Текст книги "Суды и верховенство права. Взгляд из Нидерландов"

I. Судебный контроль: флористы

Гульдемонд, флорист и житель голландской деревни Лиссе, владел различными земельными участками в муниципалитете Нордвейкерхаут по соседству с 1905 г. На своей земле он выкопал 12-метровый водоотводный канал, который и использовал на протяжении многих лет без каких-либо проблем. Канал пересекал пешеходную тропу. В 1914 г. власти Нордвейкерхаута решили засыпать канал, чтобы тропу можно было снова использовать. Гульдемонд воспротивился этому плану и обратился в суд по гражданским делам за временными обеспечительными мерами, потребовав, чтобы власти приостановили работы, а ему было разрешено удалить песок, уже высыпанный в канал. Власти Нордвейкерхаута утверждали, что дело неподсудно судам общей юрисдикции, поскольку их действия относились к сфере публичного права: ст. 179h Закона о муниципалитетах в действовавшей на тот момент редакции предусматривала, что муниципальные власти обязаны обеспечивать доступ к дорогам общего пользования. Как Окружной суд Гааги, так и Апелляционный суд полагали, что дело подсудно им как судам общей юрисдикции, поскольку в деле рассматривался вопрос гражданского права. С ними согласился и Верховный суд, указав, что в соответствии со ст. 2 Закона об (организации) судебной власти подсудность дела зависит от характера права, обеспечение которого составляет предмет иска. В данном случае речь шла о классическом гражданском праве – праве собственности Гульдемонда.[103]103
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 31 декабря 1915 г.


[Закрыть]

Это постановление подтвердило, что задача судов состоит в том числе в защите граждан от государства. В начале XIX столетия правительство попыталось «отодвинуть» суды в гражданских делах, ответчиком по которым выступали власти, заявляя, что такие дела неподсудны гражданским судам, если на то не было получено особой воли монарха. Разумеется, эта идея встретила значительное сопротивление в Палате представителей. В деле Guldemond v. Noordwijkerhout этот вопрос был поставлен перед Верховным судом. По его мнению, Конституция 1815 г. имела своей целью ограничение полномочий «Администрации» (т. е. правительства) и помещение имущественных прав «под безусловную защиту судов». Это было важнейшим достижением. Суды таким образом получили новую задачу: контроль – до некоторой степени – действий исполнительной власти. То есть исполнительную власть стало возможно поставить на место. Может быть, даже более важный момент состоит в том, что исполнительная власть, понимая это, вынуждена учитывать возможную реакцию судов при принятии своих решений.

Повторюсь: указанное постановление со всей ясностью подтвердило, что граждане могут рассчитывать на защиту судов от действий исполнительной власти. Ниже мы увидим, каким образом эта защита на протяжении двадцатого столетия укрепилась за счет доктрины деликта (неправомерного поведения) со стороны государства и создания отдельных административных судов. А впоследствии даже суды по уголовным делам начали играть определенную роль в предоставлении защиты от государства.

II. «Государственный деликт»: торговец маслом и Айаан Хирси Али

Остерманн торговал сливочным маслом и маргарином в Амстердаме и планировал продать партию своего товара за границу. Для этого ему было нужно получить разрешение. Таможенные служащие отказались рассматривать его заявление. Остерманн считал, что они были обязаны сделать это по закону. Он обратился в суд с иском против государства, требуя возмещения вреда. Окружной и апелляционный суды в Амстердаме вынесли решения не в его пользу: хотя таможенные служащие, вероятно, не выполнили свои обязанности в соответствии с нормами публичного права, из такого нарушения не могут возникнуть какие-либо права у частного лица. В 1924 г. Верховный суд отменил эти решения и постановил, что власти должны выполнять свои обязанности, возложенные на них законом. Если они этого не делают и не соблюдают требования закона – любого характера, – то тем самым они совершают деликтное правонарушение и должны возместить причиненный ущерб.[104]104
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 20 ноября 1924 г.


[Закрыть]

В целях обеспечения безопасности Айаан Хирси Али,[105]105
  Айаан Хирси Али (Ayaan Hirsi Ali, р. 1969) – общественная деятельница, активистка, писательница и политик сомалийского происхождения, в 1992 г. эмигрировавшая в Нидерланды и впоследствии получившая нидерландское гражданство. С 2002 г. публично критиковала ислам, получая многочисленные угрозы. В 2003–2006 гг. была депутатом парламента, вскоре после чего уехала в США. – Прим. перев.


