Текст книги "Фотоувеличение"

Фотоувеличение
Гульнара Валижановна Джаббарова

© Гульнара Валижановна Джаббарова, 2023

ISBN 978-5-0059-9573-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одноглазая луна

Липкая луна

 
Чужое счастье,
Что держит в ужасе и страхе бровь,
Липкая луна, испуганная маска,
Смотрит на Землю и вопрошает вновь:
 
 
–  Что это? Вульгарные людишки?
 
 
Красный рот искусан, в крови,
Красные губы, искривлены.
 
 
–  Кривые зубы столько не съедят!
Яичница-болтунья по моему лицу!
Ах, сколько их, о космос!
Стальная капсула на глаз, монетой мне!
Ах, как погрузились глубоко,
Любители считать и счёты сводить!
Я вся дрожу, я вся дрожу
И свечусь в ночи, одна!
 

Душа моя, Лорелея!

 
Душа моя, Лорелея!
В отчаянье глаза руками накрыла.
С разбега к тебе, как в пучину.
В тот час, когда закат так прекрасен,
И где монах отвергает,
Воспевая сияние в небесах,
Время, как жидкая плёнка,
Оно натянулось.
Душа моя, словно Сапфо, в ней застыла.
Я же с разбега к ней, как к Фаону
Лечу, как диск, руками, ногами кружась вкруг себя,
Но центробежная сила Зефира вновь отклоняет меня.
Всплеск, средь Эфира, внутри кадра летящее – я.
Сила земли, её притяженье – могила.
Молчащая Герника, ждущая молока.
Там ли прольюсь,
Сквозь молочное ожерелье своё, и исчезну,
Сын твой, соблазненный тобой?
Материнство, как бездна, в неё я лечу.
Исчезнуть, сподобиться, прямо сейчас,
За секунду до пробужденья,
Шмель твой, О Галла, хочу!
 

Как материнскую грудь

 
Как материнскую грудь,
Как число шесть,
Ты не можешь вспомнить,
Едок картофеля с полотен Ван Гога,
Красоту Таджа,
И в это вплетается красота лунного пейзажа.
Ты будешь сражаться,
И кричать в рацию,
Над тобою склоняются акации,
И всё что тебе нужно – овации.
Маленький корабль в пустыне, один,
Вы забыли слово «Мутакаббир».
 

В предразрушении

 
Трещины в полу, как листья, летят, летят…
Немое «Мю» взывает.
В предразрушении, застыл скрипучий ржавый мир.
Темнея, летит земля и птицы ей в след.
Ещё мгновенье, ударит колокол,
И будут сыпаться вокруг газеты,
И мир, ржавея, ссыплется.
А вместе с ним и чёрная земля в крови.
И полетит, и полетит,
Сквозь трещины в полу и время,
Стреляя и трескаясь на бегу.
Солдатское, подслеповатое людское племя,
Разрушится, как полумаска на лету.
И Марра разлетится, останется лишь «Мю».
 

Белый

 
Слон – это филадельф света.
Настоящее, серо и шероховато,
Как глаз, как ухо, как туловище, как голова.
Но, мой младенец,
Истина в не этого.
Слон может разорвать меня,
Слон может отвернуться от меня.
И белая луна с одним глазом может быть.
 

Паучьи ручки

 
Ближе, ближе, ближе…
Ведь, так приятно молодеть.
Спрячь свой нос.
Это твой выбор!
Кому нужны седые волосы?
Закрой глаза!
Давай, короче.
Молодость в моде.
Нам не нужен процесс стрижки.
Все должны бриться.
Давай, послушай меня,
Пусть борода исчезнет.
 

Татуировка Бэнкса

 
Молод, как тюльпан и прекрасен,
Словно лик задумчивой луны.
Бланшированное семя,
Как монетка ты во рту
У почившего давно.
Корни старика в тени,
Что за горло тебя схватит.
И звенит, звенит, звенит,
Колокольчик монастырский,
Голова, обещанная, в такт,
Словно мандрагора из земли выдернута.
Завиваются в морщины белые вихры.
Локоть боли разногласий.
Сам ты над собой не властен.
Шлейф павлиний за спиной,
Словно Аргус наблюдает за тобой.
 

Мечтая о солнечных днях

 
Мечтая о солнечных днях,
Я плачу, где ты солнечный мальчик?
Где твои маленькие кроссовки,
Что бежали так быстро,
И дарили мне радость?
 
 
Как быстро остывает кофе,
Кончаются летние дни,
И вот мы одни.
 
 
Песочный человек рассыпался,
И он уже не маленький монстр,
Что преследует тебя по ночам,
Поцеловать и выключить свет.
 
 
Как быстро остывает кофе,
Кончаются летние дни,
И вот мы одни, вдвоём.
 

Арлекин и смерть

 
Ах, этот балет в тени,
Ах, позвольте мне,
Ласкать вас,
Касаясь взглядом ступни.
Ваши ножки, порхают и танцуют,
Как голубки.
 
 
Стойкий солдат у куколки,
Красный мундир в парике,
Плавится, маленький пальчик,
Что лежит на оловянном ружье.
Выстрел,
И крысы уйду без возврата.
 
 
Брось же монетку, под луной,
И, повеселись со мной,
Присядь, на скамейку,
И я подарю тебе поцелуй.
 

Туман

 
Между Рождеством и Воскрешением
Есть сумеречная зона, движения.
Сумерки наступают, и, кажется, кролик
Из норки выходит.
 
 
В этот час,
Она госпожа невесомого танца,
Ничто не ведёт её к краю, скитаться.
Как шарик у мальчика,
Отскакивая, идут они к пристани.
 
