Текст книги "Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ"

Дальнейшую программу Ваське приходилось отрабатывать уже без него. А что оставалось делать? Они спускались из очередногой квартиры на опасно дребезжащем лифте, когда вдруг неожиданно погас свет и кабина, возмущённо подпрыгнув, встала между этажами! «Пипец… приплыли…» – отчего-то подумалось Василисе, и она не ошиблась: в ту же секунду ощутила на своём теле похотливые мужские руки и жаркое дыхание на щеке.

– Ну чего ты ерепенишься? – нашёптывал Иванович, прижимая к стенке строптивую «внучку».

– Уберите руки! – негодующе протестовала девушка, отчаянно сопротивлялась насилию.

– Ну ты… дурочка… сладкая моя девочка… – лепетал обнаглевший вконец мужчина, пытаясь расстегнуть тугие застёжки на её полушубке, одновременно ища в темноте губы и тыкаясь по всему Васькиному лицу.

– Ну хорошо… не понимаешь по-хорошему, дедушка… – прошипела Васька – коллеге всё-таки удалось разозлить её не по-детски – после чего острая коленка девушки достигла намеченной цели, внезапно встретившись с пахом нахала. Во всяком случае, тем местом, где предположительно находилось самое оберегаемое и дорогое для мужчины. В темноте и не видно ничего, а Василиса действовала по наитию, но, видимо, попала удачно, потому как незадачливый Дед Мороз удивлённо охнул, зашипев от боли, но зато тотчас ослабил объятия.

– Дикая! Ты чего такая… блин… ненормальная?!

– Достали вы меня! Отойдите по-хорошему, Герман Иванович, чтобы потом не пожалеть! И… забудем этот неприятный инцидент? – немного успокаиваясь и беря себя в руки, предложила мужчине.

Тот, обиженно засопев, молчком отодвинулся в сторону, насколько позволяло тесное пространство кабины. Томительных минут пять они стояли в тишине, вентиляции никакой, душно, воздух спёрт, и от концентрированного запаха спиртного Василису начинало мутить. Наконец дали свет, и лифт, дёрнувшись пару раз, плавно поехал вниз.

А вот ничем не закончилась та история! Иваныч, конечно же, как без этого, какое-то время исподтишка дулся на девушку, но на этом и всё… ни полсловом не помянул о посягательстве на святая святых, делая вид, что ничего между ними не произошло, но с тех самых пор благоразумно обходил «внучку» сторонкой, а судьба-проказница свела их ещё раз в ситуации, далёкой от романтической, но уже много лет спустя…

Сколько себя Василиса помнила, всегда существовала среди народа особая примета – как встретишь Новый год, таким тот у тебя и будет, то бишь все последующие двенадцать месяцев! Посему к долгожданному празднику и готовились заранее, в условиях существовавшего дефицита в стране – месяца за два, а то и раньше, начинали закупать продукты, откладывая в заначки банки с зелёным горошком, консервы из шпрот, майонез, сладости, упругие палки колбасы твёрдого копчения, кому доступно, те и икорку красную припрятывали, в общем, всё то, что не могли позволить себе в обычные дни. Подарки близким выбирали заранее, тщательно продумывая вкусы и пожелания, упаковывая в яркие красивые мешочки и коробочки, перевязывая нарядными ленточками. Красочные открытки с изображением краснощёкого Деда Мороза в узорных санях, запряжённых тройкой сказочных коней, летели во все стороны земного шара, неся лучшие пожелания и добрые слова. В магазинах творилось невообразимое столпотворение – народ лихорадочно опустошал полки, единственный раз в году не считаясь с расходами. В ту пору празднично накрытые столы во всех семьях мало чем отличались друг от друга, были словно братья-близнецы: неизменный и всеми любимый салат оливье, бутерброды с маслянистыми шпротами, тонко порезанная докторская колбаска, ну… У кого-то и копчёная присутствовала, курица, запечённая в духовке до румяной корочки, отварной рассыпчатый картофель и, конечно же, ярко-оранжевые мандарины, неизменный фрукт именно этого праздника. Аромат цитрусовых и запах свежей ёлочной хвои, причём вперемешку, являлись символическим благовонием Нового года! Шампанское в миллионах квартир с первым же боем курантов пробкой взмывало к потолку, вырываясь на свободу сладким газированным напитком и пузырящейся пеной заливая всё вокруг – скатерть, салаты и радостно-возбуждённый народ. «С Новым годом!» – ликовали собравшиеся. «С новым счастьем!» – вторили сами себе.

