Текст книги "Курган Христа и Богородицы. Тристан и Изольда"

В книге «Потерянные Евангелия» мы уже указали на следующий яркий факт. Оказывается, сохранились старинные изображения, где между Христом и Марией изображали меч. Он отделял их друг от друга. См. рис. 44. Это – изображение во французском соборе, Rouen, St.Ouen’s Abbey. Меч расположен горизонтально, над ним написано JESVS, а под мечом – MARIA. Сопоставляя с сагой о Тристане, мы видим буквально тот же сюжет. Меч отделяет друг от друга Тристана и Изольду. Как мы теперь понимаем, смысл был абсолютно прозрачен: нож-меч хирурга ОТДЕЛИЛ МЛАДЕНЦА ХРИСТА ОТ МАТЕРИ МАРИИ при кесаревом сечении. Фактически то же самое описывали и хронисты в сюжете о мече, отделившем Тристана от Изольды. Тот же меч изображается и на иконах Успения Марии, см. выше.

Рис. 44. Меч, как бы отделяющий Иисуса от Марии. Старинное изображение в соборе. Rouen, St.Ouen’s Abbey. Франция. Фотография сделана А. Г. Малкиным в 2006 году.

9.3. ХИРУРГИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ, УСПЕНИЕ МАРИИ, РОЖДЕНИЕ ИИСУСА, МЕЧ И ПЕРЧАТКИ ОКОЛО ПОСТЕЛИ МАРИИ.

Рассказ о мече, «лежащем» между Тристаном (Христом) и Изольдой (Марией) содержит и другие важные подробности. В самом деле.

• Выше мы подробно разъяснили, что многочисленные изображения Успения Марии фактически показывают нам ту же самую сцену: врач-хирург извлекает из лежащей Марии маленькую фигурку, то есть новорожденного Христа, рис. 45. Как мы понимаем, при помощи хирургического ножа-меча. Этот ОКРОВАВЛЕННЫЙ меч часто изображается РЯДОМ С МАРИЕЙ в руках Ангела, наносящего удар, рис. 12, рис. 13, рис. 46, рис. 47. Сегодня считается, что внизу иконы изображён сюжет из «Сказания об Успении Богородицы» Псевдо-Иоанна Богослова: а именно, ангел огненным мечом отрубает руки иудея Иефании-Афония, который пытался «сбросить тело Марии с одра».

Рис. 45. Успение Марии. 12th-century mosaic on the barrel vault of the western cross arm of La Martorana, also known as Santa Maria dell’Ammiraglio in Palermo, Sicily. Взято из Интернета.

В сцене о мече, отделяющем Тристана от Изольды, тоже присутствует третья фигура, а именно, «король Марк». Он появляется рядом с лежащими Тристаном и Изольдой и В ЕГО РУКАХ ОКАЗЫВАЕТ МЕЧ. Якобы он берет меч Тристана и заменяет его на другой меч. Может быть, тут отразились какие-то полузабытые подробности хирургической операции. Действительно, скальпелей-ножей могло быть несколько, и врач менял их по ходу операции.

Рис. 46. Успение Богоматери. Икона. XVI век, Новгород. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Ангел, стоящий справа внизу, поднял меч и наносит им удар. Молящаяся фигура, стоящая левее ангела с мечом, протягивает руки к лежащей Марии. Взято из Википедии. См. также [745:1], икона 541.

Рис. 47. Фрагмент иконы. Ангел с мечом, наносящий удар, и Афоний с отрубленными руками.

Рис. 48. Успение Богоматери. Христос держит на руках маленькую запеленутую фигурку. На переднем плане, перед одром Богоматери, изображен Ангел с мечом, отрубающий Афонию руки. Македонская икона якобы около 1535 года. Взято из [1204:1], илл. 31.

Рис. 49. Фрагмент старинной македонской иконы «Успение Богоматери». Ангел отрубает мечом руки Афонию.

• Лежащие рядом Тристан и Изольда уже знакомы нам по истории АДАМА и ЕВЫ. Ведь Адам и Ева тоже «были рядом», когда ветхозаветный Бог извлек Еву из разреза на теле Адама. В библейском рассказе меч-нож не упомянут. А вот в версии Тристана и Изольды меч, ОТДЕЛЯЮЩИЙ ИХ ДРУГ ОТ ДРУГА, назван прямым текстом.

