Текст книги "Рожденные жить на воле. Влияние эволюции на детей"

Отнятие от груди

Каждой матери хочется, чтобы отнятие от груди не превратилось для ее ребенка в слишком «жесткую посадку» и чтобы оно прошло без боли и слез. Но ведь противодействовать учению эволюционной биологии невозможно. Теория эволюционного конфликта (с которой мы встретимся в главе 2, раздел «Размышления») говорит, что при принятии решения о прекращении грудного вскармливания почти неизбежно следует ожидать конфликтов. Основная гипотеза этой теории утверждает, что дети настроены эволюцией таким образом, что они всегда требуют больше, чем родители способны им дать!

Поэтому неудивительно, что взгляды о «наилучшем» моменте для отлучения от груди расходятся. Допустим, мама решила прекратить кормление грудью в связи с тем, что хочет родить еще ребенка. С ее точки зрения, разумно использовать некоторую паузу перед бурей, чтобы набраться немного сил после бессонных из-за кормления ночей. Но у ребенка другое видение данного вопроса: он принимает в расчет только свои интересы и не хочет отказываться от груди. Некоторые ученые идут еще дальше, рассматривая возникающие практически у всех детей в возрасте от двух до четырех лет приступы ярости как некое нормальное сопровождение эволюционно обусловленного конфликта, связанного с прекращением грудного вскармливания (об этом будет дискуссия в главе 7).

Но права ли теория конфликта в ее пессимистических допущениях? Правда ли, что при прекращении грудного вскармливания нет подходящего для обеих сторон хорошего решения? Разве не говорят некоторые родители о том, что их дети сами отказались от кормления грудью?

Трюки с детенышем шимпанзе

Посмотрим, как обстоят дела у наших ближайших родственников. Практически у всех видов обезьян отлучение от груди – это горячая тема. За материнскую грудь идет настоящая борьба.

Важнейшим средством борьбы в разгорающемся вокруг прекращения кормления конфликте являются частые приступы гнева. Детеныши шимпанзе не брезгуют даже тем, чтобы целенаправленно помешать матери спариваться. В этом поведении усматривается настоящая печаль. Детеныши орангутанга после отлучения от груди часто даже плачут ночами.

Популярной также становится регрессия. Маленькие любители грудного молока всячески демонстрируют свою потребность в защите и утешении и вынуждают мать носить их на своей спине, что обычно обезьяны делают только с совсем малышами. Или детеныши начинают вдруг ковыряться в шерсти матерей – возможно, чтобы улучшить их настроение. А то и демонстрируют весьма задорные номера, например маленькие шимпанзе провоцируют нападение своих старших собратьев, чтобы мать им предложила свою защиту и утешение. Наблюдали даже одного детеныша, который бежал к своей маме, хромая. Ну а после отдыха на ее груди он ушел от нее ровной походкой, как будто исцелился.

Что на кону?

Нам сейчас тяжело себе представить, каким решающим событием являлось прекращение грудного вскармливания в прежние времена. Ведь в те времена не существовало адаптированных молочных смесей, было только животное молоко. Прекращение кормления грудью означало смену надежного, богатого энергией источника питания на абсолютно ненадежную и содержащую различное количество энергии пищу.

Сюда добавлялось и то обстоятельство, что часто вместе с прекращением кормления грудью исчезала и близость к матери. Ведь в условиях жизненного стиля охотников и собирателей мать с маленьким ребенком часто была полностью загружена и даже перегружена: те, кто проходит в год до двух тысяч километров и вынужден при этом тащить с собой малыша, рады, когда после прекращения кормления грудью о ребенке позаботится кто-то другой. Следовательно, прекращение грудного вскармливания часто означало для ребенка не только некоторые качественные изменения в питании, но и глубоко идущие социальные изменения. Вместе с грудью ребенок менял, так сказать, весь свой «образ жизни». Наши дети и сейчас носят в себе это наследие.

