Текст книги "Когда талант смеется"

И снова тишина. Я почти слышу скрип его мозгов.

– Могу я надеяться на тебя? – раздается наконец.

– Вы сказали такие нужные слова.

– Конечно, – и легкая улыбка. Позже ваше согласие мне не понадобится.

Больше времени я теперь провожу, как делец, практически забывая, что учусь в этой богом забытой академии. Да, скрывать свою деятельность стало тяжелее. Я и не пытаюсь. Многое стало ненужным.

Мой статус вырос на глазах, как мне кажется. Уважение во взгляде каждого проходящего человека – разве это не то, чего я добивался всю жизнь? А в душе какое-то гадкое чувство. Дискомфорт. Очень-очень мерзко.

Надо быстрее заканчивать это дело.

– Ахилл, – обращается ко мне Радим. – Группы мы подготовили, но что делать дальше?

Очень хороший вопрос.

– Война – прекрасный способ осуществить наши желания. Академия будет существовать и учить таланты дальше. Но как мы можем это сделать, когда во главе ее стоит человек, который тянет всех вниз? Ты хочешь служить такому?

– Нет, но просто… – мнется Радим.

– Снова сомнения? Разве не ты мне говорил, что всегда уверен в себе? Ты сдаешь позиции. Я не ожидал от тебя такого.

Какой удар по его самолюбию. Надо бы смягчить.

– Будь решителен. В конце концов, именно ты встанешь на мое место, когда это дело закончится. Ведь это тебе нужно?

– Нужно, – подтверждает тот.

– Мы топчемся на месте. А нужно двигаться вперед. Поэтому надо захватить контроль.

– Над черным рынком?

– Над Академией, – получается немного раздраженно. – Рынок перейдет к нам в любом случае.

– Организуешь монополию?

– Организуем новую власть. Намра погибает.

И я ничуть не соврал. Чистая правда. Казалось бы, все хорошо, а противное чувство все также присутствует. Как же мерзко. Словно тяжело дышать. У меня развиваются галлюцинации. Казалось, сердце решило отправить все к чертям.

…

А

Ну и пусть.

Главное, чтобы дело моей жизни не решило отправиться в отпуск. То есть к чертям.

Один раз я шел по коридору, и рядом со мной оказалась Верна.

– Ты где ходишь? – неожиданно спросила жена Церизи, тем самым разорвав мои меланхоличные мысли. Проход был широким, ведь моя дорога шла от столовой до учебных корпусов. Но отстать от Верны или игнорировать ее получалось все хуже и хуже.

– Почему ты не приходишь?

– И занять весь вечер философскими разговорами? Нет, спасибо.

– Тогда почему раньше приходил?

– Хотел узнать про Атлахта. Но очевидно, что ты ничего не знаешь. Бесполезна.

– Не будь идиотом. Теперь ясно, почему люди не хотят с тобой общаться.

В этот момент компания возле двери громко поздоровалась со мной. Я ответил тем же и, немного отойдя, демонстративно раскинул руки в стороны.

– Как видишь, я не последняя сволочь академии.

– Но разве это друзья? – возмутилась Верна.

– Сейчас ты по полочкам разложишь мне, кто друг, а кто нет? – язвительно спросил я.

– Что ты, – ее тон источал яд не хуже моего, – почему я должна оправдывать твои надежды?

Мы уже перешли к белым узким коридорам, и идти вдвоем стало затруднительно. Я пропустил Верну вперед.

– Интересно, – та не меняла тон, – ты всегда такой джентльмен или только когда людей достаешь?

Когда у меня появится жена, я заранее проверю ее степень любви к сарказму.

И все же. Подобное надо пресекать.

– Ты перестала спрашивать про Атлахта? Что-то случилось?

Лучшая защита – нападение. Верна растерянно смотрела на меня. Мне стало ее жалко.

– Думаю, это ненадолго, – решил-таки прервать тишину.

– Недолго что?

– Ваше расставание.

И немного погодя добавил:

– Он вернется.

И еще добавил:

– Сегодня вечером по академии не ходи.

И убежал. Дела, дела, дела…

Наверное, правильно было сказать «наше расставание». Подходит лучше.

