Текст книги "Размышления о богослужении"

Утреня. Хвалитны

В прошлый вторник мы говорили с вами о всенощном бдении, о пении и чтении канона. А сейчас давайте перевернем еще одну или две страницы Часослова и двинемся дальше. После канона звучат хвалитные псалмы, или иначе – три последних псалма из Псалтири: 148-й, 149-й и 150-й.

«Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Тебе подобает песнь, Богу. Хвалите Его, вси ангели Его, хвалите Его, вся силы Его. Тебе подобает песнь, Богу». И дальше: «Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, вся звезды и свет. Хвалите Его, небеса небес, и вода, яже превыше небес. Да восхвалят имя Господне… Хвалите Господа от земли, змиеве и вся бездны; огнь, град, снег, голоть (туман по-славянски. – Г.Ч.), дух бурен, творящая слово Его; горы и вси холми, древа плодоносна и вси кедри, зверие и вси скоти, гади и птицы пернаты… Да восхвалят имя Господне».

Оказывается, что здесь, в этом псалме, Псалмопевец призывает хвалить имя Божие не только людей, но и всю природу. И солнце, и луна, и звёзды вовлекаются в это песнопение. Интересно, как передал эти слова псалма, переводя Библию с древнееврейского языка на латинский, блаженный Иероним. Слова «Хвалите Его, все звёзды и свет» он передал словами: Laudate Dominum omnes stellae et lumen, laudate eum sol et luna. Смотрите, вся эта песнь у него построена на бесконечном повторении одного звонкого звука l. Как звон воспринимается эта хвалебная песнь, как колокольный звон, который заливает всю вселенную, когда и солнце, и луна, и звёзды, и бездны, и град, и снег, и туман, и ветер – все включаются в это песнопение в честь Бога. И горы, и холмы, и плодоносные деревья, и ливанские кедры, и все звери, и все скоты, и птицы пернатые.

И сразу вспоминается, когда читаешь этот псалом, как проповедовал птицам Евангелие Франциск Ассизский. И сразу вспоминается о том, как к преподобному Сергию, а потом к преподобному Серафиму приходили медведи, и как жил рядом с кельей преподобного Герасима у реки Иордан лев. Оказывается, что в Боге происходит примирение природы и человека, примирение человека с миром животных, с миром птиц и примирение человека с самой природой. Вне Бога человек ведет себя в природе, как хищник. Он уничтожает леса, поджигает траву на полях осенью, когда она высыхает, и устраивает такие костры, своеобразные и страшные; убивает и гонит животных. Без Бога и вне Бога человек напоминает разорителя птичьих гнезд, мальчишку, который стреляет птиц из рогатки. А в Боге он прежде всего просит прощения у природы. Всё изменяется в тот момент, когда человек встречает Бога. И солнце включается в песнь в честь Бога, и луна, и звёзды, и свет, и горы, и холмы, и звери, и пернатые птицы. И оказывается, что мир с природой для нас, для каждого из нас, необходим. Вне этого мира не будет мира внутри нас и не будет мира с людьми.

Рассказывают, что святой Антоний, первый из христианских монахов, живший в IV веке в Египте, когда у него спросил кто-то, почему у него нет книг (а имейте в виду, что Египет – это страна книжников и писцов, страна, в которой искусство книги достигло, наверное, максимального для античного и древневосточного мира уровня развития), ответил: «Когда мне хочется взять в руки книгу, я беру в руки книгу, которую Сам Бог написал. Смотрю на небо, вижу солнце и звёзды. Смотрю вдаль, вижу песок. Раскрываю эту книгу, Самим Богом сочиненную, и читаю ее, сколько хочу». Для святого Антония природа была книгой, которая написана Богом.

