Текст книги "Охота на Белорусском Полесье"

Геннадий Рай
Охота на Белорусском Полесье

© Геннадий Рай, 2023

© Издательство BookBox, 2023

Рай Геннадий Станиславович, родился 15 июля 1955 года в деревне Хочень, Житковичского района, Гомельской области, Республика Беларусь. Окончил Мозырский педагогический государственный институт им. Н. К. Крупской (1977), Минский государственный педагогический институт им. А. М. Горького, факультет истории (1982), курсы политсостава в Минском ВВПОУ, с присвоением звания лейтенант (1990). Работал учителем истории и обществоведения в Сторожевецкой ВШ, инструктором отдела пропаганды и агитации, завотделом кабинета партийной и экономической учебы, первым заместителем председателя

Житковичского райисполкома, директором филиала Белмединфарм г. Житковичи, на различных должностях в иностранных предприятиях «Конвекс», «СВ Машины» г. Минска, Почетный член Белорусского Общества охотников и рыболовов. Теперь – пенсионер. Владелец усадьбы Хочень.

Автор книг прозы «Охотничьими тропами» (2017), «Последняя охота Барса» (2018), «Утиная охота» (2019), «Райские миры» (2012), более пятидесяти рассказов. Таких, как «Одинокий хутор», «Одинокая роза», «Молочница», «Лёнька» и других.

«Море Геродота» и гуси

Между двух высоких разлапистых деревьев по колено в воде стоял пожилой полешук. По его резиновым сапогам хлестал поток весенней воды. Ему казалось, раскинь руки – и сам поплывешь в далекие, сказочные края. Он стоял и думал. Мысли роем пчел гудели в голове: «Вот уже – Март! Вот они – Разливы! Вот оно – Половодье!» Древний историк Геродот в свое время посещал наш край; по его словам, он видел бескрайнее море на древней земле Полесья! Сегодня в музее Национального парка, что в г. Турове, на стене висит панорамное фото: на нем водные просторы, разлилась река Припять весной! Чем не разлив величавой реки Амазонки? Но это не так, это водные просторы Припяти: разливы и мощные столетние дубы на фото поражают своим величием. Дреговичи горды: за свою реку, за свою землю, за свою Родину!

Также в 2014 году нашего века река Припять все-таки разливается «Геродотовым морем», но уже закованная в дамбы река! От деревни Малешев до Ляскович все меньше становится лесных угодий, только лозы столетиями хранят свое место на заливных лугах, давая пристанище и убежище нашим братьям меньшим.

Вода! Жизнь! С рассвета темная, со светящей дорожкой поднимающегося с водной глади солнца, вода пугает своей силой и ласкает, завораживает взгляд. Величие природы берет права созидателя, снова и снова, в свои руки. С рассветом на воде пробивается синева. Ветер! Рябь! Волны! Все усиливающийся западный ветер помогает течению на Припяти создать свирепые волны – бушует «Геродотово море»! Не каждый полешук сядет в лодку! Барашки! Возле берега сломанные остатки тростника, сухих сучьев и белая пена! Чем не море?

Кругом бурлит жизнь – сотни уток, куликов разных мастей крыльями буравят воздух и плавают на мелководье. Гуси! Потянул гуменник и серый гусь. За ним белолобый. И стая за стаей проносятся над Полесьем, будоража охотничий азарт местных и приезжих охотников. Все больше минчан спешат к нам в гости, тем более что есть где остановиться: Лосиный остров, Струмень, на притоке Припяти великолепный комплекс – гостевые домики европейского уровня с питанием. Другой раз думаю, что построены они немножко, самую малость, но благодаря и пролетному гусю!

Не об этом ли мечтал наш земляк, мой старый друг Румас Николай Филиппович? Царство ему Небесное! Полешук-политик, финансист, большой любитель природы, умный и отзывчивый человек, занимая очень солидную должность в Республике, всегда протягивал руку помощи землякам и не только – его многие идеи сегодня исполнены другими людьми. Но то, что и сегодня строится на моей Родине, – это он! Он – наша история!

Охота! Все готово к охоте: ружья и патроны есть, куплены чучела, манки, проверены резиновые лодка и сапоги, заготовлены колки и сухая трава, шпагат – все для маскировки шалаша. А также, что в основном и определяет успех охоты, насмотрено место для установки шалаша. На пойме! Именно тут! Пролет гуся – его маршрут забит веками в «природный навигатор».