Последние дни шли как сон. Казалось, скоро тебя завлечет бесконечная тьма тупого дискомфорта, и мы просто все упадем в обморок. Вы решили, что я странный. Напрасно. Поживите в моей шкуре. Я буду считать дни до вашего самоубийства.

Ненавижу вас. Как же вы меня бесите. Хочу уйти, уйти, уйти, уйти, уйти…

И снова.

Снова вы мне мешаете.

Слишком, слишком много разделений. Мысли путаются, все бежит к чертям. Опять туда. Опять в ад.

– Ахилл, мы готовы, – раздается над ухом.

Я сижу в том маленьком душном кабинете, опустив голову и придерживая голову рукой. Мне паршиво. Надо мной зависла Дара. Приготовления окончены.

– Идем, – на стуле лежит непромокаемый плащ. Я захватил его. Стирка, знаете ли, занимает много времени.

– Он у себя в кабинете, – сообщает мне Дара, пока мы направляемся к остальным.

– Уже ночь. Что он там до сих пор делает? – недовольно спрашиваю я.

– Директор серьезно беспокоится о своей безопасности. Через «жучок» мы прослушали его разговор с представителями власти в столице. Кажется, там большие беспорядки.

– Беспорядки, беспокойство, бездействие… – бубню я, чем неосознанно озадачиваю Дару.

Да, я схожу с ума.

Не буду, не буду. Не буду жалеть об этом. Рано или поздно он бы за меня взялся. Рано или поздно он сам бы отдал приказ уничтожить меня. Надо быть первым. Надо успеть.

В комнате возле самого большого выхода из технического корпуса находятся отряды Дары и Радима. Когда я захожу, возникает тишина. Это было, я могу рассмотреть всех. Оставшись довольным, я отдаю команду:

– Отправляемся.

Все сразу накидывают черные капюшоны, отлично скрывающие лицо. Кажется, что все мы переходим в другое состояние. Все тело напряжено до предела и одновременно легко, ведь мы не издаем ни единого звука. Забавно смотреть, как наша толпа передвигается тише, чем одинокий человек босиком по земле. Изумительное чувство.

Господин директор живет в первом административном корпусе, специально для него были выделены отдельные комнаты, дабы никто ему не мешал. Кабинет находится там же. Когда мы выходим из второго корпуса, я успеваю заметить через стеклянную поверхность моста свет в окне директора. Во всяком случае, он будет знать, кто его убил.

Ночь. Находясь под землей, мы не можем видеть ослепительно яркую луну. Она должна быть прекрасна. В эту прекрасную ночь нужно убивать красиво.

Уже задолго за полночь, поэтому встретить кого-то здесь невозможно. Тишина, как нелепое предупреждение, режет слух пронзительнее самого громкого крика. Спокойствие важно. Я спокоен. Я спокоен. Я спокоен.

Не один я в нервном напряжении, но, во всяком случае, я не позволяю нервозности выйти из моего сердца наружу. Порой слышится еле заметный, но очень ощутимый шорох для черных дельцов академии Инзениум, тренированных и опытных. Я спокоен. Я спокоен. Я спокоен.

Я иду впереди. Действительно, кто еще на это решится? Рядом со мной держатся Радим и Дара.

Я иду, боюсь и чувствую дрожь, но одновременно с ней – желание осуществить задуманное по какой-то необъяснимой причине. Что-то сродни животному чувству. Оно привычное. Кажется, с этим чувством я пришел на этот свет. В нем нет тепла и доброты. Только если раньше это было желание приставить пистолет к своему виску, то сейчас я хочу выстрелить в кого-то другого. И это кажется наиболее притягательной идеей.

Я. Начинаю. Сходить. С ума.

Все в порядке.

Халир Валиданович так редко появлялся в академии, что даже его секретарь почти его не знает. Но их объединяет любовь к дурно пахнущим прямоугольным бумажкам. Давать взятку намного скучнее, чем красть таланты.

Мы проходим и останавливаемся возле двери. Я подаю знак. Группы, служа прикрытием и защитой от непредвиденных обстоятельств, рассредоточиваются по административному корпусу. Итого, в комнату зашли лишь трое: я, Радим и Дара. Они сильно мешкают, словно не помнят, что нужно делать. Я улыбаюсь. Главную роль не придется играть им.

Дверь открывается.

– Кто здесь? – раздается испуганный голос директора.

Забавно, забавно, забавно. Ты все время боялся?

