Текст книги "Стальную Крысу – в президенты!"

Глава 29

Просветить маркиза было одним удовольствием.

– Решение всех наших проблем здесь, в тексте конституции. Прочитайте внимательно.

Де Торрес пнул напоследок телевизионные детали и взял из моих рук распечатку. По мере того как он читал, морщины на его лбу разглаживались, улыбка становилась шире и шире. Дочитав до конца, он разразился хохотом и, отшвырнув распечатку, прижал меня к груди.

– Вы – гений! Гений!

Я не возражал. Да даже если бы и захотел, в его медвежьих объятиях было не то что слово вымолвить, вздохнуть невозможно. Горячо расцеловав в обе щеки, он отпустил меня. Воистину обычаи некоторых культур непонятны. От философских мыслей меня отвлек голос Анжелины из рации:

– Колонна автомашин пересекла охраняемый периметр. Пленки доставят через несколько минут.

– Отлично. Мы с маркизом успеем переодеться.

Вся наша команда собралась в гостиной. На большущем телевизионном экране мелькали сцены народного ликования по поводу очередного избрания Сапилоте в президенты, звук был приглушен, но и смотреть на вакханалию было тяжко. Я стоял перед книжной полкой с полным изданием законов Параисо-Аки в кожаных переплетах с золоченым тиснением, в правой руке – том конституции, указательный палец левой – на кнопке.

– Мы закончили, – сказала Анжелина. – Когда будешь готов, выходи в эфир.

– Я и сейчас готов, но пусть прежде заговорит сам Счастливый Канюк. А, вот и он. Эй, кто там ближе, включите звук?

Диктор, извиваясь от удовольствия, тыкал пальцем куда-то за камеру.

– Да, это случилось. Сквозь сущий ад к нам идет наш добрый ангел, не раз пожертвовавший собой ради нас в прошлом. Сегодня он вновь удостоил нас чести встать во главе государства. Он идет сюда, толпа ликует: слабые женщины падают в обморок, суровые мужчины смахивают слезы с глаз. Он поднимает руку, призывая к тишине, и тишина тотчас наступает, слышно только тяжелое дыхание его товарищей по партии и стук тел женщин, падающих в обморок. Леди и джентльмены, граждане благословенной Параисо-Аки, с неописуемым восторгом передаю микрофон генерал-президенту Джулио Сапилоте!

Довольная рожа Счастливого Канюка крупным планом. На большом экране он выглядел еще безобразней, чем в жизни, лягушачий рот был вытянут в подобие улыбки, маленькие глазки остекленели.

– Я рассчитывал на своих верных избирателей и не ошибся. Выборы закончены, и вы, жители Параисо-Аки, выполнили свой гражданский долг, проголосовали за достойного. Надеюсь, о преступнике Харапо мы сегодня слышим в последний раз…

Я нажал на кнопку, и его изображение сменилось моим.

– В последний раз? И не надейся, ничтожный лживый клоп! Бой еще впереди! Думаешь, подделал результаты выборов в своем лживом компьютере, обманул всех, и дело с концом? Не тут-то было! Приговор себе ты произнес собственными жабьими губищами. Правосудие восторжествует! Ты совершил тяжкое уголовное преступление и поплатишься. Сейчас мир увидит, что мы отсняли в маленьком городишке Тортоса. Леди и джентльмены, взгляните, пожалуйста, на часы на городской башне. После закрытия избирательного участка прошло лишь несколько минут…

На экране появилась центральная площадь Тортосы, на переднем плане – Джеймс с микрофоном.

– Избирательный участок только что закрылся, и жители Тортосы собрались на площади, чтобы услышать результаты. По неустановленным причинам, вероятнее всего, из-за своей приверженности режиму лживого диктатора, мэр и шеф местной полиции несколько минут назад пытались незаметно покинуть город. Шеф полиции все еще в бессознательном состоянии, но мэр горит желанием поговорить с вами. – Камера отодвинулась, рядом с Джеймсом оказался мэр, его лицо было белее полотна. – Вы мэр города Тортоса?

Мэр покосился за спину, где маячил с виду щуплый Родригес, обеспечивая, видимо, добровольную помощь главе местной администрации.

– Да.

– Скажите, пожалуйста, господин мэр, проходили ли выборы в вашем городе в соответствии с законом и все ли голоса попали в избирательную машину?