Быстрее! Шалаш стоит! И по неписаным правилам охотничьей этики другие охотники не могут поставить свой шалаш впереди, по ходу лёта птиц. Можно только в одну линию, но не менее 200 метров от соседнего шалаша. Хотя в практике охоты есть случаи, когда некоторые нерадивые охотники не прочь стать рядом, недалеко – без шалаша, без профилей птиц на земле. Случайно сбив гуся, бегут к соседнему шалашу: «Дайте лодку», забывая, что идет лет гусей и в любую секунду нужно самим плыть за подбитым гусем. Отказываем, и боль в сердце – надо было дать!

Лодка! Накачали, положили профиля, заготовленную ранее сухую траву для ремонта шалаша, ружья и патроны, и один из нас, благодаря течению и попутному ветру, «с удобствами» добирается до места охоты. А мы шлепаем по воде, надев на голову фонарики, еще в потемках добираемся до шалаша. Вот проходим мелководье, вот две ветлы, вот и травяной бугор. Добрались!

Профиля. Пока одни ремонтируют шалаш, расставляем профиля гусей, обязательно головой к ветру. Время бежит незаметно. Уже слышны «переговоры» гусиного царства, из-за русла Припяти. Гуси готовятся лететь на кукурузные поля, что за нефтепроводом «Дружба» д. Вересницы. Вот и первые стаи, перекликаясь, широким фронтом, по примерному подсчету егерей – штук семьсот, набрали высоту. «Небо почернело», – шутят охотники. Кое-где звучат выстрелы.

Рассвет! Луна прячется на Западе, а красное солнце медленно выплывает с ночи на небосвод над Полесьем. Какая красота!

Первая стая налетает на шалаш. Звучат два выстрела Ивана. Первым сбит первый белолобый, вторым выбиты из стаи два гуся. Один удирает по воде. Бегу, догоняю, по воде, уже в пояс, думаю про себя: «Уже не мальчик», на последнем дыхании, словно пробежав тысячу метров с полной боевой амуницией, догоняю трофей. Стою на разливе, красота – свежий воздух раннего утра, отдышался и иду к шалашу. Его на фоне лозы совсем не видно. Только профиля четко выделяются на фоне желтой травы. В голове мысли – один человек говорил нам, охотникам: «Голодные, гоняетесь за этим гусем». А нам его жалко – какой бедный человек, вроде все у него есть, а понять, что нам не только гусь нужен, он не может. Ведь древний инстинкт – вода, земля, небо, человек – нельзя убить техногенной цивилизацией с ее новыми продуктами. Наше занятие охотой – это не гусь, это древнее ремесло человека, его предков, пусть остатки! Но это хобби настоящих мужчин!

Выстрел! Последний сегодня. Один гусь сбит. Нам, аксакалам, не везло. Взял его мой сын Алексей. Но он упал на течении и дал деру в куст лозы. Несется Алёша на всех парах, на лодке, находит, но взять не может. А ружье? Вот она, молодость, забыл на берегу. Ветер и волна так бросает «резинку», что я беспокоюсь и не свожу глаз с молодого охотника. Вот он уже приплыл. Молча взял ружье и назад. Нашел гуся, ружье не использовал. Плывет назад, улыбается. Устраиваем фотосессию. Вот и еще один полешук стал настоящим мужчиной! Победил стихию, уступило ему белолобого гуся «Геродотово море». А воды несут время, вместе с ним уходят поколения, но Память вечна!

Полесье – мой край! Мой дед Захар – председатель первых колхозов; моя мама Вера – агроном, и ее ордена; мои дети – инженер и экономист. Прошлое и современное, пусть меняются поколения, будут краше люди, умнее и добрее, и кто его знает, где будет пролетать наш Гусь!

Поздняк Александр с гусем

Сын Алексей Рай с утками

Лёнька

Давно это было. Охотник был молод, полон сил. Даже в самые суровые снежные зимы шляхетский охотник в одиночку оставался ночевать в лесу.

Я часто его спрашивал:

– Скажи мне, брат, все-таки страшно одному в лесу ночевать-то?

Лёнька улыбался и отвечал мне:

– Да не страшнее, чем одному в пустом доме, с домовым одним жить.