– Добрый вечер, Халир Валиданович, – вежливость. Трудно отступать от того, что тебе прививали с детства. Будь вежливым со взрослыми людьми.

– Ахилл??? – я слышу нотки предстоящей истерии. Ну почему предстоящей? Надо быстрее заканчивать.

Он стоит за столом возле окна. Это маленький комнатный столик, а справа стоит огромная кровать. Видимо, директор еще не ложился спать.

У него ужасно запуганный вид. Я вижу черные, как смоль, круги под глазами. Этот человек боится собственной тени. Он боится собственных снов.

Халир Валиданович не являлся черным дельцом. Этот строгий бюрократ не может даже представить, как проходило наше обучение. Он зарабатывал деньги и считал, что этого достаточно. Поэтому он не может понять, как Дара внезапно оказывается сзади, зафиксировав руки, да так быстро, что он не успевает очнуться. Радим остается возле двери.

Роли распределены, последний акт. Театр сумасшедших.

Я вижу.

Я вижу, как расширяются от ужаса глаза жертвы, как он не верит в то, что сейчас произойдет.

Как необычно.

И очень красиво.

…

Соберись.

Пьеса рано или поздно закончится.

Это не твой театр.

Я уже давно вытащил из рукава пистолет с глушителем. Палец замирает на спуске. Пистолет прямо напротив его лба.

Никаких сомнений. Ты принял решение. Дороги назад давно уже нет.

Быстро.

Быстро.

Быстро.

Один выстрел.

…

И все закончится.

– А что будет с твоей душой? – спросила меня Верна.

– Не задумывайся о чистоте моей души.

– Не могу понять, чего ты хочешь? – продолжала цепляться за меня Верна.

– Уничтожить этот мир, – в шутку ответил я. Голос, однако, остался серьезным.

– Зачем? – мне пришлось отвечать дальше.

– Он не имеет право на жизнь.

– Не легче ли его изменить?

– Нет, – я начинал раздражаться. – Когда что-то достигает своего апогея, это не может изменить себя.

– И ты будешь счастлив?

– Мир радовался, когда я плакал. Почему я не могу быть счастлив, когда он будет плакать?

– Неужели ты даже не сожалеешь? Хотя бы о том, что совершил? – слезы покатились по ее лицу.

Достала.

– Да, немного.

– Правда?

– Видишь ли, кровь от плаща плохо отмывается.

Я сумасшедшая и эгоистичная сволочь. И я не собираюсь меняться.

6 глава. Самый странный способ убрать головную боль

– Есть хоть что-нибудь, что он делал сам? – спрашивает Радим, перебирая документы в столе бывшего директора. – Тут, в основном, твои отчеты и без его подписи.

За окном с ближайшего дерева падает пожелтевший листок. Холодает. Прошел целый год в академии Инзениум.

– Ауу… Ахилл. Хватит смотреть в окно. Я не хочу разбирать эту гору, – продолжает ныть Радим.

Работа. Надо работать.

– Давай сюда, – протягиваю руку, чтобы взять первую папку. Это был мой отчет о краже таланта Форола Гарпини. Время нещадно летит. Подписи директора нет. Он его даже не смотрел.

– Оставь этот шкаф, – говорю я и бросаю папку на стол. – Здесь, видно, один хлам.

Голова гудит как пчелиный улей, я сажусь в директорское кресло и начинаю потирать виски.

– Радим, а что с сейфом?

– Дара разбирается, – из-за шкафа раздается голос напарника. – Скоро должна вернуться.

Я киваю, хотя прекрасно понимаю, что мой жест Радим не увидит. Мы торчим в кабинете всю ночь и весь день.

– Есть что-нибудь интересное? – через некоторое время спрашиваю я, уже откровенно отлынивая от работы.

– Походу, и тут хлам. Не один ты писал ему отчеты.

Бессмысленная потеря времени.

– Нам нужно найти финансовую книгу или какие-нибудь счета. Академия не может существовать на одни доходы от черного рынка.

– Но в этих шкафах мы вряд ли их найдем, – возражает Радим. – Его стол пуст, комнату мы осмотрели, и там тоже ничего нет. Может, он хранил их в электронном виде?

– Люди Дары уже просматривают электронные данные, – отвечаю я и вытаскиваю голтоп из кармана. Сообщений нет. – Но пока еще ничего.

