Текст книги "Станции Ангелов"

Все, что теперь нужно, – это установить местонахождение последнего бога. И тогда, и только тогда Вон сможет быть уверен в очищающем огне, который уничтожит туземцев и оставит новый Эдем чистым для детей Бога. Ибо Вон это предвидел, и этому суждено сбыться.

У pcy

Урсу доводилось присутствовать на Воскрешениях, но больше в качестве зрителя. Жрецы Дома Шекумпеха считали: пораньше показать, на что способен бог, – хороший способ завоевать сердце послушника. Существовали слова, которые следовало произносить, обряды, которые следовало исполнять, а затем, если бог смотрел в сердца и умы мертвых или умирающих и видел в них достаточно хорошего, он мог снизойти и вернуть их.

Урсу наклонился над одной из закутанных фигур, лежащих в огромном шатре, куда его привели, и увидел, что это только ребенок. Урсу не спросил, где его мать. «Мне нужен бог, – подумал он. – Я не могу это сделать без Шекумпеха». Что же ему сказать, чтобы эти кочевники поняли?

Народу в шатре прибавилось, и Урсу услышал сзади голоса. Затем вошедшие посторонились, пропуская шамана, несущего бога в руках, как ребенка. Старик шел с трудом – вероятно, чума сковывала его суставы.

Даже воздух в этом шатре пахнет болезнью, подумал Урсу. Но лучше было видеть Шекумпеха здесь, даже среди варваров и врагов, чем думать, что он лежит на дне какого-то омута. Шаман поднес бога к Урсу и благоговейно положил у ног последнего жреца Дома Шекумпеха.

Урсу неловко кивнул в знак благодарности. Все выжидательно наблюдали за ним. Юноша почувствовал себя актером перед выступлением. Что, если не получится?

Он поднял бога и изучил ту его сторону, где появилась трещина. Внутри снова что-то заблестело. Урсу побоялся смотреть слишком пристально, страшась того, что мог бы увидеть. Прежде ему никогда не приходило в голову, что внутри бога может что-то быть.

Затем он увидел нечто, чего не заметил в первый раз. Из трещины исходило голубое свечение, настолько слабое, что оно было почти незаметно. Урсу поднял голову и увидел глаза, глядящие на него с ожиданием и надеждой. Он повернулся к ребенку.

Поставив идола на землю, Урсу положил руку на голову бога и начал читать ритуальные слова, трижды повторяя каждый стих. Ко второму повтору он ощутил легкое головокружение. К третьему – его губы продолжали двигаться, но сами слова превратились во внутренние ощущения, почти такие же, какими бог говорил с Урсу. Дальше случилось то, о чем Урсу только слышал, но лично никогда не видел.

Ребенок закашлялся, его легкие заработали под рукой жреца тяжело и трудно. Урсу закрыл глаза, снова и снова декламируя стих Воскрешения. Кто-то – один из послушников, любящий шепотом побогохульствовать? – однажды сказал ему, что подслушал разговор двух пожилых жрецов, признающихся, что слова на самом деле ничего не значат, что их ритуал только призван создать впечатление, будто жрецы в этом участвуют, когда на самом деле они совершенно не нужны.

Однако Урсу услышал сейчас в уме, что эти слова переводятся на язык богов. Теперь у него было такое чувство, будто он может понять любые слова на любом языке.

Больной ребенок уже будто… Как выразить это словами? Будто восстановилась его связь с этим миром. Урсу надеялся, что это означает спасение от Черной Морды. Дух ребенка – если это был дух – трепетал перед мысленным взором Урсу, но уже с обновленной энергией. Ниже его лежало темное место, место, где…

Урсу отшатнулся, и физически, и мысленно, от той мельком увиденной огромной бездны, царства вечной тьмы, падающей в вечность. «Шекумпех, – спросил он, – это туда мы уходим, когда умираем? » Он бы предпочел прожить тысячу раз по тысяче лет, чем когда-нибудь посмотреть в лицо этой бездне.

