Текст книги "Русский Моцартеум"

– Спасибо! – проговорила она чуть заплетающимся языком, закидывая назад голову и пуская колечками дым. – Вы, должно быть, думаете, что мы веселые и ненормальные. С-с-самое з-з-забавное в том, что вы с-с-совершенно правы! Мы вес-с-селы и ненормальны, потому что пьяны до без-з-зобразия.

Я хмыкнул и зашагал прочь. Забравшись в машину, я вдруг ощутил, что спина моя мокрая от пота – я ожидал каждую секунду услышать крик о том, что произошло убийство. В кармане у меня лежал «дерринджер» генерала бундесвера, убитого из похожего пистолета…

Я запустил мотор, и мой небольшой сероватого цвета «фольксваген» покатил вперед.

Миниатюрная блондинка помахала мне рукой, когда я проезжал мимо.

Время покажет, сколько вреда принесла мне эта встреча…

На всякий случай я тут же избавился от улики и спрятал «дерринджер» в одно укромное место.

В Москве я предпочитал машины класса повыше, но во время работы обхожусь и такими неприметными авто. Что поделать, специфика нашей работы – быть такими же, как все…

На автобане я внушал себе, что не должен торопиться. Однако долго ждать неприятностей мне не пришлось. Я уже почти что добрался до Бонна (хотел оставить свою машину недалеко от сервисной стоянки и обо всем доложить в «контору»). Но тут начались весьма драматичные события: меня чуть было не арестовали…

VII. На волосок от гибели

«Увы, когда боги хотят наказать нас, они отвечают на наши молитвы».

Оскар Уайльд, писатель

Услышав сирену и заметив в зеркальце быстро приближающуюся полицейскую машину с проблесковым маячком, я кинул взгляд на спидометр и удостоверился, что еду с дозволенной скоростью. И продолжал катить дальше, надеясь, что патрульный автомобиль пронесется мимо. Надежды не сбылись: колокол звонил по мне.

Я как законопослушный гражданин съехал на обочину и опустил боковое стекло, дожидаясь, пока приблизится первый полицейский.

– В чем дело, шеф? – спросил я.

Увидев в его руке автомат, я понял, что влип. Нарушителям дорожного движения они оружием не угрожают. А я-то надеялся, что успею добраться до Бонна, где люди Сансаныча помогут мне избавиться от машины, а заодно и от всего остального, связанного с пресловутым Гансом Фрайером, который должен будет прекратить существование. Теперь, когда первый оборонительный рубеж рухнул, мне оставалось только вжиться в образ герра Фрайера и уповать на лучшее.

Я не имел права признаваться, кто я на самом деле. Это был бы просто абсурд. Полицейским и в кошмарном сне не приснилось бы, что перед ними русский агент. Судьбоносное решение в этой связи мог принимать только Сансаныч, но никак не я.

Итак, выбора у меня не оставалось. Я набрал в грудь побольше воздуха и превратился в Гансвурста.

– В чем дело, герр полицейский? – хрипло процедил я, когда страж порядка подошел вплотную к машине, угрожающе выставив перед собой дуло автомата. – Я не нарушал правила, не превышал скорость. Вот мои права…

– Пожалуйста, выйдите из машины. – Полицейский произносил слова подчеркнуто вежливо, но вполне серьезно. Дождавшись, пока приблизится его напарник, он предупредил: – Выходите, только очень медленно…

Забрав меня, они поехали в Бонн. Не доезжая до отеля, где я остановился, свернули направо к небольшому дому, оборудованному высоченной радиомачтой. Там они сдали меня в руки полиции. Они были простыми патрульными, в обязанности которых входило следить, чтобы люди не гибли сами и не убивали других на скоростных автобанах. Разыскиваемые преступники, даже не столь отпетые, как я, занимали их гораздо меньше.

Люди из полицейского участка обыскали меня и сняли отпечатки пальцев. Они буквально обнюхали мой «фольксваген», который кто-то уже пригнал. Во всяком случае, я решил, что его должны были обыскать, когда двое полицейских после десятиминутной отлучки вернулись, неся мою сумку, точнее говоря, сумку Ганса Фрайера. Мой чемодан оставался в номере резервной гостиницы в Берлине и с каждой минутой становился все более недосягаемой мечтой. Что же касается апартаментов Сони Шерманн, то она уже превратилась в иллюзию наподобие библейского райского сада Эдем.