И когда для нас природа становится такой книгой, тогда очень многое изменяется внутри нас. Человек-хищник, человек – истребитель природы, как я только что сказал, разоритель птичьих гнезд вдруг вспоминает о том, что эта природа вверена ему когда-то давным-давно, когда Бог сказал Адаму и Еве: «Вот, Я даю вам», – и показал на мир, на деревья и травы, на зверей и птиц, на реки, на воды, на моря… «Вот, Я даю вам». Вот что Бог сказал нам в лице Адама. А мы начали разорять этот мир, превратили сад в пустыню. И поэтому сегодня, когда человек задумался об экологии, об охране окружающей среды, можно сказать смело: человек задумался о Боге. Это очень важно – то, что сегодня делается в смысле защиты окружающей среды, потому что это один из путей человечества к Богу. Мы с вами больше не можем быть разорителями птичьих гнезд. Мы должны помнить, что и звери, и все скоты, и гады, и птицы пернатые – все хвалят имя Господне.

А дальше: «юноши и девы, старцы с юнотами да восхвалят имя Господне». В Церкви не только старушки, как нам иногда кажется. Первое место в Церкви, как в этом псалме, занимают юноши и девы, молодежь, дети. Первый епископ Ростова Великого, святитель Леонтий, святой, которого во время каждой литургии священник поминает вместе с Учителями Церкви на проскомидии, когда пришел в этот языческий город для того, чтобы там проповедовать Евангелие много веков тому назад, построил себе избушку в лесу и начал туда приглашать детей, и именно детей начал обращать ко Христу, учить основам веры. А уже потом дети, возвращаясь к себе домой, стали учить основам веры своих родителей. Дети стали проповедовать Христа в доме своих отцов и матерей. Вот так поступил святой Леонтий.

И Церковь с первых лет своего существования была прежде всего Церковью юношей и дев, Церковью молодежи. Я вспоминал на днях в одной из последних передач о книге, которую недавно получил от отца Даниэля Анжа. Даниэль Анж во Франции только и живет, что среди молодежи. Вся его паства – это мальчики и девочки от 14 до 25 лет. Потом они вырастают, разбредаются по другим приходам, но раннюю юность они проводят вокруг отца Даниэля. И это удивительно важно для Церкви, когда у Церкви есть своя молодежь, потому что в этом залог ее жизнеспособности – в тех юношах и девах, которые хвалят имя Господне.

Дальше звучит 149-й псалом: «Воспойте Господу новую песнь, хваление Его в Церкви преподобных»[14]14
  В Синодальном переводе: «Пойте Господу песнь новую; хвала Ему в собрании святых» (Пс 149: 1); «Всё дышащее да хвалит Господа!» (Пс 150: 6).


[Закрыть]. И последний, 150-й: «Всякое дыхание да хвалит Господа» – да хвалит Господа всё, что дышит. И затем поются стихиры, которые присоединяются к этим трем псалмам.

Спеты стихиры, последняя из них посвящена Матери Божией: «Преблагословенна еси, Богородице Дево, Воплощшим бо ся из Тебе ад пленися, Адам воззвася, клятва потребися». И после того как спета эта стихира, священник возглашает: «Слава Тебе, показавшему нам свет!» Это значит, что наступает заря. Потому что вы помните все, что в древности утреня совершалась перед рассветом, перед восходом солнца. Слова священника «Слава Тебе, показавшему нам свет!» говорят о том, что уже пора расходиться, заря. Молитва кончается, и в заключение богослужения звучит Великое славословие: «Слава в вышних Богу, и на земли мир в человецех благоволения».

Здесь очень важно, что слово «благоволение» в древнейших рукописях Евангелия (а я надеюсь, что все вы помните, что это песнь, с которой ангелы обращаются к пастухам в окрестностях Вифлеема в самую ночь Рождества Христова) стоит в родительном падеже. Поэтому песнь эта звучит: «в человецех благоволения», а благоволение (εὐδοκία) – это любовь Божья, то есть «в людях, которых любит Господь». Итак, слова этой песни таковы: Слава Богу в вышних и на земле, и мир в людях, которых любит Господь. Вот что значат на самом деле эти славянские слова. Мир в наших сердцах – это отражение той славы, которой сияет Бог: и на небе, и на земле. Слава принадлежит Богу, славой сияет Господь, и отражением этой славы Его является тот мир, который царит в сердцах наших, в сердцах тех людей, которых Он, Господь, так любит.

