Текст книги "Размышления о богослужении"

Литургия. Чтение Писания

В прошлый вторник мы с вами говорили о службе трех антифонов – о той начальной части современной Божественной литургии, во время которой дьякон говорит сначала великую, а потом две малых ектении и на клиросе певчие, а по сути все молящиеся в храме поют сначала 102-й, потом 145-й псалом и гимн «Единородный Сыне и Слове Божий» и наконец евангельские Блаженства (начало Нагорной проповеди), предваряемые словами разбойника благоразумного: «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи».

После того как спеты евангельские Блаженства, распахиваются Царские врата, и духовенство совершает Малый вход. Дьякон в Царских вратах, поднимая над головой Евангелие, возглашает: «Премудрость. Прусти». В сущности, вот с этого момента начинается Божественная литургия. «Премудрость. Прусти», то есть «Стойте прямо», – возглашает дьякон, и хор ему отвечает словами: «При-идите, поклонимся и припадем ко Христу». А надо вам напомнить, что любое богослужение (утреня, вечерня, часы) начитается всегда с пения трех стихов: «Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу». И так же – не только у христиан Востока, но и у христиан Запада – богослужение начинается словами: Venite adoremus – «Приидите, поклонимся». Таким образом, если как можно глубже заглянуть в историю, то мы поймем, что именно с этого момента – именно со слов «Премудрость. Прусти» и «Приидите, поклонимся» начинается Божественная литургия, или литургия Слова, ее третья часть. Первая часть – проскомидия, которая прежде была после литургии Слова, вторая часть – служба трех антифонов, которая прежде совершалась перед дверями храма на площади, и вот эта, в теперешней литургии, третья часть, которая некогда была первой. С этого момента в древности начиналась Божественная литургия: с возгласа дьякона «Премудрость. Прусти» и гимна «Приидите, поклонимся и припадем ко Христу».

Так начинается, повторяю, литургия Слова – с пения тропарей, то есть кратких гимнов в честь праздника или святого, кратких молитв, в которых мы выражаем суть того, чту мы просим, и суть праздника или подвига того святого, которого сегодня воспеваем. Тропари, которые поются во время богослужения, в частности во время литургии, поражают двумя моментами: во-первых, своей краткостью и, во-вторых, своей крайней содержательностью, потрясающей емкостью. В каких-то пяти-шести коротких строках одной строфы каждого тропаря выражено очень много. Бывает, встречаешь в каких-нибудь сборниках молитв многословные молитвословия, и в них гораздо меньше смысла и гораздо меньше той пронзительности, которую здесь находишь практически в каждом из тропарей, используемых Церковью при богослужении. Я настоятельно вам всем рекомендую открыть молитвослов и, если в нем есть тропари праздников, выучить – не просто прочитать раз или другой, а выучить тропари двунадесятых праздников и тропари тех святых, которых вы особенно любите. Потому что, подчеркиваю, каждый тропарь – это всегда очень емкая при своей потрясающей краткости молитва.

У нас в это время поются тропари празднику, храму, святому, а в чине латинской, римской литургии в это время читается коллекта – такая же краткая молитва дня, посвященная праздничному дню или святому. На том месте, где у нас тропари, у латинян стоят коллекты, затем псалом, Апостол, Аллилуйя и Евангелие. И точно такая же структура в нашей литургии: тропари дня, «Слава… и ныне», Богородичный тропарь, затем «Святый Боже», а затем псалом, Апостол, Аллилуйя, Евангелие. Литургия Слова как на Востоке, так и на Западе совершается по одной и той же схеме. Почему я это подчеркиваю? Потому что это действительно очень важно. В тех случаях, когда оказывается, что литургии разных обрядов имеют какие-то общие в данном ее куске черты, значит, эти черты восходят к глубокой древности, к апостольскому времени. И сейчас мы с вами увидели, что структура литургии (в данном случае литургии Слова) на Востоке и на Западе одна и та же. Значит, это чин, доставшийся нам именно от первых веков, почти не подвергшийся изменению за два тысячелетия истории Церкви. Это очень важно, это чрезвычайно значимо для нас.

