Текст книги "Ложь и любовь"

Глава 21

«Охлаждать меня»? Неужели она действительно произнесла эту бесстыдную фразу? Мэг поражалась самой себе. Но она хотела еще раз испытать наслаждение в объятиях Паркера, прежде чем навсегда уйти из его жизни, и теперь, когда такая возможность представилась, Мэг, как выразилась бы Элен, решила за нее ухватиться.

Однако в данный момент она стояла на веранде, как будто приросла к месту. Бросившись в дом за льдом, Паркер не закрыл за собой дверь. Вместо того чтобы последовать за ним, Мэг осталась на веранде, спрашивая себя, уж не начался ли у нее кризис среднего возраста – лет на десять раньше, чем она достигла этого самого возраста? Женщина, которая стоит сейчас на задней веранде плантаторского дома в Луизиане, это не та Мэг, которая складывала в портфели школьные завтраки, проверяла домашние задания и улаживала конфликты, не та Мэг, которая по пять лет носила одни и те же платья, чтобы купить детям новые туфли. Эта женщина намерена во второй раз заняться любовью с мужчиной, которого знает меньше недели.

Вернулся Паркер с двумя изящными ведерками для льда. Высыпав их содержимое на рыбу, он поставил ведерки на пол и протянул руки к Мэг.

– Ну вот, теперь мы можем сосредоточиться на нас.

На нас. До чего же это приятно звучит! Мэг улыбнулась, поднесла одну его руку к губам и поцеловала костяшки пальцев. Только сегодня, только на один день она уступит своей слабости. На сегодня – только на один день – она променяет реальность на фантазию.

Держась за руки, они вошли в просторную солнечную кухню, миновали проходную кладовку и выбрались в длинный вестибюль, такой же широкий, как коридоры в Понтье-Плейс. Как и в городском доме, здесь были высокие потолки, украшенные декоративной лепниной, с них свисали массивные люстры.

Проходя через холл, они два раза миновали нечто вроде уголков для отдыха, образованных столиком и двумя креслами. На каждом столике стояла изысканная композиция из свежих цветов.

– Какие красивые букеты, – заметила Мэг. – Вы уверены, что в доме нет миссис Соломон?

Паркер выпустил руку Мэг и обнял ее за плечи, привлекая ближе к себе.

– Это замечание здорово отдает предубеждением по половому признаку.

Мэг на мгновение задумалась.

– Пожалуй, вы правы.

– Соломон ведает и теплицей. У него золотые руки, что бы он ни посадил, все прекрасно растет.

Мэг наклонилась над столиком и вдохнула аромат роз.

– Восхитительно! Они такие живые!

– Вы любите розы?

Она кивнула и отошла от столика.

– Очень. Особенно розовые и желтые. Только не красные, красные розы очень самоуверенны.

Паркер рассмеялся.

– В таком случае я не буду дарить вам красных роз. – Он вытянул из вазы две желтые розы. – Будь мне десять лет, Соломон бы с меня шкуру спустил, но на этот раз, надеюсь, он простит меня.

Вместо того чтобы вручить розы Мэг, Паркер понес их сам. Почти у входной двери он остановился и повернул Мэг лицом к зеркалу вдвое большего размера, чем то, которое висело в библиотеке Понтье-Плейс.

Мэг тут же залилась краской.

– Стесняться нечего, – прошептал Паркер. – Вы самая прекрасная женщина, какую мне только посчастливилось встретить.

Мэг замотала головой.

– Нет, не так. Вы все неправильно понимаете. – Даже фантазия не может заходить так далеко.

Паркер погладил ее щеку мягкими лепестками розы. Ощущая нежное прикосновение, к своей коже, Мэг наблюдала в зеркало за его действиями. Сочетание телесных ощущений и зрительных образов до предела обострило ее и без того взбудораженные чувства. Она стала поворачиваться, снедаемая страстным желанием прижаться к Паркеру.

– Не спешите, – прошептал он, взявшись за верхнюю пуговицу ее рубашки. Расстегнув пуговицу, он провел цветком розы по шее Мэг.

– Но мне хочется побыстрее, – промолвила она, удивленная собственной прямолинейностью.

Паркер усмехнулся.

