Текст книги "Сказка с подробностями"

4. Четвёртые подробности
Про панику, чепуху, глупости и обложку детского журнала

А в это время в редакции детского журнала бушевала паника. Редактор бегал по редакции и кричал. Сотрудники тоже бегали и внимательно слушали редактора. Не бегала только тётя Клава, она спокойно подметала в редакции пол. Веником.

– Что делать?! – кричал редактор. – Сегодня месяц кончается! Сегодня новый номер журнала выпускать, а у нас ничего не придумано. Давайте думать! Давайте скорее думать, как сделать журнал очень увлекательным.

Что детям интересней всего?

– Может, у детей спросим? – предложила тётя Клава, аккуратно выметая мусор из-под стола редактора.

– Правильно! – согласился сотрудник редакции, фотограф Пчёлкин. – Мы должны прислушиваться к голосу наших маленьких читателей.

И тут зазвонил телефон. Редактор взял трубку.

– Здравствуйте! – сказал детский голос. – Это я. Катя. Если вам Петя позвонит, не слушайте его. Он будет глупости говорить.

– Какие глупости? – удивился редактор.

– А такие… – сказал голос и вдруг закричал: – Ой! Ай! Эх! Ух! Ай-яй-яй! Ыыыыыыыыы!

Редактор услышал, как в трубке кого-то стукнули арбузом по лбу, а потом стали поливать квасом. По полу прокатилась кастрюля с супом, и всё затихло. Телефон отключился.

– Что это было? – спросили сотрудники.

– Голос наших маленьких читателей, – сказал редактор. Вдруг телефон снова зазвонил.

– Это я, Петя, – сказал в трубке другой детский голос. – Если вам Катя позвонит, не слушайте. Чепуху скажет.

– Какую чепуху?

– Чепуховую, – сказала трубка и вдруг завопила: – Ой, мамочка, мамочка, мамочка! Буль! Буль! Блям! Плям!

В трубке кому-то на голову надели банку с компотом. Потом кого-то схватили за ногу, стащили со стула и поволокли по полу. Телефон звякнул, отключился и тут же зазвонил опять.

– Это я, Катя. Хихихи! Ха, ха, ха! Хо-хо-хо!

– Катя, – строго сказал редактор, – прекрати хулиганство. Почему хихикаешь в трубку?

– Я не хо-хо-хи-хулиганю. Меня Петя щекочет, я хихикаю. Сейчас перестану.

В трубке завозились, зашуршали, и Катя, уже не хихикая, сказала:

– Я тут Петю в скатерть завернула. Пока будет выпутываться, скажу: вы в журнале печатайте только буквы, картинок совсем не печатайте. Потому что плям, плям, плям, хрю, хрю, бу-бу-бу! Же, ку, жа, плям!

– Что-что? – не понял редактор.

– Это уже я, Петя, – сказала трубка. – Я Кате в рот семь котлет засунул. Пока прожуёт, я вам скажу: букв не печатайте, я их читать не умею. Печатайте картинки. И всё.

Тут в трубке начались стуки, хлюпы, визги, шмяки и крики. Сразу стало ясно: Катя дожевала котлеты и принялась за Петю. Слышно было, как брат и сестра дерутся, отнимают друг у друга трубку.

– Буквы! – кричала трубка. – Картинки! Картинки! Буквы! Буктинки, карквы.

Потом всё кончилось. Редактор понял, что Катя и Петя разорвали свой телефон на куски.

– Сделаем так, – сказал редактор, подумав. – Будем печатать в журнале и буквы, и картинки. Если младшие дети не все буквы выучили – пусть учат.

А пока пусть им старшие дети всё объясняют.

– Согласна, – сказала тётя Клава и поставила веник на место. – Теперь я за детей спокойна.

– А я волнуюсь! – закричал редактор. – Нам сегодня журнал выпускать, а я ещё даже не знаю, что мы напечатаем на обложке. Человека встречают по одёжке, а журнал по обложке. Что будет на обложке? Кто мне скажет?

– Мы, – сказали сотрудники редакции. – Сейчас придумаем, а потом вам скажем. И вы будете знать.

– Думайте скорей! – попросил редактор. Сотрудники задумались.

– Ну? – спросила Простокваша директора, который перестал рассказывать и молчал уже целую минуту. – Что придумали сотрудники?

– Пока ничего. Думают. Прошла ещё минута.

– Скоро уже?

