Текст книги "Огненный вихрь"

Глава 6

Ровно в половине девятого она вошла в офис и увидела одиноко лежащую на столе пачку документов. В течение нескольких часов она работала – как всегда, быстро и методично: отвечала на звонки и звонила сама, затем опять углублялась в бумаги. Один звонок отвлек Лизетту от мыслей о работе; одной рукой она подняла трубку и ответила профессионально поставленным голосом, а другой сунула закладку в папку, которую только что просматривала.

– Это Алекс, Лизетта! Может, поужинаем вместе?

Его голос звучал по обыкновению Жизнерадостно, и Лизетта почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбку.

– Когда?

– Сегодня!

Она засмеялась в ответ на его явное нетерпение.

– Какая скоропалительность!

– В половине седьмого, идет?

– Но только ужин, ладно? Я бы хотела пораньше лечь сегодня.

– Как прикажете! – весело отозвался Алекс.

Лизетта положила трубку в предвкушении приятного вечера. Алекс милый, добрый, беззаботный, с ним всегда так легко и уютно.

Через час позвонил Хэнк Престон. Минут десять они обсуждали деловые вопросы, потом он перешел к внеслужебным:

– Джейк просил передать, что он заказал столик на сегодняшний вечер и заедет за вами в семь.

Лизетта поежилась.

– Передайте Джейку, что я не принимаю приглашений из вторых рук.

– Дело в том, что он рано утром вылетел в Сидней и будет только ближе к вечеру, – оправдывался Хэнк. – У него день расписан по минутам.

– Думаю, одну минуту он все же мог бы выкроить. А переносной телефон у него есть. Но так или иначе, сегодняшний вечер у меня занят.

– Я доложу.

– Весьма обяжете.

Будьте вы прокляты, Джейк Холлингсуорт! Какая наглость приглашать ее на ужин через помощника, да еще в полной уверенности, что она только того и ждет!

В конце рабочего дня – она уже собралась уходить – раздался еще один звонок, и она вернулась от двери, чтобы взять трубку.

– Лизетта Леклер слушает!

– Хэнк передал мне, что вас устроит лишь персональное приглашение, послышался знакомый тягучий голос Джейка, и Лизетта невольно сжала кулаки.

– Я полагаю, Хэнк также проинформировал вас, что у меня другие планы на сегодняшний вечер. ~ Она глубоко вздохнула, пытаясь унять бешено забившееся сердце. – Прошу прощения, я уже ухожу. – Она бросила трубку и тут же поглядела на нее со смутным чувством вины.

Через несколько секунд телефон зазвонил снова, Лизетта застыла как вкопанная: может, это не он? Лучше не брать трубку, допустим, она ушла сразу после первого звонка и второго уже не слышала. И вообще, какого черта она ищет себе оправданий?

Но все же она ответила на звонок.

– Не бросайте трубку, Лизетта, – с тихой угрозой произнес Джейк, и она вздрогнула: его гипноз распространяется даже по телефонным проводам. – Я решила, что разговор окончен, – сквозь зубы процедила она. – По делу вы можете звонить сколько угодно, но мое рабочее время уже истекло, а ваш звонок, насколько я понимаю, чисто личного свойства. Боюсь, вы снова обвините меня, что я бросаю трубку, так вот, позвольте вас предупредить об этом заранее. Всего хорошего!

Без дальнейших колебаний Лизетта схватила портфель и вышла. Через минуту она уже сидела за рулем своего «БМВ» и на чем свет стоит поносила уличное движение.

Дома она с наслаждением приняла душ – хорошо хоть это еще может восстановить ее внутреннее равновесие! Затем осмотрела свой гардероб и остановилась на платье модного фасона из ярко-зеленого джерси. К нему как нельзя лучше подходили изящные черные туфли на высоком каблуке и маленькая черная сумочка. Она слегка тронула губы светло-розовой помадой; на веки наложила тени в тон платью и подвела глаза черным карандашом. Волосы скрутила в гладкий пучок; поверх платья накинула черное бархатное пальто.

Загудел зуммер, и на мониторе появилось смешливое лицо Алекса.

– Иду! – сказала Лизетта.

Лифт прибыл почти мгновенно, но Лизетту это не обрадовало, потому что внутри опять стоял Джейк.

