Текст книги "Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923"
Автор книги: Геогрий Чернявский
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)
Тов. Троцкий обвиняет в том, что вопрос о СССР прошел за спиной членов Политбюро. Тов. Троцкий, очевидно, забыл, что решение об организации и Конституции СССР было принято двумя пленумами ЦК. Тов. Троцкий избирался во все решающие комиссии X съезда Советов по этому вопросу. Если он в них не работал, ответственность всецело падает на т. Троцкого.
По вопросу о Грузии мы констатируем, что т. Троцкий сам формировал постановление Политбюро о Грузии, в принятии которого он теперь обвиняет Политбюро. Когда на заседании Политбюро т. Бухарин просил об отсрочке решения до приезда находившегося в отпуску в Грузии т. Зиновьева (писавшего т. Бухарину о неправильности похода против «уклонистов»), т. Троцкий принадлежал к числу тех, кто голосовал против этого предложения. Таким образом, несмотря на то, что большинство нижеподписавшихся считает сейчас прежние решения ЦК не во всех частях правильными, т. Троцкий несет за эти ошибки полную ответственность. Само решение Политбюро об отзыве лидеров «уклонистов» было принято единогласно…
Мы еще раз повторяем. Без полного единодушия и единства на съезде партия может очутиться в очень трудном положении… Поэтому все обязаны сейчас к величайшей уступчивости, в целях согласования работы и устранения всех и всяческих внутрипартийных трений… Но при полной необходимости всяческих организационных и практических уступок, на которые мы вполне готовы, необходима ясная и отчетливая политическая линия партии, в особенности в основных вопросах текущего периода…
Поэтому мы просим Пленум ЦК прежде и раньше всего дать оценку по существу двух наших поправок. Мы твердо надеемся, что Пленум громадным большинством присоединится к нам…
(В начале письма указано, что план построения центральных учреждений партии, выдвинутый т. Троцким, является ошибочным. Я считаю необходимым взять и на себя часть ответственности за этот план, так как основные моменты его были выдвинуты и мною на предварительной дискуссии в Политбюро. А.И. Рыков.)»[1303]1303
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 816 – 820.
[Закрыть]
Троцкий был недвусмысленно объявлен основным препятствием к единству партии (то есть единственным голосом оппозиции, поддерживающим убиваемого Ленина). Формально, разумеется, протест партийного руководства был написан из-за разногласий с Троцким по вопросу о «промышленности»[1304]1304
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 35 – 51.
[Закрыть], хотя в письме тезисы Троцкого о промышленности упоминались всего один раз, в самом начале.
В своем заявлении члены и кандидаты в члены Политбюро теперь уже открыто клеймили Троцкого, навешивая на него ярлыки. Его, правда, прямо еще не обвиняли ни в оппортунизме, ни в меньшевизме, но намеки на это явно слышались. Один раз даже появилось зловещее слово «ликвидаторство». По поводу «недооценки крестьянства» говорилось, что это – «ошибка, вопиющая ошибка, идущая вразрез с традициями большевизма», что было явным намеком на «небольшевизм» Троцкого до 1917 г. По второму пункту про Троцкого было сказано, что он «подает палец тем, кто добивается ликвидации руководителей партии», имея в виду не ликвидацию руководителей партии, а ликвидацию ее руководящей роли. «Если тов. Троцкий не исправит эту свою ошибку, то эти элементы возьмут у него уже не палец, а всю руку». Сравнивая Троцкого со сменовеховцами, то есть теми белоэмигрантами, которые готовы были как раз в это время пойти на примирение с советской властью и возвратиться в страну для конструктивной работы в надежде на постепенное перерождение советской власти на базе НЭПа, авторы выражали надежду, что 99% делегатов съезда признают, что поправка пленума о роли партии правильна[1305]1305
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 817.
[Закрыть].