Стражи порядка стали рыться в спортивной сумке и нашли спрятанный там финский нож с рукояткой в виде головы льва с изумрудными глазами. Я купил его на блошином рынке возле Бранденбургских ворот. Теперь я понял свою оплошность. Во всяком случае, обнаружив нож, полицейские не прониклись ко мне симпатией. Зато лишний раз убедились, что со мной надо держать ухо востро. Перед ними был потенциальный преступник.

Потом мне пришлось чего-то или кого-то ждать. Я развалился на скамье, погрузился в угрюмое молчание. Наконец, дверь открылась, и вошел поджарый полицейский с орлиным носом, в аккуратном отутюженном мундире.

– Вот, Хайнц, – обратился к нему один из мелких чинов. – Ганс Фрайер из Франкфурта-на-Майне. Рост – метр восемьдесят пять, вес – около восьмидесяти килограммов; темный костюм, лакированные ботинки – да посмотри сам. Остановлен в два часа десять минут ночи в нескольких километрах от Бонна, машина – мышиного цвета «фольксваген» с номерными знаками Бонна. Права итальянские…

– Все сходится.

Ни один из полицейских на меня не смотрел, но я понял, что не случайно присутствовал при их беседе. Мне просто дали понять, что все приметы совпали и мне остается только признаться. Только вот в чем?…

– А это что, Вольфганг? – спросил полицейский с орлиным носом, с опаской дотрагиваясь до финского ножа, который лежал на столе.

– Это мы нашли в его спортивной сумке – сбоку, в пистончике.

Вольфганг взял финку и приблизился с ней ко мне. Он остановился в двух шагах от меня и, брезгливо взяв холодное оружие двумя пальцами, стал картинно рассматривать лезвие от острия до ручки с мордой льва.

Вольфганг, должно быть, прекрасно управлялся с полицейским револьвером, и финские ножи не входили в круг его любимых игрушек, чем он явно гордился.

– Меня зовут Кизиветтер, – сказал полицейский с орлиным носом и поправился: – Сержант Кизиветтер.

– Если уроните и повредите его, – сказал я, – то купите мне новый финский нож.

Сержант повертел в руках финку, приподнял брови и спросил:

– Вы признаете, что это ваш?

– Еще бы, черт возьми! – выпалил я. – И я требую, чтобы мне его вернули вместе с запонками, зажимом для галстука и другими вещами, которые ваши коллеги лапали, как свои собственные.

– Носить такую финку противозаконно, – сказал он.

– Не может быть, сержант, – ухмыльнулся я. – Возможно, где-то и впрямь противозаконно таскать ее на себе, но вы сами знаете, что моя финка лежала в спортивной сумке, а сумка – в багажнике. А там я могу хоть кривую персидскую саблю возить, и это будет законно. Ясно?

Кизиветтер вздохнул.

– Тут вы правы, герр Фрайер. Хотя оружие это не совсем обычное. Вы не скажете мне, зачем оно вам?

– Консервы открывать. Да мало ли, что нужно в дороге, – ухмыльнулся я. – Может, это моя страсть – коллекционировать.

Я встал во весь рост, что сразу дало мне преимущество в пять сантиметров. Правда, сержант был погрузнее меня.

Я сказал:

– Неужто полицейские задержали меня лишь потому, что вы прослышали о том, что у меня в спортивной сумке столовый нож? В чем дело, генерал? Кто-то противного налогоплательщика нацепил на этот шампур? Пошлите нож на экспертизу, если она у вас есть. Следов крови никто не найдет.

Сержант прищурился. Мы оба с ним прекрасно понимали, что финка тут ни причём, что дело совсем не в ней, но меня еще официально об этом не известили. Сержант явно пытался сообразить, означает ли мое поведение, что я пытаюсь скрыть вину. Потом он потряс головой и решил взять быка за рога.

– Скажите, пожалуйста, герр Фрайер, где вы провели этот день?

