Текст книги "Станции Ангелов"

Крошечная точка «Гоблина» находилась теперь прямо над криогенным залом. Элиас ввел новые команды, «Гоблин» снова изменил положение, на этот раз отодвигаясь от грузового корабля и поворачиваясь, пока его нос не оказался направленным на звездолет.

Еще одна голова осторожно просунулась в люк, Элиас прицелился и выстрелил, и голова исчезла. Элиас выругался: патроны кончились. Пистолеты были однозарядными – лучшее, что сумел достать ему Эдуардес за короткий срок. Судя по звукам, снаружи собралось несколько человек, и Элиас знал, что они могут взять его измором или просто откачать воздух из этого отсека.

Если он их не опередит.

Элиас остановил «Гоблина», когда тот отошел на полкилометра от корпуса грузового звездолета. Решив, что «Гоблин» находится на хорошем таранном расстоянии, Элиас дал на его двигатели максимальную тягу. Изображение «Гоблина» на его смартшите понеслось вперед, прямо к обнаженным внутренним стенам над криогенным залом.

Он тревожно ждал долгие, долгие секунды.

– Эй, Мюррей! – рявкнул чей-то голос из люка.

Сначала раздался звук, похожий на треск рвущейся бумаги, затем – на рев торнадо, разбушевавшегося внутри «Джагера». Из-за люка донеслись крики, внезапно ставшие далекими и слабыми. Защелкивая шлем, Элиас подумал о людях, которых только что убил. «Или они, или ты», – напомнил он себе, стараясь заглушить угрызения совести. Эти люди не были сотрудниками службы безопасности. Откуда они – черт их знает, но они ждали именно его.

Элиас вылез в криогенный зал и обнаружил, что все люди исчезли вместе со всем воздухом. Аварийный люк захлопнулся, изолируя зал корабля.

Несколько криогенных камер, сорванных мгновенным ураганом, медленно кружили по огромному внутреннему пространству, отскакивая от стен. Потолок над головой был разорван, открываясь в бесконечную ночь. В пробоине виднелись звезды. Весь отсек разгерметизировался секунд за пятнадцать.

Вспомнив про Тренчера, Элиас понял, что не успеет его вытащить, не в этот раз. Сейчас ему нужно убраться отсюда до прихода аварийных бригад. Элиас нажал кнопку возврата, и через пару секунд увидел, как «Гоблин» спускается к нему через безвоздушное внутреннее пространство огромного отсека. Кораблю досталось здорово.

Элиас забрался в кресло пилота, осмотрел повреждения. «Гоблин» выглядел плохо, но малыш оказался крепче, чем можно было подумать. Элиас осторожно повел его вверх, мимо зазубренных стальных копий, торчащих в дыре, которую «Гоблин» прорвал в боку звездолета. Пролетая мимо рваных краев раны «Джагера», Элиас увидел, как там что-то мелькнуло, и нахмурился за окошком своего шлема.

Он мог бы поклясться, что увидел жуков, роящихся вокруг бреши в корпусе.

Маленькие серебряные жуки?

– Я слова никому не сказал! Друг, клянусь тебе! Ради бога, выпусти меня отсюда к чертовой матери!

Элиасу потребовалась минута, чтобы найти кнопку переговорного устройства на состряпанной Эдуардесом панели управления переходного шлюза. Все кнопки были подписаны, под каждой была наклеена полоска с каракулями Эдуардеса, разобрать которые удалось не сразу. Время от времени Элиас поглядывал на двухсторонний экран, который позволял ему видеть Эдуардеса, съежившегося внутри шлюза, а Эдуардесу позволял видеть Элиаса, грозно стоящего снаружи.

– А что делает эта кнопка? – Элиас пощупал маленький выключатель так, чтобы Эдуардесу было видно.

Эдуардес закричал в переговорное устройство по-бабьи визгливым голосом:

– Нет! Нет! Не трогай ее! Я никому ничего не сказал! Пожалуйста…

– Не похоже, что это что-то важное, – продолжил Элиас, сохраняя безразличный тон. – А вот эта? Здесь, внизу? Под ней ничего не написано.