• Далее, возникает интересный вопрос: что за перчатки положил хирург (король Марк) на постель Изольды? Гипотезы могут быть разными. Но в свете сказанного выше, ответ может быть таким. Нельзя не обратить внимание на яркую параллель с изображениями Успения Марии. На иконах иногда показывали ДВЕ РУКИ (две кисти) Афония, отсеченные мечом Ангела. Их рисовали на фоне постели Марии, так что зрители вполне могли решить, будто ОТРЕЗАННЫЕ РУКИ ЛЕЖАЛИ НА ПОСТЕЛИ, рис. 47. А некоторые поздние авторы сочли, что это – ДВЕ ПЕРЧАТКИ, положенные Марком (хирургом) около Изольды-Марии.

На рис. 48 показана аналогичная другая православная икона. Снова перед нами – Ангел с мечом наносит удар и снова на постели Марии видны две «отсеченные кисти» или две «перчатки», рис. 49. Бытовала устойчивая традиция таких изображений. Но затем комментаторы затушевали их подлинную суть и придумали затуманивающие рассказы про «плохого Афония, ставшего потом хорошим».

• Может быть, сообщение саги о Тристане, что этими перчатками король Марк (то есть хирург) затыкал какую-то щель, тоже изначально указывало на какие-то манипуляции врача при кесаревом сечении. Например, своими руками – «перчатками» зашивал разрез на теле Марии. Аналогично, какой-то реальный смысл могло иметь и указание саги, что король Марк «снял перстень с руки Изольды». Но сейчас вряд ли стоит гадать на эту тему.

• Наконец, сага совершенно откровенно сообщает, что операция была ТЯЖЕЛОЙ для Изольды-Марии. Женщина страдала, металась во сне, стонала, кричала, бредила и т. п. Не исключено, что ее погрузили в искусственный сон, пользуясь какими-то старинными средствами для анестезии, одурманивания. Старались приглушить боль. Мы видим, что текст доносит до нас реальные и понятные обстоятельства сложной медицинской операции. Кесарево сечение в ту эпоху было новым и опасным делом. Удачное завершение люди расценили как чудо. Нам повезло, что до нашего времени дошли довольно внятные описания реальных событий, связанных с Марией и Христом из далекого XII века. Конечно, они преломлены, запутаны, но все-таки многое сохранилось.

• Итак, поскольку на некоторых иконах Успения Богородицы рядом изображены Мария, Христос и меч, то мы вновь сталкиваемся с той же важной идеей: «МЕЖДУ» МАРИЕЙ И ХРИСТОМ ЛЕЖАЛ МЕЧ. Как и между Изольдой и Тристаном.

10. Еще один рассказ о грехопадении Адама = Тристана и Евы = Изольды в Раю. Текст Готфрида Страсбургского «Тристан»

Открываем повесть «Тристан», написанную Готфридом Страсбургским. Считается, что Готфрид изображен на старинной миниатюре, рис. 50. Он жил якобы от 1165 (или 1180) года до примерно 1215 года. Считается одним из крупнейших поэтов средневековой Германии. Наиболее известен как автор стихотворного романа «Тристан», являющегося, якобы, пересказом одноимённой поэмы англо-норманского трувера Томаса Британского. Повесть Готфрида считается неоконченной. В ней, например, ничего не сказано о смерти Тристана и Изольды.

Забегая вперед, сразу сформулируем НАШ ВЫВОД. Оказывается, роман Готфрида Страсбургского (а точнее, его главы «Грот любви» и «Бегство Тристана») является романтическим пересказом библейской истории Адама и Евы. А именно, речь тут снова идет о великой любви Адама (Тристана) и Евы (Изольды), которую они познали в Раю. Но потом Бог (Король Марк) сурово изгоняет их из Рая «за грехопадение».

Замечательно, что в конце повествования Готфрид Страсбургский ПРЯМЫМ ТЕКСТОМ УКАЗЫВАЕТ НА «ТАКУЮ ЖЕ», АНАЛОГИЧНУЮ ИСТОРИЮ ЕВЫ ИЗ ВЕТХОГО ЗАВЕТА. Выходит, Готфрид и не скрывал, что его повесть – это, фактически, приукрашенное изложение библейского сюжета из XII века.