Шаман кинулся к ним. Положив руку на плечо Урсу, старик потянулся к ребенку, чтобы пощупать его лоб. Потом уставился на Урсу, и его длинная морда мелко дрожала.

Подошел Йе, жестом веля шаману отодвинуться. Вождь бережно поднял ребенка.

– Ит? – позвал он. – Ит, ты меня слышишь?

Крошечные глазки открылись, уставились на широкое лицо Йе, потом снова закрылись. Ребенок заснул. Урсу заметил борьбу чувств на лице вождя.

«Позволь мне уйти», – хотел сказать Урсу, но лицо Йе потемнело, как будто он увидел эту просьбу, формирующуюся в голове Урсу. Он отвернулся, продолжая держать ребенка на руках.

Через несколько часов Урсу позволили вернуться в его шатер. Хоть он и спас жизнь нескольким членам племени, его продолжали держать под строгой охраной. Теперь он слишком ценен, чтобы отдавать его Зану, угрюмо подумал Урсу, чувствуя усталость и полную опустошенность. Он повалился на кисло пахнущие шкуры и заснул. Проснулся он незадолго до рассвета, уверенный, что кто-то зовет его по имени.

– Урсу? Жрец Урсу?

Знакомый голос. Это Ри, подумал юноша и, открыв глаза, увидел ее голову, просунутую в шатер. Урсу взглянул ей за спину, в серый сумрак наступающего дня, увидел, что сторожей нет, и сердце его возрадовалось.

Ри извлекла из просторной рубахи нож, и он заблестел в тусклом полумраке шатра. У юноши вдруг пересохло в горле.

Ри вползла в шатер и встала над Урсу.

– Скажи мне, как ты это сделал? Как заставил болезнь уйти?

Урсу облизал губы.

– Эта… сила – она в боге. Она исходит не от меня. Ри шагнула к нему с остекленевшим взглядом.

– Даже мой отец Йе не может такого, а говорят, что вожди наших племен подобны богам. – Она поморщилась. – Но чтобы какой-то грязный, блохастый горожанин был способен кого-то исцелить – это же не может быть правдой?

– Я же сказал тебе, я этого не делал, – запротестовал Урсу, чувствуя, что отчаяние прорывается в его голосе. Зачем ей этот нож, во имя Шекумпеха? – А где сторожа? – спросил он.

Девушка уставилась на него как на слабоумного.

– Все ушли, празднуют и пьют. Это потому, что ты исцелил всех больных. Они все выздоравливают. Даже мой отец напился допьяна.

Урсу не сводил глаз с Ри. Теперь только она стояла между ним и свободой.

Затем он вспомнил Шекумпеха. Ему еще придется найти бога.

– Ты меня боишься? – спросила девушка. – Ты знаешь, что у реки тебя нашли уже мертвым? Получается, что ты святой? – спросила она, держа нож перед собой.

На горизонте прогремел гром. Прокатившись над обледенелой тундрой, он затих. Что-то в нем было какое-то… неправильное.

Ри тоже услышала этот гром. Оглянувшись на полог шатра, она повернулась, роняя нож, и он упал между ними.

Урсу чуть-чуть подвинул руку в сторону оружия.

Ри завизжала и бросилась к ножу.

Урсу со всей силой ударил ее по голове ногой. Охнув, девушка упала. Урсу встал и побежал, пошатываясь, в ночь, а в спину ему неслись ее проклятия.

Оглядевшись, он обнаружил, что окружен шатрами. Горели лагерные костры, совсем рядом – голое пространство тундры. Но скоро рассветет, и его легко будет выследить. Это безнадежно, подумал Урсу. Ни одного шанса нет.

Раскатистый гром прогремел над равниной, заглушая звуки стихающей попойки.

– Ты!