– Вы вниз?

Да что же это за наваждение, в конце концов! Почему я так безумно боюсь его? – думала она, вступая в ловушку лифта.

Она собрала все силы, чтобы спокойно встретить этот взгляд и никак не отреагировать на его насмешливо приподнятую бровь, свидетельствующую о том, что от него, как всегда, не укрылось ее внутреннее напряжение.

У нее перехватило дыхание, и слова застряли в горле. Однако она уже так привыкла к бесконечным схваткам, что ей не терпелось вновь наговорить ему дерзостей – и плевать на последствия!

Они спускались секунд пятнадцать, но под устрашающе оценивающим взглядом Джейка ей показалось, что спуск длился по меньшей мере час. Ей стоило больших усилий не вылететь пулей из лифта.

Алекс – да благословит его Господь! – тут же подошел к ней, чтобы заключить в свои медвежьи объятия.

– Ого! – воскликнул он, отступая на шаг. – Да ты любого сразишь наповал!

– Не могу с вами не согласиться.

Алекс повернулся и с любопытством поглядел на Джейка, потом на Лизетту. После чего приветственно наклонил голову.

В глазах Джейка мелькнула ленивая усмешка, он явно сразу же проследил мысль молодого человека и выдал к ней свой комментарий:

– Моральные устои Лизетты не позволяют ей приглашать к себе в дом лиц вроде меня.

Лизетта вспыхнула от гнева и наградила Джейка таким взглядом, что, будь он простым смертным, умер бы, не сходя с места.

Взяв под руку Алекса, она отвернулась.

– Ну пойдем!

– Желаю хорошо повеселиться!

В устах Джейка это прозвучало как напутствие двум подросткам. Она едва удержалась, чтоб не ответить, и вышла вместе с Алексом из парадного. – Как ты относишься к итальянской кухне? Тут неподалеку есть потрясный ресторанчик!

– За тобой хоть на край света! – Фраза прозвучала фальшиво, под стать улыбке, которую Лизетта натянула на лицо, все внутри у нее кричало от ярости.

Будь он трижды проклят! Гореть ему в аду!

Однако от вечера она получила удовольствие. Ресторанчик и впрямь оказался очень уютным. Обслуживание было великолепным, еда – выше всяких похвал, итальянские мелодии ласкали слух.

Лизетта не помнила, чтоб она когда-нибудь так хохотала: Алекс забавлял ее бесчисленными анекдотами из своей адвокатской практики.

В начале одиннадцатого они вышли из ресторана.

– Не пригласишь меня выпить кофейку?

– Ой, Алекс, мы так хорошо посидели… – смущенно начала Лизетта.

Он рассмеялся.

– Так мило мне еще никто не отказывал. Когда увидимся?

– Звони.

Он наклонился и нежно поцеловал ее на прощанье.

– Можешь не сомневаться.

Она заперлась в квартире, подогрела себе молока и, налив его в кружку, устроилась в гостиной.

Все же Алекс прелесть, давно она так не веселилась! Однако его черты и воспоминания о его поцелуях не преследуют ее во сне и наяву. Другое, будто высеченное резцом лицо будоражит ее воображение, и другие, жадные, ненасытные поцелуи выбивают почву у нее из-под ног. Наверно, maman права, размышляла Лизетта, рассеянно прихлебывая молоко. Хорошо иметь кого-то, с кем никогда не почувствуешь себя одинокой, на кого можно опереться, кто снимет все тяготы с твоей души.

Но у тебя же было так с Адамом, сказал ей внутренний голос. Да, и все же это не то, с Адамом у нее не было будущего.

А Джейк – непонятное, непостижимое существо. От него исходит такая грубая чувственная власть, что хочется спрятаться, забиться в уголок, чтобы не сгореть в огне этой страсти.

Боже милостивый, что за бред. Будь она в своем уме, у нее и мысли бы не возникло о связи с этим человеком. Но как избавиться от навязчивых мыслей, когда Джейк упорно проникает в ее жизнь? Бормоча проклятия, она вспорхнула с кресла. Ничего у него не выйдет! Найдется в конце концов и на Джейка Холлингсуорта управа. Пусть только попробует еще раз приставать к ней, она собственным руками его задушит!

