Текст книги "Война в воздухе"

3

Теперь у нас есть возможность определить и сравнить особенности американских и немецких аэропланов и дирижаблей, однако участникам невероятно хаотического сражения над великими американскими озерами эти факты были практически неизвестны.

Каждая из сторон ринулась в бой, не ведая, с чем столкнется, находясь в необычных условиях, вооруженная устройствами, способными преподносить крайне неприятные сюрпризы даже без воздействия противника. Как и в морских сражениях броненосцев прошлого века, все оперативные планы и тактические построения, стоило боевым действиям начаться, рассыпались в прах. Капитану каждого корабля приходилось полагаться только на личную инициативу и смекалку. То, что одного подстегивало, другого обращало в бегство и приводило в отчаяние. Можно уверенно сказать, что битва при Ниагаре, как и битва при Лиссе, представляла собой не одну сплошную драку, а череду маленьких стычек.

Для такого наблюдателя, как Берт, битва выглядела серией случайных событий – иногда колоссальных, иногда пустяковых, но в любом случае беспорядочных. У него ни разу не возникло ясности поставленной цели, понимания причин, по которым происходила борьба, и ощущения, что кто-то ее выигрывает, а кто-то проигрывает. Вокруг происходили просто чудовищные вещи, и в итоге привычный мир все больше скатывался во мрак и разруху.

Берт наблюдал за битвой с земли, из Проспект-парка, потом – с Козьего острова, куда ему удалось бежать.

То, как он оказался на земле, однако, требует разъяснения.

Принц восстановил свои полномочия командующего флотом по беспроволочному телеграфу задолго до того, как «Граф Цеппелин» обнаружил их лагерь на Лабрадоре. По указанию принца германский воздушный флот, чье передовое охранение наткнулось на японцев в небе над Скалистыми горами, в ожидании возвращения своего командующего сосредоточился у Ниагары. Принц прибыл туда двенадцатого числа. Берт впервые увидел Ниагарское ущелье на рассвете во время тренировки, вися на сетке центральной секции газовой камеры. В это время «Граф Цеппелин» летел очень высоко. Далеко внизу Берт увидел воду на дне ущелья с мраморными шапками пены, а на западе – гигантскую подкову Канадского водопада. Она сверкала, искрилась и пенилась в косых солнечных лучах, издавая непрерывный низкий рокочущий гул. Воздушный флот – длинная вереница блестящих громадин с медленно вращавшимися хвостами и германскими кормовыми флагами, свисавшими с брюха каждого дирижабля за телеграфными подвесками Маркони, – занял позицию огромным полумесяцем. Рога полумесяца были обращены на юго-запад.

Ниагара-Сити по большей части уцелел, хотя на улицах не было ни души. Мосты сохранились неразрушенными, на отелях и ресторанах по-прежнему красовались флаги и зазывные рекламные щиты, электростанции работали. В остальном казалось, что территорию по обе стороны ущелья подмело гигантской метлой. Все, что могло послужить укрытием для нападения на немецкие позиции у Ниагары, немцы сровняли с землей со всей скрупулезностью, какую позволяли современные технологии и взрывчатые вещества. Дома взорвали, леса выжгли, заборы сломали, посевы разорили, монорельсовые пути разворотили, а все дороги зачистили так, чтобы негде было спрятаться или укрыться. Вид сверху производил одновременно нелепое и страшное впечатление: молодые деревца были срезаны натянутой проволокой, погубленный молодняк, сломанный или вырванный с корнем, лежал рядами, точно сжатая пшеница, дома словно раздавило пальцем великана. Во многих местах еще догорали пожары, обширные площади превратились в острова дымящихся, а кое-где еще тлеющих головешек.