«А старое счастье, если оно было, уже и не устраивает?!» – каждый раз недоумевала Васька, слыша подобные тосты. В этом году ей не удалось присутствовать за общим столом, впрочем, за отдельным тоже…

Собравшиеся родственники шумно веселились. Бой курантов доносился сквозь плотно прикрытую дверь в маленькую комнату, где Василиса спасала свою дочурку. Как обычно это бывало, совершенно внезапно начался очередной астматический приступ – Тусечка страшно задыхалась! Уколов ребёнку эуфиллин с эфедрином и открыв пошире форточку – морозный воздух ворвался в помещение, – девушка таскала дочку на руках, тихонько успокаивая и прижимая к себе «столбиком», растирая грудную клетку, ходившую ходуном с душераздирающими хрипами, и молясь всем богам, готовая в любой момент позвонить своим на «Скорую» и вызвать подмогу.

В этот момент приоткрылась дверь. Просунув голову в образовавшуюся щель, Михей равнодушно поинтересовался:

– Мы ушли под ёлку гулять! Ты идёшь?

В ответ Васька промолчала, комментарии были излишни, самый веский аргумент находился на её руках, хрипя всем тельцем.

Через несколько минут квартира опустела. Народ, будто горох из грузовика, дружно высыпал на улицу. Среди них и супруг, прихватив верную гитару, без зазрения совести отправился развлекаться. Оконные стёкла мелко дребезжали от раскатов самодельных салютов, хлопушки звучали нескончаемой канонадой, пьяные вопли, развесёлые песни и ликование людей, словно одержимых и поддавшихся всеобщему состоянию эйфории, доносились сквозь открытую форточку. Через час Туська задышала ровнее и обессиленно заснула. Уложив родную кровиночку, бледную дочурку в кроватку, девушка примостилась рядышком в свою постель и незаметно задремала, в поверхностном тревожном сне прислушиваясь к хриплому дыханию ребёнка.

Разбудил Василису внезапный шум открывающейся входной двери, оглушающий грохот упавшего инструмента, женский пьяный хохот и вторящий ему заискивающий мужской смех.

– Проходи! Ну что, шампусика? Чур на брудершафт! – Михей казался самой галантностью с незнакомой ей дамой.

– Хи-хи… чего-то я уже… ик… А ладно, наливай!

Послышалось характерное бульканье, небольшая пауза и неприятное хихиканье. Следом Васька уловила какое-то странное пыхтение и приглушённую возню, разом оборвавшиеся при громком звуке посыпавшейся со стола посуды.

– Тсссс… жену разбудишь…

– А ты не один, что-ли?! – возмутилась девица.

«Опомнилась, дорогая…» – происходящее не укладывалось в голове Василисы.

– Сейчас… один момент… подожди! – успокоил гостью Михей.

Скрипнула дверь в маленькую комнату. Васька внутренне напряглась, усиленно делая вид, что крепко спит. Супруг прокрался на цыпочках и завалился рядом с ней на кровать, не снимая одежды, насквозь пропахшей вином, табачным дымом и женскими духами.

– Подвинься… пришёл твой супружеский долг! – пьяненько и противно так захохотал, больно ухватив девушку за плечо, разворачивая лицом к себе и пытаясь уложить на себя, одновременно задирая подол ночнушки.

«Ну не скотина ли он?» – от подобной наглости, у Василисы, знавшей, что в соседней комнате притаилась в ожидании развязки девица, перехватило дыхание. Тем не менее закатить скандал она не посмела.

– Отстань от меня! Не видишь, ребёнок только что заснул, не кричи – разбудишь! – шёпотом возмутилась, взглянув на беспокойно заворочавшуюся во сне Туську.