Перейдем теперь к деталям. Мы цитируем.

Рис. 50. Портрет Готфрида Страсбургского. Миниатюра из немецкого «Песенника» якобы XIII века. Гейдельберг, Университетская библиотека. Манесский Кодекс, фол. 364р. Codex Manesse Gottfried von Strassburg. Взято из Википедии. См. также [469:00], вклейка между с. 224–225.

«[Грот любви] Пещера высотою с гору была в языческую пору здесь выбита в одной скале… что переводится дословно на наш язык как «ГРОТ ЛЮБОВНЫЙ». И, как гласит преданье, тут Тристан сыскал себе приют. Был грот и светел и широк… сверкали стены белизной… Его корона замыкала из благородного металла, и драгоценный блеск камней светился радугой над ней. И пол был мрамором покрыт… И посреди него стояло резкое ложе из кристалла, и высеченные на нем горели письмена огнем. Гласит преданье, что оно спокон веков освящено служением любви богине… И были выходом пещере большие бронзовые двери. А перед ними невдали три липы пышные росли», с. 186–187.

Далее идет подробнейшее описание РАЙСКИХ красот. Густые травы и цветы, прекрасные ручьи, сладкое пенье многочисленных птиц, благословенные ароматы, красивые небеса и т. д.

«Тристан с Изольдою вдвоем остались жить в пещере дикой, счастливые в любви великой… Они, живя всё время рядом, друг друга впитывали взглядом, и в милом взоре находили плоды и пищу в изобилье. В любви и страсти утопали все горести их и печали», с. 189.

Далее многословно рассказано о любовных чувствах Тристана и Изольды. Мир вокруг них радуется. «Ручей, бегущий с высоты, пернатых звонкая семья от зяблика до соловья. Хохлатый жаворонок, чиж, синица, иволга и стриж, – все пели – всяк на свой мотив, усердствуя наперерыв. И заливались соловьи на этом празднике любви», с. 190.

Затем следует несколько страниц аналогичных восторженных описаний райских видов, любви Тристана и Изольды и т. п. Довольно однообразно, пышно и многоречиво. Снова говорится о красоте любовного грота-пещеры, о резной кровати из кристалла, сверкающей огнями радуги, об окружающем мраморе… Счастливые любовники по утрам гуляют по росе, травы склоняются перед ними, звучат звуки арфы и сладостного пения, торжественные мотивы, затем – снова «любовные игры и утехи», в веселье коротают они дни и т. д. В общем, ужасно красиво. Описан Рай. Мы опустим эти восхваления.

Как мы теперь понимаем, здесь описано начало любви Адама (Тристана) и Евы (Изольды) в Раю, вспыхнувшей, когда они вкусили запретный плод. Но затем, согласно Библии, наступает суровое наказание, и Бог изгоняет их из Рая за грехопадение.

И действительно, в главе «Бегство Тристана» романа Готфрида Страсбургского тон рассказа меняется. Появляются мрачные краски.

«НАШИ ДВА ГЕРОЯ ВДРУГ ОЩУТИЛИ ЧТО-ТО ЗЛОЕ, ЗАПРЕТНОЕ И РОКОВОЕ, ГРОЗЯЩЕЕ ЛИХОЙ БЕДОЮ. И ТУТ ИХ ОХВАТИЛ ИСПУГ, НО ЖАР ЖЕЛАНИЙ НЕ ПОТУХ, – напротив, он сильнее жег сердца их, полные тревог. ТАКИЕ ЖАЛКИЕ С ИСПУГУ, ОНИ ЦЕПЛЯЛИСЬ ДРУГ ЗА ДРУГА ПОД ТЯЖКИМ БРЕМЕНЕМ БЕДЫ, вкушая горькие плоды любви, ЗАКОВАННОЙ В БЕЗБОЖНЫЙ ЗАПРЕТ, как мученик острожный, и это бедственное бремя, давившее на них все время, как дьяволовою пятой, их чуть не смяло под собой», с. 201.