30 – 31 марта пленум ЦК утвердил поправки Политбюро к тезисам Троцкого и поручил ему сделать новую редакцию документа (Сталин мстил Троцкому за критику национального вопроса), но и новую редакцию не утвердил, а снова подверг Троцкого критике: «Троцкий принятую Пленумом ЦК поправку по крестьянскому вопросу так исказил в тезисах, что она обрела совершенно иной смысл и потребовалось новое постановление Политбюро, чтобы поправка о крестьянстве была внесена в тезисы целиком… Троцкий отошел от тезисов, утвержденных ЦК, не дал анализа основных принципиальных положений по вопросам о промышленности, а вопрос о руководящей роли партии свел к ошибочному антиленинскому тезису диктатуры партии»[1306]1306
Там же. С. 873.
[Закрыть].
В общем, в Политбюро неожиданно оказался двоечник, который был не в состоянии справиться с текущей работой, да еще и направляющийся по ошибочному антиленинскому пути. Скованный догмами партийной дисциплины и резолюцией X съезда «О единстве партии», не желая и не будучи готовым идти на прямой и полный разрыв со сталинским большинством, не имея для этого поддержки четко организованной группы сторонников, Троцкий формально подчинился пленуму и внес в тезисы некоторые незначительные исправления. И если по вопросу о роли партии в тезисы был включен желаемый текст, то по вопросу о взаимоотношениях города и деревни Троцкий попытался обвести критиков вокруг пальца, лишь слегка изменив формулировки.
Однако Сталина обмануть было совсем не просто. Троцкий в который раз недооценил своего противника. Как только в начале апреля Троцкий по делам своего военного ведомства выехал в Харьков, его почти тотчас догнала телеграмма Сталина от 4 апреля – вежливая по форме и жесткая по существу: «Ввиду перегруженности работой я мог прочитать Вашу редакцию поправок к Вашим тезисам только сегодня вечером. Мне кажется, что Вы не выполнили постановления Пленума о поправке по крестьянскому вопросу. Принятая Пленумом поправка по крестьянскому вопросу не только не включена в тезисы текстуально, но получила в новом тексте тезисов совершенно иной смысл. Между тем Пленумом поправка проголосована и утверждена и Вам поручено лишь согласование текста поправки с основным текстом тезисов. Считая представленный Вами новый текст поправки о крестьянстве не соответствующим постановлению Пленума, я вынужден внести завтра в Политбюро предложение о том, чтобы с поправкой Пленума о крестьянстве было поступлено так же, как поступили Вы с поправкой о партии и хозорганах, т. е. чтобы она была включена в тезисы целиком. Прошу Вашего отзыва для доклада завтрашнему заседанию Политбюро ЦК»[1307]1307
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 820.
[Закрыть].
Так унизить Троцкого мог только Сталин. Троцкий вынужден был возвратиться в Москву. На новом заседании Политбюро было проштамповано предложение Сталина. Тезисы о промышленности теперь звучали полностью в сталинистском духе. Еще раз формально подчинившись сталинской «тройке» и сталинской же «семерке», а по существу дела – возникшему новому партийному «тузу», Троцкий, пока еще не замечавший, что игра против него ведется краплеными картами, рассчитывал взять реванш в «открытом» поединке – на партийном съезде, намеченном на 17 – 25 апреля 1923 г.
Надо сказать, что в этот период у Троцкого обозначился один «почитатель»: «наглый, нахальный глупый… дурачок и мерзавец», как назвал этого человека Ленин[1308]1308
Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 332.
[Закрыть]. 14 марта в «Правде» был опубликован очерк о Троцком, который нельзя было квалифицировать иначе, как хорошо продуманную провокацию. Единственный вывод, который следовал из опубликованной в партийной газете статьи, заключался в том, что наследником престола уходящего Ленина является Троцкий[1309]1309
Валентинов Н.В. Наследники Ленина. Benson, Vermont: Chalidze Publications, 1990. С. 11.
