Текст книги "Абвер – «щит и меч» III Рейха"

Глава 10
Абвер во Второй мировой войне 1939–1942 гг.

Значение и роль германского абвера во Второй мировой войне нельзя представить себе даже из пусть и подробного перечня удачных и неудачных его действий уже хотя бы потому, что деятельность тайных служб всегда происходит «во тьме», и потому громадное большинство акций остаются неизвестными. Однако из всего того, что стало известно на сегодняшний день, никаких ошибок планирования или просчетов, которые оказали бы решающее влияние на ход войны, в германской военной разведке не возникало. И все же, если бы мы пошли по пути перечисления всех зафиксированных шпионских дел, контрразведывательных операций, диверсионных актов спецсоединения «Бранденбург» или отдельных успешных акций офицеров и агентов абвера, мы вряд ли получили бы полное представление о военной разведке, так же как рассказы о всех героических подвигах на фронтах не дадут нам общей картины войны.

Преимущественно успешная и добросовестная работа абвера в ходе войны была не чем иным, как рутинной деятельностью высококвалифицированных специалистов. Между тем она почти не влияла на руководство войной и в еще меньшей степени – на политику Гитлера, однако многие частные успехи разведки приносили немалую пользу непосредственно войскам. Что касается политической инициативы, если о ней вообще можно говорить в рамках абвера, то она в годы войны все больше перекладывалась на группу во главе с полковником Остером, настроенным оппозиционно к режиму.

Абвер был ненужным образом скован в своих действиях и на фронте внешней разведки, где нужно было вести трудную борьбу с превосходящими силами вражеских служб разведки и контрразведки. Поскольку со временем и генеральный штаб сухопутных войск и высшее командование видов вооруженных сил все более превращались в ничего не значащих получателей и исполнителей приказов Гитлера, абвер также терял влияние на планирование и подготовку операций. А ведь каждая из них требовала точной оценки обстановки и, следовательно, зависела от добросовестной обработки предварительно собранных донесений. Дело затруднялось еще и тем, что почти с началом войны был введен запрет на любой обмен опытом и информацией в части разведывательной деятельности. Об этом позаботился сам фюрер, отдав 11 января 1940 г. следующий приказ: «Никто, ни одна инстанция, ни один офицер не имеют права получать сведения о секретных вещах, если им это не требуется непременно по сугубо служебным соображениям. 2. Ни одна инстанция и ни один офицер не должны знать о каком-то секретном деле больше, чем это нужно для выполнения их собственной задачи». Следствием этого стало то, что документы с грифом «Совершенно секретно. Только для командования!» не всегда оказывались доступны абверу. Ни одна тайная служба в мире не подвергалась столь унизительным требованиям и придиркам, как германский абвер. И именно здесь пролегла для него граница между легальной ведомственной критикой и нелегальным сопротивлением.

Война стала для абвера суровым испытанием не только на профессиональность, но и на выносливость. Организация, созданная за столь короткое время, прекрасно функционировала, несмотря на растущие трудности, вплоть до самой последней минуты ее трагического конца. Но увеличивающиеся силы противников, увеличение их числа и расширение враждебных территорий вместе с усилением вражеской пропаганды, а также не в последнюю очередь глупое упрямство собственного руководства работали против абвера. Тайный фронт постепенно ослабевал. Абвер истощал свои силы в неравной борьбе с противником, постоянно развертывавшим свою мощь. Разумеется, не каждая страна – противник Германии обладала эффективной тайной военной службой, какую представлял собой абвер. Но почти все они имели все же свою контрразведку или политическую полицию.

Дополнительные трудности для абвера возникали и тогда, когда те или иные страны разрывали дипломатические отношения с Германией, потому что тогда там переставали действовать и германские дипломатические (и военные) представительства, а их личный состав интернировался. Абвер в этих случаях терял здесь большую часть опорных пунктов и постов связи, а также лишался части агентурной сети. В то же время в оккупированных нами областях вражеские тайные службы получали для вербовки агентов обширнейшие резервы среди недовольного населения, а на территории рейха – из многочисленных иностранных рабочих, вывезенных сюда из всех стран Европы.