Выясняется, что Тристан уже изгнан. Изольда на время остается одна и ее страдания усиливаются. Потом райские места покинет и Изольда. Начиная с этого момента, Готфрид Страсбургский морализирует, многословно рассуждает о любви, о чести, о грехе, о счастье, о мести и т. д. Пропустим эти страницы.

И вот, наконец, мы подходим к концу главы. И тут Готфрид неожиданно прямым текстом указывает на аналогию между историей Тристана и Изольды и библейской историей Адама и Евы.

Сказано так: «Иные женщины и девы похожи на ПРАМАТЕРЬ ЕВУ. Она нарушила запрет лишь только зародился свет. Господь ей предоставил власть плодами наедаться всласть. В раю блаженствовала Ева, срывая плод с любого древа. И только дерево одно ей было им запрещено под страхом смерти обирать. Попы нам любят повторять, как плохо поступила Ева, сорвавши плод запретный с древа… Грех этот – первый из первейших – был в поколениях дальнейших распространен и укреплен, дожив до нынешних времен. Для Евы для самой тот плод был лишь источником забот. Ведь разрешил же ей Господь плодами рая тешить плоть. Но захотелось ей поесть того плода, что губит честь. И до сих пор все дщери Евы едят плоды ее посева», с. 203–204.

ВЫВОД. Мы видим, что Готфрид, в общем, многое понимал правильно. Во всяком случае, он еще помнил (может быть уже смутно), что история Тристана и Изольды включает в себя важный ветхозаветный сюжет об Адаме и Еве из XII века. То есть преломленный рассказ об Андронике-Христе (князе Андрее Боголюбском) и Марии Богородице.

11. Яркое свидетельство, что Изольда – это отражение Девы Марии. Оказывается, «вторая» Изольда Белорукая, выйдя замуж за Тристана, остается, тем не менее, Непорочной Девой. Здесь Тристан – это евангельский Иосиф, муж Марии

В саге о Тристане есть яркий сюжет. Некоторые поздние хронисты стали ошибочно считать, будто ОН БЫЛ ЖЕНАТ НА ДВУХ ИЗОЛЬДАХ. Обе были принцессы, обе были красивы, обе любили его. И звали их практически одинаково. Одна – уже знакомая нам Изольда Белокурая. Вторая – Изольда Белорукая. Причем, «вторая Изольда» появляется ближе к концу саги. Вкратце, о ней рассказывается следующее. Открываем, например, «Роман о Тристане», написанный Тома́.

Тристан изгнан королем Марком. Изольда Белокурая остается при Марке. Тристан удаляется в далекие края, за море, и там встречает якобы другую Изольду по имени Белорукая. Тристан влюбляется в нее, забывая первую Изольду Белокурую. «И возмечтал вступить в закон с Изольдой Белорукой он… Забыть Изольду мнит Тристан и мыслит, скорбью обуян, второй Изольде мужем стать чтобы по первой не страдать… Будь с ним Изольда-королева, он бы презрел Изольду-ДЕВУ…

Чтобы Изольду позабыть, с другой Изольдой в брак вступить. Он столько ласк ей расточает, ее родных так привечает, что разрешают наконец ему идти с ней под венец… Готово всё. Разубран храм. С Изольдой под венцом Тристан», с. 122–125.

И далее начинается самое интересное. В первую же брачную ночь с Изольдой Белорукой Тристан неожиданно вспоминает, что у него есть еще одна жена – Изольда Белокурая. Далеко отсюда. И что он тоже любит ее. И что он не может изменить ей с новой супругой. И что он никак не может предать прежнюю любовь. На пяти страницах описаны душевные страдания Тристана, с. 126–130. И он принимает решение – не соединяться телесно с Изольдой Белорукой. То есть оставаться формальным мужем, иногда целовать ее, гладить по руке, но – не более того. ОСТАВИТЬ СВОЮ ЖЕНУ ДЕВОЙ.

Сказано: «Тристан к жене идет на ложе, целует в губы, в щеки тоже, вздыхает и поближе жмется, но равнодушен остается. НЕ ХОЧЕТ ОН ЖЕНЫ СВОЕЙ, НЕ ХОЧЕТ И УЙТИ ОТ НЕЙ», с. 130.