– У меня оставался в запасе день до назначенной в Бонне деловой встречи, и я решил проехать и посмотреть окрестности. Потом я повернул назад, в Бонн, чтобы принять ванну и хорошенько отдохнуть перед предстоящей встречей, и тут вы устроили мне спектакль, – я выпалил это на одном дыхании, пытаясь сообразить, смогут ли они доказать, что я бросил машину за двести метров и неприметно, как мне казалось, проник внутрь особняка.

Я решил, что не смогут, поскольку наружки я не заметил. И на всякий случай, чтобы сбить их с толку, заговорил угрожающим тоном:

– Как вы смеете меня допрашивать? Все боннские полицейские рады случаю вцепиться в приличного человека только потому, что он из Франкфурта.

Но тот и ухом не повел на мое выступление – сержант меня не слушал. Другой полицейский просунул голову в дверь. Когда Кизиветтер посмотрел на него, тот кивнул и исчез так же незаметно, как появился. Кизиветтер бросил нож в мою открытую сумку и повернулся ко мне.

– Пройдите, пожалуйста, за мной, герр Фрайер.

– Я никуда не пойду, пока мне не объяснят…

Он взял меня за локоть.

– Прошу вас. Сюда.

Дверь распахнулась, и вошли двое. Женщина выглядела достаточно роскошно: высокая фигуристая шатенка с зачесанными назад волосами. Вцепившись в меня гневным взглядом, она остановилась как вкопанная и ткнула в меня пальцем.

– Это он! – воскликнула она. – Он околачивался рядом с особняком!

Не могу сказать, что меня это ошеломило. Полицейские держались настолько уверенно, что сомнений в причинах задержания у меня не было.

Однако удивило меня то, что на меня набросилась вовсе не смазливая блондинка, которой я поднес зажигалку к сигарете. Нет, передо мной стояла длинноногая представительная особа. Эта женщина, не обладая сногсшибательной красотой, тем не менее была обворожительной и притягивала к себе. Своей горделивой неповторимостью, а может быть, немецкой породистостью.

– Что значит – околачивался? – недобрым голосом переспросил я. – Я просто… просто зашел вглубь, чтобы справить малую нужду. Ну, оштрафуйте меня за это, виноват, не выдержал. Физиология, наконец… – Я набросился на полицейского: – Слушайте, кто так опознает? Вы обязаны поставить подозреваемого в ряд с другими, а потом уж приглашать своего свидетеля. Я знаю свои права…

– Я пробовал сохранить ваши права, герр Фрайер, – сказал седовласый. – И настойчиво просил вас пойти со мной, не правда ли? А вы отказались. – Он повернулся к вошедшим. – Вы уверены, фрау Шварцер, что это он?

– Совершенно уверена.

– А вы, герр Миллер?

Мужчина замялся. Внешность у него была благородная. Тем не менее, как мне показалось, в жизни ему удалось добиться лишь одного – угодить под каблук этой светской породистой львице. Хотя, может, я и ошибался.

– Я… не могу сказать точно, – ответил он.

– В чем дело, Вилли? – строго спросила Линда. – В этом нет никаких сомнений. Это безусловно он!

– Я смотрел в другую сторону, – неуверенно пробормотал мужчина. – У меня жутко болела голова. Я только смутно помню, что фройляйн подошла к кому-то и попросила прикурить…

– Смутно! – фыркнула фрау Шварцер. – Чего еще от Мюллера можно ожидать? Быть тряпкой для вытирания ног, только без надписи «Добро пожаловать»…

Он вспыхнул, потом, с заметным трудом овладев собой, повернулся к полицейскому.

– Боюсь, что не смогу вам помочь, сержант. Я ведь говорил, мне не удалось рассмотреть его как следует. Да и Шмидт, по-моему, его не видел. Он в это время пил пиво.

– Шмидт? – полицейский справился с блокнотом. – Вы имеете в виду герра Карла Шмидта?

