Текст книги "Авторский фарс с кукольным представлением "
Автор книги: Генри Филдинг
Жанр: Литература 18 века, Классика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Сэр Джон (про себя). А она прехорошенькая! Если я возьму ее в служанки, это будет всего лишь актом милосердия.
Констебль. Ничего не скажешь – хорошенькая! Если этак обходятся с должностными лицами, то пусть сам черт нанимается в констебли! Да знаете ли вы, сударыня, кто мы такие?
Миссис Чтиво. Вы мошенник, сударь!
Констебль. К вашему сведению, сударыня, днем я справляю должность констебля, а ночью – мирового судьи.
Миссис Чтиво. Днем вы ястреб, сударь, а ночью – сова!
Констебль.
Такую брань стерпеть не в силах я!
Констебль ведь тут и мировой судья.
Я думаю, что вы смирили б гнев,
Недельку в Брайдуэлле [76] [76] Брайдуэлл – исправительный дом для женщин, находившийся с 1553 по 1864 г. в лондонском районе Брайдуэлл и получивший по нему свое название.
[Закрыть] посидев;
Коноплю бы пощипали,
А уж ежели бы
Хоть разок под плеть попали —
Стали б вежливы.
Вы струсили? Ну что ж, могу помочь:
Гинею в лапу – и дуйте прочь!
Миссис Чтиво. Ах, сэр Джон, вы, очевидно, здесь за старшего. Так вот: если уж вы запрещаете наш спектакль, разрешите хоть станцевать!
С Джонни нашим
Славно спляшем,
Будут пляски до утра;
Брось притворство
И упорство,
Ноги поразмять пора.
Руки гладки,
Звуки сладки,
А такие ль танцы ждут —
Те мгновенья,
Что без пенья
И без музыки сойдут!
Сэр Джон. Я побежден. Мой дух покорился плоти, и я сменил гнев на милость. Я исполнен волнения – милосердие движет мной или что другое, пока не знаю. Я не в силах устоять перед вашими просьбами, моя красотка, и разрешаю танец. Скажу больше: побуждаемый каким-то внутренним порывом, я желаю сам танцевать с вами и еще приглашаю в партнеры этого почтенного джентльмена.
Лаклесс. Так начинайте!
Входят Уитмор, миссис Манивуд, Xэрриет и бантамец.
Уитмор. Да здравствует его величество король Бантама!
Миссис Манивуд. Храни его господь!
Бантамец. Ваш милостивый родитель шлет вам поклон.
Лаклесс. Что все это значит, черт побери?!
Бантамец. Очевидно, он понятия не имеет, кто его родитель.
Уитмор. У нас в стране это повсеместное явление, сударь.
Лаклесс. Объясните, в чем дело!
Бантамец. Он очень переменился лицом.
Лаклесс. Слушайте, кончайте, не то вы у меня тоже так переменитесь, что вас и свои не узнают.
Бантамец. Дайте же мне объясниться. Я состоял при вас наставником во дни вашего детства и был отправлен вашим родителем, его величеством Франциском Четвертым Бантамским, путешествовать с вами по белу свету. Мы прибыли в Лондон, и вот однажды наша судовая команда среди прочих забав обстреляла мост, и наше судно перевернулось. Из всех, кто был на нем, только ваше высочество и я выплыли живые к Биллинсгету. И хотя жизнь моя была спасена, я лишился сознания, а также вас, как мне тогда казалось – навеки. Когда я очнулся, я тщетно искал своего королевского воспитанника, а потом сел на корабль и поплыл в Бантам, но по дороге был заброшен бурей в чужие края, долго странствовал и вернулся на родину лишь спустя много лет. Вам не трудно себе представить, какой прием меня ожидал. А недавно, по счастливейшей случайности, прибыл к нам один купец, который преподнес нашему повелителю вот этот драгоценный камень.
Лаклесс. Что я вижу?! Тот самый, что я носил на руке и всеми силами старался сохранить у себя, пока нужда не вынудила меня заложить его.