– Ну ты и… сучка! Мужу родному смеешь отказывать?! Ах так ну ладно, тогда чтоб не пикала, найдутся настоящие горячие женщины, готовые правильно ублажить мужика! – с этими словами нарочито разобиженный и вроде как ущемлённый в своих законных правах муженёк с готовностью вскочил и, по дороге зацепив детскую кроватку, поспешно выбежал из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.

К гадалке не ходи, чтобы понять – ситуация разыграна как по нотам и он осознанно спровоцировал ссору, желая оправдать себя будучи, с другой женщиной. Но ведь не под боком же у жены! Сверхнаглость, вседозволенность и распущенность подобный поступок иначе и не назовёшь. «Вот только зачем ему это понадобилось… непонятно… Раньше он не пытался отыскать себе алиби и особо скрывать свои многочисленные похождения от меня, но чтобы привести в дом другую и нагло заниматься сексом под боком у жены… такого безобразия до сей поры не наблюдалось…» – горестно размышляла, лёжа в темноте, Василиса, прислушиваясь к звукам за стенкой.

Из соседней комнаты послышался скрип раздвигаемого дивана… глухой шум от падения тел и ни с чем не сравнимый, специфический звук интимной близости, сопровождаемый вожделенными охами да ахами. Это было слишком… перебор… Васька тихохонько встала, оделась, завернула в толстое одеяло сонного ребёнка и, когда шум за стенкой затих, выждала несколько минут и крадучись прошмыгнула мимо лежащей в тесно переплетённых объятиях парочки. Накинув куртку и сунув босые ноги в сапожки, практически беззвучно выскочила из квартиры.

Быстрым шагом, прижимая к себе спящую Туську, девушка торопилась на другой конец посёлка к любимой тётушке, стараясь не привлекать к себе внимания и обходя кругами загулявшие пьяные компании. Народ заметно поредел, выплеснув бушевавшую энергию вместе с залпом хлопушек и салютов в морозный воздух, отправился по гостям – подъедать всё те же салаты, но уже с чужого стола. Под ногами хрустели пустые пачки из-под сигарет, пластиковые стаканчики, использованные картонные цилиндрики из-под хлопушек, сгоревшие бенгальские огни… Серпантин и конфетти покрывали примятый множеством ног, уставший от ночной вакханалии потревоженный снег…

Эту ночь они с Тусечкой переночевали у Таисии, которая, впустив расстроенную племянницу, не задала ни единого вопроса, догадываясь о непростых семейных отношениях в жизни племянницы…

На следующий день, ближе к обеду, Василиса боязливо возвратилась домой, опасаясь негативной реакции супруга на её внезапный уход. «Ну что за хрень такая? И в данной ситуации снова я виновата и стану оправдываться?!» – удивлялась своему поведению девушка, которой даже в голову не пришло закатить грандиозный скандал, выставив на обозрение матери мерзость поведения её любимого зятька. Она неимоверно обрадовалась, обнаружив в квартире мать с сестрёнкой, возвратившихся, как выяснилось, из гостей уже под утро. В комнате оказалось прибрано, и ничто не напоминало о ночных событиях, девицы, естественно, и след простыл. Михей выглядел редкостным паинькой с ещё влажными после душа волосами и чисто выбритым подбородком. Распространяя вокруг себя запах терпкого одеколона, муженёк скромно сидел на собранном диване и мило ворковал с тёщей. Весь невинный вид парня выражал показательную благопристойность и крайнюю обеспокоенность долгим отсутствием ненаглядной супруги с любимой дочкой.

– Василисочка, ты где была, милая? – с нежностью в голосе поинтересовался он, моментально вскакивая навстречу, стоило той переступить порог комнаты.

– Нигде. У тёти были… В гостях… – ответила довольно сухо Васька, не глядя на изменщика.

– Ребёнок больной, а она шляется невесть где! – тут же возмутилась мать, вставив свои «пять копеек».

