Текст книги "Война в воздухе"

Глава IX. На Козьем острове

1

О камень за спиной Берта щелкнула пуля. Это напомнило, что он представляет собой прекрасную мишень и одет, по крайней мере частично, в немецкую форму. Берт отбежал под сень деревьев и некоторое время метался в поисках укрытия подобно птенцу в камышах, убегающему от воображаемого сокола.

– Разгромили… – бормотал он. – Разгромили подчистую. И кто? Китайцы! Драпают от желтолицых!

Наконец Берт угомонился в кустах возле запертого, покинутого торгового киоска, откуда открывался вид на американский берег. Он нашел ложбину, полностью прикрытую кустами, и бросил взгляд через пороги. Стрельба прекратилась. Похоже, наступило затишье. Азиатский воздушный корабль покинул позицию над мостом и без движения висел над Ниагара-Сити, отбрасывая тень на место недавней схватки за электростанцию. Чудовище сохраняло спокойную уверенность в собственном господстве, на хвосте безмятежно трепетал длинный узорчатый вымпел красно-черно-желтого цвета – символ великого содружества Восходящего солнца и Дракона. На востоке на гораздо большей высоте висел второй воздушный корабль. Берт набрался смелости и вытянул шею. На юге в лучах заката парил третий.

– Ничего себе! Разгромили и разогнали. О господи!

В Ниагара-Сити, похоже, наступила тишина, хотя на одном из разрушенных зданий все еще развевался немецкий флаг. Над электростанцией было поднято белое полотнище; там оно и оставалось во время последующих событий. Сначала послышались выстрелы и показались бегущие немецкие солдаты. Они скрылись между домами. Вслед за ними пробежали два инженера в синих рубашках и брюках, преследуемые по пятам пилотами с мечами. Первый из мужчин, обладатель статной фигуры, двигался легко и быстро. Второй, низкорослый крепыш с избытком веса, прижав пухлые руки к бокам и откинув голову назад, бежал, смешно перебирая ногами. Преследователи были одеты в форму и черные шлемы из кожи и металлических пластин. Коротышка споткнулся, и Берт ахнул, став свидетелем еще одной ужасной сцены.

Первый японский пилот обогнал коротышку на три шага и замахнулся мечом, но не рассчитал удар.

Они пробежали еще десяток шагов, японец еще раз взмахнул мечом, и Берт услышал звук, похожий на мычание крохотного теленка. Толстяк упал лицом вниз. Меч опустился еще раз и еще раз, ударяя по фигуре на земле, пытавшейся заслониться безоружными руками.

– Ох, с меня хватит! – почти навзрыд воскликнул Берт, не в силах отвести завороженный взгляд.

Японец рубанул мечом в четвертый раз и вместе с подоспевшими товарищами бросился в погоню за первым инженером. Бежавший последним остановился и повернул назад, словно заметил какое-то движение, после чего начал кромсать лежачего мечом.

– У-у! – завывал Берт при каждом новом ударе. Он отполз подальше в кусты и там замер. Из города послышались выстрелы, потом все стихло, даже из госпиталя не доносилось ни звука.

Вскоре маленькие фигурки, вкладывая мечи в ножны, вышли из домов и направились к месту, где бомба уничтожила их самолеты. Другие выкатывали неповрежденные аэропланы, как велосипеды, вскакивали в седло, поднимались в высь и улетали на восток. Корабль, зависший над Ниагара-Сити, сбросил веревочную лестницу и поднял на борт людей с крыши электростанции.

Берт, словно кролик, следящий за охотниками, еще долго наблюдал за событиями в Ниагара-Сити. Группы азиатов переходили от здания к зданию и, как он вскоре понял, поджигали их. Из турбинного колодца электростанции послышались глухие взрывы. То же самое происходило на канадском берегу. Тем временем начали возвращаться другие дирижабли и аэропланы, пока Берту не показалось, что у водопадов собралась добрая треть азиатского воздушного флота. Скорчившись, не шевелясь, он наблюдал из кустов, как они группируются, перестраиваются, обмениваются сигналами, подбирают людей и, наконец, уплывают в рдеющий закат, туда, где над нефтяными промыслами Кливленда находился главный пункт сбора азиатских полчищ. Постепенно уменьшаясь в размерах, флот скрылся из виду, и Берт остался, насколько он мог судить, последним живым человеком в мире развалин. Его охватила неописуемая щемящая тоска. Берт смотрел вслед азиатскому флоту, пока тот не скрылся за горизонтом, и еще долго стоял с разинутым ртом.