При этом Тристан просит вторую супругу «простить его». Дескать, у меня болит правый бок и я боюсь его разбередить в постели, с. 131. При этом окружающие ничего не подозревают и считают Тристана и Изольду Белорукую настоящими супругами.

Снова и снова летописец Тома поднимает эту тему и, наконец, еще через несколько страниц тайное становится явным, и ДЕВСТВЕННОСТЬ ИЗОЛЬДЫ В СУПРУЖЕСТВЕ «выходит на свет».

Сказано: «ЖЕНА С ТРИСТАНОМ ДЕЛИТ ЛОЖЕ И ДЕВОЙ ОСТАЕТСЯ ВСЁ ЖЕ. СУПРУГ УСЛАД ЕЙ НЕ ДАРИТ, хотя и не чинит обид. Не просит у Изольды он того, чего хотят от жен. Я не берусь вам дать ответ, в охоту ей так жить иль нет», с. 141.

Далее, во время прогулки Изольда скакала на коне рядом с другом Тристана. Ее скакун неожиданно встал на дыбы, одежда Изольды задралась, обнажила ее бедра, «и на наездницу вода струей плеснула из пруда. А так как платье задралось… коснулся вдруг холодный ток ее нагих до лядвий ног. Изольда вскрикнула, но крик сменился смехом», с. 142. Спутник Изольды спросил – в чем дело? И тогда Изольда неожиданно признается: «Вот что мне вдруг на ум взбрело: коснулась ног моих вода там, где мужчина никогда не прикасался к ним рукой; Тристан – как и любой другой», с. 142.

Так стало известно, что Изольда была и осталась ДЕВОЙ, несмотря на то, что уже замужем.

Этот же сюжет громко звучит и в «Саге Тристрама и Исонды». Здесь Изольда Белокурая названа Исондой, а Изольда Белорукая – Иссодой. Опять-таки оба женских имени весьма близки: Исонда – Иссода.

Глава 70 называется «Брачная ночь». Мы цитируем.

«Назначили день свадьбы… Принцесса Иссода стала женой Тристрама. Вечером… был устроен пышный и богатый пир… Говорит он себе: «Эту ночь мне придется проспать здесь, у моей супруги… Но я не могу жить с ней в супружестве, ибо в таком случае я нарушу клятву и поступлю как предатель»…

Тристрам поднимается на ложе, Иссода обнимает его и целует. Но он высвобождается из ее объятий… Молвит он: «Не сердись на меня… Я должен сообщить тебе одну тайну… Вот уже давно В МОЕМ ПРАВОМ БОКУ ГНЕЗДИТСЯ НЕДУГ, и сегодня ночью ОН МЕНЯ ОСОБЕННО МУЧАЕТ. Оттого я страдаю этим недугом, что мне пришлось перенести многие тяготы… Я НЕ СМЕЮ ВОЗЛЕЧЬ С ТОБОЙ»…

Девушка отвечает: …«Вы просите меня хранить его в тайне, я охотно подчиняюсь вашему желанию»», с. 279–280.

Но далее, Иссода посвящает в свою супружескую тайну Кардина, друга Тристана. Она говорит: «Меня развеселил забавный случай… Когда конь внезапно оступился в ручей… брызги коснулись моих ног в таком месте, какого еще никогда не касалась рука мужчины. Во всяком случае, рука Тристрама еще никогда не поднималась так высоко», с. 290.

Кардин поражен: ««Разве вы с Тристрамом не спите в одной постели, как обвенчанные супруги? …Он поступает с тобой неучтиво, если не старается коснуться твоего обнаженного тела…

Иссода молвит: «Он никогда не предается со мной никаким любовным утехам… О супружеской жизни я знаю не больше, чем НЕПОРОЧНАЯ ДЕВА»…

Молвил тогда герцог: «Я полагаю есть нечто, что волнует его больше, чем ТВОЯ ДЕВСТВЕННОСТЬ»», с. 290.

Давайте разберемся, о чем тут рассказано.