В историческом и профессиональном планах деятельность абвера во время войны вплоть до его расформирования весной 1944 г. можно разделить на следующие пять фаз, которые хронологически начинались и завершались как бы друг в друге.

Первую фазу можно назвать «Общей фазой блицкрига» (т. е. периода «молниеносных войн»). Превосходные результаты разведки, проведенной абвером против враждебных стран, тогда еще достаточно оперативно оценивались военным руководством и принимались к сведению. Эти данные основывались на тщательной подготовительной работе разведки еще в мирное время, особенно в отношении Польши и Франции. Абвер поработал основательно и в других районах, где предусматривались военные действия, в частности в Скандинавии и на Балканах, с которыми он столкнулся впервые. В то время военная верхушка страны еще со вниманием относилась к докладам абвера, и сам Гитлер, как говорили, испытывал симпатию к адмиралу с его тихим, нередко весьма проникновенным голосом, когда тот излагал свою точку зрения. Этому помогало и то, что в области тайной разведки Гитлер был полным невеждой, а его детище – СД – еще не научилось давать полноценные и обоснованные сведения. Таким образом, время до середины 1941 г., точнее, до захвата острова Крит, было единственным отрезком войны, на котором ведомство «Абвер/Аусланд» могло использовать свой аппарат планомерно, без особых помех и по своему усмотрению.

Вторая фаза охватывает время с середины 1941 г. до битвы под Сталинградом (1942 – 1943). Ее можно назвать «наступательной импровизацией». После оккупации разведывавшихся нами областей Европы созданная в них абвером агентурная сеть оказалась бесполезной. Что же касается деятельности немецких агентов в Англии, то с началом войны она была в значительной мере парализована введением на Британских островах чрезвычайно жестких мер контроля. В связи с этим абвер начал создавать совершенно новую, поначалу импровизированную сеть информаторов и агентов, нацеливая их на более широкий охват объектов. Поскольку же гитлеровские планы «дальнейших» завоеваний не имели четкой ориентации и к тому же были довольно запутанными, постольку абвер получал здесь некоторую свободу рук. Однако в этой фазе быстро получили приоритет Соединенные Штаты Америки, которые до тех пор игнорировались как объект разведки, затем Советский Союз, а также страны Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока. Известных успехов в это время добился абвер-I, несколько акций удалось провести абверу-III и в особенности его отделению абвер-III F (контрразведка). Однако все эти «наступательные» проекты (диверсии в Москве, захват Мальты, вывод из строя Суэцкого канала, мятежи на Кавказе и др.) либо отменялись руководством вермахта, либо не доводились до исполнения, либо, наконец, разбивались о контрнаступления противника. По приказу свыше абвер за очень короткое время собрал обширные и ценные сведения о военно-промышленном потенциале России, ее источниках сырья, о перебазировании ее промышленности в глубь страны и за Урал. Однако планирующие органы генерального штаба сочли эти данные чрезмерно завышенными. Руководство ОКВ и ОКХ не поверило и обоснованным докладам абвера о громадном оборонном и человеческом потенциале России в случае ее полной мобилизации, а также о растущей готовности Соединенных Штатов к вмешательству в европейский конфликт.

Третью фазу – с 1943 г. до вторжения западных союзников в Северную Францию в июне 1944 г. – можно было бы назвать «усилением оборонительной разведки и наступательного контршпионажа». К этому времени вышло так, что подвластная Германии территория на Европейском континенте в известном смысле разрушила организационные основы абвера и принудила его к всевозрастающим импровизациям на тайном фронте. Тогда же обострился и конфликт с РСХА из-за предстоящего разделения компетенции. Даже блестящие успехи абвера-III и абвера-III F были в этой фазе более чем нейтрализованы постоянно растущим превосходством и активностью вражеских спецслужб. К этому добавлялась и усиливающаяся жестокость движения Сопротивления в оккупированных областях. Благодаря совершенствованию агентурных коротковолновых радиопередатчиков управление подпольными группами Сопротивления, нацеливание их на те или иные объекты и сбор и передача ими разведывательных данных не представляли теперь для разведцентров в Лондоне или Москве, как и их опорных пунктов повсюду за рубежом, никаких трудностей.