[Закрыть]. Он был описан не только как создатель Красной армии, но и как один из лучших писателей мирового социализма, гениальный военный теоретик, организационный гений Советской России. Автор не уставал хвалить Троцкого: «Перо лучшего своего публициста революция перековала в меч…»; «Я не знаю, насколько перед войной тов. Троцкий занимался вопросами военной теории. Я думаю, что толчок для гениального понимания этих вопросов он получил не из книг, а тогда, когда во время балканской войны он как корреспондент присматривался к этой репетиции мировой войны…»; «Величие Троцкого как организатора Красной армии…»; «Только пламенная вера Троцкого в нашу социальную силу, вера в то, что мы сумеем взять у военных специалистов науку и не позволим им навязывать нам свою политику, вера в то, что революционная бдительность передовиков рабочих победит все контрреволюционные козни кадровых офицеров, могла переломить недоверие наших военных работников и научить использовать силы кадрового офицерства. Чтобы выйти практическим победителем в этом вопросе, нужно было, чтобы во главе армии стоял человек с железной волей, к которому бы имела полное доверие не только партия, но железной воле которого подчинился бы и враг, принужденный служить нашему делу».
Автором этой «гениальной» публикации был Карл Радек[1310]1310
Правда. 1923. 14 марта; Радек К. Портреты и памфлеты. М.; Л.: Госиздат, 1927. С. 29 – 34.
[Закрыть]. Он как бы подсказывал Сталину и его группе, что они обязаны мобилизовать все силы для предотвращения вступления Троцкого в права на ленинское наследство. В тон статье Радека в связи с созывом съезда в высших партийных кругах под управлением талантливого режиссера Сталина был разыгран еще один спектакль: по инициативе Сталина Троцкому предоставили возможность выступить на съезде с отчетным докладом ЦК. Но Троцкий решительно отказался от этого соблазнительного предложения, чтобы у партактива не создалось впечатления, что он претендует на роль ленинского наследника.
Впрочем, Троцкий высказал мысль вообще отказаться от отчетного доклада, но поддержан не был. Тогда он предложил, чтобы с докладом выступил Сталин, как генсек партии, но и Сталин отклонил инициативу Троцкого. В итоге доклад был поручен Зиновьеву, которого нельзя было заподозрить в узурпаторстве и бонапартизме[1311]1311
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 227 – 228.
[Закрыть].
17 апреля, уже без Ленина, открылся XII съезд партии. «Владимир Ильич не мог знать и не знает ни порядка дня нашего съезда, ни резолюций, подготовленных ЦК», – сообщил делегатам Каменев. За день до открытия съезда, 16 апреля, Сталин разыграл еще один спектакль. В этот день секретарь Ленина Фотиева официально передала в Политбюро (президиум съезда) текст статьи Ленина «К вопросу о национальностях или об «автономизации». Понятно, что сделано это было по указанию Сталина, так как Сталин и его единомышленники давно уже текст ленинского документа имели и содержание его было им хорошо известно. Теперь же по требованию Сталина Фотиева написала формальное письмо Каменеву (копия – Троцкому): «Статью эту В[ладимир] И[льич] считал руководящей и придавал ей большое значение. По распоряжению Владимира Ильича она была сообщена тов. Троцкому, которому В[ладимир] И[льич] поручил защищать его точку зрения по данному вопросу на партсъезде ввиду их солидарности в данном вопросе. Единственный экземпляр статьи, находящейся у меня, хранится по распоряжению В[ладимира] И[льича] в его секретном архиве»[1312]1312
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 54.
[Закрыть].
Конечно, всю эту информацию Сталин давно имел, ведь документ был отпечатан далеко не в единственном экземпляре. Однако Сталину было важно подстроить все так, чтобы можно было обвинить Троцкого в сокрытии от партии важного ленинского документа. 16 апреля в 10 часов вечера, что специально было обозначено на документе (обычно время написания документов не обозначалось), генсек обратился к членам ЦК с заявлением, в котором выразил удивление, что Троцкий в течение долгого времени скрывал столь важный документ от Политбюро. Сталин лицемерно сожалел, что статья Ленина не опубликована, хотя и выражал понимание, что на публикацию Ленин не дал согласия, так как статья не была им проверена[1313]1313
РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 34. Л. 19; Buranov Iu. Lenin's Will. P. 68 – 69.
[Закрыть].