Итак, сначала поются тропари, затем «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и во веки веков. Аминь» – и последний тропарь, обращенный к Матери Божьей. Как правило, это бывает песнь «Взбранной Воеводе победительная». А в это время, когда поется эта песнь, священник читает молитву Трисвятого пения: «Боже Святый! Ты, Кто во святых пребываешь, Ты, Кто трисвятым гласом воспеваем серафимами и славим херувимами (Ты, Кому поклоняется всякая небесная сила. – Г.Ч.), приведший от небытия в бытие всё, создавший человеку по образу Твоему и по подобию и всяким Твоим дарованием украсивший его; Ты, дающий просящему премудрость и разум и не презирающий согрешающего, но полагаяй для спасения покаяние; Ты, Кто сподобил нас, смиренных и недостойных Твоих рабов, в час сей стать пред славою Твоего жертвенника и должное Тебе поклонение и славословие приносити. Сам, Владыко, прими от уст нас, грешных, Трисвятую песнь и посети нас благостью Твоей. Прости нам всякое согрешение, вольное и невольное (вот главное моление этого слова, произносимого перед престолом священником. – Г.Ч.); освяти наши души и тела и дай нам в преподобии служити Тебе все дни жизни нашей молитвами Святой Богородицы и всех святых, от века Тебе благоугодивших». Эти слова заключаются возгласом: «Яко Свят еси, Боже наш, и Тебе славу воссылаем…» Подчеркну еще раз, что главное в этой молитве будет заключено в словах: «прости нам всякое согрешение, вольное и невольное». Она представляет собой как бы нашу общую исповедь во время литургии Слова перед началом таинства Евхаристии. У христиан Запада в начале литургии непременно читается молитва Conёteor: «Исповедую Тебе, Господу Богу Всемогущему, святой Марии и всем святым и вам, братья, тоже исповедую, что я согрешил словом, делом и помышлением. Моя вина, моя вина, моя величайшая вина». И вот место этой молитвы, которая тоже имеет очень древнее происхождение, в нашей литургии занимает молитва Три-святого пения со словами: «прости нам всякое согрешение, вольное и невольное». Это наше общее исповедание грехов перед началом совершения таинства Евхаристии.

Священник начинает возглас, дьякон его заканчивает, обращаясь к молящимся со словами: «и во веки веков». Хор отвечает на это словом «аминь». И затем хором – и, повторяю, по сути всеми молящимися – поется гимн «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас» – Ἅγιος ὁ Θεός, Ἅγιος Ισχυρός, Ἅγιος Αθάνατος, ἐλέησον ἡμᾶς. И так повторяется три раза, затем «Слава… и ныне…» и снова: Ἅγιος Αθάνατος, ἐλέησον ἡμᾶς – «Святый Бессмертный, помилуй нас». И последний раз высоким голосом поет хор: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас».

Спето это песнопение, чтец выходит на амвон, неся над головой книгу апостольских посланий. Священник преподает мир молящимся, и чтец произносит прокимен – стих из псалма, положенный перед началом чтения Апостола. Прокимен – от глагола πρόκειμαι, «класть перед». Прокимен всегда – перед чтением из Апостола, и прокимен, взятый из одного из псалмов, всегда в той или иной форме отражает суть дня, суть праздника, который совершается сегодня, или памяти святого. Например, если это пасхальная литургия, то прокимен, звучащий перед Апостолом, будет: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь», – стих, призывающий нас пережить пасхальную радость. По пятницам, когда мы вспоминаем о крестной смерти Спасителя, прокимен будет: «Возносите Господа Бога нашего и поклоняйтеся подножию ногу Его, яко свято есть», – поклоняйтесь подножию Креста Христова – так призывает Псалмопевец устами чтеца в день, когда мы вспоминаем Крест Христов, смерть Господа нашего на Кресте. Итак, прокимен отражает смысл того дня, который празднуем. Первый раз о смысле того дня, который празднуем, говорится в тропарях – они поются, затем об этом говорит прокимен, и в третий раз об этом говорит апостольское чтение. Потому что апостольское чтение подобрано таким образом, чтобы в нем содержалась какая-то мысль, связанная с тем праздником, который совершается, или с памятью святого, которого мы сегодня воспеваем, к которому сегодня возносим наши молитвы, память которого почитаем.

Спет прокимен, прочитано апостольское чтение, и в храме звучит еврейское слово «аллилуйя». Наше богослужение без перевода сохранило только два слова из богослужения Церкви ветхозаветной: это «аллилуйя» («хвалите Бога») и «аминь» («поистине, да будет так»). Итак, после троекратного «аллилуйя» читается стих из псалма, тоже подобранный сообразно тому, какой сегодня праздник, – и снова звучит троекратное «аллилуйя». Иногда бывает к этому прибавлен еще один стих из псалма – и тогда снова звучит «аллилуйя». В этот момент совершается каждение храма, и как фимиам из кадила поднимается к небу, так и наши молитвы возносятся к Богу. Дьякон (если служба совершается с дьяконом) или священник (если служба совершается без дьякона) в этот момент поднимает с престола Евангелие и, держа его над головой, выходит к молящимся. «Премудрость. Прусти. Услышим Святаго Евангелия. Мир всем», – говорит священник.

