Текст книги "Дело тамплиеров"

Это утверждение излишне преувеличено.

В Португалии, после чисто формального расследования и благодаря королевскому покровительству, тамплиеры были отпущены на свободу. В Арагоне они отказались сдаться и были осаждены в своих крепостях. Церковный собор, проходивший в Таррагоне, без серьезного расследования объявил их невиновными.

В других странах, там, где допросы велись церковными властями, дела обстояли иначе. В Англии, хотя большинство тамплиеров настаивало на своей невиновности, некоторые (и без пыток) признались, в частности, в отречении от Христа во время их вступления в орден. В Германии и Италии были получены признания, некоторые из которых были такими же удручающими, как и во Франции.

Во Флоренции комиссия выслушала, очевидно, еретические признания, но достаточно разноречивые: специалисты считают их близкими к иоанитской ереси, известной на Востоке, которая, тем не менее, не отрицала Христа. Наконец, на Кипре, помимо противоречивых свидетельств, было получено откровенное показание великого магистра ордена госпитальеров.

В общем, результаты были менее значимы, чем во Франции, где, безусловно, проявили большее рвение. Но эти результаты не были отрицательными, и этого было достаточно, чтобы снять с Филиппа Красивого подозрение в том, что он их продиктовал и принудил к этим признаниям.

VI
Реакция Папы

Дело казалось почти завершенным, когда произошло драматическое событие, которое вызвало гнев короля и породило надежду у заключенных. В начале 1308 г. Климент V приостановил полномочия инквизиторов. Итак, все надо было начинать с начала.

Решение было абсолютно законным: инквизиция подчинялась Папе, который мог забрать у нее какое-то дело и рассматривать его лично. Хотя подобный случай является достаточно редким, он не уникален в истории этой организации. Народ, чья ненависть к тамплиерам дошла до крайности, не понимал, почему медлят с наказанием. Шептались, естественно, что Папа дал подкупить себя золотом тамплиеров. Слали петиции королю, требуя смертной казни виновных.

Колебания

Однако, все еще колебались. Климент V не принял окончательного решения. Король консультировался с докторами Парижского университета о своих полномочиях. В силу привилегий, данных ордену с момента его основания, тамплиеры подчинялись только Папе и были независимы от любой светской власти: был ли достаточен для отмены этой привилегии тот факт, что речь теперь шла об изобличенных еретиках и позволяло ли это королю продолжить преследование? Именно эту проблему канонического права необходимо было решить.

2 марта 1308 г. Университет высказал свою точку зрения, отрицательную по отношению к действиям короля: в любом случае, речь шла о вопросах ереси и церковном ордене, а следовательно, дело подпадало исключительно под церковную юрисдикцию.

Действительно, в случае с еретиками, «дозволительно светской власти арестовывать их с намерением передать церкви», но «власть мирского судьи не позволяет вести процесс о ереси никому, кто не назначен Церковью». К тому же тамплиеры, хотя и были рыцарями, давали монашеские обеты, и «исключительно только клирики должны их судить». И, наконец, «в силу самой природы преступления, все, что касается этого прегрешения относительно любого лица, подлежит Церкви».

Мы видим, что не все так были послушны желаниям государя, как это могло бы показаться. Эта точка зрения не связывала короля, но обезоружила его, и он не решился ее проигнорировать. Тогда он придумал и организовал настоящую кампанию, чтобы склонить мнение на свою сторону. Мы обладаем некоторыми «ремонстрациями» и «прошениями», вроде бы исходящими от народа, но, в действительности, составленными Пьером Дюбуа. В них Папа серьезно обвиняется, и ему угрожают низложением, а короля призывают заменить этого «сына дьявола», который из-за подношений и посулов, из страха, любви или ненависти отрекается от Господа и истинного правосудия!

Когда почва была подготовлена и дело приняло общенациональный размах, король решается созвать Генеральные Штаты, надеясь, что этот «плебисцит» даст ему полномочия защитника веры.

Генеральные Штаты

Генеральные Штаты были созваны в Туре с 11 по 20 мая 1308 г. Открывая их, Филипп Красивый напомнил, что это происходило всегда в связи с намерением его предшественников «изгнать ересь» и что он не смог остаться равнодушным к «отвратительным преступлениям» тамплиеров. «Небо и земля трепещут под дыханием столь великого преступления, и все стихии пришли в замешательство». Он призывает всех своих вассалов принять участие в этом «святом деле».