Мой брат Лёнька при нашей новой встрече вдруг загадочно посмотрел на меня и еще раз улыбнулся:

– Это же матушка-охота! А там, в ее мире, обо всем забываешь. Только след найти по белой пороше. Да как зверя узреть и добыть! А погода не помеха. Ты же и сам знаешь, – ответил мне. – Снег да дождь. Или ночь да день – всегда с нами, охотниками, рядом идут. А хочешь, брат, тебе расскажу одну быль, или одну историю, которую запомнил на всю жизнь? В тот роковой день моя охотничья тропа могла закончиться навсегда…

Его рассказ так впечатлил меня, что решил написать. А теперь – прочитайте! Для многих охотников эта история будет довольно поучительной – по крайней мере, так думаю сам.

Вместе с гончей сукой, выжловкой, натасканной по кунице, Лёнька тропил зверька по следу. Куница, петляя по лесу и болоту, завела охотника в самые дебри. След зверька порой терялся: куница часто шла верхом, только выжловка Плакса быстро находила ее. И охотник терпеливо тропил зверька целый короткий декабрьский день. И совсем незаметно мрачный день с нависшими над лесом тяжелыми тучами заканчивался густыми сумерками. Казалось, тяжелые тучи вот-вот упадут на голову. Парень понимал, что опять придется ночевать в лесу. Подумал про себя: «Не в первый и не в последний раз!» Пролез сквозь онемевшие от холода березовые молодняки и уже в полной темноте вышел на высокий лес-бор. Верейки! Эту местность Лёнька знал как пять своих пальцев. Плаксу держал на поводке. Кругом много следов косули и лежки в замерзшем вереске, так что отпускать ее нельзя.

– Умница, на, бери, подкрепись. – Он дал сухарик выжловке. – Какая же ты у меня молодец! Ай да Плакса! Все хорошо. Завтра ее возьмем, эту бестию, – похвалил выжловку Лёнька.

Плакса задиристо тявкнула, лизнув руку хозяину, закрутилась на месте, как бы выбирая место для ночлега. Легла на снег, положила голову на лапы и молча смотрела, как хозяин разводит в лесу костер. Охотник споро работал. Умело рубил, выбирая сухие сучья, подбрасывая их в разгорающийся огонь и оставляя часть на ночь. «Ох, и притомилась-то, моя хорошая собака. Рад, что очень хорошо работаешь, весь день», – подумал про свою выжловку Плаксу охотник Лёнька. Он тут же сбросил с плеч рюкзак с припасами да отточенным до зеркального блеска топором быстро срубил несколько невысоких елочек.

Не прошло и часа, как охотник сделал себе маленький, неприметный шалаш. Так делал не раз, оставаясь на ночлег в лесу. Подстелил лапник, с трех сторон шалаш подсыпал снегом, притоптал. Из сухой лучины, которую достал из рюкзака, натесал тонкой стружки, наломал вблизи сухостоя – и еще не особо разгоревшийся костер сразу же стал постепенно разгораться, набирать силу, освещая шалаш. Тепло костра согревало уставшие за день ноги охотника. Два смолистых корча, которые охотник нашел рядом, он бросил в огонь, и костер быстрее набрал силу, разгорелся. Лёнька снял верхнюю одежду, разулся. В шалаше было тепло и уютно. Так, в дреме, и прошла ночь.

Утро только разогнало темень леса, как он уже был на ногах. Быстро собрался. Парень отстегнул поводок с русской гончей. Плакса стала резво крутить круги в поисках свежего следа куницы. Лёнька осмотрел ружье, зарядил и испытал уже не в первый раз какое-то похожее чувство ожидания и в чем-то не похожее на прежние чувства: волнующее ожидание встречи с куницей. Вдруг Плакса дала голос. Лёнька проломился «напрямки», через валежник, зашагал на голос и возле разлапистой, не очень высокой хвои увидел собаку. Та тихонько и без злобы несколько раз тявкнула, задрав голову на макушку сосны. «Здесь затаилась, – подумал он про себя, при этом очень внимательно осматривая веку за веткой. – Ага, вон ты где, хитрунья, вижу, вижу», – думал он, не сводя с куницы взгляда. А лесной пушистый зверек, мечта каждого охотника, распласталась на ветке сосны и внимательно рассматривала выжловку, не замечая охотника.

Словно издевалась над ней: «Тявкай, тявкай, ведь не достанешь!»