Бантамец. Купца допросили с пристрастием; и он поведал, что получил его от процентщицы. Тут меня без промедления отрядили в Англию, а купца заключили в тюрьму до моего возвращения, чтобы потом либо казнить, либо назначить губернатором острова.
Лаклесс. Ну, тогда послушайте! Я какое-то время, как и вы, тоже был без сознания. Полумертвого меня подобрал лодочник и притащил к своей жене, торговавшей устрицами, которая меня и выходила. Воды Темзы заставили меня все позабыть, словно то были воды Леты [77] [77] Лета – река забвения в античном Аиде (царстве мертвых).
[Закрыть]. Но сейчас точно вспышка пламени озарила мое сознание, и я начинаю вспоминать прошлое. Твое имя Гонзальво? [78] [78] Здесь пародия на сцены узнавания из пьес Драйдена, в особенности «Соперниц» (1664).
[Закрыть]
Бантамец. Так точно.
Лаклесс (обнимая его). О мой Гонзальво!…
Бантамец. О милый принц!…
Лаклесс. Но скажи, как тебе удалось разыскать меня?
Бантамец. Я хотел было дать объявление в «Вечернюю газету» с обещанием награды, но сперва пошел к процентщице, про которую говорил купец; и когда я спрашивал у нее про вас, в лавку вошел слуга, принесший в заклад вашу шляпу. (Ах, как печалит меня мысль о том, что королевский отпрыск вынужден был заложить свой головной убор!) Женщина сказала мне, что как раз этот малый и принес к ним драгоценный камень, а уже от слуги я узнал ваш адрес,
Лаклесс. Вот чудеса!
Снаружи доносится звук почтового рожка.
Входит вестник.
Вестник. Из Бантама прибыла депеша с сообщением о смерти тамошнего короля.
Бантамец (Лаклессу). Сударь, теперь вы становитесь королем. Да здравствует Генрих Первый, король Бантамский!
Все. Да здравствует Генрих Первый, король Бантамский!
Лаклесс. Вот теперь, Уитмор, я сумею вознаградить тебя за твое великодушие.
Уитмор. Поверь, судьба уже вознаградила меня сторицей, даровав счастье моему другу.
Лаклесс. Спасибо тебе, дружище! Но я в неоплатном долгу перед Фортуной за то, что она дала мне возвысить владычицу моей души и возвести ее на бантамский престол. Теперь вы можете снять маску, сударыня. А вы, друзья, прокричите еще раз: да здравствует Генри и Харриет, король и королева Бантама!
Все. Ура!
Xэрриет.
Пускай другим желанен трон,
Пусть домогаются корон;
О, дай найти в тебе одном
Корону, трон, монарший дом!
Я во дворце ли иль в лесу
Твою любовь, как дар, несу.
Лаклесс.
За жизнь без милой и в раю
Я проклял бы судьбу свою.
Прекрасней было бы, ей-ей,
Делить мне на груди твоей.
Ты, не боясь беды и зла,
В моих объятьях бы спала.
Xэрриет.
Xэрриет.
Во мне царишь один лишь ты!
Констебль. Надеюсь, ваше величество изволит простить меня, неразумного. Не знал я, кто вы есть, право слово!
Лаклесс. Я не только прощу вас – я назначу вас главным констеблем королевства Бантам. А вас, сэр Джон, – главным мировым судьей. Вас, сударь, – моим оратором, вас – моим поэтом-лауреатом, а вас – книгоиздателем. Дон Трагедио, сэр Фарсикал Комик, синьор Опера и граф Образин будут развлекать нашу столицу своими представлениями. Вы, миссис Чтиво, будете сочинять нам всякие истории. А чтобы доказать, сколь велико мое великодушие, я назначаю вас, мсье Марплей, руководить моими театрами. Все вы, друзья, как нельзя больше подходите для бантамского королевства.
Миссис Манивуд. Я всегда говорила, что он не такой, как другие!
Лаклесс. Эта дама – матушка моей королевы.