– Жалко, – тихо пробормотал Радим, но я услышал.

Мы еще долго сидим, разбирая бумаги, пока в комнату не зашла Дара.

– Кое-что есть, – сообщает она, показывая на бумажки в своей руке.

– Давай сюда, – я скорей беру бумаги из ее рук, но только потом удосуживаюсь спросить: – Что это?

– Мне передали распечатки чата директора. Переписки с некоторыми людьми. Взгляните на имена.

Имена находились в колонке слева.

– Разве это не…? – я вопросительно смотрю на Дару, специально не продолжая предложение.

– Да, – подтверждает она. – Это члены верховной судебной палаты и высшие чины из администрации короля.

– Администрация короля? С какой стати они общаются с каким-то директором? – раздается удивленный голос Радима.

– Академия Инзениум уникальна сама по себе, поэтому Халира Валидановича нельзя назвать обыкновенным директором. Все-таки глава закрытого заведения, обучающего талантов, – говорит Дара и после некоторого молчания добавляет: – Настолько закрытого, что даже смена власти здесь проходит тихо.

– Никто еще не писал в академию? – узнаю я.

– Нет. Он сирота, семьи нет. Как и настоящих друзей, видимо.

– А эти его друзья, – указываю на распечатку, – неужели совсем не знают, чем занимается наш всеми уважаемый директор?

Тишина.

– Да, академия Инзениум уникальна, но здесь еще обучаются те, кто бежал от принудительной мобилизации. С чего этим людям поощрять директора? – задаю я новый вопрос.

Ответа нет. Впрочем, догадка имеется, но не подтвержденная.

– Изучите этот вопрос. Вы все прочитали? – снова спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Дара. – Как взломали его чат, мы сразу решили рассказать это вам. К тому же, переписки длились больше пяти лет. Нужно время.

– Время у вас есть. Пусть твои люди разбираются с чатом, а ты открой сейф. Скоро мы к вам присоединимся.

– Хорошо, – Дара без лишних вопросов направилась к двери.

Зацепки у нас есть.

– Что делать мне? – спрашивает Радим, который уже вышел из-за шкафов. – Дальше разбирать этот хлам?

– Просто посмотри их вскользь. Если действительно ничего интересного, то идем к Даре.

– А как же чаты?

– Посмотреть сейф будет быстрее. А переписки прочитать еще успеем: их слишком много.

Мы выходим из кабинета и оставляем присматривать за ним одного из группы Радима. Парень довольно долго смотрит на меня изумленным взглядом. Я выгляжу пугающе?

– А где Сид? – спрашиваю я Радима, пока мы идем по коридору.

– Со вчерашнего дня на охоте. Его директор отправил еще позавчера. Он не мог оставить приказ. Но, вроде, уже сегодня должен вернуться.

Прекрасно.

Оставшуюся часть дня мы разбираем переписки директора и наконец открываем сейф. В нем мы уже находим финансовые бумаги. Вот только легче от этого не становится. Откуда академия брала деньги?

Следующую ночь мы все-таки решаем предать отдыху. Слишком насыщенными выдались прошедшие сутки.

– Думаю, нам пора отдохнуть, – заявил Радим, когда солнце почти скрылось за горизонтом. За окном виднеется песчаная пустыня, которая постепенно погружается во мрак.

– Думаешь? – неосознанно спрашиваю я, не до конца услышав, что сказал напарник.

– Да, Ахилл. И знаешь ли, – голос Радима принимает нотки сомнения, – я, конечно, стараюсь быть беспристрастным, но мне кажется, ты слишком спокойный.

Я не понял.

– В смысле?

Радим указывает на мою шею.

– Ты забыл стереть кровь.

А! Если это, тогда…

Я вижу зеркало в конце комнаты и подхожу к нему. Забыл стереть – это еще мягко сказано. Вся шея и грудь была в красных пятнах от засохшей крови, возникшей, когда я выстрелил в директора. Что говорить о моем плаще и синей рубашке под ним. Их теперь придется выкидывать. Плохо, что я весь день проходил так, хоть меня и видели только черные дельцы. В любом случае, это не является тайной. Теперь мне ясно, почему тот парень так на меня смотрел.

Но как я мог этого не заметить?

…

Я слишком устал. Нужно отдохнуть.