– Обалдеть! – наконец вымолвил он, словно приходя в себя от гипноза.

Ему казалось, что наступил закат всей белой расы.

2

Поначалу Берт не рассматривал свою незавидную долю в конкретных, осознанных категориях. В последнее время столько событий происходило помимо его воли, а его собственные усилия приносили такую малую отдачу, что он махнул рукой и перестал строить какие-либо планы. Последний замысел состоял в том, чтобы приехать на южное побережье Англии в составе труппы «Дервишей пустыни» и потчевать сограждан изысканными номерами. Судьба прихлопнула этот план, как муху. Судьба решила избрать для него иную участь, гоняла его то туда, то сюда и в конце концов забросила на скалистый островок между двумя водопадами. Поэтому до Берта не сразу дошло, что следующий ход остался за ним. Его не покидало чувство, что все это должно закончиться, как дурной сон, и он снова окажется в компании Грабба и Эдны в Бан-Хилле, что неумолчный грохот и бесконечные, слепящие глаза потоки воды вот-вот закроются, словно занавес после представления в кукольном театре, и тут же вернутся прежние, привычные дела и заботы. Неплохо потом будет похвастать, как он побывал в Ниагаре. Затем он вспомнил слова Курта: «Людей отрывают от близких, разрушают их дома. Существ, полных жизни, воспоминаний, задатков, давят, рвут на куски, морят голодом, калечат».

Бег мыслей на мгновение приостановился: неужели все это правда? Трудно было поверить. Неужели Том и Джессика в Англии тоже подвергаются страшной угрозе? Неужели маленькая лавка зеленщика больше не работает, а Джессика больше не обслуживает покупателей с учтивой улыбкой, украдкой шипя на ухо Тому, чтобы он не мешкал с доставкой?

Берт попытался вспомнить, какой сегодня день недели, и обнаружил, что потерял счет времени. Может быть, воскресенье? Если так, чем они сейчас заняты? Идут в церковь или прячутся в кустах? Что случилось с домохозяином-мясником, Баттериджем и отдыхающими на пляже в Димчерче? Лондон, как ему сказали, бомбили. Но кто его бомбил? Неужели за Томом и Джессикой гоняются такие же странные смуглые человечки с длинными обнаженными мечами и злыми глазами?.. Он взвесил все возможные напасти, которые могли им угрожать, и постепенно одна мысль вытеснила все остальные: а хватает ли им еды?

Если человек сильно проголодался, станет ли он есть крыс?

Берт вдруг сообразил, что одолевавшее его наваждение продиктовано не столько тревогой о будущем или патриотическим состраданием, сколько чувством голода. Ну еще бы, он сам давно ничего не ел!

Поразмыслив, Берт направился к маленькому киоску, который приметил у разрушенного моста. Уж там должны быть какие-нибудь припасы.

Он обошел вокруг будки один-два раза и попытался вскрыть жалюзи перочинным ножом, затем поддел их попавшимся под руку деревянным колом. Наконец шторка поддалась, Берт вырвал ее из пазов и просунул голову внутрь.

– Хоть какая-нибудь, да жратва.

Открыв внутренние задвижки, он вскоре сумел беспрепятственно проникнуть в киоск. Берт обнаружил несколько запечатанных бутылок пастеризованного молока, много минеральной воды, две банки печенья, миску с окаменевшими пирожными, огромный запас сигарет (правда, табак высох и крошился), некоторое количество сморщенных апельсинов, орехи, несколько жестяных банок с тушенкой и консервированными фруктами, а также тарелки, ножи, вилки и стаканы, которых хватило бы на большую компанию. Там же стоял оцинкованный ящик, но висячий замок не поддался.