На заседании, как и ожидалось, Филипп получил то, что желал: хотя знать, кажется, слегка колебалась, горожане и духовенство были возмущены слабостью, а возможно и сообщничеством, Папы и поручили королю смело защищать веру.

Климент V, по-прежнему, хранил молчание.

Консистория

Филипп научился лучше понимать Папу и не доверял ему. Нельзя было повторять униженье в Ананьи. Как преодолеть колебания Климента? Король задумал встретиться с ним в Пуатье, поставить его в известность о решении Генеральных Штатов, призвать его действовать. Но разве Папа был обязан выполнять решения светского собрания? Тогда было решено созвать консисторию, на заседания которой будет допущен король и где он сможет изложить свою точку зрения!

Консистория собралась 29 мая. Гильом де Плезиан произнес на ней, от имени короля, длинную обвинительную речь. Он заявил, что факты, в которых обвиняются тамплиеры, являются «доказанными, ясными, не подлежащими обсуждению, более ясными, чем полуденный свет», и, что роль римского понтифика заключается в защите веры.

Архиепископы Нарбонны и Буржа объявили, что абсолютно уверены в приведенных доказательствах.

Но папа, по-прежнему, колебался. Однако не стоит думать, что он подчинялся королю Франции. Он произнес хитроумную и запутанную речь: безусловно, если раньше он любил тамплиеров, то теперь может их только ненавидеть… если они, действительно, являются такими как их описывают. Но их арест был незаконным и «получается, что признания не точны». Он не сомневается ни в добрых намерениях, ни в искренности короля Франции, но в столь серьезном деле важно принять решение только после зрелого размышления.

Эта речь возмутила короля и его советников. 14 июня Гильом де Плезиан резко обратился к Папе, предостерегая его против опасности, когда увертки возобладают над верой. Если святой отец, в чьи обязанности это входит, не хочет действовать, тогда «все те, кого касается это дело, будут призваны на защиту веры».

Еще раз Папа ни от чего не отказывался, но и не торопился с решением.

Папское расследование

Такая неспешность Климента V удивляет: разве он еще не убежден в виновности тамплиеров? Надо думать, что еще нет, потому, что он со своей стороны начал личное расследование.

И здесь появляется один из самых важных фактов всего процесса, и на который, обычно не обращают достаточно внимания: только приступив лично к новым допросам, Папа, наконец, решился действовать. Он лично выслушивает 72 тамплиеров и, безусловно, без пыток: вот момент, когда правда может вырваться наружу, без давления, момент, когда решается судьба ордена. И 72 свидетеля, выслушанные Папой, снова повторяют все признания, сделанные ранее!

У нас нет протоколов этих слушаний, они находятся в архивах Ватикана. Но они известны благодаря… Наполеону, который был увлечен делом тамплиеров и приказал захватить в Риме секретные архивы. Возможность их прочитать была, и Рейнуар проанализировал их, до того как они были возвращены. В них не было найдено чего-то существенно нового, тем более не нашли и ключа к загадке тамплиеров; но известно, как минимум, что эти документы широко подтвердили материалы предыдущих допросов; к тому же, и Климент V ясно об этом скажет.

В этот момент, – и только в этот момент – Папа изменит свое отношение: насколько он колебался до сих пор, настолько отныне он будет показывать свою твердость. То, что он услышал, его убедило, и он больше не изменит своего мнения. Папа уступил не давлению со стороны короля, а результатам своего личного расследования, произведенного без какого либо участия французского двора, доказательствам виновности тамплиеров, ставшей теперь безусловной, доказательствам, собранным им самим, исключающим какую бы ни было возможность обмана или угроз.

Почему Климент V не выслушал Жака де Моле и высших руководителей ордена? Просто потому, что их не было на месте и надо было их перевозить. Папа попросил перевезти их в Пуатье. Безусловно, в этом была какая то злая воля, так как 17 августа пленники были еще только в Шиноне, где конвой был вынужден остановиться из-за болезни. Конвой вскоре прибудет, но, не выслушав Жака де Моле, Климент V примет, наконец, свое решение.

Решение Папы

Климент V хорошо разбирался в хитросплетениях права, и стоит ли удивляться тонким дистинкциям, которые он делал. В общем, он разделил вопрос об ордене и вопрос о людях.