Большой перелом

Попытаемся взглянуть несколько вглубь темы. Мы рассматриваем сегодня развитие как некую сплошную череду состояний: сначала это грудной младенец, затем ребенок младшего возраста, затем он пошел в детский сад, после в школу, и наконец наступают пубертатный период и молодость. Двигаясь по этому пути, дети постепенно становятся самостоятельнее, «поводок», связывающий их с родителями, все больше и больше удлиняется, пока наконец совсем не обрывается. Но в прежние времена, времена охоты и собирательства, реальность была совершенно иной. До вступления в пубертат было лишь два жизненных этапа: этап грудного ребенка (приблизительно первые три года жизни) и затем этап маленького ребенка в группе детей (период с момента прекращения грудного вскармливания и до посвящения во взрослые). И между этими жизненными стилями находилась глубокая яма. Сначала «поводок», связывавший с матерью, был очень коротким (еще короче, чем у нас), чтобы затем разом стать слишком длинным (длиннее, чем у нас). И мы, европейцы, тем сильнее замечаем контрасты в детях из обществ охотников и собирателей: сегодня они еще у груди матери, а завтра уже вооружены отравленными стрелами в группе детей в первобытном лесу.

Есть сведения, что в африканском племени бофи детей после прекращения грудного вскармливания никто не брал на руки – ни мать, ни другие. У народности кипсиги из Кении детей, которых не кормят больше грудью, в кровати размещают не лицом к матери, а спиной, а рядом с матерью лежит новый младенец. В некоторых других культурах прекращение грудного вскармливания означало, что ребенок должен теперь спать не с матерью, а с братьями-сестрами или даже с бабушкой. Таким образом, младенцы теряли физическую близость с матерью. Не просто так в некоторых культурах процесс прекращения грудного вскармливания также называют «разводом». Отучение от материнской груди являлось намного более значимым событием, чем изменение окружающей среды, эмиграция или даже женитьба. Значит, в основе своей конфликт, связанный с прекращением грудного вскармливания, является конфликтом разрыва связей.

Всё-таки борьба?

Неудивительно, что в этом конфликте как дети, так и матери настроены бороться с использованием всех возможностей: матери народности кунг в Калахари наносят на грудь пасту из горьких трав. Женщины народности зулу используют для этой цели измельченных мух. У других народов используется соленая томатная паста, коровий навоз, сок табака или же лимонный сироп и даже порошок из перца чили. Сегодня в народе бофи используют также и другой метод: закрашивают соски лаком для ногтей красного цвета, чтобы ребенок думал, что на груди открытая рана. С этой же целью на соски накладывают повязки. В ход идут различные страшные истории. Например, о том, что по груди матери ползают гусеницы. Или же мама зовет старших детей, которые начинают насмехаться над младшим, как только он пытается подобраться к груди. Существуют и более изощренные способы, когда в действие вступают взрослые в масках, угрожающие взять ребенка с собой, если он еще раз приложится к груди. Почти святым на этом фоне выглядит метод, когда материнское молоко выжимают на руку ребенка и заставляют его стряхнуть это молоко на пол или в мусорное ведро, как будто оно «плохое».

Кто думает, что сопротивление бесполезно, тот заблуждается. Если внимательно прочитать раздел выше о том, как детеныши человекообразных обезьян ведут себя во время конфликта, то можно реально представить, каким арсеналом располагают человеческие дети – в частности, речь идет о плаче, крике, регрессии, о приступах ярости, когда дети нередко пускают в ход руки.

Идеальный конфликт – это отсутствие конфликта

И все-таки ничего не мешает вообразить себе и такую ситуацию, когда прекращение грудного вскармливания проходит тихо и спокойно. Эволюционный биолог Бейтсон так обобщает свое мнение об этом: «Мама и ребенок при прекращении грудного вскармливания не так уж редко учитывают взаимные интересы, как будто они находятся в одной упряжке». В связи с этим возникает вопрос: когда наступает конфликт, а когда озарение?

Первое утверждение этнолога состоит в следующем: «ценность» кормления грудью в первую очередь связана с возрастом ребенка. Чем меньше возраст, тем важнее материнское молоко для его развития. Поэтому маленькие дети и протестуют сильнее.