[Закрыть] в то время члена парламента, которая активно высказывала свои критические взгляды на ислам, государство приобрело для нее квартиру в жилом комплексе в Гааге, взяв комплекс под усиленную охрану. Это вызвало недовольство других жителей комплекса, которые обратились в суд с иском о принятии временных обеспечительных мер. Потерпев поражение в суде первой инстанции, они добились успеха в апелляционном суде. Тогда государство направило кассационную жалобу в Верховный суд. Суд отменил решение апелляционной инстанции, т. е. есть жильцы комплекса проиграли дело.

Государство имеет определенную свободу усмотрения при выработке государственной политики и принятии решений, касающихся реальности угрозы и использования охраняемого жилого помещения. При оценке рисков, создаваемых угрозами, и, в связи с этим, необходимости использования охраняемого помещения конкретно в указанном месте, а также целесообразности, необходимости и эффективности принятых мер безопасности суды должны ответить на вопрос: могло ли государство разумным образом прийти к выводу о том, что существующая угроза, с одной стороны, и принятые меры безопасности – с другой, носили такой характер, что использование охраняемого помещения являлось целесообразной мерой в свете всех рисков, создаваемых для других жителей?[106]106
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 20 октября 2006 г.


[Закрыть]

Постановление по делу Остерманна явным образом указывало, что государственные власти не могут освобождаться от ответственности за неправомерные деяния. Сегодня это кажется очевидным, но на протяжении долгого времени дела обстояли совершенно иначе. Доктрина «государственного деликта» сформировалась в рамках целой серии решений Верховного суда вместе с предшествовавшими ей и последовавшими после нее комментариями теоретиков права и практикующих юристов. В результате сейчас мы можем сказать, что государство может быть привлечено к ответственности за любой совершаемый им деликт, а любое лицо, пострадавшее в результате его совершения, в принципе может его обжаловать, требуя возмещения ущерба или судебного приказа о прекращении соответствующих действий.

При рассмотрении таких дел суды учитывают позицию органов исполнительной власти. Довольно часто пределы допустимого для властей оказываются шире, чем для частных лиц. Это связано с тем, что государство преследует публичные интересы, и они иногда оказываются более существенными, чем интересы частного лица. Именно это случилось в ходе непростого разбирательства по делу об охраняемой квартире Айаан Хирси Али. В данном случае Верховный суд прямо сослался на свободу усмотрения государства при выработке государственной политики и принятии решений. Иными словами, суды не должны подменять оценку властями того или иного вопроса своей собственной. Их задача, напротив, состоит в оценке того, насколько разумной была реализация властями своих полномочий.

III. Защита прав и интересов в соответствии с административным правом: наследование бизнеса и причал на канале Апельдорн

У скончавшегося мужчины остались наследники – жена и двое детей. Им известно, что если у наследодателя был собственный бизнес, то первый миллион евро или около того освобождаются от налога на имущество, переходящего в порядке наследования, как и 83 % оставшейся суммы. Это весьма немало: в обычной ситуации от уплаты налога освобождаются около 20 000 евро, с первых 120 000 евро оставшейся суммы удерживается налог в размере 10 %, а с остального имущества – 20 %. В этом деле покойный не владел бизнесом, поэтому наследники не имели права на значительные льготы, предоставляемые наследникам предпринимателей. Они обратились в суд, ссылаясь на принцип равенства всех перед законом. Ни окружной суд, ни Верховный суд не согласились с их позицией. Последний указал, что в основе различного режима, предусмотренного для предпринимательских и частных активов, лежат разумные, объективные причины: необходимы такие условия, которые не создавали бы опасность прекращения деятельности предприятия в результате взимания налога на наследование имущества. Если бы размер такого налога был слишком велик, то небольшой семейный бизнес, например, мог бы столкнуться с серьезными проблемами ликвидности.[107]107
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 22 ноября 2013 г.


