Текст книги "Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ"

– Василиса, зараза! Поймаю – прибью, бл@дь! – неслись сверху посылаемые проклятия.

В одной коротенькой ситцевой ночной сорочке надетой прямо на голое тело, босиком, волосы на голове топорщились в разные стороны, будто в стогу с сеном ночевала, пулей вылетела она на улицу, громко хлопнув дверью подъезда. Раздавшийся при этом звук получился на редкость оглушающим, взрывом прогремев в ночной тишине, да так, что на нижних этажах рассерженно задребезжали оконные стёкла. Давно стемнело, кое-где горели поселковые фонари, тускло освещая небольшое пространство. На доли секунды застыв на крыльце, Васька краем глаза заметила компанию ребят, которые по-хозяйски расположились на деревянной лавочке возле подъезда. Внезапное появление полуголой дивчины вызвало у них крайнее изумление. Впрочем, та не дала вволю полюбоваться собой, тут же рванув прочь. Василиса стремглав пролетела мимо и понеслась по направлению к родному дому, светлым пятном мелькая в ночи. «То ли девушка, то ли виденье?» – ошеломлённо переглядывались промеж собой молодые люди.

На её сумасшедший звонок долго не открывали… «Дрыхнут они все, что ли?!» – возмущалась девчонка, босыми пятками в нетерпении переминаясь на холодном бетонном полу лестничной площадки. Но вот дверь осторожно приоткрылась аккуратненько и с опаской… Поначалу высунулся лишь один нос, вслед за ним показалось лицо тётки – родительницы вредной Зинаиды.

– Василисочка… – сонно протянула родственница. – Ты почему в таком виде, девочка?

– А где мама?! – возопила племянница, нетерпеливо заглядывая через плечо гостьи.

– Да нет её, на работе она… А что случилось?

– Там… там… – расплакалась Васька взахлёб повествуя о недавних событиях.

– Сейчас… я сейчас… подожди, оденусь только… – пообещала женщина и не спеша ну совсем не торопясь очень ме-е-е-едленно принялась приводить себя в порядок.

Как выяснилось, тётка недавно с поезда и уже укладывалась спать, когда раздался звонок. В тревожном ожидании, не находя себе места от беспокойства за Таисию, девчонка наблюдала, как гостья уж слишком кропотливо собирается, аккуратно встряхивая и надевая одёжку: сорочка… чулки… платье… кофта… парик… «Как будто в театр её пригласили!» – злилась Васька. Когда копуша достала губную помаду и, стоя перед зеркалом в прихожей, принялась аккуратно наносить мазки, девочка не выдержала и истошно заголосила:

– Ну можно побыстрее! Там сейчас незнамо что творится! Ведь он убьёт её! А вы… вы… ковыряетесь тут… – при последних словах зарыдала.

– Девочка моя, Васичка, ну чего ты так нервничаешь? Сейчас пойдём! – успокаивающее уверила женщина.

В конце концов затяжные сборы закончились, и они отправились наводить перемирие промеж воюющих супругов.

Раскрасневшаяся Таисия встретила дипломатов, размазывая слёзы по опухшему лицу: «Уснул он… ругался правда долго, ворчал, но уже на тебя… – последние слова племяннице адресовались. – А после успокоился и спать завалился!» Как обычно, крайней оказалась Василиса – кто просил вмешиваться и бежать за подмогой?! После этого расстроенная девчонка взбрыкнула, демонстративно обиделась и возложенную на себя миссию няни сняла в одностороннем порядке, наотрез отказавшись находиться в подобной обстановке. «Хватит с меня и того, что от пьяного отца натерпелась в детстве!» – безапелляционно заявила всем. Крутанула хвостом и, несмотря на усиленные уговоры тётушки, отправилась домой.

Рассказывая о прошедших событиях Кириллу, она уже со смехом расписывала свой полуночный побег во всех красках:

– Представляешь удивление дядьки, когда на его голову откуда ни возьмись опускается туфля?!

– Ты, оказывается, у меня ещё и драчунья! – деланно пугался тот, сдерживая рвущийся наружу смех.