Путь до жилых корпусов мне кажется необычайно долгим. Голова болит. Глаза слипаются. Верните меня домой.

Переодеваться я не буду. Даже кровь смывать. Я просто рухну на кровать, которую так и не заправил с последнего раза. А… ну его. Спокойной ночи.

Тихий стук в дверь. Нет. Пусть это мне послышится.

Снова стук.

Пусть это мне покажется. Голова продолжает болеть.

Отстаньте. Меня ни для кого нет.

– Ахилл! Открывай! Это срочно, Ахилл! – ага, кажется, это Радим. Еще какие-то голоса.

Голова, моя больная голова. Почему нам не дают покоя?

– Открывай, или я сломаю эту дверь к чертовой матери!

Он еще и злой. Я спал каких-то пару часов. Идите сами к этой матери.

– Несите пистолет!

Дверь, моя бедная дверь. Сейчас тебя будут ломать.

Радим пару раз выстреливает в дверь, так что петельки, на которых она держалась, канули в небытие.

– Ахилл! Вставай!

Достали.

Раздается неприятный звук, и дверь слетает с проема. Когда я стал понимать, в какой позе нахожусь, то увидел, что моя рука одиноко свисает кровати, а сам я лежу на животе. Взяв себя в руки, я приподнимаюсь на руках и спрашиваю подошедшего Радима, глядя на него сонными глазами:

– Который час?

– Третий, – отвечает он.

Действительно, за окном ночь. Я удовлетворительно киваю головой и бросаю в Радима большую тяжелую подушку, которая оказалась под рукой. В яблочко.

Звук падающего тела мне понравился, так что я даже нормально сажусь на кровати, чтобы глянуть на Радима. Тот с кислой миной поворачивается ко мне:

– Это у тебя всегда такая реакция, когда ты просыпаешься?

– Это зависит от времени, когда я просыпаюсь, – и огромный зевок. Хочу спать. – Что случилось?

– А вот кое-что случилось, – Радим встает и направляется к выходу. – Идем, это срочно.

Приходится сменить рубашку на футболку, и благо у меня есть запасной плащ в шкафу – кровь смывается плохо. Я делаю все быстро – через три минуты мы уже шагаем по коридору.

– Что за дело будить меня в три часа ночи?

– Ты когда-нибудь слышал о талантах, которые не умирают после кражи, а теряют лишь память?

– Нет, – я задумался, – это невозможно. Талант – часть души. Нет таланта – нет жизни. Если, конечно, ты не третий тип. Ты встретил такого?

– Группа Сида привезла. Талант они забрали, но человек жив, дышит и ест, только не помнит совершенно ничего.

– Да невозможно, – я отказываюсь верить. – Что за фрукт? Где он жил?

– А вот этот фрукт, между прочим, тебе очень даже хорошо знаком.

– Кто это? – мой напарник явно скрывает от меня самое интересное.

– Атлахт Церизи.

Сволочь.

Он вернулся.

– Сейчас с ним находятся ребята из моей группы и Дара.

– Неужели он совсем ничего не помнит?

– Даже своего имени, – подтверждает Радим. – Поэтому мы позвали тебя.

Сволочь. Вернулся.

Ха.

Вернулся.

– Тебе стоит устроить какую-нибудь проверку, – советует Радим. – Мы не можем точно сказать, действительно ли он потерял память, или это ложь.

– Неужели вы не проверили? – я не могу поверить.

– С ним уже поговорили врачи и психологи из центра. Никто ничего не заметил.

– Талант действительно его?

– Это доказано. Его талант – стрельба. Я сам проверял. Сид показывал видео, и результаты экспертизы это подтверждают.

Сволочь.

Вернулся.

– Что мы будем делать? – спрашивает Радим.

– Берите под арест. Он не должен никуда выходить. Мы будем наблюдать за ним поочередно. Ты спрашивал врачей об этом исключении?

– Первый раз за всю историю. Среди них профессор Дитрих из университета Намры, двадцать лет занимается исключительно талантами. Я не думаю, что он стал бы врать.

– Я с ним поговорю.

Атлахт Церизи, мой учитель, друг и по совместительству заклятый враг находится в административном корпусе, подальше от чужих взглядов. Этот человек, который недавно был одним из самых востребованных черных дельцов, снова заявился в академию, как человек, потерявший память. Как я обожаю судьбу! Словно ребенок, любящий поиграть с людьми! Истинно, над нами властвует ребенок!

