Текст книги "Прощай, Жаннет"

– Начинай, пожалуйста.

Жаннет открыла сумку и достала письмо.

– Несколько месяцев назад я получила это уведомление от Швейцарского кредитного банка в Женеве. – Она протянула его Иоганну. – Хочу, чтобы ты прочел.

Иоганн достал очки и надел их. Быстро пробежав письмо, он передал его Хайди.

– Прочтешь, передай Лорен, пусть она тоже посмотрит. Пока Лорен читала, все молчали. Она подняла глаза от бумаги и спросила:

– Что все это значит? Жаннет посмотрела на нее.

– Очевидно, мама отдала что-то ценное на хранение в этот банк, и все эти годы это что-то там лежало.

– Ты знаешь, что это? – спросила Лорен.

– Не совсем, – ответила сестра. – Но догадываюсь.

– Так почему ты не пойдешь и не возьмешь это? – спросила Лорен.

– Это может сделать только тот, у кого есть ключ, – ответила Жаннет. – А у меня его нет.

– А у кого он?

Неожиданно раздался голос Иоганна.

– У меня.

– Но ты никогда ничего не говорил нам, – удивилась Лорен.

– Я и не должен был, – ответил Иоганн, – пока не было необходимости. – Он достал папку из ящика стола и открыл ее. Извлек оттуда фотокопию письма Тани, которое она оставила для него в сейфе. Он протянул Жаннет письмо. – Я думаю, из него все станет ясно.

Жаннет быстро прочла письмо и передала его Лорен, которая, пробежав его глазами, удивленно сказала:

– Но я до сих пор не понимаю, что там.

– Золото, – ответила Жаннет. – Целое состояние в золотых монетах.

– Откуда ты знаешь? – спросила Лорен.

– Морис сказал, – ответила Жаннет. – Половина из них принадлежала ему, но перед концом войны генерал фон Бреннер поручил маме вывезти их из Франции и положить в швейцарский банк.

Иоганн взглянул на Жаннет.

– С каких это пор ты стала верить Морису?

– А зачем ему врать? – спросила она. – Он мне все рассказал. Как генерал украл у него компании и переписал их на имя матери.

Иоганн печально покачал головой.

– Все ложь. Сплошная ложь. То, что у Мориса сегодня есть, даже его титул, было куплено для него генералом или дано твоей матерью.

– Тогда почему ты не рассказал нам об этом раньше? – настойчиво спросила Жаннет.

– Ты же читала письмо, – ответил Иоганн. – Я не считал это необходимым.

– А ты вообще когда-нибудь счел бы это необходимым? – холодно спросила Жаннет. – Или решил приберечь все для себя?

– Ах ты стерва! – рассвирепела Хайди. – Если бы не Иоганн, ты была бы ничем, простой потаскушкой на парижских улицах. Это Иоганн помешал Морису украсть все у твоей матери, Иоганн защищал тебя все годы, пока ты была несовершеннолетней.

Иоганн поднял руку.

– Не волнуйся, дорогая, – сказал он успокаивающе. – И что ты сегодня от меня хочешь? – повернулся он к Жаннет.

– Отдай мне ключ, – резко сказала она.

– Я не могу этого сделать, – сказал он. – Половина принадлежит твоей сестре.

– Морис был прав, – огрызнулась она. – Ничего уже не осталось. Ты все потратил.

Иоганн спокойно посмотрел на нее.

– Я взял только то, что принадлежало мне по праву.

– И на эти деньги ты выкупил у меня компанию! – сказала она.

– Нет! – возразила Хайди. Она не обратила внимания на предостерегающий жест Иоганна. – Пора бы тебе узнать правду. Деньги были положены в банк на имя твоей матери, но они принадлежали не ей, а генералу. Когда вдова генерала с сыновьями приехала в Париж, чтобы подать на тебя в суд и вернуть принадлежавшую генералу собственность, включая винодельческую и парфюмерную компании и компанию по производству минеральной воды, те самые, которые сейчас принадлежат тебе и Лорен, Иоганн взял свою долю денег и откупился от них. – Она взглянула на Иоганна. – Покажи им бумагу, которую подписали фон Бреннеры.

Иоганн достал еще один лист из папки и протянул Жаннет. Жаннет прочла документ и подняла на него глаза.