И дальше песнь хвалебная, Великое славословие продолжается: «Хвалим Тебя и благословим, кланяемся Тебе и славословим Тебя…» Кланяемся, потому что кланяться, поклоняться можно только Богу и никому другому. «…Благодарим Тебя ради великой славы Твоей. Господи, Царю Небесный, Боже, Отче Вседержителю, Господи Сыне Единородный, Иисусе Христе и Святый Душе», – исповедуем мы Святую Троицу в этом гимне. И дальше обращаемся к Сыну Божию, Спасителю нашему: «Господи Боже, Агнче Божий, Сыне Отечь, вземляй (берущий на Себя) грех мира, помилуй нас. Берущий на Себя мира грехи, прими молитву нашу. Ты, Сидящий одесную Отца, помилуй нас. Ибо Ты Один Свят; Ты Один Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца, аминь». И дальше: «Сподоби, Господи, ныне сохраниться нам без греха. Благословен еси, Господи (звучит стих 118-го псалма. – Г.Ч.), научи мя оправданием Твоим». Трижды он повторяется, и затем мы обращаемся к Богу, пожалуй, с единственным содержащимся в славословии прошением: «Научи меня творить волю Твою, ибо Ты Бог мой».

Кончается утреня. В храме тушится освещение и читается первый час, в древности – первый после восхода солнца. Ну а теперь он звучит по вечерам, в конце всенощного бдения. Первый час начинается с пятого псалма. «Глаголы моя внуши, Господи (подскажи, Господи, мне те слова, которые я должен сказать Тебе. – Г.Ч.)… Ты Бог, Который не хочет беззакония». В следующем псалме первого часа Бог предстает перед нами на фоне истории. Мы восклицаем: «Яко тысяща лет пред очима Твоима, яко день вчерашний, иже мимоиде, и стража нощная». Бог на фоне истории… Проходят тысячелетия, как день вчерашний, перед Богом.

Почитаемый русским православным народом святитель Николай на Первом вселенском соборе ударил еретика Ария. Может, за то его и любит русский народ, что он боролся за чистоту веры православной. Как вы думаете, справедливо он поступил или нужно было быть терпимым к этому еретику?

Да, я с удовольствием отвечу на ваш вопрос. Дело в том, что из истории мы знаем: святитель Николай, епископ города Миры в Ликии, в Первом вселенском соборе не участвовал, и поэтому он просто не мог ударить Ария по щеке на Первом вселенском соборе. Святитель Николай не был среди его участников, и то, что написано в позднем его житии, – всего лишь легенда, этой истории нет в ранних житиях святителя Николая.

Действительно, святителя Николая очень любит наш народ. Но из жизни святителя мы с вами знаем, увы, только один факт. Однажды, зная, что один из жителей его города собрался трёх своих дочек, для того чтобы решить свои денежные проблемы, отправить «на панель», – взял и «таяся узельцы три злата подал еси» этому человеку – опустил в окошко его дома три узелка с золотом. Святитель, видно, был человеком состоятельным и как епископ был человеком скромным, золото это ему было не нужно. И вот он взял, положил золото в три мешочка, опустил в окошко этому человеку в качестве приданого для его дочек и таким образом и обличил дурные намерения своего согражданина, и дал его дочерям приданое, и подтолкнул этого человека к правильному решению семейных вопросов. Спас от греха и его, и дочерей его, проявив ту тайную любовь к людям, которая так украшает христианина.