– Ничего, с голоду не подохну, – заметил Берт. – По крайней мере пока.

Он присел на стул продавца, утолил голод печеньем с молоком и на мгновение ощутил настоящее блаженство.

– Неплохая передышка после того, что пришлось пережить. Чудеса! Ну и денек! Ох, ну и денек!.. Вот это да! – восхищенно проговорил он. – Какую битву я видел! Как раздолбали этих бедолаг! Р-раз – и башкой вниз! Дирижабли, аэропланы и все такое. Интересно, что случилось с «Цеппелином»? И с этим малым, Куртом… Что с ним? Этот Курт… нормальный парень.

В уме вдруг промелькнул призрак тревоги за империю:

– Как там Индия?

Но мысль тут же уступила место более прагматичным соображениям:

– А не открыть ли мне банку тушенки?

3

Наевшись до отвала, Берт закурил сигарету и долго сосредоточенно думал.

– Интересно, где сейчас Грабб? – произнес он вслух. – Очень интересно! А они меня, интересно, хоть вспоминают? – Он вернулся к мыслям о своем положении. – Похоже, придется маленько задержаться на этом острове.

Берт попытался убедить себя, что он в порядке и в безопасности, однако ему не давала покоя смутная нервозность стадного животного, внезапно оторванного от стада. Он поймал себя на том, что то и дело оглядывается, и принял волевое решение осмотреть остров.

Часть моста между Зеленым островом и берегом была разрушена, что полностью отрезало его от внешнего мира. Он осознал это, только когда вернулся к оторванному носу «Гогенцоллерна», лежавшему у берега подобно севшему на мель судну, и оценил степень разрушения моста. Но и в эту минуту Берт не испытал шока и воспринял увиденное как еще один невероятный, неподвластный воле факт. Он долго рассматривал разбитый корпус с каютами и обрывки черного измятого шелка, напоминавшие вдовий платок, не задумываясь, что в каютах мог находиться кто-нибудь живой, – настолько все было поломано, покорежено и перевернуто вверх дном. Потом долго смотрел на вечернее небо. В затянутых холодной дымкой небесах не было ни одного воздушного корабля. Мимо пролетела ласточка, на лету схватив невидимую мошку.

– Как во сне… – в который раз повторил Берт.

На время его внимание привлекли пороги.

– Грохочет… Грохочет не переставая. День и ночь. Бесконечно…

Мысли опять вернулись к собственному положению.

– Интересно, что теперь делать?

Он немного подумал.

– Ничего не приходит в голову.

Всего две недели назад он был в Бан-Хилле и даже не помышлял о путешествиях, а теперь застрял между двух водопадов Ниагары среди развалин и опустошения, оставленных величайшим воздушным сражением в мировой истории, успев за это время пролететь над Францией, Бельгией, Германией, Англией, Ирландией и другими странами. Мысль была интересна и полезна для поддержания разговора, но не имела никакой практической ценности.

– Интересно, как отсюда выбраться? Есть ли выход? А если нет? Дела-а…

Подумав еще немного, он добавил:

– Зря я поперся на этот чертов мост. Сам себя загнал в ловушку. Ну да ладно. Хотя бы от япошек удрал. Они бы мигом перерезали мне горло. Нет, все-таки…

Берт решил вернуться на остров Луны. Он долго стоял не шевелясь и смотрел на развалины отелей и домов на канадском берегу и поваленные деревья Виктория-парка, розовевшие в лучах заката. Ни души – одни руины. Затем он вернулся на американскую сторону острова, подошел поближе к смятым алюминиевым останкам «Гогенцоллерна» у Зеленого островка и с безнадежным видом осмотрел разрушенную мостовую арку и бурлящую под ней воду. Со стороны Буффало по-прежнему валил дым, дома вокруг железнодорожного вокзала Ниагары пылали ярким пламенем. Нигде ни одного человека, абсолютная тишина. На дорожке между городом и шоссе валялся, словно кем-то забытый, ворох одежды, из которого торчали руки и ноги.

