Текст книги "Жизнь Пушкина"

Глава шестая. Кишинев

I

В Кишиневе Пушкин поселился со своим Никитою в небольшом домике в три окошка. Вокруг домика росли акации, под окнами на грядках цветы. «Теперь я один в пустынной для меня Молдавии», – писал он брату 24 сентября 1820 года, значит, на третий день по приезде в Кишинев. В письме, однако, упоминает он о Михаиле Орлове, с которым он познакомился в Петербурге. Поэт знал его как арзамасца, но он не знал, что этот самый М. Ф. Орлов, бывший тогда в Кишиневе командиром 16-й дивизии, – один из вождей Союза благоденствия. Он не знал этого, а это было важно, потому что благодаря знакомству с Орловым у Пушкина завязались отношения и с другими заговорщиками. Так он познакомился и с майором В. Ф. Раевским[455]455
  Раевский Владимир Федосеевич (1795–1872) – поэт, майор 32-го Егерского полка, один из вождей бессарабской ячейки Союза благоденствия.


[Закрыть], «первым декабристом». В эти же дни познакомился он с братом Орлова, Федором Федоровичем[456]456
  Орлов Федор Федорович (1792–1835) – известный игрок и кутила, масон. Отставной полковник лейб-гвардии Уланского полка.


[Закрыть], бретёром, кутилой, участником Отечественной войны, потерявшим ногу в одном из сражений. Федор Орлов не был членом Союза благоденствия, и братья смотрели на него как на человека легкомысленного. Впоследствии, замышляя «Русский Пелам»[457]457
  «Русский Пелам» – условное обозначение первой главы и нескольких планов не озаглавленного самим Пушкиным большого романа, над которым он работал в 1834–1835 гг.


[Закрыть], Пушкин хотел сделать его героем этого приключенческого романа. Здесь, в Кишиневе, вскоре после приезда у Пушкина случилась с этим Федором Орловым трагикомическая история. Дело было в ресторане какого-то Гольды[458]458
  …в ресторане какого-то Гольды… – Чулков неточен: Гольда была содержательницей гостиницы и бильярдной в Кишиневе.


[Закрыть], где Пушкин был в обществе Орлова, полковника А. П. Алексеева[459]459
  Алексеев Алексей Петрович – областной почтмейстер в Кишиневе, участник Отечественной войны, отставной полковник.


[Закрыть] и И. П. Липранди[460]460
  Липранди Иван Петрович (1790–1880) – участник Отечественной войны, отставной полковник с 1822 г., историк. Оставил воспоминания о Пушкине. Послужил прототипом Сильвио в пушкинском «Выстреле».


[Закрыть]. Орлов с Алексеевым играли на бильярде. Пили сначала портер[461]461
  Портер – сорт крепкого и горьковатого черного вина.


[Закрыть], а потом жженку[462]462
  Жженка – напиток, приготовляемый из рома или коньяка, пережигаемого с сахаром.


[Закрыть] все четверо. Охмелевший Пушкин стал мешать игрокам, а когда они обозвали его «школьником», немедленно спутал им шары и вызвал обоих на поединок. В десять часов утра противники должны были встретиться. Но многоопытный Липранди сумел уладить недоразумение, и поединок не состоялся, к общему удовольствию. Это было, кажется, первое из многочисленных кишиневских приключений Пушкина.

В двадцатых годах прошлого века Кишинев не был похож на прочие российские города. Здесь все было неожиданно и своеобразно. По-русски говорили одни только солдаты. Население состояло из румын, греков, евреев, турок, украинцев, болгар, итальянцев… В кофейнях сидели восточные люди в фесках[463]463
  Феска – мужская шапочка из красного фетра или шерсти в форме усеченного конуса, обычно с кисточкой (по названию г. Фес).


[Закрыть] и чалмах. По узким и кривым улицам разъезжали боярские рыдваны и крестьянские каруци[464]464
  Каруци (прав. каруца) – низкая плетеная тележка, которая обычно запрягалась шестью или восемью лошадьми.


[Закрыть], запряженные цугом[465]465
  Цуг – запряжка лошадей гуськом.


[Закрыть]. Изредка можно было увидеть венскую коляску, в которой сидел русский генерал. Греко-румынская аристократия, имевшая претензии на европеизм, говорила на дурном французском языке и старалась придерживаться парижских мод, но это не удавалось, и бородатые молдаване по привычке поджимали ноги на своих топчанах, а дамы, надев европейские туалеты, кутались в свои пестрые шали. Стол был восточный. Цыгане-повара приготовляли плацынды[466]466
  Плацында – род пирожков с различным наполнителем.


[Закрыть] и каймаки[467]467
  Каймак – густые сливки, снятые с топленого молока.


[Закрыть]. Гостей угощали шербетом.

Пушкин любил «шум и толпу». За отсутствием таких салонов, какие он посещал в Петербурге, пришлось ужинать, играть в карты и танцевать у молдаван. Это было не очень забавно, и Пушкин развлекался легкими романами и сомнительными авантюрами с кишиневскими дамами. Элегическое раскаяние в порочных заблуждениях «минутной младости»[468]468
  «Минутная младость» – строка из элегии «Погасло дневное светило» (1820).