– Откуда мне знать, что это правда? Лорен спросила изумленно:

– Ты же не думаешь, что папа станет врать, ведь так?

– Любой может написать бумажку, – презрительно процедила Жаннет. – Ничего это не значит. Не будь наивной. Речь идет о миллионах долларов.

– Плевать мне на деньги, – сказала Лорен. – Всегда тебе это говорила, только ты никак не хотела понять.

– Ты не можешь дальше продолжать в том же духе, – огрызнулась Жаннет. – Ты должна подумать о дочери.

– Я и думаю о ней, только по-своему, – рассердилась Лорен. – Мне не нравится ни то, что ты говоришь, ни то, что ты делаешь.

– Мне нужны деньги, – сказала Жаннет. – И нужны сейчас. И я их получу, даже если мне придется обратиться в суд и громогласно заявить, что во время войны Иоганн Швебель был нацистом и вместе со своим командиром грабил несчастных французов. Лорен покачала головой.

– Ушам своим не верю. Как ты можешь говорить эти ужасные вещи? – Она посмотрела на Жаннет. – Не может быть, чтобы ты хотела разрушить столько судеб просто из-за денег.

Жаннет молча смотрела на нее. Лорен повернулась к Иоганну.

– Дай ей ключ, папа. Пусть возьмет, если хочет.

– Половина принадлежит тебе, детка, – сказал он.

– Мне безразлично. – Слезы текли по ее щекам. – Это грязные деньги, на них кровь и ненависть, мне они не нужны.

Иоганн взглянул на Хайди. Она кивнула.

– Лорен права. Это грязные деньги. Отдай ей ключ. Иоганн колебался. Потом посмотрел на них.

– Нет, я этого не сделаю. Плевать я хотел на то, что нужно Жаннет. Половина этих денег принадлежит Лорен и останется там, пока она не решит, что с ними делать. – Он повернулся к Жаннет. – На следующей неделе я встречусь с тобой в Женеве и передам тебе твою часть. Устраивает?

Жаннет кивнула.

– Устраивает. Ведь у меня все равно нет выбора, верно?

– Никакого, – подтвердил Иоганн.

Хайди поднялась и сказала с яростью в голосе:

– А теперь убирайся из моего дома. И чтобы я больше никогда тебя не видела!

Жаннет встала и посмотрела на Лорен.

– Я делаю это не только для себя, но и для тебя. Лорен подняла голову. Утерла слезы тыльной стороной ладони.

– Так я и поверила, – саркастически заметила она. – За всю свою жизнь ты никогда ничего ни для кого не сделала, если это тебе было невыгодно. Я согласна с мамой. Я не хочу больше тебя видеть.

– Но… – Жаннет заколебалась. Все получилось не так, как она рассчитывала. Лорен должна была встать на ее сторону.

Голос Лорен неожиданно окреп. Жаннет однажды уже наблюдала такое. Когда сестра бросила Патрика.

– Никаких „но». Прощай, Жаннет!

Жаннет некоторое время смотрела на сестру, потом повернулась к двери. Тогда, с Патриком, Лорен действительно имела в виду то, что говорила. Как и сейчас, когда прощалась с ней.

Когда она приехала в банк, Иоганн уже ждал ее. Закрывая лицо отороченным норкой капюшоном куртки и поеживаясь, она вылезла из такси под холодный декабрьский дождь, который все дни лил в Женеве, и поспешила внутрь.

У дверей ее встретил тот самый молодой человек, который когда-то доставил ей в Париж уведомление.

– Мадам де ла Бовиль, очень приятно снова видеть вас.

Она судорожно покопалась в памяти в поисках его имени и наконец вспомнила.

– Мсье Тьерри, – улыбнулась она.

– Герр Швебель уже ждет в моем кабинете, – сказал он. – Прошу вас, следуйте за мной.

Через дверь с надписью „Посторонним вход воспрещен» он провел ее в свой кабинет, который находился в глубине банка. Иоганн стоял у окна, глядя на уличную слякоть. Услышав их шаги, он обернулся.

– Доброе утро, Иоганн, – сказала Жаннет. Он не ответил на приветствие.

– Думаю, тебе стоит арендовать сейф, прежде чем мы спустимся вниз, – сказал он холодно.

Она какое-то время смотрела на него, потом повернулась к банкиру.