Четвертую фазу ознаменовали высадка союзников в Нормандии, свертывание агентурной сети абвера из-за продвижения союзных войск и ожидание вторжения противника на территорию Германии. Основная задача абвера на севере Франции, откуда ожидалось вторжение, состояла не только в разведке и по мере сил в нейтрализации подготовительных мер противника, но и в дезорганизации вспомогательных и тыловых служб противника, когда они окажутся уже на французской территории. После вторжения в Германию основное внимание было сосредоточено на деятельности наскоро созданных фронтовых разведкоманд и диверсионных групп. Показательно, что при этом такие отряды не отводились перед наступающим противником заблаговременно, поскольку начальники местных органов абвера боялись быть обвиненными в «пораженчестве», что сурово каралось. Однако к этому времени абвер как таковой уже практически перестал существовать. В силу этого говорить о пятой фазе, по-видимому, не приходится. Но ее все же можно обозначить как «ликвидацию».

При описании деятельности абвера в войне представляется целесообразным излагать ее применительно к отдельным военным кампаниям – польской, норвежской, французской, балканской и русской, а также – операциям в Северной Африке и Италии. И здесь речь должна идти не столько о «шпионских историях», сколько об истории всей германской военной разведки со всеми ее успехами и неудачами на внешнем и внутреннем фронте.

В первой фазе с началом войны продвигающимся вперед немецким войскам придавались так называемые «команды» абвера в составе нескольких групп (отделений). В их функции входили разведка сил противника (абвер-I), разложение войск противника и диверсии (абвер-II) и борьба со шпионажем – контрразведка (абвер-III F). Частично велась также разведка этапных районов и путей подвоза снабжения, но дальняя (глубокая) разведка не проводилась. Команды абвера имели задачу прежде всего собирать вражеские секретные материалы, выявлять агентов противника на основе заранее подготовленных розыскных (арестных) списков и обеспечивать прикрытие своих войск от вражеской разведки. Здесь достигались значительные успехи. Особое значение имели подготавливавшиеся абвером-II меры по сохранению промышленных объектов в Верхней Силезии в самые первые дни войны. Команды абвера сумели обеспечить полную безопасность и сохранность действующих там промышленных предприятий, предотвратив их вывод из строя поляками.

Сразу после капитуляции Варшавы некто капитан Буланг со своей разведгруппой предпринял поиски секретных материалов и списков агентуры. Однако сейфы в центральном отделе польского Бюро связи на площади Пилсудского оказались пусты. Лишь в трех из них обнаружились немецкие военные уставы и наставления, телефонные и адресные справочники, а также небольшая картотека. Все это были несекретные материалы. Но куда же девались подлинно секретные? И вот спустя два дня, гуляя по крепостным укреплениям форта Легионов, все тот же капитан Буланг обнаружил в одном из больших казематов ящики и стеллажи, заполненные папками. На них были надписи: «Военный атташе в Токио», «Военный атташе в Риме», «Военный атташе в Париже» и т. д. Для вывоза этих документов из форта понадобилось шесть грузовиков. Их анализ позволил арестовать более 100 человек, работавших в рейхе на польскую тайную службу.

Такова настоящая правда об акции, проведенной капитаном Булангом. Однако Вальтер Шелленберг, ставший позднее шефом VI управления РСХА, присвоил эти лавры незаслуженно себе. В своих мемуарах он нагло заявил, что сам «вопреки всем ожиданиям» обнаружил в Варшаве обширные материалы о польской агентуре, в результате чего было установлено, что в рейхе действовали около 430 немецких граждан, состоявших на службе у польской тайной разведки.