Троцкий стал оправдываться, и чем больше он оправдывался, тем понятнее становилось, что схватку с опасным интриганом Сталиным он проиграл. В день открытия съезда Троцкий распространил заявление, в котором разъяснял обстоятельства получения им ленинского документа. Мол, только вчера, 16 апреля, он узнал, что никаких распоряжений относительно статьи Ленин не сделал и что, оказывается, статья существовала в единственном экземпляре у него, Троцкого, о чем Троцкий не подозревал. Поэтому 16 апреля Троцкий передал этот вопрос для обсуждения в ЦК: «Я сделал это без единой минуты запоздания после того, как только узнал, что тов. Лениным никому не дано никаких прямых и формальных указаний по поводу дальнейшей судьбы его статьи, оригинал которой находится у его секретарей»[1314]1314
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 54 – 55.
[Закрыть].
Троцкий поспешил затем встретиться со Сталиным и заверил его, что не планировал утаивать от партии столь важный текст, просто, мол, и заподозрить не мог, что Сталин не в курсе. Сталин любезно согласился признать, что никаких неправильных и злонамеренных шагов Троцкий не совершил и, благородно пообещал сделать в этом духе письменное заявление. И – обманул Троцкого: никакого заявления со стороны Сталина не последовало. Обманутый Троцкий вновь обратился в ЦК с разъяснением существа дела[1315]1315
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 55.
[Закрыть]. 18 апреля на заседании президиума съезда было констатировано, что заметки Ленина не были предназначены для прессы и что по объективным причинам заметки стали известны ЦК только накануне съезда[1316]1316
Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 162.
[Закрыть]. Тем не менее слухи о том, что Троцкий сознательно держал в секрете заметки Ленина и что именно из-за Троцкого (а не всех остальных членов Политбюро) материалы эти остались недоступны партийному активу, продолжали с легкой руки Сталина циркулировать среди делегатов. Одновременно был создан второй (после случая с текстом Брестского договора) прецедент, когда «документ был рассмотрен только привилегированной партийной элитой, а рядовые члены к этой информации допущены не были»[1317]1317
Buranov Iu. Lenin's Will. P. 72.
[Закрыть].
Внешне Троцкий пользовался на XII съезде той же популярностью, что и на предыдущих. Он был избран в президиум[1318]1318
Ibid. P. 6.
[Закрыть]. В отчетном докладе ЦК Зиновьев дважды подчеркнуто уважительно упоминал его имя, ссылался на его выступление на IV конгрессе Коминтерна по вопросу о необходимости предоставления большего числа концессий иностранным инвесторам[1319]1319
Ibid. P. 19, 25.
[Закрыть]. Малосведущие делегаты называли Троцкого «народным вождем», ссылались на него, говоря о необходимости борьбы с бюрократизмом. Одна из участниц съезда воскликнула: «Да здравствует наш вождь красного фронта товарищ Троцкий!» Другой, представлявший «беспартийных крестьян» Ярославской губернии, выразил «искреннюю преданность главарям нашего освободительного движения: уважаемому всеми товарищу Владимиру Ильичу Ленину (аплодисменты), великому народному вождю Красной армии тов. Троцкому (аплодисменты) и всем другим соратникам нашей великой грозной армии». Рабочие Глуховской мануфактуры г. Богородска избрали Троцкого почетным рабочим-прядильщиком и назначили ему тарифную ставку по седьмому разряду. Появились, правда, имена и других «вождей» – провозглашались здравицы в честь Бухарина, Зиновьева, один раз даже Сталина. Но в подавляющем большинстве всех этих приветствий имя Троцкого шло вслед за именем Ленина[1320]1320
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 90, 95, 97, 531, 533, 538, 543, 548 – 549 и др.
[Закрыть].
Только Сталин позволил себе в отношении Троцкого ноту критики, причем с долей издевательского сарказма, когда комментировал отказ Троцкого от должности заместителя председателя СНК: «Мы еще раз получили категорический ответ с мотивировкой о том, что назначать его, Троцкого, замом, – это значит ликвидировать его как советского работника. Конечно, товарищи, это дело вкуса. Я не думаю, чтобы тт. Рыков, Цюрупа, Каменев, став замами, ликвидировали бы себя как советских работников, но т. Троцкий думает иначе, и уж, во всяком случае, тут ЦК, товарищи, ни при чем. Очевидно, у т. Троцкого есть какой-то мотив, какое-то соображение, какая-то причина, которая не дает ему взять кроме военной еще другую, более сложную работу. Тут, повторяю, ЦК, конечно, не при чем»[1321]1321
Там же. С. 198 – 199.