– Ну да, я же говорил вам. Он отсюда, из предместья Бонна. Кстати говоря, племянник фрау Шварцер. Мы пригласили его на вечер, чтобы наша маленькая гостья из Мюнхена не скучала. Мы дома поужинали и пошли провожать… А тут особняк без огней в окнах и подсветки. А этот шатается рядом – вдруг попытка ограбления? Мало ли что…

– Мы так и подумали: мало ли что – вдруг ограбление, – подтвердила фрау Шварцер. – Потом оделись, и Шмидт предложил поехать в какое-нибудь занятное место. Например, в Бонн, в отель Maritim… Там неплохой бассейн, сауна – и все такое. К Эрике Шнайдер в гости. Мы заказали такси, но авто куда-то пропало в поднявшейся суматохе.

– Я уточню, – вежливо отозвался полицейский. – Не беспокойтесь о такси, фрау Шварцер. Мы позаботимся, чтобы вас доставили туда, куда вы пожелаете.

Фрау Шварцер настойчиво поинтересовалась:

– Вам, видимо, понадобятся наши показания, да? Я, конечно, подпишу, но только не могли бы вы чуть поторопиться?

– Сейчас, фрау. Я… – Он умолк, потому что в комнату вошел молодой полицейский. – В чем дело, Вольфганг?

Тот шагнул к нему и зашептал на ухо. Полицейский закивал.

– Прошу извинить меня, мадемуазель, – сказал он фрау Шварцер и повернулся ко мне. – Пройдите за мной…

Меня провели по коридору в небольшую комнатенку, напоминавшую комнату ожидания с расставленными на полу у стен деревянными стульями. В комнате никого не было, что меня удивило. Я ожидал еще одной встречи. Кизиветтер кивком указал мне на стул, и мы уселись лицом к двери, в верхней части которой было установлено матовое стекло. По крайней мере, оно было матовым с нашей стороны. Что ж, так становилось понятнее.

Я презрительно ухмыльнулся:

– Кого, черт возьми, вы пытаетесь провести, герр Кизиветтер? Что, я не видел односторонних стекол, по-вашему? Ничего, на суде мой адвокат расскажет, как подставляли меня полицейские!

– Ваше право, – согласился со мной Кизиветтер.

– Что-о? – высокомерно протянул я.

– Ваше право, – спокойно повторил он и добавил: – Право есть даже у такого мафиози, как ты, Гансвурст из Франкфурта-на-Майне.

– Надо же, а ведь до сих пор я был герром Фрайером, – отозвался я и хмуро добавил: – Ясно, вам уже успели наплести. Ну и что?

– Ты известен как Гансвурст. Мелкая сошка, но изредка работаешь на приличную публику из той же оперы.

– Это я мелкая сошка?! Да я вам!..

– Потом, – отмахнулся Кизиветтер. – Ты еще успеешь нам много порассказать, герр Фрайер. А пока заткнись. Когда я тебе скажу, встанешь и пройдешь по комнате. Внимание. Вставай и иди.

Я уныло поднялся. Снаружи из коридора послышалось цоканье каблучков. Потом мужской голос произнес:

– Не бойтесь, фройляйн. Он вас не видит.

– А я и не боюсь.

Я узнал голос девчонки, которая просила у меня «огоньку»; мне показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я затаил дыхание. Хотя на что я, собственно говоря, мог рассчитывать? Через мгновение звонкий девичий голос четко произнес:

– Он кажется неуловимо знакомым, дежавю какое-то!.. Но я не уверена…

Ручка двери повернулась, и мужской голос быстро произнес:

– Нет, фройляйн, вам туда нельзя…

Но она уже вошла. Маленькая, какой я ее и запомнил, в легкой осенней куртке, короткой юбочке и элегантных босоножках на шпильке. Мальчишеская стрижка, волосы белокурые. По сравнению со здоровенным полицейским, который ворвался за ней следом, она казалась подростком – во всем же остальном смотрелась ну просто блеск!

Она подошла поближе. Полицейский хотел было сграбастать ее сзади за плечи, но Кизиветтер остановил его. Девчушка задрала голову и посмотрела на меня снизу широко распахнутыми глазами. Я заметил, что глаза у нее голубые, почти как у моей Сони Шерманн. Я не мог понять, зачем ей понадобился этот спектакль. У меня не было ни малейших сомнений, что она узнала меня так же легко, как узнал ее я.