В Варшаве было создано новое отделение абвера, руководить которым стал майор Горачек, специалист по «восточным вопросам», ранее работавший в Кёнигсберге. Уже в ноябре из подготовленного им персонала в составе нескольких офицеров и 4 переводчиков-зондерфюреров он укомплектовал пункты сбора донесений в Бяла-Подляска, Влодаве, Тересполе – напротив Бреста на Буге. Все шло, на удивление, хорошо, несмотря на пока еще неизвестные нам действия советской разведки. Однако проникнуть в глубь советской территории, которую нам предстояло разведать, нам тогда не удалось. Во всяком случае, польская кампания доказала, что военная разведка верно и своевременно информировала германские высшие штабы о состоянии польских вооруженных сил и их мобилизационных возможностях.

При оккупации Судетской области, а позже – Богемии и Моравии были задействованы по указанию Гейдриха «айнзатцгруппы» из состава гестапо и СД «для политико-мировоззренческого обеспечения этих новых областей». Зная о готовящихся насилиях в Польше, главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник фон Браухич обратился к Гитлеру с просьбой передать исполнительную власть здесь исключительно сухопутным войскам. Это было сделано, но в полицейском отношении они выполняли задания РСХА, а эти задания сводились к уничтожению польской интеллигенции, аристократии, духовенства и еврейства, в целях «реорганизации польской территории сообразно этнической политике». Когда Канарису стало известно о зверствах, начатых гестапо и СД в захваченных областях Польши, он на одном совещании в поезде фюрера (12 сентября) в присутствии Риббентропа, Кейтеля, Йодля и Лахузена заметил, что «в конечном счете мир возложит ответственность за подобные методы на вермахт, на глазах которого творятся подобные вещи»[140]140
  Запись, сделанная в поезде фюрера. Документы Международного военного трибунала № 3047. Фотокопия в архиве Мюнхенского института современной истории.


[Закрыть]. Вскоре и главнокомандующий войсками на Востоке генерал-полковник Бласковитц направил в ОКХ две памятные записки против действий СС и гестапо. В одной из них говорилось, что «отношение войск к СС и гестапо колеблется между отвращением и ненавистью. Каждого солдата тошнит от этих преступлений. Нельзя понять, как можно совершать подобные вещи, тем более под фактической опекой регулярных войск»[141]141
  Hitler und die Morde in Polen. Dokumentation a. a. O. S. 204.


[Закрыть]. Когда фюрер узнал о записке, он заявил: «Армиями спасения войну не ведут».

Канарис был глубоко озабочен тем, что происходило в Польше, оккупированной немецкими войсками. Однажды он сказал своему сотруднику вице-адмиралу Бюркнеру: «Война, ведущаяся противу всякой морали, не может быть выиграна. На земле существует еще и божественная справедливость». В октябре 1939 г., будучи в ставке генерала фон Рейхенау в Дюссельдорфе, Канарис рассказал генералу Паулюсу о жуткой обстановке в Польше. На что тот возразил, что, мол, все мероприятия фюрера оправданны. После этого Паулюс для Канариса перестал существовать, а когда тот потерпел поражение под Сталинградом, он в узком кругу сказал, что «не питает к нему никакого сочувствия». А когда в ноябре 1939 г. он узнал о похищении айнзатцгруппой СД из нейтральной Голландии двух офицеров-англичан из Сикрет Сервис, он категорически, под страхом серьезного наказания, запретил своим сотрудникам подобные деяния, противоречащие международному праву.

Зверства эсэсовских частей в Польше отрицательно влияли на войска. Молодые офицеры с растущим отвращением наблюдали за тем, что творила эта «организованная банда убийц, грабителей и преступников при попустительстве верхов»[142]142
  Избранные письма генерал-майора Штиффа, в: Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte 3, 1954, S. 291ff.


[Закрыть]. Бесчинства в Польше вызвали широкий отклик возмущения во всем мире, и то, что это эхо было крайне неблагоприятно для Германии, нельзя было пропускать мимо ушей. Канарис постоянно докладывал о реакции мировой общественности Кейтелю и Гальдеру. Но это была борьба с ветряными мельницами. Стрелки путей для Германии были уже переведены.

