Текст книги "Клубок нервов. Как заставить тревожность и перфекционизм работать на вас"

Способность сделать шаг назад и получить представление о своем внутреннем опыте и ситуационном контексте, не реагируя инстинктивно, обладает большими преимуществами: она содействует осознанию и облегчает разработку стратегий. Это одновременно успокаивает и заряжает энергией. Осознанность также является неотъемлемой частью того, что во многих случаях предоставляет психолог: вдумчивое наблюдение за моделями вашего поведения. Этого невозможно было бы добиться, если бы вы были захвачены каждой мгновенной мыслью или эмоцией, не учитывая их значимости для ваших наклонностей и образа жизни.

ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ПОЗВОЛЯТЬ СЕБЕ УВЯЗНУТЬ В ОДНОМ МОМЕНТЕ, МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ ШАГ НАЗАД И УВИДЕТЬ ОБЩИЙ КОНТЕКСТ СИТУАЦИИ.

Позвольте мне закончить, приведя последнее сравнение с осознанностью. Рассмотрим стиль живописи, известный как пуантилизм[15]15
  Пуантилизм – стилистическое направление в живописи неоимпрессионизма, возникшее во Франции около 1885 года. Характеризуется отказом от физического смешения красок ради оптического эффекта (подразумевается «смешение» на сетчатке глаза зрителя). – Прим. пер.


[Закрыть]. Это стиль, при котором вблизи картина выглядит так, как будто представляет собой простой набор маленьких точек, но если вы сделаете шаг назад и рассмотрите ее с небольшого расстояния, то увидите целостное изображение. В осознанности и метапознании происходит аналогичный процесс: вместо того чтобы позволять себе увязнуть в одном моменте, мы можем сделать шаг назад и увидеть общий контекст. Это дает нам более глубокое понимание и улучшает способность ориентироваться в широкой картине нашей жизни, осмысленно выбирая полезные инструменты для каждой конкретной ситуации.

6
Особые соображения относительно психотерапии для высокофункциональных людей

В процессе чтения книги вы, возможно, заметили, что в качестве потенциальной поддержки я иногда упоминаю психотерапию. Конечно, она не всегда необходима, но если вы рассматриваете подобную возможность, то я хотела бы сказать, что, по моему мнению, у высокофункциональных людей могут быть уникальные запросы при выборе психотерапевта.

Скорее всего, для них будут иметь значение такие показатели, как интеллект и добросовестность психотерапевта; а отдельные особенности – например, социальный слой, образование или физическое здоровье – могут вызывать особые сложности. Иногда высокофункциональные люди могут быть очень разборчивыми, что хорошо при выборе психотерапевта для клиента, чья жизнь в относительном порядке и который просто пытается немного сделать себя лучше или преодолеть некоторые сложности в своей жизни. В других случаях высокофункциональные люди, особенно находясь в уязвимом состоянии или разговаривая с каким-либо предполагаемым экспертом или авторитетом, могут просто предполагать, что любой человек, имеющий необходимую квалификацию для практики психотерапии, обладает особыми личностными качествами или навыками. Это предположение не всегда верно.

Если вы высокофункциональный человек, желающий посещать психотерапевта добровольно (то есть, к примеру, вам не предписано пройти курс психотерапии по решению суда или вы не подверглись принудительной госпитализации в психиатрическую больницу), то важно помнить, что ваше решение зависит только от вас самих. И если вы не чувствуете взаимопонимания с психотерапевтом, то вам следует заняться поиском лучшего варианта.

1. Я призываю продолжать поиски, даже если ваш психотерапевт вам действительно нравится; особенно если для вас это первый подобный опыт.

2. Как потребитель психотерапии, я знаю не понаслышке, что не все терапевты являются квалифицированными, и неважно, что написано на листе бумаги, висящем в рамочке у них на стене. Будучи высокофункциональным человеком, почувствуйте себя вправе доверять своему внутреннему чутью, чтобы определить, сможет ли тот или иной специалист вам помочь.

Ниже я приведу пример из моего личного опыта, чтобы показать вам, что я имею в виду. А затем я дам простое научное объяснение того, почему инстинкты высокофункционального человека на самом деле являются важным источником информации при выборе психотерапевта.