Кизиветтер заговорил:

– Ну что, фройляйн? Это тот человек, который дал вам прикурить?

Она напоследок еще раз придирчиво осмотрела меня и отвернулась.

– Нет, – сказала она. – Этого мужчину я никогда прежде не видела.

На этом мои испытания не закончились. Они снова привели фрау Шварцер, которая сказала твердокаменное «да». Девчушка опять сказала «нет». Герр Мюллер по-прежнему колебался и не был уверен. Не могу сказать, что все это я слышал в подробностях. Меня вывели в другую комнату, чтобы оставшиеся смогли без помех обменяться мнениями на мой счет. Дверь была полуоткрыта, и обрывки фраз доносились до моих ушей. Пока преждевременно было судить, почему абсолютно незнакомая девушка решила ни с того ни с сего провести полицейских. Меня же больше занимало одно: в чью пользу закончится спор. Наконец, полицейские решили проверить мой номер в отеле Continental по адресу: Главный вокзал, 4[26]26
  Am Hauptbahnhof, 4.


[Закрыть].

На всякий случай… И здесь все разворачивалось по всем киношным правилам современного триллера. К тому же еще подключились неожиданные визитеры – двое полицейских из криминальной полиции и потребовали у меня водительские права. Основание было достаточно абсурдным: будто бы я не получил их в законном порядке, а якобы купил в подворотне. Я показал свои водительские права, которые были выданы в Италии. Полицейские в штатском тут же изъяли документ. А в моих апартаментах учинили обыск, который мотивировали поисками пресловутых «немецких водительских прав», которых у меня на данный момент не было.

Приказав мне, как это делается в детективных роликах, «не двигаться», люди в штатском совсем распоясались. В номере был устроен форменный обыск; полицейские рылись в моих личных бумагах: пересмотрели документы, фотографии, мою переписку; не оставили без внимания письменный стол, шкафы, тумбочки и даже балкон. Они забрали ключи (основные и запасные) от машины, попутно устроив повторный обыск в салоне авто. Искали нечто противозаконное, а вернее – улики. Даже в пепельнице пытались что-то выудить…

В контексте сказанного приведу схожую ситуацию, в которой оказались сотни, если не тысячи немецких автолюбителей. Приехав впервые в Берлин, я стал первым делом читать русскоязычную прессу: «Европа-центр», «Русский Берлин», «Контакт». И в газете «Русская Германия» под рубрикой «Возмущение недели» столкнулся с полной гнева заметкой. Оказывается, негодование германских водителей не знает нынче границ!

Дело в том, что на дорогах Австрии, Франции, Италии и Швейцарии их все чаще останавливают тамошние полицейские и, если тем предъявляются водительские удостоверения старого образца, моментально выписывают штраф от 80 до 300 марок. Между тем, как говорится в газете, никто не отменял водительские права с буквой D на обложке[27]27
  Они действительны были аж до 2005 года!


[Закрыть], но путешественникам из ФРГ от этого становилось не легче. Помнится, тогдашний министр внутренних дел Баварии Понтер Бекштайн охарактеризовал происходящее, как «форменное безобразие и жульничество». А пресс-секретарь баварского МВД Михаэль Циглер сообщил, что «уже собрано достаточное количество конкретных фактов, подтверждающих противоправные действия австрийских, итальянских, французских и швейцарских полицейских, которые будут переданы в соответствующие инстанции их стран». При этом клуб ADAC советует немецким автопутешественникам: «При полицейском контроле за границей оставайтесь спокойными и приветливыми. В этом случае у вас есть шанс избежать максимального штрафа…» Комментарии, как говорится, излишни… Правда, на эту публикацию я наткнулся много позже, а тогда мне пришлось выдержать все по полной программе…

Разумеется, параллелей здесь можно было привести сколь угодно много.

Дескать, немцы не признали мои итальянские права, а теперь итальянцы не признают-в массовом порядке – немецкие права. И хотя наш общий «народный глас» не шел ни в какое сравнение с глубоко эшелонированной поддержкой, но, как гласит русская пословица, вода камень точит. И все со временем «устаканилось». В общем, о времена, о нравы!..