В конце сентября 1939 г. Канарис, опираясь на собранные абвером данные, проинформировал главкома ВМФ о том, что в британской прессе появились намеки на то, что Англия собирается ввести свои войска в Норвегию. Это сообщение совпало с письменным донесением командующего группой ВМФ «Восток» адмирала Карльса, весьма обеспокоенного той «угрозой», которая может возникнуть для нас в результате выдвижения англичан в Норвегию»[143]143
  Raeder E. Mein Leben, Tuebingen 1957, Bd. 2, S. 200ff.


[Закрыть]. Ситуация была тщательно исследована оперативным руководством войны на море (ОКМ). До тех пор пока Норвегия оставалась нейтральной и союзники ее нейтралитет не нарушали, Германия имела неограниченный доступ к запасам шведской железной руды, несмотря на близость английского флота, наше невоенное судоходство можно было поддерживать. «Нейтралитет Скандинавских стран охраняет нас с севера, – сказал по этому поводу адмирал Редер, – и у нас есть все основания его поддержать». Канарис был согласен с Редером, но встретил план оккупации Норвегии с большим сомнением. Он полагал, что мощный британский флот перекроет норвежские воды с целью разгрома германских ВМС и экспедиционного корпуса. Но тем основательнее абвер стал вести разведку побережья Норвегии, особенно после того, как Гитлер приказал 27 января 1940 г. создать особый штаб при ОКВ, который должен был подготовить оккупацию Дании и Норвегии. Затем ОКВ сформировало 21 ю оперативную группу особого назначения, а Канарис дал своим инстанциям, ответственным за разведку района Скандинавии, т. е. отделению в Гамбурге и ВО в Дании и Норвегии, указание войти в контакт с отделом разведки штаба этой группы (начальник – майор фон Хайдебрек) и выполнять те разведывательные задачи, которые поставит эта группа. Почти тогда же (27 января) майор абвера (впоследствии подполковник) Прук был придан германскому посольству в Осло в качестве руководителя ВО. Его задачей было наблюдение за действиями противника в отношении и на территории Норвегии и отыскать в кратчайший срок необходимые ориентировки для высадки немецких войск[144]144
  Pruck E.: Abvehraussenstelle Norwegen in: Marine-Rundschau, Zeitschrift fuer Seewesen, 53. Jhrg. Heft 4, S. 197ff; Sverre Hartmann. Kappell#pp on Norge, Oslo, und in: Dagbladet vom 12.14.16.19.22. Dezember; Die deutsche Besetzubg von Daenemark und Norwegen in 1940, а также сообщение обер-лейтенанта Германна Кемпфа автору. О случае с пароходом «Альтмарк» есть документ в архиве Военно-исторического исследовательского заведения во Фрайбурге: WO 1–7/224.


[Закрыть]. В распоряжение начальника ВО в Осло был направлен в качестве помощника опытный абверовец майор Беннеке, хорошо знавший язык и страну. Был также задействован в роли «уполномоченного по фрахту судов» обер-лейтенант запаса Кирст. С германскими военными атташе Прук прямой связи не поддерживал из боязни выдать себя и скомпрометировать их, а также в немалой степени из-за отрицательного отношения к немецкой оккупации Норвегии со стороны германского посланника доктора Бройера.

Деятельность ВО в Норвегии (ее также наименовали ВОАН – внешнее отделение абвера, Норвегия) позволила собрать много полезных сведений, а также вести постоянную слежку за небольшими отрядами английских и французских солдат, интернированных в Бергене после заключения мира между СССР и Финляндией[145]145
  Речь идет об оставшихся там подразделениях союзных войск, направленных в Финляндию в качестве «советников» зимой 1939/40 г. – Прим. ред.


[Закрыть], и оказавшимися здесь по разным причинам гражданами враждебных стран. Удалось также получить точные сведения о географических условиях, особенностях местности, характере портовых сооружений и береговых укреплений. Все эти сведения были переданы созданному 24 февраля 1940 г. «рабочему штабу» 21 й группы генерала Фалькенхорста.