Урсу резко обернулся и очутился лицом к лицу с одним из своих сторожей. Дикарь шел к Урсу, опасно качаясь – слишком сильное опьянение для слабенького дикарского винца.

– Им нужен ты! – проговорил сторож заплетающимся языком и рухнул лицом в снег.

Урсу смотрел на него, разинув рот. Он едва мог поверить, что недавно боялся этих людей.

Еще один удар грома… и тут Урсу понял, что не так.

Не было молнии.

Он взглянул вверх и увидел, что небо совершенно чистое, солнце вот-вот встанет и осветит мир.

Но откуда тогда этот гром?

Пальцы пьяного сторожа, лежащего ничком в снегу, судорожно подергивались. Снег вокруг него покраснел от крови, струящейся из воронкообразной раны в спине. Вдали послышались крики.

Урсу попятился, его сердце колотилось. Что, во имя Шекумпеха, здесь происходит? Потом он вспомнил бога. Все остальное не важно, главное – найти идола.

Юноша в последний раз взглянул на сторожа, дышащего неглубоко и часто, словно ему не хватало воздуха.

Над ледяной равниной вновь прогремел гром и раздались новые крики. Когда Урсу бежал между шатрами, мимо него промчались несколько кочевников, не обращая на юношу никакого внимания. Он успел заметить ужас в их глазах.

Наверняка это люди Зана. Слышался рев ледовиков. Урсу бежал к костру и вдруг понял, что это шатер полыхает ярким пламенем в предрассветной мгле. Наполовину вывалившийся из шатра, лежал чей-то труп.

Найти бога, потом можно уходить.

Урсу понесся дальше между шатрами. Мимо носились кочевники, не замечая его. Еще один треск, подобный грому, раздался где-то рядом. Может, это дело рук Шекумпеха? В своих поисках Урсу нырнул в какой-то шатер и увидел там группу детей, испуганно жмущихся друг к другу. В другом шатре кто-то ринулся на него с рычанием – Урсу взвизгнул и выскочил наружу.

В третьем шатре лежал меховой сверток. По узору юноша понял, что это брошенные меха Йе. Откинув их в сторону, он увидел лежащего на боку идола. С огромным облегчением Урсу взял бога на руки, снова выскочил наружу и при следующем ударе грома наконец увидел молнию. Только она совсем не походила на молнии, которые ему случалось видеть. В промежутке между двумя шатрами в ста шагах от него полыхнула яркая вспышка, обжигая глаза, и что-то горячее просвистело мимо уха. Урсу втянул голову в плечи и побежал, низко пригнувшись, неся идола в руках, как ребенка. Он обогнул последний шатер, направляясь к открытой тундре и – он горячо надеялся – к свободе.

Но бог был тяжел в его объятиях, и Урсу не заметил протянутой руки, схватившей его за ногу. Он попытался лягнуть ее другой ногой, но чужие пальцы только сильнее сжались. Урсу опустил голову и увидел обезумевшие глаза Йе.

Вождь племени полулежал у стенки шатра.

– Ты навлек их на нас, – истерически выкрикнул он. – Ты и твой проклятый бог, вы навлекли демонов на наши головы. Пусть тебя Шей сожрут!

Йе отпустил его ногу, и Урсу побежал, удирая из становища. Он бежал, пока усталость не заставила его замедлить шаг. Еще слышны были голоса, плывущие над полузамерзшей травой, и они казались ближе, чем были на самом деле. Не так далеко вставали холмы, и деревья на их вершинах отчетливо виднелись на фоне ночного неба.

Затем прозвучало знакомое шлеп-шлеп-шлеп ледовика – его ноги с подушечками тяжело ступали по грубой земле где-то справа от Урсу. Юноша метнулся влево, направляясь к деревьям у склона. Туда бежать было дольше, зато дальше от голосов.