Когда мы зашли в кабинет, внутри уже находились две группы, поэтому людей здесь полно. Один жест – и за дверь вышли четыре человека. Теперь снова можно дышать. Посреди всей толпы сидит человек, привязанный к стулу, вдобавок связанный по рукам и ногам. И больше всего меня забавит его взгляд – ошарашенный и непонимающий.

– И чего мы ждем? – спросил я, когда зашел. – Все на выход, Дара и Радим, оставайтесь.

Моих слов достаточно, чтобы я не волновался по поводу лишних людей. Сейчас не то время, чтобы я мог говорить с ним наедине.

Он кажется изнуренным. Одежда потрепанная и грязная. Быть в бегах, мой друг, совсем нелегко.

– Атлахт Церизи? – подхожу я к пленнику.

– Я не знаю, – тихо произносит тот. – Все говорят, что меня так зовут. Вы тут главный? Честное слово, я ничего не сделал. Я…

– Довольно, – перебиваю я и беру еще один стул. Он дернулся. Нужно успокоиться. Усевшись рядом, я продолжаю:

– А как тогда тебя зовут?

– Не знаю, – и такое отчаянное выражение лица. – Прошу, пожалуйста. Я ничего не знаю. Кто вы? Где я? Зачем…

Слишком много вопросов.

– А вы помните, как сюда попали?

– Да, – сказал Атлахт и даже кивнул головой. – Меня схватили те люди, которые только что вышли.

– Вы совсем ничего не помните?

– Я не знаю, пожалуйста, помогите мне. Я не знаю, не знаю…

– Откуда вы пришли?

– Не знаю, не знаю.

Словно с идиотом разговариваю.

Тут встревает Радим.

– Что мы будем с ним делать? Он действительно ничего не помнит.

Господи, почему все так тяжело? Почему вы такие идиоты?

– Переоборудуйте центральную комнату на третьем этаже в спальню. Дара, лучше займись этим ты. Радим, вместе со своей группой проследишь за перемещением. Поставь смену – один человек внутри комнаты, а другой – снаружи. Дара, в комнате не должно быть ничего лишнего. Ничего острого, режущего, никаких ярких цветов. Проинструктируй парней на всякий случай, если Атлахт решится на самоубийство. В семь утра ко мне в кабинет. Пока все.

Я взглянул на Атлахта, на которого моя речь произвела убийственное впечатление. Я прокручиваю в голове сказанные слова. Вроде ничего такого.

– Я… я… могу умереть? – с ужасом произносит Атлахт.

Самоубийство? Вот оно. Нет, парень ты на это не решишься. Во всяком случае, тот Атлахт этого сделать не мог.

– Ахилл, – Дара вышла вперед, – есть еще новости.

– Что там еще? – ничего хорошего в последнее время не происходит.

– Это… требует личного разговора, – и подозрительный взгляд на Атлахта. Дара никогда не доверяла людям.

– Идем. Радим, оставляю на тебя, – напарник лишь кивнул головой. Мы с Дарой выходим из комнаты и направляемся в кабинет бывшего директора. Там уж точно никого нет. Голова продолжает гудеть, как улей пчел, а еще я очень зол, что нормально не выспался.

Комната все в таком же виде, в каком мы оставили ее вчера. Роскошная кровать, на которой свободно уместилось бы пять человек, рабочий стол (для видимости работы), тумбочка, рядом дверь в туалетную комнату и огромный шкаф. Без труда можно сказать, что здесь живет влиятельный человек, вот только кровавая лужа посередине бежевого ковра наталкивает на совсем плохие мысли.

– Что ты хотела сказать? – спрашиваю я у Дары.

– Повстанцы захватили центр.

Это плохо.

– Когда это стало известно?

– Вчера вечером. Я не следила за новостями: у нас были другие заботы.

Действительно, у нас свой собственный переворот был.

– Еще… что еще? Что они изменили?

– Они направляются на юг. Неделя… может, даже меньше. Они будут уже здесь.

«Беда не приходит одна» – вроде так говорят.

– Ахилл, что нам делать? – Дара впервые выдает отчаянные нотки в голосе.