– Да, конечно, все по закону.

– Скажите, а собравшиеся на площади люди – жители вашего города?

Побледнев еще больше, мэр оглядел толпу.

– Да… Большинство, я полагаю.

– Вы не знаете точно? Странно, ведь вы же мэр. Кстати, сколько лет?

– Двадцать два года.

– Тогда вы просто обязаны знать своих горожан в лицо.

– Я не уверен во всех из них.

– Да? Может, укажете хотя бы одного незнакомца?

– Ну… Вроде таких нет… Но я не уверен.

– В таком случае мы уверены, что в толпе – ни одного чужака. А-а-а, вот к нам присоединился и шеф местной полиции. Уж он-то поможет. Скажите, пожалуйста, капитан, как давно вы живете в Тортосе?

– Ну… Всю жизнь.

– Отлично. Не укажете ли вы хотя бы одного чужака в толпе?

Глаза капитана под густыми низкими бровями бегали.

– Нет.

– Замечательно. Мы закончили как раз вовремя. Сейчас огласят результаты выборов.

На площади ожили громкоговорители, сообщая уже известные нам результаты. Мэру и шефу полиции, казалось, вдруг стали тесны их костюмы. Прозвучала информация из Тортосы, послышались возмущенные крики горожан, а отцы города собрались было бежать, но на их пути встал Родригес.

– Вы слышали? Только два голоса за сэра Гектора Харапо, все остальные за Сапилоте. Давайте разберемся. – Джеймс щелкнул переключателем, и над площадью разнесся его голос: – Жители города Тортоса, с вами говорит доверенное лицо сэра Харапо. Машиной для подсчета голосов управляют приспешники Сапилоте. Зная это, сэр Харапо предположил, что лживый диктатор попытается одурачить вас, подделав ваши голоса в свою пользу. Так давайте узнаем правду. Пожалуйста, каждый, кто голосовал за сэра Харапо, поднимите руку. – Над площадью повисла тишина. Люди медленно подняли руки. Море рук. – Спасибо, опустите руки. А теперь поднимите руки те, кто голосовал за Сапилоте. – Все руки опустились и поднялись лишь две – мэр и шеф полиции, естественно, голосовали за своего босса. Джеймс продолжал: – Вот она, правда, граждане Параисо-Аки! Убедительнейшее доказательство нарушения закона о выборах. Все жители этого города, за исключением двоих, отдали свои голоса за сэра Харапо и были обмануты. Теперь ясно, что в Тортосе нарушены избирательные права граждан и победил не тот кандидат.

Я подал знак, и на экране вновь появилась моя физиономия. Я потряс перед камерой увесистым томом.

– Совершено преступление. Преступление, о котором упоминается на восемь тысяч третьей странице конституции Параисо-Аки. Закон однозначно трактует возникшую ситуацию. Сейчас я вам прочитаю. – Я раскрыл том. – «В случае использования электронных машин для подсчета голосов избирателей местной администрации предписывается: а – обеспечить точную запись голосов избирателей в машинную память; б – обеспечить тайну волеизъявления граждан. Подробнее о мерах по обеспечению данных требований смотри параграф девятнадцать статьи сорок закона о выборах.

В случае, если будет неопровержимо доказано, что распределение голосов хотя бы в одной машине одного округа не соответствует действительности, результаты всех выборов признаются недействительными, а через две недели проводятся повторные выборы с использованием старой системы подсчета голосов, в скобках: бумажных бюллетеней и ящиков для голосования. Победивший в этих выборах становится президентом. В обязанность ему вменяется организация инспекции всех электронных машин для голосования с целью использования в следующих выборах». – Я захлопнул том и поставил его на полку. Снова повернувшись к камере, насколько было в моих силах безразлично сказал: – Объявляю результаты сегодняшних выборов недействительными. Через две недели проводятся повторные выборы, и победит достойный!

Глава 30

– Сделано! – Анжелина пригладила мне бороду и звучно чмокнула в щеку. – Молодец! И об избирателях Тортосы ты также позаботился.

– Верно. Ради их и нашей безопасности они размещены в палатках возле замка. Они погостят у нас в недосягаемости от гнева Сапилоте две недели до выборов и получат щедрое вознаграждение. Вынужденные каникулы их вполне устраивают.