Потом раздался топот когтистых ног, бегущих по земле и шлепающих по лужам ледяной воды. Ужас погнал Урсу быстрее, быстрее к линии деревьев. Сначала он не был уверен, что они гонятся за ним, но теперь уже не сомневался. До спасительных деревьев оставались всего секунды. Урсу услышал крики: солдаты звали друг друга. Юноша обругал себя за то, что остался в приметной рясе жреца – надо будет при первой возможности найти другую одежду.

От тяжести бога болели руки. Снова раздался тот странный гром, и что-то тяжелое бултыхнулось далеко справа от Урсу. Юноша заскулил от ужаса, но он был почти у склона.

Топот преследующих всадников звучал теперь ближе, но деревья уже были прямо перед ним. Они росли спутанной массой, их корни змеились через низкие гребни к лежащим внизу озеркам солоноватой воды. Снова что-то просвистело мимо головы Урсу, со всплеском уходя впереди в пропитанную водой почву.

Что сказал Йе? Пожелал, чтобы его сожрали Шей? Те Белые Призраки, что вечно блуждают во льдах в поисках несчастливых и заблудившихся. Но ведь это просто легенды, сказки…

Достигнув наконец, деревьев, Урсу был почти на пределе сил. Юноша не смел оглянуться и посмотреть, насколько близка погоня. Он мог лишь надеяться, что лес впереди слишком густой и непроходимый для верховых солдат. Только это даст ему шанс убежать. В голове Урсу глухо стучало, как если бы там работал молот, и руки, сжимающие бога, онемели.

Он стал карабкаться через путаницу древних корявых корней, едва удерживая бога одной рукой. Какой-то метательный снаряд расщепил древесину рядом с его пальцами. Урсу заскулил от страха, из последних сил пробираясь вверх. Непрерывный гром следовал за ним под все еще ясными небесами.

Здесь, наверху, он нашел руины – огромные груды давно обвалившегося камня и еще стоящие стены с зияющими дырами, но времени их разглядывать не было. Руины так густо заросли деревьями, кустарниками и травой, что Урсу с трудом продирался через их переплетение. Еще немного, думал он, и можно будет отдохнуть, еще совсем немножко. Здесь, в чаще, было темно, но крики людей и животных казались теперь более далекими. Возможно, они прекратили погоню.

Юноша рухнул возле полусгнившего ствола огромного дерева, поросшего грибами, и подождал, напряженно прислушиваясь. Солнце между тем медленно вставало над горизонтом.

Немного отдохнув, Урсу двинулся дальше.

Элиас

В коридорах Станции царило столпотворение. Суматоха, как на тонущем корабле, думал Элиас, с трудом прокладывая дорогу в толпе. Он знал имя и номер двери – но где она, эта дверь?

Расталкивая людей, Элиас свернул в узкий проход, отходящий от одной из главных артерий Ступицы. После разборки с Эдуардесом прошло несколько часов, а он уже видел пару потасовок. Люди впадали в панику, серебряные жуки были повсюду. Они наводнили Станцию и внутри, и снаружи. Элиас случайно отбросил одного ногой, когда тот внезапно выскочил перед ним, но жук снова поднялся и побежал дальше. Какая-то машина, понял Элиас. Похожая нате штуки, которые он видел во время бегства с «Джагера».

Он должен вернуться туда, спасти Тренчера, что бы с ним ни собирались сделать. Элиаса беспокоило, как бы старика не отправили обратно через сингулярность. Зачем его вообще сюда привезли – оставалось загадкой, но теперь, когда ситуация стала критической, единственным логичным решением для прималистов было бы увезти Тренчера, вернуть его на Землю или переправить дальше по космической цепочке последовательно соединенных Станций Ангелов. И если прималисты это сделают, шансы Элиаса когда-нибудь снова найти старика будут близки к нулю.

Этого он допустить не мог.

У него постоянно зудела кожа; иногда этот зуд перерастал в тупую боль. Левая рука начала подергиваться, и было ясно, что все это вызвано Медленным Блайтом.