[Закрыть].
Доклад Троцкого о промышленности[1322]1322
Там же. С. 309 – 352.
[Закрыть] представлял собой довольно глубокий и объективный анализ не только объявленного в заголовке вопроса, но всего комплекса хозяйственно-политического развития РСФСР в условиях НЭПа и его ближайших перспектив. Троцкий пытался убедить слушателей, что период, подобный НЭПу, обязателен для всех стран при переходе к социализму (пока такой единственной страной была Советская Россия), что необходимо пользоваться старыми, рыночными методами, раз уж не созданы новые «централизованные, плановые, учетные». Рыночные отношения должны пронизывать прежде всего отношения между городом и деревней. Ставя вопрос, способствовал ли рынок за два года подъему производительных сил, докладчик отвечал на него положительно, хотя уже здесь указывал на серьезные расхождения в темпах: промышленное производство увеличилось на 43%, сельскохозяйственное – на 20%. Положительным признавался рост товарооборота между городом и деревней, но одновременно делался вывод, что государственная промышленность работает убыточно, легкая и средняя промышленность питается в основном за счет бюджета, а бюджет – за счет крестьянского хозяйства. «Дальше уже надо приноравливаться к тому, чтобы работать с прибылью», – призывал Троцкий.
Главный тезис доклада состоял в том – и с этим вынуждены были согласиться остальные члены Политбюро и члены ЦК, – что «смычке города с деревней», то есть коммерческому обмену продуктов сельского хозяйства на промышленные товары, крайне мешали «ножницы цен». Троцкий приходил к заключению, что продукты национализированной промышленности становились все менее доступными различным группам и слоям крестьянства, что крестьянин вынужден был платить за них все больше и больше. Докладчик показал присутствовавшим диаграмму движения розничных цен. Графически, наглядно и доступно, были продемонстрированы эти самые «ножницы»: цены на промышленные товары неуклонно ползли вверх, а на сельскохозяйственную продукцию катились вниз. «Нужно твердо в этот образ вдуматься, – говорил Троцкий с изрядной долей сарказма, – две основные линии идут все более врозь, и эта раскоряка называется «смычкой».
Основываясь на мнении экспертов (в качестве таковых Троцкий, следуя своему опыту в Гражданской войне, все активнее привлекал старых специалистов – экономистов, включая бывших меньшевиков), докладчик настаивал на необходимости устранить «ножницы» через сближение цен. Это не были кардинальные рекомендации, ибо экономика страны вращалась в порочном круге противоречий между государственной собственностью и рыночной стихией, но определенные меры Троцкий предлагал, в частности увеличение экспорта хлеба, что привело бы, по его мнению, к повышению закупочных цен государства на зерно. Это была бы «смычка между русским, украинским и иным крестьянином и европейским капиталом», на которую Троцкий предлагал пойти, ибо это одновременно стало бы условием «нашего самосохранения», или «смычкой между нашей госпромышленностью и нашим крестьянским рынком».
Троцкий назвал и другие меры сближения цен: понижение себестоимости промышленных товаров; концентрацию промышленности; сосредоточение производства на наилучшим образом оборудованных, наиболее целесообразно расположенных в географическом и экономическом смысле предприятиях; разумное сокращение рабочей силы. Последний пункт был особенно болезненным, так как он затрагивал положение рабочего класса. Троцкий, однако, констатировал, что существует скрытая безработица, выражающаяся в том, что вяло работающие предприятия вынуждены содержать излишнюю рабочую силу. «Замаскированная безработица представляет собой худшую, наименее действенную, наиболее дорогостоящую форму социального обеспечения. И прежде всего эта фальшивая форма социального обеспечения развращает наш хозяйственный аппарат, который не может в этих условиях правильно считать, подводить итоги, калькулировать, предвидеть, который воспитывается в духе бессмысленной расточительности и безответственности», – указывал Троцкий. Значительно лучшей, более здоровой, он считал открытую безработицу: «Нельзя вести хозяйство с потушенным фонарем!» – восклицал он по поводу скрытой безработицы в присущей ему образной форме.