[Закрыть], в котором Пушкин признавался самому себе ночью, на палубе брига, подъезжая к Гурзуфу, как будто прошло бесследно. Кишиневская жизнь поэта была полна таких увлечений и приключений, что петербургские его грехи казались теперь детскою шалостью. Тогда Пушкин весело кутил с гусарами, не очень задумываясь; теперь у Пушкина был уже какой-то душевный опыт, который обязывал ко многому: он узнал какое-то «счастье» в целомудренной тишине, и, несмотря на это, он снова предался всем своим страстям, но теперь эти страсти не были такими ребяческими, как в дни его дружбы с Кавериным. Недаром он зачитывался «Чайльд Гарольдом» Байрона. Пушкин был разочарован. Он был недоволен жизнью, которая сложилась, как ему тогда казалось, нелепо и безобразно. Почему он, поэт, не может располагать своим дарованием, своими силами, своею волею? Почему он должен жить там, где ему предуказано петербургскою властью? Почему он связан каким-то смешным обещанием Карамзину не писать против правительства по крайней мере два года? Не ясно ли, что Пушкину надлежит быть в центре страны, следить за движением политической и литературной жизни, видеть всех примечательных людей, восхищаться прелестными хозяйками столичных салонов и пленять сердца? А ему приходится сидеть в ничтожном Кишиневе, где-то на окраине государства, и даже иногда брать из канцелярии Инзова какие-то старые законодательные акты Бессарабии, написанные по-французски, и переводить их на русский язык. На это, правда, приходится тратить очень мало времени. Добрейший генерал Инзов его не торопит, но и это малое обязательство кажется Пушкину ненужным и смешным. Пушкин, раздраженный своим пленом, вел образ жизни, обращавший на себя внимание кишиневского «общества» и даже многих пугавший. Такова судьба беспокойных и свободолюбивых душ. Кутежи Байрона в Ньюстедском аббатстве[469]469
  Ньюстедское аббатство – родовой замок Байронов в Шотландии с XVII в.


[Закрыть], его конфликт с чопорным общественным мнением, его странный брак с мисс Мильбанк[470]470
  Мисс Мильбанк – Мильбэнк Анна-Изабелла (Аннабелла, 1792–1860) – жена Д. Г. Байрона в 1815–1816 гг. В браке родилась дочь Ада.


[Закрыть], скандальный развод и добровольное бегство из старой Англии – все это привело его в конце концов к свободному скитанию по чудесным странам, где он мог наслаждаться материальной независимостью, искусством, любовью и далее участвовать в политических событиях так и в такой мере, как это отвечало вкусам и пристрастиям его капризного ума. Почему же он, Пушкин, лишен всех этих наслаждений? Почему Байрона обожали такие дамы, как Каролина Лем[471]471
  Лем Каролина (1785–1828) – леди Мельбурн, возлюбленная Байрона. Описала свой роман с ним в произведении «Гленарван», вышедшем анонимно.


[Закрыть], герцогиня Оксфордская[472]472
  Герцогиня Оксфордская – Скот Джейн Элизабет (графиня) – в ее поместье в местечке Эйвуд Байрон гостил осенью 1812 г.


[Закрыть], графиня Тереза Гвиччоли[473]473
  Гвиччоли (прав. Гвиччиоли) Тереза (1800–1873, урожд. графиня Гамба). В 1820 г. разошлась с мужем графом Гвиччиоли и связала судьбу с Байроном.


[Закрыть], а ему, Пушкину, приходится пребывать в обществе раскрашенных кишиневских «кукониц»[474]474
  Куконица – аристократка, боярыня в Бессарабии.


[Закрыть], из коих самая прелестная, Пульхерия Егоровна Варфоломей[475]475
  Варфоломей Пульхерия Егоровна (1802–1868) – дочь Егора Кирилловича Варфоломея (1764–1842) – члена Бессарабского верховного совета, владельца больших имений в Бессарабии.


[Закрыть], была до странности похожа на куклу, ко всему равнодушную, и поддерживала разговор со своими поклонниками только двумя фразами: «Ah, quel vous etes!»[476]476
  Ah, quel vous etes! (фр.) – Ax, каким Вы были!


[Закрыть] или «Qu’est се que vous badinez?»[477]477
  Qu’est се que vous badinez? (фр.) – А если Вы шутите?


[Закрыть].

Но Пушкин все-таки волочился за бессарабскими дамами и девицами. Впрочем, ни одна из них не увлекла сердца поэта по-настоящему – ни Мариола Замфираки[478]478
  Замфираки (Ралли) Мариола (ок. 1801 – ок. 1830) – дочь Захара (Замфираки) Ралли – бессарабского помещика, члена областного верховного суда.


[Закрыть], ни Аника Сандулаки[479]479
  Сандулаки Аника – кишиневская приятельница Пушкина. Отличалась необыкновенной смуглостью, что особенно восхищало поэта.


[Закрыть], ни многие другие, с которыми были у поэта небезразличные отношения. По крайней мере в «донжуанский список» кроме Пульхерии из кишиневских своих возлюбленных Пушкин включил только одно имя. Это имя загадочной гречанки Калипсо Полихрони[480]480
  Полихрони Калипсо (1804–1827) – гречанка, бежавшая с матерью из Константинополя в Одессу. Кишиневская знакомая Пушкина. Ей посвящено стихотворение «Гречанке» (1822).


[Закрыть]. О ней писал Пушкин Вяземскому, обещая познакомить его «с гречанкою, которая целовалась с Байроном». Рассказывали, будто бы эта странная Калипсо встретилась с певцом «Чайльд Гарольда» в Константинополе и очаровала его. Она была маленькая, некрасивая, с огромным носом, но из-под черных ее кудрей сверкали чудесные глаза, полные огня и страсти. Вероятно, ей Пушкин посвятил стихи «Гречанке» («Ты рождена воспламенять воображение поэтов…»). По признанию Пушкина, она его пленила —

 
Восточной странностью речей,
Блистаньем зеркальных очей
И этой ножкою нескромной…
 

Она пела греческие и турецкие романсы немного в нос, таинственно, как будто колдуя. Пушкин думал, что она «рождена для неги томной, для упоения страстей». Но он ошибся. Ее судьба была иная. Она покинула Россию и, переодевшись послушником, долго жила в древнем монастыре у подножия Карпат. Она строго несла аскетические подвиги, и только после ее смерти монахи узнали, что она женщина.

II

Пушкин тяготился «проклятым» городом Кишиневом, а между тем он пользовался там относительной свободой. Иван Никитич Инзов был к Пушкину чрезвычайно расположен. Он не только предоставил ему возможность в первые два месяца уехать на Кавказ и в Крым, но и позднее разрешил пользоваться долгосрочными отпусками. Вернувшись из Гурзуфа, Пушкин прожил в Кишиневе только месяца два. Между 11 и 24 ноября он опять уехал, на этот раз в Киевскую губернию, в Каменку, имение матери генерала Раевского[481]481
  …матери генерала Раевского… – Давыдова Екатерина Николаевна (1750–1825). В первом браке за Николаем Семеновичем Раевским (? – 1771), во втором за Львом Денисовичем Давыдовым (1743–1801).