– Придумывание – такое дело… – пожал плечами директор. – Может, сразу получится, а может, через час.

– Неужели, неужели придётся так долго ждать? – зашептались лошадки.

Простокваша нахмурилась. Через секунду она хитро посмотрела на директора и спросила:

– А нельзя ли, пока сотрудники думают, послушать про продавца кондитерского магазина?

– Можно, – сказал директор.

5. Пятые подробности
Про опасность, угрожающую носорогам, и про Африку

Когда очередь жалующихся кончилась, продавец вытер слезы и пошёл искать дальше. А в это время по улице навстречу продавцу гулял первоклассник Артур со своим бульдогом рыжей масти Мишкой.

Продавец подбежал к ним с гирей и жалобной книгой:

– Напишите, пожалуйста, какую-нибудь жалобу.

– С удовольствием, – согласился первоклассник Артур. – Я как раз недавно писать научился. Очень кстати.

Но тут бульдог рыжей масти Мишка вдруг говорит продавцу:

– Минуточку, а зачем это у вас в другой руке гиря? Мы вам жалобу напишем, а вы нас – гирей по лбу?

Продавец растерялся и хотел что-нибудь соврать, но он был вообще-то правдивый, врать не умел. Поэтому сказал:

– Да. Такое может случиться. А может и не случиться. Это смотря каким вы почерком писать начнёте.

– Нет уж извините… – говорит бульдог Мишка.

– Мы писать совсем не начнём. Откуда мы знаем, какой у нас почерк: тот, за который бьют, или другой.

– Ну что вам стоит, – стал просить продавец. – Ну напишите жалобу, ну маленькую.

Но первоклассник Артур и бульдог Мишка решили не рисковать. Пошли поскорей в какое-нибудь другое место, подальше от всяких жалобных гирь. Даже бегом побежали. А продавец решил продолжать поиски. Он отправился в зоопарк.

Тут директор перестал рассказывать, спросил:

– Кто там дрожит?

Дрожали две самые младшие лошадки Саша и Паша.

– Что случилось? – спросил директор.

– Страшно! – хором прошептали Саша и Паша. Это были две совершенно одинаковые лошадки, обе оранжевые, как два апельсина.

– Конечно, им страшно, – сказала Простокваша. – Продавец-то с гирей.

Сейчас придёт в зоопарк, догадается, кто жалобу написал. Что будет!!!

– Ясно что! – закричали все остальные лошадки. – Носорога номер один – бац! Носорога номер два – бах! Носорога номер четыре – бабах!

– А они ни в чём не виноваты, – вздохнула Простокваша. – Номер три их обманул про булочки. И признаваться не собирается.

– Он собирается, – сказал директор. – Но ещё не признался. А продавец…

– Не надо, не надо! – закричали Саша и Наша. – Пока номер три не признался, не рассказывай, как продавец пришёл в зоопарк.

– Кстати, – сказала Простокваша, – как там дела в редакции детского журнала? Обложка придумалась?

– Придумалась, – кивнул директор. – Полминуты тому назад.

Тётя Клава мыла в редакции окна, а сотрудники сидели и ждали, когда им что-нибудь придёт в голову. Но это что-нибудь всё не приходило и не приходило. Оно шлялось неизвестно где.

Вдруг фотограф Пчёлкин сказал:

– Давайте напечатаем на обложке фотографию.

– Чью? – спросил редактор.

– Можно мою, – смутился Пчёлкин. – Или вашу.

– Давайте лучше, – предложили некоторые сотрудники, – сфотографируем что-нибудь увлекательное. Например, килограмм шоколадных конфет. Пусть дети смотрят и радуются.

– Что за радость на конфеты смотреть? – удивился редактор. – Их есть надо.

– Я замечала, – сказала тётя Клава, намыливая окно, – дети часто радуются, когда видят красивых диких животных.

– Тётя Клава, – обрадовался редактор, – вы – гений! А вы, Пчёлкин, берите фотоаппарат, отправляйтесь фотографировать африканских зверей. Выберем лучшую фотографию – и на обложку. Только быстрей возвращайтесь – сегодня журнал выпускать.

Пчёлкин схватил фотоаппарат, зонтик и выскочил из редакции.

– Хорошо Пчёлкину, – вздохнули все сотрудники, – мы тоже давно мечтали в Африке побывать.

– А разве он в Африку поехал? – удивился редактор. – Я его в зоопарк послал.