Наконец, в докладе вскрывалась опасность бюрократического перерождения не только экономики, но и всего государственного аппарата. При этом Троцкий под государственным аппаратом имел в виду и аппарат партийный, ибо на протяжении всего доклада он говорил не о «диктатуре пролетариата», а о «диктатуре партии». Этого положения не было и не могло быть в утвержденных Политбюро и пленумами ЦК тезисах доклада. Иначе их не пропустили бы на заседаниях Политбюро и ЦК. Троцкий фактически самовольно, нарушая партийную дисциплину, вторгался в святая святых основ большевистской власти, используя для этого тему накладных расходов, которые несет промышленность ради содержания «вавилонской башни бюрократического государственного аппарата». «Более правильная, более научная организация труда на фабрике и заводе; более правильное использование рабочей силы; упразднение всяких лишних пристроек и надстроек; беспощадное сокращение штатов; ликвидация лишних представительств, агентур, всяких вообще бездельников», опирающееся на «политическую власть партии, подкрепленную Красной армией», национализированные средства производства и монополию внешней торговли, – резюмировал Троцкий свой доклад, длившийся три с лишним часа.
После недолгих прений, в которых встречались критические суждения, но которые были в целом благоприятны по отношению к докладчику[1323]1323
И.Т. Смилга говорил, например, что Троцкий «с обычным для него блеском поставил перед съездом все основные вопросы, волнующие в настоящее время промышленность» (Двенадцатый съезд РКП(б). С. 353).
[Закрыть], Троцкий выступил с заключительным словом, которое по объему можно было бы считать еще одним докладом, хотя существенных новых мыслей в нем почти не было[1324]1324
Там же. С. 398 – 417.
[Закрыть]. Новое появление Троцкого на трибуне казалось еще одним триумфом. Он был встречен «громкими продолжительными аплодисментами». Суетились кинооператоры, запечатлевавшие его облик для истории. Первыми словами Льва Давидовича были: «Я не могу начать, пока не прекратятся эти бенгальские огни» – имея в виду сверкание прожекторов, освещавших его на трибуне для киносъемки.
Начало заключительного слова было использовано Троцким для косвенной полемики со Сталиным. Касаясь своего отказа стать заместителем председателя Совнаркома, Троцкий заявил, что съезд не является тем местом, где такие инциденты следует разбирать: «Если бы съезд потребовал, то я на вопрос съезда дал бы, разумеется, все необходимые разъяснения. И я не сомневаюсь в том, что съезд сделал бы тот вывод, что я действовал в интересах партии, как я их понимаю. Если бы съезд решил иначе, то я стал бы действовать так, как постановил бы съезд. Если же съезд не считает нужным вопрос развивать дальше, то я, со своей стороны, никакой инициативы не беру и считаю, что он в данной стадии для съезда исчерпан».
Слова эти были встречены аплодисментами. Несколько раз повторявшиеся им заявления о том, что «партия всегда права», не были, может быть, искренними. Но оказались весьма опасны, так как позже с успехом использовались сталинским аппаратом против самого Троцкого и его сторонников. Не критикуя в заключительном слове НЭП, Троцкий говорил об опасности «почвенного капитализма», то есть развития капитализма снизу. Он подчеркивал, что до победы международной революции, которая пока еще воспринималась как отдаленное будущее, необходимо всячески сохранять и развивать смешанную экономику.
Члены сталинской «тройки» вынуждены были примириться с внешним триумфом Троцкого на съезде. Даже Каменев в докладе о налоговой политике в деревне согласился, правда очень осторожно, с существованием «ножниц», о которых говорил Троцкий[1325]1325
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 447.
[Закрыть]. В комиссию по подготовке окончательного текста тезисов (то есть резолюции по докладу) вошли как близкие Троцкому деятели (Смилга, Сокольников, Пятаков, Раковский), так и поддерживавшие Сталина Рыков, Ногин и Микоян[1326]1326
Там же. С. 418.