– Полагаю, это хорошая мысль. Помогите мне, мсье Тьерри.

– Разумеется, мадам, – ответил молодой человек. Он взял несколько листков со стола. – Если вы будете так добры и заполните эти формы, оформление не займет много времени.

Она села на предложенный стул, быстро заполнила документы и пододвинула их Тьерри.

– Прекрасно, – сказал он, просмотрев их. – На обороте формы есть пункт, в котором вы можете указать наследника, которому следует передать сейф в случае вашей кончины. Если вы пожелаете заполнить этот пункт, нам потребуются два свидетеля, которые бы удостоверили как вашу подпись, так и имя вашего наследника. Разумеется, по швейцарским банковским законам все останется в тайне.

Она немного подумала.

– Да, я хочу заполнить этот пункт.

– Прекрасно, – сказал Тьерри. – Я приглашу двух банковских служащих в качестве свидетелей.

– Я подожду снаружи, – предложил Иоганн.

– Это необходимо? – спросила Жаннет. – Разве вы и герр Швебель не можете быть свидетелями?

– Разумеется, – ответил Тьерри. – Но в этом случае вы должны учесть, что банк соблюдения тайны не гарантирует. Он повернулся к Иоганну. – Надеюсь, герр Швебель па меня не обидится.

– Меня это не волнует, – сказала она.

– Очень хорошо, – сказал Тьерри. – Тогда впишите фамилии наследников и степень их родства с вами в пустые графы. Затем подпишите, где указано. – Он подал Жаннет ручку и повернулся к Иоганну. – Герр Швебель, не будете ли вы так любезны и не проследите ли за тем, как мадам де ла Бовиль пишет?

Иоганн подошел к ней и остановился, наблюдая, как Жаннет заполняет форму. Она быстро заполнила графу о наследниках: Лорен Рирдон, сестра и/или Анитра Рирдон, племянница. Строчкой ниже она поставила свою подпись. Банкир пододвинул ей подушечку для печатей.

– Нам потребуется еще отпечаток вашего большого пальца, – сказал он извиняющимся тоном. Она протянула руку, и он прижал ее большой палец сначала к подушечке, а потом к документу. – Подвигайте пальцем с боку на бок, – попросил он. – А теперь, герр Швебель, ваша подпись.

Иоганн быстро подписал бумагу. Следом поставил подпись банкир.

– Извините, – сказал он, – я отлучусь на минуту. Подберу вам сейфы и вернусь с ключами.

Дверь за ним закрылась. Некоторое время они сидели молча. Жаннет достала сигарету и закурила. Иоганн снова подошел к окну и выглянул. Затем заговорил, не оборачиваясь.

– Каждый раз, стоит мне решить, что я знаю о тебе все, ты умудряешься меня удивить.

– Я не собираюсь умирать, – сказала она.

В кабинет вернулся Тьерри и передал Жаннет ключ.

– Теперь будьте так любезны, следуйте за мной.

Они спустились в хранилище. Банкир быстро проверил помер на ключе Иоганна, затем вставил свой ключ в замок, подождал, пока Иоганн вставит свой в другой замок, и повернул его. Дверь распахнулась. Ту же операцию проделали с сейфом, предназначенным для Жаннет. Оба хранилища находились практически рядом. Он повернулся к ним.

– Я оставлю вас одних. Когда соберетесь уходить, нажмите кнопку около двери, я вернусь и провожу вас наверх.

– Благодарю вас, – сказал Иоганн. Он подождал, пока банкир закроет дверь, и повернулся к Жаннет. Затем быстро начал вынимать парусиновые мешочки с монетами из большого ящика и раскладывать их на деревянном столе у себя за спиной. Наконец на столе оказалось тридцать три мешочка. Потом он немного покопался в ящике и нашел то, что искал – мешочек поменьше, чем остальные. Он пригляделся к надписи на нем и положил на стол. Потом поднял глаза на Жаннет.

– Ну вот…

С любопытством она взяла последний мешочек и развязала тесемки. Перевернула над столом: оттуда золотым дождем посыпались монеты. Затаив дыхание, она подняла одну из них к глазам. Такой монеты ей никогда не приходилось видеть. Несмотря на небольшой размер, она была довольно тяжелой.

– Что это? – спросила она, переводя дыхание и чувствуя, как сильно бьется сердце.