1) Судьба ордена зависела только от него. Но этот вопрос был слишком сложен, чтобы он на этом этапе мог принять решение. И тогда он решил:

– что участь тамплиеров будет рассмотрена на церковном соборе, который должен был собраться в Вьенне в 1310 г.: в действительности придется отложить его на год;

– в ожидании церковного собора комиссия, созданная папой, должна была собрать всю информацию, касающуюся ордена. Во главе этой комиссии он поставил архиепископа Нарбонна Жиля Асцелина, известного своей неподкупностью и который, мы помним об этом, отказался участвовать в аресте тамплиеров. Ему будут помогать епископы Байе, Лиможа и Манда, три архидьякона и другие священники.

2) Что касается людей, за исключением четырех высших руководителей, Папа передает их Инквизиции, которой он отдает, таким образом, частично свои полномочия. Их будут судить в каждой епархии епископ при участии двух доминиканцев и двух францисканцев.

Это разделение ордена и людей очень важно, чтобы понять последующие события. Одни и те же люди будут вызваны свидетелями для дачи показаний перед комиссией, и, одновременно, их будут судить персонально. Не могло не произойти конфликта полномочий.

Но, чисто логически, различия обозначены; личные ошибки тамплиеров вовсе не свидетельствуют, что сам орден запятнал себя преступлениями против Господа, и никому не придет в голову приговорить орден под предлогом того, что некоторые его члены погрязли в ереси. Таким образом, надо было, с одной стороны, судить личные ошибки отдельных братьев и, с другой стороны, оценить повлекли ли за собой коллективную ответственность число и характер этих ошибок. Действительно, не всегда будет легко разделить две точки зрения; но комиссия, которой не надо было судить людей, была, таким образом, гораздо более свободна в своих поисках и тем большую ценность имеет в наших глазах ее расследование.

3) Что касается высших руководителей, Папа отделит их от общего судебного процесса и оставит за собой решение о них, которое он сформулирует позже.

Допрос высших сановников ордена

Эти четыре человека, по-прежнему, находились в Шиноне. Не имея возможности выслушать их самому (из-за болезни), Папа решил, чтобы допросить их, послать трех кардиналов.

Это был удобный случай для Моле и его товарищей, чтобы отречься от своих признаний, если их вырвали силой. Они знали, что процесс начали заново, что Папа ведет расследование об ордене, что сотни их братьев могут быть подвергнуты новым испытаниям и ждут их реакции и поддержки. В конце концов, на карту поставлена честь и судьба ордена Храма…

Что же они делают? В присутствии кардиналов, без всяких пыток и давления, они повторяют свои признания.

Чего же более?

Булла 1308 г.

12 августа 1308 г. Климент V опубликовал свое решение и сформулировал свои директивы в булле «Fadens misericordiam». Эта булла представляет собой один из основополагающих документов дела и надо перечитать ее внимательно.

«Как только мы приняли сан понтифика, еще до того как мы приехали в Лион, чтобы принять там знаки нашего достоинства, и, затем позже, многократно нам секретно доносили, что магистр, приоры и другие братья воинства Храма Иерусалимского и весь орден совершили ужасающие преступления вероотступничества, идолопоклонничества, впали в низкий грех содомии и различные ереси. Нам казалось невероятным и противоречащим правде, что люди, которых считали столь благочестивыми, так как они согласились проливать свою кровь во имя Христа и постоянно подвергать себя смертельной опасности, показали себя настолько забывшими о спасении своей души, что повели себя таким образом Мы отказывались слушать эти доносы.

Наш дорогой сын во Христе Филипп, славный король Франции, тоже был извещен в свою очередь об этих преступлениях; он провел расследование, так как это было возможно, чтобы сообщить нам об этом очень подробно. Тем временем слухи, враждебные тамплиерам, не прекращали распространяться. Рыцарь ордена, принадлежавший к знатному роду и пользующийся безупречной репутацией среди братьев, предстал пред нами и под клятвой свидетельствовал, что во время приема братьев в орден можно наблюдать следующий обряд (мы должны сказать – позорный поступок): по требованию того, кто принимает в орден, неофит отрекается от Иисуса Христа и плюет, с ненавистью к распятому, на крест, который ему подносят; и один, и второй совершают другие действия, не соответствующие ни законам, ни приличиям. После таких признаний, мы больше не могли не прислушиваться к подобным слухам: это было нашим долгом.