Миссис Манивуд. За неимением лучшей, судари вы мои!
За поворот, судьба моя,
Тебя благодарю:
Вчера жилье сдавала я —
Сегодня я царю!
Панч.
Твердят, что Пульчинеллой быть —
Занятие пустое,
И все ж могу вам сообщить,
Что парень не простой я!
Если его величество, повелитель Бантама, соизволит выслушать меня, я сделаю одно сообщение, каковое его порадует. Вы берете в жены Генриетту, дочь повелителя Старого Брентфорда.
Все. Как?!
Панч. Когда король Нового Брентфорда свергнул короля Старого Брентфорда, супруга оного бежала из страны [80] [80] Брентфорд – грязный городишко в графстве Миддлсекс. В пьесе Бакингема «Репетиция» (1671), которая является пародией на героические трагедии Драйдена, действие происходит в Брентфорде. За обладание этим местечком ведут борьбу два короля. Драматург Томас Дюрфей (1653 – 1723) также написал сатирическую комедию «Две королевы Брентфорда» (1721). Эта литературная ситуация обыгрывается Филдингом.
[Закрыть] со своей дочерью, полуторагодовалой малюткой, и с тех пор о них не было никаких известий. Но я отлично помню физиономию моей матушки и сейчас прошу ее даровать мне свое благословение.
Миссис Манивуд. О, мой сыночек!…
Xэрриет. Мой братец!…
Панч. Моя сестрица!…
Миссис Манивуд. С грустью вспоминаю я в нынешнем своем жалком положении, кем я была. Но, увы, все здесь рассказанное – чистая правда! Тяжелая нужда заставила меня сдавать комнаты, но когда-то я была повелительницей Брентфорда, а вот он – королевский сын, хоть теперь и играет в театре.
Входит Джоан.
Джоан. Так я королевская дочка – ведь он мой благоверный.
Миссис Манивуд. Дочка!
Хэрриет, Лаклесс (вместе). Сестрица!
Панч. Жена!
Лаклесс. Бейте в литавры! Трубите трубы! Я верну тебе трон, Панч, чего бы мне это ни стоило. Я отправлю депешу в Бантам, чтоб мое войско снаряжалось в поход.
Панч. Благодарю тебя, братец. А сейчас, коли вы не против, давайте весело попляшем, чтоб отпраздновать нашу счастливую встречу!
Все танцуют.
Лаклесс.
Мой путь узнав, пусть не грустит пиит,
Трудясь за грош, ишача на Граб-стрит,
В конце, быть может, ждет его финал
Как у меня – а я монархом стал!
ЭПИЛОГ
Четыре поэта сидят за столом.
Первый поэт.
Мы собрались, чтобы в кратчайший срок
Придумать для спектакля эпилог.
Второй поэт.
Партер нам надо помянуть сперва.
Третий поэт.
Потом найти для критиков слова;
Пусть хвалят. А провал нам посулят,
Тогда им лучше…
Первый поэт.
Провалиться в ад!
Второй поэт.
Итак, допустим, все мы вчетвером
Спектакль и пьесу дружно воспоем.
Третий поэт.
Неплохо было б.
Первый поэт.
Дальше – новый круг:
Ругаем франтов, хвалим их подруг.
Четвертый поэт.
Но как ругать их?
Первый поэт.
Проще нет, ей-ей,
Чем взять пассаж про этих вот парней
В любом из эпилогов наших дней.
Третий поэт.
И обвиненьем в краже пренебречь?
Первый поэт.
Ах, сэр, так мало с умным словом встреч;
То, что способно у других блистать,
В моих устах не может хуже стать.
Третий поэт.
Согласен, сэр.
Первый поэт.
Весь зал досталось нам
Делить на франтов, критиков и дам.
Ни в ложах, ни в партере нет таких,
Кто не являлся б кем-то из троих.
Третий поэт.
Но угодить столь разным вкусам тут,
Наверное, неблагодарный труд?