Раздался глухой стук. Элиас поднял глаза и увидел лицо. Эдуардеса, прижатое к линзам камеры. Кончики его пальцев, вдавленные в стекло, становились такими же белыми, как лицо.

– Послушай, – заговорил Эдуардес, его голос глухо звучал из переговорного устройства. – Послушай, я серьезно, я не хочу умирать. Вот почему я говорю тебе правду. О'кей? Я не знаю, какого черта случилось с тобой там, но я тут совершенно ни при чем. – Убедившись, что Эдуардес его видит, Элиас с сосредоточенным видом потянулся к этой неподписанной кнопке. – Стой, дурень, это кнопка блокировки автоматики! Христом Богом прошу, не трогай ее!

– Кнопка блокировки автоматики?

– Открывает внешнюю дверь! Нет – пожалуйста, не трогай ее!

– Верно, я об этом забыл, – солгал Элиас. – Но я не могу не спрашивать себя, с какой стати тебе захотелось бы открыть внешнюю дверь отсюда, с борта, – разглагольствовал он. – У тебя уже есть внутренняя кнопка для открывания внешней двери шлюза, так зачем тебе нужно две?

– Это блокировка автоматики, на чем ты держишь свою чертову руку! Будь очень, очень осторожен, ладно? Пожалуйста!

– Блокировка, хм? – Элиас пару минут размышлял. – Так, давай посмотрим. Если кто-то находится там, внутри, и, скажем, ты хочешь помочь ему быстрее выйти в вакуум, так на эту кнопку ты и нажмешь?

Эдуардес яростно кивнул. Теперь в его глазах стояли слезы.

«Ну и жук, – подумал Элиас. – Пожалуй, это доставит мне настоящее удовольствие». Эпоксидный клей, которым он недавно пользовался, кое-где пристал к рукам и слез вместе с кожей, когда Элиас попытался его удалить. Ободранные участки теперь страшно чесались.

– Ну точно, для этого она и нужна, – протянул Элиас. – Ты, значит, думал, что подставишь меня и будешь спокойно смотреть, что произойдет?

– Мюррей… Элиас, прошу тебя! Клянусь Богом, я ничего никому не сказал!

Возможно, Эдуардес говорит правду. Но уверенности не было, поэтому Элиас нажал на кнопку.

Эдуардес заорал, когда открылась внешняя дверь. Элиас с удовлетворением смотрел, как перепад давления вытолкнул пленника из шлюза.

Вопящий Эдуардес отскакивал от стенок большого мешка, который Элиас приклеил на выход шлюза час назад. Пришлось изрядно повозиться.

Но, похоже, дело того стоило.

– Можешь перестать кричать, – проворчал Элиас в переговорное устройство, – и не стоит барахтаться. Клей, на котором эта штука держится, довольно сильный, но я бы не стал рисковать.

Это был модифицированный спасательный мешок, герметичный шар, в который можно броситься, надеясь, что спасатели успеют раньше, чем закончится приложенный баллон воздуха.

Эдуардес все еще метался по мешку как сумасшедший. В критической ситуации он показал себя не лучшим образом.

– Послушай, Эдуардес, я предлагаю сделку. Расскажи мне всю правду, и тогда я не оставлю тебя в этой штуке ждать, пока клей не подастся.

Эдуардес вполз обратно в шлюзовую камеру.

– Я слышу, как выходит воздух! Я не шучу!

– Расскажи, Эдуардес.

– Да будь ты проклят! Я этого не делал! – закричал во всю глотку Эдуардес. Элиас, наконец, решил, что он говорит правду. Черт.

Сначала Элиас предположил, что Эдуардес связан с прималистами, но теперь это стало казаться маловероятным. А это означало, что у Элиаса кончились версии. Конечно, без Вона тут не обошлось; было очевидно, что он заранее, еще в Лондоне, знал, что Элиас прилетит сюда. И Тренчер был все еще там, на борту «Джагера». В новостях Станции уже говорили об аварии на звездолете, но судя по тому, что увидел Элиас, владельцы «Джагера» не слишком распространялись на эту тему. Было похоже, что весь этот инцидент замнут как несчастный случай. В итоге Элиас оказался там же, откуда начал.