Тут и там валялись пожитки менее расторопных беженцев, тележки, конские и человеческие трупы. На месте домов, имевших водопровод, образовались огромные лужи воды и бежали ручьи из прорванных труб. На полях, не тронутых огнем, мирно паслись лошади и домашний скот. Сельские угодья вне мертвой зоны остались целы, но почти все их обитатели бежали. В Буффало пылал гигантский пожар, который никто не пытался потушить. Ниагара-Сити быстро превращался в военный лагерь. С морских судов доставили множество опытных инженеров, и они работали не покладая рук, чтобы приспособить промышленные сооружения города для нужд воздухоплавательного парка. У Американского водопада, рядом с фуникулером, построили зарядную газовую станцию, и теперь немного южнее для этой же цели велась расчистка гораздо большего участка. Над электростанциями, отелями и другими заметными или важными зданиями реяли германские флаги.

«Граф Цеппелин» сделал два медленных круга, принц обозревал лагерь с висячей галереи. Затем дирижабль поднялся до центра полумесяца, и принц со своей свитой, включая Курта, пересел на «Гогенцоллерн», назначенный перед надвигавшейся битвой флагманом. Принца со свитой подняли на коротком тросе с носовой галереи, а члены экипажа «Цеппелина», провожая начальство, облепили внешнюю сетку. Затем «Цеппелин» кругами пошел вниз и приземлился в Проспект-парке, чтобы выгрузить раненых и пополнить боекомплект. Дирижабль прибыл на Лабрадор, не зная, сколько и какого груза придется взять на борт, поэтому отправился туда с пустым оружейным складом. Кроме того, требовалось подкачать водород в носовой отсек, где обнаружилась течь.

Берта назначили в команду носильщиков, и он помогал перетаскивать раненых в ближайший отель, выходящий фасадом на канадский берег. В отеле почти никого не было, за исключением ожидавших их прибытия двух американских медсестер, негра-швейцара и трех-четырех немцев. Врач с «Цеппелина» привел Берта на главную улицу города, где они взломали двери аптеки и реквизировали необходимые медикаменты. На обратном пути они встретили офицера и двух солдат, составлявших приблизительный список товаров в различных магазинах. Кроме них, на широкой главной улице не было ни души, жителям дали три часа, чтобы покинуть город, и похоже, все так и сделали. На углу у стены лежал труп застреленного мужчины. Заброшенный вид оживляли две-три собаки, но ближе к реке тишину и покой нарушал периодический шум монорельсовых вагонов. Они были нагружены шлангами и рабочими, предназначенными для превращения Проспект-парка в стоянку для дирижаблей.

Берт водрузил коробку с медикаментами на велосипед и отвез ее в отель, после чего его определили грузить бомбы в хранилище «Цеппелина». Это занятие требовало величайшей осторожности. От работы его оторвал капитан «Цеппелина», отправивший Берта с запиской к офицеру, назначенному начальником Англо-американской энергетической компании, – полевой телефон еще не успели проложить. Берт получил распоряжение на немецком и, постаравшись угадать его смысл, отдал честь и взял записку, не решаясь показать, что не понимает языка. Он вышел за дверь с уверенным видом человека, знающего свое дело, свернул за угол и вдруг понял, что понятия не имеет, куда идти. Тут его внимание отвлекли выстрел с «Гогенцоллерна» и ликующие крики.

Берт поднял голову – вид заслоняли дома по обе стороны улицы. Он заколебался, однако любопытство подтолкнуло его к берегу реки. Здесь небо заслоняли деревья. Берт с изумлением увидел, что «Цеппелин», чье хранилище боеприпасов, как он знал, успели наполнить только на три четверти, уже поднимается над Козьим островом. На дирижабле почему-то не стали ждать окончания погрузки. Берт сообразил, что его забыли на земле. Он нырнул в кусты и сидел там, пока не решил, что капитан «Цеппелина» его больше не хватится. В конце концов любопытство победило, и Берт решил выйти на мост, ведущий на Козий остров, и посмотреть, что так всполошило немецкий воздушный флот.

С этой точки вид открывался почти от горизонта до горизонта. Тут-то он впервые и увидел азиатские воздушные корабли, низко висевшие над сверкавшими Верхними порогами.

Азиатские машины выглядели намного скромнее немецких. Берт не мог определить расстояние на глаз, к тому же дирижабли летели к нему боком, что скрадывало их широкий профиль.