[Закрыть]. Успех Троцкого был тем более отчетливым, что после его разъяснений о сущности расхождений съезд по всем спорным вопросам поддержал докладчика[1327]1327
Там же. С. 634 – 635.
[Закрыть].
Может быть, именно поэтому вполне миролюбиво вел себя теперь и Сталин. «Да будет мне разрешено сказать несколько слов по этому надоевшему всем вопросу», – снисходительно начал он свой доклад по национальному вопросу. Сталин лишь один раз упомянул имя Троцкого, причем в нейтральном контексте[1328]1328
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 482.
[Закрыть]. Более того, его доклад был подчеркнуто выдержан в духе тех самых ленинских заметок по национальному вопросу, в которых содержалось по крайней мере формальное осуждение практики великодержавного шовинизма, хотя каждый раз, когда упоминался таковой, следовало неизменное предостережение и против местного национализма.
Троцкий не выступал в прениях по докладу Сталина о национальных моментах в партийном и государственном строительстве. Он решил на этот раз взять тактический отгул, поскольку понимал, что абсолютное большинство делегатов, проникнутых идеями великорусского шовинизма, пусть и сдобренного разговорами об интернационализме, не поддержит грузинских «национал-уклонистов», в защиту которых Ленин призывал выступить Троцкого накануне мартовского ухудшения здоровья. Троцкий не повторял на съезде своих предложений об отзыве Орджоникидзе с Кавказа и о поддержке группы «меньшинства» в грузинской компартии, с которыми он выступал ранее на заседаниях Политбюро в духе ленинских записок[1329]1329
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 51.
[Закрыть]. При обсуждении национального вопроса Троцкий просто молчал.
Впрочем, записки Ленина по национальному вопросу уже пошли по рукам делегатов съезда. Они были размножены заинтересованной в этом вопросе грузинской делегацией. Поэтому Сталин счел более выгодным зачитать документ по секциям без права цитирования. При фактически нейтральной позиции, занятой Троцким, съезд полностью поддержал Сталина. Дзержинский обрушился на тех местных деятелей, в частности в руководстве компартии Грузии, которые пытались отстоять хотя бы малую степень национальной автономии. На стороне Сталина выступили еще и Зиновьев с Каменевым. Грузинские уклонисты – Махарадзе, Мдивани и др. – были осуждены, причем их обвинителем выступил Орджоникидзе, из-за которого исходно возник весь конфликт. Бухарин призвал голосовать за «превосходные тезисы ЦК и т. Сталина». А Енукидзе выступил с заявлением, которое приходится квалифицировать как откровенную ложь и дезинформацию делегатов: «Теперь о письме т. Ленина. Тут т. Мдивани в своей речи ежесекундно склонял имя т. Ильича, и он хотел создать впечатление, что т. Ленин будто специально написал это письмо, чтобы поддержать товарищей уклонистов и оправдать всецело их политику. (Бухарин: «Конечно, с этой целью».) Не с этой целью, т. Бухарин. Я позволю тут сказать, что т. Ленина мы тоже немножко знаем, и нам также приходилось с ним встречаться по разным вопросам, и в частности по грузинскому вопросу. И я здесь утверждаю, товарищи, и я надеюсь, что, когда т. Ленин поправится, он согласится с тем, что много раз те вопросы, которые выдвигались здесь товарищами уклонистами, ему были известны, но при правильном их освещении и разъяснении он соглашался с политикой, проводимой там т. Орджоникидзе… т. Ленин сделался жертвой односторонней неправильной информации».
Эта реальная победа великорусского государственного курса была вполне сознательно вынесена за пределы съезда, когда в «Правде» была опубликована статья Орджоникидзе «Действительно надо разобраться»[1330]1330
Правда. 1923. 19 апреля.
[Закрыть], в которой содержались обвинения по адресу Махарадзе, Мдивани и других грузинских партийных деятелей в националистическом уклоне. В том же номере была помещена статья Махарадзе «Надо разобраться», ответом на которую и было выступление Орджоникидзе, но редакция, и затем съезд партии полностью поддержали Орджоникидзе против Ленина.