Он открыл дверь шлюза и заглянул внутрь. Эдуардес уставился на него с опаской.

– Я сказал тебе правду, – заикаясь выдавил он.

– Мне не нравится вид той неподписанной кнопки, Эдуардес, – ответил Элиас. – Невозможно даже представить себе, какие мерзости можно творить с помощью такого устройства.

Эдуардес вышел из шлюза и смерил его спокойным взглядом.

– Нельзя так обращаться с человеком. Элиас улыбнулся.

– Я мог бы проявить меньше заботы. Ах да, видишь это? – Он показал на пневмошприц – один из тех, которыми пользовался Эдуардес. – Устроишь мне какую-нибудь гадость – и начальство на этой Станции узнает, что ты держишь на продажу большую кучу этих штук.

Паскуаль

В шестидесяти тысячах километров от Станции, медленно наращивая скорость, Паскуаль направил свой «Гоблин» к внутреннему поясу астероидов. На экране замигало сообщение – официальное предупреждение, напоминающее о запрете подходить к Касперу ближе определенного расстояния.

– Говнюки проклятые, щенки блохастые, – пробормотал Паскуаль себе под нос. Столько суеты из-за какого-то стада мохнатых троглодитов. Там, дома, такое творится, а тут целая планета пропадает зря. Среди предков Паскуаля были майя и его бабушка с материнской стороны клялась всем святым, что ее род восходит к древним царям. Паскуаль потрогал крестик у себя на шее. Брехня все это. Конкистадоры, может, и не стеснялись в средствах, но жизнь в целом стала гораздо лучше благодаря прогрессу и настоящей цивилизации.

Краем глаза он заметил какой-то блеск и испуганно огляделся.

«Мерещится теперь всякая чертовщина», – подумал старик. Он покинул Станцию всего несколько часов назад, и с тех пор его грызло беспокойство. Что, если дела на Станции станут совсем плохи и некуда будет вернуться?

«Да что ты психуешь?» – одернул себя Паскуаль.

Оттого и психует, что в космосе легко стать параноиком. Может, стоит войти в Касперскую Сеть и поговорить с другими «Гоблинами».

«Ну вот, опять», – подумал старик, вскакивая с кресла пилота. Держась одной рукой за потолочную скобу, он обернулся. Потом склонился над пультом управления, увеличил яркость ламп – Паскуаль предпочитал уютный полусвет, когда решал, что наступил вечер, – и направился в корму.

Жук.

«Один из тех серебряных жуков, – подумал старик, чувствуя пот, выступающий на лбу. – Но всего один. Сунь его в шлюзовую камеру и выброси наружу. Или пропусти через регенератор отходов и погляди, как ему это понравится. Всего один. Вон… там». Паскуаль увидел, как жук исчез за решеткой, закрывающей панель ручного управления подачи топлива.

Когда Паскуаль поднял решетку, тысяча пар блестящих металлических глаз уставились на него. «Гоблин» затрясся, как будто что-то в нем с цепи сорвалось.

– Ой, блин! – простонал старик.

ГЛАВА 11

Пирс

Сэр, они везде. Пирс только что вошел в офис командующего Холмса и наткнулся на стену военных. Их собралось не меньше дюжины, и в этом тесном пространстве они стояли почти плечом к плечу.

– Это не та новость, какую я хочу услышать, – произнес Холмс, лицо у него было серым. – Что там с конвоями? С военными кораблями?

– Два грузовых звездолета, кажется, заражены, сэр. Эсминец «Пхеньян» точно заражен.

– Извините, – бормотал Пирс, осторожно проталкиваясь среди одетых в форму плеч, – извините…

Человек в погонах армейского коммандера обернулся и смерил его свирепым взглядом.

– Кто этот человек? – резко спросил он, снова поворачиваясь к Холмсу.

– Это мэр Пирс, коммандер Джохоба. Не сомневаюсь, что вам хорошо известна его роль в жизни Станции.

– То, что мы здесь обсуждаем, – буркнул Джохоба, – штатских не касается.

Пирс, наконец, протолкался мимо Джохобы и увидел двух знакомых: Рейчел Томасон и Линдси Манселл, обе из ученых.