Берт застыл на середине моста. Это место большинство людей помнили кишащим туристами и экскурсантами, но сейчас на всем мосту кроме него не было ни одного человека. Высоко над головой перестраивались, готовясь к бою, воздушные силы соперников, под мостом неслись к Американскому водопаду бурные речные воды. Одет Берт был весьма причудливо: дешевые брюки из синей саржи, заправленные в резиновые немецкие авиаторские сапоги, на голове – белое кепи аэронавта, немного великоватое. Берт сдвинул кепи на затылок, открыв тощее лицо прощелыги-кокни с еще не зажившей ссадиной на лбу.

– Обалдеть! – прошептал он.

Берт смотрел во все глаза, жестикулировал, один-два раза крикнул и захлопал в ладоши, но вскоре его охватил ужас, и он со всех ног припустил в сторону Козьего острова.

4

Некоторое время, обнаружив друг друга, оба флота не пытались вступить в бой. Немцы имели в своем распоряжении шестьдесят семь больших дирижаблей и сохраняли боевой порядок, выстроившись полумесяцем на высоте почти четырех тысяч футов. Их корабли поддерживали интервал в полтора корпуса, отчего рога полумесяца разошлись почти на тридцать миль. Дирижабли на флангах буксировали порядка тридцати «воздушных змеев»; впрочем, размеры аэропланов и расстояние не позволяли Берту как следует их рассмотреть. Поначалу он увидел только так называемый южный флот азиатов. Он состоял из сорока воздушных кораблей и почти четырех сотен одноместных самолетов на флангах. Некоторое время все они медленно летели на восток перед фронтом немцев на минимальном расстоянии, не приближаясь больше чем на десяток миль. Поначалу Берт различал только силуэты больших кораблей, но вскоре заметил целый сонм крохотных объектов, плывущих в солнечных лучах словно тучи мошкары, выше и ниже вражеских дирижаблей.

На северо-западе появился второй флот азиатов.

При почти полном отсутствии ветра и облачности германский флот взмыл на невероятную высоту, на которой воздушные корабли больше не казались огромными. Оба рога полумесяца четко обозначились в небе. Смещаясь на юг, они медленно прошли между местом, где стоял Берт, и солнцем, обратившись в черные пятна. «Воздушные змеи» выглядели черными точками, рассыпанными по краям воздушной армады.

Оба флота явно не торопились вступать в бой. Азиаты отклонились далеко на восток, набирая скорость и высоту, перестроились в длинную колонну и повернули назад, направляясь к левому флангу немцев. Немецкие эскадрильи развернулись, чтобы встретить приближающегося противника. По маленьким вспышкам и далекому потрескиванию Берт понял, что они открыли огонь. Некоторое время наблюдатель мог подумать, что ничего не меняется. Затем пригоршня «воздушных змеев», будто снежинки, несомые вихрем, бросилась в атаку. Им навстречу устремился поток красных точек. Все это казалось Берту ужасно далеким и не имеющим отношения к людям. После того как он сошел на землю с одного из таких монстров, не минуло и четырех часов, а дирижабли уже представлялись ему не мешками, наполненными газом, с людьми на борту, а странными разумными существами, которые двигались и действовали сами по себе. Азиатские и немецкие аэропланы схлестнулись в схватке, спускаясь к земле и походя на пригоршню белых и красных розовых лепестков, выброшенных из далекого окна; они все увеличивались в размерах, пока Берт не начал различать сбитые машины, падающие отвесно вниз и пропадающие в клубах черного дыма над Буффало. Сперва дым скрывал все самолеты, затем две-три белые машины и несколько красных снова взмыли в воздух, будто стая больших мотыльков, кружащих в азарте боя, и скрылись из виду на востоке.

Громкий гул заставил Берта повернуть взгляд к зениту. Большой полумесяц потерял строй и превратился в беспорядочную продолговатую тучу воздушных кораблей. Один из них опускался к земле, и на его носу и корме сверкало пламя. На глазах у Берта корабль перевернулся кверху брюхом, вошел в штопор и пропал в дыму над Буффало.