Девушка и тут промолчала, пройдя в свою комнату с хныкающей дочкой на руках. Выпростав из одеяла, переодела Тусечку в чистую одежду и усадила играть. Позавтракать они успели у Таисии. Так же без слов прошагала на кухню, достала из сушилки большую керамическую кружку и плеснула в неё из бутылки щедрую порцию самодельного коньяка на самогоне, изготавливаемого матерью по особому рецепту. Заглянув в кружку, немного подумала, соизмеряя количество жидкости и свои возможности… заметно поколебавшись, всё же добавила ещё чуток.

Взяв напиток с собой, Василиса вернулась в большую комнату, так же ни слова не говоря, села на общий диван, демонстративно уставившись в телевизор. Ещё бы понимала, что там показывают, а то смотрела и ничего не соображала, погрузившись в свои невесёлые мысли.

– Ты что пьёшь? Чай? – подсев поближе, поинтересовалась сестрёнка, пытаясь сунуть свой любопытный нос в кружку.

– Да. Чай, – кратко и не очень любезно ответила той, поспешно отодвигая кружку в сторонку.

Всё же набравшись смелости, Васька наконец сделала глубокий выдох и, стараясь не нюхать, опустошила ёмкость в несколько глотков. Это оказался первый серьёзный глоток спиртного, не считая шампанского при получении диплома, в её жизни. Удивлённые глаза мужа – это было последнее, что девушка успела запомнить, прежде чем провалиться в темноту, словно в воздушную вату.

Пробуждение, надо сказать, случилось совсем не из приятных – лёжа на диване в позе полудохлой селёдки, она обнимала уже кем-то любезно подставленный тазик, а к горлу, подпирая спазмами в желудке, подступала тошнота. Последовавшее фонтаном извержение, принесло минутное облегчение, но чуда не случилось. Всё новые и новые мучительные позывы рвоты, казалось, выворачивали все её внутренности наружу. Голова раскалывалась просто нещадно, во рту пересохло и будто жёстким ёршиком скребло по несчастному пищеводу.

– Васька, ты чего нажралась, как свинья?! – откуда-то сбоку раздался голос матери. – Мужик твой – и тот как стёклышко! Учись! По следам отца-алкоголика решила пойти?

– Не трогай её, мамуль! Ничего страшного, с кем не бывает, – участливо остановил тёщу «заботливый» муж.

«Ну да… Впрочем, как обычно, все в шоколаде, одна я в дерьме…» – подумала девушка, обессиленно распластавшись на диване с мокрым полотенцем на голове. От спиртного её, кстати, после того случая отвратило раз и навсегда, превратив в хроническую трезвенницу.

Матери она так и не решилась пожаловаться на разнузданного супруга. Более того, Ваське и на ум подобное не приходило! Нельзя сказать, что девушка специально скрывала издевательства и унижения, которым подвергал её муж, но и заикнуться об этом тоже не смела, держа в себе всю накопившуюся за эти годы душевную боль. Мать же ни о чём не подозревала, ослеплённая показным подхалимством парня, и, как ни странно, не чувствовала, насколько сильно её дочь несчастлива. Так уж сложилось, что никогда они не были между собой близкими подругами… да и дальними тоже. И все девчоночьи попытки Василисы пооткровенничать выходили ей самой обыкновенно, боком. Будучи обвинена во всех смертных грехах, услышав что «сама дура», и «лошадь большая», девчонка обиженно замолкала. «Не сложилось между нами душевной близости, так и не стоит начинать…» – смирившись, решила для себя девушка.

Глава десятая

«Листья жгут, листья жгут, как последний салют… листья жгут, листья жгут, листья жгут…» – напевала себе под нос Василиса, возвращаясь с работы, пересекая городской парк по направлению к железнодорожной станции, торопясь на электричку. И почему вдруг привязалась песня, непонятно… стояла поздняя весна, погода радовала тёплыми деньками, а на душе у девушки царила беспросветная осень… Они так и жили вместе с матерью и повзрослевшей сестрёнкой одной большой семьёй. Девушка продолжала работать на «Скорой», а Михей – участковым милиционером, взяв за правило отсутствовать дома по несколько суток. Здоровье Тусечки продолжало оставаться слабеньким, донимали частые простуды, и бронхит нет-нет да обострялся, одно радовало – астматические приступы прекратились. Тем не менее они всё же стали подумывать насчёт детского садика, понимая, что общение со сверстниками девочке было, как ни крути, просто необходимо. Потому, стоило отпраздновать дочурке её трёхлетие, как Васька с матерью решились и отдали Туську в детское учреждение рядом со своим домом, о чём впоследствии сами не раз пожалели – неделя нахождения в коллективе сопливых и чихающих ребятишек, как правило, чередовалась с двухнедельным лечением дома теперь уже дочкиной простуды.