– Я бы так не сказал, – громко заявил Пирс. – Я тоже говорил с людьми. Этих жуков видят по всей Станции. Я бы сказал, что теперь это очень касается штатских.

Мэр чувствовал, что Джохоба мысленно мечет в него кинжалы.

– Я надеюсь, командующий рассматривает приказ об эвакуации, – вежливо продолжил Пирс.

Люди, втиснутые в эту комнатушку, сердито загомонили, а Холмс, пожалуй, еще немного посерел.

– Ситуация под контролем! – крикнул кто-то. – Не нужно никого эвакуировать.

Посмотрев, откуда идет голос, Пирс увидел азиата в морской форме. «Похоже, Холмс собрал здесь всех командиров кораблей в Касперской системе», – подумал мэр.

– Возможно, если профессор Томасон скажет нам пару слов, – заговорил Холмс, – ситуация станет яснее. – Мистер Пирс! – Он взглянул на мэра. – Прошу вас учесть, что, пока не приняты никакие официальные решения, все, что вы видите или слышите в этой комнате, строго конфиденциально.

Пирс кивнул.

Все глаза устремились на двух ученых.

– Как, гм, некоторые из вас знают, – откашливаясь, начала Томасон, – несколько месяцев назад были найдены определенные артефакты – несомненно, Ангельского происхождения, – которые с тех пор содержались в изолированном помещении в населенной людьми части этой Станции Ангелов. Эти артефакты пропали три дня назад, примерно в то же самое время, как появились первые сообщения об этих, гм, жуках.

Пропали? Пирс уставился на ученых. Томасон взглянула на Манселл, как бы ища поддержки. Манселл кивнула, и она продолжала говорить, но ее перебили.

– Их украли? – спросил командир азиатского эсминца.

– Нет, не украли. Мы точно не знаем, что произошло, но можем высказать некоторые предположения. Артефакты все время находились под визуальным наблюдением. Вы разрешите, командующий?

Холмс кивнул, и Линдси Манселл вышла вперед с жестким смартшитом. Поставив его на подставку, она пробежала пальцами по напечатанной на нем панельке. На экране возникло изображение какой-то комнаты лабораторного комплекса, в верхнем правом углу появилась дата. Были видны разные предметы, аккуратно сложенные на полках и на полу, закрепленные в условиях низкой гравитации клейкими лентами. Дата в углу показывала, что съемка велась три дня назад.

– Это запись с наших систем наблюдения. Здесь вы видите лабораторию, где хранились артефакты и проводились исследования, возможные в условиях ограниченных ресурсов Станции. Вскоре находки должны были быть перевезены в Солнечную систему для исследований более подробных. Но тут произошло неожиданное событие.

«Если она о жуках, то это преуменьшение века», – подумал Пирс. Манселл прокрутила запись немного вперед.

– Смотрите на трубу-контейнер в левом углу. Вот здесь. – Она указала. – Уже сейчас.

На глазах у Пирса и прочих зрителей труба начала дробиться, по ее гладкой металлически-голубой поверхности быстро побежали трещины. Она стала напоминать растрескавшийся ил высохшего речного русла, только исполненный в металле.

– Все происходит в реальном времени. Вся эта трансформация заняла около минуты.

Трещины углубились, цилиндр внезапно рассыпался на кусочки.

Пирс похолодел от ужаса. Кто-то рядом ахнул, кто-то шепотом выругался. Кусочки двигались. Двигались, как живые.

Пирс понял, что смотрит на металлических жуков, о которых все слышали – их видел кто-то из знакомых или знакомых этих знакомых. За какие-то несколько дней мэр услышал сотню историй, но сам жуков не видел. До сих пор.

– Мы не знаем, что послужило толчком к трансформации, – сказала Манселл, пожимая плечами. – Но, теоретически говоря, подобные прецеденты известны.

– Какие, например? – спросил Холмс, очень встревоженный.

– Я полагаю, то, что мы сейчас видим, – это вирусные машины, – ответила Томасон, вставая рядом с Манселл. К этому времени кусочки цилиндра на экране, двигаясь на крошечных металлических ножках, разбежались по углам лаборатории и исчезли из виду. – Самовоспроизводящиеся кибернетические организмы.