В свои 20 с небольшим я посетила психотерапевта в Челси, одном из моих самых любимых районов Нью-Йорка. Он находился рядом с моей крохотной комнаткой в женском общежитии около парка Грамерси. Я недавно переехала, была довольно молода, и Нью-Йорк вселял в меня благоговейный трепет (ладно, я до сих пор восхищаюсь этим городом и надеюсь, что так будет всегда!). Поэтому я была склонна придавать дополнительный вес словам жителя Нью-Йорка, который был явно старше и более хорошо образован. Думаю, в каком-то смысле я рассматривала таких людей как авторитетные фигуры. Мне требовалась помощь в очень деликатном личном вопросе. Возможно, в будущих книгах я расскажу больше об этой проблеме, но в сейчас эти детали не столь важны. Дело в том, что я была чрезвычайно уязвима. Я имела дело с огромной проблемой, для решения которой мне была необходима помощь. Мне требовался не просто опытный психотерапевт, но и такой, которому я могла бы доверять на базовом уровне, чтобы чувствовать себя комфортно, открывая душу на сеансе, рассказывая о своих трудностях и позволяя научить меня необходимым навыкам.

Я пришла в ее офис на нашу первую встречу и села в зоне ожидания с оптимистичным настроем. Я знала, что это будет нелегко, и осознавала, что это будет недешево, но я все равно хотела прибегнуть к психотерапии и разобраться с терзавшим меня вопросом. Поскольку с момента моего первого опыта в подростковом возрасте у меня всегда были только позитивные взаимоотношения с психотерапевтами, мне и в голову не приходило, что мы можем не очень подходить друг другу. Когда она открыла дверь в свой кабинет, я была в полном шоке от увиденного. Но сочетание моего воспитания (скромной девушки со Среднего Запада), молодости и неопытности, а также того, что я автоматически воспринимала ее как авторитетную фигуру, заставило меня не торопиться с выводами и попытаться абстрагироваться от открывшейся мне ужасающей картины: ее кабинет был завален сотнями и сотнями старых газет, беспорядочно устилающих все вокруг (тумбочки, пол, книжные полки, рабочий стол и так далее), а ее зубы были тревожного серого оттенка (представьте себе цвет темных грозовых облаков – я не шучу). Я не утверждаю, что человек с необычным состоянием зубов или синдромом Плюшкина[16]16
  Синдром Плюшкина – нарушение поведения, связанное с собиранием большого количества ненужных предметов и вещей в своем доме. – Прим. пер.


[Закрыть] не может быть отличным психотерапевтом. Однако, как мне показалось на первый взгляд, у нее была нарушена способность (или желание) заботиться как о своем офисе, так и о своем теле, и, по-видимому, она также не учитывала, какое впечатление это может произвести на нового клиента, ищущего профессиональной поддержки. Она не признавала ни проблему со своими зубами, ни со своим кабинетом, чтобы каким-либо образом разобраться с ними. Поэтому я не могла понять, осознавала ли она их наличие или, возможно, это ее совершенно не беспокоило.

Можете себе представить, почему все это мешало мне рассматривать ее в качестве человека, способного указать мне путь, чтобы распутать сложный клубок противоречий, вызывавший мое душевное смятение. В сущности, мое первое интуитивное впечатление заключалось в том, что я функционировала лучше, чем она. И ее зубы, и окружающее ее пространство предполагали, что она функционировала далеко за пределами норм ухода за собой для опытных профессионалов из Нью-Йорка, имеющих доступ к таким ресурсам, как корзины для бумаг и стоматологи-гигиенисты. А ее неспособность предложить этому хоть какое-либо объяснение свидетельствовало о том, что ей не хватает либо навыков, либо осознанности, чтобы смягчить это первое впечатление (или умений и осведомленности для решения этих проблем, прежде чем они станут очевидными для клиентов). Мне нужен был специалист, который помог бы мне развить мою собственную способность заботиться о себе, и у меня не возникло уверенности, что она способна мне в этом помочь. Поэтому я просто отсидела нашу первую консультацию, вежливо ответила на элементарные вопросы, заплатила за сеанс и больше не вернулась.

В этом случае было почти неважно, обладал ли описанный мной психотерапевт навыками для решения моей проблемы, потому что я не испытывала в достаточной мере естественного чувства взаимного доверия и симпатии, чтобы открыться ей и впитать все то, чем она, возможно, была готова поделиться. Затем я нашла другого специалиста. Мы практически сразу нашли общий язык, и он мне невероятно помог.

Оглядываясь назад, я благодарна той юной себе за то, что у меня было достаточно возможностей, чтобы отказаться от психотерапевта из Челси.