Наконец, предъявленные королем, а также герцогами, графами, баронами и прочими представителями знати, духовенства и народа Франции или их представителями отчеты и отзывы показали нам, что магистр, приоры, сам орден были запятнаны этими и многими другими преступлениями; изначальные предположения были подтверждены различными признаниями и показаниями, сделанными перед большим числом прелатов и перед инквизитором Франции, записанные, чтобы сообщить нам, каковые показались нам настолько убедительными что, отныне, стало невозможным отвергать их без скандала и опасности.

Вот почему мы решили приступить к расследованию, и мы уже допросили 72 священника, рыцаря и других братьев известного ордена; они дали нам клятву рассказать нам правду; из этих допросов, на которых присутствовали многие из наших братьев, в нашем присутствии был составлен подлинный документ, который мы зачитали на публичном заседании церковного собора и каждому присутствующему на его языке; они заявили, что настаивают на своих показаниях.

После чего, желая самому допросить магистра и высших сановников ордена, мы попросили предстать перед нами в Пуатье самого магистра, приоров Франции, заморских земель, Нормандии, Аквитании и Пуату. Но многие из них были слишком больны, чтобы совершить путешествие верхом с этой целью. Так как мы твердо стремились узнать от них всю правду и понять, были ли их признания и показания, сделанные перед инквизитором Франции, в присутствии нотариев и судей, точными, мы доверили допросить магистра и его приоров нашим дорогим сыновьям кардиналам Беренгарию Фредолю, Этьену де Сюизи, Ландольфу Бранкаччи, чья мудрость и верность казалась нам безусловной.

Эти кардиналы лично изложили магистру и высшим сановникам причину их приезда Они поощряли их давать показания без страха, в полной свободе. Магистр и приоры, перед тремя кардиналами, четырьмя государственными нотариями и большим числом членов комиссии произнесли клятву на Евангелие и без малейшего давления или угрозы один за другим признали, среди всего прочего, отречение от Христа и плевание на крест. Некоторые из них признались, что по такому же церемониалу они приняли в орден большое число братьев. Некоторые, наконец, сделали другие признания столь ужасающие и неподобающие, что мы предпочитаем не упоминать их, стараясь не увеличивать их постыдность. Затем, каясь, коленопреклоненные, сложив руки (manïbus complosis), в слезах, попросили со смирением и рвением снятия с них отлучения от Церкви.

Церковь никогда не стремится закрыть свое лоно перед теми, кто возвращается в нее; таким образом, кардиналы, властью нам данной, дали им каноническое отпущение грехов. Затем они вернулись, чтобы представить нам подлинные протоколы всех этих показаний и сделать нам доклад. Из него мы узнали, что магистр и братья совершили серьезные преступления.

Так как орден распространен во всех частях света, и мы не можем лично провести расследование, мы просим вас данным апостольским письмом отправиться в город, епархию и провинцию Санса, призвать к себе нашим эдиктом всех тех, кто должен и хочет быть вызван и допросить их по вопроснику, включенному в нашу буллу, которую мы вам пересылаем и т. д.»

Маловероятно, что такой документ не смог убедить читателя.

Последствия

Организация комиссии и поиски свидетелей были долгими. Действительно, в течение года больше ничего не происходило. Комиссия, созданная в августе 1308 г., начнет работать только в ноябре 1309 г. Ее местонахождение было определено в Сансе, столице епархии, которой тогда подчинялся Париж; но архиепископ Санса (то есть и Парижа) не входил в комиссию. Получалось, что комиссия не зависела от него, так же как он не зависел от нее, что мы и увидим в дальнейшем.

Все это время тамплиеры находились в тюрьме. Они должны были, по логике, предстать перед судом индивидуально в своих епархиях. Но большинство епископов осторожно решили подождать результатов расследования. К тому же, так как комиссия желала выслушать всех тех, кто об этом просил, было необходимо перевезти в Сане со всех уголков Франции большую часть заключенных.

Единственный прелат не стал ждать завершения работы комиссии и приступил к суду над людьми до суда над орденом: сам архиепископ Санса. Но не будем забегать вперед.

VII
Расследование комиссии

Расследование комиссии, заседавшей в Сансе, продлится два года, включая перерывы в работе и процедурные происшествия. Начав работу 8 августа 1309 г., практически она начнет действовать только в ноябре, а завершит свою работу 5 июня 1311 г. Поэтому придется отложить заседание церковного собора, который откроется в Вьенне только 16 октября 1311 г.