– Сапилоте наплюет на нашу передачу, – предрек де Торрес. – Новые выборы ему ни к чему, а власти в его руках достаточно, чтобы оставить все как есть.

– Он не осмелится, – заверил я маркиза. – Запись нашей передачи разошлем на все планеты, которые посылают сюда туристов. Если не будет новых выборов, правительства этих планет отвернутся от диктатора, а без поступления твердой галактической валюты его коррумпированный режим рухнет за месяц.

– Тогда мы победили! – Маркиз гордо поднял подбородок.

– Еще нет. Предстоит борьба за избирательные урны. Трудностей впереди уйма, но на каждый грязный трюк Сапилоте у меня заготовлено три, и наши шансы на успех весьма внушительны.

Последующие две недели мы вкалывали как каторжные. Власти Параисо-Аки изготовили ящики для голосования и в надлежащей обстановке запечатали их. С некоторыми трудностями мы достали один такой ящик с правительственного склада. С бюллетенями для голосования повторили ту же операцию. Обзаведясь образцами, мы наладили производство своих ящиков для голосования и напечатали столько же бюллетеней, сколько правительство. Не зная, что именно выкинет Сапилоте, я готовился к любым неожиданностям.

Хорхе, возглавив нашу агитационную команду, носился по городам и весям. Под его руководством местные добровольцы создавали секретные комитеты по выборам, получали рации и непрерывно поддерживали контакт с нами. Мы отпечатали агитационные брошюры и раздавали их повсюду. Каждый вечер граждане Параисо-Аки узнавали сначала официальные новости, затем в прямой эфир выходили радио– и телекомпания замка. Мы делали новости по возможности далекими от политики и максимально объективными. Правительственные техники старались вовсю, разыскивая нашу аппаратуру, но, как сами понимаете, безрезультатно. Вскоре они смекнули, что к чему, и пытались глушить сигналы из замка, но ничего из этой затеи у них не вышло. Жители Параисо-Аки впервые получили доступ к свободной информации, наши выпуски новостей стали для них глотком свежего воздуха в затхлой атмосфере, годами царившей здесь. К концу второй недели мы не сомневались, что если бы итог предстоящих выборов зависел только от мнения избирателей, то режим Сапилоте потерпел бы сокрушительный крах.

На одиннадцатый день, за три дня до выборов, мы получили убедительнейшее тому доказательство.

Со мной связался руководивший охраной замка наемник.

– Извините, сэр Харапо, но вынужден побеспокоить вас.

– В чем дело?

– У границы периметра задержан правительственный автомобиль, и люди в нем не желают разговаривать ни с кем, кроме вас.

– Они представляют опасность?

– Вряд ли. Детекторы показали, что с собой у них только личное огнестрельное оружие. Взрывчатые, радиоактивные и ядовитые вещества не выявлены. В автомобиле один пассажир на заднем сиденье, на переднем двое – охранник и шофер.

– Кто пассажир?

– Неизвестно, окна в автомобиле прозрачны лишь в одном направлении.

– Пропустите их. Думаю, что, если за ними присматривать, хлопот они не доставят.

Так оно и вышло. Автомобиль остановился в полукилометре от замка среди деревьев. Боливар и Родригес позаботились о гостях – в секунду двое на переднем сиденье были разоружены и вышвырнуты вон. Я подошел и взглянул в темное окно. Чувствовал я себя в безопасности, возможно, благодаря своим бойцовским навыкам, возможно – переносному генератору защитного поля на поясе.

– Выходите, – велел я пассажиру.

Дверца машины медленно раскрылась, высунулась голова Сапилоте.

– Вот так сюрприз! – воскликнул я.

Диктатор, кряхтя, вылез.

– Оставьте, Харапо, я здесь по делу. – Он достал с сиденья металлический контейнер. Повернулся. Мой пистолет смотрел ему между глаз. – Убери пистолет, глупец. Твоя жизнь мне не нужна. – Он щелкнул переключателем на ящике, послышалось равномерное гудение, нас окружила стена густого, как кисель, тумана. – Это генератор белого шума. Теперь нашу беседу невозможно ни подслушать, ни прочитать по губам. Не хочу, чтобы появилась запись наших переговоров.

– Меня это тоже устраивает. – Я сунул пистолет в кобуру. – Что тебе здесь надо?