[Закрыть]

Обжалование в судебном порядке решений налоговых органов и органов социального обеспечения – давно устоявшаяся практика. Дело, описанное выше, касалось оценки налогооблагаемой базы, и истец был лишь одним из тысяч людей, заявляющих аналогичные иски. Такая возможность – безусловное благо, поскольку суммы, о которых идет речь, часто бывают значительны как для граждан, так и для частных компаний. Например, подоходный налог часто составляет треть, а то и больше, нашего дохода. Требует государство своей доли и в случае наследования, и в прибыли, получаемой предприятием. Домовладельцы платят налог на недвижимое имущество, исчисляемый в зависимости от стоимости их домов. Эта стоимость всегда колеблется; соответствующие вычисления не являются точной математической операцией. Если вы не согласны с решением, принятым налоговым органом, то сначала вы должны обжаловать его в саму налоговую инспекцию. Если вы не согласны с ее решением по вашей жалобе, то можете обратиться в окружной суд, а после этого – в один из четырех апелляционных судов и, наконец, обжаловать их решение в кассационном порядке в Верховном суде.

Как уже упоминалось, можно обжаловать также решения органов социального обеспечения. Например, когда вы не получаете пособия, на получение которого, по вашему мнению, имеете право. Или когда вам прекратили выплачивать пособие в связи с тем, что, по мнению соответствующей службы, вы не проинформировали ее о том, что у вас появился сожитель. Или когда вам был выписан штраф за предоставление недостоверных сведений. Во всех этих – и многих других – ситуациях вы можете направить жалобу в сам орган социального обеспечения. Как и в случае налоговых споров, после этого у вас есть право обратиться в окружной суд, апелляционный суд и иногда Верховный суд.

Судовладелец хотел пришвартовать свой катер у набережной канала Апельдорн в городе Хаттеме. Там ему было бы легче руководить ремонтом катера, который должен был производить его сын. Он обратился к министру инфраструктуры и окружающей среды с просьбой разрешить ему швартовку, запрещенную в этом месте, в порядке исключения. Ему было отказано. В соответствии с установленной процедурой он обжаловал отказ у самого министра, который счел жалобу необоснованной. Не поддержал жалобу и окружной суд. Будучи упорным человеком, судовладелец обратился в Отдел административной юрисдикции Государственного Совета, который оставил в силе решение окружного суда. Пришвартовать катер у набережной канала Апельдорн так и не удалось.[108]108
  Постановление Отдела административной юрисдикции Государственного Совета от 27 августа 2014 г.


[Закрыть]

В Нидерландах, как и в других западных странах, уже много лет существует возможность судебного обжалования и других решений, принимаемых органами исполнительной власти. В Нидерландах это предусмотрено законом «Об общем административном праве», установившим следующий порядок. Прежде всего любое административное решение должно быть обжаловано в тот орган, который принял это решение. Затем, если обжалующая сторона не согласна с решением по своей жалобе, она может обратиться в отдел административного права окружного суда. После вынесения решения окружным судом оно может быть обжаловано в Отдел административной юрисдикции Государственного Совета – высшую инстанцию по общим административным делам. Как мы видели, наш судовладелец исчерпал все эти возможности.

IV. Судебный контроль в уголовных делах: ферма по производству каннабиса

11 марта 2009 г. голландская полиция ворвалась в дом в деревне Блерик, намереваясь прекратить функционирование фермы для выращивания каннабиса, находившейся в этом доме. Как мы видели в Главе 1, неприкосновенность жилища составляет одно из фундаментальных прав. Вход в частное жилище возможен только при соблюдении строгих условий. Если проживающее в нем лицо отказывается впустить представителей органов правопорядка, в соответствии с голландским законодательством требуется санкция как минимум заместителя прокурора – высокопоставленного сотрудника полиции. В данном случае проникновение в жилище было санкционировано главным инспектором, однако впоследствии выяснилось, что он не сдал экзамен на звание заместителя прокурора и, таким образом, не являлся надлежащим должностным лицом, которое имело право дать санкцию. Обвиняемый был осужден судьей по уголовным делам, заседающим единолично. Он обжаловал приговор, указав, что доказательства были получены незаконно – на основании неправомерной санкции, – и по этой причине он должен быть оправдан, что и произошло. Но это дело стало поводом для имеющего общее значение постановления Верховного суда по вопросу о последствиях неправомерных следственных действий. Суд указал, что такие следственные действия не должны автоматически приводить к прекращению уголовного преследования. Он разработал сложную систему критериев, в соответствии с которой вынесение обвинительного приговора возможно, если неправомерные следственные действия не привели к нарушению права на надлежащую правовую процедуру или если ситуация может быть разрешена иным надлежащим и соразмерным образом – например, путем назначения более мягкого наказания.[109]109
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 19 февраля 2013 г.