Евангелие читается на Востоке, у греков и у арабов, всегда лицом к народу. У нас в России сложилась практика чтения Евангелия лицом на восток, лицом к престолу. Она не совсем понятна, потому что через Евангелие Сам Христос обращается к молящимся. Естественно, что молитвы, которые мы обращаем к Богу, мы читаем лицом к престолу, и так же естественно, что Евангелие необходимо читать лицом к молящимся, как это делают греки, как это делают арабы, грузины, румыны. Наша практика чтения Евангелия лицом к престолу, вероятно, возникла в тот момент, когда славянский язык перестал быть хорошо понятен молящимся. И тогда оказалось, что, читая Евангелие, мы (священнослужители) обращаемся не к молящимся (потому что молящиеся всё равно не понимают, о чем говорит Евангелие), а к Богу. И вот тогда-то диакон развернулся и стал читать Евангелие лицом к престолу.

Я подчеркиваю, что теперь это нам не совсем понятно, потому что теперь мы с вами имеем возможность читать Евангелие дома, на русском языке, теперь мы с вами имеем возможность подготовиться к богослужению. И поэтому, когда мы слышим Евангелие по-славянски, мы, в общем, всё понимаем. Такой ситуации, когда мы бы не понимали, о чем читается Евангелие, теперь не бывает в силу того, что сегодняшние молящиеся стали гораздо образованнее. А вот в прежние времена, в тот момент, когда славянский язык перестал быть понятен молящимся, произошла эта странная перестановка дьякона, когда он стал обращаться уже не к народу.

Дьякон, возглашая Евангелие, отдает свои уста Самому Христу, Сам Христос через его уста обращается к молящимся во время литургии. Не случайно поэтому чтению Евангелия предшествует торжественное его изнесение из алтаря. И в тот момент, когда Евангелие, обычно массивное, в красивом переплете, выносит дьякон или священник, держа высоко над головой, из алтаря, – это Евангелие значимо не как книга, по которой будет прочитан данный текст, а как икона, словесная икона Самого Спасителя нашего. И как, бывает, богородичную икону в день праздника поднимает священник или епископ высоко над головой для того, чтобы благословить ею молящихся, так и сейчас Евангелие выносится как икона, как будто Сам Христос выходит из алтаря для того, чтобы обратиться к нам. И действительно, через уста священнослужителя Он Сам к каждому и к каждой из нас обращается со Своим словом, которое доходит до глубины сердца каждого из нас и глубочайшим образом пронзает его.

Хотелось бы услышать не ваше мнение относительно чтения Евангелия, а каков утвержденный Синодом порядок.

Я не вижу, чтобы мое мнение каким-то образом отличалось от того мнения, которого придерживается Церковь. Я вам просто рассказал, что есть разные способы чтения Евангелия на Востоке и у нас (у нас этот способ сложился в Средние века). Что же касается сегодняшнего дня, то разные преосвященные владыки, разные архиереи по-разному подходят к этому вопросу. И во многих случаях сегодняшние архиереи Русской Православной Церкви, как, например, митрополит Антоний и его дьяконы, читают Евангелие лицом к народу во время богослужений; так делал митрополит Никодим в Санкт-Петербурге, так делается иногда в семинарских храмах, в других храмах Московской патриархии. Сейчас этот вопрос открыт, нет запрещения читать тем или иным способом, нет единой практики. Хотя, в принципе, мы придерживаемся традиционного способа совершать богослужение. Но я подчеркиваю, что в Церкви всегда очень много свободы. Церковь всегда свободна, и архиерей, который руководит епархией и жизнью епархии, всегда свободен выбирать тот или иной способ совершения богослужения, когда Служебник оставляет нам для этого свободу. А Служебник, которым мы пользуемся, изданный по благословению Святейшего Патриарха Алексия II, не оговаривает, каким образом – лицом к людям или лицом к престолу – дьякон должен читать Евангелие. Так что здесь не тот вопрос, который решается Синодом и по поводу которого есть соответствующее разъяснение. Это вопрос, который решается епархиальным архиереем.