На XII партсъезде Троцкий был избран в ЦК[1331]1331
Двенадцатый съезд РКП(б). С. 662.
[Закрыть], а затем и в Политбюро. К этому времени он являлся в полном смысле слова харизматической личностью, качества которой оценивались как исключительные. О нем писали и в Советской России, и за ее пределами, как о главном организаторе Октябрьского переворота, как о лице, заложившем основы большевистской внешней политики и дипломатии, как о творце победы в Гражданской войне. На первый взгляд казалось, что разногласия и закулисная борьба за влияние и власть в высшем руководстве в ходе XII съезда РКП(б) несколько смягчились. Однако это впечатление было обманчивым. По абсолютно всем принципиальным и мелким вопросам сталинское большинство умышленно и умело конфликтовало с Троцким каждый раз, когда тот начинал говорить или брался за перо, и у партийного актива создавалось впечатление, что на партийный раскол, которым всех так запугивал главный и вечный раскольник социал-демократического движения Ленин, постоянно идет Троцкий. Даже Крупская, чей муж только что был отстранен от власти, абсолютно запуталась в том, кто виноват в расколе, и в споре с Троцким публично поддержала Сталина. Однако по крайней мере два раза Крупская выдала свои инстинктивные, истинные взгляды. 31 октября 1923 г. она написала письмо союзнику Сталина Зиновьеву; текст впервые опубликован в СССР в 1989 г.: «Дорогой Григорий… Во всем этом безобразии… приходится винить далеко не одного Троцкого. За все происшедшее приходится винить и нашу группу: Вас, Сталина и Каменева. Вы могли, конечно, но не захотели предотвратить это безобразие. Если бы Вы не могли этого сделать, это бы доказывало полное бессилие нашей группы, полную ее беспомощность. …Наши сами взяли неверный, недопустимый тон. Нельзя создавать атмосферу такой склоки и личных счетов. Рабочие… резко осудили бы не только Троцкого, но и нас. Здоровый классовый инстинкт рабочих заставил бы их резко высказаться против обеих сторон, но еще резче против нашей группы, ответственной за общий тон. …От рабочих приходится скрывать весь инцидент»[1332]1332
Н.К. Крупская – Г.Е. Зиновьеву. 31 октября 1923 г. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 201 – 202. Речь идет о конфликте между Троцким и его противниками на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК РКП(б) 25 – 27 октября 1923 г. Стенограмма этого пленума не обнаружена.
[Закрыть].
«Наша группа», «наши», «нас» – подчеркнуто пишет Крупская о мучителях своего мужа: Сталине, Зиновьеве и Каменеве. Но ее действительное отношение все-таки выдает то же письмо: «Совершенно недопустимо также то злоупотребление именем Ильича, которое имело место на пленуме. Воображаю, как он был бы возмущен, если бы знал, как злоупотребляют его именем. Хорошо, что меня не было, когда [Г.И.] Петровский сказал, что Троцкий виноват в болезни Ильича, я бы крикнула: это ложь, больше всего В.И. заботил не Троцкий, а национальный вопрос и нравы, водворившиеся в наших верхах. Вы знаете, что В.И. видел опасность раскола не только в личных свойствах Троцкого, но и в личных свойствах Сталина и других. И потому, что Вы это знаете, ссылки на Ильича были недопустимы, неискренни. Их нельзя было допускать, они были лицемерны. Лично мне эти ссылки приносили невыносимую муку. Я думала: да стоит ли ему выздоравливать, когда самые близкие товарищи по работе так относятся к нему, так мало считаются с его мнением, так искажают его? …Момент слишком серьезен, чтобы устраивать раскол и делать для Троцкого психологически невозможной работу. Надо пробовать с ним по-товарищески столковаться. Формально сейчас весь одиум за раскол свален на Троцкого, но именно свален, а по существу дела, – разве Троцкого не довели до этого? Деталей я не знаю, да и не в них дело… а суть дела: надо учитывать Троцкого как партийную силу, и суметь создать такую ситуацию, где бы эта сила была для партии максимально использована»[1333]1333
Там же. С. 202.
[Закрыть].
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.