В этот вечер Михей опять заявился с дежурства очень поздно, уже за полночь… Красавец ещё тот – пьяный вдрызг, в порванном и помятом кителе, словно его на пыльной дороге долго и упорно валтузили, с разбитым в кровь носом. Тёща, с досадой охая над парнем и незлобно ворча, потащила зятя в ванную отмываться, а тот натурально ревел в полный голос, неприятно оттопырив губы! Васька и близко не подошла к супругу, не говоря о том, чтобы предложить свою помощь. «Ха! Да пошёл он! Мало наподдали! Видимо, выпросил, вот и схлопотал по полной!» – тайком злорадствовала она. А вот не было ей жаль мужа! Вовсе не было… нисколечко… ни капельки… ни на грамм! Как выяснилось, не так уж и неправа она оказалась в своих предположениях. Михей потащился на танцплощадку, будучи сам в изрядном подпитии, власть свою вдруг парню потребовалось срочно показать, прямо пёрло из него помахать дубинкой. Ну и показал, а результат сейчас на лице красовался! Одного не учёл супруг – что уважение народа ещё заслужить требуется, одного удостоверения бывает недостаточно, и погонами прикрываться не всегда получится. Явившись на танцплощадку, попытался было права качать да задираться в характерной для себя манере, ненароком включив дагестанский акцент, который для здоровенных русских ребят будто красная тряпка для быка, вот и нарвался на крепких парней, получив по мордасам. Слегка поваляв на грязном полу зарвавшегося стража порядка, те выкинули грубияна на улицу. «Это тебе не перед женой супермена корчить…» – пыталась сдержать торжествующую улыбку Василиса.

– У-у-у-у-у…. да как они посмели?! – размазывая кровавые сопли по лицу, выл супруг. – Да я их сейчас… всех… замочу! – рванул было к металлическому сейфу, установленному в маленькой комнате, за табельным пистолетом.

– А ну сидеть! – тёща, жёстко осадила парня, дёрнув за итак чуть живой воротник, державшийся-то на одном честном слове, и силой усадила обратно на табурет. – Ещё чего выдумал! Ты посмотри на свою рожу! Вот турнут тебя из милиции, так узнаешь!

«Не, ну как напророчила… И не надо считать, что накаркала! Понятное дело, что в руководстве милиции не совсем дураки сидят и будто не видят совсем ничего!» – вспоминала случайно оброненную фразу матери Васька, когда мужа всё же прищучили, но случилось то позднее…

Семейные отношения оставались на прежнем уровне, радости от брака Василиса, что немудрено, совсем не испытывала, Михей же чувствовал себя хозяином положения, продолжая вести разгульный образ жизни. Но время шло, девушка взрослела и становилась увереннее в себе. Супруг, похоже, понимал, что власть его ослабевает, поэтому перешёл к прямым угрозам, размахивая оружием, а Васька всё чаще стала задумываться о неизбежном разводе…

– В отпуск на этот раз без меня отправляйтесь! – заявил Михей, который в последнее время выглядел чем-то всерьёз озабоченным, поставив жену перед фактом накануне самого их отъезда. – С работы меня не отпускают… – хмуро добавил он.

Василисе показалось несказанно удивительным, что Михей осмелился отпустить её без надзора. «Хотя… ведь не куда-нибудь, а к своим родителям отправляет, и в полной уверенности, что приглядят за мной, одна бабка чего стоит – похлеще любого гестапо!»

– Но… ежели что, ты меня знаешь! – словно опомнившись, весьма недвусмысленно пригрозил жене.