Как понять слова стиха прокимна: «Господь воцарися, да гневаются люди»?

Здесь речь идет о язычниках, которые видят, что Господь царствует над миром, и которым это не по душе. Вопрос очень важный и существенный. Мы всегда должны вдумываться в то, почему к данному прокимну подобран тот или другой стих. Потому что в нашем богослужении очень много богословия, в нашем богослужении очень много серьезнейших богословских открытий, серьезнейших богословских наблюдений. В других странах, в других Церквях очень часто на богословские темы пишутся трактаты. У нас богословие включается в сам богослужебный чин. Это особенность православия.

Как сделать, чтобы те прекрасные молитвы, о которых вы рассказали, были услышаны всеми? И второе. Мне кажется, вы забыли сказать, что в праздники Богоявления, Рождества Христова перед Трисвятым поется другое песнопение.

Действительно, в некоторые дни поется вместо Трисвятого песнь, взятая из апостола Павла: «елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся» – мы, те, кто крестились во Христа, мы и облачились во Христа. Я думаю, все знают, что именно эта песнь поется во время таинства Крещения, когда мы совершаем вместе с ново-крещенными крестный ход вокруг купели. И в литургии, которая совершается в дни Рождества Христова или перед Пасхой, поется этот гимн вместо Трисвятого, потому что именно в это время в древней Церкви совершалось таинство Крещения для оглашенных – тех, кто в течение всего периода от Пасхи до Рождества готовились к крещению, принимали крещение незадолго до Рождества, – и поэтому литургия имела крещальный характер. Как теперь таинство Священства – рукоположения диакона и священника совершается только во время литургии, так в древности и таинство Крещения тоже совершалось только во время литургии. В дни, когда мы особо вспоминаем Крест Христов – праздник Воздвижения 27 сентября, и Великим постом, в Крестопоклонную неделю, – мы поем гимн «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим», опять-таки вместо Трисвятого.

Как сделать, спрашивает слушатель, чтобы молитва «Боже Святый, Иже во святых почиваяй», имеющая такое большое значение, звучала так, чтобы было слышно всем молящимся? Митрополит Антоний Сурожский в своей епархии в Великобритании благословляет священников читать эту молитву вслух. Вслух читается эта молитва и в Американской Православной автокефальной Церкви, как это благословлено митрополитом Феодосием. Что касается нашей Церкви, то мы, до недавнего времени живя в условиях советских гонений, совершали богослужения так, как его было принято совершать в XIX веке, и старались не вносить никаких видоизменений в наше богослужение. Но сейчас, за последние годы, когда в соборах стало совершаться богослужение и транслируется оно по радио, по телевидению, микрофон очень часто стоит в алтаре. И когда архиерей или священник читает эту молитву, те молящиеся, которые участвуют в литургии по радио или по телевидению (так же как те, кто находится в алтаре), слышат эту молитву от первого до последнего слова. Так что, если просто кто-то из вас не будет участвовать в рождественской обедне ночью на 7 января, обратите внимание: когда Святейший будет совершать литургию, вы эту молитву услышите. Потому что, когда Святейший Патриарх читает тайные молитвы в алтаре, это улавливают микрофоны, специально в алтаре установленные, и, таким образом, мы, находясь у себя дома, можем как бы полностью молитвенно участвовать в служении литургии и слышать эту и другие молитвы, которые священник читает вполголоса.

Поясните слова Христа: «Будьте страннолюбивы».

Это о любви к странникам, к бездомным. Кто такие странники? Это люди, которых обстоятельства выгнали из их дома. И в нашей сегодняшней жизни страннолюбие мы с вами можем проявлять в нашем отношении к беженцам, к бомжам, к тем несчастным, отверженным, полуголодным, всегда грязным и ободранным людям, которых столько на наших улицах. И я думаю, что если бы у нас было больше любви и добра к этим несчастным, то мы бы с вами были заняты тем, как им помочь, а не обеспокоены тем, что священник Георгий Чистяков учит читать Евангелие как-то не так, как его читают остальные. Страннолюбие как раз относится к числу абсолютно обязательного для нас: если мы им не помогаем, значит, мы не христиане, значит, мы только по форме христиане, а по сути мы язычники. Потому что сердце разрывается от боли, когда видишь их, оборванных, голодных, с их чудовищными незаживающими язвами. Это такой кошмар XX века – все эти несчастные «странники» – что мы с вами, конечно, обязаны им помогать. Иначе даже перешагнуть порог храма у нас не будет никакого права.