Говоря научным языком, мы с психотерапевтом из Челси столкнулись с проблемой формирования так называемого терапевтического альянса (Zetzel, 1956). Исследования показали, что для высокофункциональных людей терапевтический альянс может быть даже более важным фактором терапевтического успеха, чем используемый стиль психотерапии (например, Martin, Garske, and Davis, 2000). Терапевтический альянс необходим для всех клиентов, но особенно значимым он может оказаться для высокофункциональных людей, поэтому давайте остановимся на этом подробнее. Говоря на языке непрофессионала, терапевтический альянс состоит из психотерапевта и клиента, преследующих одни и те же цели лечения, обладающих взаимной верой в способность использовать сеансы психотерапии для достижения этих целей, а также разделяющих чувство взаимного доверия и симпатии. Как мы скоро увидим, между этими тремя компонентами существует много общего, но каждый из них значим по-своему. Давайте погрузимся немного глубже, чтобы вы могли действительно в этом разобраться. И позвольте вас заверить, что большинство хороших специалистов знакомы с термином «терапевтический альянс», поэтому не стесняйтесь обсуждать любой из этих вопросов со своими потенциальными психотерапевтами, если считаете, что это облегчит процесс вашего выбора.

ВЗАИМНЫЕ ЦЕЛИ

Это может показаться очевидным, но вы и ваш специалист должны быть абсолютно солидарны в отношении того, что ваши терапевтические цели являются разумными и желанными. Например, высокофункциональный человек может обратиться к врачу для того, чтобы овладеть навыками управления стрессом. Потребность этого клиента в достижениях побуждает его стремиться к отличным оценкам в аспирантуре, но при этом он работает на полную ставку, из-за чего ему нужен способ справляться с дополнительным бременем. Или подобные люди могут искать психотерапевта, способного помочь им преодолеть неизбежные моменты отказа, пока они взбираются по лестнице успеха, чтобы стать звездой Бродвея. Я встречала клиентов, находящихся в этих и других похожих ситуациях, чей предыдущий психотерапевт отказывался сотрудничать с ними в достижении их целей. Вместо этого специалист настаивал на том, что нужно развить «правильное понимание», необходимое для того, чтобы «научиться переносить неудачи» или «отбросить необоснованные ожидания». (Этим клиентам не нужно было учиться снижать свои чрезмерные ожидания, так как в дальнейшем они действительно достигли своих целей и вели счастливую, полноценную жизнь, что частично приписывают в заслугу своей работе со мной как с профессионалом, стремящимся и способным сотрудничать с ними для достижения их целей.)

Конечно, иногда потребность в достижениях может заставить высокофункционального человека утопать в делах и не считать свои достижения достаточно весомыми, и важно, чтобы психотерапевт был в состоянии помочь клиентам избежать подобной ловушки. Однако также необходимо, чтобы специалист мог распознать потенциал клиента и помочь ему развить навыки для реализации этих ресурсов. Клиенты, чей личностный потенциал по объективной шкале достижений достаточно высок, могут испытывать трудности с поиском психотерапевта, который был бы в состоянии полностью понять и поддержать их терапевтические цели. Поэтому, пожалуйста, четко сформулируйте свои цели и убедитесь, что ваш психотерапевт действительно с вами в одной лодке. Лично я не хотела бы работать со специалистом, рассматривающим мои цели как проявление какой-то «проблемы», например желания достичь «слишком многого». Конечно, я хотела бы видеть психотерапевта, способного помочь мне понять, что я слишком сурова к себе или стремлюсь к цели, которая на самом деле мне не подходит. И у меня случались ситуации, когда мне приходилось объяснять клиентам, что их стремление в действительности нежелательно с точки зрения психического здоровья (например, кто-то обращается с тем, чтобы полностью устранить беспокойство: тревога в ограниченных количествах на самом деле является полезным чувством). Важно, чтобы психотерапевт и клиент могли открыто обсуждать, что именно признается ими в качестве «чрезмерного», и чтобы клиент понимал, считает ли специалист его цели проблематичными. В противном случае это похоже на лодку, в которой люди гребут в разных направлениях, что для всех является контрпродуктивным. Поэтому, пожалуйста, убедитесь, что ваши цели совпадают с тем, что хочет для вас ваш психотерапевт.