Первый поэт.
Есть пункт, который всем ласкает слух.
Второй поэт.
Какой же?
Первый поэт.
Непристойность. Как у шлюх,
Наряд – приманка, так и эпилог…
Третий поэт (возмущенно).
Молчите, сэр! Иначе, видит бог,
Уйду тотчас. Не допущу, собрат,
Порочащих прекрасный пол тирад.
Да я и на Парнас бы не пошел,
Когда б ругать пришлось мне слабый пол!
Первый поэт.
Вы слишком деликатны – словно щит,
Их скромность веер прочно защитит.
Четвертый поэт.
Ну, что ж, начнем.
Третий поэт.
Но мы забыли суть:
Нам надо остроумием блеснуть.
Первый поэт.
Старо, старо! В цене с недавних пор
На нашей сцене всякий скучный вздор.
Входит автор.
Автор.
Эй, господа! Собравшийся народ
Ждет завершенья – эпилога ждет.
Поэты (вместе).
Он не готов.
Автор.
Ах, вот как! Он тогда
Исполнен кошкой будет без труда.
(Зовет.)
Кис-кис!
Входит кошка.
Первый поэт.
Позор! Поэт бесчестен тот,
Что не уйдет, когда приходит кот.
Поэты уходят.
Кошка.
Мяв-мяв!
Автор.
Бедняжка, не топорщь усы,
Капризны моды шаткие весы:
Там будут кошки, где царили псы.
Входит актриса.
Актриса.
Брысь! Мистер Лаклесс, вас я не пойму;
Вам эта кошка мерзкая к чему?
Кошка убегает.
Автор.
Какой кошмар! Что делать мне теперь?
Прогнала кошку эта баба-зверь!
Погублен я, и эпилога нет.
Актриса.
С ума сошли вы! Что это за бред?
Автор.
С ума сошел? Скажу, откинув спесь:
Я так безумен, как и Лондон весь.
Актриса.
Чтоб кошка эпилог произнесла!…
Автор.
Не говорить – играть она могла!
Актриса.
Ах, пантомима!
Автор.
Почему бы нет?
Вы ж видели Персеев, Андромед [81] [81] Персей (греч. миф.) – сын Зевса и Данаи. Андромеда (греч. миф.) – дочь эфиопского царя Кефея и Кассиопеи. Отданная во власть морского чудовища, пожиравшего ее соотечественников, Андромеда была прикована к скале, но Персей спас ее и женился на ней. В Англии во времена Филдинга было поставлено несколько пантомим «Персей и Андромеда», на одну из которых он здесь и намекает. Премьера этой пантомимы состоялась в тот же день, что и премьера «Авторского фарса». Ее постановщик, Джон Рич, в одной из сцен играл роль собаки; соответственно у Филдинга эпилог произносит кошка.
[Закрыть];
И там, и здесь безгласною игрой
Бывает прерван драмы плавный строй;
Ведь вежливый свой сдерживает крик —
Сверхвежлив тот, кто просто безъязык.
Актриса.
А это кто?
Входит кошка в обличье женщины.
Автор.
Не знаю, кто она.
Кошка.
Я – женщина, хоть кошкой рождена.
Поворачивается лицом к зрителям.
Мой вид – такое ж чудо и секрет,
Как появленье кроликов на свет [82] [82] В ноябре 1726 г. некая Мэри Тофт (или Тофтс) из графства Серрей заявила, что родила выводок кроликов. В достоверность этого факта в Англии долго верили, тем более что его подтвердило несколько врачей.
[Закрыть];
Что если кошки будут нас держать,
Как кроликов, – кормить и ублажать,
И так же просто есть и смаковать,
Как нам сейчас друг друга целовать?
Кричит сэр Плюм: «От этаких затей
Кошачьих нам не избежать когтей!»
Не беспокойтесь, право, – коготки
Подстрижены и очень коротки.
Но что за шум? Кричат, вопят мужья:
«Хватает дома этого зверья!»