Но Пчёлкин, конечно, не догадался пойти в зоопарк. Он отправился прямо в Африку. А вот продавец кондитерского магазина шёл прямо в зоопарк. Со своей гирей.

– Стой! Стой! – закричали Саша и Паша. – Носорог номер три признался?

– Пока нет, – сказал директор.

– Ты же обещал не рассказывать, как продавец пришёл в зоопарк, пока носорог номер три не признается.

– Обещал. Но он всё не признается и не признаётся. Про что же мне рассказывать?

– Как про что? – удивилась Простокваша. – Например, расскажи, куда побежали первоклассник Артур и бульдог Мишка. Те, что не стали продавцу жалобу писать.

6. Шестые подробности
Про кошку Аксинью, две толпы, картину художника Куинджи «Ночь на Днепре» и гирю в телевизоре

– Первоклассник Артур и бульдог рыжей масти Мишка побежали домой. И тут, на свою беду, попалась им по дороге кошка Аксинья. Аксинья увидела, что на неё первоклассник с бульдогом бегут, и сразу почувствовала страшную слабость во всём своём кошачьем теле. А сразу после слабости она почувствовала, что уже убегает от первоклассника и бульдога со страшной скоростью.

«Не отстают! – думала Аксинья. – Догоняют!» И мчалась изо всех своих кошачьих сил. Но в какие бы дворы и переулки ни сворачивала Аксинья… Мишка и Артур тоже туда сворачивали. Наконец Аксинья вскочила в свой подъезд и услышала, как Артур и Мишка вслед за ней тоже вскочили. Аксинья собрала последние кошачьи силы и ровно за полсекунды взбежала по лестнице на тринадцатый этаж. Лифтом она не пользовалась из принципа – до кнопки не доставала. Аксинья влетела в свою квартиру на тринадцатом этаже, где она жила с дедушкой Серёжей. Серёжа был Аксинье не родным дедушкой, он был не кот – просто дедушка. Но Аксинья всё равно его очень любила. Аксинья захлопнула дверь и стала заваливать её разными тяжёлыми вещами, чтоб в эту дверь трудно было войти. Если кто-нибудь сомневается, что Аксинье трудно таскать тяжёлые вещи, пусть представит себе: он кошка и за ним гонятся первоклассники с бульдогами.

Первым делом Аксинья подтащила к двери кресло, в котором спал дедушка Серёжа. Будить дедушку она не стала, потому что очень его любила и не хотела зря беспокоить. Потом Аксинья подтащила к двери шкаф, стол, утюг, чугунную сковородку и картину художника Куинджи «Ночь на Днепре», которая висела за стеклом в тяжёлой раме. Потом принесла стеклянную люстру, положила сверху зеркало, а на зеркало натаскала все чашки, блюдца, тарелки и стаканы, какие только у них с дедушкой были. После этого Аксинья убежала в ванную, быстро напустила воды в ванну и нырнула на самое дно. На дне она притаилась и стала прислушиваться.

«Если, – думала она, – раздастся звон и грохот, значит, уже идут, а если не раздастся, значит, ещё не пришли».

А Мишка и Артур спокойно поднялись в лифте на свой двенадцатый этаж и сели смотреть телевизор. По телевизору шла очень интересная передача: «Жизнь животных». Мишка и Артур поглядели на экран и увидели там носорогов. Это были носороги номер один, два и четыре. И носорог номер три, который теперь жил с ними вместе. Кстати, это ничуть не помешало ему оставаться самостоятельным.

Все четыре носорога сидели у себя дома в зоопарке и выступали по телевидению.

– Мы живём хорошо, – сказал телезрителям носорог номер один. – Капусту едим, на троллейбусе катаемся, весело живём.

– Не жалуемся, – добавил носорог номер два.

– Нет, почему же, – поправил его носорог номер четыре, – иногда жалуемся. На отдельные недостатки.

Носорог номер три вдруг покраснел, открыл рот и хотел что-то сказать, но не решился и промолчал.

Артуру и Мишке очень хорошо было видно на экране телевизора, как носорог номер три сначала хотел что-то сказать, а потом не решился. Но они, конечно, не догадались, что хотел сказать этот носорог. Подумали, застеснялся.

– Это ужасно! – дрожащими голосами сказали Саша и Паша. – Ведь продавец кондитерского магазина всё ближе и ближе. С гирей.

– Но ведь он ещё не дошёл? – с надеждой спросила Простокваша.