«Надо все осмотреть», – решил Берт и пересек остров посредине, где нашел обломки двух азиатских аэропланов, подбитых в бою с «Гогенцоллерном». Там же обнаружился труп авиатора.

Самолет, очевидно, рухнул носом вниз и разбился о ветви и стволы деревьев. Покореженные обломки крыльев и сорванные распорки валялись вперемешку со свежими щепками, нос аэроплана уткнулся в землю. Пилот причудливо висел вниз головой в нескольких метрах от места крушения среди листвы и веток; Берт увидел его, только когда отвел взгляд от обломков. При свете туманного вечера, в полной тишине, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а ветер улегся, перевернутое желтое лицо, вдруг возникшее всего в нескольких шагах, подействовало отнюдь не успокаивающе. Сломанный сук пронзил грудную клетку пилота насквозь, и он, обмякнув, нелепо висел на нем, как пришпиленный экспонат, все еще сжимая в смертельной хватке легкую короткоствольную винтовку.

Берт некоторое время молча рассматривал мертвое тело, потом, то и дело оглядываясь, пошел прочь и вскоре остановился на широкой прогалине.

– О господи! – выдохнул он. – Все-таки не нравятся мне эти мертвецы. По мне, так пусть лучше остался бы живой.

Он не мог заставить себя пройти по тропинке, над которой висел мертвый азиат, и вообще теперь сторонился деревьев и предпочитал компанию говорливых бурных вод на перекатах.

Второй аэроплан лежал на лужайке у самого берега стремительной реки и выглядел неповрежденным. Он будто плавно спустился и прилег перевести дух. Самолет опрокинулся набок, задрав вверх одно крыло. Пилота, живого или мертвого, нигде не было видно. Вода лизала длинный хвост машины.

Берт долго наблюдал с пригорка, вглядываясь в густевшие тени между деревьями, ожидая увидеть еще одного живого или мертвого азиата, затем крайне осторожно приблизился к самолету и принялся рассматривать широко раскинутые крылья, большой штурвал и пустое седло. Он не решался до них дотронуться.

– Лучше бы этого другого здесь не оказалось. Нет, лучше без него!

Тут он заметил какой-то предмет, мелькавший в водовороте около скалистого выступа. Он притягивал внимание Берта как магнит.

Что это могло быть?

– Ух! Еще один.

Его неотвратимо потянуло к берегу. Берт убедил себя, что это мертвый пилот, вывалившийся из седла при неудачной посадке. Берт решил было уйти, но тут ему пришло в голову, что тело можно вытолкнуть из водоворота на стремнину с помощью какой-нибудь палки. Тогда придется делить остров только с одним покойником. Может быть, к одному он со временем привыкнет. Помедлив, Берт набрался храбрости и взялся за дело. Он срезал в кустах длинную хворостину, вернулся на берег и встал на камень, отделявший водоворот от основного течения реки. К этому времени солнце окончательно село и появились летучие мыши.

Обливаясь потом, Берт ткнул в бесформенный предмет в синей одежде, промахнулся и повторил попытку – на этот раз успешно. Водоворот отпустил пленника, и тот поплыл по реке, перевернувшись на спину. Свет блеснул на золотистых волосах. Это был Курт!

Берт узнал лицо Курта – белое и совершенно спокойное. Ошибки быть не могло: света вполне еще хватало. Поток подхватил мертвое тело, и Курт, словно устраиваясь поудобнее и приноравливаясь к быстрому движению воды, вытянулся, как прилегший отдохнуть человек. На бледном лице не осталось и следа прежнего румянца.

При виде мертвого тела, устремившегося к водопаду, Берта охватила безысходная тоска.

– Курт! – закричал он. – Курт! Я не хотел, Курт! Не бросай меня одного! Не покидай меня!

Нахлынула волна одиночества и горечи. Опустив руки, Берт стоял на выступе в закатном свете и хныкал как ребенок, как если бы вдруг лопнуло и пропало звено, которое связывало его со всеми последними событиями. Ему было страшно, как мальчугану, забытому всеми в пустой комнате, и он не стыдился своего страха.