– Безмятежное правление давно наскучило мне, а ты – первый человек, давший мне бой за последние сто семьдесят лет. Я высоко ценю тебя и готов договориться по-хорошему.

– Тебе наскучило безмятежное правление? А что ты думаешь о людях, которых замучил до смерти за эти годы?

– Нас здесь только двое, так что прибереги пышные словеса для журналистов. Мне прекрасно известно, что о толпе баранов – народе – ты заботишься не больше, чем я…

– С чего ты взял?

– Ты, как и я, политик, а всех настоящих политиков интересуют только выборы, перевыборы. Выступив против меня, ты доказал твердость характера. Время схваток прошло, сейчас для нас наступил час сплотиться и прийти к взаимовыгодному соглашению. Ты знаешь, я не бессмертен…

– Лучшая новость из всех, какие я когда-либо слышал!

Мою реплику он пропустил мимо ушей.

– Мои гериатрические уколы уже не дают того эффекта, что прежде. Моя отставка – не за горами. Я присматриваю достойного преемника, ты меня устраиваешь. Ну, как предложение?

Демонстрируя, насколько подорвано его здоровье, он закашлялся и полез в карман за пилюлями.

Да, отличное предложение. Во всяком случае, в его понятии. Он создал безотказную политическую машину и предлагает рычаги управления мне… В обозримом будущем, конечно! Царское предложение!

– А от меня что требуется?

– Ты проиграешь выборы и возглавишь официальную оппозицию. Каждый крестьянин будет считать тебя величайшей исторической личностью со времени изобретения секса. К тебе примкнут все изменники-либералы. Ты их организуешь, позаботишься, чтобы не путались у меня под ногами. И, конечно, сообщишь о настоящих революционерах, а дальше уж мы ими займемся. Ну как, по рукам?

– Нет.

Лицо диктатора вытянулось, он так и сунул пузырек с пилюлями обратно в карман, не открыв.

– Почему?

– Видишь ли, я верю в закон: один человек – один голос…

– Ха-ха! Рассмешил!

– В равенство личности перед законом…

– Да брось ты!

– В свободу слова, в habeas corpus, в презумпцию невиновности…

– Да у тебя жар, Харапо!

– Так я и думал, что ты не поймешь. Хорошо, объясню доступно. Я хочу всю власть, и хочу прямо сейчас. Я хочу все богатство, все привилегии и почести, всех женщин и убью любого, кто встанет на моем пути. Теперь ясно?

Сапилоте кивнул.

– Как ты однажды заметил, я – старик, а от таких речей у меня поднимается давление. Ты напоминаешь мне меня в молодости. Становись моим другом, Харапо!

– Прежде я убью тебя!

– Отлично сказано! Но только я это сделаю первым. – Он повернулся, влез в автомобиль и, тяжело вздохнув, покачал головой. – Я не желаю тебе удачи, Харапо, но признаюсь, что, поговорив с тобой с глазу на глаз, испытал сильнейший эмоциональный подъем. Теперь я уверен, что после моей отставки работу продолжит достойный человек, человек, который понимает меня, думает, как я!

Хлопнула дверца. Я дал знак вернуть шофера и охранника на место. Они с довольным видом уселись на переднее сиденье, автомобиль развернулся и покатил прочь.

– Отец, что значит этот визит? – спросил Боливар.

– Сапилоте предложил мне весь мир. Партнерство сейчас и президентское кресло после его смерти.

– И ты согласился?

– Дорогой мой сын! Я – жулик, но, в отличие от Сапилоте, честный жулик. Я люблю людей, он же презирает все человечество в целом и каждого в отдельности. Бывает, я украду неправедно нажитое, но я не лишаю человека жизни или свободы. Да и вообще, у людей я не ворую, а изымаю богатства у корпораций, компаний, этих зажравшихся бездушных монстров нашей эпохи, которые…

– Извини, отец, но эту лекцию я уже слышал.

– Тогда пошли в замок. Не терпится после такой компании вымыть руки. Да и выпить не грех.

Глава 31

В день выборов я проснулся с первыми лучами солнца. Спрыгнув с постели, вдохнул полной грудью наполненный прохладой воздух.

Анжелина открыла правый глаз, взглянула на часы на туалетном столике. Увиденное ее явно не вдохновило.