– Продавец, – сказал директор карусели, – в это время, по пути в зоопарк, проходил мимо витрины магазина, в котором продавались телевизоры.

Там стоял красивый цветной телевизор, показывал ту же самую передачу, которую смотрели Артур и Мишка.

Продавец остановился, стал смотреть. А вокруг продавца стояли и тоже смотрели на носорогов две толпы. Одна из школьников, другая из дошкольников. Эти толпы стояли тесно и так перемешались, что дошкольников от школьников трудно было отличить. По росту некоторые дошкольники были больше школьников. Так уж вышло.

– У нас замечательная жизнь, – сказали на экране цветного телевизора носороги номер один, два и четыре. – Мы почти никогда не жалуемся, если не считать одного недавнего случая.

В эту секунду носорог номер три твердо решил во всём признаться, но вдруг снова не решился.

– Недавно, – сказали его товарищи, – мы пожаловались, потому что обнаружили большие недостатки в одном кондитерском магазине. Там всего недоставало. Просто ничего не было.

Продавец кондитерского магазина вздрогнул, внимательно посмотрел на экран и насторожился.

– Хотелось булочек, – продолжали носороги, – их не было. И пирожных не было. И тортов. А продавец был, но странный. Почему-то носил шапочку не на голове, а на носу. Мы написали жалобу.

– Ааааа! – закричал продавец. – Вы пожаловались! Вы неправду в жалобные книги пишете! Вот я вас!

Продавец хотел погрозить кулаком. Он махнул рукой. Но в руке была гиря. Кулак нечаянно разжался, тяжёлая гиря полетела прямо в носорогов. Когда школьники и дошкольники увидели, что в витрину летит гиря, они, не теряя ни секунды, кинулись в разные стороны. Толпа дошкольников помчалась налево, толпа школьников – направо. А гиря пробила насквозь витрину магазина и застряла внутри цветного телевизора. Из телевизора вылетела маленькая радуга, и передача про носорогов прекратилась в нём раз и навсегда.

Но в телевизоре, который смотрели у себя дома Артур и Мишка, передача про носорогов продолжалась. Бульдогу Мишке надоело смотреть, и он пошёл купаться в ванне. Артур остался. И увидел самое интересное. Как носорог номер три наконец решился и признался во всём. В ту же секунду в зоопарк прибежал продавец с жалобной книгой и телевизором, в котором засела гиря. Телевизор ему пришлось купить.

И сразу всё выяснилось. Носорог номер три попросил прощения у носорогов номер один, два и четыре и у продавца. Они его простили. Потом продавец дал носорогам и всем телезрителям честное слово никогда не уходить из своего магазина до конца рабочего дня. Ему все поверили.

– А телевизор, в котором засела гиря, – сказал продавец носорогам, – я починю. Я умею. И мы с вами вместе будем его смотреть. Приходите сегодня вечером.

– С удовольствием, – согласились носороги.

7. Седьмые подробности
Про ноги, хвосты и подошедшую к концу передачу

На этом передача про жизнь животных кончилась. И Артур крикнул Мишке в ванную:

– Жаль, что ты не досмотрел. Было очень интересно.

– Ничего, – крикнул Мишка. – Потом расскажешь. Я всё равно смотреть не могу. У меня глаза закрыты, чтоб в них мыло не попало. Я уже весь пенный и мокрый.

Бульдог Мишка лежал в ванной, полной горячей пены. Он вылил туда целый флакон специального собачьего шампуня.

– А кошка Аксинья, – спросила Простокваша, – уже вынырнула из своей ванны или всё ещё лежит там на дне?

В это время кошка Аксинья лежала на дне своей ванны, как подводная лодка, и думала, что раз звона и грохота не слышно, значит, ещё не пришли. Аксинья уже собиралась вынырнуть, потому что, хотя она перед нырянием вдохнула в себя много воздуха, этот воздух в ней постепенно кончался и его начинало не хватать. Аксинья лежала на тринадцатом этаже, ровно на этаж выше той ванны, в которой лежал бульдог Мишка. Она прислушивалась: пришли или не пришли, и, чтоб лучше слышать, держала глаза крепко зажмуренными. И тут Аксинья нечаянно пошевелила ногой и выдернула пробку, которая была в её ванне на дне.