Берт открыл, потом закрыл рот и крепче схватился за поручни моста. Какое-то время, показавшееся ему вечностью, оба флота как будто не несли новых потерь и только налетали друг на друга по наклонной, шумя, словно толпа разгневанных лилипутов. Вдруг с обеих сторон из строя начали выпадать дирижабли, подбитые снарядами, чью траекторию он не мог ни увидеть, ни проследить. Цепь азиатских кораблей развернулась и либо вклинилась в рассеянную линию немецких дирижаблей, либо налетела на нее сверху (наблюдая с земли, трудно было сказать точно), и та, как видно, рассыпалась под их напором. Начались передвижения, суть и важность которых Берт не мог уловить. На левом краю дирижабли бестолково гонялись друг за другом. Две линии кораблей настолько сблизились, что казалось, будто их команды прямо в воздухе вступили в рукопашный бой. Но вскоре они распались на группы и пары дуэлянтов. Все больше и больше немецких кораблей теряли высоту. Один из них вспыхнул и пропал далеко на севере. Еще два рухнули вниз, дергаясь, как припадочные. Прямо над головой, кружась, как в водовороте, начала быстро снижаться группа противников – два азиата против одного немца. Вскоре к ним присоединился еще один немецкий дирижабль; вместе они улетели на восток, втягивая в поединок все новые немецкие машины.

Один из азиатов протаранил гигантский немецкий корабль или просто столкнулся с ним, и оба, кувыркаясь, полетели вниз навстречу гибели. Берт не заметил, как в битву вступила северная эскадра азиатов, ему лишь показалось, что количество кораблей в воздухе одним махом увеличилось. В бою наступила полная неразбериха, и вся масса сражавшихся, двигаясь против ветра, сместилась на юго-запад. Борьба распадалась на отдельные очаги столкновения. Вот громадный немецкий дирижабль летит, объятый пламенем, к земле, а вокруг кружит десяток плоских азиатских кораблей, не позволяя ему что-либо сделать для своего спасения. Поодаль завис еще один, чья команда отбивает атаки целой тучи самурайских самолетов. А вот запылал с обоих концов и выпал из сражения азиат. Внимание Берта перескакивало в высоком, бездонном небе от одной стычки к другой. В памяти застревали отдельные яркие эпизоды смерти и разрушений, лишь очень медленно складывавшиеся в общую картину сражения.

Однако основная масса кораблей, кружившая еще выше в небе, не подвергалась уничтожению и не пыталась уничтожить других. Большинство из них описывали круги на полной скорости, пытаясь занять выгодную позицию повыше, попутно обмениваясь неприцельными выстрелами. После трагической гибели двух кораблей в результате столкновения никто больше не пытался идти на таран, попыток высадиться на борт вражеского корабля Берт тоже не заметил. В то же время стороны постоянно пытались оттеснить противника поодиночке, отрезать его от своих и заставить снизиться, отчего корабли снова и снова возвращались назад, стараясь сбиться в один косяк. Превосходство в численности и более высокая маневренность азиатов создавали впечатление, что они беспрерывно атакуют немцев. Прямо над головой Берта, стараясь не отдать ниагарскую электростанцию, большая масса немецких кораблей построилась в плотную фалангу. Азиаты усиленно пытались ее расчленить. Картина напоминала рыб в пруду, гоняющихся за крупинками корма. Берт видел крохотные облачка дыма и вспышки взрывов, но сверху не долетало ни звука.

На мгновение солнце заслонила разлапистая тень, за ней последовала другая. Раздалось громкое жужжание моторов и дребезжащие щелчки, словно работал часовой механизм с боем. Берт мгновенно забыл о схватке в вышине.