Вот единственный факт из жизни и пастырских трудов святителя Николая, который мы знаем. Все остальные факты из его жизни сводятся к одному: святитель Николай до боли любил паству, вверенную ему Богом, тщательнейшим образом трудился среди своей паствы и был им добрым отцом. И как бесконечно доброго отца и мы, православные люди на Руси, с глубокой древности почитаем святителя и чудотворца Николая. Например, есть город Зарайск под Москвой, и там святителя Николая так и называют: Никола Зарайский. И попробуйте доказать кому-нибудь из жителей Зарайска, что Никола – не Зарайский, а Мирликийский. Они говорят: «Нет, он наш, он Зарайский», – и многие люди убеждены в том, что первым епископом города Зарайска был именно святитель Николай. Это убеждение основывается на одном: на той любви, которую к нему испытывают люди. А что касается участия нашего горячо любимого святого в Первом вселенском соборе, то это только легенда, как вообще много легенд складывается вокруг каждого святого. Поэтому когда мы изучаем житие угодника, то очень важно разыскивать наиболее древний, наиболее надежный вариант его жития. Вот, мне кажется, что важно иметь нам с вами в виду. А что касается рукоприкладства, то оно, конечно, никогда не к месту, оно всегда есть нехристианский способ решения вопросов.

Скажите, как вы относитесь к акафистам?

Я очень люблю акафисты.

А в воскресенье отец Владимир Лапшин выступал, и он как-то пренебрежительно о них сказал.

Как вам сказать? Акафисты все, за исключением акафиста Матери Божией[15]15
  В богослужебных книгах и молитвословах этот акафист называется акафистом Пресвятой Богородице.


[Закрыть] с первым кондаком «Взбранной Воеводе победительная», написаны очень поздно. Они все написаны в конце XVIII, в XIX и даже в XX веке. И среди акафистов, конечно, есть очень много неудачных, даже трудно иной раз определить, кто написал какой акафист. И поэтому духовенство, в отличие от мирян, всегда относится к акафистному творчеству осторожно. Все-таки нас, будущих священников, с молодых ногтей приучают к тому, что мы прежде всего должны совершать богослужение согласно церковному уставу, согласно Типикону. Но в Типиконе вообще об акафистах ничего не говорится, а акафист Богородице, согласно Типикону, положено читать и петь только один раз в год: в день Похвалы Пресвятой Богородицы – это пятница пятой недели Великого поста. А в остальные дни года вообще ни один акафист нигде в церковном уставе не предусмотрен. И поэтому многие архиереи былых времен своим священникам в епархии, где они были, запрещали читать акафисты на богослужениях и говорили, что акафист – это келейная молитва: если люди хотят, пусть дома читают. Такова была точка зрения архиереев былых времен.

Но народ полюбил акафисты. Вы знаете, богослужение ведь не стоит на месте, оно вместе с жизнью развивается, Господь что-то новое нам подсказывает. Я считаю, что включение акафиста в наше богослужение – это, безусловно, явление новое, необычное. Отец Владимир Лапшин принадлежит к числу тех священников, которые любят совершать службу по Типикону, и он является действительно очень большим знатоком церковного устава, поэтому он к акафистам относится с некоторой осторожностью. А вот я человек, от Типикона иной раз отступающий в совершении богослужения. Я очень люблю по воскресеньям читать акафисты во время вечерни, я люблю молебны с акафистом, даже иногда специально езжу в деревенские храмы, для того чтобы там почитать акафист на молебне. Для меня большим подарком было то, что Святейший Патриарх благословил меня на прошлой неделе читать акафист Матери Божией в Иверской часовне. Вот это у меня такая слабость, я в ней охотно признаюсь. И эта слабость, вероятно, связана с тем, что акафист как-то мне помогает в моей личной молитве. Но повторяю:

акафист – это нетрадиционный вид богослужебного текста, это нечто новое, пришедшее в богослужение за последний век.

О покаянии[16]16
  Начало записи утрачено.


[Закрыть]

…Что ты сделал дурного и чего ты не сделал хорошего? И вот с этим идем на исповедь и ждем от священника наставления, нравоучения, ждем каких-то слов, которые помогут нам в этой нашей покаянной работе.

Но все-таки то, о чем я только что сказал, – это скорее техника покаяния, чем его суть. Вообще, аскеза – это техника духовной жизни. А нам с вами надо понять, в чем именно заключается суть духовной жизни. Слово «покаяние» на иврите звучит как «тшувб». «Тшува» – это смена пути, от глагола «шув» – «поворачивать».