– Это хорошо, но спешить и впрямь незачем. Я велел Соломону вернуться не раньше чем через час. – Он расстегнул вторую пуговицу. – А теперь позвольте показать вам еще одну комнату.

Мэг уступила его игре в медленное обольщение и встретилась с ним взглядом в зеркале. Ей понравился голодный блеск его потемневших глаз. Паркер хочет ее так же сильно, как и она его. Все еще глядя на него в зеркале, Мэг протянула руки за спину и провела вниз по его бедрам, а потом медленно – вверх, пока наконец ее пальцы не остановились, не дойдя самую малость до его возбужденной плоти. Описав круг бедрами, Мэг прошептала:

– В эту игру могут играть и двое.

Паркер схватил ее, развернул к себе лицом и прижал к себе именно так, как ей хотелось, чтобы он это сделал. Его рот завладел ее ртом, и на этот раз Мэг дала рукам волю и положила ладони на вздувшийся под джинсами бугор. Жар его тела ощущался даже сквозь плотную ткань. Мэг высвободилась, опустилась на колени и прижалась губами к тому месту, где только что лежали ее ладони.

Паркер застонал. Или замычал. Или выкрикнул ее имя. Мэг не могла бы сказать точно, какой именно звук он издал, но точно знала, что в восторге от его реакции. Сегодня она хотела отдать ему все, ничего не оставляя себе.

– Мэг, – прохрипел наконец Паркер, – кажется, остаток экскурсии придется отложить на потом.

– А где же твоя неторопливость? – спросила она, широко раскрыв глаза и игриво хлопая ресницами.

– Я больше не могу.

Паркер мягко потянул ее за плечи, и Мэг вернулась в стоячее положение, попутно, пока он поднимал ее, целуя его живот и грудь.

От главного холла отходила широкая лестница. Обнимая Мэг одной рукой и прижимая еще крепче к себе, Паркер повлек ее к лестнице. Она отметила, что он не выронил розы.

– Хозяйская спальня находится на первом этаже, как во времена плантаторов, – сказал Паркер, пока они поднимались по лестнице. – Обычно там же располагались и спальни младших детей, а когда мальчики достигали двенадцатилетнего возраста, их переселяли во флигель, который назывался гарсоньер.

– Чтобы не услышали лишнего? Паркер усмехнулся.

– Или чтобы они сами могли проказничать, не мешая при этом остальным обитателям дома?

– Может, нам пойти туда? – шепотом предложила Мэг.

– Не годится, это слишком далеко. – Они поднялись на второй этаж. – В наше время некоторые комнаты второго этажа переделаны в гостевые спальни. Я покажу тебе свою любимую.

Это была просторная комната с высокими стеклянными дверями, выходившими на балкон, который протянулся во всю длину дома.

Паркер и Мэг остановились у окна, любуясь аллеей раскидистых дубов.

– Видишь вон там за дубами реку? Это Миссисипи, – сказал Паркер.

Он повернулся к Мэг и продолжил расстегивать ее рубашку.

– Как красиво, – прошептала Мэг.

– Как ты красива, – эхом вторил ей Паркер, вытягивая рубашку из-под пояса джинсов.

– Ну не знаю…

Даже в угасающем свете декабрьского солнца в комнате было гораздо светлее, чем в темной библиотеке, где они занимались любовью в прошлый раз. К тому же, когда дело дошло до по-настоящему интимных вещей, они уже находились в детском шатре из одеял, освещаемым лишь лучом карманного фонарика.

Паркер положил розы на стол и взял Мэг за плечи.

– Мэг, ты настоящая красавица. Кажется, ты себя недооцениваешь.

– Правда?

Мэг услышала в своем голосе надежду. Ей хотелось верить Паркеру, потому что он действительно помогал ей чувствовать себя красавицей.

– Правда. – Паркер потерся губами о ее губы. – Той ночью ты показала мне, как нужно фантазировать, сегодня я предлагаю показать тебе, как ты прекрасна.

Мэг задумалась над его предложением. Оно не более абсурдно, чем то обстоятельство, что малознакомые мужчина и женщина собираются раздеться друг перед другом и разделить самую интимную из всех форм близости между людьми.

– Только сегодня, – сказала она.

– Что ж, придется довольствоваться тем, что могу получить.