На самом же деле наблюдается в корне противоположное явление! Чем старше дети, когда прекращается грудное вскармливание, тем больше протеста наблюдается с их стороны при отлучении от груди! Разве это не переворачивает с ног на голову всю теорию конфликта эволюционных биологов? Нет. И этот парадокс легко объяснить: протест старших детей является не только более громким, они могут себе позволить, в отличие от маленьких детей, сделать «больше шума из ничего».

Громкий протест обходится беззащитному грудничку, который день за днем вынужден расходовать треть своей энергии на рост, намного «дороже», чем ребенку младшего возраста, которому для роста требуется всего лишь 5 % его энергии! Следовательно, протест против отъема от груди обходится тем «дешевле», чем старше ребенок. А значит, с возрастом растет и вероятность того, что возможны преувеличения и утрирование, а также того, что мама будет вынуждена делать вещи, которые ребенку больше совершенно не нужны.

Наряду с возрастом есть еще и второй фактор, который способен объяснить степень раздора между мамой и ребенком. Речь идет о том, насколько радикальным в социальном смысле является отказ от грудного вскармливания. Если при прекращении кормления грудью ребенку угрожает и потеря близости с матерью, то борьба за доступ к груди идет более ожесточенно Этнолог Хиллари Фаутс замечательно это продемонстрировала на примере двух групп африканской народности бофи: одна группа жила в соответствии с традиционным стилем собирательства, другая – как оседлые крестьяне. Обе группы после прекращения грудного вскармливания обходились со своими детьми по-разному. В племени собирателей при прекращении кормления грудью образовавшуюся брешь заполнили другие члены племени, которые начали интенсивно заботиться о ребенке вместо матери: детей много носили на руках, держали на коленях. А вот детей крестьян носили на руках намного меньше. И произошло то, чего не ожидал никто: эти дети полностью потеряли свой статус и вынуждены были большую часть времени присматривать за младшими братьями и сестрами. Реакция на этапе прекращения вскармливания была соответствующей. Среди крестьянских детей возникали душераздирающие конфликты вокруг материнской груди, а в группе собирателей слез и сопротивления было намного меньше.

В-третьих, большую роль играет также и личность ребенка. У некоторых детей нервы натянуты сильнее, следовательно, при конфликтной ситуации и сам конфликт выглядит более резким.

С точки зрения эволюции

В то время как интересы матери и ребенка во время кормления на протяжении длительного времени соответствуют друг другу, рано или поздно наступает момент, когда эти интересы расходятся. Когда этот момент наступит, зависит – как мы увидели в первой части этой главы – прежде всего от жизненных обстоятельств матери.

То, как ребенок будет защищаться от прекращения грудного вскармливания, имеет свою индивидуальную подоснову, но зависит это также и от того, в каком объеме он теряет свой обычный доступ к материнской «ближней зоне».

Исходя из этого, можно сформулировать советы для родителей. Даваемый из самых лучших намерений поборниками максимально «естественного» воспитания совет, что матери должны давать ребенку возможность решить самостоятельно, когда прекращать кормление грудью, с точки зрения эволюции выглядит неубедительно. Ребенок в своих ожиданиях ориентируется в первую очередь на свои интересы, а они, конечно, могут, но не должны обязательно совпадать с интересами мамы, братьев и сестер и семьи в целом. Существующую в семье потребность постоянного сбалансирования интересов невозможно делегировать ребенку!