Смена пути, как в притче о блудном сыне. Юноша этот ушел из отеческого дома, уходил всё дальше и дальше от дома отца по дороге своей беспутной жизни. И вот наступил в его жизни момент, когда он понял, что надо сделать поворот, надо вернуться к отцу. Когда мы читаем эту притчу, мы понимаем, что под отцом имеется в виду Бог, а в лице блудного сына Христос изображает каждого и каждую из нас. Так вот, действительно наступает в нашей жизни поворот, когда чувствуешь, что необходимо вернуться к Богу, и делаешь этот поворот. Не случайно святой Амвросий Медиоланский назвал это зачало Евангелия от Луки, притчу о блудном сыне, evangelium evangeliorum – «Евангелие Евангелий» («евангелейшее из Евангелий» – так можно перевести это выражение). Вот как назвал притчу о блудном сыне святой Амвросий.

Смена пути. Да, это чрезвычайно важный момент в жизни каждого христианина. Тшува, покаяние, μετάνοια по-гречески – смена пути. Но смена пути да и путь вообще – это ведь не цель, это только средство духовной жизни каждого и каждой из нас, это только способ. Дорога – это что-то очень важное. Но ведь дорога – это никогда не цель, дорога – это всегда только средство. Мы едем по Ярославскому шоссе не просто так, не потому, что нам хочется покататься, а для того, чтобы попасть в Ярославль. И Дмитровское шоссе мы выбираем не для праздных прогулок, а для того, чтобы попасть в Дмитров или в какой-то город, какое-то село, лежащее на этой дороге. Во всяком случае, дорога нам всегда нужна ради цели, а не просто так, ради прогулки, потому что гулять все-таки приятнее не по шоссе, а где-нибудь в лесу, в парке, на берегу реки. Шоссе необходимо для того, чтобы добраться до пункта назначения. Так вот, покаяние – это момент поворота на дороге. Тогда спрашивается: если покаяние – это средство, то ради чего это средство? Где цель?

И чтобы понять, где цель, давайте обратимся к Священному Писанию, давайте посмотрим, чту Сам Господь наш Иисус Христос говорит о покаянии: где, как и в каких словах. Евангелие от Луки, 5-я глава, 31–32-й стихи: «Иисус… сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию».

Открываем параллельные к этому два места. Одно – в Евангелии от Матфея и второе – в Евангелии от Марка. Евангелие от Матфея, 9-я глава, 12–13-й стихи. Те же самые слова произносит здесь Иисус, но только с одним исключением: «Пойдите, научитесь, чту значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников». Слов «к покаянию» в этом месте греческого текста Евангелия нет. Нет их в древних рукописях Евангелия – в таких как Синайская, Александрийская, в других древних кодексах, на основании которых восстанавливается первоначальный текст Евангелия и на основании которых издается в настоящее время Евангелие на греческом языке.

Нет этих слов – «к покаянию» и в современном переводе Нового Завета на русский язык, сделанном под редакцией владыки Кассиана (Безобразова), епископа Катанского, православного русского епископа города Парижа. Так вот, владыка Кассиан, когда делал свой перевод, опирался на древнейшие рукописи. Синодальный перевод сделан с опорой на поздние, византийские рукописи. Поэтому подчеркиваю, что в 9-й главе Евангелия от Матфея слова «к покаянию» появились в рукописях поздно, только в IX или в X веке, раньше их не было. И звучат по-настоящему слова Иисуса тут именно так: «Я пришел призвать не праведных, а грешников». То же самое – во 2-й главе Евангелия от Марка, 17-й стих, Иисус там тоже нам говорит: «Я пришел призвать не праведников, но грешников». Так у Матфея и у Марка. А в Евангелии от Луки поясняется: «к покаянию».