Он нашел нужный номер двери и нажал клавишу в центре нее. Рядом с дверью зажглась тусклая лампочка, и Элиас понял, что его рассматривают изнутри.

– Мисс Амото? – Он подождал еще минуту. – Я хочу зафрахтовать ваш «Гоблин», мисс Амото.

Через несколько секунд раздался щелчок, и дверь открылась. За ней виднелись узкая койка, миниатюрные стул и стол, а за ними – бумажная ширма, скрывающая туалет или, возможно, кухню. Большую часть доступного пространства занимали чемоданы и разбросанные вещи. Ким Амото – если Элиас попал куда хотел – уставилась на него. Высокая, даже долговязая, какими бывают люди, рожденные в условиях низкой гравитации. Но при этом довольно хорошенькая. Она была одета в свободные мягкие штаны и практичного вида рубаху, все же не скрадывающие достоинства ее фигуры. Кроме хозяйки, в комнате находился мужчина лет тридцати с небольшим, опасно балансирующий на низком табурете.

Элиас покосился на мужчину, чей взгляд то и дело возвращался к Ким, когда тот думал, что она не смотрит. Больше, чем просто друзья, подумал Элиас. Нет, раньше были. Сейчас, наверное, уже не так близки.

Ким внимательно изучала гостя.

– Боюсь, что сейчас я не возьму фрахта. На случай, если вы не заметили: все удирают со Станции.

Саркастическая резкость в ее голосе почти заставила Элиаса улыбнуться.

– Я заметил, но я тоже спешу. Я готов хорошо заплатить. – Элиас вытащил кредитный чип и показал его женщине. Затем он постучал по голубому квадратику в углу карточки и повернул ее так, чтобы Ким могла видеть прокручивающиеся там цифры. – Вот сколько я готов внести на ваш счет, мисс Амото.

Глаза женщины округлились, но ее тон остался холодным.

– Сколько времени займет эта работа? И легальна ли она?

– Немного, всего несколько часов, не больше. И я действительно не знаю, легальна она или нет. Я подозреваю, это зависит от того, откуда вы родом.

Ким глянула на него. Мужчина – по виду ученый – с интересом следил за их разговором.

– Кто вас послал? – спросила женщина после паузы.

– Билл. – И это тоже обошлось Элиасу в кругленькую сумму. После сделки с Ким у него останется не так много денег. – Думаю, вы его знаете.

Женщина резко вздохнула.

– Да, знаю. Ну, хорошо. – Она высунула голову в коридор и посмотрела на спешащих мимо людей. Потом снова повернулась к Элиасу. – Винсент летит с нами, – она кивнула на мужчину на табурете, – или сделки не будет.

Элиас смерил его взглядом. Мужчина казался довольно безобидным.

– Как пожелаете.

– О'кей, поступим так. Сначала я хочу выпить в Ступице. Там мы сможем поговорить, и вы расскажете нам, за что платите.

Элиас взглянул на длинный коридор в сторону Ступицы.

– Те серебряные жуки сейчас повсюду. Говорят, что Станция протянет не больше двух дней.

– Прежде чем разгерметизируется? Я тоже слышала. Но я не расслышала вашего имени.

– Элиас Мюррей.

– О'кей, мистер Мюррей, я не знаю, когда теперь удастся достать приличную выпивку, поэтому я хочу выпить в последний раз – на тот случай, если к следующей неделе Ступицы больше не будет. Идет?

Элиас пожал плечами. Ему было все равно.