Паркер снимал свитер, размышляя о том, что случилось с высокомерным типом, умевшим добиться своего с любой знакомой женщиной. И вот пожалуйста, он чуть ли не умоляет Мэг позволить ему доказать ей, что она прекрасна. Женщины, с которыми Паркер привык иметь дело, воспринимали свою красоту как нечто само собой разумеющееся, а его восхищение принимали как должное. Черт возьми, эта женщина перевернула весь его мир вверх тормашками!

Паркер взялся за пряжку ее ремня и улыбнулся. Пожалуй, мир, каким сделала его Мэг, нравится ему куда больше прежнего.

Она направляла его руки, затем они оба занялись его одеждой. Расстегнув ремень на джинсах Паркера, Мэг потянула вниз язычок молнии. Затем встала на колени и развязала его шнурки. Паркер сбросил с себя кроссовки, Мэг сделала то же самое со своими. Затем оба одновременно освободились от джинсов и нижнего белья. Обнаженные, стоя перед широким окном, Мэг и Паркер посмотрели друг на друга.

– Я еще не встречал женщины с таким щедрым сердцем, как у тебя, – сказал Паркер.

Он взял одну розу и протянул ей. Вторую, ведя Мэг через комнату к широкой кровати с пологом, Паркер взял с собой.

Мэг молча смотрела, как Паркер откидывает желтое с белым покрывало. Когда они встали друг перед другом обнаженные, недавняя смелость почти покинула Мэг, но восхищенный взгляд Паркера вернул ей уверенность. Паркер оборвал с розы несколько лепестков и разбросал их по простыне.

– Постель, достойная прекрасной принцессы, – пояснил он, – прекрасной принцессы, которая научила меня ценить фантазии.

Мэг опустилась на кровать и откинулась на гору подушек. Паркер сел на край кровати лицом к ней. Проведя розой по ее губам, он сказал:

– У тебя прекрасная улыбка. Когда ты улыбаешься, жизнь кажется мне восхитительной. – Шелковистые лепестки коснулись ее лба. – А твой ум, такой острый, такой живой, делает тебя еще прекраснее.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то совсем смутишь меня.

Паркер покачал головой.

– Я обещал показать тебе, как ты прекрасна.

Мэг почувствовала прикосновение лепестков к мочке уха и вдохнула аромат цветка.

– Ты умеешь слушать. И ты слышишь не только ушами, – Паркер приложил розу к ее груди, – но и сердцем.

Мэг протянула руки к Паркеру.

– Ш-ш, ты говоришь такие вещи, что я начинаю чувствовать себя очень странно.

– Странно – это хорошо или плохо?

– Хорошо.

Паркер улыбнулся и провел цветком по треугольнику волос внизу ее живота.

– А твоя чувственность, Мэг, она просто неописуема.

– Правда?

Мэг хотелось ему верить, но она привыкла считать себя человеком, который сдерживает свои желания и не стремится выражать их в полной мере. А может, раньше ей просто не встретился подходящий мужчина.

Паркер поцеловал то место, которого только что касался цветком. Мэг вздохнула и откинулась на подушки, ноги ее сами собой раздвинулись. Но после одного-единственного поцелуя Паркер поднял голову.

– Остановимся пока на этом. Сначала нам нужно кое о чем поговорить.

– Поговорить? – удивилась Мэг.

Ей не хотелось никаких разговоров. Она мечтала, чтобы Паркер касался ее, и от его прикосновений внутри у нее все таяло.

– Я должен извиниться за свое поведение той ночью. Эта фраза привлекла внимание Мэг, но показалась ей совершенно лишенной смысла.

– Но ведь сейчас ты снова со мной.

– О да. – Паркер отвел взгляд, потом снова посмотрел на Мэг. – Я просил прощения за то, что напрочь забыл о защите. Такого со мной еще никогда не случалось. – Он натужно сглотнул и серьезно добавил: – Но знай, если ты забеременеешь, я готов принять на себя всю ответственность.

– Спасибо, Паркер. – Мэг была тронута, но ведь и ей не пришло в голову позаботиться об этом. – Честно говоря, я об этом совсем забыла. Чтобы зачать Саманту, мне понадобилось шесть лет, причем мы с Тедом очень старались. Сейчас ей уже пять, и я никогда особенно не задумывалась о контрацепции.