Теперь давайте подумаем, что значит само слово «призвать». На какой вопрос отвечает этот глагол? Спрашивается: если призвать, то куда призвать? Призвать к Себе. «Призвать» – по-гречески это значит «звать к себе»: «я зову» – значит «зову к себе». Итак, Иисус говорит: «Я пришел призвать к Себе не праведников, но грешников». Здесь звучат те же самые слова, которые затем Он еще раз произнесет в конце 11-й главы Евангелия от Матфея: «Приидите ко Мне, все труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (11: 28–29). Эти замечательные слова Иисус обращает к нам и прямо здесь уже говорит: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные». Иисус зовет не куда-то, не к кому-то и не к чему-то, а к Себе: «Придите ко Мне». И когда Он восклицает: «Я пришел призвать не праведников, но грешников», – Он хочет нам сказать одно: «Я пришел призвать к Себе не праведников, но грешников». Так в Евангелии от Матфея и в Евангелии от Марка. А в Евангелии от Луки делается пояснение. Как призвать? – к покаянию, то есть путем покаяния. Прийти ко Христу можно только путем покаяния. Значит, это слово в Евангелии от Луки – «к покаянию» отвечает не на вопрос «призвать куда? к чему?», а на вопрос «призвать как?» – путем покаяния.

Итак, цель духовной жизни – Сам Христос, встреча с Ним. А покаяние – путь, ведущий к этой цели. Повторяю, что встреча со Христом – это как раз и есть цель и смысл духовной жизни. Мы встречаем Христа и затем, уже в новом измерении, в измерении этой встречи, став через эту встречу новыми людьми, объединяемся и с Ним Самим, и друг с другом в Царстве Божьем. Вот куда ведет эта дорога, дорога покаяния. Но повторяю, покаяние – только дорога, только метод, только способ в духовной жизни, но никоим образом не цель. И, конечно, очень страшно, когда нам начинает казаться, что покаяние есть цель.

Поскольку покаяние – это смена пути, то оно заключается не в том, чтобы заявить о нашей греховности, не в том, чтобы сказать: «я завидую», «я много ем», «я злюсь, раздражаюсь», «я не люблю моих близких», «я мало работаю, но много сплю» и т. д., а в том, чтобы уйти от того, в чем мы каемся. Смысл покаяния – в уходе от того греха, который мы на исповедь приносим. Поэтому с покаянием связано не просто раскаянье, не просто наше удрученное состояние по поводу того, что нас одолевает тот или иной грех, а уход от него. Если я ленюсь, то через покаяние я должен перестать лениться; если я злюсь, то через покаяние я должен перестать злиться. Поэтому иной раз техника, которую мы при покаянии применяем, оказывается неработающей. Оказывается, что не всегда пост помогает при покаянии. Иногда он спасителен, и нужен, и необходим. А бывают такие случаи, когда пост вреден. И вот об этом всегда надо думать и спрашивать духовника. Подчеркиваю, ни покаяние, ни тем более пост не есть самоцель в духовной жизни. Это только способ, это только метод. А мы постоянно способы превращаем в самоцель.

Если же говорить о посте, то здесь никак нельзя обойти молчанием слова, с которыми к нам обращается святой апостол Павел. В 14-й главе Послания к Римлянам, 17-й стих, он говорит: «Царство Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе». Иными словами, пищевой пост – это еще не прямая дорога в Царство Божие. Царство Божие – это «праведность и мир и радость во Святом Духе». А бывает так, как говорили Святые Отцы, что тело твое постится, а гордыня насыщается. Бывает так, что человек, постясь, настолько любуется тем, как он это делает – как строго, как жестко, непримиримо он к себе относится, – что к концу Великого поста тело его истощается, а гордыня его раздувается уже до такой степени, что в двери не проходит. Другой из Святых Отцов говорил о том, что не есть – это еще не пост, потому что бесы вообще ничего не едят, и, тем не менее, постниками их назвать уж никак нельзя.