– Золотые луидоры, названные так в честь Луи Наполеона, приказавшего их отлить, – объяснил Иоганн.

– Господи! – прошептала она. – И сколько же они стоят?

– Твоя часть состоит из тридцати трех тысяч триста тридцати трех штук, – сказал он. – По нынешнему курсу это приблизительно пять миллионов долларов.

– Пять миллионов долларов, – повторила она. Морис снова обманул ее. Она пошла у него на поводу только потому, что считала, что этих денег хватит, чтобы расплатиться с „Кенсингтон Миллз» за свою свободу. Не стоило и заводиться.

– Это большая сумма, – сказал он. Потом показал рукой на открытый сейф. – Не хочешь проверить? Там ровно столько, сколько лежит на столе.

Она покачала головой.

– Не стоит. Я тебе верю.

– Наконец-то, – заметил он сухо, захлопнул крышку ящика и выпрямился. – Теперь нужно перенести эти мешки в твой сейф.

Жаннет все еще смотрела на деньги.

– Да, – сказала она.

– Помочь тебе?

Она взглянула на него.

– Пожалуйста.

Иоганн начал быстро складывать мешочки в ящик. На столе остались только монеты, которые она высыпала. Жаннет начала складывать их обратно.

Он молча наблюдал за ней.

– Ты можешь не отвечать, если не хочешь, Жаннет, но что случилось, почему тебе так срочно понадобились эти деньги?

– Я хотела откупиться от „Кенсингтон Миллз», – сказала она тихо. Не стоило объяснять, что денег оказалось недостаточно.

– Зачем? – спросил он удивленно. – Они прекрасно для тебя поработали. Ты получаешь чистыми около четырех миллионов долларов в год.

Она молчала.

– Я не обязан давать тебе советы, – сказал он. – Но все равно сделаю это. Я столько лет отвечал за тебя, что это вошло в привычку, от которой не так-то легко избавиться. Золото с каждым днем растет в цене. Два года назад твоя доля стоила не больше миллиона. С тех пор золото подорожало в пять раз. И я слышал, что правительство США намерено вздуть цены, а затем выбросить на рынок часть своего золотого запаса. И тогда цена вырастет до небес. Через год стоимость твоей доли может возрасти еще в пять раз.

Она все еще молчала, глядя на него и складывая последние монеты в мешок. Потом завязала тесемки.

– Я советую тебе – сохрани золото. Откажись от мысли откупиться от „Кенсингтон Миллз». Через год это золото будет стоить двадцать пять – тридцать миллионов. Тебе не успеть столько заработать за всю оставшуюся жизнь, даже если ты освободишься от „Кенсингтон Миллз».

Жаннет молча положила мешок в ящик, захлопнула дверцу и достала свой ключ. Взглянула на него.

– Откуда мне знать, когда надо продавать?

– Как только цена перевалит за восемьсот долларов за троянскую унцию, – ответил Иоганн. – Она может подняться и до тысячи, но это уже не имеет значения. Лично я собираюсь продать долю Лорен, когда цена достигнет восьмисот долларов.

Она задумчиво кивнула. По сути дела, он повторил то, что говорил ей Жак. Если откупиться от „Кенсингтон Миллз», потребуются долгие годы, прежде чем удастся получить устойчивую прибыль. А у нее осталось не так много времени на борьбу. Снова Жак оказался прав. Какой смысл стараться, если все не в радость?

Он протянул руку к кнопке и нажал ее.

– Моя гостиница здесь рядом, за углом, – сказал Иоганн. – Кофе не хочешь?

– Нет, спасибо, – ответила она. – Я прилетела из Парижа утром и у меня обратный билет па два часа. Едва успеваю.

Появился Тьерри и открыл дверь хранилища своим ключом. Они прошли за ним наверх, поблагодарили его. Он поклонился.

– Рад был служить, – сказал он, открывая дверь. Они вышли на улицу. Все еще шел дождь со снегом.

Жаннет подняла капюшон. Подъехало такси, и Иоганн остановил его. Он открыл дверцу, и Жаннет забралась на заднее сиденье.

Она посмотрела на него из машины.

– Мне очень жаль, Иоганн, – сказала она. – Все равно, спасибо.

Он махнул рукой.