Всего в сотне ярдов над водой с юга, словно валькирии, на странных гибридах европейской инженерной мысли и японского художественного воображения быстро налетели азиатские пилоты-меченосцы. Крылья судорожно взмахивали, издавая щелчки, и тогда самолеты поднимались выше, затем крылья переставали хлопать и расправлялись на всю длину, позволяя аппаратам парить в воздухе. Так они и летели, то поднимаясь, то опускаясь. Японские машины пронеслись настолько близко, что Берт услышал, как пилоты обмениваются репликами. Самолеты спустились к Ниагара-Cити и один за другим приземлились, выстроившись в ряд, на открытой местности перед отелем. Берт не стал дожидаться, когда они сядут. Один из желтолицых авиаторов повернул голову и посмотрел на него. На одно мистическое мгновение их взгляды встретились.

До Берта наконец дошло, насколько подозрительно выглядит одинокая фигура посреди моста, и он побежал к Козьему острову. Оттуда, прячась за деревьями, в чем, возможно, не было нужды, он досмотрел финал сражения.

5

Убедившись, что ему ничто не грозит, Берт вернулся к наблюдению и обнаружил, что между аэронавтами-азиатами и немецкими инженерами завязался ожесточенный бой за Ниагара-Сити. Берт впервые за все время войны увидел нечто напоминающее фотографии с полей сражений, публиковавшиеся в газетах, которые он продавал подростком. Все будто бы встало на свое привычное место. Он наблюдал, как люди с винтовками прячутся за укрытиями и быстро перебегают из одной точки в другую, наступая нестройной атакующей цепью. Первая группа пилотов, очевидно, решила, что город покинут. Они, не скрываясь, посадили свои машины на открытой площадке рядом с Проспект-парком и подошли к домам, направляясь к электростанции, но неожиданный залп развеял их иллюзии. Авиаторы бросились врассыпную и укрылись за береговой насыпью у самой воды: бежать обратно к самолетам было слишком далеко. Они лежали и стреляли по противнику, засевшему в отелях и каркасных домах, окружавших электростанцию.

С востока на подмогу прилетела еще одна вереница красных самолетов. Они вынырнули из дымки над домами и описали длинную дугу, словно оценивая положение на земле. Выстрелы немцев слились в непрерывный грохот, одна из парящих в воздухе машин дернулась, задрала нос и упала между домами. Остальные спланировали на крышу электростанции как огромные хищные птицы. После посадки из каждого самолета выскочила и подбежала к парапету крохотная фигурка.

Появилась новая группа машущих крыльями машин, но Берт не заметил их приближения. Грянула россыпь выстрелов, как на войсковых маневрах или в газетных репортажах о боевых действиях, что полностью отвечало представлениям Берта о войне. От хозяйственных построек к зданию электростанции побежала довольно большая группа немцев. Двое упали. Один сразу затих, второй еще долго корчился и пытался ползти. Над отелем с госпиталем, куда Берт помогал носить раненых, вдруг взвился белый флаг с красным крестом. В городе, казавшемся брошенным, очевидно, засело немало немцев, и теперь все они бежали к главному корпусу электростанции. Берт прикинул, хватит ли им боеприпасов. В бой вступало все большее количество азиатских самолетов. Они расправились с одиноким незадачливым «воздушным змеем» и нацелились на строящийся воздухоплавательный парк с электрическими газогенераторами и ремонтными мастерскими – костяк немецкой военной базы. Несколько самолетов село, их пилоты превратились в энергичных пехотинцев, другие летали над полем боя и обстреливали все, что шевелилось внизу. Стрельба шла неравномерными вспышками: то наступало затишье, пока стороны оценивали обстановку, то раздавалась быстрая дробь выстрелов, перераставшая в непрерывный грохот. Раз или два аэропланы пролетали прямо над головой Берта; в такие минуты его душа и тело были озабочены только одним – как получше спрятаться.

Время от времени с треском выстрелов смешивался грохот, напоминавший о воздушном сражении над головой, но Берт не мог оторвать глаз от боя по соседству.