Охотник подошел незаметно, боясь наступить на сухую ветку. Тихонько поднял ружье и взял зверка на мушку. Тот же час грохнул резкий выстрел, пролетевший эхом по верхушкам соснового бора. И вот зверек летит вниз, сбивая с хвои труху и сухие иголки. Снежная пыль летела ей вслед. Плакса на секунду не сводит с нее глаз, норовя первой поймать трофей, но не успевает его схватить. Лёнька ловит зверька на лету, боясь, что выжловка попортит шкурку зверька.

– Умница, какая же ты у меня умница! – похвалил он собаку. – Отлично, так и дальше мне помогай, – сказал охотник, гладя по голове собаку, и подальше от греха спрятал трофей в заплечный мешок. Кусочек сахара с руки хозяина стал наградой выжловке. – Вперед, Плакса, ищи, будем тропить дальше, – сказал он.

Шляхетский охотник уже вышел на край болота и повернул к опушке леса. «Как раз к вечеру доберусь домой», – подумал он. Его уже манил запах свежеиспеченного пирога да кружка молока с домашним медом. Но не тут-то было! План был сломан совсем не совсем плохой новостью, а скорее, хорошей.

– Ага, вот же, опять свежий след, – тихо сказал охотник, увидев свежий натиск зверька, – немного пройдусь, авось рядом где-то затаилась.

«Крупный «кот» прошел», – рассматривая след куницы, подумал про себя охотник. А хитрая куница то шла редколесьем, порой взбираясь на деревья, и след ее терялся, то опять давала след по снегу. Однако Плакса все хитрости зверька быстро распутывала, да и Лёнька по трухе, осыпавшейся из деревьев, шел правильно. Идя по следу, он осматривал гнезда белок, ворон. «Где-то здесь, а может, в дупле затаилась, на дневку желтодушка», – подумал он. Однако вдруг натиск следа на снегу совсем пропал! Парень испытал какое-то непонятное чувство радости. Он совсем не жалел, что куница его в этом преследовании победила: «Ну и ладно, пора домой, вечереет-то быстро». Однако Лёнька напоследок науськивал Плаксу, вместе немного потоптались вокруг одинокой березы. До других деревьев было метров четыре, следа нет. «Не могла же ты мимо прошмыгнуть, – думал он о хитрой кунице. – И куда же ты делась, вроде и дупла-то не видно…» А выжловка тоже не проявляла интереса к березе. «Ага, что же тут не так… – подумал он. – Точно, обмануть нас хочешь». Охотничий азарт побеждал. Охотник уже не обращал никакого внимания на сумерки и напрочь забыл, что пора выходить из леса. День-то совсем короткий! Глядишь, опять на ночлег придется остаться. Не хотелось!

– Ищи ее, Плакса, ищи, где-то рядом затаилась, – науськивал Лёнька выжловку.

Он знал, что куница спокойно может перепрыгнуть метра четыре от одного дерева до других деревьев. Скоро выжловка дала голос. Удача! След куницы был обнаружен возле высокой и толстой осины. В метрах трех от земли сияло дупло. Выжловка принюхивалась к следам зверька, но голоса не дала. Лёнька тихонько поцарапал ствол осины. Никого! Тогда он сухой палкой грохнул по дереву. Крупный кот высунул голову из дупла, Плакса взвизгнула, завертелась, начала прыгать на дерево. Но выстрелить охотник не успел. Куница опять спряталась в дупле. Долго он грохотал дубиной по стволу сухой осины, прежде чем понял: «Нужно валить дерево!» Пошел снег, все с большей силой, крупные его хлопья облепили одежду охотника, застилали глаза, но сразу потеплело. Ретивая помощница, выжловка Плакса, прыгала на осину, царапала ствол когтями, пыталась добраться до желтодушки.

– Отойди-ка, Плакса, от дерева, дай-ка мне попробовать куницу выкурить! – сказал охотник.

Лёнька достал топор из рюкзака и обухом сильно ударил осину. Сухое дерево загудело, словно колокол, вибрируя от удара. «Ага, так дерево-то пустотелое», – тут же сообразил парень. Поступил по-другому. Теперь он острием топора ударил несколько раз по дереву и – о удача! – пробил дыру в нем. Тут же, взяв в руки ружье, плечом нажал дерево. Раздался треск, и сухая толстенная осина как подрубленная резко повалилась на снег. Но куницы не было! Хотя выжловка тут же яростно накинулась на вершину сухостоя.