– Откуда силы вскакивать в такую рань?

– Нынешний день не для лежебок! Сегодня вершится история, а я в этом деле – главное действующее лицо!

– Твои словоизлияния особенно раздражают по утрам. – Анжелина с головой укрылась простынкой. – Уходи, философствуй в другой комнате.

Насвистывая веселенький мотивчик, я спустился в столовую. Там застал раннюю пташку – маркиза. Он как раз завтракал, и я составил ему компанию.

– Сегодня вершится история! – воскликнул маркиз.

– Именно это я и сказал жене, но она не поняла. – Я вздохнул. – Что с нее взять, женщина.

Я произнес тост за победу, мы подняли чашки с кофе, чокнулись и выпили. Вскоре к нам присоединились Боливар и Джеймс.

В девять утра открылись избирательные участки, и мы вышли на связь с нашими сторонниками по всей стране. В течение минуты наши наблюдатели в дюжине мест подверглись нападению, в двоих стреляли, было выявлено четыре случая злостного нарушения закона о выборах. На меньшее я и не рассчитывал. Мы делали, что могли, но наши силы были незначительны по сравнению с мощью государственного аппарата Сапилоте, да и к тому же разрозненны. Было принято решение сконцентрировать наши усилия на крупных городах. Нашим самым действенным оружием были журналисты-инопланетчики. После того как по Галактике прокатилось известие об аннулировании результатов мошеннических выборов, многие соседние планеты заинтересовались политической обстановкой на Параисо-Аки. Некоторые крупные газеты прислали сюда своих репортеров, но, к сожалению, не у всех нашлись средства и время. Поэтому большинство писательской братии на Параисо-Аки имели в кармане свободную лицензию.

– Сработало! – воскликнул Боливар, снимая наушники рации. – Сообщение из десятого участка в Приморосо. Там холуи Сапилоте устанавливали свой ящик для избирательных бюллетеней и их застукали прямо на месте преступления. Подоспевший репортер заснял весь скандал на видео. Их ящик под шумок был заменен нашим. Нам повезло, что сюда прибыло так много журналистов.

– Везение, сынок, не всегда дело случая. На выборы прибыли сорок три журналиста со свободной лицензией, так как их нанял я. Журналисты наслаждаются оплачиваемыми каникулами и, если подвернется подходящий материальчик, не прочь на нем подзаработать.

– Мне следовало бы догадаться, па. Если существует какой-нибудь жульнический трюк для достижения своей цели, мой отец обязательно им воспользуется!

Я похлопал сына по плечу. Похвала, подобная этой, да еще от знатока в таких вещах, для меня дороже жемчуга.

К полудню нам пришлось туго. Наши люди были выдворены из многих избирательных участков в провинциях, где было сильно влияние Сапилоте. Да и свои собственные мы уже удерживали с трудом. В некоторых маленьких городках прислужники Сапилоте, угрожая пистолетами и даже винтовками, вламывались в избирательные участки и заменяли ящики для голосования. В вооруженные столкновения мы не вступали, ведь значение имели только крупные центры с большим количеством избирателей. Там уж мы позиций не сдавали.

По мере поступления рапортов маркиз мрачнел. Наконец он не выдержал и, ударив кулаком по раскрытой ладони, разразился речью:

– Наши люди сидят и наблюдают за устроенными Сапилоте бесчинствами! Мы проиграем, если будем только обороняться и не нанесем ответный удар. Почему бы нам не перестрелять прихвостней диктатора?

Я покачал головой. Гонсалес де Торрес – неплохой человек, но мыслил весьма прямолинейно. Переделать его невозможно, и в обращении с ним я опирался на его врожденную доброту да на собственную хитрость.

– Дорогой маркиз, уверяю вас, что, если и дальше все пойдет как сейчас, мы выиграем выборы с разгромным для Сапилоте отрывом. Но если мы откроем стрельбу и затеем гражданскую войну, то ни о каких демократических выборах не может быть и речи.

– Плевать на демократию, главное – победа!

– Успокойтесь, маркиз. Пока, как вы говорите, мы оборонялись, к телефонным номерам каждого уличенного в жульничестве избирательного участка были прикреплены наши стафферы.

– Прикреплены… что?