[Закрыть] и его единоутробных братьев – Александра Львовича[482]482
  Давыдов Александр Львович (1773–1833) – генерал-майор, единоутробный брат Раевского-старшего. Неприязнь поэта к нему вылилась в строках «Евгения Онегина»: «И рогоносец величавый, / Всегда довольный сам собой, / Своим обедом и женой» и др. произведениях.


[Закрыть] и Василия Львовича Давыдовых[483]483
  Давыдов Василий Львович (1792–1855) – член Южного общества декабристов, осужден по I разряду, умер на поселении в Красноярске.


[Закрыть]. В Каменку съехалось к 24 ноября немало гостей: Раевские – отец и сын Александр; М. Ф. Орлов, готовившийся вступить в брак с Екатериной Николаевной Раевской; К. А. Охотников[484]484
  Охотников Константин Алексеевич (ок. 1797–1824) – капитан, член Союза благоденствия. В мемуарах Ф. Ф. Вигеля он представлен как «изувер-демагог», искушавший Пушкина.


[Закрыть], адъютант Орлова, ревностный член Союза благоденствия, и туда же попал деятельный заговорщик И. Д. Якушкин, приезжавший в Кишинев из Тульчина, чтобы уговорить М. Ф. Орлова участвовать на московском совещании вождей Союза благоденствия.

Каменка расположена на берегу реки Тясмина. Здесь жизнь была привольная, богатая и широкая. Мать-старушка была гостеприимна, благодушна и не очень вникала в то, что происходило у нее в доме: она не замечала ни конспиративных разговоров, ни вольного поведения своей невестки, Аглаи Антоновны[485]485
  Давыдова Аглая Антоновна (1787–1842, урожд. герцогиня де Гёрамон) – жена А. Л. Давыдова с 1804 г. Стих. Пушкина «Кокетке» обращено к ней, так же как и эпиграмма «Иной имел мою Аглаю» (оба 1821 г.).


[Закрыть], жены Александра Львовича Давыдова, любезного хозяина, гурмана и сибарита. Пушкин, кажется, не без основания называл его «величавым рогоносцем». Его жена, француженка, урожденная де Грамон, была «магнитом», который притягивал к себе многочисленных поклонников. Василий Львович Давыдов был председателем «Каменской управы Тульчинской думы» и в 1826 году поплатился за свое участие в Южном обществе каторгою в Нерчинском руднике. Но тогда еще не думали о мрачной расплате. Пушкин делил свой досуг между прелестною Аглаей и обществом вольнодумцев. 4 декабря он писал из Каменки Н. И. Гнедичу: «Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь рассеянное, было недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя. Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов…»

И. Д. Якушкин в своих записках рассказывает о тогдашнем свидании заговорщиков и случайных гостей со своей точки зрения. Любопытно, что конспираторы решили подшутить над заносчивым и насмешливым Александром Раевским, который не знал об их тайне. Они затеяли разговор о необходимости создать в России нелегальное политическое общество. Александр Раевский защищал эту идею. Пушкин также страстно ее поддерживал. «Мне нетрудно доказать вам, что вы шутите, – сказал Якушкин Раевскому. – Я предложу вам вопрос: если бы теперь уже существовало тайное общество, вы, наверное, к нему не присоединились бы?» – «Напротив, наверное бы присоединился», – отвечал он. «В таком случае давайте руку», – сказал Якушкин. Раевский протянул руку, но все засмеялись. «Это была только шутка», – сказал Якушкин.

Пушкин, красный от волнения, негодовал на эту странную шутку. Поэт поверил в существование заговора и уже мечтал, что его присоединят к задуманному делу. Но заговорщики и мысли не допускали о привлечении в тайное общество такого человека, как Пушкин. Он слишком непостоянен, откровенен и слишком занят стихами и любовью, а главное, он под надзором: за ним следят.

Благоразумный И. Д. Якушкин находил, что Пушкин порою «корчит лихача» во вкусе Каверина. Он с поэтом был знаком в Петербурге. Они встретились у Чаадаева. И сейчас здесь, в Каменке, Пушкин, по мнению Якушкина, держал себя не совсем пристойно. За обедом он нескромно и слишком настойчиво смотрел на двенадцатилетнюю хорошенькую Адель[486]486
  Давыдова Адель Александровна (1810 – после 1882) – дочь А.Л. и А. А. Давыдовых. В Париже, куда переехала с матерью в 1820-х гг., приняла католичество, постриглась в монахини. Ей посвящено стихотворение Пушкина «Адели» (1822).


[Закрыть], дочку Аглаи Антоновны. Бедняжка не знала, что ей делать, и готова была заплакать. «Вашими нескромными взглядами вы совершенно смутили бедное дитя», – строго сказал Якушкин. «Я хочу наказать кокетку, – отвечал поэт. – Прежде она со мною любезничала, а теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня». С большим трудом удалось Якушкину обратить все это в шутку.

Но Пушкин здесь, в Каменке, не только волочился за Аглаей Антоновной и ее дочкою Аделью, не только пил шампанское и слушал речи аристократов-вольнодумцев: он долгие часы проводил в библиотеке, где, растянувшись на старом бильярде, усердно писал своего «Кавказского пленника». Он кончил эту «байроническую» повесть 20 февраля 1821 года. Здесь же, в Каменке, он написал несколько лирических пьес и, между прочим, элегию в духе Шенье[487]487
  Шенье Андре Мари де (1762–1794) – французский поэт и публицист. Был арестован по обвинению в заговоре в пользу монархии и казнен правительством Робеспьера. Стихотворение Пушкина «Андрей Шенье» написано в 1825 г.


[Закрыть] «Редеет облаков летучая гряда…». В первых стихах этой элегии отразился пейзаж Каменки, скалистые берега реки Тясмина… Поэт вспоминает о своем Гурзуфе, где он был счастлив.