– Ага! А ещё я развратница, голая бегаю по улицам! – вовсю веселилась Васька. – Прикинь, летит такое привидение в белой рубахе и сверкает попой!

– Ну ты даёшь! А если бы пацаны те догнали?!

– Ага, догонишь меня! Они пока опомнились, я уже усвистала к шестому дому, но зато потом долго ожидала, пока тётя наконец парик свой напялит и губы покрасит, чтобы отправиться сестру спасать!

– Ну и правильно ты сделала, что ушла от них… – поддержал Кирилл решение подруги.

«Уж лучше я на огородах помогать стану…» – решила Василиса.

Начало августа, лето в этом году выдалось на редкость жаркое. Народ стонал, обливаясь потом, старики прятались в тенёчке, даже бродячие псы, казалось, и те словно вымерли. Зато молодёжь просто балдела, не вылезая из воды, с утра до вечера пропадая на карьере. Василиса с Кириллом встречались каждый день, неохотно прощаясь уже совсем поздним вечером и отправляясь по домам. Это был первый год, когда девочка не поехала к бабе Кате, и она очень по ней скучала. Прохлаждаться особо некогда было; помимо каждодневных работ в огородах при активном участии Кирилла ей и по дому хватало обязанностей, да и младшую сестрёнку частенько оставляли на неё. Девка росла вредная, а на все попытки Василисы приструнить малявку, та бежала жаловаться матери. В свободное же время молодые люди гуляли по парку, купались на карьере, собирали грибы в лесу и тайком целовались!

– Василёк… А ты… выйдешь за меня замуж? – вопрос прозвучал неожиданно и в обстановке совсем далёкой от романтической. Высоко стоящее солнце пекло просто нещадно, а ребята в две тяпки окучивали шесть соток с картошкой. Притомившись от жары, завалились промеж борозд передохнуть малость.

Девочка слегка опешила, решив, что друг, похоже, перегрелся на солнышке. Приподняв голову, в упор посмотрела на Кирилла:

– Ты чего? А?!

– Что чего? – смутился вдруг. – Ну я понимаю, что не сейчас… А когда станем постарше… закончим учёбу…

– Во даёшь… как-то рано нам об этом думать. Мне надо получить дальнейшее образование, да и тебе два года ещё в школе корпеть, а потом… куда потом?

– Потом… как отец… хочу военным стать! – внимательно заглянув девочке в глаза, серьёзным в своей торжественности тоном повторил прежний вопрос. – Ты мне так и не ответила… Замуж за меня пойдёшь?

– Кирюш, я люблю тебя… И никто, кроме тебя, мне не нужен… – с трудом выталкивала из себя тяжело дающиеся слова. Казалось, язык вышел из повиновения, так откровенно они никогда не разговаривали. – И если ты сам не передумаешь и через несколько лет повторишь своё предложение… то я с радостью…

Кажется, враз позабыла о данном себе когда-то обещании замуж никогда не выходить, но ведь её Кирилл – это совсем другое… А тот, как ужаленный, внезапно подскочил с земли, вытянув вверх над собой обе руки, запрокинул голову и издал победный клич, неистово завопив:

– Ура! Самая лучшая девушка на свете согласилась стать моей женой! Да здравствует солнце, да здравствует небо, да здравствует… моя любимая Василиска!

– Ты совсем ошалел? – рассмеялась девочка. – Сейчас все соседи по огороду сбегутся!

– Пусть сбегутся! А мы… мы… им тяпки в руки и на труд-повинность отправим! – дурачился Кирилл, а затем неожиданно с разбега свалился на подружку сверху, прижал к ботве и стал неистово целовать, шепча всякие разные вкусные глупости…

Слово своё Василиса дала, но… Не всё так красиво закончилось, как они тогда мечтали, более того, драматично вышло. Сейчас же пути ребят расходились, Василиса вливалась в армию студентов, а возлюбленный остался доучиваться в школе на долгих два года.