[Закрыть]

Суды по уголовным делам играют в западных странах важную роль во многих случаях – включая описанный выше. Они выносят решение о том, должны ли человек, компания или местный орган власти (в тех странах, где существует уголовная ответственность юридических лиц) понести уголовное наказание. Для этого требуется установить, действительно ли они совершили то преступление, в котором их обвиняют, и подлежат ли они уголовной ответственности. Для этого прежде всего необходимы, конечно, доказательства, а также оценка судом того, действовал ли обвиняемый в целях самообороны, по причине крайней необходимости или имелись ли другие основания, которые освобождают его от уголовной ответственности. Может также возникнуть вопрос о том, действовала ли полиция, другой орган следствия или прокуратура в соответствии с правилами сбора доказательств. В таких случаях решения относительно конкретных следственных действий принимает суд. Обычно этот вопрос не является ключевым аспектом дела – но иногда может таковым становиться. Имела ли право полиция войти в дом? Имелись ли законные основания для прослушки или перехвата сообщений? Была ли получена санкция на вербовку преступника с целью его внедрения в организацию? В таких случаях суды по уголовным делам, чья основная задача состоит в оценке деяний обвиняемого и, в большинстве случаев, назначения ему наказания, также оценивают действия государства.

В Нидерландах суды по уголовным делам начали играть эту роль только во второй половине XX столетия, последовав примеру американских судов. Суды оценивают действия полиции и Службы государственного обвинения (прокуратуры) в свете национального права, международно-правовых норм (в особенности Европейской Конвенции о защите прав человека) и принципов надлежащего уголовного процесса. Этот судебный контроль может затрагивать фундаментальные нормы, непосредственно связанные с сущностью справедливого судебного разбирательства или того, что в правовом государстве считается допустимым со стороны властей.

Правовые последствия процессуальных ошибок, которые должны устанавливать суды по уголовным делам, в целом не регулировались ни в национальном, ни в международном законодательстве. Они постепенно определялись судебной практикой. Одна из мер, разработанных судами, заключается в признании материалов дела неприемлемыми для рассмотрения, что приводит к отложению рассмотрения дела. Еще одна мера состоит в исключении доказательств из материалов дела. В таких случаях доказательства, полученные в результате процессуальных нарушений, таких как незаконное обнаружение фермы по производству каннабиса в нашем примере, не могут быть положены в основу обвинительного приговора. Если такие доказательства имеют решающее значение в деле, подсудимый должен быть оправдан. Эти новые возможности для защиты встретили большой энтузиазм у адвокатов и помогли «развалить» не одно дело.[110]110
  col1_0 van. Vervolgingsbeletselen (Препятствия для уголовного преследования). Zwolle: Tjeenk Willink, 1989. P. V.


[Закрыть] Эта проблема также возникла при рассмотрении дел о штрафах, наложенных в административном порядке.

Поначалу подход уголовных судов к правовым последствиям процессуальных ошибок в свете требований международного права не отличался гибкостью. Во многих постановлениях отсутствовали подробные обоснования тех или иных решений. Нарушения права на рассмотрение дела в разумные сроки, гарантированного такими международными договорами, как ЕКПЧ, постоянно приводили к прекращению уголовного преследования. Суды считали, что незаконное получение доказательств должно всегда приводить к их исключению из материалов дела. На протяжении 1980-х гг. работа судов по уголовным делам стала объектом все более пристального внимания и в результате подвергалась критике. Почему обвиняемый должен оставаться безнаказанным лишь из-за того, что обвинение совершило ошибку? Разве совершенное преступление становилось из-за этого менее тяжким? Разумеется, ошибки и нарушения процессуальных сроков не равнозначны: их характер и степень серьезности могут значительно различаться в зависимости от обстоятельств каждого конкретного дела. Если этого в достаточной степени не учитывать, соотношение между ошибкой и ее правовыми последствиями может легко стать непропорциональным. Недифференцированное применение радикальных мер реагирования на процессуальные погрешности быстро начало вызывать озабоченность, и стало ясно, что и здесь необходимо соблюдение баланса интересов в каждом конкретном деле.