В конце января он ездил из Каменки в Киев и, вероятно, видел там Марию Раевскую. Ни прелестная француженка, ни юная Адель не вытеснили, по-видимому, из сердца поэта его воспоминаний о «счастливейших» днях его жизни на Южном берегу.

III

В первых числах марта 1821 года Пушкин вернулся в Кишинев. Генерал Инзов предложил ему поселиться в том же доме, где жил он. Этот большой двухэтажный дом стоял на горе. И все называли ее Инзовой горой. К дому примыкал большой фруктовый сад. Тут же был птичий двор со множеством канареек и других птиц, до коих генерал был большой охотник. Пушкин занимал две комнаты внизу. Из окон была видна лощина, где протекала речка Бык. Подальше – каменоломни молдаван, а еще дальше – «новый город». Внутри комнат – стол, несколько стульев, диван. Книги и бумаги в немалом беспорядке. Пушкин чаще всего писал по утрам в постели, раздетый, огрызком гусиного пера. Исписав бумагу, совал ее небрежно в валявшийся на полу чемодан. Стены, окрашенные в голубую краску, все были облеплены восковыми пулями. Пушкин каждый день упражнялся в стрельбе из пистолета.

Еще будучи в Каменке, Пушкин узнал, что его поэма «Руслан и Людмила» вышла в свет[488]488
  …вышла в свет. – Первое издание «Руслана и Людмилы» осуществил Н. Гнедич в июле – августе 1820 г.


[Закрыть]. В «Вестнике Европы», где редактором был М. Т. Каченовский[489]489
  Каченовский Михаил Трофимович (1775–1842) – профессор Московского университета по русской истории и словесности, критик и переводчик, издатель «Вестника Европы» (1805 – с перерывами до 1830 г.). В 1825 г. Пушкин написал эпиграмму на Каченовского «Как! Жив еще курилка журналист…», которую впоследствии использует Г. И. Чулков при полемике со своими оппонентами-пушкинистами. См.: Post scriptum.


[Закрыть], появилась рецензия[490]490
  …появилась рецензия… – см. «Письмо к редактору» // Вестник Европы. 1820. № II. Это была рецензия М. Т. Каченовского.


[Закрыть], враждебная, глуповатая, но очень забавная. «Позвольте спросить, – писал критик, – если бы в Московское благородное собрание как-нибудь втерся (предполагаю невозможное возможным) гость с бородою, в армяке, в лаптях и закричал бы зычным голосом «здорово, ребята», неужели бы стали таким проказником любоваться?.. Зачем допускать, чтобы плоские шутки старины снова появлялись между нами! Шутка грубая, не одобряемая вкусом просвещенным, отвратительна и нимало не смешна и не забавна…»

Несмотря на бездарные и тупые отзывы критиков, поэма имела успех у читателей. Слухи об этом успехе дошли до Кишинева. Надо было издавать «Кавказского пленника», но Пушкин не был уверен в этой своей поэме. Дельвигу он писал: «Что до меня, моя радость, скажу тебе, что кончил я новую поэму – «Кавказский пленник», которую надеюсь скоро вам прислать. Ты ею не совсем будешь доволен и будешь прав…» Гнедичу он пишет о «Кавказском пленнике» тоже очень сдержанно: «Вы ожидали многого, как видно из письма вашего, найдете малое, очень малое…» Позднее он писал своему кишиневскому знакомому и поклоннику, скромному стихотворцу, подпоручику В. П. Горчакову[491]491
  Горчаков Владимир Петрович (1800–1867) – воспитанник Московской школы колонновожатых (Муравьевское училище). Любитель изящных искусств, меломан, версификатор. Вел дневник, материалы которого послужили основой мемуаров о Пушкине.


[Закрыть]: «Характер Пленника неудачен; доказывает это, что я не гожусь в герои романтического стихотворения. Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века…» «Черкесы, их обычаи и нравы занимают большую и лучшую часть моей повести; но все это ни с чем не связано и есть истинный hors d’oeuvre[492]492
  Hors d’oeuvre (фр.) – нечто добавочное, закуска.


[Закрыть]. Вообще я своей поэмой очень недоволен и почитаю ее гораздо ниже «Руслана» – хоть стихи в ней зрелее…» Однако в одном черновом письме он признается, что в этой повести есть «стихи его сердца».

Лучшим критиком Пушкина был сам Пушкин. Уже при появлении «южных поэм» выяснилось, что критики, современные Пушкину, совершенно ничтожны. Все они пишут «не о том» – враги и друзья. И по мере того как рос и развивался гений поэта, расстояние между ним и его зоилами[493]493
  Зоил – греческий филолог и критик IV в. до н. э., известный своими нападками на сочинения Гомера. Обозначение несправедливого придирчивого критика.


[Закрыть] становилось все больше и больше. Но сам он, написав поэму или пьесу, умел смотреть на нее внимательными и бесстрастными глазами. Он первый видел все недостатки своего произведения. Так и «Кавказского пленника» он оценил как должно. «Отеческая нежность» не ослепляет его. Характер пленника в самом деле не удался. В самом деле лучшее в поэме – лирические отступления Пушкина, «стихи его сердца». Их нельзя вырвать из контекста биографии поэта. Иногда они сочетаются с личностью пленника, иногда они прекрасно звучат независимо, сами по себе. Из письма Пушкина к В. П. Горчакову видно, что поэт смотрел на себя как на прототип пленника: «Я не гожусь в герои романтического стихотворения». Во всяком случае, в их судьбе решительное сходство. Кто этот пленник? Так же как и Пушкин —

 
Людей и свет изведал он,
И знал неверной жизни цену,
В сердцах друзей нашел измену,
В мечтах любви безумный сон,
Наскуча жертвой быть привычной
Давно презренной суеты,
И неприязни двуязычной,
И простодушной клеветы,
Отступник света, друг природы,
Покинул он родной предел
И в край далекий полетел
С веселым призраком свободы.
Свобода! он одной тебя
Еще искал в пустынном мире,
Страстями чувства истребя,
Охолодев к мечтам и к лире…[494]494
  «Людей и свет изведал он…» – Чулков неточно процитировал строки из «Кавказского пленника». Было: «страстями сердце погубя» и «встречал он гибельный свинец». Мы сочли необходимым исправить эту неточность.