Глава четвёртая

С началом сентября Василиса с головой окунулась в незнакомую прежде для неё жизнь, и если Кирилл оставался школьником, то девчонка в статусе студентки чувствовала себя совсем взрослой. День быстротечно пролетал за днём, отщёлкивая, будто на счётах, недели, месяцы… Видеться влюблённым удавалось лишь по выходным, и они долго не могли оторваться, застывая в объятиях при очередной долгожданной встрече. По правде сказать, скучать-то особо Василисе не приходилось, её в один момент закрутило, завертело в круговороте новых знакомств и, как в омут, с головой погрузило в учёбу. Времени катастрофически не хватало, незнакомая прежде и очень интересная для неё самой информация повалила стремительным потоком. По вечерам сидела за учебниками до поздней ночи, да и помощь по дому никто не отменял. Нелегко матери оказалось в одиночку поднимать двоих дочерей, алименты от отца поступали мизерные, приходилось сводить концы с концами, и тут их здорово спасали огороды. Деньги, вырученные от продажи овощей на рынке, запасы на зиму – различные закрутки, грибы и ягоды, которая старшая дочка корзинами таскала из леса – всё это служило приличным подспорьем. После развода с мужем и сама женщина как-то разом притихла, стала много мягче и спокойнее, а Васька неожиданно остепенилась, и сейчас в этой серьёзной молоденькой девушке с трудом можно было признать прежнюю хулиганку и оторву.

Учёба захватила целиком, девочка и предполагать не могла, что медицина станет её призванием, потому как до последнего момента терзалась сомнениями и не могла определиться с выбором специальности. Несомненно, предпосылками могли послужить и навыки оказания первой медицинской помощи, освоенные в детстве, да и вида крови она совершенно не боялась, к тому же так необходимое для этой профессии чувство сострадания у неё присутствовало, причём с избытком, но документы подала именно сюда лишь по одной причине – это училище находилось ближе всех к дому. Как это обычно бывает, первые дни в новом коллективе проходили в знакомстве с однокурсниками и преподавателями. Училище их считалось престижным, готовили корабельных фельдшеров, а полученное образование открывало возможности посмотреть мир и неплохо зарабатывать, потому и парней числилось чуть ли не половина группы. Конкурс на место оказался серьёзным, но девочка поступила без особого труда, сдав все экзамены на отлично. Узнав однокурсников поближе, Васька сразу отметила, что большая часть из них разительно отличается от остальных студентов, в том числе и от неё самой – дети явно богатых родителей. Кого, скажем, должен волновать чужой достаток? Вот и Василису он не беспокоил бы, если бы те вели себя поскромнее и не изображали графинь да князей. Девчонке, непривычной к такому выпендрёжу (Зинка не в счёт!), было неприятно смотреть на заносчивость, высокомерие разодетых в модные тряпки отпрысков, при этом некоторые из них отличались явно бросающейся в глаза дремучей безграмотностью, граничащей с беспросветной тупостью. Она искренне не понимала, каким образом с таким уровнем знаний можно было пройти по конкурсу. Прозрение пришло позднее: деньги и блат…

Молодёжь быстро перезнакомилась между собой. Василиса и ранее затруднений не испытывала, легко сходясь с людьми, так что и на этот раз неловкости не возникло. Ребята потянулись к девчонке с первого же дня, увидев в той своего парня. Впрочем, так бывало всегда, сколько себя помнила. Вот только некоторым особенно крутым девицам, что вполне естественно, по нраву такой расклад не пришёлся, конкурентов те не привыкли наблюдать рядом с собой. Но что они полезут на рожон и станут устраивать разборки, этого Васька предвидеть не могла, потому оказалась не готова и неприятно удивлена, когда на одной из перемен к ней подошла тройка «крутейших» и завела провокационный разговор.

– Ну чего? Как дела, крошка? – манерно, с кривой ухмылкой на лице обратилась к ней одна из них.

– Дела-то? Да отлично! – вполне искренне засияла в ответ, надеясь, что на разговоре всё и закончится.

– Та-а-ак… Похоже, ты ещё не в теме… Долго из себя будешь принцессу строить да пацанам мозг мутить?! – подключилась к разговору следующая.

Заданный тон Василисе жуть как не понравился и с чувством досады она поняла, что инцидент на этом не закончится, придётся вспомнить детство и все свои дворовые навыки. «Не, ну мне это надо? Вот чего им неймётся?!» Всё-таки, желая решить вопрос миром, предприняла ещё одну попытку.