Да, превращенье ясно всем мужьям —
Ведь много сходства с кошками у дам.
Любовник так молил, гласит рассказ,
Что кошка стала девой как-то раз.
Кто из мужей увидит чудо в том,
Что будет у него жена с хвостом,
Сумевшая на место леди сесть.
Ведь леди-то – все кошечки, как есть.
Медовый месяц заверша, супруг
Совсем не удивится, если вдруг
Взамен давно привычного «Bon jour» [83] [83] Здравствуй (франц.).
[Закрыть]
Услышит утром нежное «мур-мур».
Кто будет плакать, что ему нужна
Не эта вот, а прежняя жена?
Быть может, боги вдруг сообразят
И всех мужей в котов преобразят;
И сходства избежит тогда с женой
Лишь парою рогов супруг иной.
И Хенли наш докажет без труда,
Что род людской кошачьим был всегда.
Эпилог к возобновленному «Авторскому фарсу», прочитанный миссис Клайв [84] [84] Клайв, Китти (Кэтрин Рафир; 1711 – 1785) – знаменитая английская актриса, игравшая ведущие роли в театре Друри-Лейн. Наибольший успех имела в современных комедиях, пыталась также играть и роли трагических героинь.
[Закрыть]
Бывает так, что дом радушный – тот,
Где вы встречали ласку и почет,
Где в чаше грусть топили, а кругом
Царили смех и радость, – этот дом
Наследником никчемным разорен,
И обнищал и обезлюдел он;
Со вздохом на него глядит сосед,
Припомнив то, чего уж нынче нет.
Так выглядит театр несчастный наш;
Здесь радостный царил ажиотаж,
И весь бомонд, толпой сходясь сюда,
Доволен был и весел был всегда.
Здесь Олдфилд [85] [85] Олдфилд, Энн (1683 – 1730) – одна из крупнейших английских актрис XVIII в.
[Закрыть] очаровывала зал,
Бут [86] [86] Бут, Бартон (1681 – 1733) – английский трагический актер.
[Закрыть] был всесилен и Уилкс [87] [87] Уилкс, Роберт (1665 – 1732) – известный английский актер, прославившийся в первую очередь исполнением ролей в комедиях Джорджа Фаркера и Колли Сиббера. Совместно с К. Сиббером и Б. Бутом с 1711 по 1732 г, был владельцем патента Друри-Лейн.
[Закрыть] блистал;
Здесь трели выводил певец-кастрат,
И, тужась, трюки делал акробат,
А ложи заполняющая знать
И не пыталась свой восторг сдержать.
Увы, как изменилось все у нас!
В театре плакать хочется сейчас;
И в ложах пусто – знати нет как нет,
Лишь завсегдатай – франт или поэт.
Где времена, когда к нам, гомоня,
Толпа ломилась с середины дня?
Теперь – удача, если хоть один
Почтенный обыватель, мещанин,
Любитель невзыскательных острот,
Часам к семи случайно забредет,
Наш автор сострадательный не прочь
Тем, кто в беде, пером своим помочь:
Мы вам предложим то, что прежде зал
Горячих удостаивал похвал;
Но то, к чему вы были так добры,
Перекроил наш автор с той поры.
Хвалы предвзятой здесь от вас не ждут —
Пусть будет только беспристрастным суд!
Освищете – смолчим; но ведь не грех
Сатире честной верить в свой успех;
К тому ж возможно ль, чтобы нас могли
Топить, когда и так мы на мели?!
Конец
КОММЕНТАРИИ
Первая постановка была осуществлена на сцене Малого Хеймаркетского театра 30 марта 1730 г., пьеса шла во многих театрах Англии. Новый вариант пьесы, в котором автор усилил сатирическую направленность фарса, был поставлен в Друри-Лейн 15 января 1734 г. В XVIII в. прозаические пьесы нередко сопровождались прологами и эпилогами, сочиненными поэтами. Филдинг, самолично писавший все стихотворные части своих пьес, неоднократно пародировал этот обычай.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