Тут с неба свалился какой-то предмет, напоминавший бочку или огромный футбольный мяч. Трах! – раздался мощный взрыв. Предмет упал среди клумб и газонов между стоявшими на берегу реки азиатскими аэропланами. Поднялся и осел фонтан из обломков и ошметков азиатских машин, комьев земли, древесных сучьев и гравия. Пилотов, залегших на насыпи, раскидало, как мешки с песком, по пенистой поверхности реки пробежала рябь. Все окна отеля, секундой назад отражавшие голубое небо и воздушные корабли, превратились в черные зияющие дыры. Ба-бах! – последовал второй взрыв. Берт взглянул наверх, ему показалось, что на землю пикирует стая чудовищ – ватага пузырящихся одеял, вереница гигантских колпаков для сервировочных блюд. Клубок воздушного боя катился вниз, словно хотел влиться в схватку за электростанцию. Дирижабли предстали перед Бертом в новом свете – в образе преследовавших его гигантов. Они быстро росли в размерах, принимая все более угрожающий вид, пока наконец окружающие дома не стали выглядеть маленькими, Американские пороги – узкими, мост – игрушечным, а фигурки бойцов – ничтожно крохотными. По мере приближения чудища распространяли вокруг себя какофонию звуков: выстрелов, громкого скрипа, скрежета, шлепков, дребезжания, криков и опять выстрелов. Искаженные углом зрения, черные орлы на носах немецких дирижаблей казались реальными птицами, от которых в драке разлетались перья.

Один из боевых кораблей опустился на высоту пятисот футов над землей. Берт видел немецких солдат, стрелявших из винтовок с нижних галерей, видел висевших на канатах азиатов и то, как человек, сверкнув алюминиевым водолазным шлемом, сорвался и упал в воду чуть выше Козьего острова. Берт впервые мог разглядеть азиатские корабли с близкого расстояния. С его места они больше, чем когда-либо, напоминали гигантские снегоступы. Бока дирижаблей были расписаны странными черно-белыми узорами, напоминавшими выточенные на станке крышки карманных часов. У них не было галерей, и солдаты с винтовками выглядывали из люков, расположенных вдоль осевой линии корпуса. Чудовища описывали длинные восходящие и нисходящие спирали; складывалось такое впечатление, что в бой друг с другом вступили облака или что пытаются истребить один другого несколько летающих пудингов. Машины вились и кружили друг вокруг друга, на время погрузив Козий остров и Ниагару в дымные сумерки, которые рассекали столбы солнечного света. Они то расходились, то снова сближались, то вступали в поединки, то кружили над порогами, то удалялась на пару миль на канадскую территорию, то снова возвращались к водопадам. На одном из немецких кораблей вспыхнул пожар, вся стая отпрянула от вспышки и, набирая высоту, бросилась врассыпную, а корабль снесло на канадскую сторону. Он взорвался, не долетев до земли. После этого все остальные с удвоенным грохотом снова сошлись в схватке. В какой-то момент люди в Ниагара-Сити разразились ликующими воплями, прозвучавшими не громче комариного писка. Загорелся еще один немецкий корабль, третий, продырявленный носом противника, теряя газ, вышел из боя и сместился на юг.

Берт все отчетливее видел, что немцы проигрывают бой. Их явно начали теснить. Немецкие воздушные суда теперь не помышляли ни о чем другом, кроме бегства. Азиаты сновали рядом с ними и над ними, поджигали их и расстреливали едва различимых солдат в водолазных костюмах, которые боролись с огнем и пробоинами с помощью огнетушителей и шелковых лент, стоя на внутренней сетке. Немцы отвечали лишь беспорядочной стрельбой. Бой вновь кипел прямо над Ниагарой. Внезапно все немецкие корабли как по команде разошлись в стороны и рассеялись – кто на запад, кто на восток, кто на север или на юг. Началось беспорядочное бегство. Азиаты, поняв, что происходит, поднялись выше и начали их преследовать. И только «Гогенцоллерн» с принцем на борту в составе маленькой группы из четырех кораблей все еще вел бой, отчаянно пытаясь удержать Ниагару.

Сделав круг над Канадским водопадом, корабли полетели над водным простором на восток, превратившись в точки над горизонтом, но вскоре вернулись и с невероятной скоростью, спускаясь, понеслись прямо на ошарашенного наблюдателя.