– Девчонки, а в чём проблема-то? – вновь заулыбалась во весь рот, изображая провинциальную дурочку.

Внешне казалась беспечной и наивной, но странный блеск, появившийся в синеве глаз, означал полную готовность Васьки защищаться. К сожалению, девчата были с ним не знакомы, иначе остереглись бы от дальнейших наездов. Драться она умела как никто другой, и если среди пацанов слыла неоспоримым лидером, отвоевав своё право на первенство в честных боях, то про девчонок вопрос не стоял, с ними она старалась вообще не связываться, считая ниже своего достоинства. Похоже, что в этот раз ситуация не оставляла выхода…

– Ты чего лыбишься, дура?! Совсем нюх потеряла, коза? – возмутилась первая, подбоченясь и отбрасывая в сторону сумку.

«Хм… коза, значит… зря она так опрометчиво… Ну что же, сами напросились…» – огорчилась Василиса и, деланно вздохнув, мирно предложила:

– Ладно, пойдёмте на улицу, не здесь же выяснять отношения? – и, не дожидаясь ответа, двинулась к выходу.

Слыша краем уха, как троица, ехидно перешёптываясь, дружным косяком топает за ней по пятам, направилась на задний двор, лопатками ощущая позади себя угрозу. Васька была готова к нападению, которое не заставило себя долго ждать.

Они накинулись без предупреждения всем скопом, трое на одну…

Василиса не воспринимала потасовок между девчонками: таскание друг друга за волосы, царапанье – фу – напрочь претили ей. Драки между пацанами казались чем-то естественным, со времён веков происходили войны, мужское это занятие по сути. Времена амазонок давно прошли, но девочка представляла себя этакой воительницей, сражаясь с мальчишками; в ход шли все конечности, кулаки, зубы… пантера отдыхает!

Вот и сейчас – резко пригнулась и увела корпус влево. Эффект превзошёл все ожидания. Противницы, поймав пустоту, столкнулись друг с другом и повалились кучей. Отскочив в сторону, девчонка изготовилась, стараясь удержать каждую из нападавших в поле зрения. Главным сейчас являлось не допустить ближнего боя, где шансов против троих у неё явно маловато, ведь задавят массой!

– Сука рыжая! – заорала заводила, потирая ушибленный локоть. Поспешно вскочив на ноги, вновь бросилась на штурм.

«Ну что с ними поделаешь?» – без особых усилий обезвредила и эту: чуть присев, ухватилась за протянутую к ней руку и, продолжив движение тела, перекинула девицу через себя. Приземление соперницы, видать, случилось не совсем удачное, потому как та тут же примолкла, а Васька, не вдаваясь в подробности и не оценивая объём увечий, двинула навстречу оставшимся. Выбора ей не оставили, тут уж либо самой тумаков получить, либо наказать девах раз и навсегда. Одна из них, похоже, вовремя осознав, что ловить нечего, сделала разумный шаг и отступила, злобно косясь. Другая под влиянием собственных амбиций приняла явно рискованное и неверное решение – схватив валявшийся рядом кирпич, широко размахнулась и… «Жила была девочка… сама виновата…» Василиса даже, честное слово, огорчилась за дурочку. Ровно через несколько секунд нападавшая каталась по траве, согнувшись пополам и держась обеими руками за живот. «Ничего личного… сама виновата…» – вздохнула воительница, приводя одежду в порядок.

Она еще не успела опомниться, а девчата, жалобно кряхтя, только приподнимались с земли, как откуда ни возьмись набежала толпа однокурсников.

– Вы чего тут? Обалдели совсем?! – парни стеной встали на защиту Василисы.

Впрочем, их помощь оказалась уже без надобности, да ребята и сами это тут же поняли, уважительно поглядывая на боевую приятельницу.

Безобразный прецедент последствий не имел. До директора информация не дошла, жаловаться никто не пошёл, а то бы мигом отчислили. Ваську, во всяком случае, точно! За её спиной влиятельных родичей не стояло. Тут прозвенел звонок, и группа двинулась на лекцию по деонтологии. Пострадавшие же студентки на неё в тот день так и не явились, отправившись «зализывать» раны.