Господи, как же болит голова. Я просто хочу спать.

– Собирай всех в кабинете, – а мой голос слышится так отдаленно.

И снова. Снова. Снова. Снова. Снова. Снова.

– Они не могут так быстро оказаться здесь, – рассуждает Дара. – Академия находится под землей – они не смогут нас найти. Они не дойдут до нас, они…

– Иди, Дара. Просто иди.

Она немного стоит рядом, видимо, борясь с собой. Затем, повернувшись на каблуках, она оставляет меня одного.

Какое неприятное чувство. Видимо, сон мне только снится. Но ничего страшного.

На том свете высплюсь.

Через полчаса в нашем кабинете меня ждут Радим, Дара и Сид. Вместе с ними стоит еще несколько людей из их групп. Начинаем.

– Дара, ты уже сообщила? – спрашиваю я у моей ответственной напарницы.

Та кивает.

– Ну что ж, дорогие друзья. Времени у нас мало, а работать придется много. Версии?

Я чувствую всеобщее смятение. Кажется, люди хотят выйти из этого кабинета, из этой академии, и больше никогда сюда не возвращаться. Или… это я так себя чувствую?

– У меня есть одно подозрение. Но, боюсь, оно затрагивает каждого из нас, – выступает Радим.

А это интересно.

– Говори. Думаю, нам терять нечего, – отвечаю я.

Все кивают в знак согласия со мной.

– Повстанцы захватили столицу, и им незачем так быстро направляться на юг. Это очень странно.

– Им ведь нужно захватить оставшуюся часть страны, – дополняет Сид.

– Конечно, – соглашается Радим. – Вот только Дара права. Им незачем будет заходить на самый юг, к границе с Литиссией.

– Хочешь сказать, что они не будут захватывать Сандарн? – уточняю я.

– Не так быстро. Сандарн – это база военных. Тут им придется действовать аккуратнее. Вот только наша академия находится неподалеку от Сандарна. Мы можем попасть под обстрел.

– Но все-таки мы находимся под землей. Они не смогут нас найти.

– Именно. Мы находимся под землей близко к стратегически важному объекту страны. Через нас легче всего попасть в Сандарн, а если они будут знать наши секреты перемещения через зеркала, то это перестанет быть для них проблемой, – объясняет Радим.

– Сейчас кроме группы Сида никакие дельцы уже не работают. Они не смогут поймать хоть одного, чтобы это узнать.

– Директор общался с некоторыми людьми из центра – вполне вероятно, что они могут знать и про нашу академию.

– Что с переписками? Вы их прочитали? – спрашиваю я, совсем забыв об этой важной вещи.

– Часть удалена, видимо, самим директором. Но не факт, что у людей в столице они не сохранились. А в остальных ничего важного про академию нет.

– Тогда повстанцы могут узнать о нашей академии.

– И вполне могут попасть к нам, – заключает Радим.

– Но, а вдруг нет? Мы не можем сказать точно, идут они к нам или в Сандарн, – возражает Сид.

– Столицу захватили вчера, сегодня они уже в пути. Это слишком, слишком быстро. Наверняка, у них есть план, – отвечает Радим.

– Если в переписках нет ничего важного, то как повстанцы могут узнать о нас? – спрашиваю я.

– Я думаю, – немного замявшись, начинает Радим. – Я думаю, среди нас есть шпион, который докладывает обо всем.

– Шпион? – недоверчиво переспрашивает Дара. – Никому из нас это не нужно. Если попадет один, то попадут все.

– Но кто тогда, если не кто-то из нас? Только мы обо всем знаем.

– Как насчет остальных учащихся? Они тоже могут.

– Сеть заблокирована, никто ничего не может выслать и получить извне.

– А ваши люди из группы? Вы им доверяете?

– Мои? Да я скорее сама выйду к повстанцам, чем мои парни станут предателями, – отметает Дара.

– Я своим доверяю, – в свою очередь говорит Радим. – Они так поступить не могут.

– Я тоже. Но тогда остается кто-то из нас, – заключает Сид.

Я молчу. Разговор идет так быстро, что я начинаю терять суть.

– Остановитесь. Сейчас мы начнем подозревать каждого из нас. Это глупо.

– Это действительно глупо! – соглашается Дара. – Мы начали действовать вместе с тех пор, как убили директора. Кто из нас на это решится? Он подставит сам себя!