Когда меня, наконец, выпустили и отдали мои итальянские права, а заодно предупредили, чтобы я лучше далеко не уезжал, шел уже третий час ночи. Мой «фольксваген» стоял на улице рядом с полицейским автомобилем и синим «фордом», мотор которого тихо работал; в нем кто-то сидел. Прежде, увидев такую машину в состоянии полной боевой готовности, я бы уже ждал во всеоружии автоматную очередь и последующий визг протекторов срывающегося с места автомобиля. Правда, в данных условиях подобный поворот событий был сомнителен. Меня все-таки отпустили – значит, это была досадная случайность и настоящей информации обо мне в руках у боннских полицейских пока что не было. На данный момент был только единственный человек, который явно жаждал снести мне голову, и насколько я мог догадываться, он сидел в Москве и был вне себя от ярости, поскольку операция развалилась; погибли ценные люди.

Я спустился из отеля на улицу, чтобы проверить, те ли ключи из замка зажигания мне вернули полицейские, потом открыл багажник и забросил туда свою спортивную сумку. Огибая машину, я едва не сбил с ног миниатюрную блондинку, которая, кажется, успела протрезветь за эти ночные часы.

– Стало быть, вас зовут Гансвурст, герр Фрайер? – подковырнула она.

– А разве это противозаконно? – поинтересовался я.

Девушка тихонько прыснула.

– Полицейские, кажется, выясняли именно это, – сказала она и добавила, как бы между прочим: – Эрика Шнайдер. Отель Maritim, номер сто восемьдесят. Вы знаете, где он находится?

– Знаю, – кивнул я. – Если его не снесли, то он разместился рядом с правительственными зданиями, неподалеку от Рейнского парка. Номер тоже найду.

– Только не задерживайтесь, – сказала она. – Я вас жду, скажем, через час-полтора. Ну, ладно, пока-пока!..

Машина, ждущая фройляйн, нетерпеливо засигналила. Эрика напоследок еще раз пристально вгляделась в мою физиономию, словно запоминая ее, чтобы скрасить долгие дни и ночи вынужденного одиночества где-нибудь на краю ойкумены. Такая расшифровка ее странной заинтересованности показалась мне наиболее привлекательной; хотя здесь скорее всего было другое, да кто разгадает этих загадочных блондинок – разве только Господь Бог!

Девушка подбежала к сигналившей ей машине, легко запрыгнула внутрь и захлопнула дверцу. Я только успел услышать, как она довольно громко сказала:

– Извините, что заставила вас ждать; я хотела окончательно убедиться в своей правоте. Вы ошиблись, фрау Шварцер. Я готова поклясться, что там был, безусловно, другой человек. Тем более что я с ним общалась, а значит, была к нему куда ближе, чем вы.

– Милочка, да перестаньте вы молоть эту чушь! Интуиция меня никогда еще не подводила… – донесся до меня категоричный голос фрау Шварцер.

Кстати, мое чутье профессионала подсказывало, что эта фрау до последнего будет стоять на своем. На мое счастье, ее показания имели меньший вес, чем свидетельство девушки, которая не только видела, как некто – я имею в виду себя – ошивался возле особняка, но и разговаривала с ним.

Убедившись, что их машина наконец-то отъехала, я захлопнул дверцы и сделал вид, что вернулся в свой отель Continental.

Было бы слишком неразумно следовать прямо за ними. Кроме того, обстоятельства срочно требовали консультаций у Центра: мне нужно было получить кое-какие сведения и ЦУ, прежде чем отправляться восвояси. И я вернулся в гостиничный номер. Дело явно приобретало неожиданный оборот. Во всяком случае, у меня появился весомый аргумент, чем отвлечь внимание Сансаныча от последнего провала – гибели известной политической пары и моего несостоявшегося адюльтера.

Выждав нужное время, я вернулся к авто, запустил мотор своего маленького «фольксвагена» и покатил в противоположном направлении.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в хитросплетениях боннских дорог и чтобы засечь, есть ли за мной «хвост». Не обнаружив ничего подозрительного, я поехал дальше в поисках телефонной кабинки.