ВЗАИМНАЯ ВЕРА В СПОСОБНОСТЬ ДРУГ ДРУГА ДОСТИЧЬ ЭТИХ ЦЕЛЕЙ

Помните, я говорила, что три компонента терапевтического альянса во многом совпадают? Итак, начнем: вы и ваш психотерапевт должны прийти к соглашению о том, что ваши цели являются разумными. Тогда логично предположить, что если ваш специалист не считает их таковыми, то, возможно, он и не поверит в вашу способность достичь их. Однако этот факт не означает, что цель для вас недостижима! Это может просто говорить о том, что вам нужно искать специалиста, привыкшего работать с высокофункциональными людьми.

Равным образом, вы можете оценивать своего психотерапевта как более низко функционирующего человека, чем вы. Тогда вы вправе задаться вопросом, обладает ли этот профессионал достаточными навыками, выдержкой, интеллектом, самосознанием или другими качествами, необходимыми для того, чтобы вам помочь. Например, допустим, ваш психотерапевт согласился с вашей целью повысить уверенность в себе и развить навыки более эффективного ориентирования в сложных ситуациях социального и делового взаимодействия. Однако вы можете задаться вопросом, действительно ли компетентен психотерапевт, чей собственный бизнес выглядит как-то коряво (неудобный веб-сайт, обшарпанный кабинет с банальными высказываниями, развешанными в рамочках на стенах, человек не отвечает на звонки несколько дней); или же он сам довольно неловок в общении или кажется не слишком сообразительным (часто просит вас повториться, выглядит слегка помятым, не всегда вас понимает). Это было бы почти похоже на встречу с консультантом по поступлению в вуз, которого никогда ни в одно высшее учебное заведение не принимали. Вы бы дважды подумали, верно? Я не утверждаю, что все психотерапевты обязаны лично достигать каждой цели, к которой стремятся их клиенты, но задача значительно упрощается, если специалист демонстрирует маркеры значительных достижений в своей работе, социуме или на любом другом поприще, на котором клиент желает добиться определенных успехов.

ТРЕВОГА В ОГРАНИЧЕННЫХ КОЛИЧЕСТВАХ НА САМОМ ДЕЛЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛЕЗНЫМ ЧУВСТВОМ.

ВЗАИМОПОНИМАНИЕ

Очевидно, что если вы не можете договориться со специалистом о подходящих целях или если вы не верите, что он способен вам помочь, вам будет трудно добиться подлинного терапевтического взаимопонимания. Я встречалась со многими новыми клиентами, объяснявшими, что их предыдущий психотерапевт «казался действительно хорошим человеком», но просто не имел навыков, стремления или интеллекта, чтобы помочь им достичь их сложных и высоких целей. Высокофункциональные люди, как правило, сообразительны и способны быстро оценить человека и окружающую его обстановку. Если вы начинаете чувствовать, что «играете в детской песочнице» с психотерапевтом, с виду очень милым и благонамеренным, но просто не обладающим инструментами, способными улучшить ваш нынешний арсенал навыков, тогда, конечно, вам будет трудно (и, возможно, даже неуместно) быть откровенным с этим специалистом. В других случаях психотерапевт может защищаться или прикрывать собственное чувство неполноценности, критически относясь к целям клиента (например, не реализовавшийся специалист предполагает, что клиент, стремящийся получить повышение по службе, «гоняется за достижениями»; или психотерапевт, не способный добиться успеха в сфере построения близких личных отношений, высказывает мнение, что клиентка, желающая найти себе мужа, «попала в ловушку зависимости от внешнего одобрения»). Какова бы ни была причина (за исключением случаев, когда клиент испытывает трудности с установлением взаимопонимания в целом или не способен управлять своей жизнью), если у вас не складывается контакт с психотерапевтом, пожалуйста, не бойтесь предположить, что проблема связана с ним, а не с вами, и продолжайте искать подходящего специалиста.