Общие впечатления

Чтение протоколов расследования комиссии довольно скучно из-за бесконечного повтора одних и тех же оборотов. Как мы увидим, каждого свидетеля допрашивали по вопроснику, включающему 127 пунктов, откуда и появляются скучные повторы. Кроме того, не искажая мысль свидетелей, секретари суда резюмировали или исправили по форме показания таким образом, что вместо ощущения отражения живого слова, мы имеем только повторение одних и тех же формул.

Однако все скрупулезно было записано, включая колебания, исправления и возражения обвиняемых.

Две вещи поражают больше всего: расположение и даже доброжелательность дознавателей, и свобода, которой располагали свидетели (так как здесь они были всего лишь свидетелями, потому что расследование касалось только ордена).

Очень часто следователи вмешивались, чтобы подбодрить свидетеля, гарантировать, что ему не причинят никакого зла. Потрясенные рассказами о пытках следователи старались подчеркнуть, что они не собираются вновь прибегнуть к таким же методам. И, даже больше, они часто предлагали свидетелям сохранить в тайне их показания до церковного собора.

Многие вещи кажутся им невероятными, необъяснимыми: они настаивают, просят уточнить. Они дают время на раздумье, которое просят свидетели.

Короче, если какое-нибудь следствие и было непредвзятым, то именно расследование комиссии в Сансе. Вот еще почему, в отличие от признаний, полученных под пыткой, показания, полученные в Сансе, особенно до 10 мая 1310 г. (позже мы увидим значение этой даты), заслуживают большего внимания.

Первый допрос великого магистра

С самого начала, 26 ноября 1309 г. слушают Жака де Моле. Новое разочарование.

Он выражает чисто символический протест: «Орден был утвержден и получил привилегии от святого апостольского престола. Меня сильно удивило бы, если бы римская Церковь вдруг решила бы его уничтожить». Но когда его спрашивают, хочет ли он защищать орден (и кому этим заниматься, как не ему, прежде всего?), его ответ очень невразумителен: «Я не настолько учен, как следовало бы… Я готов защищать его в силу моих способностей, но эта задача кажется мне достаточно сложной: как защитить его достойным образом? Я узник Папы и короля Франции и имею только четыре денье, которые могу потратить на эту защиту».

Словно речь идет о деньгах! Ему читают признания, сделанные ранее в присутствии трех кардиналов, и просят объясниться по этому поводу. Он просит два дня на раздумья:

«Вы получите их. И даже больше, если хотите».

Значит Моле не отказывается от своих признаний и не выказывает никакого возмущения. Как обычно он кажется вялым и разочарованным.

Рьяный защитник

На следующий день брат Понсар де Жизи будет выглядеть гораздо более благородно. Хотелось бы найти другие такие примеры, но это единственное исключение:

«Все обвинения против ордена, в частности, что мы отрекались от Иисуса Христа, плевали на крест, давали разрешение братьям совокупляться между собой плотски и другие безобразия, все это является ложью. Все, в чем признались мои собратья и я сам, – это ложь! Мы говорили под воздействием жестокости, опасности, которая нам угрожала, и страха, так как нас пытали… (за этим следует рассказ о пытках, который мы уже упоминали). Если меня снова подвергнут пыткам, я откажусь от всего, что говорю здесь, и скажу все, что захотят».

Очень важное заявление, хотя бы потому, что оно показывает ту свободу, которую комиссия давала свидетелям. Брат Понсар де Жизи не пострадал за свой мужественный ответ.

Второй и третий допрос великого магистра

28 ноября состоялся второй допрос Моле, у которого было время подумать. Поступит ли он также как брат, которого выслушивали накануне? Нет, он отказывается защищать орден: «Я всего лишь неграмотный и бедный рыцарь». Так как Климент оставил за собой право решать его судьбу, он ждет пока предстанет перед самим Папой. Но не хочет ли он защитить орден? Нет, «так как он такой же смертный, как и все люди, и думает только о сегодняшнем дне». Может быть он хочет сделать какое-нибудь заявление? Он заявляет, что ни один орден не собрал столько средств для Церкви и не отдал столько жизней в защиту христианской веры, как орден Храма. Конечно, говорят ему, но всего этого не достаточно для спасения души, если нет настоящей веры. Тогда он заверяет всех в своей христианской вере, доказывает, что верит в Господа и Троицу (будет записано, что он умолчал об Иисусе). «Когда душа отделится от тела, видно будет, кто был плох, а кто хорош и мы узнаем правду о том, что сейчас обсуждаем».