– О чем вы говорите, черт побери? – спросил один из командиров кораблей – коренастый мужчина, обливающийся потом. Это были профессионалы, привыкшие командовать тысячами, но сейчас они все растерялись. Пирс заметил, что некоторые обеспокоено поглядывают на пол и в углы комнаты. Мэру потребовалась секунда, чтобы понять почему. Они искали жуков, и от этой мысли его прохватил озноб. Он даже взглянул под ноги, спрашивая себя, не могло ли что-нибудь пробежать мимо незаметно для него.

– Машины, которые сами себя воспроизводят, – с усталым видом пояснила Томасон. – Эта идея веками витала в воздухе. Существует даже вероятность, что сами Станции копируют себя, хотя, конечно, никто этого не знает – не может знать пока еще. Мэр Пирс прав: этих жуков видят повсюду. Запись, которую вы только что смотрели, показывает не больше дюжины отдельных жуков. А сейчас, куда ни пойди, всюду говорят о них, и, судя по этим разговорам, их должно быть уже сотни, если не тысячи. И это всего за три дня.

– Командующий Холмс, я учитываю пределы моей власти на Станции, – вмешался Пирс, – но я должен настаивать, что сейчас нет другого выбора, кроме как покинуть Станцию Ангелов, хотя бы на время. Мы не знаем, представляют эти штуки угрозу или нет, намерены они повредить нам или нет. – С этими словами Пирс повернулся к Томасон и Манселл, как бы задавая женщинам вопрос.

– Профессор Томасон, эти штуки намерены причинить нам какой-нибудь вред? – спросил Холмс.

«Он выбит из колеи, – подумал Пирс. – Он никак не ожидал, что придется столкнуться с такой ситуацией. Но это проблема, не так ли? Мы стали беспечны. А ведь после Разрыва, когда мы вернулись, оказалось, что вся тогдашняя команда покинула Станцию Ангелов и бесследно исчезла. И вот теперь все повторяется».

– Сэр, я не знаю, – ответила Томасон. – Все это совершенно ново. Могу сказать одно: если эти машины копируют себя – а я полагаю, что так и есть, – то они должны где-то брать материал. Или из исходной Станции Ангелов, или из обитаемой ее части.

– Они едят Станцию? – спросил Джохоба. Томасон пожала плечами.

– Возможно. Я не знаю. У меня нет ресурсов для…

– Есть еще один момент, – перебил ее коммандер-азиат. – Возможно, что эвакуация Станции не является допустимым решением.

Холмс уставился на него.

– Вы можете пояснить свои слова?

– Могу. Мы – точнее, Станция плюс всего несколько, хотелось бы надеяться, кораблей, охраняющих Станцию, – заражены некоего рода чумой. Возможно, инопланетной, возможно, даже разумной. Это все, что нам известно, в остальном же мы пребываем в неведении. Для большинства людей, живущих и работающих на этой Станции, единственная альтернатива – это вернуться через сингулярность на предыдущую Станцию в цепочке, Станцию на Хелласе. Это почти наверняка означало бы заражение и той Станции и так далее, пока наконец эти создания не распространились бы до Солнечной системы. И если они окажутся недружелюбными, и если они как-то попадут на Землю…

После этих слов разразился пандемониум.

Все вокруг Пирса кричали, и мэр удивился своему спокойствию. Он спросил себя, почему он так спокоен, а потом понял. Потому что уже слишком поздно.

Пирс еще раз взглянул себе под ноги и заметил нечто, чего там раньше не было. В полу, прямо возле его туфли, появилась крошечная дырочка. Что-то маленькое и блестящее протискивалось через нее, и оно выглядело как насекомое. По крайней мере, на первый взгляд.

Было что-то почти умилительное в том, как оно зондировало путь и продвигалось вверх, его крошечные ножки – не меньше дюжины ножек – ощупывали воздух и скребли края дыры. Была там раньше эта дыра? Если только его нога не стояла на ней, то Пирс ее раньше не замечал. Существо полностью вылезло из дыры, затем, как бы пытаясь соориентироваться, повернулось кругом, шевеля перед собой чем-то вроде усиков.