 
Погода, Офелии платье, плывущее,
Фигуры, очертания датского замка.
Кружится белый летящий снег,
Словно венецианка,
Миром, правящая, золотом и бронзой,
В Свете лунном размытое – зеркало,
И немного румяное, от крови.
 
 
Туман, третий, всего соучастник, крылатый.
Земля же вовсе решила в прятки сыграть.
В сумке лежит голова, без семени,
Возмущенного людским племенем.
 
 
Колыбель непогоды слепая,
Старики, прикрытые шапочкой пагод,
Великого света волны,
Почти звуковые, нисходят
И тают на их головах.
 

Преступник

 
Как рыба с красными глазами,
Глядишь ты на меня,
И отшатнувшись, бледнеешь, падая.
 
 
С тоской озлобленной глядит она,
Сложивши руки на бёдрах,
Точно крест монахиня.
 
 
Беззащитно, юный, смотрит, сожалея,
Скрестив руки на груди,
И слёзы капают из глаз.
Текут минуты, как столетья.
 
 
Другая, оторвав от губ,
Стакан воды, подаст?
Возможно, я для неё возможность…
Поправить счёт.
 
 
Она войдёт ко мне,
Его перед собой толкая,
Он двери распахнёт,
Как римлянин – солдат,
С копьём в ворота рая.
 

Карусель

 
Но вот он я, снова,
Глупая девочка со щеками,
И без лица.
Самолётик, как лодка, плывёт, отпустив тормоза.
Кони гарцуют, без всадника.
Маленькие точки, подслеповатые, мерцают
Со скользящего пола.
Я, невесомый лечу не спеша,
И мне будут сниться все эти лица,
Пару ночей без конца.
Пока не забуду, упрямую шалость,
Маленькой девочки, надутые губы,
И широко открытые глаза.
 

Священная трапеза

 
Лошадь взлетает в экстазе,
К храму богини, где зажжены свечи,
И она, как химера на вершине замка,
Что светится мягкими кронами.
 
 
По бегущим лестницам,
Туда и сюда топают ножки,
Там, где свобода,
Как поезд, прибывший на вокзал.
 
 
Но, я прикован к матери,
Погружён в добровольное рабство,
Сам себе хозяин и слуга.
Она, как балласт, не позволяет,
Оторваться и взлететь к дышащему миру,
Центробежная сила, что кружит и кружит.
И выставив зубы, как чучело отца на стене,
Рвётся душа.
 
 
Изнутри наблюдая, девятка слепая, вертится вокруг себя.
И снова и снова, ударяясь о кукурузный початок зубами,
Кружатся дети в маме,
Пока не кончится священная трапеза.
 

Ночной блюз у карусели

 
Ночь, как ворон, плачет кукурузными слезами,
Они рассыпаются, как снежинки, на иероглифы,
И сияют, подслеповатыми глазами, в полумраке.
Амазонки – Атлантки держат колонну органа,
Играющего мелодию багрового ужаса
И птичьей овсянки.
 
 
Тень ворона бесшумно упала,
И дыхание сбилось,
Опускается клюв птицы, как болванчик,
В маленький карусельный балаганчик.
Так вот, как хвост павлина поднимается.
Тигрица, узкие плечи и узкие глаза,
Спускается, наклоняется,
И я, с робким страхом,
Как Эдип, вдруг увидел отца…
 
 
Индеец – солдат, в короне с перьями,
В красной форме, я поднимаю руки:
Кошачьи слепнут глаза,
Словно вокруг Египетская тьма.
 
 
Лошади капают,
И кружится голова.
Вечер падает в блестящие лужи,
И картина вечно переворачивается.
 
 
Я сегодня без маски.
Цвета танцуют волну,
Они сдуют меня.
Я просто призрак,
растянутые пятна.
И маленькая девочка смеется,
Сквозь белое солнце.
Веселые, они любят скрипку,
Поворот и вращение, и вращение
Вокруг себя.
 
 
Лошадь кричит,
Нет зубов для укуса,
Только губы ночью и глаза.
 
 
Наездницы, такси подмигивает,
Распуская шашки, стирая клетки.
Джо, как рывок по кругу и назад.
 

Я не сказала тебе главного

 
Что означает это встающее солнце?
Самолёт, летящий искать врага?
Словно шаровая молния,
Делающая нас одноглазыми?
Или это тепло? Плывущее к нам,
Чтобы растопить конденсат на наших окнах?
 
 
Я не сказала тебе главного, одноглазый,
Я хотела бы иметь от тебя ребёнка.
 
 
Напомни мне об этом, когда усилится вновь
Ламинарный режим конденсатной плёнки,
Откроется окно и влетит инфлюенция.
Я хотела бы иметь от тебя ребёнка.
 
 
До того, как мы влетим в турбулентность,
И нас, бросит в жар и озноб, наша валентность.
 
 
Нет, прививка это не для нас,
Нас не испугает комариный писк.
Я хотела бы иметь от тебя ребёнка.
 
 
Но это не причина для стрельбы,
Скажешь ты,
Давай, вынем из глаза котёнка,
И когда пройдёт жар и озноб,
Заведём ребёнка для нас и для всех.
 

Рыжий бычок

 
Рыжий бычок, пухлые губы,
Шершавый язык на ладони.
Взгляд отрешенный, бежит,
Как зрачок в лабиринте,
Чёлка соломой,
Наброшена на ресницы,
Ты весь мой, а я, как Европа,
У края водной границы.
 
 


...

конец ознакомительного фрагмента