Больше помочь может другой аргумент. Степень «сопротивления» детей при отлучении от грудного вскармливания зависит, как мы смогли увидеть, также и от того, насколько сильно изменится стиль жизни ребенка в связи с отлучением от груди. Ведь кормление грудью (что мы часто забываем) обеспечивает ребенка не только молоком, но и особенным, интенсивным, чувственным и «личным» ощущением общности с матерью во время кормления. Значит выросшему из возраста грудничка ребенку надо предложить регулярную возможность эмоциональной страховки и выражения нежности. Также важно постепенно отлучать ребенка, а не резко и сразу «отсекать» его от возможности грудного вскармливания. Если у ребенка есть время, чтобы сформировать новые привычки и ритуалы близости, приучиться к переходным объектам (например, кукла-платочек), если этому будет способствовать все социальное окружение, то и конфликтов будет меньше. Таким образом, отлучение от грудного вскармливания перед тем, как мама вновь начнет ходить на работу, будет более насыщено стрессом, чем отучение в спокойной обстановке в течение более длительного периода. Грудное вскармливание – это прежде всего некий привилегированный вид коммуникации и развития отношений. И то, что на его замену требуется достаточное количество времени, вполне понятно.

Размышления
Конфликты в семье – ошибки природы?

Типичная журнальная картинка семьи – образец гармонии. Излучающие радость мама, папа и ребенок, вместо пятен от сладостей на одежде красуются заутюженные складки…

Такая согревающая сердце картинка представляется как правило, в начале семейной жизни для многих будущих родителей. Однако те же родители начинают ужасно страдать, когда картинка вдруг изменяется. Когда они замечают, что они не могут сделать хорошо всем. Чем лучше заняться: собственным образованием или побыть с ребенком дома? Лечь ли вечером спать с ребенком, чтобы он мог сладко заснуть, или же сделать наконец то, что мозолило глаза в течение всего дня (например, застирать те же пятна от сладостей)? Или же, наконец, один раз предпринять что-то только для себя?

Такая вот дилемма. И выражается она в том, что невозможно «самореализоваться» и одновременно полностью быть в распоряжении детей! Однако если конфликты – это изобретение современности, то почему самый длинный раздел в предыдущей главе посвящен «естественному» конфликту, конфликту, связанному с прекращением грудного вскармливания?

С точки зрения эволюции

Почему интересы детей и родителей иногда расходятся? Где формируются конфликты и как их можно преодолеть? Почему «выгода для всех» даже в семье бывает настолько редкой?

Давайте рассмотрим картинку еще раз, теперь уже с упомянутыми выше пятнами на одежде. Хотят ли все изображенные на картинке лица одного и того же? И да, и нет. Конечно же, все хотят хороших отношений друг с другом и хотят быть «счастливы вместе». С другой стороны, у каждого из изображенных имеются свои собственные интересы. Один ребенок хочет на руки к маме, его брат хочет того же. Папа смотрит на часы: ему нужно обязательно успеть на совещание в одиннадцать часов. А вот мама хотела бы, чтобы папа обратил в первую очередь внимание на сломанный велосипед Ларса! Достаточно запутанная ситуация. Неудивительно, что в настоящей жизни в семьях наряду со счастливыми лицами можно часто увидеть лица задумчивые или даже разочарованные.

Эволюционные биологи стараются приблизиться к этому комплексу разнообразных интересов с другой стороны. Они строго придерживаются биологической теории. Любое существо (это их первая гипотеза) начинает жизнь с биологически обоснованным, а именно – со своим генетическим интересом. Кто понимает этот интерес, тот, по убеждению многих эволюционных биологов, имеет возможность понимать и предсказывать конфликты, в том числе и в семье.

Такой подход вытекает из современной теории эволюции. В соответствии с ним все живые существа преследуют один и тот же «ультимативный» жизненный интерес, а именно: увековечить свои гены, насколько это возможно, то есть передать их из поколения в поколение (подробности этой теории изложены в главе 9). Что может быть еще ближе, чем рассматривать гены как носителя собственного «интереса» и изучать конфликты, так сказать, с точки зрения генетики?

Возможно ли эту теорию перенести на человека?

Сразу возникает вопрос: можно ли применить «генетическую» теорию конфликта по отношению к человеку? Что-то говорит о том, что тут необходимо соблюдать осторожность. У конфликтов множество измерений: большую роль играет психика, жизненная история конкретного человека, его личность и, конечно же, свои особые моменты, которые для одного могут иметь значение, а другому будут совершенно безразличны. Если дети решили поспорить из-за игрушки, то не следует сразу искать какой-то их генетический интерес! Эволюционная теория конфликта вовсе не служит для того, чтобы объяснять отдельные конкретные случаи. И не выступает в качестве универсального объяснения детского поведения.