Конечно, при внимательном осмотре было видно, что это не насекомое: скорее артефакт или насекомоподобная машина. Она выглядела странно незавершенной, как будто ее собрали небрежно, в спешке.

Еще одна насекомоподобная машина выползла из дыры. Как и первая, она огляделась вокруг себя. Потом они вместе побежали вдоль стены, куда – неизвестно.

«Где бы мне срочно раздобыть „Гоблина“? » – подумал Пирс.

Винсент

Они спустились в зал ожидания возле Ступицы Станции Ангелов. Судя по обстановке, этот отсек первоначально проектировался для торжественных церемоний, для прибытия сановников, политиков и прочих важных личностей. Здесь были кресла, привинченные к полу (эта область располагалась достаточно близко к центральному ядру Станции, чтобы ее любопытная псевдогравитация вызывала легкое, но не иллюзорное тяготение), и широкий экран, на котором можно было с комфортом обозревать путаницу отсеков, добавленных к Станции людьми. Они с Ким находились здесь одни, хотя Винсент постоянно ждал, что в любую секунду сюда кто-то войдет. Как всегда, не зная, как себя вести, он сложил руки на груди и положил ногу на ногу.

– Ну, и когда все это началось?

– А ты как думаешь? Сразу после… – Ким махнула рукой. Чтобы не смотреть на Винсента, она уставилась на экран. – У меня было тяжелое время. Действительно тяжелое время. Я думала, что не справлюсь. В общем-то и не справилась.

– Возможно, деньги бы помогли, – мягко заметил Винсент. – Я знаю, сколько вам причиталось после того, как ваши находки были каталогизированы и изучены. Ты бы изумилась, узнав, чего мы достигли. Только жаль, – добавил он с усмешкой, – что я не могу тебе об этом рассказать.

Нахмурившись, Ким повернулась к нему.

– Это секрет, – сказал он, вспоминая о крошечных звездолетах, порхающих по галактике без всякой помощи Станций Ангелов. «Теперь вселенная действительно наша, – наверное, в миллионный раз подумал он. – Можем летать куда захотим». – Я расскажу тебе, но только не сейчас. Когда все это закончится.

Он расскажет, потому что Ким это заслужила. Она должна знать.

– Спасибо.

Винсент уже сообщил ей все, что мог, об излучении, приближающемся к Станции. В свою очередь Ким передала ему слова Паскуаля, утверждавшего, что он видел какое-то искусственное насекомое. Теперь оказалось, что их уже много кто видел.

То, что ты делаешь, – это самоубийство, хотел сказать ей Винсент. Ким поведала ему о Книгах, о своих попытках изгнать мучительные воспоминания о смерти своей возлюбленной, становясь ею хотя бы на короткое время. Долгое, затяжное самоубийство ума.

Он помнил Сьюзен, ибо знал их обеих еще по университету, когда они учились в аспирантуре много лет назад. Это было интересное время, и периодически их пути пересекались на межфакультетских вечеринках и благодаря общим друзьям. Было…

Но все это давно осталось в прошлом. С тех пор их пути разошлись. Ким прилетела сюда с этой женщиной, ставшей ее любовницей, чтобы изучать развалины, которые притягивали ее с детства, и Винсент слышал о них только от коллег. А потом лишь из главных информационных сайтов Сети, когда ранний триумф быстро растворился в катастрофе.

Ты была любовью всей моей жизни, хотел сказать он Ким. И это была чистая правда. В то время Винсент не умел выразить свои чувства ни словом, ни поступком и заплатил свою цену, увы. А теперь они снова вместе, оба так далеко от дома.

– Насчет жуков, – заговорил он, чтобы отвлечься от своих мыслей. – Если они реальны, думаю, я знаю, кто мог бы иметь к ним какое-то отношение. – Ким уставилась на него. – Есть тут такая женщина по фамилии Томасон.

Ким кивнула, словно уже слышала эту фамилию:

– Она возглавляет научно-исследовательскую экзолабораторию на другой стороне Станции. Я встречалась с ней пару раз.