– Значит, ты не принимаешь пилюли или что-нибудь в этом роде?

– Нет.

– Нам нужно думать еще и о здоровье.

– Если ты здоров, нам не о чем беспокоиться. То есть… меня можно считать почти девственницей.

– Как это? Не понял…

– Тед умер больше года назад, а до того, как мы с ним… – Мэг запнулась. – Ну, кроме него, у меня никого не было.

Паркер приподнялся на локте и пристально посмотрел на Мэг.

– А ты никого не забыла?

Поняв, кого он имеет в виду, Мэг тихо сказала:

– Мы с Жюлем не занимались сексом.

– Тебе не обязательно говорить так только для того, чтобы пощадить мои чувства.

– Это правда.

В голосе Мэг звучало спокойное достоинство. Слушая ее, Паркер думал о том, что вот она лежит перед ним обнаженная и утверждает, будто никогда не занималась сексом со своим вторым мужем. Ее слова абсолютно противоречили всему, что он знал о собственном брате. Паркеру было трудно поверить Мэг, однако он обрадовался. Паркер испытал огромное облегчение и совсем позабыл, что за этой историей кроется нечто большее.

Паркер погладил живот Мэг, его рука медленно двинулась выше, к ее груди. Он стал обводить подушечкой большого пальца круги вокруг сосков, затем наклонился и взял в рот сначала один бутон, потом другой. С каждым движением его губ и языка желание Паркера нарастало все сильнее. Он раздвинул ей ноги, провел вверх по бедру и ввел два пальца в теплую глубину. Пальцы стали липкими и влажными. Паркер оторвался от ее груди. Мэг лежала, запрокинув голову на подушки, с приоткрытых губ слетали частые прерывистые вздохи.

– Спасибо тебе за то, что отдалась мне, – прошептал он. И про себя добавил: «И за то, что не делала это с моим братом, уж не знаю, по каким таким неведомым причинам».

Мэг, по-видимому, угадав его мысли, тихо сказала:

– Только ты, Паркер.

Услышав эти слова, Паркер испытал острейшее желание немедленно войти в нее, заявить свои права на эту женщину самым примитивным способом. Но он еще не надел этот чертов презерватив, а повторять одну и ту же ошибку дважды не собирался.

Мэг подняла голову. Двигаясь плавно, как в замедленном кино, она переменила положение и теперь уже не лежала под ним, а сидела перед ним на коленях.

– Ляг на спину, – попросила она.

Паркер повиновался. Мэг села между его ногами и опустила голову. Медленно покрывая поцелуями одну ногу – от щиколотки к икре, от икры к бедру, – она прошептала:

– Я придумала, как отблагодарить тебя за то, что ты подарил мне такие восхитительные ощущения.

– Тебе незачем меня благодарить, ты и так даешь мне больше наслаждения, чем я заслуживаю.

Мэг улыбнулась, посмотрела ему в глаза и взяла его копье в рот. Паркер резко втянул в себя воздух и закрыл глаза, но через мгновение снова открыл их и залюбовался открывшейся ему картиной – волосы Мэг разметались по низу его живота, горячие губы крепко сомкнулись вокруг его возбужденной плоти. Мэг втянула ее еще глубже. Паркер сдвинул ее волосы на сторону, чтобы лучше видеть, как она ласкает его. Но когда ее губы стали двигаться, а язычок начал свой восхитительный танец, Паркер со стоном снова закрыл глаза, и его тело непроизвольно задвигалось в ритме, заданном Мэг. Вскоре Паркер понял, что не сможет долго сдерживаться.

– Мэг, Мэг, – прохрипел он, трогая ее за волосы, – тебе лучше остановиться.

Она подняла голову.

– Ты этого хочешь?

– Нет. Да. – Паркер застонал и протянул к ней руки. – Иди сюда, я хочу быть внутри тебя.

Мэг легла грудью на его грудь и перегнулась через Паркера, чтобы достать презерватив, лежащий на тумбочке возле кровати. Затем легла рядом с ним. Паркер забрал у нее пакетик, разорвал его и быстро надел презерватив. Он хотел Мэг немедленно, но уж самую малость все-таки мог подождать. Вместо того чтобы сразу же войти в нее, чего, Паркер не сомневался, Мэг и ожидала, он провел языком по мочке ее уха.