Заварушка всё же принесла свои положительные плоды. Разом, как по мановению волшебной палочки, среди девчонок установилось стойкое перемирие, наезды на Василису прекратились, а, так сказать, консенсус был достигнут в рекордные сроки! Зато к девчонке прилепилось стойкое прозвище, парни с невольной подачи зачинщиц стали называть её ласково – Рыжая, но звучало отнюдь не обидно, а очень даже душевно.

– А ты классно дерёшься! Где научилась?! – поверженные задиры враз признали Ваську своей в доску и даже нашли в себе мужество, чтобы подойти и извиниться.

– Школа у меня была хорошая… – загадочно усмехнулась в ответ.

– Занималась чем-то? В секцию по борьбе ходила?!

– Да какая там секция… выросла я во дворе среди пацанов…

Так уж сложилось, что с самого раннего детства ей приходилось рассчитывать только на собственные силы. А на кого ещё надеяться? На родителей? Отца лишь водка интересовала, а мать сама наподдаст, ежели пожалуешься вдруг. Васька ещё тогда чётко усвоила – ни от кого ждать помощи не следует и все вопросы надо решать самой…

Первое серьёзное увечье драчунья нанесла однокласснику в третьем классе, когда с воспитательной целью к ней за парту подсадили отъявленного двоечника и хулигана Генку Булкина. Учителя от парня просто выли, причём в унисон, держась за голову. Мальчишка умудрялся как минимум пару раз в неделю срывать уроки, а многократные вызовы родителей в школу, к сожалению, положительного результата не имели. Вот и не придумав ничего лучшего, классная приняла решение опеку над несносным мальчишкой передать Василисе, зная о безоговорочном авторитете белобрысой атаманши среди одноклассников. И после этого произошло не иначе как чудо! На то, над чем так долго и безуспешно бились взрослые тёти, девочке хватило ровно тридцати минут.

Ворча и злобствуя из-за позорной принудиловки сидеть с девчонкой за одной партой, самонадеянно уверив ребят, что ту «сделает», Генка перетащил свои школьные принадлежности на соседнее с Василисой место.

– Двигай давай, чего расселась? – буркнул он.

Та сдержанно промолчала, чуть подвинувшись ближе к краю.

– А я чё? Я ничего! Генка хороший! – продолжал ёрничать пацан.

– Слушай, заткнись, а? – предупредила девочка. – Не нарывайся, ты ведь меня знаешь!

На какое-то время сосед закрыл рот. Урок начался. Надолго, однако, безобразника не хватило, и он принялся делить парту. Себе, естественно, наметил гораздо большую площадь, с завидным упорством всё дальше и дальше отодвигая Василису локтем… и уже через пару секунд, сопровождая свой недолгий полёт страшным грохотом, лежал в проходе.

– Булкин! Ещё одна подобная выходка, и выставлю вон из класса! – возмутилась учительница.

– Булкин… опять Булкин… – недовольно пыхтел себе под нос нарушитель спокойствия. – Идиотка… ну погодь у меня… – покосился на Ваську.

Вернувшись на место и немного угомонившись, потирая ушибленное плечо, предпринял ещё одно поползновение, видимо, урок впрок не пошёл. Искоса поглядывая в сторону соседки, распрямил канцелярскую скрепку, засунул ее конец себе в рот и, расковыряв десну, проверил полученный результат. Судя по физиономии, остался доволен! Запихав за щёку теперь уже палец, смочил его кровьюю и стал старательно выводить на парте кривую линию, разделяющую общее рабочее место пополам. Себе, как и в прошлый раз, урвал явно большую часть. На этом художественные способности начинающего живописца и закончились! Плоды труда по достоинству никто оценить не успел, потому как реакция воспитательницы не заставила себя долго ждать и мальчишка отправился в медпункт… со сломанным указательным пальцем.

Девочке подобное воспитание и жёсткие карательные меры ничем не аукнулись, зато Генка заметно присмирел, а преподаватели… те просто не могли нарадоваться переменам в поведении шкодного ученика, вздохнув с заметным облегчением.