– Мне тоже жаль. Прощай, Жаннет! – Он захлопнул дверцу и выпрямился. Посмотрел, как такси исчезло за поворотом. Потом повернулся и решительными шагами направился к себе в гостиницу. Он не мог понять, что застилает ему глаза – дождь или слезы. Но перед его мысленным взором все время стоял спящий младенец па руках у матери, впервые входящей в дом генерала в Варшаве.

Когда она прилетела в Париж, там тоже шел дождь. Правда, без снега и не такой холодный. Рене встречал ее в аэропорту и открыл ей дверцу „роллс-ройса». Захлопнув дверь, он сел на переднее сиденье. Большая машина мягко тронулась с места.

– Куда прикажете, мадам?

Жаннет взглянула на часы. Было немногим больше четырех.

– В контору, Рене, – сказала она.

– Oui, мадам, – ответил шофер. Он встретился с ней взглядом в зеркальце заднего вида. – Хорошо долетели, мадам? – вежливо спросил он.

– Вполне, спасибо, – кивнула она, нажимая кнопку. Перегородка, отделяющая салон от водителя, поползла вверх. Ей не хотелось разговаривать. Она откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Господи, как же она устала! Ей казалось, что она постоянно чувствует усталость, все время страдает от разницы во времени и вечно прыгает с одного самолета на другой.

Раньше у нее находилось время и для себя. Но не сейчас. Впервые она поняла, какой тяжелый груз ежедневной работы нес Жак, освобождая ее от всех забот. Новый сотрудник был очень способным, контора при нем работала как часы, но что-то все же было не так. Люди, с которыми она имела дело, важные покупатели и другие сотрудники, которые раньше охотно решали свои проблемы с Жаком, теперь хотели обязательно говорить лично с ней. А ей не хватало времени, чтобы со всем этим справиться.

– Приехали, мадам. – Голос шофера, раздавшийся из открытой дверцы, заставил ее вздрогнуть. Похоже, она задремала. Жаннет улыбнулась и вышла из машины.

– Спасибо, Рене. Приезжай за мной в семь. – Она спряталась под зонтик, который открыл для нее швейцар, и прошла несколько шагов до двери конторы. Он открыл ей дверь, вошел следом и вызвал лифт.

Робер встретил ее в кабинете и помог снять пальто.

– Как долетели, мадам?

– Хорошо, спасибо, – сказала она, садясь за стол. – Последние эскизы поступили?

– Ждем с минуты на минуту, мадам, – ответил он. – Сейчас проверю.

– Спасибо, – сказала Жаннет, откидываясь на спинку стула.

– Телефонные сообщения на вашем столе, мадам, – сказал Робер.

Она взглянула на стол. Листки с телефонными сообщениями лежали ровными рядами по пять, один наполовину перекрывая другой. Таким образом ей не надо было брать их в руки, чтобы узнать, кто звонил. Имя было видно даже при беглом взгляде. Она поморщилась. На столе лежало больше двадцати листков. Она не сделала пи малейшего движения, чтобы просмотреть их. Вместо этого подняла глаза на секретаря.

– Что-нибудь важное есть, Бобби? – спросила она.

– Ничего особенного, мадам, – ответил он. – Можно подождать до утра.

– Вот и хорошо, – сказала она. – Мне нужно время, чтобы просмотреть эскизы.

Как только он вышел за дверь, Жаннет открыла ящик стола и достала оттуда бутылочку с кокаином. По два раза приложилась каждой ноздрей и откинулась назад, ожидая, когда подействует. Почувствовала, как начинает проясняться голова. Помогло, но недостаточно. Она достала таблетку дексамила из того же ящика и проглотила се, запив водой из кувшина, стоявшего на столе. Такое сочетание дало желаемый результат. Когда явились художники с последними вариантами эскизов, глаза у нее блестели и чувствовала она себя превосходно. Она работала до шести без перерыва.

Когда последний художник ушел, она снова откинулась на спинку стула. Прав был Жак, прав. Никакой радости все это больше не приносило. Теперь она уже не так переживала, что не хватит денег, чтобы откупиться от „Кенсингтон Миллз». Как ни трудно ей сейчас, она легко могла себе представить, что было бы, если бы ей это удалось.

В кабинет вошел Робер.

– Господин маркиз ждет в приемной.

Она взглянула на сообщения, потом на календарь, где были записаны все предстоящие встречи. Его имени там не было.

– Он звонил?