Для низкофункциональных людей, которые, возможно, с трудом обеспечивают себе пропитание и жилище, одно лишь присутствие в их жизни надежного и дружелюбного человека, встречающегося с ними каждую неделю и подающего пример базовых навыков заботы о себе, имеет терапевтическую ценность. В таких случаях формирование взаимопонимания, как правило, происходит легко. У клиента появляется возможность узнать человека, чей уровень интеллекта, образования или общих жизненных и социальных навыков на ступень выше. Поэтому он может учиться как путем общего подражания навыкам психотерапевта, так и применяя конкретные методы, которым он может обучиться во время сеансов. Напротив, более высокофункциональные люди способны удовлетворить свои собственные базовые потребности; и обычно у них есть хотя бы несколько друзей, с которыми можно поговорить по душам. Как правило, они способны (при желании) скрывать свои трудности от других, поскольку владеют достаточным количеством навыков, чтобы поддерживать свой уровень жизни на базовом уровне даже во время трудностей. Для них обнажение души и обращение за психотерапевтической помощью – это скорее вопрос выбора, чем необходимости. Поскольку у высокофункциональных людей есть большая свобода выбора в том, открывать ли свои чувства кому-либо или нет, и у них уже имеется обширный арсенал социальных и когнитивных навыков, они часто более разборчивы в вопросе поиска подходящего для них специалиста, который будет способен оказать реальную помощь. И это совершенно справедливо. Подобные люди часто ищут терапевта, обладающего навыками и подготовкой, достаточными для того, чтобы открыть для клиента еще более высокий уровень функционирования, и им обычно необходимо увидеть этот потенциал, чтобы развить терапевтическое взаимопонимание.

Итак, подведем итог: даже если внешность, манера поведения или кабинет психотерапевта не кричат о его низком функционировании (как в случае из моей молодости), вы все равно вправе продолжать поиски, если не уверены в том, что с этим психотерапевтом у вас возникло ощущение подлинного взаимопонимания, или если вы сомневаетесь, способен ли этот специалист поддержать ваши цели. Конечно, если вы встретились с десятью психотерапевтами кряду и все они вызывают у вас вопросы, то, возможно, вы слишком критичны или с трудом доверяете людям. Общая идея заключается в том, что в большинстве случаев хорошее интуитивное чувство высокофункционального человека при выборе специалиста часто является важным условием терапевтического успеха.

Если вы начинаете с положительного чувства, но со временем оно исчезает и у вас возникает ощущение, что вы попали в колею; если вам кажется, что психотерапевт отвлекся или допустил оплошность; или возникает любая другая проблема, то в подобных случаях я призываю вас поговорить об этом на сеансе. Имейте в виду, что обсуждение вопросов взаимопонимания с новым психотерапевтом, возможно, не так уж и необходимо (в этой ситуации вы можете просто обратиться к другим специалистам: не нужно пытаться втиснуть квадратный стержень в круглое отверстие). Однако анализ проблем с врачом, к которому вы когда-то относились очень положительно, может стать хорошей возможностью понять, сможете ли вы скорректировать свой курс вместе. Откровенные беседы для уточнения ваших терапевтических целей, корректировка подхода психотерапевта к вашей ситуации или рассмотрение вопросов, вызывающих вашу неудовлетворенность специалистом, – все это способно очень многое прояснить. Может даже оказаться, что, услышав точку зрения своего психотерапевта, вы поймете, каким образом вы сами бессознательно посылали противоречивые сигналы о том, чего вы хотите от терапии. Но если у вас так и не сложился прочный терапевтический альянс со своим специалистом, то самым мудрым шагом будет начать поиск более подходящего человека, не вкладывая много (а в идеале не тратя вовсе) времени и денег в сеансы только для того, чтобы обсудить отсутствие взаимопонимания.

В заключение хотелось бы подчеркнуть следующее: хотя вы, возможно, заметили, что я иногда призываю читателей задуматься о психотерапии, я также рекомендую вам прислушиваться к своему внутреннему чутью в отношении того, действительно ли этот человек кажется достаточно квалифицированным, чтобы вам помочь. Ученая степень и лицензия необходимы, но одного их наличия недостаточно для установления доверительных и продуктивных терапевтических отношений. Не стоит недооценивать важность вашей интуиции в отношении того, чувствуете ли вы взаимопонимание с психотерапевтом и уверены ли в его потенциале, интеллекте и уровне сознательности (3). Даже если вы, возможно, и не ощущаете себя достаточно квалифицированным, чтобы оценить клинические навыки психотерапевта, помните, что его профессионализм, по крайней мере частично, зависит от способности помочь вам говорить начистоту и делиться самым сокровенным.

ИНТУИТИВНОЕ ХОРОШЕЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ ПРИ ВЫБОРЕ СПЕЦИАЛИСТА ЧАСТО ЯВЛЯЕТСЯ ВАЖНЫМ УСЛОВИЕМ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО УСПЕХА.