Лизетта опять долго не могла заснуть и утром встала по будильнику совершенно разбитая, с жуткой головной болью.

Она отшатнулась, увидев в зеркале ванной свое отражение: восковое лицо и темные круги под глазами.

– Вы очаровательны! – простонала она.

Горячий душ, крепкий черный кофе с тостом и две таблетки от головной боли слегка привели ее в чувство. Но даже искусно наложенный макияж не смог скрыть отразившиеся на лице душевные переживания.

И – как будто всего этого было мало – она опять столкнулась в лифте с Джейком! Пока они спускались в подземный гараж, он не сводил с нее изучающего взгляда.

– Может, хватит? – не выдержала она.

– У вас вид побитой собаки, – наконец пришел он к заключению.

– Так оно и есть! – рявкнула она в ответ.

– Да ну? – спросил он с издевкой. – Это что же, от ночных утех?

– Любопытная у вас терминология! – отпарировала Лизетта.

Лифт наконец остановился. Больше она не удостоила Джейка ни словом, ни взглядом. Когда она села за руль и вывела машину из гаража, то включила магнитофон, чтоб немного успокоить расходившиеся нервы.

Телефон в офисе надрывался все утро. В полдень Лизетта проглотила булку и запила ее фруктовым соком.

Лейт Андерсен уведомил ее о том, что Джейк вместе с Хэнком Престоном пробудет в Сиднее до конца недели.

Казалось бы, новость должна была ее обрадовать, но вместо этого Лизетта ощутила странную пустоту внутри. Негодуя на себя, она достала папку с особо срочными документами и принялась их изучать, по ходу делая пометки.

В пятницу (было уже начало шестого) в сотый раз за день зазвонил телефон. Лизетта недобро покосилась на злополучный аппарат и взяла трубку. – Вы не забыли, Луиза ждет нас к ужину, – услышала она вкрадчивый голос Джейка.

– Никуда я с вами не поеду!

– Значит, договорились. Ровно в шесть, – заявил он и повесил трубку. Приглашение матери совсем вылетело у нее из головы, и теперь Лизетта громко застонала. Еще один вечер в обществе Джейка!

Можно позвонить матери и сослаться на головную боль, в конце концов это не так уж далеко от истины. Но Луиза наверняка всполошится и, чего доброго, поручит Джейку позаботиться о здоровье дочери.

В половине шестого она вошла в квартиру, а около шести была уже готова. За эти полчаса она успела принять душ, переодеться в элегантное платье кремового цвета, накраситься и закрутить волосы в строгий узел на затылке. Когда в дверь постучали, ей оставалось только сунуть ноги в туфли на высоких каблуках и снять с вешалки пальто и сумку.

– Вы готовы!

Лизетта устало закрыла глаза при виде высокой фигуры, заслонившей дверной проем. В который раз эта непобедимая мужская стать вселила в нее ощущение смутной опасности.

– А вы не ожидали?

Он криво усмехнулся.

– Я бы не удивился, если б вы уехали без меня.

– Именно так я бы и поступила, если б не боялась огорчить маму.

Лизетта вышла в холл и заперла дверь.

Угроза, исходящая от мускулистого тела, облаченного в дорогой костюм, подавляла ее, пока они спускались вниз, а в замкнутом пространстве его машины это чувство лишь усилилось. Лизетта молча наблюдала, как он умело маневрирует в потоке машин, выруливая на южную магистраль, ведущую во Фрэнкстон.

Меньше всего на свете ее привлекала перспектива ужина в его компании, да еще под всевидящим оком матери.

– Давайте сразу договоримся, в котором часу мы уедем, – предложила Лизетта. – Я устала и не хотела бы засиживаться допоздна.

– Могу себе представить, – иронически отозвался Джейк, на что Лизетта разразилась гневной речью:

– Довольно ваших грязных намеков! Вы мне не опекун, и, как я живу, вас совершенно не касается!

– Что вы, какие намеки! На мой взгляд, Алекс Ксенидес вполне безобидный молодой человек.

Лизетта едва не задохнулась от ярости.

– Да уж, не в пример вам!

Он улыбнулся, покосившись на нее.

– Уже хорошо, что вы этого не отрицаете.

– О, ради Бога! – Она до боли вонзила ногти в Ладонь. – Это выше моих сил! Я вас видеть не могу! – Она с трудом сдержала подступающие слезы свидетельство очередного унижения.