– Знаешь пословицу: «Соус для гусака тот же, что и для гусыни»?

– Знаю.

– Ну так вот, обратное тоже верно.

И не успела Мэг спросить, что он имеет в виду, как Паркер скользнул между ее ног и склонил голову, чтобы отведать ее вкус.

– О-о, Паркер! – выдохнула Мэг. – Восхитительно! «По-видимому, она не избалована хорошим сексом», – решил он. Паркер ласкал ее губами, посасывал, медленно гладил языком, едва касаясь нежной плоти. Извиваясь под ним, Мэг вцепилась в его волосы и обхватила ногами за шею, притягивая голову Паркера еще ближе.

Чувствуя, что ее наслаждение нарастает, Паркер заработал языком быстрее. Мэг задышала чаще, вскрикнула и напряженно застыла. Поглаживая языком крошечный чувствительный бугорок, Паркер замедлил темп и позволил ощущениям Мэг нарастать, пока они не захватили ее целиком. Все еще держа его за волосы, Мэг выкрикнула его имя. Продолжая ласкать ее, Паркер языком почувствовал пульсацию ее плоти. Только тогда он наконец вошел в Мэг, снова делая ее своей, и только своей.

Глава 22

Когда Паркер свернул с набережной Карролтон и выехал на авеню Сент-Чарлз, в машине спали все, даже Джим. После того как уборка сахарного тростника, которую детям показал мистер Соломон, была описана в мельчайших подробностях, причем Элен особо упирала на то, что выращивание сахарнрго тростника гораздо важнее рыбалки, дети потребовали сделать остановку в «Макдоналдсе».

Поев, дети задремали, а минут через тридцать заснула и Мэг. Паркер, сидя за рулем, совершенно не чувствовал сонливости. Более того, он не мог припомнить, когда в последний раз был – и был ли вообще – таким бодрым и умиротворенным. А еще, как ни смешно это звучало, он, закоренелый холостяк, чувствовал себя образцовым семьянином. Его бывшая невеста Рене и с полдюжины других женщин, которых он помнил, могли бы поклясться: Паркер А. Понтье ни за что не потратит будний день на то, чтобы отвезти за город и привезти обратно четверых детей, их мать и беспородную дворнягу. И провести с ними целый день за городом – самый прекрасный день в его жизни.

Мэг зашевелилась и медленно открыла глаза. Паркера словно тряхнуло: он вдруг осознал, что эта жизнь может стать его настоящей жизнью. Совсем не обязательно, чтобы этот замечательный день остался единственным. Осознание этого обрадовало и испугало его. Он сжал баранку руля. Предостерегающий голос разума напоминал, что Паркер едва знает женщину, которая сидит рядом с ним в машине, а ее брак с Жюлем все еще остается неразрешенной загадкой. Должно быть, Паркер нахмурился, потому что Мэг мягко спросила:

– Устали?

– Нисколько.

– Спасибо, что вели машину всю дорогу. – Она потянулась и зевнула. – Я так замечательно подремала. Ой, смотрите, какие огни!

По правую руку от них сияла огнями рождественская иллюминация в виде составленных из лампочек фигурок животных, она украшала вход в парк Одюбон и зоопарк. Слева от них фасад университета Тулейна сиял и подмигивал традиционными белыми лампочками – их гирлянда протянулась и вдоль всей авеню Сент-Чарлз. Видя восторг Мэг, Паркер остановил микроавтобус перед выложенным из лампочек контуром слона.

– Тинси тоже оформляет Понтье-Плейс к Рождеству, но декоратор не укладывается в срок.

Мэг разбудила детей. Саманта сонно заморгала и вдруг закричала:

– Я что, проспала до Рождества?

Мэг заверила девочку, что та не пропустила встречу с Санта-Клаусом. Даже Гас признал:

– А они очень даже ничего, если кому нравятся такие штуки.

В устах Гаса это было наивысшей похвалой. Паркер завел мотор и снова влился в поток транспорта, медленно ползущего по авеню Сент-Чарлз. Мэг и дети во все глаза смотрели на сияющие рождественские огни, украшающие все лучшие дома улицы. Паркер невольно улыбнулся, глядя на них. Ему было стыдно признаться, но сам он много лет ездил по этой улице чуть ли не каждый день, однако редко сбавлял скорость, чтобы полюбоваться красотой рождественских декораций. Как только что верно подметила Мэг, авеню Сент-Чарлз напоминала трехмерную рождественскую открытку.