Вода из ванны кинулась в трубу и потащила Аксинью вместе с собой. Стащила по трубе вниз на целый этаж и вытолкнула в ту самую ванну, в которой весь в пене лежал бульдог Мишка. Кошка Аксинья была с зажмуренными глазами, поэтому ничего не заметила и думала, что она всё ещё в своей собственной ванне. На самом деле она была уже в чужой. Тут как раз бульдог Мишка взял мочалку и стал намыливать свои ноги. Глаза у Мишки были закрыты, чтоб мыло не попало, и он начал искать свои ноги на ощупь. Он, конечно, их сразу нашёл, но почему-то они оказались какими-то слишком худощавыми. Он, разумеется, ничуть не удивился бы, если бы знал, что это совсем не его ноги, а ноги кошки Аксиньи, но он же этого не знал. «Как они у меня похудели!» – подумал Мишка и стал их намыливать. Намылил одну ногу, другую, третью и, когда стал намыливать четвёртую, вдруг почувствовал, что эта четвёртая нога будет потолще, чем те три. «А почему эта нога не похудела?» – подумал Мишка и стал опять искать три первые ноги, чтоб ещё раз сравнить их с последней, четвёртой. И тут он нашёл пятую ногу. Сначала бульдог Мишка удивился, потом растерялся, потом задумался и решил пересчитать их с самого начала. Теперь он насчитал ровно шесть штук. Мишка пересчитал ещё раз и насчитал семь. Причём некоторые ноги похудели, а некоторые не очень, и это окончательно сбило Мишку с толку. И тут вдруг нащупалась ещё одна нога – восьмая. «Это уже лишнее, – подумал Мишка. – Это уже чересчур! Что я, с ума сошёл: столько ног мылить. Ладно. Ноги я пока мылить не буду. Намылю хвост». Но хвостов тоже оказалось немало. Целых два. Причём один хвост гораздо длиннее другого. Насчёт ног Мишка ещё бы пережил. Немного больше, немного меньше – не велика разница. Но про хвост Мишка совершенно точно помнил, что он у него был один. И короткий.

– Артур! – заорал Мишка так громко, что Артур сразу бросил смотреть телевизор и примчался в ванную. – Артур, считай скорей. Скорей считай.

– Что считать? – спросил Артур.

– Ноги мои считай! – сказал Мишка. – И хвосты.

– Давай сосчитаю, – обрадовался первоклассник Артур. – Я как раз недавно считать научился. Очень кстати.

Артур сунул руку в пену, чтоб нащупать Мишкины ноги. А нащупал он там кошку Аксинью и вытащил её.

– Странная вещь! – удивился Артур, разглядывая намыленную Аксинью.

Бульдог Мишка немножко приоткрыл левый глаз, только на секунду, чтоб мыло попасть не успело.

– Это ты мочалку мою из ванны вытащил. Ты на мочалки не отвлекайся, ноги считай. И хвосты.

Кошка Аксинья была вся в мыльной пене и действительно очень напоминала мочалку. Когда Артур вытащил её из ванны за шиворот, она сразу почувствовала, что происходят какие-то не предвиденные ею события. И хотя она не очень хорошо понимала, что с ней делается, она на всякий случай вырвалась у Артура из рук, выскочила из ванной и выпрыгнула в открытую форточку.

По дороге она сбила с ножек телевизор, в котором шла теперь другая передача: «Жизнь людей». Телевизор рухнул на пол, передача про жизнь людей в нём сразу же подошла к концу.

А кошка Аксинья, выпрыгнув из форточки с двенадцатого этажа, оказалась в воздухе и опять ничего не поняла.

Но, к счастью, Аксинья вся была покрыта мыльной пеной, а мыльная пена – она вся сделана из маленьких пузырьков, а пузырьки – они лёгкие, как воздушные шарики, поэтому Аксинья стала падать с двенадцатого этажа не очень быстро, а очень медленно. И плавно опустилась на улицу. Только она попала не на землю, а на крышу проезжающего троллейбуса. И тут наконец Аксинья поняла, что с ней делается. Аксинья поняла, что она едет на крыше троллейбуса. И когда она это поняла, она упала в обморок. Но с крыши не скатилась, просто лежала в своем обмороке на крыше троллейбуса и ехала дальше по маршруту.

8. Восьмые подробности
Про штраф, забытый кошелёк, мелькнувшего козла, вечную разлуку и справедливость

Аксинья ехала по маршруту, а мыльная пена стекала с неё длинными струйками на крышу троллейбуса и капала оттуда вниз. По дороге за троллейбусом стали оставаться маленькие лужицы. Водитель троллейбуса посмотрел в специальное зеркало заднего вида и спросил пассажиров:

– Вы не знаете, что с нашего троллейбуса капает?