Отвыкшие от войн норвежцы относились к обеспечению безопасности своих военных объектов до удивления беспечно. Во всех телефонных справочниках, «морских» календарях, в библиотеках, в проспектах гостиниц и в прессе можно было найти адреса и телефоны абверштелле. Свободно продавались планы городов, карты районов, фотоснимки портов с воздуха. Единственное, что затрудняло оценку обстановки для 21 й группы, были различные мнения групп абвера и военно-морского атташе. Последний считал норвежские береговые укрепления устаревшими, тогда как обер-лейтенант Кирст установил наличие секретной торпедной батареи в проливе Дрёбак на подходе к Осло. По его мнению, эта батарея могла воспретить проход кораблей. И действительно, 9 апреля, в самом начале операции, эта батарея потопила немецкий крейсер «Блюхер».

Информируя начальника оперативного отдела штаба 21 й группы о состоянии норвежской армии, Прук привел слова одного норвежского штабного офицера о том, что норвежцы постараются упорно оборонять побережье малыми силами с тем, чтобы дать время для мобилизации сил в стране и, сосредоточив их в горном массиве, организовать долговременную оборону. Военная организация абвера в Норвегии еще в марте отметила также некоторую передислокацию норвежских частей, в частности гарнизона Стейнхьера, а также броненосцев береговой охраны «Эйдсволь» и «Норге», о чем и было доложено командованию 21 й группы. Управление «Абвер/Аусланд» на основе собранных им сведений также сообщало о решимости норвежцев оборонять страну. Однако немецкое командование явно недооценивало боеготовность норвежцев, что в значительной мере объяснялось наличием прямой связи (в обход военной) между Берлином и вездесущим представителем министерства Розенберга бригаденфюрером СС Шайдтом, пользовавшимся нереалистичными сведениями Видкуна Квислинга[146]146
  Видкун Квислинг (1887 – 1945) – лидер фашистской партии Норвегии. Сотрудничал с немецкими оккупантами, являясь премьер-министром профашистского правительства. Казнен как военный преступник. – Прим. ред.


[Закрыть]. К этому добавлялось еще и то, что донесения, поступавшие от разных источников, попадали только «в одни руки», т. е. в штаб 21 й группы, но не в назначенные к операции части и соединения других видов вооруженных сил. Следствием этого стало то, что ни один штаб, готовивший высадку десантов, не имел общего представления об операции.

Впоследствии говорили, что это было следствием «слабой работы» абвера. Но верно как раз обратное: немецкие разведчики в Норвегии заблаговременно дали командованию группы точные сведения о состоянии гаваней в Осло, Кристиансанне, Ставангере, Бергене, Тронхейме и Нарвике. Было доложено и об особом значении гавани Ондальснеса, которую абвер советовал занять ввиду того, что здесь начинается Ромдальское шоссе, ведущее в сердце страны. Это не было учтено, и потому именно там позже смогли высадиться англичане. Командование ВВС не учло сообщений абвера о наличии запасных аэродромов, в результате чего налет английской авиации на забитый битком немецкими самолетами аэропорт Форнебю вызвал большие потери.

Поскольку до начала 1940 г. абвер не вел разведку в Дании, Канарис с началом подготовки к вторжению принял меры к скорейшему выявлению дислокации датской армии. Для этого во Фленсбурге силами нескольких офицеров из отделения в Гамбурге была развернута вспомогательная база абвера, быстро наладившая в Дании агентурную сеть. В результате уже к началу марта были выявлены места, где датчане планировали блокировать идущие через границу с Германией дороги, перекрестки шоссе, взорвать мосты, путепроводы и т. п. В ходе операции вместе с передовыми частями войск в Данию вступили и две заранее сформированные и обученные разведкоманды, направившиеся сразу к западному и восточному побережью Ютландии.

Осенью 1939 г. в Гамбурге располагался штаб X авиакорпуса. Его задача состояла в ведении разведки района Северного моря и в создании помех судоходству противника. Это осуществлялось в тесном взаимодействии с отделением абвера в Гамбурге. А последний уже к началу войны за счет откомандирования своих офицеров на рыболовный флот наладил надежную разведывательную сеть, протянувшуюся от Скагена через Готенбург, Осло, Кристиансанн и Ставангер до Бергена[147]147
  Pruck, a. a. O. S. 113ff; кроме того, сообщение капитана I ранга Вихманна автору.