Вечер обещает одни муки, но обратной дороги нет. Даже если она сейчас вернется домой, как потом объяснит это матери?

Она почувствовала себя хрупкой и беспомощной, в висках пульсировала зарождающаяся головная боль. Она утомленно откинулась на сиденье и закрыла глаза, чтобы оградить себя от цепкого, пристального взгляда водителя «ягуара».

Машина замедлила ход и остановилась. Лизетта вздрогнула, когда Джейк накрыл ее руку своей.

– Луиза видела нас из окна, – сообщил он.

Она принужденно улыбнулась, вышла из машины и попала прямо в объятия матери; затем, направляясь в дом, постаралась не прислушиваться к перемежающимся за ее спиной голосам матери и Джейка.

В гостиной она с облегчением обнаружила еще троих гостей. Едва пригубив какой-то коктейль в качестве аперитива, она сбежала на кухню под предлогом помощи матери.

– Cherie, – запротестовала Луиза, – у меня все готово! Осталось только разогреть суп. Прошу тебя, возвращайся в гостиную!

– Ну пожалуйста, maman! – с умоляющей улыбкой проговорила Лизетта. Ты же знаешь, как я люблю тебе помогать!

Гости были их давними друзьями; в гостиной завязалась непринужденная, почти семейная беседа. Ужин удался на славу: в этот раз Луиза превзошла самое себя, все не переставали восхищаться ее кулинарными шедеврами, и только Лизетте пища казалось пресной и безвкусной, точно опилки.

– Извини, maman, – произнесла она, поймав недоуменный взгляд матери, – что-то совсем нет аппетита.

– Голова так и не прошла? – заботливо спросил Джейк, положив руку ей на лоб. – Тогда, пожалуй, не будем пить кофе, сразу тронемся. Вам надо в постель.

Его бесконечные шпильки и святого выведут из терпения! Лизетта потупилась, чтобы не встретиться глазами с матерью. Только бы дождаться, когда они с Джейком останутся наедине, – она его убьет, честное слово!

– Chirie, что ж ты раньше не сказала! – мягко упрекнула ее Луиза. Надо же что-нибудь принять!

Лизетта с усилием улыбнулась.

– Я уже приняла, перед тем как выйти из дома. Не беспокойся, maman, ничего страшного. – Она поднялась и стала собирать тарелки. – Пойду загружу посудомойку, а вы пока можете перекинуться в карты.

Домашняя работа принесла ей облегчение, хотя с посудой она расправилась уж слишком лихо. К счастью, ничего не разбилось, и она вернулась в гостиную по крайней мере внешне спокойная.

Никто не должен догадаться, что творится у нее внутри. Конечно, кроме Джейка, чьи темные глаза то и дело останавливались на ней с насмешливым любопытством; она ответила ему неприязненным взглядом и подсела к столу, наблюдая, как Луиза сдает карты.

Игра закончилась около одиннадцати; пора было собираться, и у Лизетты вновь засосало под ложечкой.

– Merci, maman! – пробормотала она, целуя мать в щеку.

В машине Лизетта откинулась на кожаное сиденье и молча глядела перед собой, пока Джейк не вывел машину на дорогу. И тут она взорвалась:

– Как вы осмелились?

– А что, собственно? – Он с усмешкой покосился на нее и снова сосредоточил взгляд на дороге.

Лизетта вся кипела.

– Я ненавижу вас! Ненавижу, понимаете? – Она стиснула руки, которые так и чесались, чтоб влепить ему пощечину.

– Поберегите нервы, а то опять голова разболится, – негромко откликнулся он.

– Нечего меня опекать, черт бы вас побрал!

Злые слезы застили ей глаза, она тряхнула головой, чувствуя непреодолимую ненависть к человеку, постоянно унижавшему ее.

– Знаете ли, мне трудно управлять одновременно машиной и истеричной женщиной, – протянул Джейк. – Давайте так: либо мы останавливаемся и выясняем отношения, либо вы откладываете ваши сцены до дома, где я смогу вам как следует подыграть. Выбор за вами.

– Вам не придется мне подыгрывать! – в бессильной ярости вскричала она. – Поворачивайте обратно! Я остаюсь у мамы!