[Закрыть]
 

Последняя строчка разоблачает тождество пленника и поэта.

В конце первой части поэмы Пушкин, преувеличивая несколько свою «жажду гибели», приписывает пленнику, то есть себе, его дуэльный опыт:

 
Невольник чести беспощадной,
Вблизи видал он свой конец,
На поединках твердый, хладный,
Встречая гибельный свинец…
 

А во второй части повторяет мотив своей лирической пьесы «Дорида»[495]495
  «Дорида» – стих. написано в 1819 г. Дорида – условное поэтическое наименование светской «прелестницы». В 1829 г. написано еще одно стих. – «Дориде» («Я верю: я любим…»).


[Закрыть], где он признается, что в ее объятиях он мечтает о другой возлюбленной («Другие милые мне виделись черты…»):

 
В объятиях подруги страстной
Как тяжко мыслить о другой!..
 

Стихи этой поэмы в самом деле «зрелее», чем в «Руслане». Она вышла в свет осенью 1822 года. Читателям поэма понравилась чрезвычайно. Все наслаждались гармонией стиха. Враждебные Пушкину критики молчали. Плетнев[496]496
  Плетнев Петр Александрович (1792–1865) – писатель, поэт, критик, в 1832–1849 гг. ректор Петербургского университета. Начиная с 1826 г. издавал почти все сочинения Пушкина.


[Закрыть] и Вяземский напечатали хвалебные отзывы[497]497
  …хвалебные отзывы. – Это были рецензии П. Плетнева «Кавказский пленник» Пушкина и П. Вяземского «О “Кавказском пленнике”, повести, соч. А. Пушкина», напечатанные в 1822 г.


[Закрыть].

Но тогда, в марте – апреле 1821 года, Пушкин еще не мог знать о том, как осенью 1822 года встретит публика его поэму. К тому же он был тогда всецело увлечен иною темою. Борьба Греции за независимость поразила воображение поэта. Романтизм самой жизни казался ему увлекательнее его байронической поэмы. За несколько дней до того, как в Яссах[498]498
  Яссы – в наст. время город на северо-востоке Румынии.


[Закрыть] появились прокламации с призывом бороться за освобождение Греции, на балах в Кишиневе можно было увидеть недавно приехавшего из Петербурга статного генерала русской службы. Это был Александр Ипсиланти[499]499
  Ипсиланти Александр Константинович (1792–1828) – князь, сын валашского и молдавского господаря, генерал-майор русской армии, участник Отечественной войны.


[Закрыть]. Одной руки у него не было. Он потерял ее в сражении под Дрезденом[500]500
  …в сражении под Дрезденом. – В Дрезденском сражении в августе 1813 г. армия Наполеона нанесла поражение русско-австро-прусской армии.


[Закрыть]. Тут же можно было видеть худощавого, лысого, с орлиным носом Дмитрия Ипсиланти[501]501
  Ипсиланти Дмитрий Константинович (1793–1832) – князь, брат А. Ипсиланти, штаб-ротмистр лейб-гвардии Гусарского полка, адъютант генерала Н. Н. Раевского.


[Закрыть]. Он был задумчивый и рассеянный. Его брат, красавец Николай[502]502
  Ипсиланти Николай Константинович (1796–1833) – князь, адъютант генерала Н. Н. Раевского.


[Закрыть], лихо танцевал мазурку, восхищая кишиневских дам.

В конце февраля князь Александр Ипсиланти с братьями и небольшим отрядом перешел Прут. 11 марта он поднял знамя восстания. Пушкин был знаком с Александром Ипсиланти. Два других брата, Дмитрий и Николай, были адъютантами у генерала Раевского и, наверное, также были ему известны.

В уцелевшем случайно отрывке кишиневского дневника от 2 апреля 1821 года Пушкин писал:

«Говорили об А. Ипсиланти; между пятью греками я один говорил как грек: все отчаивались в успехе предприятия этерии[503]503
  Этерия (Гетерия) – греческая национально-революционная организация, руководившая восстанием против турок в Молдавии, Валахии и Морее в 1821 г.


[Закрыть]. Я твердо уверен, что Греция восторжествует, и 25 000 000 турков оставят цветущую страну Эллады законным наследникам Гомера и Фемистокла[504]504
  Фемистокл (ок. 525 – ок. 460 до н. э.) – крупнейший афинский государственный деятель и полководец времен греко-персидских войн.


[Закрыть]. С крайним сожалением узнал я, что Владимиреско[505]505
  Владимиреско (Владимиреску) Тудор (ок. 1778–1821) – бывший солдат, был произведен в чин поручика и награжден Владимирским крестом. Возглавил демократическое крыло гетерии, руководитель Валашского восстания 1821 г.


[Закрыть] не имеет другого достоинства, кроме храбрости необыкновенной. Храбрости достанет и у Ипсиланти».

Теодор Владимиреско был простым валахским солдатом[506]506
  Валахский солдат… – житель Валахии, области на юге Румынии, между Карпатами и Дунаем.


[Закрыть]. Он повел инсургентов[507]507
  Инсургент (от лат. insurgens – восстающий) – участник восстания, повстанец.


[Закрыть] против турок и оказался на первых порах союзником Ипсиланти, но вскоре выяснилось, что этот бунтарь мечтает о свержении не только турецкого, но и невыносимого для народа ига румынских и валахских бояр. Ипсиланти казнил его как изменника.

Гетерия, готовившая восстание греков, основана была на юге России с молчаливого согласия русского правительства. Но ко дню восстания Александр I был уже во власти идей Священного союза[508]508
  Священный союз – союз Австрии, Пруссии и России, заключенный в Париже в 1815 г. после падения Наполеона I.


[Закрыть], и Меттерних[509]509
  Меттерних (Меттерних-Виннебург) Клеменс (1773–1859) – князь, министр иностранных дел и фактически глава австрийского правительства в 1809–1821 гг., канцлер в 1821–1848 гг.