– Но что тогда? У тебя есть другие версии? – язвительно спрашивает Радим.

– Не нужно важничать, – пресекает его Дара. – Возможно, повстанцы идут на Сандарн безо всякой на то причины.

– О да, они же такие идиоты, – язвит дальше Радим.

– Или удаленные переписки говорили о нашей академии.

– О да. Им хватило ночи, чтобы прочитать четыре тысячи пятьсот сорок три сообщения директора к четырем высшим чинам судебной коллегии и составить за это время план. Браво, просто блестяще!

– Я одна, видимо, пытаюсь сохранить тот мир, что у нас есть! – вспылила Дара.

– Правда важнее мира, пора бы уже это понять! – рыкнул Радим.

– Прекратить, – повышаю я голос и оттесняю Дару в сторонку. Радим выглядит злым. – Все ваши версии принимаются, но сейчас у нас нет времени. Если Радим прав, то скоро мы будем атакованы повстанцами. Нужно придумать план, как защитить академию. Если права Дара, то так даже лучше: защита академии скроет нас от этой бойни.

– Если среди нас шпион, то это будет бесполезно: повстанцы будут предупреждены! – приближается к нам Радим.

– Сид, – говорю я, и он сразу меня понимает: встает между нами и хватает Радима за плечи. Тот лишь отмахивается от рук.

– Мне с самого начала казалось, что все это кто-то подстроил. Мы обречены, и в этом виноват ты! – он указывает на меня. – Если бы ты не рыпался, а жил бы себе нормально, то сейчас мы не были бы в таком дерьме!

– Ты же понимаешь, что не прав, – со стороны мой голос должен казаться спокойным. – Думаешь, директор смог бы решить эту проблему?

– Мы могли бы обвинить его в неудаче, а сами бы смылись! – Радим уже кричит. – Это бесполезно, теперь мы все в дерьме. Вся академия знает, кто сейчас во главе, даже если мы сбежим, повстанцы будут знать, кто мы, и устроят погоню.

– Господи, я же знала, что ты такой гад, но не знала, что ты еще и трус! – я потихоньку закрываю Дару своей спиной. Она пытается выйти вперед, но я не даю. – Ты думаешь, как полный тюфяк. Так вали, если хочешь! Вали, трус!

– Что ты сказала?! – заорал в ответ Радим, которого за спиной уже удерживал Сид. – А ты своей головой подумать не хочешь, малявка? Я тут половиной академии руковожу, ты ничего не стоишь без меня!

– ЧТО?! Да ты… – кажется, сейчас завоет сирена.

– Вырубай! – это ору уже я, так как этот спектакль мне надоел. Сид, который предусмотрительно держал в кармане электрошокер, повел себя очень даже хорошо. Через секунду оба орущих противника лежат обездвиженными. Мы сажаем их на стулья, привязываем, опускаем головы вниз, чтобы языки не запали, пока они находятся в бессознательном состоянии.

Тут я окончательно понимаю, что меня ожидает еще одна ночка без сна.

Когда мы выходим из кабинета, приказав строго-настрого следить за этими двумя и ни под каким предлогом их не выпускать, между нами с Сидом происходит такой разговор:

– Мы оставим их в таком положении?

– Подождем, пока они проснутся и выпустят пар. Я их слушать совсем не желаю. Пока будем действовать вдвоем.

Моя кровать меня уже давно ждет. Так хочется к ней. Но я вижу, как к нам спешит один парень из группы Сида. И смотрит он на меня. Нет, нет, только не это.

– Прошу прощения, Ахилл Гульран, – начинает юноша. – Верна Церизи настаивает на разговоре с вами.

– Скажи, что меня нет, – сейчас я совсем не готов видеть ее.

– Она ждет уже три часа с четырех утра. Я не могу ее прогнать, думаю, она все равно будет вас ждать.

За что мне это?

Я плетусь на свою мнимую казнь мозга, не до конца понимая, зачем я это делаю. Зачем люди женятся? Им так нравится пословица «Что не убивает, делает нас сильнее»? Теперь ясно, почему женщины считаются мерилом силы мужчины. Они их мучают до полумертвого состояния, ждут, когда они придут в себя, и снова мучают. «За каждым великим мужчиной стоит женщина». Ага, тоже великая.