Они достигли квартала, за которым начинался Понтье-Плейс. Паркер с радостью отметил, что иллюминация дома к Рождеству уже закончена. Должно быть, в день, проведенный ими в деревне, Тинси заставила декораторов работать в ускоренном темпе.

Все деревья, растущие на обширном участке при доме, сияли огнями белых лампочек. С витой чугунной ограды, окружающей весь квартал, свисали традиционные зеленые гирлянды, тоже сияющие огнями. На передней террасе сверкал сплетенный из проволоки северный олень, запряженный в сани. Он вполне мог соперничать с украшениями зоопарка Одюбон.

– Вот это да! – восхищенно воскликнула Элен. – Ваш дом – самый красивый. Как здорово, что мы остались. Со всеми этими огнями Рождество получается еще веселее.

– Да, и Санта про нас не забудет, потому что его сани уже здесь, – добавила Саманта.

Сердце Мэг сбилось с ритма. Как объяснить детям, что они возвращаются в Лас-Вегас? Сначала она переживала из-за того, что дети остались в Лас-Вегасе, но при этом, вероятно, никогда бы не привезла их в Новый Орлеан, если бы Понтье-старший не взял дело в свои руки. И вот теперь они здесь, и ей приходится беспокоиться о том, как увезти их обратно. Мэг следовало уехать сразу после похорон, еще до того, как они с Паркером занялись любовью в первый раз, до того, как сюда привезли детей. Теперь же дети неизбежно будут разочарованы тем, что им придется вернуться.

Жизнь в Понтье-Плейс – это фантазия, а настоящая их жизнь проходит в Лас-Вегасе, в половине дома, любезно предоставленной им миссис Феннистон.

Паркер обошел вокруг машины, чтобы открыть дверь. Мэг попыталась прогнать невеселые мысли, грозившие испортить ей настроение. Но ей все равно было трудно встретиться взглядом с Паркером.

– Наверное, вы устали, – сказал он. – Идите в дом, а детей я беру на себя.

Как же приятно услышать это из уст Паркера! Но Мэг сказала себе, что пора прекратить эти глупые сны наяву. Она вышла замуж за его брата, сделала это из-за денег, понимая, что тем самым помогает ему продать «Понтье энтерпрайсиз» вопреки воле Паркера. Такую измену не простит ни один мужчина.

Мэг высвободила руку.

– Все нормально, мне не нужна помощь. – Она повернулась к нему спиной и стала открывать дверь микроавтобуса.

Даже не глядя на Паркера, Мэг почувствовала, что причинила ему боль. После всего, что между ними было сегодня днем, ее теперешнее поведение равносильно пощечине. Но, может, оно и к лучшему, Паркер не будет страдать, когда она вернется в Лас-Вегас, а он – к своей прежней, хорошо организованной жизни.

Когда Паркер затормозил перед домом, на площадке уже стоял «мерседес-бенц». Поднимая на руки сонную Саманту, Мэг подумала: «Только бы не пришлось общаться с очередными гостями». Дети грязные, да и они с Паркером выглядят далеко не лучшим образом.

Вся компания шествовала через холл, направляясь в кухню, чтобы почистить рыбу, когда из двери вышла Тинси в сопровождении молодой женщины. Посмотрев на незнакомку, Мэг сразу поняла, что она невероятно похожа на Гаса. Значит, это его мать.

– Вот твой малыш, – сказала Тинси.

К женщинам присоединился немолодой седой мужчина в очень дорогом, сшитом на заказ костюме.

– Марианна, – сказал Паркер. – Вот так сюрприз! Гас не проронил ни слова. Вцепившись в ручку ведра с двумя рыбинами, он недружелюбно разглядывал мужчину, который взял его мать за руку.

– Мэг, это Марианна, мать Гаса, – представил Паркер. Марианна слабо кивнула.

– Как поживаете? – Она ухитрялась произносить фразы, почти не шевеля губами. – Тинси сказала мне, кто вы. Примите мои соболезнования по случаю смерти Жюля. Позвольте представить вам моего жениха. Кливленд Моризетт.