Большинство питейных заведений вдоль главного ствола Ступицы уже закрылись, а оставшиеся владельцы спешно распродавали все, что можно, прежде чем самим покинуть Станцию. Элиас, женщина и ее спутник молча двигались по коридору, отталкиваясь от стен. Искаженные паникой лица людей, внезапно нарушенный ход жизни говорили больше, чем могли бы выразить слова. Элиас почувствовал, что часть того же страха передалась ему. Окружающим стенам больше нельзя было доверять, нельзя было рассчитывать, что они защитят его или любого другого от холодного, безжалостного вакуума. Возможно, у них остались считанные минуты, и он умрет, так и не найдя Тренчера. Возможно…

Но чуть ли не каждый смартшит на Станции передавал экстренные выпуски с сообщениями об «инфекции», о том, что насекомые, кажется, не агрессивны по отношению к людям, но безопасность Станции под угрозой, и людям советовали найти способ улететь или же подчиниться строгой процедуре эвакуации, призванной обеспечить недопущение инфекции на еще не зараженные корабли.

Элиас не мог допустить, чтобы его забрали на военный транспорт, безоружного и незащищенного. Значит, надо потратить деньги, чтобы нанять себе корабль… и найти Тренчера, чего бы это ни стоило.

Элиас чувствовал себя неловко, сидя в почти пустом баре и наблюдая за жителями Станции, которые внезапно стали беженцами и сновали мимо него, улаживая свои последние дела. Останется ли что-нибудь от Станции и будет ли им куда вернуться?

Элиас заметил, что у него дрожат руки. Он велел им перестать, но дрожь всего лишь ослабла. Времени осталось немного, подумал Элиас, но если одну вещь сделать как надо, всего одну, он найдет Тренчера.

Элиас снова подумал о лице, увиденном мельком через толстый экранированный пластик, и поежился.

Взглянув на Винсента, Элиас понял, что этот человек все время не отрываясь на него смотрит. Не вызывающе, но… так, словно он знает больше, чем показывает. Может, они с Ким деловые партнеры?

– Странная ситуация, – сказал Винсент, продолжая смотреть на Элиаса.

Элиас кивнул, не зная, что ответить.

– Насчет работы, – напомнила Ким. – Что надо делать?

– Мне нужно забрать моего друга с одного из кораблей вблизи Станции. Он на борту грузового звездолета – вернее, был там, когда я видел его в последний раз. Меня нужно туда отвезти, а заберу его я сам.

– Подождите. – Ким подняла руку. – Возможно, вы не знаете о карантинных правилах, введенных с тех пор, как началась эта заваруха. – Элиас посмотрел за ее плечо и увидел, как из воздуховода протиснулась крошечная серебряная головка. Жук упал на пол и побежал прочь. За ним последовал еще один, потом еще. Элиас разжал челюсти и попытался заставить себя расслабиться. – Никакому кораблю нельзя приближаться к судну, еще не пораженному инфекцией. Нас взорвут, если мы подойдем.

– А «Джагер»? – спросил Элиас как бы в пояснение. – По-моему, он заразился довольно рано. Я сам видел кишащих там жуков.

– О'кей. – Женщина задумалась. – О'кей, если он уже заражен, этой проблемы у нас не будет. Следующий вопрос: почему ваш друг просто не сядет на один из регулярных челноков и не прилетит сюда сам?

– Его удерживают там насильно, – ответил Элиас. – Его хранят на льду в течение ряда лет, и хотя он без сознания, он все равно пленник. – Увидев на лице женщины недоверие, он поднял руки. – Это длинная история… действительно длинная.

– Меня беспокоит не правдивость вашей истории, – отрезала Ким. – Я сомневаюсь, что люди, которые насильно удерживают вашего… друга, так просто позволят вам его забрать. Мне не очень-то хочется оказаться в перестрелке.

– Вы не окажетесь, я обещаю. Послушайте, все, что мне действительно нужно, это транспорт: транспорт туда и обратно.

– Как такси? – спросила Ким.

– Точно. – Элиас кивнул.

– Только ехать на такси надо туда, где некие типы, с которыми мы предпочли бы не встречаться, могли бы запросто начать палить в нас, потому что они не хотят, чтобы ваш друг уехал с вами.