То ли у ребят кости хрупкие, а быть может, рука у Васьки слишком тяжёлая? Пятый класс… Сама уже не помнит, с чего началась заварушка в школьном коридоре на большой перемене, но биться в тот раз пришлось уже с двумя пацанами. Подоспевшие учителя растащили драчунов слишком поздно и успели лишь запечатлеть конечный результат, который вряд ли обрадовал их: разодранный без надежды на реставрацию фартук девочки, подбитый глаз у Иванова, с катастрофической скоростью наливающийся синевой, и сломанная рука у Зелёнкина. На этот раз от Василисы потребовали объяснений, доставив растрёпанную ученицу к суровой директрисе в кабинет. Стоя навытяжку перед сверкающей грозными очами женщиной, девочка правдиво отчиталась перед той – глаз одного встретился с её кулаком, а рука другого одноклассника неудачно состыковалась с батареей парового отопления!

Нельзя сказать, что Василиса гордилась своими подвигами и шалостями, но и угрызений совести, стыда почему-то по этому поводу совсем не испытывала.

Тем временем студенческая жизнь продолжалась. Училась девочка на отлично, а новые знания давались легко и без особого напряжения. Преподаватели были довольны учащейся, видя в той серьёзную студентку, а потасовка, случившаяся с девчатами, явилась по сути последней в её жизни. Одевалась Василиса аккуратно, но на фоне фасонистых девчат слишком уж просто, выделялась своей скромностью в нарядах, а косметикой никогда не пользовалась. Саму Ваську сей факт ничуть не смущал, более того – разницы, казалось, даже не замечала! Да и приятелей у неё в связи с этим меньше не становилось, те по-прежнему крутились вокруг девчонки верными пажами.

– Слушай, Вась, давно спросить хотели… – нерешительно обратились к ней недавние противницы. – Ты такая красивая девчонка, а почему так совсем не модно одеваешься?

Ну и что должна была им ответить? Что далеко не у всех богатенькие родители и их с младшей сестрой воспитывает одна мама? Да и не придавала она, честно говоря, своей внешности особого значения.

– А что вам не нравится? Нормально я одеваюсь… И не важно мне это, в общем-то… А следование кем-то навязанной моде ума не прибавит!

С тех пор подобные вопросы прекратились. Удовлетворил ли краткий ответ девчонок или нет – кто же знает, но любопытства они больше не проявляли. В друзья к Василисе добавлялись опять в основном парни. Словно с хорошим приятелем, делились они с девочкой тайнами сердечными. А почему бы и нет? Характер та имела боевой, отличалась прямотой в суждениях, ненавидела ложь и лицемерие, умела слушать и сочувствовать, всегда была готова подставить своё плечо, легко прощала обиды, нанесённые ей самой, и оправдывала ошибки других, но только не свои… Гипертрофированное чувство вины хвостом тянулось из недалёкого детства, прочно прижившись в подсознании в ответ на часто повторяющиеся слова матери, хронически недовольной поведением старшей дочери: «Сама виновата! Все дети как дети, а ты у меня… лошадь большая!»

Сама того не ведая, своим открытым располагающим к общению характером и искренней участливостью, к тому же с привлекательной внешностью, девчонка стала вызывать интерес у приятелей более чем дружеский.

Одного из новых друзей звали Петром. Паренёк приехал учиться аж из далёкого Казахстана. Чернявенький, невысокого роста, крепко сбитый и уверенный в себе товарищ был весьма серьёзен и основательно настроен на обучение, ведь обеспеченных родителей у него за спиной, как и у самой Василисы, не стояло. Вдруг выяснилось, что у них имеется много общих тем для разговора, поэтому скоро молодые люди сблизились, и каждый день тот провожал подружку до автобуса. Друг и друг, Васька и мыслей иных не допускала, так бы и оставалась в неведении, пока в один прекрасный момент Пётр не сделал шокирующее признание, прямо заявив о своих истинных чувствах.

