ее под лопатки. – Как это жмуры висят?! Какие жмуры?! Непонятно выражаетесь, гражданин Назарыч!

Мишин с усмешкой взглянул на участкового. Кивнул с пониманием и, неожиданно уверенно потеснив Катерину, пошел от ворот к крыльцу. Все гуськом потянулись следом. Замыкала шествие Катерина.

Ноги плохо слушались и промерзли – резиновые сапоги надела на босу ногу, и ужасом сковало от новостей таких.

Кто висит в кустах, она почему-то догадывалась. Догадывалась, по какой причине. Но страшно боялась догадываться, от чьих рук погибли эти двое. Заподозрить их в суициде мог только идиот.

Охранники ведь? Они погибли? Других погибших быть не могло. Два парня, как сказал участковый, добры молодцы. Они, они, кому еще быть-то?!

На ее немой вопрос ответил через несколько минут гражданин Мишин Олег Николаевич.

– Двое… – начал он, обхватив посиневшими от холода пальцами большую кружку с огненным чаем, предложенным Витькой всем, кроме Назарыча. – Работают в охранной фирме «Симон»… Работали, вернее. Это мы поняли по их визиткам. Позвонили по телефонам на визитках их руководству, и там нам сообщили очень интересные вещи…

Мишин осторожно отхлебнул крепкого горячего чая, зажмурился от удовольствия, взглянул на Катю с той же грустью и сожалением.

– Там нам сообщили, что эти двое с недавних пор курировали фирму «ЮСТАС». То есть охранная фирма оказывала услуги по сопровождению влиятельных особ. То есть парней время от времени нанимали как телохранителей. На фирме «ЮСТАС» услугами этих молодчиков пользовался, как нам стало известно, господин Стахов. Вы пока ничего не хотите нам рассказать?

Взгляд Мишина вдруг утратил мягкое, печальное выражение, сделавшись колким, цепким и внимательным. И взгляд этот он адресовал именно Катерине.

– Нет. – Она вжалась в обивку старенького кожаного дивана, на который забилась сразу, как вошла в кухню следом за гостями. Вцепилась пальцами в горячую кружку с чаем. Опустила голову, и тут же крупные кольца кудрей занавесили лицо. – Мне рассказать нечего.

– Ну, это, я думаю, пока, – разбавил Мишин колкость в глазах веселой искрой. – Дальше-то интереснее!

Витька маетно слонялся вдоль окон, выходивших на ворота. Он нарочно не стал их запирать и теперь прекрасно мог рассмотреть и машину «Скорой помощи», в которую несколько человек убирали два громадных черных пластиковых пакета с чем-то весьма тяжелым. С чем именно – он догадывался. И людей, снующих взад-вперед, прекрасно рассмотрел. И толпу зевак, как по команде собравшуюся возле кустов, ему тоже очень хорошо было видно. Более того, он увидел среди зевак Матрену Тимофеевну – местную сплетницу, которая, сволота, видела вчера Катькиных гостей, когда они убирались восвояси. И спрашивала у Витьки вечером, кто да что? И не пошла ли внучка по бабкиным стопам, и не стала ли пригревать у себя в доме всякую шушеру?

Витька тогда соврал что-то про Катькиного ухажера, не дающего ей проходу, и быстренько смылся с ее глаз без лишних комментариев. Но додумать-то Матрена могла и без него, вот в чем беда! И поделиться страшным секретом с подружками. Она и сейчас в их окружении торчала у кустов.

Наверняка уже свой поганый рот открыла! Наверняка опознала бугаев!

– Мы позвонили на фирму «ЮСТАС» господину Стахову.

– И что? – подал голос Витька от окна; пауза, сделанная Мишиным, чрезвычайно затянулась. Он издергался и перенервничал. И не знал теперь уже, за кем наблюдать – за Матреной с подругами или за умником этом в штатском.

– А его и нет! И никто не знает, где он!

Мишин повысил голос, с грохотом поставил кружку на стол, в три шага преодолел расстояние между собой и диваном, на котором сидела Катерина, и, что явилось совершенной неожиданностью для всех присутствующих, вдруг взял и втиснулся между ней и диванным валиком. И так это ловко у него вышло, так уютно и удобно он устроился, что Катерина, хотевшая сначала возмутиться, махнула рукой. Пускай сидит, места не жалко. Даже теплее как-то, а то колотит ее всю, как в лихорадке.

– Ни жена не знает, где господин Стахов, – начал загибать длинные сильные пальцы Мишин, почти положив их ей на коленки. – Ни друг и компаньон его – Анатолий Анохин. Ни секретарша… Никто, одним словом! И нет его, то есть пропал господин Стахов, еще с ночи. До двенадцати ночи еще отвечал жене на звонки. А потом все – как в воду канул! И нет его нигде… – Мишин отодвинул край темного в рубчик свитера на левом запястье, глянул на часы, покачал головой. – Нет его уже часов девять-десять. Вы по-прежнему мне ничего не хотите рассказать, Катерина?