– Стафферы. – Я вытащил из кейса небольшую металлическую коробку со множеством проводов. – Эти машинки соединены с нашим большим компьютером. После подсчета голосов чиновник зачитает результаты по телефону. Как только он наберет номер, наш компьютер смодулирует его изображение и голос и передаст их по телефонному кабелю; лжечиновник на приемном экране скажет то, что мы вложим в его уста.

– Вы совсем заморочили мне голову. – Маркиз разлил по стаканам рон. – Алкоголь стимулирует мою умственную деятельность.

– Благодарю. Мою тоже.

– Скажите, а насколько совершенен компьютерный чиновник? Если враги заподозрят подмену…

– Чиновник на экране будет выглядеть не хуже живого. Правда, процесс модуляции занимает время…

– Как много?

– Не беспокойтесь, никто ничего не заметит. Задержка не превышает четырех микросекунд. Компьютер у нас самый современный. Привезли с собой в миниатюре и увеличили с помощью МУВА.

– Объясните, пожалуйста, зачем мы тратим столько усилий на избирательных участках, если у нас есть столь хитроумные машины.

– Выборы, хотя бы внешне, должны выглядеть честными. Если новый мир начнется с явного мошенничества, то честным, справедливым ему уже не быть. Конечно, мы пользуемся жульническими уловками, иначе будем биты, но избирателям об этом знать ни к чему. Пусть остаются в беспечном неведении, считают, что демократия работает сама по себе… А она и будет работать, после выборов!

– Значит, мы изменим распределение голосов в избирательных участках… Вы, наверно, и общий счет голосов знаете?

– Что вы, маркиз, конечно, нет. Компьютерные чиновники появятся только в тех участках, где мы точно знаем, что приспешники Сапилоте подменили ящики для бюллетеней избирателей.

– Но почему? Можно же подделать все голоса в нашу пользу и избежать излишних волнений.

– Нет, пусть народ сам выберет своего президента.

– Какая разница, кто выберет, главное результат.

– Нет, все голоса мы подделывать не будем, это аморально. То, что мы совершаем, незаконно, но вполне соответствует нормам любой, пусть даже самой строгой морали. По поводу необходимости соблюдения моральных норм я вас просвещу как-нибудь в другой раз, а сейчас плесните, пожалуйста, еще по капельке рона – и за работу.

Мы работали не покладая рук, пока Анжелина и маркиза не вытащили нас из-за стола и не сопроводили в поджидающий вертолет.

– Зачем тебе эти побрякушки, дорогой? – спросила Анжелина, указывая на золотые ордена и орденские планки на моей груди.

– Избиратели хотят, чтобы их президент выглядел как президент. Так стоит ли их разочаровывать?

Результаты выборов огласят в оперном театре Приморосо. Традиционно каждые четыре года там собирались сторонники Сапилоте, горячо приветствовали его очередное переизбрание. В этом году в выборах участвовало два кандидата, и результат, как я надеялся, будет иным.

Не исключено, что Сапилоте попытается нас устранить по дороге, поэтому до Приморосо мы долетели в сопровождении тяжеловооруженных вертолетов. На аэродроме нас поджидали автомобили, и до оперного театра мы добрались благополучно. В здании опасаться было уже некого, так как Сапилоте тоже дорожил своей жизнью и по взаимному молчаливому соглашению вооруженные люди внутрь не допускались.

Мы поднялись на сцену. Сапилоте прибыл раньше. Я приветливо помахал ему рукой, он в ответ высморкался и демонстративно харкнул на пол.

– Похоже, генерал-президент сегодня не в лучшем расположении духа, – заметила Анжелина. – Надеюсь, у него на то веские причины.

Празднество было организовано с шиком, шампанское лилось рекой, толпа, поглядывая на огромное табло над нашими головами, неистовствовала. На табло высвечивалось распределение голосов. Сейчас на нем, как перед футбольным матчем, был счет 0:0.

Звякнул колокольчик, люди притихли. На трибуну поднялся председатель комитета по выборам.

– Все избирательные участки закрыты, начался подсчет голосов, – сказал он в микрофон. Зал разразился бурей оваций. – Только что поступили первые результаты из города Кукарача. Кукарача, вы нас слышите?

Экран под табло со счетом засветился, на нем появилось огромное лицо.