Джейк замедлил ход и свернул на обочину. Затем погасил фары, выключил зажигание, отстегнул ремень и молча повернулся к ней.

– Вы… вы самый наглый и хитрый тип из всех, какие мне попадались! бушевала Лизетта. – Для меня загадка, откуда у Адама мог быть такой сын! – Ну да, я хитрый, а мой отец был бесхитростный. Потому, видно, вам и попался.

Лизетта наотмашь хлестнула его по щеке и затихла в ужасе от содеянного.

Ей вдруг захотелось выскочить из машины, остановить проезжавшую мимо и умчаться в ней, но едва она дотронулась до ручки двери, как сильные пальцы Джейка сдавили ей запястье.

– Вы думаете, там, снаружи, намного опаснее, чем здесь? – В голосе Джейка пробивался металл.

Лизетта тщетно пыталась стряхнуть его руку.

– Отпустите, не смейте ко мне прикасаться!

Он легко притянул ее к себе, и она вывернула шею, уклоняясь от поцелуя. Но он предвидел такую реакцию и опередил ее. На этот раз она уже не чувствовала, что он хочет ее наказать или утешить; этот поцелуй имел целью возбудить все тайные струны ее души.

Она вырывалась, не желая покоряться ни физически, ни эмоционально. Но электрические разряды пронзали ее тело, пробегали по жилам, и Лизетта с ужасом осознала, что, прежде чем оказывать сопротивление ему, ей необходимо одолеть себя.

Бог знает сколько времени прошло, пока Джейк не оставил ее губы в покое. Лизетта утонула в кожаных подушках сиденья. Из нее будто высосали всю кровь; в голове стоял звон, и она прижала дрожащие пальцы к вискам. Джейк вновь потянулся к ней, взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Потом очень нежно коснулся губами ее лба, шеи, уголка припухших губ.

– Вы не упускаете случая унизить меня не только наедине, ной на людях, даете всем понять, что мы с вами в связи, – хрипло проговорила Лизетта.

– Связь предполагает уровень близости, которого нам еще предстоит достичь, – усмехнулся он.

Сердце ее сжалось от острого предчувствия; он и не скрывает своих намерений, для него их осуществление лишь вопрос места и времени.

Джейк, не произнеся больше – ни слова, включил зажигание и вновь вывел машину на шоссе.

Лизетта тоже молчала и глядела в ночь. То и дело свет встречных фар бил ей в глаза, и Лизетта инстинктивно зажмуривалась, будто эти лучи высвечивали, выставляли напоказ ее наготу.

Она потеряла ощущение времени и опомнилась, только когда «ягуар» скользнул в подземный гараж.

Она решительно направилась к лифту, чувствуя спиной его присутствие. Через несколько минут она войдет в свое убежище, а завтра проваляется в постели все утро. Лифт быстро доставил их на восьмой этаж, и Лизетта с негодованием обнаружила, что Джейк вышел вслед за ней.

– Я в состоянии сама открыть дверь.

– Действуйте, Лизетта, – кивнул он, наблюдая, как она вставляет ключ в замок.

– Вас я не впущу! – в отчаянии воскликнула она и сама поразилась собственной глупости, как будто не знает: уж если Джейк что-нибудь решил, его не остановят никакие запреты. – Вы что, оглохли?

– Снимайте пальто и садитесь. Я подогрею вам молока. – В его взгляде была такая непреклонность, что Лизетту передернуло. – Где у вас бренди? – Не надо мне ни молока, ни бренди и уж тем более вас в роли сиделки! – Вы ведете себя как капризная девчонка, – отозвался ей ненавистный тягучий голос.

Лизетта закрыла глаза в надежде, что, когда она их откроет, Джейк исчезнет, растворится, что он просто плод ее воображения.

Но надежда оказалась напрасной. Он придвинулся поближе, что вовсе не способствовало ее душевному покою.

– Ну же, делайте, что вам говорят!

– Вы только со мной так обращаетесь? Или со всякой, кто осмелится не подчиниться вашим требованиям?

– В этом редко возникает необходимость.

Лизетта заметила циничную усмешку в глубине его глаз, прежде чем он отвернулся и пошел на кухню. Ее так и подмывало измолотить кулаками эту широкую спину.