С другой стороны, именно дискуссия вокруг прекращения грудного вскармливания показала, что определенные способы поведения могут отобразить заложенный в ребенке репертуар конфликтов. Поэтому эволюционная теория конфликта может послужить в качестве механизма понимания ситуации там, где следует объяснить повторяющиеся, возникающие при множестве условий и наблюдаемые во всех уголках планеты образцы поведения. Давайте же пристальнее вглядимся в этот инструмент. Возможно, это позволит навести немного порядка в субъективном мире интересов.

Математика генов

Члены одной семьи не являются генетически идентичными личностями, но они в чем-то похожи друг на друга. Дети являются родственниками каждого из родителя на 50 %, так как половина их генов происходит от матери, а другая половина – от отца. Пятьдесят процентов – это много или мало? Много, если рассматривать ситуацию с точки зрения принадлежащего к семье собрата, но мало, если рассматривать ситуацию с точки зрения каждого отдельного члена семьи, который является на сто процентов «родственником» только для самого себя. В этой различающейся оценке и находится очевидный потенциал для развития конфликта.

Например, в отношениях матери и ребенка: мать в обычных условиях не хочет предпочесть интересы одного ребенка за счет другого (ведь, в конце концов, она является родственником в равной мере каждому из них), каждый ребенок является самому себе наиболее близким человеком и поэтому требует больше, чем мать ему может предоставить! А мама должна учитывать и всю остальную семью (включая возможных будущих детей).

Однако совершенно не учитывать интересы своих братьев и сестер ребенок, в соответствии с логикой его генов, не должен. Ведь, в конце концов, он является родственником своих братьев и сестер также на 50 % и должен отчасти учитывать и их благополучие! Возможно, вам лучше удастся понять ситуацию с помощью следующей картинки, используемой психологом Стивеном Пинкером: «Возьмем двоих детей и одно условный пирок. Любой ребенок наверняка захочет разделить пирог таким образом, чтобы ему самому досталось две трети, а брату или сестре одна треть». Если же пирог будут делить родители, то каждый из детей получит по половине.

Узнавать родственников

Это звучит несколько абстрактно. И все-таки социальные виды животных похожим образом выстраивают свое поведение, исходя из родственных отношений. Это предполагает, что они «знают», кто чьим родственников является.

Фактически же исследование показывает, что животные могут написать целую книгу о своих родственных отношениях. При этом различные виды животных используют различные «методы», чтобы узнать друг в друге родственников. Часто определенную роль играют запахи: с их помощью белки даже могут отличить сводных братьев и сестер от родных. Птицы узнают родственников по типу контактного крика, которому они учатся, еще будучи птенцами, когда родители подлетают к гнезду. У приматов свою роль играют прежде всего визуальные впечатления от лица: многие виды животных могут с помощью этого признака оценить родственные отношения даже среди не относящихся к их группе обезьян. А что с человеком? Он знакомится со своими родственниками через «социальные указатели»: узнает, кто приходится ему дядей или тетей, по реакции других. Но он также способен оценить и родственные отношения других людей, узнавая схожие моменты по лицам, при этом он скорее всего ориентируется по верхней половине лица (однако, что интересно, не по глазам).

Кто кого предпочитает?

С социальными видами животных все понятно: конфликты и коалиции отражают степень родства. У белок, например, выводок которых в большинстве случаев включает в себя как родных братьев и сестер, так и сводных, исследователи смогли показать, что сводные братья и сестры чаще вступают друг с другом в конфликты, чем полнородные. И хотя мать у них одна и та же, да и выросли они в одной и той же материнской утробе и в одном и том же гнезде, малыши очень по-разному относятся друг к другу!