– Кукарача на связи. – Чиновник на экране опустил глаза на бумаги в руках. – За Сапилоте проголосовало шестнадцать избирателей, за Харапо… девятьсот восемьдесят. Желаем сэру Харапо крепкого здоровья!

Человек на экране обеспокоенно огляделся и исчез.

Ко мне придвинулся маркиз и прошептал на ухо:

– Отлично сделано. Никогда бы не догадался, что говорил не живой человек, а смодулированное компьютером изображение.

– Дела, маркиз, обстоят даже лучше, чем вы думаете. Говорил настоящий человек. И распределение голосов тоже настоящее. Будем надеяться, что и дальше все пойдет так.

Но получилось иначе. Приспешники Сапилоте не дремали, и после следующего сообщения счет оказался не в мою пользу. Так и пошло, из избирательных участков поступали результаты, и после каждого то я вырывался вперед, то – Сапилоте. Так мы с ним и шли голова к голове. Счет на табло постепенно увеличивался, напряжение в зале тоже.

– Весьма острые ощущения, – поделился со мной маркиз. – Выборы возбуждают не меньше, чем бои быков. У меня даже в горле пересохло. Я случайно прихватил с собой фляжку с роном девяностолетней выдержки. Чертовски хочется глотнуть. Не подскажете, долго ли еще до конца?

– Осталось четыре округа.

– Какие из них наши?

– Не знаю, – признался я. – Давно сбился со счета.

На первом участке победил Сапилоте. На следующем – я, но общий счет все равно остался не в мою пользу. Поступило сообщение из третьего участка. После него я отставал на семьдесят пять голосов.

– Лучше бы мы подделали все сообщения! – воскликнул маркиз.

– А еще лучше – пристрелили бы старого Канюка, – недовольно заявила Анжелина.

– Мы – демократы, – сказал я. – Разве забыли? Один гражданин – один голос, и результат неизвестен до самого конца…

– Внимание, леди и джентльмены. Поступил еще один результат. Последний!

На экране над нашими головами появилось очередное лицо, и мы вывернули шеи, силясь разглядеть его получше.

– Несказанно рад, что финальный результат принадлежит именно нашему Салисомбре – городу-саду на южном берегу океана… – Чиновник запнулся, слушатели недовольно забормотали, я заскрипел зубами. – В нашем городе по результатам голосования следующие итоги… Минуточку, сейчас сверюсь с записями…

– После выборов первым делом казню этого шута горохового! – донеслась до нас реплика Сапилоте.

Маркиз кивнул, первый и последний раз соглашаясь с диктатором.

– А, вот и бумаги. Рад сообщить, что жители великолепного города Салисомбре отдали 819 голосов за нашего дорогого генерал-президента Сапилоте…

– Итак, старый негодяй опережает нас на 894 голоса, – прошептала Анжелина. – Придется все-таки его отравить.

– …А за другого кандидата… Забыл, как его зовут… А, вот мне подсказывают – Харапо… За него отдано… постойте… О господи! – Глаза чиновника округлились, на лбу выступил пот. – Я вынужден сказать, что за него отдано… 896 голосов!

Люди в зале точно с цепи сорвались. Сапилоте покраснел до корней волос и погрозил мне кулаком.

– Вы победили с отрывом в два голоса! – воскликнула Анжелина. – Ты, мой дорогой, и замечательный маркиз де Торрес!

– Правда восторжествовала! – неистовствовал маркиз.

Я встал, поклонился залу, нагнулся, поцеловал Анжелину, обменялся рукопожатием с де Торресом и, показав Сапилоте нос, подошел к микрофону. На меня были нацелены десятки камер, от шума закладывало уши. Я поднял руки, призывая зал успокоиться. Гвалт стих лишь минуты через три-четыре, и я заговорил:

– Спасибо, друзья, спасибо. Я скромный человек… – Анжелина захлопала в ладоши, и зал поддержал ее. Ожидая тишины, я стоял и улыбался. Наконец смог продолжить: – Как я уже сказал, я скромный человек и от волнения едва говорю. Но публика меня просит выступить, и я выступаю. В эту историческую минуту я торжественно обещаю…

Выстрела я не услышал. Меня отбросило на несколько метров и швырнуло на спину. Моя голова безвольно упала на грудь. Последнее, что я увидел – расползавшееся по сорочке кровавое пятно…