В квартире было тепло. Лизетта со вздохом сняла пальто и туфли. Машинально вытащила шпильки из волос, потом ее беспокойный взгляд стал Метаться по гостиной, ища, на чем бы остановиться – на безделушке, на резной раме картины, – только бы хоть на миг позабыть об угнетающем присутствии Джейка.

Рука ее невольно потянулась к любительскому снимку, где они с Адамом были запечатлены на лоне природы. Фотография была сделана еще до того, как стало заметным разрушительное действие его болезни. Он выглядел веселым, здоровым, жизнерадостным. Оба смеялись: Лизетта – над маленькой собачонкой, которая носилась вокруг них, лаяла и виляла хвостом; Адам же смотрел на Лизетту и радовался ее смеху; на лице его было написано такое безмолвное обожание, что у нее всякий раз ком подкатывал к горлу при виде этого снимка.

Вот и сейчас ее глаза наполнились слезами. Господи, до чего же он был сердечный, внимательный, заботливый! Таких людей больше нет…

Лизетта вдруг вскинула голову и увидела стоящего радом Джейка. Он смотрел на нее без всякого выражения, потом протянул ей кружку с молоком.

– Выпейте.

Элементарный долг вежливости требовал поблагодарить его, и Лизетта, гладя, как он ставит кружку на журнальный столик, пробормотала:

– Спасибо.

В глубине души у нее еще теплилась надежда, что он сразу уйдет, но Джейк подошел и встал у нее за спиной, и в который раз она почувствовала, как бешено забилось сердце.

– Я провожу вас.

– Куда торопиться?

Лизетта резко повернулась.

– Я устала, у меня болит голова, я хочу спать!

Он наклонился, прижал руки к ее щекам и усмехнулся, когда она отпрянула от него как от чумы. Взгляд его словно проникал в самые сокровенные глубины ее существа, и когда она уже была близка к обмороку, Джейк стал вытаскивать оставшиеся шпильки из полураспущенных волос!

Боже, что он с ней делает! Его руки легкими движениями массировали ей виски, подбираясь к болевой точке. Несколько томительных секунд – и она закрыла глаза, растворившись в каком-то неведомом блаженстве.

Это просто от массажа, и больше ни от чего, твердила Лизетта, заведомо зная, что лжет самой себе. Он намеренно вторгается в зоны ее чувственности, хочет лишить ее воли, способности сопротивляться.

Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы отодвинулась, не поддалась этому колдовству; да-да, он, как средневековый колдун, сглазил ее, опутал своими чарами, и нет с ним никакого сладу.

Она могла бы сейчас запросто отклониться назад, прижаться к нему всем телом, пусть его руки берут в плен не только голову, но и остальное, пусть делает с ней все… все, что хочет. Она уже почти чувствовала его губы в ложбинке у основания шеи, а груди налились в сладком предвкушении ласк, и отвердевшие соски предательски выступали сквозь ткань платья. Что это? Что с ней происходит? Ведь она только что его ненавидела!

Но внезапно пальцы Джейка сами остановились; он убрал руки, оставив ее с ощущением безвозвратной потери.

– Ну что, вам легче?

Тягучий голос вернул ее к действительности. Лизетта поспешно отошла от него, испугавшись, как бы он не догадался о ее порочных мыслях.

– Благодарю вас.

Неужели этот хриплый, сдавленный голос принадлежит ей?! Ну почему, почему она не может держать себя в руках?!

Лизетта молча двинулась в прихожую. Джейк за ней. Пульс ее опять участился; она будто отсчитывала в безумном наваждении каждое его биение.

– Доброй ночи, Лизетта! – мягко проговорил Джейк, наклоняясь к ней.

Она скорее почувствовала, нежели увидела, его ослепительную улыбку в полутьме, прежде чем он наградил ее еще одним поцелуем.

Потом он быстро прошел мимо нее к лифту, и Лизетта мгновенно захлопнула дверь. Губы горели от мимолетного прикосновения. Она побрела обратно в гостиную. Кружка молока с бренди так и стояла на журнальном столике. Лизетта медленно выпила его; оно было еще чуть теплым и принесло ей желанное успокоение.

Затем она вошла в спальню, не зажигая света, разделась и скользнула под одеяло, мгновенно провалившись в глубокой сон.