«Ясно, тут схоронилась и сидишь», – подумал охотник про себя и был начеку. Вдруг в пробитом отверстии осины с комля какое-то движение, и вот куница пулей вылетела из укрытия, но не пробежала и двух метров, как Плакса зажала ее в своих острых зубах.

– Отдай мне, ну хватит уже. Поймала, молодец! – Лёнька прикрикнул на выжловку и ловко разжал ей пасть, быстро выдернул трофей.

В его руках был самец. Да еще особенный! Тело зверька стройное, сильное, с пушистым хвостом. «Особо крупный попался кот, – подумал про себя охотник, нежно гладя пушистую шерстку зверька. – В первый раз за все годы охоты такой трофей добыл». Он аккуратно положил тушку куницы в рюкзак, топором разбил осину. Хотелось глянуть: почему сюда зачастила куница?

– Ого! – воскликнул он, еще не веря своим глазам.

«Вот так подфартило, так подфартило!» – подумал Лёнька. Он, пчеловод, сразу же увидел кусочки пчелиных сот.

– Ба, да это пчелиный улей – вот же удача. А мед не один год пчелки собирали и носили в эту осину. Вот же почему сюда зачастила куница! – воскликнул он.

Лёнька бортничал два часа. Хорошо, что в рюкзаке был большой крепкий пакет. Соты с медом он быстро загрузил в пакет, а потом сложил все в мешок. Забросил на плечо и крякнул. Ноша-то была очень даже тяжелая и для такого крепкого парня, как был мой брат Лёнька. Почуяв свободу, Плакса рванула вдоль широкой и густой лозы, зацепила свежий след лесной косули, заголосила, заплакала навзрыд. «Ладно, набей ноги, а мне домой пора, – подумал охотник про себя. – С такой ношей не ходок особо далеко», – провожал он взглядом косуль, одна за другой перелетавших в прыжке квартальную линию.

Но все же кликнул собаку:

– Плакса, Плакса, ну-ка ко мне, домой идем!

Но выжловка понеслась вдогонку за косулями.

– Ладно, может, скоро бросишь, – понадеялся охотник.

Он подождал немного и размеренным шагом, переступая валежник, направился через Дедову гору чуть заметной тропинкой в деревню. Шел, не смотрел по сторонам, боясь оступиться и уронить ношу – соты с медом. По дороге рассуждал: «Повезло мне, однако! Приду домой, до своей пасеки, и сравню лесной мед с тем, который добыл с домашних ульев». А тем временем и выжловка подлетела к хозяину, виновато толкнулась в руку, лизнула снег.

– Ну что, набегалась? И зачем тебе эти козы… – в голос сказал Лёнька, словно собака его понимала, и продолжил ее воспитывать: – У реки Ствиги еще зайца поднимешь да полдня будешь крутить. Но я тебе уже не помощник сегодня.

Охотник без остановки и передышки спешил до темноты выбраться из леса. «По лугу будет идти хорошо, да и дорога там – зимник, набита лесовозами, что асфальт», – думал он. До опушки леса было совсем не далеко. Вдруг Плакса как-то странно себя повела. Чуть с ног не сбила парня. Нарезала круг. Потом начала задом пятиться в ноги охотнику, словно испугалась. От такого напора собаки, держа крепко ружье в руках наперевес, а тяжелый груз за плечами, охотник чуть не упал вовсе, но удержался и резко сел на снег. Что-то желтое, тигриное что ракета пролетело рядом с его головой. Он резко крутанул голову в ту сторону и замер от удивления. «Рысь, да здоровенная какая», – только и мелькнула мысль в голове. А кот-краснокнижник, промахнувшись в прыжке на охотника, в две секунды перелетел лесную просеку и быстро взгромоздился на сук дуба, как его сразу же догнала картечь с верхнего ствола старого, еще дедушкиного, ружья. Хищник мешком свалился на землю, пытаясь когтями достать кинувшуюся к нему собаку. Охотник вторым выстрелом угомонил его навсегда. Откинувшись на спину, парень снял поклажу, набитый сотами с медом пакет, тяжело выдохнул и сказал про себя: «Вот же зараза, и чего это рысь напала, не увидела ли, что человек?» Хотя… У него словно камень с плеч свалился!