Следователи были поражены. Ни слова о страданиях его братьев, ни каких комментариев о его предыдущих признаниях. Он попросит присутствовать на мессе, что ему охотно разрешат, и не скажет больше ничего.

Спустя пять месяцев, 2 марта 1310 г., он будет еще более лаконичен: поскольку его дело должен рассматривать сам Папа – пусть его отведут к Папе. Комиссия объясняет ему, что не уполномочена его судить, но «ведет расследование против ордена, как такового», и, что она должна выполнить свою задачу. Моле делает вид, что не понимает: орден не интересует великого магистра и только личное решение Папы персонально о нем занимает его мысли. Моле отсылают, не добившись больше ни слова.

Допрос других высших руководителей

Также плачевно и поведение других сановников, которые, кажется, не знают о цели, преследуемой комиссией.

Жоффруа де Гонневиль отказывается защищать орден, когда ему это предлагают: он не способен защищать его, находясь в заточении и будучи безграмотным (он тоже!).

Его пытаются успокоить: «Вы можете здесь говорить без страха: не бойтесь ни грубости, ни оскорблений, ни пыток, мы не сделаем этого с вами и не позволим сделать; напротив, мы помешали бы этому, если кто-то попытался бы применить их к вам». Напрасный труд, Гонневиль хранит молчание. И тоже просит препроводить его к Папе, который должен решить его судьбу. Орден его не интересует. Вот все, что смогут из него вытянуть.

Надо признать, что та беззастенчивость, с которой руководители бросили своих братьев, возмутительна, но как ее объяснить? Осознавали ли они свои грехи до такой степени, что сами требовали наказание за них? Надеялись ли они, наоборот, на какую-то помощь, какое-то внешнее вмешательство? Непонятно, что и думать.

Другие свидетели

Так как высшие руководители уклонились, таким образом, необходимо было обратиться к простым братьям, чтобы они выступили в защиту ордена. Для этого их надо было привезти в Сане, вот почему комиссия продолжала заседать до февраля. Многие удивляются медлительности, с которой их собирали, и полагают, что светские власти всячески мешали этим путешествиям. Возможно это так, но надо помнить о медлительности сообщений, в особенности в разгар зимы.

В феврале 1310 г. в Сансе наконец собрали около 550 тамплиеров, около 100 человек из них объявляют, что готовы защищать орден. Расследование можно продолжать.

Вопросник

Допросы велись по стандартному вопроснику, составленному королевской канцелярией, включающему 127 вопросов и одобренному Папой. Таким образом, каждый свидетель должен был ответить все на те же 127 вопросов. Такая процедура будет очень долгой и чрезвычайно скучной для читателя, но, по крайней мере, можно быть уверенным, что ничего не было забыто.

Сначала защитникам ордена читают целиком весь вопросник по латыни. Их спрашивают, хотят ли они услышать французский перевод. Любопытно заметить, что все эти неграмотные заявляют, что им достаточно выслушать вопрос по латыни:

«Не хватало еще, чтобы нас заставили выслушивать такие низости по-французски. Все здесь лживо и мерзко!»

Вот, наконец, все хорошо! Отныне, на допросах каждый вопрос будет переводиться на французский язык; некоторые даже будут отвечать на провансальском.

Но так как невозможно выслушать целиком сто адвокатов, защитникам ордена предложат выбрать среди себя шесть или десять «прокуроров», которые будут говорить от имени всех, свободно советуясь между собой и всеми остальными заключенными. Они колеблются, так как говорят, что им нужно было бы получить разрешение или согласие магистра.

Увы! им скажут, что магистр и высшие руководители отказались защищать орден. Понятно, что это немного смущает братьев. Архиепископ Нарбонны советует им поторопиться, так как день, на который назначено открытие церковного собора, приближается. В конце концов, они выберут четырех представителей, среди которых самым замечательным будет Пьер де Болонья.

Расследование до 10 мая

Несмотря на это напоминание, ничто не происходит до 1 апреля. Так как тамплиеры жаловались на условия их содержания, комиссия посетит тюрьмы.