Ситуация сложилась, прямо скажем, щекотливая. После занятий, как обычно это происходило в последнее время, проехав на электричке несколько станций, вышли вместе, не спеша направляясь по направлению к автобусной остановке. Молодой человек снимал комнату совсем в другом районе, но взяв за правило, прежде чем ехать к себе, сперва провожал сокурсницу до автобуса, находя в этом тайную радость.

Стояла глубокая осень, жёлто-красные листья шуршали под ногами, уходящее солнце цеплялось за кроны деревьев. Молча наслаждались последними денёчками бабьего лета, вдыхая воздух, наполненный ни с чем не сравнимым запахом прелой листвы.

– Василиса… – немного замялся спутник. – А как ты ко мне относишься?

– Хорошо отношусь! – удивилась странному своей внезапностью вопросу.

– А ты мне нравишься… сильно…

– Так и ты мне тоже! Петь, ты замечательный друг, и я рада знакомству с тобой!

– Просто нравлюсь и… всё? – парень заметно огорчился. – Должен признаться, что ты мне больше чем симпатична… я полюбил тебя…

Васька слегка остолбенела от подобного признания. Мысли завертелись в голове: «Ну как ему ответить помягче, чтобы не обиделся? Что сказать?»

– Даже не знаю, какой ты от меня ответ хотел услышать… Ты ведь знаешь, что у меня есть Кирилл и я люблю его… – постаралась вложить в голос всю глубину понимания и сочувствия.

– А я? А мне что делать? Я ведь теперь не смогу без тебя! – с отчаянием в голосе произнёс тот. – Раз так… незачем мне жить, пойду… под электричку брошусь! – развернувшись, быстрым шагом направился по направлению к железнодорожной станции, где слышался звук приближающего поезда.

«Ну вот привет! Додружились! Только этого ещё и не хватало! – перепугалась Васька, которой сейчас на самом деле было искренне жаль парня. – Что же теперь делать? Как его остановить?!» Секунды стремительно проносились, электричка совсем близко, а Пётр продолжал уверенно шагать к переезду. Тут, будто только и ждало своего выхода на сцену, высунуло голову пресловутое терзающее чувство вины. Ну конечно, кто же виновен, как не она сама? Сделав скоропалительный вывод, пришла в отчаяние – из-за неё друг страдал, а она помочь не в силах и выхода из создавшейся ситуации не видит! И вдруг… не иначе, затмение ума произошло, потому как в то же мгновение приняла бредовое решение:

– Тогда и я с тобой! Пошли!

– Идём! – странный, однако, ответ.

Узнала бы родная мать о несусветной по своей глупости выходке дочери, отдубасила бы скакалкой до синих рубцов! Благо решение своё молодые люди не осуществили. Они прошли уже метров двести, когда с каждым последующим шагом желание в знак солидарности изображать Анну Каренину у Васьки ослабевало. Она совершенно кстати вспомнила маму, сестрёнку, Кирилла… Перед внутренним взором всплыла картинка пышных похорон… все плачут… рыдают… заламывают руки… А любимый Кирюша со слезами на глазах обнимает её застывшее тело… Жуть!

– Нет, Петь, я передумала! – резко остановилась и выпалила. – Ты не забыл, что завтра зачёт по химии? – совершенно не ведая того, девочка применила один из психологических приёмов, называемый «переключение» направив мысли в противоположном направлении.

К слову сказать, химия у девчонки на самом деле страдала. Более того – она в ней ни в зуб ногой! Ещё со школы образовался пробел, когда предмет в классе, ставший крайне нелюбимым, вела жутко занудная Казимировна, менторским тоном вещая о химических формулах и соединениях. И если бы не Пётр, который умудрялся решать оба варианта контрольной – в первую очередь Василисе, а затем только свой – давно бы завалила!

В данную «трагическую» минуту предстоящий зачёт как-то совсем выпал из головы молодого человека. Внезапное напоминание о нём и как следствие – моментальная реакция, вызванная явным противоречием в намерениях, и «заклинивший тумблер» в голове парня, слава Всевышнему, тут же принял нормальное положение. Пётр словно споткнулся, встав как вкопанный, и недоуменно посмотрел в сторону проезжающей мимо электрички. Казалось, что даже вздохнул с чувством облегчения, отменяя ранее принятое решение:

– Хорошо, как скажешь… Но… может быть… когда-нибудь… ты сможешь…

– Ладно, Петечка! Когда-нибуть всё может быть, – попыталась успокоить друга. – А сейчас бежим, видишь, автобус мой подошёл! – и они припустили к подъехавшему транспорту, который уже собирался трогаться с места.