Надвигались сумерки. Между деревьями притаились странные густые тени. Все вокруг стало чужим, непривычным и приобрело оттенок нереальности, какую человек нередко ощущает во сне.

– О боже! Я больше не выдержу! – простонал Берт, возвращаясь с каменного выступа на траву. Он поник и сел на корточки. Страшное горе, навалившись, в то же время облегчило душу, превратило хныканье в потоки слез: Курта, смелого, доброго Курта больше нет. Берт лег на траву во весь рост и в бессилии сжал кулаки.

– Война… Чертова дурацкая война! Эх, Курт! Лейтенант Курт! С меня хватит. Я получил все что хотел и даже больше. Весь мир – сплошная гниль и бессмыслица. Ночь наступает… Что, если японец придет за мной? Нет, не придет. Не сможет. Если придет, брошусь в воду.

Выдержав паузу, Берт снова забормотал вполголоса:

– Кого тут бояться, в самом деле? Просто воображение разыгралось. Бедный старина Курт, он точно предсказал, что с ним случится. Как ясновидец. Так и не дал мне прочитать свое письмо и не сказал, как зовут его девушку. Все вышло как он говорил: людей отрывают друг от друга, повсюду отрывают. Точь-в-точь как он говорил. Меня забросило за тысячи миль от Эдны, Грабба и родных, словно вырванное с корнем растение. Все войны такими были, просто я этого не понимал. Все и всегда. В каких только дырах и захолустьях не погибал народ! А людям все невдомек, не хватает ума это понять и прекратить. Они думают, что война интересная штука. Боже! Бедняжка Эдна! Справная девушка, что ни говори. Ах, как славно мы катались на лодке в Кингстоне! Могу поспорить, я ее еще увижу, если только это будет от меня зависеть.

4

Вдруг на самом пике волны героической решимости Берт оцепенел от ужаса: к нему в густой траве кто-то полз. Проползет немного, остановится и снова ползет. Ночь ужалила ужасом, словно током. На мгновение все стихло. Берт перестал дышать. Нет, не может быть. Это что-то маленькое!

Существо бросилось к нему, мяукнув и задрав хвост. Потершись головой о ноги Берта, оно замурлыкало. Ночной гость оказался крохотным худющим котенком.

– О господи! Киса! Как ты меня напугала! – произнес Берт, вытирая пот со лба.

5

Остаток ночи он просидел, прислонившись спиной к стволу дерева, держа котенка на руках. Мозг так устал от напряжения, что Берт не мог больше связно думать или говорить. К рассвету он задремал.

Проснувшись, он обнаружил, что тело занемело, зато на сердце немного отлегло. Котенок теплым комочком спал у него за пазухой. Притаившийся между деревьев ужас рассеялся.

Берт погладил котенка; малыш проснулся и громко замурлыкал в ответ на ласку.

– Тебе надо молочка дать. Вот чего ты хочешь. Да и мне позавтракать не грех.

Берт зевнул, поднялся и, посадив котенка на плечо, осмотрелся по сторонам, вспоминая вчерашние обстоятельства – серую пелену чудовищных событий.

– Надо что-то делать.

Берт повернул к деревьям, но тут вспомнил о мертвом авиаторе и по-дружески потерся о котенка щекой. Труп выглядел страшно, но не настолько страшно, как в сумерках: руки и ноги обвисли, винтовка выпала и валялась на земле, скрытая травой.

– Похоронить бы его, киса, – произнес Берт, безнадежно оглядывая каменистую почву. – Нам придется делить с ним остров.

Он еще долго не мог отвернуться и подойти к киоску с провизией.

– Сначала завтракать, – решился он наконец, погладив сидевшего на плече котенка. Тот нежно терся о его скулу пушистой мордочкой и покусывал мочку уха. – Молока хочешь, да?

Берт отвернулся от мертвеца, словно потерял к нему всякий интерес.