Поэтому для того, чтобы здоровой была наша духовная жизнь, мы должны запомнить вот эту достаточно простую истину: покаяние и пост не есть цель, это средства. И, относясь к покаянию как к средству, надо всегда думать о цели. Идя по дороге, надо всегда думать о том, куда мы идем по этой дороге, и помнить, что нас впереди ждет Христос. А то бывает так, что покаяние наше какое-то злое, раздраженное, связанное с унынием, связанное с внутренним напряжением, а еще – с тем, что мы сердиты на всех, сердиты на самого (на саму) себя и поэтому Христа впереди не видим и не чувствуем. Тем более пост должен быть полон этого чувства встречи. Тут очень важно понять, что пост – одно из удивительных средств христианской аскетики. Это никоим образом не обязанность, пост – это потребность христианина.

Первое покаяние в нашем обществе принес Тенгиз Абуладзе, который снял свой фильм «Покаяние». Тогда в прессе развернулась дискуссия на тему, а нужно ли нам покаяние? В одной из газет Феликс Светов писал о том, что сначала Церковь наша должна покаяться за времена Патриарха Сергия, за 37-й год и дать этим пример обществу. А один священник ответил: а готово ли общество принять это покаяние? И второе: когда речь идет о покаянии, значит, и об искуплении? Можно ли считать искуплением жизнь апостола Павла, бывшего до своего обращения гонителем христиан?

Все три вопроса очень серьезные, все три вопроса требуют времени. Давайте начнем с первого, самого важного, о том, что сказал Феликс Светов: о покаянии Церкви и о том, готово ли общество наше, как в ответ на замечание Светова прореагировал один батюшка, это покаяние принять. Во-первых, очень часто священник бывает не готов принять покаяние человека, который к нему приходит на исповедь. Знаете, приходят иной раз на исповедь церковные люди, которые в Церкви прожили 40, 50, 60 лет, удивительные люди… И вот я понимаю, что я не готов выслушать покаяние этой монахини. Но Господь меня к этому призвал, и я не могу это не сделать. Хотя не мне ее учить – мне у нее учиться, потому что она уже 40 лет как носит ангельский образ, а я немногим больше на свете живу. Перед ее трудами, перед ее духовным опытом – что такое мой духовный опыт? А тем не менее Господь меня призвал к тому, чтобы я был свидетелем ее исповеди. И так бывает нередко. Поэтому говорить о том, готов кто-то или не готов принимать покаяние, не стоит.

Важно другое: Церковь не может покаяться, и общество не может принять это покаяние. Потому что может покаяться только конкретный человек. Откройте покаянные молитвы. Они все от первого лица написаны: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наипаче омый меня от греха моего и от беззакония моего очисти меня». Я могу за себя только покаяться, но не за кого-то другого. Коллектив, организация, и даже такая мистическая организация как Церковь, покаяться не может. И общество, потому что оно тоже состоит из людей, не может ни покаяться, ни принять это покаяние. Потому что покаяние может принять только конкретный свидетель. Существует правило, согласно которому таинство покаяния может принять только один священник, в отличие, скажем, от елеосвящения, соборования, которое только собором и должно совершаться. Но для принятия таинства покаяния собор немыслим, его может принять только один свидетель. Поэтому вопрос поставлен был неправильно. Церковь не может покаяться, но могут покаяться те люди, которые ее составляют, что мы все и делаем. Но очень важно ведь не только, чтобы покаяние было принесено, важно, чтобы оно было услышано, принято. Каждый может только за себя каяться. Давайте стараться это делать.

Прокомментируйте, пожалуйста, то место в Евангелии, где Господь учит нас никого не называть отцом. И еще расскажите, пожалуйста, о «Добротолюбии».

Я собирался, честно говоря, сегодня говорить о «Добротолюбии», но боюсь, что у нас не хватит времени, потому что у нас в эфире еще 12–13 минут осталось. Давайте к первому вопросу обратимся, к 23-й главе Евангелия от Матфея. Действительно, Христос говорит в 23-й главе: «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (стих 9). Это очень важно, потому что этих слов евангельских никто не отменял. И мы все, конечно, с вами – христиане, братья и сестры, семья, а в семье всегда есть старшие и младшие, дети, родители, внуки и правнуки. И поэтому, когда мы старых монахинь называем матушками, мы просто подчеркиваем, что они старше нас, что они принадлежат к старшему для нас поколению.