– Ну вот, я решил ее отыскать. Фамилия мне знакома по ее статьям в журналах. Я даже несколько раз просил у нее исследовательские материалы, пока еще был на Земле, поэтому она меня тоже знает. – Ким кивнула, слушая его с интересом. – Конечно, мы никогда не встречались, но у меня есть с собой все необходимые рекомендации.

– Которые тебе здесь никак не помогли, – напомнила Ким.

– Точно. Вот я и подумал: если есть кто-нибудь, с кем я могу об этом поговорить, это Томасон. Она занимает достаточно высокое положение, чтобы командующий к ней прислушивался. По крайней мере я на это надеялся.

– И что?

– И ничего. Они закрыли доступ в ту лабораторию, которую ты упомянула. – Он посмотрел на Ким значительным взглядом. – Ни сама Томасон, ни ведущие сотрудники ее группы в настоящее время недосягаемы, и единственное место, где они могли бы быть, это…

– Центральный Командный комплекс, – закончила за него Ким. – Здесь это центр всего. Это место, где принимаются все решения. Ты не пройдешь туда без пропуска.

– У меня нет пропуска, – вздохнул Винсент, – и вряд ли я его получу.

– Ты действительно думаешь, что каспериане обречены?

– По натуре я не пораженец, – ответил Винсент через несколько секунд, – но я не знаю, чем им можно помочь. Командование явно занято здешней чрезвычайной ситуацией. Возможно, это имеет какое-то отношение к тому, что случилось после Разрыва, когда эта Станция была покинута в первый раз.

– В первый раз? – спросила Ким, поднимая брови.

– Поскольку очень возможен второй. Что нам следует учесть в своих планах.

– Приказа об эвакуации еще нет. И сама я пока не видела ни одного жука, поэтому мне не очень-то верится, что они существуют. Я не могу отделаться от мысли, что эти жуки – продукт своего рода массовой истерии, или… ой!

Ким замолчала – Винсент осторожно взял ее за руку и подвел ближе к экрану, где в режиме реального времени показывались окрестности Станции. Далеко за границами Станции были видны три эсминца. Рядом с экраном имелись ручки настройки – чтобы смотреть различные секции Станции крупным планом. Ким только что заметила нечто похожее на ртуть, текущую по наружной поверхности жилого отсека – одного из больших отсеков, вмещающих часть Ступицы. Винсент повозился с ручками настройки, фокусируя изображение при максимальном увеличении.

– Я спускался сюда на днях, – объяснил он. – Сейчас мало кто заглядывает в эту часть Станции, и мне здесь хорошо думается. Я немного поиграл с настройками. Боюсь, они действительно повсюду.

Теперь Ким очень ясно видела их, ползущих по внешней поверхности Станции. Они были маленькие и блестящие, с неровно окрашенными щитками. В первый раз за очень долгое время Ким по-настоящему испугалась.

– Черт побери, откуда они взялись? – прошептала она.

– Ну, а в какие два места я не могу сейчас попасть?

– Центральное Командование и… да, верно. Лаборатория, куда доставили артефакты Ангелов. Замечательно. Откуда им еще взяться?

Или не так замечательно. «Я больше не знаю, кто я, – подумала она. – Я не готова быть Ким, и я не готова справиться с… тем, что произошло. Я хочу быть Сьюзен – сильной, талантливой Сьюзен». Но Книги… ее запас кончался. Даже думать о них было больно. С ними она снова могла становиться Сьюзен, могла чувствовать в себе ту силу, и ясность, и мужество.

Просто быть собой – этого ей сейчас было мало.

Ким подошла к мемориальной доске на дальней стене – огромной серебряной доске шесть футов высотой и десять шириной. На ней перечислялись имена всех исчезнувших: имена всей первоначальной команды этой Станции Ангелов. «Есть люди, которым пришлось гораздо хуже, чем мне», – подумалось Ким.

Должен был существовать план действия. Сначала, когда поползли слухи о насекомых, затем подтвержденные наблюдениями, Ким ожидала, что будет объявлен приказ об эвакуации. Как раз для такого случая имелись эсминцы, несущие постоянное патрулирование. Для них вывезти людей со Станции не потребовало бы титанических организационных усилий. Имелась также пара сотен «Гоблинов» – даже не считая тех, которые в данный момент находились в глубине Касперской системы и чьи пилоты надеялись стать следующим Паскуалем.