К концу 1980-х гг. суды стали применять менее радикальный подход. Нарушение требования о разумных сроках рассмотрения дела больше не приводило автоматически к освобождению от уголовной ответственности; оно могло быть компенсировано применением более мягкого наказания. Был установлен значительно более высокий порог для прекращения дела в результате незаконных следственных действий.

Однако за это время у общественности сложилось впечатление, что суды постоянно позволяют обвиняемым уйти от ответственности из-за незначительных ошибок обвинения. Этот взгляд, конечно, был излишним упрощением – но, в ретроспективе, имел под собой определенные основания.[111]111
  Buruma Y. De aandacht van de strafrechter (Вниманию судов по уголовным делам), речь при вступлении в должность. Nijmegen, Deventer: Gouda Quint, 1996.


[Закрыть] Общественное недовольство тем, как функционировала система уголовной юстиции, стало важным катализатором закона «О процессуальных ошибках», принятого в середине 1990-х гг. Основная цель закона состояла в применении судами дифференцированного подхода при определении правовых последствий процессуальных ошибок. Из-за огромного разнообразия возможных дефектов невозможно предусмотреть конкретные последствия для каждого нарушения правил – это привело бы к излишней ригидности системы. Необходимо достижение баланса интересов по каждому конкретному делу. Суды располагают гораздо бо́льшими возможностями для оценки соответствующих интересов, чем законодатель. В отличие от законодателя, суды могут учесть все обстоятельства дела. В этом отношении парламент подтвердил ту центральную роль, которую взяли на себя суды в определении правовых последствий процессуальных ошибок. Закон внес в уголовно-процессуальный кодекс (ст. 359а) три варианта – прекращение уголовного преследования, исключение доказательств и смягчение наказания (еще один пример кодификации прецедентного права). Законодатель также эксплицитно указал, что применения правовых последствий, не пропорциональных допущенной процессуальной ошибке, следует в будущем избегать.

В результате появления этой нормы недифференцированная, рефлекторная реакция на процессуальные ошибки на основе невербализуемых принципиальных аргументов ушла в прошлое, что отражено в обзорном постановлении Верховного суда по ст. 359а.[112]112
  Постановление Верховного суда Нидерландов от 30 марта 2004 г.


[Закрыть]

Выполнение требований закона при расследовании преступлений сохраняет свое важнейшее значение для верховенства права, но может вступать в противоречие с другими интересами – например, с интересами общества и потерпевшего при осуществлении уголовного преследования. Верховенство права требует учета и этих интересов. По вопросу о процессуальных ошибках в отправлении правосудия произошел переход от принципа, согласно которому незаконно полученные доказательства должны быть исключены в интересах безупречности уголовного процесса – вне зависимости от характера и степени серьезности ошибки, – к подходу, допускающему сопоставление значительности ошибки и возможных последствий для обвиняемого. Затем этот переход был эксплицитно закреплен в законодательстве.[113]113
  См.: Kuiper R. Vormfouten. De juridische consequenties van vormverzuimen in strafzaken (Процессуальные ошибки: правовые последствия нарушения процессуальных норм в производстве по уголовному делу). Диссертация. Nijmegen, Deventer: Kluwer, 2014.


[Закрыть]

Законодательство Англии и Северной Ирландии пошло по другому пути. Иногда для возбуждения уголовного дела предусматриваются определенные сроки. Если они предусмотрены, то дело, возбужденное после их истечения, недействительно (и если по недосмотру результатом возбуждения такого дела становится обвинительный приговор, то он автоматически отменяется).

Производство по уголовному делу может быть прекращено по требованию обвиняемого, если оно представляет собой «злоупотребление [уголовным] процессом». Это понятие напоминает Гидру, одна из голов которой находится там, где имела место не соответствующая требованиям о разумном сроке задержка либо возбуждения уголовного дела, либо производства по нему после его возбуждения. Но в важном прецедентном решении, принятом большинством голосов, Палата лордов постановила, что задержка, являющаяся нарушением ст. 6 [ЕКПЧ], не является сама по себе причиной для прекращения дела. Прекращение дела на основании злоупотребления процессом может быть оправданно только в том случае, если такая задержка создала реальные сложности для обвиняемого.