– Нет, мадам, – ответил Робер. – Но он говорит, что должен видеть вас по очень важному делу.

Жаннет задумалась, потом кивнула.

– Пригласи его.

Вошел улыбающийся Морис. Она не поднялась ему навстречу, так что ему пришлось обойти вокруг стола, чтобы поцеловать ее в подставленную щеку.

– Bonjour, Жаннет.

Она жестом предложила ему сесть.

– Bonjour, – ответила она устало.

Он сел и взглянул на нее, все еще улыбаясь. Несколько раз кивнул головой, прежде чем заговорить.

– Ну? – спросил он.

Она смотрела прямо на него.

– Что, ну?

Улыбка на его лице стала еще шире.

– Не надо играть в игры с дорогим папочкой, – сказал он. – Ожидание убивает меня. Я знаю, ты встречалась с Иоганном сегодня в одиннадцать утра в швейцарском банке, где вы пробыли до часа. Потом он посадил тебя в такси, которое отвезло тебя в аэропорт.

Она раскрыла глаза от изумления.

– Так ты что, устроил за мной слежку?

– Конечно, – улыбнулся Морис. – А ты на моем месте разве поступила бы иначе? Подумай сама, ты вернулась из Калифорнии в начале недели, а мне даже не позвонила. К тому же я знаю, что ты встречалась с Иоганном и Лорен в прошлый четверг. Ну, рассказывай, я сгораю от нетерпения. Скажи своему партнеру, сколько миллионов мы будем делить.

Жаннет долго смотрела на него. Перед глазами встали сверкающие золотые монеты. Вот где ее свобода, а не в сотрудничестве с „Кенсингтон Миллз». И вовсе не должна она делиться с ним из-за какого-то паршивого миллиона франков. Особенно если учесть все то зло, которое он причинил ей, начиная с раннего детства. Может быть, если бы не он, она выросла бы такой же, как Лорен, и у нее был бы ребенок. Волна ненависти, которая захлестнула ее, только укрепила решимость.

– Нисколько.

Морис недоверчиво уставился на нее.

– Нисколько?

– Именно так. Там ничего не было, – сказала она холодно. – Не знаю, с чего ты все это взял. Но ты ошибся. Так что не судьба мне откупиться от „Кенсингтон Миллз». Прекрасная мечта, лопнувшая как мыльный пузырь.

– Я тебе не верю, – закричал он. – Там должно что-то быть. Ты врешь!

– Там и было, – ответила она. – Бумаги, которые генерал оставил матери на хранение. В них указано, где и что он покупал и что передавал ей. Включая твой титул, который он купил, чтобы ты женился на моей матери.

– Неправда! – Голос Мориса перешел в визг. – За все платилось наличными.

Она засмеялась, поняв, что то, что рассказал Иоганн, правда.

– Ты забыл, что генерал был немцем. А ты знаешь, какие они. Всегда все записывают. Даже информацию, которая может повредить им самим. Вспомни суды над военными преступниками.

– Ты врешь! – орал он. – Пытаешься втереть мне очки. Там деньги, и ты хочешь забрать все себе!

Внезапно ненависть к нему, которая так долго копилась внутри, выплеснулась наружу. Какие бы неприятности она ему пи причинила, они не идут ни в какое сравнение с тем, что он сотворил с ней.

– Может, и вру, – сказала Жаннет, получая истинное удовольствие от его терзаний. Голос ее был холоден. – Но ты ведь никогда не узнаешь, верно? И сделать ничего не сможешь. – Она встала. – А теперь пошел вон!

– Так ты говоришь, там ничего нет? – закричал он, неожиданно вскакивая со стула и пытаясь схватить ее.

Но Жаннет была слишком быстрой для него. Она сделала шаг назад, одновременно схватив со стола острый как бритва нож для разрезания бумаг, похожий на кинжал. Он остановился, потому что острие кинжала коснулось его горла, как раз над воротничком рубашки, между кадыком и подбородком. Они с ненавистью смотрели друг другу в глаза. Ее губы растянулись в зверином оскале. Она скорее прорычала, чем сказала.

– Не останавливайся, Морис! Дай мне возможность закончить то, что начала моя мать!

Морис глубоко вздохнул и отступил назад. В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в нее стали заглядывать люди.