Элиас пожал плечами.

– В общем, да.

Ким вздохнула.

– Дайте мне минуту.

Она встала, хлопнув Винсента по руке, и они вместе пошли через главный коридор Ступицы на другую сторону, где продолжалась полоса баров. Большинство столиков на той стороне тоже пустовало. Элиас смотрел и ждал.

– Даже не знаю. А что, ты теперь занимаешься такими вещами? – с недоуменным видом спросил ее Винсент. Ким неожиданно вспомнила, как трудно бывало понять, когда он серьезен, а когда – нет.

– Нет. Нет, но… – Она вздохнула. – Винсент, в данный момент я даже не могу добраться до своего «Гоблина». Сначала я должна заплатить штраф. Не спрашивай, что я натворила. Просто облажалась по-глупому.

– Но ведь эти бюрократы не станут тебе мешать, если ты захочешь забрать свой корабль в такой чрезвычайной ситуации?

– Ага, держи карман шире, – горько сказала Ким, чувствуя, как щеки горят от гнева. – Я тоже так думала, когда пошла в Центральное Командование.

– И?.. – Винсент понял, что именно тогда он и заметил ее в толпе.

– Да если бы мне разрешили его забрать, меня бы уже не было на Станции. Знаешь, что мне там сказали? Сказали, что мне придется подождать до окончания чрезвычайного положения, и только потом я смогу получить его обратно. Я, конечно, спросила, как, черт возьми, я тогда улечу со Станции? – Ким в досаде развела руками. «Боже благослови Билла», – подумала она, зная, что Билл думал о ней, когда послал этого Мюррея с ней связаться. Билл знал, как сильно Ким нуждается в деньгах – и он был прав.

– И тебе посоветовали встать в очередь со всеми другими беженцами на какой-то из военных кораблей?

Она кивнула.

– И бросить свой корабль. Нет, Винсент, если я могу этого избежать, – Ким посмотрела туда, где все еще сидел Элиас, – ни за что.

– Ладно, – уступил Винсент. – Но есть еще одна вещь. Он упомянул «Джагер», а мы оба знаем, что пару дней назад там что-то случилось. Сообщали о несчастном случае.

– Да, и что?

– Может, он имел отношение к тому несчастному случаю? – предположил Винсент, тоже бросая взгляд на Элиаса. – И если имел, ты точно уверена, что хочешь взять его деньги?

Глядя, как они возвращаются к нему, Элиас уже знал, что женщина согласна, но это еще не гарантировало сделки. Ее партнер выглядел не слишком довольным. Оба сели напротив Элиаса.

– Я хочу кое-что разъяснить, – начала Ким. – Если мы полетим туда с вами – если полетим, – то мы ничего не знаем о том, что вы замышляете, во всяком случае официально.

Элиас кивнул.

– Мы отвезем вас туда, но на борт с вами не пойдем. Это ясно?

Элиас снова кивнул.

– Мы отвезем вас туда, мы привезем вас обратно, и если нам только покажется, что в нас будут стрелять, мы не готовы подвергать себя опасности, и мы по-прежнему ничего не знаем о ваших замыслах. Либо вы с этим согласны, либо можете оставить свои деньги себе.

Несколько секунд Элиас размышлял, но особого выбора у него не было. Собственно говоря, если бы эта женщина догадывалась, что для него это – последнее средство, она могла бы содрать с него и побольше. С другой стороны, она как будто с радостью приняла предложение Элиаса. Отсюда следовало, что она сама не в лучшем финансовом положении.

– Ну, хорошо, – медленно ответил Элиас. – Ваш друг не против указать свои персональные данные в качестве свидетеля? Тогда я могу перевести половину денег прямо сейчас.

– А другую половину после того, как работа будет сделана?

Элиас кивнул. Ким постаралась не выдать ликования. Она только что получила обратно свой «Гоблин».