Вся ведущая поединок группа быстро приближалась, вырастая в размерах. На фоне послеобеденного солнца и слепящего сверкания Верхних порогов принадлежность черных силуэтов было трудно определить. Группа росла подобно грозовой туче, пока не заслонила собой все небо. Плоские азиатские машины заходили немцам сверху и в хвост, безнаказанно дырявя их газовые камеры и бока. Одноместные самолеты налетали, словно рой разъяренных пчел. Чем ближе схватка подкатывалась к месту наблюдения, тем сильнее темнело небо. Два немецких корабля прекратили спуск и снова взмыли вверх, но «Гогенцоллерну» этот маневр был уже не по силам. Флагман вяло приподнялся, сделал резкий поворот, будто хотел выскочить из боя, вспыхнул с обоих концов и, накренившись, врезался в воду. Громадный дирижабль несколько раз перевернулся на речной поверхности, кувыркаясь, трепыхаясь и корчась, словно живое существо, и, то останавливаясь, то снова приходя в движение, поплыл по течению, в то время как растерзанный, погнувшийся пропеллер продолжал молотить воздух. Из облаков пара вырвались новые языки пламени. На глазах у Берта происходила катастрофа гигантского масштаба. Оболочка дирижабля лежала на речных порогах, напоминая остров или высокие утесы, но такие, которые не прекращали перекатываться, дымились, оседали и быстро толчками приближались к Берту. Азиатский корабль – Берту снизу он показался куском тротуара длиной триста ярдов – вернулся и сделал два-три круга над местом крушения. Дюжина алых самолетов несколько минут плясала, словно стая мошкары, в солнечных лучах, но вскоре умчалась догонять товарищей. Угасающий бой с его дикими криками, выстрелами и оглушительным треском уже перевалил через остров. Его участников теперь скрывали кроны деревьев. Берт, завороженный зрелищем плывущего к острову поверженного немецкого флагмана, перестал обращать внимание на схватку в небе. За спиной что-то упало, раздался удар и треск ломавшихся веток, но он даже не обернулся.

Некоторое время казалось, что река сломает хребет «Гогенцоллерна» о перемычку между водопадами. Пропеллер молотил воду, взбивая пену, и толкал покореженные обломки к американскому берегу. Но тут их подхватило течением, ведущим к Американскому водопаду, и через минуту весь огромный сдувающийся шатер, выстреливая языками пламени в трех новых местах, врезался в мост, соединявший Козий остров с Ниагара-Сити, и просунул под ним, словно длинную руку, продолговатый смятый остов. Средние газовые камеры со страшным грохотом взорвались, часть моста рухнула и пропустила к водопаду основную массу обломков, напоминавших уродливого, бьющегося в конвульсиях и махающего факелом калеку в лохмотьях. На секунду замерев у обрыва, останки корабля, словно самоубийца, упали вниз.

Оторванный нос дирижабля застрял, зацепившись за так называемый Зеленый остров, зажатый между главным берегом и зарослями Козьего острова.

Берт наблюдал гибель «Гогенцоллерна», перебегая по берегу от мыса, разделяющего два потока, до входа на мост. Затем, не обращая внимания на азиатский дирижабль, висевший над мостом подобно гигантской кровле без стен, он примчался в северную часть острова, впервые оказавшись на плоском каменистом выступе рядом с островком под названием Луна, откуда открывался прекрасный вид на Американский водопад. Затаив дыхание и прислушиваясь к вечному шуму падающей воды, он долго вглядывался в пучину.

Далеко внизу, крутясь, в потоке на дне ущелья плыл предмет, напоминавший гигантский пустой мешок. Для Берта он олицетворял очень многое: судьбу германского воздушного флота, Курта, принца, Европы, незыблемых, привычных вещей и сил, которые забросили его сюда и поначалу выглядели безоговорочно непобедимыми. И вот все это пустым мешком уплывает вниз по стремнине, оставив его наедине с миром Азии, желтокожими людьми, нехристями, наедине с ужасом и неизвестностью.

Последние сражавшиеся корабли исчезли из поля зрения Берта и пропали в небе далеко над Канадой.