[Закрыть] ему внушал мысль об опасности греческой национальной революции, потому что они как-никак стремится низвергнуть «законных» государей. Александр Ипсиланти этого еще не понимал или притворялся, что не понимает: в его прокламациях были намеки на возможную помощь великой северной державы. Царское правительство, разумеется, предало повстанцев. Ипсиланти и другие офицеры русской службы были лишены своего звания.

Спустя тринадцать лет Пушкин припомнил эти дни и в рассказе «Кирджали»[510]510
  «Кирджали» – повесть Пушкина, опубликованная в т. 7 «Библиотеки для чтения» (1834).


[Закрыть] дал характеристику своему старому кишиневскому знакомому: «Александр Ипсиланти был лично храбр, но не имел свойств, нужных для роли, за которую взялся так горячо и так неосторожно. Он не умел сладить с людьми, которыми принужден был предводительствовать. Они не имели к нему ни уважения, ни доверенности. После несчастного сражения, где погиб цвет греческого юношества, Иордани Олимбиоти[511]511
  Олимбиоти (Олимпиотис) Иордаки (ок. 1780–1821) – один из организаторов греческого восстания 1821 г.


[Закрыть] присоветовал ему удалиться и сам заступил его место. Ипсиланти ускакал к границам Австрии и оттуда послал свое проклятие людям, которых называл ослушниками, трусами и негодяями. Эти трусы и негодяи большею частию погибли в стенах монастыря Секу или на берегах Прута, отчаянно защищаясь противу неприятеля вдесятеро сильнейшего…»

Но весною 1821 года Пушкин верил в успех греческой революции. Он мечтал бежать и присоединиться к повстанцам. Он был слишком откровенен, чтобы хранить в тайне свои замыслы. Распространились слухи об его бегстве за границу. М. П. Погодин[512]512
  Погодин Михаил Петрович (1800–1875) – историк, писатель, журналист. Издавал журналы «Московский вестник», «Москвитянин». Пропагандировал идею славянского единства.


[Закрыть] и поэт Тютчев[513]513
  Тютчев Федор Иванович (1803–1873) – русский поэт, создатель духовно-напряженной философской лирики.


[Закрыть], люди тогда Пушкину неизвестные, разговаривали в августе в Москве о «бегстве» Пушкина в Грецию. Стихотворение «Война»[514]514
  «Война» – стих. написано в 1821 г.


[Закрыть] («Война! Подъяты, наконец, шумят знамена бранной чести!..») написано, очевидно, под впечатлением греческого восстания. Но Пушкин за границу не бежал: неудачи повстанцев охладили его воинственный пыл.

Как раз в эти дни Пушкин получил письмо от Чаадаева. Ревнивый друг упрекал поэта за то, что он забыл его. Нет, Пушкин не забывает друзей. На уцелевших листках кишиневского дневника есть запись: «Получил письмо от Чаадаева. – Друг мой, упреки твои жестоки и несправедливы; никогда я тебя не забуду. Твоя дружба мне заменила счастье, одного тебя может любить холодная душа моя. – Жалею, что не получил он моих писем: они его бы обрадовали. Мне надобно его видеть».

В этот же день у Пушкина было свидание с одним «умным человеком во всем смысле этого слова». Это был Павел Иванович Пестель[515]515
  Пестель Павел Иванович (1793–1826) – полковник, один из руководителей Южного общества. Казнен.


[Закрыть], едва ли не самый замечательный из всех декабристов, человек сильной воли, острого и смелого ума. Пушкин со свойственной ему зоркостью отметил это: «Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю…» И, однако, Пушкину не нравился этот человек. Об этом свидетельствует дерзкий его вопрос. «Не родня ли вы сибирскому злодею?» – вопрос, который поэт однажды задал Пестелю за обедом в доме М. Ф. Орлова, прекрасно зная, что Пестель – сын иркутского генерал-губернатора И. Б. Пестеля[516]516
  Пестель Иван Борисович (1765–1843) – отец П. И. Пестеля – почт-директор в Петербурге при Павле I, в 1806–1819 гг. – сибирский генерал-губернатор, прославившийся жестокостью и злоупотреблениями.


[Закрыть], известного своей суровой жестокостью. Об этой неприязни Пушкина свидетельствует и запись в дневнике от 24 ноября 1833 года: «Странная встреча: ко мне подошел мужчина лет 45, в усах и с проседью. Я узнал по лицу грека и принял его за одного из моих старых кишиневских приятелей. Это был Суццо[517]517
  Суццо Михаил Георгиевич (1784–1864) – князь, бывший господарь Молдавии, бежавший после начала греческого восстания из Ясс в Кишинев.


[Закрыть], бывший молдавский господарь. Он теперь посланником в Париже; не знаю еще, зачем здесь. Он напомнил мне, что в 1821 году был я у него в Кишиневе вместе с Пестелем. Я рассказал ему, каким образом Пестель обманул его и предал этерию[518]518
  …предал Этерию… – Это утверждение Пушкина – несомненное преувеличение, так как в донесении Пестеля Александру I содержится лишь указание на то, что греческие события могут иметь «важные последствия».


[Закрыть], представя ее императору Александру отраслию карбонаризма[519]519
  Карбонаризм – приверженность или принадлежность к тайной революционной организации, существовавшей в начале XIX в. в Италии.


[Закрыть]. Суццо не мог скрыть ни своего удивления, ни досады. Тонкость фанариота[520]520
  Фанариоты (букв. жители Фанары, квартала в Стамбуле с резиденцией греческого патриарха) – представители греческого духовенства и торгово-денежной аристократии.