Вспомните, что еще двадцать лет назад в электричках всех пожилых женщин называли «мать». Теперь «бабуля» говорят на сегодняшнем русском языке, изрядно испорченном советизмами. А еще двадцать лет назад на более чистом русском языке говорили «мать» в таких случаях или «мамаша». Человек говорил: «Мамаша, давай я сейчас тебя подсажу в трамвай, а то тебе с сумками трудно». «Мамаша», «мать», «дяденьками» и «тетеньками» на улицах дети очень часто называют взрослых. Обращение «отец» в деревнях, в общем, очень распространено. И обращение к священнику «отец» выросло из греческого πάππας, «папочка». К старшему человеку – по возрасту, по духовному опыту – младшие обращаются, любовно называя его «папочкой». Вот отсюда это греческое слово πάππας или наше «батюшка». Мне кажется, это очень хорошее, очень мирное слово, подчеркивающее, что мы, христиане, православные люди – семья. Но семья мы только по одной причине: у нас один Отец – Господь. И только по одной причине мы все христиане, что у нас один Учитель – Христос (см. Мф 23: 8–9). Вот это очень важно помнить.

В православном молитвослове я встретила слова о земных поклонах в дни покаяния. Что это за дни? Это определенные дни для всех или для каждого человека индивидуально?

Церковь зовет нас вместе пережить дни покаяния каждым постом и прежде всего, конечно, Великим постом, особенно в первую неделю Великого поста, когда читается Великий покаянный канон Андрея Критского. И тогда мы, каждый в отдельности, принося покаяние к Богу, но делая это одновременно, своими молитвами друг другу помогаем. Мы как-то вместе, едиными устами и единым сердцем совершаем это, для каждого из нас очень трудное и важное, дело. Бывают такие дни покаяния, когда мы стараемся одновременно пройти этот путь, но бывают у каждого человека дни жизни, когда он чувствует необходимость в покаянии, и тогда, несмотря ни на что, пусть даже и не будет еще Великого поста или поста Рождественского, в эти дни человек просит Бога о помощи, просит Бога о мудрости, просит Бога помочь ему сделать тот самый поворот, о котором мы сегодня говорили. И тогда поклоны могут очень и очень помочь. Потому что через поклон тело принимает участие в духовной жизни. А очень опасно отрывать душу от тела. Понимаете? Человек внутренне един, человек неразделим на душу и тело. Не может душа каяться и искать выхода из того тупика, в котором человек оказался, а тело при этом благодушествовать. Нога в ногу должны идти душа с телом, во внутреннем единстве должны работать все части человеческого «Я»[17]17
  Обрыв записи.


[Закрыть].

Поэтому мне кажется, что и поклоны нужно класть прежде всего дома, запершись в комнате, когда нет никого, когда мы никому не мешаем, не смущаем никого. И поститься нужно так, чтобы этого не подчеркивать. Когда мы с вами подчеркиваем, какие мы потрясающие постники, этот пост может обернуться против нас, этот пост может оказаться чем-то разрушительным, не полезным духовно, а духовно вредным.

Что же касается факта в истории Церкви, то мы должны помнить, что мы с вами обладаем несравненно более важными фактами, чем те, которые описаны в книгах. Это живое чувство Его присутствия среди нас, чувство, которое нам открывается прежде всего в таинстве Евхаристии, и чувство присутствия святых в Церкви, того, что они здесь трудятся. Меня, например, совсем не смущает тот факт, что, увы, до нас не дошло жизнеописание моего святого, великомученика Георгия. Есть только чудеса святого великомученика, описанные чудеса, которые совершались у его гробницы уже после его кончины. Мы ничего не знаем о житии большинства мучеников первых веков, кроме их имен, которые благоговейно сохраняла Церковь в памяти, обращаясь к ним за молитвенной помощью, совершая литургию на их гробах. И так часто было, что ничего о мученике не знают, кроме того, что он за Христа умер, а совершают молитвенно на его гробе литургии и чувствуют его присутствие в этой общине, и чувствуют его участие в жизни этой общины.