– Тебе это так не пройдет! – визгливо прокричал он, стараясь овладеть собой. – Генерал пытался меня объегорить и умер. Как и твоя мать. Она тоже мертва. Тебе это так не пройдет!

Жаннет подняла глаза и увидела людей на пороге, глядящих на них в полном изумлении. Неожиданно она почувствовала, что силы оставили ее.

– Убирайся, Морис, – сказала она устало. – Иначе я прикажу тебя вышвырнуть.

Теперь и он увидел людей, толпящихся у него за спиной. Он оглянулся, потом снова перевел взгляд на падчерицу.

– Это еще не конец, – сказал он, на этот раз спокойно. – Когда-нибудь, когда ты меньше всего будешь этого ждать, ты мне заплатишь. Помни! – Он повернулся и вышел, изо всех сил стараясь выглядеть достойно. Люди расступились, молча провожая его взглядами.

Она опустилась на стул. К ней подошел Робер.

– Вы в порядке, мадам?

– Нормально, – ответила Жаннет. Она посмотрела на людей в дверях, на их белые испуганные лица. – Возвращайтесь на свои рабочие места, – резко приказала она. – Еще нет семи часов.

Служащие быстро исчезли. Она взглянула на Робера.

– Закрой дверь, – попросила она. – И налей мне коньяку.

– Слушаюсь, мадам, – сказал Робер. Через мгновение он вернулся с рюмкой в руках. Она залпом выпила. – Не могу ли я что-нибудь для вас сделать, мадам?

Жаннет почувствовала, как коньяк обжег горло.

– Да нет, спасибо, Бобби, – сказала она. – Оставь меня и не беспокойся.

Она дождалась, когда он закроет за собой дверь, потом положила голову на руки. Внутри у нее все дрожало, и она понимала, что, если бы вовремя не села, ноги бы подкосились.

Ничего не изменилось с детских лет. Стоило Морису гневно взглянуть на нее, как она оказалась на грани оргазма. Ужас, который она испытывала, был одновременно и наслаждением. Ее ненависть к нему могла сравниться лишь с ее страстным желанием быть им наказанной. Она ощутила, что вся мокрая.

Открыв ящик стола, достала оттуда пачку салфеток, задрала юбку и принялась вытираться. На платье тоже были мокрые пятна, так что придется переодеться. Медленно поднявшись, она пошла в ванную. Надо быстренько Припять душ, она сама чувствовала, что от нее пахнет.

Во второй раз за этот год на вечеринках в Париже говорили только о ней. В первый раз поводом послужил грек, теперь ее отчим.

Насколько невыносимым был холод этой зимой, настолько же невыносимой была жара, стоявшая в Париже в конце июля и начале августа, когда шел показ коллекций. В большом зале гостиницы „Де Вилль» было еще жарче. Во французских учреждениях в те времена еще не устанавливали кондиционеры.

Больше двухсот человек набились в зал, обычно вмещавший не больше сотни. Шампанское было теплым, а бутерброды расплылись. Все подступы к небольшому помосту в конце зала были забиты фотографами и репортерами. Присутствующие вздохнули, как один человек, когда на помост забрался потный человек в черном вечернем костюме. Церемония начиналась. Еще немного, и можно будет уйти.

Он заговорил в микрофон:

– Mesdames, Messieurs[78]78
  Дамы и господа (фр.).


[Закрыть]… – Ни звука. Он постучал по микрофону. Снова ни звука. Постучал еще раз. Снова ничего. Он обреченно пожал плечами и закричал изо всех сил: – Mesdames et Messieurs, мэр Парижа!

Публика зааплодировала, увидев мэра, выходящего из своего кабинета. Он, судя по всему, не ощущал жары, что было неудивительно – в его кабинете кондиционеры работали. Он поднял руку, успокаивая толпу, и улыбнулся.

– Дамы и господа, – сказал он. Его прекрасно слышали все присутствующие и без микрофона. Он был профессионалом и умел владеть голосом. – Понимаю, всем вам не терпится уйти и заняться делом. У кого-то назначены встречи, другие торопятся на ужин, поэтому мы постараемся быть краткими. Прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что вы не пожалели времени, чтобы прийти сюда и оказать честь женщине, которая сделала так много, чтобы Париж стал столицей моды всего мира. Молодой женщине, которая родилась и выросла здесь, которая стала одной из первых в своей профессии, одной из величайших кутюрье мира. Великой последовательнице Коко Шанель и Эльзы Шиапарелли, оставившим свой след в мировой моде на долгие годы. Посему я прошу вас присоединиться ко мне и поприветствовать нынешнего лауреата Почетной медали города Парижа, женщину, так много сделавшую для мировой культуры и моды, замечательную представительницу парижской промышленности, живое воплощение французского обаяния. Дамы и господа! Разрешите мне представить вам мадам Жаннет де ла Бовиль!