И, наконец, 1 апреля Пьер де Болонья от имени заключенных братьев тамплиеров, делает заявление:

«Артикулы, посланные в булле монсеньером Папой, этот бесчестный, низкий, бессмысленный и ужасный вопросник, является ложью, грандиозной ложью, ложью несправедливой. Сфабрикованной из разных документов врагами ордена. Вера ордена Храма чиста и не запятнана и всегда такой была. Все братья ордена, которые признали подобную ложь, целиком или частично, солгали. Кто, однако, осудит их? Они говорили под страхом смерти».

Как хотелось, чтобы и другие, а особенно Моле говорили также! К несчастью, пока речь идет об общих положениях: все будет обстоять гораздо хуже, когда перейдут к отдельным пунктам.

А пока идут споры по процедурным вопросам. 7 апреля Пьер де Болонья читает другое аналогичное заявление. Четырем прокурорам разрешено посетить в тюрьме других братьев.

Наконец, 11 апреля начнутся индивидуальные допросы, которые вскоре приведут к катастрофе. Хотя казалось, что все складывается благоприятным образом, больше не было ни угроз, ни страхов, защитники договорились между собой… И тем не менее, один за другим, все свидетели, выслушанные с 11 апреля по 10 мая, повторят прежние признания и признают основные факты!

Эти допросы, с 11 апреля по 10 мая, являются свободными, а следовательно, самыми важными. Они широко подтвердили факты, установленные ранее расследованием Папы и кардиналов: но об этом обычно историки не говорят!

Совет в Париже

10 мая Пьер де Болонья просит сделать срочное заявление и сообщает комиссии, что многих тамплиеров будет судить в Париже Совет провинции под председательством архиепископа Санса. Он протестует и просит заранее отозвать это решение.

Архиепископ Нарбонны справедливо отвечает ему, что это не входит в компетенцию комиссии: «Это нас не касается, мы не можем в это вмешиваться потому, что вы должны обращаться не к нам». Все же четыре прокурора подают апелляцию. Комиссия рассматривает ее и, в конце концов, решает, что не имеет полномочий вмешиваться.

Допросы возобновляются 11 мая, но 12-е заседание неожиданно прерывается: в ходе заседания становится известным, что 54 тамплиера, которых судили в Париже, только что приговорены к сожжению. Всеобщее смятение. Тогда комиссия решает обратиться к архиепископу Санса, чтобы попросить его отсрочить казнь. Мотив: приговоренные должны быть выслушаны комиссией. Но архиепископ Санса откажется и 54 приговоренных будут казнены.

Брат Эймери де Вилье-ле-Дюк потрясающе расскажет об этом комиссии: «Вчера я видел, как в повозках везли 54 наших брата, чтобы сжечь их живьем. Я слышал, что их сожгли. О! Я, если бы я должен был быть сожжен, я не вынес бы этого, ибо я слишком боюсь смерти, я уступил бы… я признался бы, что убил Господа Нашего!»

Эти воины, возможно, не блещут мужеством, но зато этот пример выходит за рамки вопросника и передает атмосферу происходящего.

Крах

С этого момента началось крушение ордена. Свидетели больше ничему не верят. Пьер де Болонья бежит из тюрьмы и никогда не будет найден. Остальные откажутся защищать орден. Работа комиссии затянется до ноября.

Допросы возобновятся с января по май, но не дадут ничего нового.

Однако, надо упомянуть странное поведение брата Жана де Поленкура. Допрошенный 8 января 1311 г., сначала он заявит: «Я настаиваю на признаниях, которые уже сделал. Я признался, что отрекся от Господа во время моего вступления в орден». Члены комиссии предлагают ему хорошенько подумать: «Скажите все-таки правду, во имя спасения вашей души. Вы ничем не рискуете, если скажете нам правду». Тогда Жан де Поленкур отпирается от своих слов: «Ну, тогда нет, я не отрекался ни от Господа, ни от Иисуса Христа, я признался под страхом смерти». И ему позволяют уйти. Но 12-го он просит выслушать его снова и повторяет свои первые признания. Члены комиссии больше ничего не понимают, просят принести клятву на Евангелие, спрашивают, не заставил ли его кто-то снова изменить свое решение. Нет: «Я подумал, что я совершаю зло, совершая клятвопреступление, и попросил своих стражников снова отвести меня к вам… я клянусь, что во время вступления в орден, я отрекся от Господа и плюнул на серебряный крест».