[Закрыть] была побеждена хитростию русского офицера! Это оскорбляло его самолюбие…»

Что это значит? Пестель в роли предателя? И это говорит Пушкин, когда уже прошло семь лет после эшафота 13 июля 1826 года. Конечно, это не так. Предателем можно назвать того, кто был участником какого-нибудь дела и обманул товарищей. Но Пестель не мог быть членом гетерии, и даже неизвестно, в какой мере он сочувствовал тогдашнему движению. Значит, выражение Пушкина неудачно и неточно, и он, конечно, не предназначал свою заметку для публикации. Однако нет дыма без огня. Пестель, будучи подполковником Мариупольского гусарского полка, в марте 1821 года был командирован в Скуляны для собрания сведений о греческом восстании. В своем докладе Пестель действительно не скрыл своих предположений о характере движения. Он указал на возможную связь гетеристов с итальянскими карбонариями. «Сам Ипсиланти, – писал в своем докладе Пестель, – только орудие в руках тайной силы, которая пользуется его именем[521]521
  …его именем. – Чулков цитирует донесение Пестеля неточно. Надо: «Сам Ипсиланти (…) только орудие в руках скрытой силы, которая употребила его имя точкою соединения».


[Закрыть]». Император Александр, получив доклад Пестеля на конгрессе в Лайбахе[522]522
  Конгресс в Лайбахе (нем. название до 1918 г. Любляны – столицы Словении). – Здесь с 26 января по 12 мая 1821 г. проходил Лайбахский конгресс, созванный по поводу нарастания революционного движения в Европе.


[Закрыть], остался очень доволен его блестящею формою. Он даже хвастался: «Вот как у нас пишут полковники!» Пестель, очевидно, в разговоре с Пушкиным также не скрывал своего мнения о гетерии, и поэт, склонный тогда идеализировать национальное греческое движение, был раздражен холодным и бесстрастным тоном Пестеля.

И. П. Липранди свидетельствует, что Пушкину не нравился Пестель. Однако поэт понимал его значительность. Они несколько раз встречались, и у них были беседы вовсе не безразличные. Встреча умного, самоуверенного, надменного, серьезного и строгого Пестеля со страстным, насмешливым и совсем не по-пестелевски умным Пушкиным представляет немалый интерес. Пестель был непобедимый спорщик. Все знавшие его в один голос свидетельствуют, что он властно покорял умы самые упрямые. Его не любили, но ему повиновались. Что его действительно не любили даже товарищи по заговору, это ясно из того, как говорили о нем на допросе Верховного суда члены тайного общества: Рылеев[523]523
  Рылеев Кондратий Федорович (1795–1826) – поэт, издатель альманаха «Полярная звезда» (совместно с Бестужевым). Один из руководителей Северного общества. Казнен.


[Закрыть] обвинял его в бонапартистском плане; И. Г. Бурцов[524]524
  Бурцов Иван Григорьевич (1795–1829) – капитан, позднее полковник и генерал-майор, участник Отечественной войны. Член Союза спасения, Союза благоденствия и Южного общества. В 1826 г. после полугодового заключения переведен на Кавказ в Тифлисский пехотный полк.


[Закрыть] отзывался о нем враждебно; Н. В. Басаргин[525]525
  Басаргин Николай Васильевич (1799–1861) – воспитанник Муравьевского училища для колонновожатых, прапорщик, затем подпоручик. Член Союза благоденствия и Южного общества. Осужден на 20 лет каторги. В своих «Записках» рассказал о встречах с Пушкиным, который произвел на него неблагоприятное впечатление.


[Закрыть] предавал Пестеля, утверждая, что преступные мнения поддерживал «один только полковник Пестель»; М. П. Бестужев-Рюмин[526]526
  Бестужев-Рюмин Михаил Павлович (1801–1826) – декабрист, один из руководителей Южного общества. Казнен.


[Закрыть] показал, что именно Пестель настаивал на истреблении всей царской фамилии; такое же показание, страшное для Пестеля, давал М. И. Муравьев-Апостол[527]527
  Муравьев-Апостол Матвей Иванович (1793–1886) – подполковник в отставке, участник Отечественной войны, один из основателей Союза спасения и Союза благоденствия, член Южного общества. Приговорен к 20 годам каторги.


[Закрыть]. Враждебность к Пестелю, которая вдруг обнаружилась в умах и сердцах, еще недавно ему покорных, удивительна: она напоминает злобу депутатов Конвента после 22 прериала 1794 года[528]528
  …депутатов конвента после 22 прериала 1794 года… – Национальный конвент – представительное собрание во время Французской буржуазной революции XVIII в., избранное после низложения короля на началах всеобщего избирательного права. Прериал (прав. прериаль) – девятый месяц (с 20–21 мая по 19–20 июня) французского революционного календаря, установленного Конвентом в 1793 г.


[Закрыть], когда бледный и дрожащий Робеспьер, обреченный на казнь, сошел с трибуны под яростный свист толпы.

Якобинец Пестель был последовательным рационалистом. Его «Русская правда»[529]529
  «Русская правда» – наиболее демократическая программа декабристов. Основные положения: уничтожение самодержавия, крепостного права и сословного строя, установление республики, равенство всех граждан перед законом, гражданские свободы, отсутствие избирательных цензов, конфискация крупнейших латифундий, наделение крестьян землей.


[Закрыть] вся построена на строго рассудочных тезисах. Он был поклонником Детю де Траси[530]530
  Детю де Траси Антуан Луи Клод (прав. Дестютт) (1754–1836) – французский философ-сенсуалист, экономист, проповедовал естественность монархической формы правления.


[Закрыть], этого типичного эпигона энциклопедистов. Пушкин не любил логики. Он даже в отрочестве сомневался не только в достоверности силлогизмов[531]531
  Силлогизм – дедуктивное логическое заключение, состоящее из двух посылок и вывода.


[Закрыть], но вообще в их надобности. В некоторых отношениях, однако, Пушкин был согласен с программой Пестеля. Идея унитарного государства[532]532
  Унитарное государство (от фр. unitaire – единый) – объединенное.


[Закрыть], например, ему была по душе. В своей «Полтаве»[533]533
  «Полтава» – поэма написана в 1828–1829 гг.


[Закрыть] поэт не разошелся с мнениями Пестеля, но самый ход их мыслей, их идейный вкус, их понимание бытия – это все у каждого из них было на особый лад. Пестель был деистом, но и бога своего он понимал как отвлеченную формулу, не чувствуя его сердцем. Это записал Пушкин в своем дневнике, заметив, должно быть, с досадою, что афоризм Пестеля совпадает с его собственным юношеским признанием в стихотворении «Безверие».