Все-таки есть ли догматическое обоснование того, почему надо читать Евангелие лицом к алтарю?

Если бы у этого было догматическое обоснование, то христиане Востока: греки, арабы, грузины, – не читали бы Евангелие лицом к народу. Потому что догматы у нас, в Православной Вселенской Церкви – во всех поместных Церквях одни и те же. Поэтому, если бы у этого было какое-то догматическое обоснование, то все бы делали одинаково. Но есть в Церкви очень много такого, для чего нет догматических обоснований, а есть только тот или иной usus, та или иная традиция, тот или иной способ. И когда дело касается церковного обычая, то у одних народов одни обычаи, у других народов другие обычаи. А что касается догматов, они в православии во всех поместных Церквях одни и те же. Потому что мы православные люди разных юрисдикций, но мы же находимся в полном литургическом общении, мы же можем служить друг у друга, если архиерей благословит, и каждый из Патриархов, когда сам совершает литургию, поминает на Великом входе всех остальных Патриархов. Наш Святейший на Великом входе поминает и Константинопольского Патриарха Варфоломея, и Александрийского Патриарха Парфения, и Антиохийского Патриарха Игнатия, и всех остальных святейших и блаженнейших Патриархов. Поэтому все догматы у нас одинаковы, а в данном случае никакого догматического обоснования дать нельзя. Можно дать обоснование только из обычая. Многие из обычаев нас различают – не разделяют, а просто делают несколько разными.

Здесь необходимо вспомнить слова Августина, который говорил: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всём – любовь». И вот именно так в Церкви: у нас единство в главном, но во многих обычаях свобода. А главное – что во всём любовь.

Первый вопрос. Во время таинства Крещения принято погружать в купель, но на практике в храмах просто поливают водой. Это не влияет на таинство? Вопрос второй. Как быть, если имени нет в святцах?

Что касается вопроса о таинстве Крещения и о погружении. Конечно, само греческое слова βάπτισμα означает «погружение». Поэтому желательно крестить при помощи погружения. И поэтому во многих храмах сейчас сооружаются баптистерии для взрослых – большие бассейны, чтобы можно было в таком баптистерии крестить взрослого человека. Но когда баптистериев нет (а иногда бывает, что крестишь очень больного ребенка, которого врачи не разрешают погружать в купель), – тогда приходится облить такого взрослого или ребенка. Конечно, было бы желательно этого не делать. Но Господь – Он может всё! И поэтому, когда есть необходимость (бывает, ребенок весь в бинтах, когда можно только лобик ему покропить водой, совершая таинство Крещения), то, повторяю, Господь может всё. И поэтому Господь Своею силою безграничной опускает нас в купель, если этого не может сделать священник. Главное, чтобы вода купели коснулась хотя бы лба крещаемого. Господь может всё: чего мы не в силах доделать, Господь доделывает за нас.

Что же касается вашего имени – да, принято давать имена в честь святых, чтобы у нас был особый небесный покровитель (покровительница), которому мы молимся. Естественно, что многие из нас носят такие имена, которых в святцах нет. Тогда после Крещения у человека появляется двойное имя. Как люди называют – так и называют. В конце концов, на людей, нас окружающих, не надо возлагать «бремена неудобоносимые». Главное, что вы знаете, к какой святой вы обращаете ваши молитвы, кто из святых ваша особая покровительница.

Еще раз о порядке чтения Евангелия. Ни в коем случае не надо обеднять богослужебную практику православия, которая удивительно богата и которая никоим образом не может вместиться в один обряд или в одну традицию. Ни в коем случае нельзя обожествлять тот или иной обряд, тот или иной способ совершения богослужения. Потому что все-таки наш Бог не обряд, наш Бог – Господь неба и земли. Наш Бог – это Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, Бог, открывшийся нам в Иисусе, Господе Боге нашем, в Котором полнота Божия пребывает телесно, ибо Он есть образ Бога невидимого, Сын Божий Единородный. Главное в нашей вере – это. А что касается обряда, то подчеркиваю и повторяю, что в рамках одной Православной Церкви существуют разные способы совершать одно и то же священнодействие. Потому что православие – это прежде всего свобода, и эта свобода освящена двухтысячелетней традицией. Эта свобода ведет свою историю со времен апостольских. Как говорил блаженный Августин: «В главном – единство, во второстепенном – свобода, во всём – любовь».