У Васьки в душе всё пело и ликовало, но девушка старалась не показывать своей бурной радости. От одной мысли, что на целых две недели окажется на огромном расстоянии от мужа, становилось светло и легко на сердце, а что до бабки его… «Да и ладно! Переживу как-нибудь, главное, постараться пореже попадаться ей на глаза!» – успокаивала себя, тем паче что сопровождать племянницу вызвалась любимая Таисия, прихватив младшего сынишку, а уж тётушка в обиду племянницу никак не даст!

Трое суток в плацкартном душном вагоне, и они наконец-то благополучно прибыли на место назначения, где их уже встречали родственники. Решив, что так будет лучше для всех, свёкор на этот раз постановил отселить гостей, разместив компанию по величайшему блату на закрытой от посторонних глаз райкомовской турбазе. Мужчина поступил мудро, вслух озвучив своё намерение: «Чем плавиться от жары на последнем этаже пятиэтажного дома и каждый день на двух автобусах добираться до моря, отправлю-ка я вас лучше на базу! Хоть отдохнёте спокойно…» Уж чего-чего, а этого у новой родни не отнимешь – гостеприимный народ дагестанцы! Василиса же пребывала на седьмом небе от счастья – по всему выходит, что ей повезло дважды, ведь теперь не придётся видеть старую каргу и выслушивать бесконечные нотации!

Да и само место оказалось на редкость чудесное, расположенное в нескольких километрах от города и от других поселений, лишённое какого-либо транспортного сообщения с внешним миром. На самом берегу тёплого моря крохотные, словно кукольные, одноэтажные домики с плоскими крышами были разбросаны на достаточном расстоянии друг от друга, да так, что создавалось впечатление, будто находятся они на острове причём необитаемом. Впрочем, всё оказалось близко к тому и поразило их ещё больше, когда обнаружилось, что в самый разгар сезона в зоне отдыха, кроме них отдыхающих не усматривается. Размышлять на эту тему долго не стали, как и горевать по данному поводу посчитали неразумным, а, заняв одно из строений, устроились с комфортом. Вся база красиво утопала в сочной зелени местных насаждений, виноградные лозы обвивали открытые беседки, а высокий забор отделял сказочное поселение от окружающего мира. Обед готовили на малюсенькой кухоньке при помощи электрической плитки из продуктов, которые поставлялись свёкром чётко два раза в неделю – в субботу и среду. Многие из них считались страшным дефицитом по тем временам и Василисе даже не снились: то и икра чёрная, и истекающий золотистым соком балык, ароматный лаваш, домашний творог, молоко, масло, сыр, яйца, всевозможные колбаски и мясные деликатесы – всё с рынка. Фрукты же, что обычно для юга, свёкор привозил разнообразные – с избытком хватало, чтобы поесть, а Таисия ещё и компоты варила каждый день.

День пролетал за днём, отдыхающие с утра до позднего вечера плескались в воде и загорали на раскалённом солнцем мелком морском песочке. Ничто не нарушало полную идиллию и не омрачало их покой. Каждое утро Василиса, взяв за правило, просыпалась с восходом солнца, ставила самовар и голышом неслась по уже порядком остывшему песку к манящей синеве воркующих волн. Море находилось всего в каких-то двухстах метрах от домика. Посторонних опасаться не приходилось, поэтому какой-либо одеждой себя не утруждала, а в чём мать родила, соблазнительно сверкая ягодицами, уже не торопясь входила в тёплую, как парное молоко, воду, с наслаждением погружалась по самую шею и не спеша плыла вдоль берега. Вволю накупавшись, Васька возвращалась обратно. Самовар к тому времени успевал вскипеть, она водружала его на большой, сколоченный из досок стол, покрытый пёстрой клеёнкой и установленный на улице под раскидистой айвой. Доставала из холодильника блестевшее янтарным срезом сливочное масло, трёхлитровую банку чёрной икры и свежий лаваш. Заварив чай, наливала огромную кружку, аккуратно отрывая ломти от ароматной лепёшки, смазывая их тонким слоем тающего на глазах масла, а сверху столовой ложкой щедро выкладывала икру… М-м-м…

Пока все спали, Василиса блаженствовала в состоянии безмятежного покоя под шелест перекатывающихся барашками волн, с приятным томлением ощущая обнажённой кожей чувственное прикосновение лёгкого ветерка и мысленно приветствуя неторопливо и как-то величаво выплывающее над линией горизонта оранжевое солнце…

– Мамочка, я тоже кушать хочу! – это выползло на крыльцо Васькино собственное лохматое солнышко, с вьющимися белокурыми волосиками на голове, голопузое и голопопое, потирая сонные глазёнки.