[Закрыть]. С помощью особого кода абверовцы в Гамбурге каждую ночь получали от этой сети свежие данные о передвижении судов и военных кораблей противника. Используя их, X авиакорпус добивался серьезных успехов в борьбе с судоходством: с октября 1939 г. по апрель 1940 г. в Северном море были потоплены авиацией несколько десятков судов общим тоннажем около 160 000 брт.

По инициативе умельцев отделения абвера в Гамбурге немецкий пароход «Видар», стоявший на якоре в гавани Осло, был оборудован мощной радиостанцией; обер-лейтенант Кирст сумел пробраться на пароход и уже в полночь 8 апреля установил связь с Гамбургом. В 8.30 утра 9 апреля он сообщил, что аэродром Форнебю в немецких руках[148]148
  Pruck, а. а. O. S. 113ff. Далее, капитан I ранга Вихманн рассказал автору, что «вплоть до 15.00 разведцентр Гамбурга передал наверх свыше 120 донесений, а в утренние часы продолжительность одной радиопередачи из Осло в Берлин составляла в среднем более семи минут».


[Закрыть].

Абвер-II при вторжении в Данию провел две тайные операции. В первой из них (операция «Сан-Суси») предполагалось выполнить ряд предупредительных мероприятий и к тому же нарушить важные линии связи датчан. Никаких трудностей при этом абверовцы не встретили. Труднее было обеспечить охранение железнодорожного вокзала в Тринглеф, также входившее в задачи операции. Вторая операция имела кодовое наименование «CV». Ее провели четверо агентов под командой опытного абверовца майора Клюга. Им следовало прямо перед началом немецкого вторжения вывести из строя все линии связи между Гессером и Нюкёбингом. Эта «зондеркоманда» отправилась на рыбачьей шхуне из Варнемюнде к датскому берегу. Ей удалось незаметно высадиться, выполнить задачу и на той же шхуне возвратиться назад[149]149
  КТВ A-II, первая часть – машиноп. копия, вторая часть – фотокопия; обе в архиве Института современной истории, стр. 54.


[Закрыть].

Между прочим, отовсюду слышатся утверждения, будто бы Канарис передал предупреждение правительствам Скандинавских стран[150]150
  «Манчестер Гардиан» от 2.12.1949 г. Эти данные привел журналист Хелге Кнудсен, который при этом сослался на высказывания бывшего абверовца капитана II ранга Франца Лидига. Последний опроверг в свое время выкладки Кнудсена. Текст этого опровержения находится у автора книги.


[Закрыть]. Эти заявления можно опровергнуть уже хотя бы тем, что адмирал до самого конца полагал, что Гитлер одумается проводить столь рискованные кампании. Гитлер, как известно, сам был зачинщиком этих акций и очень боялся их провала. Что же касается англичан, то они, бесспорно, еще по опыту той войны понимали все значение и всю опасность захвата немцами Норвегии. Да и размах приготовлений в германских портах не мог остаться не замеченным англичанами. Гитлер же боялся, что британский флот может своевременно сосредоточить крупные силы перед Скагерраком и у норвежского западного побережья.

Во время польской кампании немецкие и французские войска, а позже и британские соединения сидели на своих укрепленных линиях – на «Западном валу» и на «линии Мажино» – напротив друг друга. В этой удивительно странной войне дело ограничивалось незначительными стычками мелких боевых групп и иногда воздушными боями. Пока германский вермахт был на этом фронте не столь сильным, как в первые недели войны, исключительно важной задачей абвера становилось выявление того, намечается ли серьезная подготовка западных союзников к крупному наступлению на рейх и как скоро его можно ожидать. Только в этом случае можно было бы своевременно подготовить наши незначительные находившиеся в резерве соединения и достаточно быстро перевести сюда с востока те войска, без которых там возможно было бы обойтись.