Пушкин был воплощенным отрицанием отвлеченной мысли. Он ощущал бытие в его конкретности. Великолепный пушкинский реализм не мирился с теоретической абстракцией, а Пестель каждое явление рассматривал как формулу идейной схемы. Пестель был в своем роде богатырь, но Пушкин не любил силачей такого типа: Пушкин не мог предугадать душевного переворота, который пережил Пестель в каземате крепости. Вероятно, поэт не сомневался в том, что Пестель – один из вождей тайного общества. Но и на этот раз Пушкин не был приглашен к участию в заговоре.

Поэта можно было допустить в масонскую ложу, общество полулегальное, но доверить ему политические тайны заговорщики не решались. По записи самого Пушкина мы знаем, что 4 мая 1821 года он был «принят в масоны». Это было почти неизбежно. Кишиневские друзья Пушкина были масонами. Пестель был тоже масоном. При обыске у него нашли французский диплом, выданный ложею «Соединенных друзей», и другой диплом на латинском языке, выданный ложею «Сфинкса». Были найдены также и масонские знаки, которые Пестель при допросе назвал «игрушками прежних лет». Но, кажется, Пестель этими игрушками играл вплоть до своего ареста.

26 мая, в день рождения Пушкина, его навестили генерал П. С. Пущин[534]534
  Пущин Павел Сергеевич (1789–1865) – декабрист, член Союза благоденствия, бригадный генерал. К следствию привлечен не был.


[Закрыть] и П. И. Пестель. Вероятно, они обменялись с Пушкиным рукопожатиями, соблюдая обрядовые приемы масонов. По представлению Пушкина, масонство и освободительное движение были связаны как нечто единое. Об этом свидетельствует и его шутливое послание к П. С. Пущину:

 
И скоро, скоро смолкнет брань
Средь рабского народа,
Ты молоток возьмешь во длань
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о верный брат!
О каменщик почтенный!
О Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный![535]535
  «И скоро, скоро смолкнет брань» – из послания «Генералу Пущину» (1821).


[Закрыть]
 

Шутливый тон этого послания едва ли был принят с одобрением его друзьями по ложе. Генерал Пущин обиделся на поэта. Пушкин даже масоном оказался недостаточно конспиративным. Об его участии в ложе тотчас донесли в Петербург. П. М. Волконский, по указанию самого царя, сделал строгий запрос И. Н. Инзову. Начальнику Главного штаба стало известно, что в Кишиневе открыта масонская ложа под управлением «некоего князя Суццо, из Молдавии прибывшего», и при ней состоит Пушкин, надзор над коим вверен ему, генералу Инзову. Предлагалось ложу немедленно закрыть, а о поведении Пушкина и о занятиях его в масонских ложах донести государю. Но И. Н. Инзов был сам масоном и ответил Волконскому уклончиво. Что касается Пушкина, то Инзов сначала отрицал его вступление в ложу, а относительно поведения его сообщал, что он «ведет себя изрядно». Из донесения Инзова выходило так, что ложа в Кишиневе не работает, а между тем 20 января 1822 года Великая ложа «Астрея»[536]536
  …Великая ложа «Астрея»… – одна из основных масонских лож Петербурга. Астрея – богиня справедливости.


[Закрыть] извещала Великую провинциальную ложу, что учредила новую ложу в Кишиневе под названием «Овидий». Эта ложа просуществовала недолго. После новых запросов Инзову пришлось назвать генерала Пущина как одного из руководителей ложи. Наконец, правительство решительно потребовало закрытия кишиневской ложи. Уверения Инзова, что участие в масонской ложе благотворно отразится на поведении Пушкина, не показалось царю убедительным: ему было известно донесение кишиневского агента, который сообщал, что Пушкин ругает «публично и даже в кофейных домах не только военное начальство, но даже и правительство».

Пушкин был плохим масоном. Если бы ложа не была закрыта, он все равно покинул бы ее. С. А. Соболевский уверял впоследствии, что Пушкин сам ему сказал, будто не желает участвовать ни в каких тайных союзах, потому что их инициатором был Адам Вейсгаупт[537]537
  Вейсгаупт Адам (1748–1830) – профессор естественного и канонического права в Ингольштадтском университете, проповедовал космополитизм.


[Закрыть], а ему, Пушкину, гадалка-немка[538]538
  …гадалка-немка советовала… – речь идет о Кирхгоф Александре Филипповне.


[Закрыть] советовала опасаться «белой головы», которая может его погубить.

IV

Среди кишиневских масонов, известных Пушкину, был, между прочим, довольно примечательный человек – Владимир Федосеевич Раевский. Биография этого майора похожа на биографию многих других декабристов. Он, как и многие другие, был участником Отечественной войны, отличался храбростью и получил золотую шпагу за сражение под Бородином, принимал участие в Заграничных походах и вернулся в Россию с книжками Монтескье[539]539
  Монтескье Шарль Луи (1689–1755) – французский просветитель, правовед, философ. Выступал против абсолютизма. Основное произведение – «Персидские письма».


[Закрыть] и Руссо в своем дорожном бауле. Назначенный в егерский полк, квартировавший в Бессарабии, Раевский в 1818 году заехал в Тульчин, где была главная квартира 2-й армии и главный центр заговорщиков. Здесь он, конечно, стал членом Союза благоденствия. В Кишиневе Раевский деятельно занимался пропагандою и под покровительством генерала М. Ф. Орлова руководил солдатскою школою взаимного обучения[540]540
  …В. Ф. Раевский руководил солдатскою школой взаимного обучения… – то же, что Ланкастерская школа в Англии. Возникла в XVIII в. Старшие учащиеся под наблюдением наставников обучали младших.


[Закрыть], пользуясь ею для революционных целей. В том самом секретном доносе, где агент сообщал петербургскому правительству о том, что Пушкин «ругает публично» начальство, имелись также сведения о пропаганде В. Ф. Раевского.