Паркер и Кливленд обменялись рукопожатиями. Мэг кивнула, держа за руку Саманту.

– Не хватало мне еще твоего нового мужа! – пробурчал Гас.

– Прикуси язык, Огюст, – раздраженно одернула его Марианна. – И подойди сюда, поцелуй свою мамочку.

Гас не двинулся с места.

Марианна пожала плечами и посмотрела на Кливленда, как будто говоря: «Теперь понимаешь, что я имела в виду? Он просто несносен».

– Иди умойся и надень на себя что-нибудь поприличнее. Ты похож на оборванца. Мы опаздываем к обеду.

– Я уже опоздал. – Судя по голосу, мальчик явно готовился к бою.

– В таком случае переоденься и поблагодари миссис Понтье за заботу. Сегодня вечером ты уезжаешь со мной. Достаточно уже ты обременял здесь всех своим присутствием.

– О, он никого не обременял, – вмешалась Мэг, не подумав. Строго говоря, это было не ее дело, но у нее болело сердце за Гаса. В обращении Марианны с сыном не чувствовалось ни капли нежности.

– Разумеется, это очень мило, с вашей стороны, но если бы вы знали этого мальчишку так хорошо, как я… Он точная копия своего отца, а уж это-то наверняка о чем-то вам говорит.

Мэг испытала острейшее желание наброситься на злюку и выцарапать ей глаза.

– Иди к черту, – буркнул Гас.

Мальчик повернулся и побежал вверх по лестнице, за ним, не отставая ни на шаг, помчался Джим. Марианна вздохнула. Кливленд все это время сохранял невозмутимость.

Тинси всплеснула руками.

Элен последовала за Гасом.

– Ну, что я вам говорила? – злорадно вопросила Марианна. – Вылитый отец. Посмотрите, у него уже есть подружка.

Не удостоив это замечание ответом, Мэг молча направилась за Гасом и Элен.

Примерно через час Марианна и ее жених уехали, забрав с собой мрачного как туча Гаса. Мать не пожелала даже обсуждать вопрос о том, позволить ли ему взять Джима. Гаса удалось увести только после того, как Паркер поклялся честью, что Джим останется с ним и ему ничто не угрожает.

В памяти Мэг всплыли обрывки воспоминаний безрадостных лет, наступивших после смерти ее приемных родителей. Маккензи были ее семьей больше шести лет, пока не погибли в автокатастрофе. Работница социальной службы пришла за Мэг в день, когда девочка должна была праздновать свой десятый день рождения. С того дня весь мир Мэг покатился под откос. От этих воспоминаний настроение у Мэг совсем испортилось, но еще хуже ей стало при мысли о том, что отъезд Гаса с матерью означает одно: ей больше незачем задерживаться в Новом Орлеане.

В этот вечер в разговоре на подушке все высказали одно и то же пожелание – чтобы Гас снова был с ними. Понурый Джим лежал на полу возле кровати. Стоило где-нибудь скрипнуть половице, как пес вздрагивал и навострял уши. Куда девался Паркер, Мэг не знала, но после своей холодности не могла винить его за то, что он не искал ее общества.

Уложив девочек, она пошла провожать Тедди в его комнату. На кровати Гаса сидел Паркер, погруженный в задумчивость. Увидев Мэг и Тедди, он улыбнулся и встал.

– Как по-вашему, вы можете спасти Гаса? – спросил Тедди, с надеждой глядя на него.

Паркер похлопал мальчика по плечу.

– Я над этим работаю.

– Здорово!

Тедди радостно прыгнул в кровать и уютно устроился под одеялом, видимо, он безгранично верил в способности Паркера. Не далее чем десять минут назад мальчик хандрил, и все попытки Мэг утешить его оставались безуспешными.

В дверях появился Джим. Его обвисшие уши выглядели еще более поникшими, чем всегда. Тедди подозвал его. Пес вспрыгнул на покрывало кровати Гаса – куда ему забираться запрещалось – и с тяжким вздохом положил голову на лапы. И никому из них не хватило духу прогнать Джима. Мэг пожелала сыну спокойной ночи и поцеловала его. Паркер погладил пса по косматой голове, и взрослые вместе вышли из комнаты.