Все время, раз за разом, приходилось заново проверять, насколько плотной является оборона «линии Мажино», какие новые английские соединения дополнительно прибыли на материк, где их используют, какова обстановка в Бельгии и – что самое главное – ведутся ли за вражеским фронтом, к западу от бельгийско-французской границы, какие-либо приготовления к крупному наступлению. Перед абвером ставилась масса разведывательных задач, и все они решались достаточно успешно. Германская тайная служба замечала любое изменение в расположении вражеских войск, каждое передвижение частей и сосредоточение соединений по ту сторону фронта, о чем немедленно информировались соответствующие штабы.

Во время этого неопределенного «стояния» сторон на германско-голландской границе произошел неприятный случай. Сотрудники СД, перейдя границу у Венло, заманили 9 ноября 1939 г. двух офицеров британской Сикрет Сервис Пейна Беста и Ричарда Стивенса на территорию Германии, где их и арестовало гестапо. При этом возникла перестрелка с голландскими таможенниками. Акцию эту организовал Шелленберг. К счастью, на месте оказался офицер отделения абвера из Штутгарта, который установил связь с обоими англичанами и с СД. Оба задержанных предположили, что разговаривали с представителями германской военной оппозиции. Этот случай вызвал серьезный шум за границей.

После многократных оттяжек, которые явно пошли на пользу и войскам и абверу, 10 мая 1940 г. на Западном фронте наконец началось наступление немецких войск. Его ход хорошо известен. Но следует добавить, что и здесь полностью оправдало себя своевременное введение в действие команд и групп абвера, как это было, например, в Люксембурге, где вперед были высланы команды для освобождения арестованных агентов и отыскания ключей от минных камер, на участках дороги Трир – Люксембург, а также в районах Аббевилля, Дюнкерка, Кале, Булони, Арраса, Лилля. В ходе этих дальних рейдов предполагался захват тайной переписки французских военных и гражданских инстанций и служб. Группы, действовавшие в районах Вердена и Метца, имели задачу найти и изъять любые письменные приказы, переданные войскам в последние дни перед наступлением, чтобы уяснить из них дальнейшие намерения командования противника, а также выявить агентов французских тайных служб, работавших до войны против рейха. В ходе этих разведывательных акций абвера было найдено огромное количество материалов, особенно в парижских военных и гражданских ведомствах. Даже поверхностное их изучение потребовало нескольких месяцев. В последующем для облегчения этой работы при каждой группе армий было создано свое, «фронтовое» отделение абвера. Оно имело ту же организацию, что и центральное управление, и так же состояло из групп-референтур абвер-I, абвер-II и абвер-III. В полевых армиях также сложились подразделения, которые называли соответственно А-пунктами или головными А-постами сбора донесений.

После заключения перемирия в Компьене оккупированную часть Франции удалось сохранить под управлением военной администрации, а не гражданской, как в Польше[151]151
  Генерал-полковнику фон Браухичу удалось добиться того, чтобы в Западной кампании не вводились в действие полицейские «айнзатцкоманды». См.: Документы Нюрнбергского военного трибунала, т. 40, с. 376 и далее.


[Закрыть]. Для этого по настоянию ОКХ была создана тайная войсковая полевая полиция, сформированная преимущественно из служащих криминальной полиции и внутренней (охранной) полиции, где влияние СС было наименьшим. Эта полиция возглавлялась начальником, подчинявшимся только военному командованию. Она имела задачей борьбу с диверсиями и шпионажем, а также раскрытие преступлений в войсках[152]152
  Начальником военно-полевой полиции был с 1.5.1940 г. полковник Кирхбаум. См. также: Leverkuehn, а. а. О. S. 15; Hitler und die Morde in Polen, a. a. O. S. 199 u. Anm. 21.


[Закрыть]. О результатах своей работы она докладывала управлению «Абвер/Аусланд» и соответствующим штабам войсковых соединений. Понадобилось почти два года, пока Гиммлер, наконец, не распустил тайную войсковую полицию и не передал полицейские функции в оккупированных областях в руки гестапо и СД.