Дверь кабинета открылась еще раз, и оттуда вышла Жаннет, спокойная и улыбающаяся. Она поднялась на помост и остановилась рядом с мэром.

Появился служащий с медалью, прикрепленной к традиционной красно-сине-белой ленте и лежащей на бархатной подушечке. Мэр взял ее и на мгновение поднял над головой, чтобы дать возможность поработать фотографам. Затем осторожно надел медаль на шею Жаннет, не потревожив ни одного волоска в прическе. Профессионал всегда профессионал.

– Мадам Жаннет, – начал он, поворачиваясь к аудитории и фотографам. – Я называю вас мадам Жаннет, потому что знаю, что так называют вас ваши друзья и коллеги. Я считаю большой честью для себя вручить вам медаль за все то, что вы сделали для Парижа и Франции. Ваше имя обогатит нашу историю той красотой, которую вы подарили всем нам. – Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. – Говорите покороче, – шепнул он ей на ухо. – Они потеют, как свиньи, и в комнате хоть топор вешай.

Жаннет одарила его улыбкой.

– Monsieur le Maire, – повернувшись к аудитории, она снова улыбнулась. – Mesdames et Messieurs. – Она немного помолчала, потом громко рассмеялась. – Я тоже постараюсь быть краткой. – Выдержав паузу, она поднесла обе руки к губам и, широко раскинув их в стороны, послала публике воздушный поцелуй. – Спасибо. Я вас всех люблю. Спасибо.

Фотографы все еще снимали Жаннет одну и вместе с мэром, но публика уже потянулась к выходу. Церемония завершилась. Когда смолкли щелчки фотоаппаратов, мэр поцеловал руку Жаннет и удалился. Он тоже сделал свое дело.

Жаннет откинулась на заднее сиденье „роллс-ройса». Рене взглянул на нее в зеркальце.

– Поздравляю, мадам, – сказал он. – Очень красивая медаль.

Она неожиданно вспомнила, что медаль до сих пор висит у нее на шее. Он быстро сняла ее и принялась разглядывать. Покрытая золотом медь.

– Да, – сказала она задумчиво. – Спасибо.

– Куда теперь, мадам? – спросил шофер.

Она с удивлением взглянула на него. Как глупо! Ее рекламный отдел должен был бы устроить ужин после награждения. Они же все прошляпили. Потеряно как минимум сто тысяч долларов бесплатной рекламы. Если она не думает обо всем сама, всегда так выходит. При Жаке такое было просто немыслимо.

– Домой, – приказала она раздраженным тоном. – Разумеется, домой.

Она разделась и поужинала в халате, сидя перед телевизором. По всем трем каналам передавали последние новости. О награждении нигде ни слова. Все, с нее достаточно. Завтра же она сменит заведующего рекламным отделом. Этот ни бельмеса не смыслит в деле.

Когда кончилась передача по последнему каналу, Жаннет выключила телевизор. Было уже начало двенадцатого. Она так разозлилась, что не могла заснуть. Ходила взад-вперед по комнате. Никакой надежды заснуть.

Наконец взяла телефон и позвонила Рене.

– Подгони малолитражку к подъезду, – сказала она. – Я решила проехаться.

– Не желаете ли, чтобы я сел за руль, мадам?

– Нет, – сказала она. – Я сама поведу.

Она натянула хлопчатобумажную рубашку и джинсы и накинула на плечи шерстяной свитер. Взяла из ящика несколько тысяч франков и сунула их в карман джинсов. В последний момент вынула небольшую бутылочку с кокаином и положила ее в карман рубашки. Прежде чем выйти из комнаты, Жаннет посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Никто, увидевший ее сейчас, не подумал бы, что она сделала так много для высокой моды. Она спустилась вниз. Рене уже ждал с машиной. Она села и рванула по улице.