Лёнька разогнул спину и кликнул Плаксу:

– Ко мне иди, да не бойся уже, угомонил разбойника, уже не живой!

Однако выжловка с опаской смотрела на поверженного зверя. И только когда хозяин ногой ткнул «котяру» в бок, осмелела и зубами вцепилась в загривок рыси.

– Ого, крупная какая-то, почти с собаку, – рассуждал охотник. Он поднял трофей на вытянутую руку, но быстро опустил на снег, хмыкнул: – Крупная-то крупная, но совсем не тяжелая!

Рассматривая дальше хищника, он обратил внимание на «бакенбарды», удлиненные волосы по бокам морды рыси и зубы зверя.

– Да ты, «матушка», совсем-то, старая! – воскликнул он.

На ушах рыси кисточки были совсем белые. Мех рыси был очень густой, шелковистый, а живот чисто-белый, с редким крапом. Но было видно, что рысь в последние дни голодала. Лёнька достал нож, зацепил бечевкой за ногу «людоеда» – так он прозвал хищника за нападение рыси на человека – и за это уничтожил ее. Быстро и аккуратно снял шкуру со зверя, спрятавшись под разлапистой невысокой сосенкой от снега.

– Ба, моя ты Плакса, такая «матушка» в два счета любого лося завалит, а от тебя и клочка не останется. А Плакса? – Ласковым голосом охотник пытался успокоить собаку от этой встречи. – Однако спасибо тебе, что учуяла! Если бы ты не толкнула меня, то итог нашей встречи с разбойницей мог быть плачевным для нас обоих.

Он присел, почесал выжловку за ухом, и какое-то время человек и собака молча сидели под сосной. Низкие, тяжелые облака словно придавили лес, дорогу: сыпали и сыпали снег. Налипали на ветки деревьев и потом с липшими комьями бомбили лес. Лёнька закрывал, то открывал глаза, и ему казалось, что он в лесной сказке. Совсем не хотелось подниматься, грузить поклажу и топать домой в родную деревню Хочень, где родился и стал настоящим охотником. Как вдруг высокая сосна над ним под порывом ветра уронила один из снежных комьев парню на голову, и холодный снег полетел ему под одежку за шею.

– Да что это я так расслабился, а ну-ка, Плакса, давай поднимайся, нас дома ждет мама Вера! – воскликнул он. – И так мы забаловали. Попадет мне опять от нее за ночевки в лесу.

Ветер набирал силу, зашумел, загудел лес, задрожали на ветру тонкие осинки и березки. Высокие сосны, подчиняясь шалуну ветру, закачали верхушками. Похолодало. И теперь метель закрутила, зашумела поземкой, быстро заметая зимник.

– Чтобы тебя на весну пробило, надоела мне ты, метелюшка, все лезешь в глаза что мошки летом, – совсем по-деревенски ругался вслух Лёнька, обращаясь к вьюге, словно к заколдованному зверю.

А завируха все злее кидала горсти колкой снежной крошки ему в глаза, словно не хотела отпускать охотника. Плакса плелась за охотником след в след. «Ого, разгулялась-то, не на шутку. Быстрее бы нам перейти реку Ствигу», – думал охотник. Согнувшись от поклажи и метели, Лёнька вообще не смотрел по сторонам. Шел размеренным шагом, не останавливался передохнуть. Очень быстро стемнело. И первая изба деревни была для охотника тем сладким мгновением, словно ложка липового меда.

– Пришли, Плакса, а скорее, притащились! – сказал он.

Выжловка словно осмелела и рванула домой.

– Давай уже, чеши, – поддержал голосом охотник собаку, – я тоже скоро приду…

– Так закончилась в те предновогодние дни моя охота. – Лёнька с какой-то грустью посмотрел на меня и сказал: – Помнишь, брат, это было в тот раз, когда мама тебя отправила меня искать? Да потом твою Ниву трактором домой притащили, – закончил рассказывать свою историю, греясь у печки, мой брат Лёнька, а по-местному, в родной деревне – Лёха, шляхетский охотник.

Боль от его ухода в Царство Небесное не отпускает меня по сей день!

Охотники Григорий Котлярчук, Черноголов Владимир

Охотовед Геннадий Курилец

Полещук Леонид, Чумаков Пётр, Владимир Баранец, Торчик Иван, Левкович Михаил, Макаревич Алексей, автор