Он с удивлением обнаружил, что дверь киоска открыта, хотя вчера вечером сам тщательно закрыл ее на задвижку. Петли железного ящика были отвинчены, и он легко открывался. Вчера этого тоже вроде не было.

– Ну и дурак же я! Пытался сбить замок, а на петли не посмотрел.

Ящик, очевидно, наполняли льдом, но сейчас в нем валялись лишь остатки шести вареных куриц да некое подозрительное вещество, когда-то, вероятно, бывшее сливочным маслом. Все это прилично пованивало. Берт аккуратно опустил крышку.

Он налил котенку молока в грязную тарелку и некоторое время наблюдал за работой крохотного язычка. Потом принялся за инвентаризацию припасов. Набралось шесть закупоренных и одна открытая бутылка молока, шестьдесят бутылок минералки, большой запас сиропа, около двух тысяч сигарет и более сотни сигар, девять апельсинов, две невскрытые банки тушенки и одна вскрытая, пять больших жестянок с калифорнийскими персиками. Берт быстро составил список.

– Реальной жратвы не так уж много. И все-таки недели две протянуть можно. А за две недели мало ли что случится.

Он подлил еще немного молока котенку и дал ему кусочек говяжьей тушенки, после чего отправился к остаткам «Гогенцоллерна». Котенок в приподнятом настроении побежал за ним, задрав хвост трубой.

Обломки за ночь немного снесло, и они еще прочнее застряли у Зеленого острова. Взгляд Берта перекочевал к разрушенному мосту и покинутому Ниагара-Сити. Кроме стаи ворон, там ничего не двигалось. Воронье хлопотало вокруг трупа инженера, зарубленного накануне. Собак не было видно, хотя вдали слышался собачий вой.

– Надо отсюда как-то выбираться, киса. Молока надолго не хватит – с твоим-то аппетитом.

Берт опустил взгляд на стремительный поток под ногами.

– Зато воды навалом. Хотя бы от жажды не помрем.

Он решил внимательно обойти весь остров. Вскоре ему попалась запертая калитка с надписью «Лестница Биддла». Берт перелез через ограду и обнаружил крутую деревянную лестницу, ведущую к подножию утеса, где шумно бесновалась вода. Оставив котенка наверху, он спустился по ступеням и с замирающим сердцем обнаружил тропинку, ведущую между камнями вдоль ревущего потока центрального водопада. Может быть, это и есть путь на волю!

Тропинка привела его всего лишь в затхлый, грохочущий тупик Пещеры Ветров. Пробыв четверть часа в пещере, прижавшись спиной к скале и стоя носом к непроницаемой стене воды, Берт наконец вышел из ступора, заключив, что таким путем вряд ли попадет в Канаду. Поднимаясь по лестнице Биддла, он услышал звук шагов, который сначала принял за причудливое эхо, – кто-то ходил наверху по гравиевой дорожке. Но когда он закончил подъем, вокруг по-прежнему не было ни души.

После этого Берт вместе с бегущим по траве котенком направился к массивному выступу скалы, откуда открывался величественный вид на гигантский зеленый водопад Подкова. Он на несколько минут замер в благоговении.

– Кто бы мог подумать, что такая прорва воды где-то бывает в одном месте! Эти рев и плеск постепенно начинают действовать на нервы. Как будто кто-то разговаривает. Или ходит вокруг. Чего хочешь примерещится…

Он вернулся к лестнице.

– Видать, так и придется бродить по чертову острову. Туда-сюда, туда-сюда.

Берт снова вышел к менее поврежденному аэроплану. Котенок обнюхал машину, Берт лишь окинул ее взглядом.

– Поломана!

Подняв глаза, он дернулся: к ним из-за деревьев приближались две высокие, костлявые фигуры. На них была закопченная, рваная одежда и повязки. Один с головой, замотанной белой тряпкой, приотстав, хромал. Но тот, что шел первым, все еще держался, как подобает принцу, несмотря на левую руку в перевязи и багровый ожог вполлица. Это были кронпринц Карл Альберт, полководец, «немецкий Александр Великий», и офицер с птичьим лицом, чью каюту однажды отобрали и отдали Берту.