Винсент встал рядом с Ким и тоже рассматривал доску. Он уже несколько раз изучал ее в свои предыдущие визиты. Но почему-то в присутствии человека, которого он знал, она стала казаться более реальной.

– Странно думать, что это случилось на самом деле. Ким посмотрела на него непонимающе.

– В смысле одно дело знать, что здесь случилось, но знать абстрактно. И совсем другое – прийти сюда и стоять перед реальным, вещественным доказательством, что нечто такое странное действительно могло иметь место. Это не поддается воображению, ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да, понимаю, – ответила Ким. Она вдруг подумала о звездах, скользящих мимо подобно облакам тумана, об огромной и вечной темноте, заглатывающей ее, пока она вечно падает. Действительно, не поддавалось воображению, что больше тысячи человек могли просто взять и исчезнуть, причем исчезнуть за какие-то несколько часов, породив загадку, которая может остаться неразгаданной до скончания времен.

– Я спрашиваю себя, каково было находиться здесь, когда Станция закрылась, но никто не мог вернуться домой. Должно быть, они подумали о полете на Каспер. Это было бы самое очевидное место.

Ким покачала головой.

– Знаешь, сюда чуть ли не каждый год прибывает очередная группа расследования и пытается раскопать что-то новое. И ничего нового не находят. На самом Каспере даже следа от людей нет.

Винсента она не убедила:

– Планета большая.

– Спутникам слежения это все равно, а у Центрального Командования они есть. Было бы известно. – Ким наклонилась ближе, чтобы изучить одну запись. – Ты представь себя на его месте. – Она указала на имя в начале списка, которое соответствовало его выдающемуся положению. – Командуешь такой станцией, и вдруг весь мир летит в тартарары.

Действительно, летит, подумал Винсент, наклоняясь ближе. Имя было выгравировано глубоко и тщательно.

Начертанные в серебре слова гласили: Командующий Эрнст Вон.

Вон

– Сэр?

Вон повернулся. Ветер в это время года резал как нож: холодный, порывистый, он несся через горное ущелье, протянувшееся под ногами Вона, подобно невидимой реке, устремляясь с высоких пиков к коричневато-желтым лугам далеко внизу. В полумиле от Вона на краю отвесного утеса возвышался генератор огромного экрана, закрывающего их от объективов и от глаз.

Странно, что Вон так и не привык к запаху здешнего воздуха, но остальные родились здесь и не знали ничего другого. Они были истинными наследниками Божьего замысла. «Все равно мне повезло больше, чем Моисею, – подумал Вон – я хотя бы увидел Землю Обетованную».

Он повернулся. Сзади на небольшом, но почтительном расстоянии стоял молодой человек лет двадцати пяти. За его спиной вилась тропинка, сбегающая к улицам Нью-Ковентри. Джонатан, вот как его зовут. А это не он должен был жениться на той девушке, Элизабет? Ах да, именно он. Странно, но Вон хорошо помнил время, когда он автоматически знал имя каждого человека в их маленькой колонии. Но времена изменились, Каспер менялся, ледники отступали, и долгие тысячелетия льда уже уходили в родовую историю коренных каспериан.

– Сэр, мы перехватываем сообщения со Станции Ангелов. Похоже, репликаторы самоактивировались.

– Подробности?

– Мы поймали несколько передач и на частотах «Гоблинов», и на закодированных военных. Кажется, сама Станция изрешечена ими, и военные каналы выдвигают массу предположений об оставленном оружии Ангелов. Они всерьез считают, что оно должно иметь отношение к Ангелам, сэр.

Интересно, подумал Вон. Теперь события и правда развивались хорошими темпами.

– Спасибо, Джонатан. Держи меня в курсе. И скажи Энн, что я спущусь через час лично руководить мониторингом. А до тех пор я не хочу, чтобы меня беспокоили, если не будет новостей равной важности. Все ясно?

– Да, сэр. – Молодой человек повернулся и стал спускаться по тропинке.