– Не знаем, – сказали пассажиры и задумались.

Одна старенькая пассажирка, не долго думая, открыла на всякий случай зонтик и поставила себе на голову маленький тазик. Водитель затормозил и стал карабкаться на крышу троллейбуса, посмотреть, почему оттуда капает. Пассажиры со всех сторон высунулись из окошек, вытянули шеи вверх. Им тоже было интересно.

– Эта штука, которая капает, – крикнул водитель, – похожа на мочалку с ушами!

А в троллейбусе вместе с пассажирами ехал контролёр. Билеты проверял. Он тоже высунулся, вытянул шею и, когда услышал про уши, сразу закричал:

– Не мочалка. Троллейбусный заяц. С ушами. Без билета на крыше едет, а намылился для маскировки. Бросайте его сюда, я его узнаю и оштрафую.

В это время Аксинья как раз пришла в себя из своего обморока и тут же услышала, что её сейчас оштрафуют. Платить штраф Аксинья не любила с детства, к тому же у неё не было с собой ни копейки денег. Перед тем как нырнуть в ванну, она забыла свой кошелёк на полочке, где лежали её зубная щётка и вставные зубы дедушки Серёжи.

Поэтому Аксинья ловко выскользнула из рук водителя – она была скользкая от мыла, и ей было легко выскальзывать, – спрыгнула с крыши троллейбуса, кинулась наутёк. Контролёр смело выпал из окошка троллейбуса, помчался за ней.

Оба бежали так быстро, что уже через две минуть выскочили из города и помчались по дикой природе.

– Платите штраф! Штраф платите! – кричал контролёр.

Этот крик услышал козёл Матвей, который исчез из виду в аэропорту и появился за семь километров от аэропорта по другую сторону города. Матвей чувствовал себя виноватым, поэтому решил: про штраф кричат ему. Он тут же кинулся в сторону и снова исчез из виду. Сначала контролёр чуть не догнал кошку Аксинью. Но Аксинья бежала на четырёх ногах, а контролёр только на двух. И вот постепенно Аксинья начала убегать вперёд, а контролёр стал отставать, отставать и наконец совсем отстал. Теперь контролёр бежал совершенно один посреди дикой природы.

Тогда он перестал бежать и пошёл спокойно.

«Ничего, ничего! – думал контролёр. – Рано или поздно этот намыленный заяц устанет и остановится. Тут-то я его настигну. И оштрафую».

– Скажи честно, – спросила Простокваша, – настигнет Аксинью контролёр или не настигнет?

– Не настигнет, – сказал директор. – Они больше никогда не встретятся друг с другом.

– Очень жаль, – вдруг вздохнули Саша и Паша.

– Контролёр и Аксинья могли бы встретиться в другой раз, когда уже выяснится, что Аксинья не виновата и нечаянно без билета на крыше ехала. Аксинья познакомила бы контролёра с дедушкой Серёжей, они бы все вместе гуляли, пели песни, ходили в зоопарк, говорили друг другу приветливые слова, дарили подарки. И грустили друг без друга, когда расставались. И радовались при встрече. Увы, всё это невозможно. Они не встретятся никогда.

Все немножко помолчали.

– Про кого же мне сейчас рассказывать? – спросил директор. – Про Аксинью или про контролёра?

– Про контролёра, – сказали Саша и Паша. – Что-то нам его жалко стало. Идёт совсем один по дикой природе.

– Аксинья тоже одна, – сказала Простокваша. – Тоже по дикой природе бежит. Её не жалко, да?

– Жалко! – вздохнули Саша и Паша. – Аксинью и контролера. Но они никогда не встретятся, придётся выбирать. Или она, или он.

– Я за неё! – крикнула Простокваша. – За Аксинью!

– А мы за контролёра! – твердо сказали Саша и Паша.

Остальные лошадки посоветовались и решили:

– Мы тоже за контролёра.

– Так, – сказал директор карусели, – за контролёра – Саша, Паша, Маша, Даша, Наташа, и Глаша. А за Аксинью одна Простокваша. Большинство за контролёра. Я буду рассказывать про него.

Простокваша очень огорчилась, но она понимала: всё по правилам. Справедливо.