Следом, довольно потягиваясь и зевая во весь рот, появился братишка в одних плавках и уселся рядом на скамейку.

– Так, команда робинзонов, а ну-ка брысь умываться! – скомандовала детям, и пока те плескались под рукомойником, балуясь и брызгая друг на друга водой, успела приготовить манную кашу и по огромному ломтю лаваша с маслом.

Уговаривать детей и долго упрашивать, чтобы покушали, не приходилось, на свежем воздухе у ребят аппетит всегда был поразительно отменный.

– Вась, самовар горячий? – последней, как всегда, просыпалась Таисия, выплывая из домика в одной длинной футболке-размахайке и с копной из топорщившихся в разные стороны волос на голове.

Вот так они и отдыхали, вовсе не страдая от одиночества! Василиса была несказанно довольна, дети счастливы и беззаботны, а тётушка… та блаженно жмурилась, сидя в кресле-качалке и подставляя лицо утренним лучам, а весь её вид – словно кошка, сметаны хозяйской нализавшаяся, – говорил сам за себя. Похоже, Таисия разом и про заверения свои, клятвенные обещания все позабыла, мол, впредь никогда не отдыхать на пару с племянницей, пусть и с горячо любимой, но уж больно проблематичной, попа которой страсть как охоча до приключений! Только рано расслабилась женщина: прошло чуть больше недели, и уединение отшельников самым что ни на есть беспардонным образом оказалось нарушено.

Васька безмятежно загорала, хорошо хоть купальник в этот раз надела, раскинувшись на песочке и прикрыв лицо полотенцем, когда краем уха уловила рядом с собой едва слышные шаги.

– Привет! Познакомиться не желаешь? – услышала над головой мужской голос.

Поспешно сев, девушка с недоумением уставилась на чернявенького молодого человека лет восемнадцати. Тот смотрел в упор с этакой наглинкой во взоре, криво улыбаясь и нарочито поигрывая массивным перстнем из жёлтого металла на указательном пальце.

– Извини, не желаю… – спокойно ответила, без всяких эмоций, полагая, что на этом диалог их закончится, а парень уберётся восвояси – туда, откуда явился…

– Ответ неверный… – в голосе незваного собеседника прозвучали угрожающие нотки.

– Тут вообще-то закрытая зона, ты в курсе?! – теперь уже Василиса начинала злиться, на упорство незнакомца. – И посторонним вход запрещён!

– А кто мне запретит сюда ходить? – нахально рисовался тот. – Ты, что ли? Интересно каким образом?!

– А у нас телефон есть… по которому можем вызвать охрану! – Васька, конечно же, приврала, потому как никаких средств связи у них вовсе не имелось. Отрезанные от внешнего мира, они по сути оказывались беззащитны, а сейчас девушка пыталась блефовать, рассчитывая, что самозванцу это неведомо.

– Не смеши, нет тут никаких телефонов! – не повёлся, однако, и тут же перешёл к прямым угрозам. – Может быть, хватит строить из себя целочку?! Я ведь пока по-хорошему… – понизив голос, злобно засверкал глазами.

«Только этого идиота нам здесь и не хватало…» – расстроилась Василиса. Не тратя времени на бессмысленные разговоры, поднялась и деланно невозмутимо направилась к своим, успокаивая себя тем, что парень не посмеет применить силу, ведь не одна она здесь, вон и тёткина спина маячит неподалёку, рядом с их домиком, да дети возятся в песке, строя нехитрый замок из куличиков. Девушка оказалась права, молодой человек вроде как и дёрнулся следом в первые секунды, но удерживать не осмелился, лишь, сощурившись, остался стоять на месте и недобро смотрел на удаляющуюся спину.