А что с человеком? Если спросить родителей, то покажется, что законы джунглей в семье не работают. Большинство родителей при опросах указывают, что они относятся к своим детям «одинаково». Однако этому противоречит мнение самих детей: большинство из них утверждает, что по сравнению с их братьями и сестрами их в чем-то ущемляют. Такие различия во взглядах кажутся подходящими к эволюционной модели конфликта.

А что со сборными семьями? Так как родные и сводные братья и сестры являются друг другу родственниками лишь на 25 %, то им, каждому для себя, приходится требовать кусок пирога с общего стола в четыре раза больше, чем они предоставили бы брату или сестре-конкуренту. Ну и, соответственно, те, кто делит условный пирог, предпочитают своего родного ребенка. Мы помним, что в мифах и сказках конфликты между пасынком (падчерицей) и отчимом (мачехой) всегда были и будут – привет от Золушки.

Как обстоит дело сегодня? Имеется множество примеров того, что распределение условного пирога, в том числе и в сборных семьях, происходит успешно и справедливо. Но есть также и свидетельства того, что в среднем обращение с пасынками и падчерицами хуже, чем с биологическими детьми. Таким образом, генетические конфликты – это не обязательно судьба. Но при определенных обстоятельствах они могут сыграть свою роль.

У каждого конфликта свои условия

И все-таки: при каких конкретных условиях сегодня имеют для нас значение конфликты, предусмотренные эволюцией? Пример конфликта, связанного с прекращением грудного вскармливания, продемонстрировал, как по-разному разыгрываются в жизни такие конфликты: в то время как для некоторых детей отучение от грудного вскармливания связано с большим количеством слез, другие дети отучаются от него совершенно самостоятельно.

Снова и снова появляется один мотив: размер условного пирога. Если он небольшой, то при его разделе будет больше споров. Так, степень выраженности сиблингового соперничества в младшем детском возрасте, например, в значительной мере зависит от разницы в возрасте между детьми. Чем эта разница меньше, тем, как правило, ограниченнее ресурсы для того, чтобы конкурировать (как, например, за то, кто будет сидеть на коленях у матери). История полна примеров того, что конфликты в плохие времена разгораются, как правило, сильнее: так, раньше было обычным делом исключать некоторых детей из распределения родительского имущества. Девочки часто в «репродуктивном» отношении оставались ни с чем: их запирали в монастырь или вынуждали отказываться от брака, чтобы они обеспечивали родителей.

Если опять взять в пример условный пирог, то станет понятно, что связанные с распределением конфликты зависят также от возраста матери. Для матери старшего возраста каждый ребенок может стать последним, и в соответствии с эволюционной теорией конфликта она будет делить пирог на более крупные куски, чем в ситуации, когда ей могут предстоять еще беременности. Рождающиеся последними дети во всех культурах (кстати, и у приматов тоже) получают больше внимания и помощи.

Последний пример одновременно демонстрирует и слабые места теории: существует много примеров, в отношении которых предсказания оказываются неверными или в которых верным оказывается противоположное. В поведении человека сочетается множество факторов: убеждения, традиции, влияния других культур. Эволюционная теория конфликта поэтому не может описать больше, чем возможные поля развития конфликта и заданные места разрыва, в которых могут возникнуть «трещины». Расширятся эти трещины или нет, приведут ли они к разрыву – это уже зависит от конкретных условий. Теория конфликта ни в коем случае не утверждает, что дети не могут быть нежными братьями и сестрами![15]15
  Мужа и жену сначала тоже не связывает никакая генетическая программа, они родственники на ноль процентов – и несмотря на это, они часто довольно хорошо находят общий язык. Однако именно этот пример можно интерпретировать по-иному: по сравнению с родственными отношениями браки, по крайней мере в сегодняшних условиях, не является особо стабильными. Кровь все-таки связывает людей прочнее.


[Закрыть]

А это связано также и с другим обстоятельством: конфликты являются лишь одной стороной медали. Человек (и другие социальные виды) располагает одновременно возможностями и задатками, позволяющими обходить конфликты, подавлять и решать их. Природа позаботилась не только о конфликтах, но и также о соответствующих стратегиях их решения! Мы к этому вопросу еще вернемся.