Итак, здесь в старых хрониках прямым текстом звучат слова́ НЕПОРОЧНАЯ ДЕВА и ДЕВСТВЕННОСТЬ, применительно к жене Тристана. Но теперь мы начинаем понимать, о чем идет речь. Изольда – это литературно украшенное отражение Непорочной Девы Марии. Забывая уже суть дела, поздние романисты пытались разобраться в старинных обрывочных текстах. Напомним, что слова́ Тристрама-Тристана о глубокой ране в его правом боку, когда он лежит на постели рядом с Изольдой, это – преломленное отражение кесарева сечения в версии «Адам и Ева». А также отражение иудейской версии, когда Иешу, дескать, сам разрезал себе ребро (правый бок), вложил и вынул потом из него Слово, то есть Младенца Иисуса [307]. Запутавшись в этих иносказаниях, аллегориях и отражениях реальных событий XII века, поздние французские хронисты (и не только французские, например, еще и английские) ошибочно раздвоили (на бумаге) Изольду, то есть Деву Марию, на «двух Изольд». А потом даже заставили их беседовать друг с другом.

Одну из них они представили как настоящую страстную жену Тристана (Изольда Белокурая). Это, очевидно, ветхозаветная версия «Адам и Ева», когда, отведав запретный плод, они познали любовь. Другую Изольду хронисты «оставили Непорочной Девой», то есть сблизили с догматом о Непорочном Зачатии и с новозаветной евангельской версией.

И назвали эту Изольду номер 2 – Белорукой, дабы «слегка отличить» ее от предыдущей, Белокурой. Не поняв, что на самом деле – это один и тот же персонаж. Да и кроме того, имена Белокурая и Белорукая (в славянской версии) легко путались.

Напомним, что о серьезной кровавой ране-разрезе (сечении) в правом боку Тристана, лежащего рядом с Изольдой (в версии «Адам и Ева»), мы подробно говорили выше.

Кроме того, в сюжете о платонической любви Тристана к Деве Изольде Белорукой, в образ Тристана, очевидно, примешали также рассказ о евангельском Иосифе, муже Девы Марии. Он тоже, по повелению Ангела, «ПРИНЯЛ ЖЕНУ СВОЮ, И НЕ ЗНАЛ ЕЕ» (Матфей 1:24–25).

Согласно Евангелиям и иудейским версиям [307], Иосиф хотел уйти от Марии, узнав о ее беременности. Однако Ангел повелел ему остаться. Похожим образом описано и поведение Тристана. Он формально целует и уважает Изольду номер 2, не испытывая к ней никаких любовных чувств, однако не покидает ее.

Мы видим, что авторы повестей о Тристане сплетали сведения как из Ветхого, так и Нового Заветов. При этом, в угоду новым веяниям, причудливо украшали их «рыцарскими картинками». Развлекали читателей.

ВЫВОД. Авторы-романисты путались, смешивали и склеивали несколько библейских версий, рассказывавших, в общем, об одном и том же. А именно.

• Адам и Ева вкусили запретный плод и познали любовь, друг друга, совершили «грехопадение». Затем родили детей.

• Непорочное Зачатье, когда Дева Мария зачала и родила Иисуса, но при этом осталась Девой. Сделали кесарево сечение.

• Евангельский Иосиф был мужем Девы Марии, но «не знал ее».

12. Три главных персонажа – король Марк, Изольда и Тристан – это также частичное отражение Духа Святого, Девы Марии и Иосифа, ее мужа

Теперь многое проясняется. Вернемся к стержню начала саги о Тристане. Тристан сватается от имени Марка к принцессе Изольде и везет ее на корабле к своему дяде – королю Марку в качестве супруги. При этом, Тристан формально выступает как «представитель Марка». Сначала он НЕ КАСАЕТСЯ ИЗОЛЬДЫ, ПОСКОЛЬКУ ОНА ПРЕДНАЗНАЧЕНА В ЖЕНЫ КОРОЛЮ. Но в итоге (после любовного напитка) Изольда становится как женой Марка, так и женой Тристана.

Перед нами – преломленная библейская история о Духе Святом, Деве Марии и Иосифе. В самом деле. В результате Непорочного Зачатья от Духа Святого, Дева Мария становится матерью Иисуса. Но при этом остается Девой. А Иосиф становится мужем Марии, однако «не познал ее». И был, по Евангелиям, как бы «формальным платоническим мужем».

Хотя, напомним, на самом деле Иосиф = Георгий Победоносец был настоящим мужем Марии Богородицы, см. нашу книгу «Бог войны».