Таисия, выслушав сбивчивый рассказ племянницы, отреагировала уж очень бурно и неожиданно эмоционально:

– Нет, вот ты мне скажи?! Почему с тобой всегда одни недоразумения?! Ты мёдом намазана, что ли? И как нам теперь тут одним находиться прикажешь?!

– Я что, специально их приманиваю? – Васька даже обиделась.

– Ладно, не дуйся… я так… Делать-то что будем?

– Не знаю… Свёкру расскажем, а там видно будет… Может быть, зря раньше времени панику устроили, а парень этот залётный больше и не появится?!

В течение оставшегося дня Василиса вела себя более чем благоразумно, ни на шаг не отходя от домика и держась к тётке поближе, а к уже вечеру объявились непрошеные гости. Началось с того, что к ней подбежал шестилетний братишка и бесхитростно заявил:

– Вась, там какие-то дяденьки чужие ко мне подошли и про тебя спрашивали!

– Что они хотели? – испугалась девушка, машинально отыскивая глазами Туську.

– Ну… как звать тебя… С кем мы приехали… Ещё спросили, есть ли с нами мужчины!

– Нормально… – вконец расстроилась она. – А ты что ответил?

– Как что? Вы же мне запрещаете с чужими разговаривать, вот я и убежал! – нашёлся смышлёный пацан.

Таисия, услышав о чём идёт речь, вознамерилась сама поговорить с молодыми людьми. «Я им в матери гожусь! Думаю, что мне-то хамить не станут и прислушаются к словам!» Ожидания тётушки не оправдались. Наказав никуда не уходить, а сидеть смирно и ждать её, решительно отправилась на переговоры к маячившей невдалеке горстке парней. Вернулась женщина довольно быстро.

– Они мне не поверили! – расстроенно поделилась она с Василисой. – Я ведь правду сказала, что ты замужем, причём за местным, и что у тебя маленький ребёнок! Не поверили! – и тут же возмутилась. – Наглые, как танки! Сопляки! Стали угрожать, чтобы ты по-хорошему к ним вышла, ничего, дескать, дурного не сделают, либо сами выкрадут и тогда тебя точно никто найти не сможет!

Загнав ребятишек, они заперлись в домике на все засовы и стали держать совет.

– Завтра у нас что? Среда? – нахмурилась Таисия. – Значит, ближе к обеду должны продукты привезти… Надо как-то продержаться до этого времени.

Ну и держались, уложив детей спать и дрожа от страха, всю ночь не смыкая глаз. До самого утра под окнами раздавались громкие голоса распоясавшейся оравы, свист и гогот, но силой ломиться ребята не решились… пока…

Подъехавший, как и ожидалось, часов в одиннадцать утра свёкор, узнав о последних событиях, озабоченно нахмурился и мгновенно вынес твёрдое решение, не подлежащее обсуждению:

– Собирайте вещи, не дадут вам отдохнуть и Василису в покое теперь уже не оставят… самолюбие их она задела своим отказом! Слышал про них, те ещё отморозки, сынки местных нуворишей, а закон для таких не писан… – о чём-то задумался и удручённо добавил, словно извиняясь. – Я не в силах защитить Василису не только здесь, но и в городе, так что придётся вас срочно отправлять домой, причём тайком…

– Неужели всё так серьёзно? – Васька с тоской посмотрела на мужчину. – Быть может… – договорить она не успела.

– Не может! Ты ещё сама ничего не поняла? – разбушевался не на шутку свёкор. – Мало страха натерпелись ночью? Увезут и… ети манат ярум, – на местном диалекте выругался, так показалось самой девушке. – И вообще без мужа к нам больше ни ногой! Поняла? Только с Михеем!

Ну и что делать прикажете в таком случае? Потому в спешном порядке покидали вещи в сумки, загрузились в машину и рванули прочь. Отпуск был безнадёжно испорчен, пришлось прервать его раньше намеченного срока, а Василиса чувствовала себя непомерно виноватой. Обычное её состояние…