В коридоре Паркер улыбнулся и взял Мэг за руку.

– Я уже начинаю привыкать к этому ритуалу, – сказал он.

У Мэг стоял ком в горле. Она кивнула и высвободила руку.

– Как вы полагаете, Марианна снова пошлет Гаса в эту жуткую школу?

– Это зависит от разных причин.

– Например?

– Например, от того, согласится ли Кливленд Моризетт оплачивать счет. Прежде за школу платил Жюль.

– А у Марианны нет собственных доходов? Паркер пожал плечами.

– Есть, и по меркам большинства людей – вполне достаточные. Но она привыкла к экстравагантному стилю жизни, как сказал бы Гас, привыкла жить на всю катушку.

Мэг редко слышала в голосе Паркера столь явно выраженное неодобрение.

– К сожалению, – продолжал Паркер, – Кливленду вполне по средствам послать Гаса в школу «Сент-Суплициус», и, уж конечно, он не захочет, чтобы парнишка болтался под ногами. – Паркер нахмурился. – Я поговорю с дедом, если потребуется, он может возбудить дело об опеке.

– И суд присудит ребенка прадедушке при живой матери? – искренне изумилась Мэг.

– Не стоит недооценивать деда, – сухо заметил Паркер. – Он умеет добиваться того, что пожелает.

Подумав о том, как он сорвал с места миссис Феннистон и троих детей и частным самолетом доставил их из Лас-Вегаса в Новый Орлеан, Мэг задалась вопросом, как бы уговорить его отправить их всех обратно таким же манером.

– Пойдемте вниз, – сказал Паркер. Мэг колебалась.

Он стоял совсем близко к ней, но чувствовал, что она удерживает его на расстоянии, и не понимал причины ее внезапного отдаления. Паркер вспомнил о слове, которое чудесным образом помогло ему в другой вечер, и тихо проговорил:

– Пожалуйста!

Но Мэг по-прежнему колебалась. Наконец она сказала взволнованным голосом:

– Ах, Паркер, мне не следует этого делать.

– И почему же?

Но еще продолжая искать поводы, по которым ей наследует идти с ним, Мэг неуверенно шагнула к нему.

– День был длинный, у вас наверняка полно работы, и…

– И я слишком быстро зашел слишком далеко, поэтому теперь мне нужно притормозить, пока я не отпугнул вас совсем?

Они стали спускаться по лестнице, и Паркер обнял Мэг за плечи. Она немного напряглась, но не отодвинулась и даже ненадолго прислонила голову к его плечу.

– Мэг, милая, только скажите, и я сбавлю темп.

Прежде чем Мэг успела ответить, открылась боковая входная дверь, и в вестибюль вошла миссис Феннистон; за ней въехал на своем кресле Понтье-старший. Оба были нарядно одеты и оживленно беседовали, при этом дед Паркера временами прерывал свою речь музыкальными фрагментами, которые довольно мелодично мурлыкал. Паркер не помнил, когда в последний раз видел деда таким довольным. В это время миссис Феннистон, прервав разговор, повернулась в сторону лестницы.

– Мэг, Паркер, добрый вечер. А мы только что вернулись с великолепного концерта камерной музыки.

Старик помахал здоровой рукой, приветствуя внука.

– Хортон сказал, что вы провели день в Шугэ-Бридж. Полагаю, дети спят без задних ног.

– Гас поймал первую в своей жизни рыбу, – сообщил Паркер. – Может, пройдем в библиотеку? Я должен тебе кое-что сказать.

– Отличная мысль, – согласился дед, и на его лице появилась удовлетворенная улыбка. – У нас тоже есть для вас кое-какие новости, правда, Элизабет?

Миссис Феннистон улыбнулась и посмотрела на Мэг, как будто проверяя, как она отнесется к тому, что Понтье-старший назвал ее по имени.

В библиотеке кто-то навел порядок, детский «шатер» разобрали, и комната выглядела так же, как до вторжения в нее четырех юных фантазеров. Паркер заметил перемену, но почему-то не очень ей обрадовался. Нагромождение подушек и одеял, когда он к нему привык, стало ему даже нравиться, кроме того, оно напоминало ему о том, как они с Мэг впервые занимались любовью.