Зачёт Василиса, не без помощи Петра, успешно сдала, а о произошедшем они единодушно не вспоминали. Однокурсник больше не заикался и о своих чувствах, хотя Васька нет-нет, да ловила на себе его нежные взгляды. Зато Кирилл вдруг в открытую вздумал ревновать к новым знакомым, видя явные перемены, произошедшие в последнее время с любимой. Василиса была по-прежнему ласкова с другом, искренне радовалась встречам, но… при этом стремительно взрослела, гораздо быстрее своего Ромео. Погрузившись в учёбу и пропитавшись студенческой атмосферой, невольно отдалялась от своего Кирюши…

«Пять минут, пять минут… Бой часов раздастся вскоре…

Пять минут, пять минут, помиритесь те, кто в ссоре…»

Распевали девчата, воодушевлённо готовясь к празднику. Приближался Новый год, и всвязи с предстоящим событием студенты намеревались устроить шумную вечеринку. Задержавшись после лекций, всей группой украшали аудиторию, развешивая под потолком воздушные шарики, на натянутые нити цепляли красочный серпантин и серебристый дождик. Василису в сопровождении трёх великовозрастных детин откомандировали покупать нехитрые призы для конкурсов. Сорок минут на пригородной электричке и они на месте – ближайшая станции метрополитена, откуда доступна практически любая точка города.

Полдня ребята носились загнанными саврасками, накупив всякой всячины согласно выданному списку и нагрузившись полными пакетами. Оставался последний невыполненный пункт – соски им требовались. Ну да, не пустышки, а именно резиновые соски, которые надевают на бутылочки со смесью при кормлении грудничков. Для розыгрыша.

Компания по дороге завернула в ближайшую аптеку. Ввалившись в помещение, приблизились к витрине, шумно переговариваясь и глупо хихикая, принялись высматривать необходимый атрибут. Аптекарша с подозрением искоса наблюдала за действиями гомонящей молодёжи.

– Васька! Во! Резинотехническое изделие номер три! – тыкая пальцем в стекло, протрубил Костян – парень внушительной комплекции, под два метра ростом, и с лицом Емели. Ну того, который щуку выловил… В сказке…

– Хи-хи… Смотри не перепутай с другим номером! – подкололи весельчаки – тощий, как жердь, Серёга и пухлощёкий, с забавными ямочками на щеках Лёха.

Наивная девчонка, так и не уразумев, по какой причине хихиканье, подошла к женщине и, протянув деньги, попросила завернуть пять штук этих изделий. Фармацевт как-то странно взглянула на ребят, но, ни слова не сказав, завернула требуемое в плотную бумагу, старательно перевязала и протянула Василисе.

Народ возвращался с работы, занимая свободные места в электричке, а наши друзья, заранее оккупировав отдельную секцию и усевшись тесным кружком, уминали за обе щеки горячие жареные пирожки с мясом, купленные на вокзале, заедая холодным мороженым… зубы вряд ли были им благодарны. Василисе же вдруг приспичило провести ревизию, поэтому полезла по пакетам, вытаскивая и раскладывая покупки на покрытой жёлтым лаком лавке. Наконец добралась и до бумажного свёртка из аптеки. Аккуратно развернув, в недоумении уставилась на содержимое. Вместо сосок рассеянная аптекарша продала какие-то странные плоские кружочки, каждый из которых находился в отдельной плотной бумажной упаковке… Взяв один за край, заинтересованно помяла пальцами, а затем, выставив перед глазами, попыталась рассмотреть на свет… В то же мгновение раздался оглушительный хохот, заставивший всех пассажиров обернуться в сторону нарушающей покой компании. Это ржали пацаны, давясь слюной, пирожками и захлёбываясь словами!