Текст книги "Ральф 124С41+"

Победа над силой тяготения

На следующий день Элис и её отец были приглашены в лабораторию, где Ральф собирался познакомить их со своими последними открытиями. Они застали его за письменным столом диктующим научные формулы прямо в пространство.

– Вы, очевидно, используете метод моего похитителя, – сказала Элис, входя в помещение, – и диктуете секретарю-невидимке?

– Всё обстоит гораздо проще, – ответил Ральф.

Пожелав гостям доброго утра, учёный стал объяснять им своё новое изобретение.

– Как вы знаете, развитие письменности шло медленно и трудно. Наши отдалённые предки тысячи лет назад высекали знаки на камнях. Позднее египтяне, стоявшие на более высокой ступени цивилизации, стали писать на папирусе. Ещё позднее, с изобретением бумаги и чернил, обмен письменными сообщениями значительно упростился и стал совершеннее. Наконец, в ещё более позднюю эпоху появилась пишущая машинка. Однако эти способы обладают существенным недостатком. Любую запись легко подделать. Несмотря на наличие экспертов по почеркам, в старое время очень часто подделывали подпись на таком важном документе, как, например, завещание, и экспертам приходилось решать сложную задачу: подлинная она или поддельная. Но и специалисты далеко не всегда могли дать правильное заключение. Мне часто приходило в голову, нельзя ли использовать в качестве документа человеческий голос, если запечатлеть его методом, отличным от фонографического, открытого в двадцатом веке. Правда, этот метод давал возможность человеку высказать громко перед фонографом свою последнюю волю или завещание, но процедура была громоздкой и редко использовалась из-за своей дороговизны. Кроме того, размножение произнесённой речи наталкивалось на большие трудности. К этому следует добавить, что диски или валики с записью изготовлялись из хрупкого материала, их легко было сломать – нечаянно или намеренно. Я, как видите, использую фонетический метод, практически не позволяющий подделать запись. Взгляните, как работает аппарат.

Ральф снова сел за стол и стал говорить. Напротив него на столе стоял напоминающий прежние пишущие машинки аппарат, однако без клавишей. Он имел несколько циферблатов и кнопок. Из верхней его части, по мере того как Ральф говорил, медленно выдвигался лист бумаги. Закончив диктовать, Ральф нажал кнопку и аппарат выбросил бумагу на стол. Она была покрыта волнистыми линиями странного вида, похожими на запись сейсмографа, регистрирующего землетрясение, – тоненькие параллельные линии с зигзагами разных размеров – от маленьких волнообразных завитков до длинных горбов. Весь лист был заполнен такими линиями, нанесёнными несмываемыми чернилами. Учёный показал его Элис и продолжал свои объяснения.

– Страница, которую вы держите в руках, в точности воспроизводит мой голос. А ведь как не бывает двух совершенно одинаковых отпечатков пальцев, так нет и двух идентичных голосов. Каждый голос обладает свойственными ему одному интонациями, обусловленными определёнными обертонами, разными у разных людей. Экспертам не составляет труда различать эти характеризующие каждого человека особенности произношения, интонации, манеру говорить, тембр голоса и множество других признаков. Предположим, что у меня за всю жизнь накопится большое количество таких записей. Волны, нанесённые на этой странице, имеют отличительные признаки, свойственные мне одному. Вот, например, один и тот же текст, прочитанный двумя разными лицами в моей лаборатории. У этих двух людей очень схожие голоса, и всё же легко заметить огромную разницу между обеими записями. На одном листе линии как бы тяжелее и изгибаются совсем иначе, чем на другом.

Подлинные документы такого характера практически невозможно подделать – никто другой не в состоянии дать аналогичную запись. В будущем завещания и любые другие важные документы будут записывать при помощи этого приспособления и будет покончено со множеством судебных дел, всякими деловыми спорами по пустякам и увиливанием от ответственности.

При помощи этого аппарата, пользуясь моим методом, можно получать одновременно с подлинником двадцать пять копий. Копии делаются химическим путём; они представляют собой тонкие листы химической бумаги, которые проявляются тут же, в аппарате, во время записывания голоса, Читать эти записи не так трудно, как вам может показаться. Для этого достаточно знать фоноалфавит.

Он не очень отличается от обыкновенного. Каждый слог или согласная, которые вы произносите, оставляют определённый оттиск в моём аппарате, и хотя, как я уже указывал, известные отклонения могут быть, в общих чертах они тождественны, точно так же как почерки у разных людей хотя и различные, но вы можете разобрать любой, потому что общие очертания букв одни и те же. Совершенно то же и в моей машине. Если взяться за изучение фоноалфавита, можно за несколько недель научиться читать фонописьма с той же лёгкостью, с какой вы читаете письма, написанные от руки или отпечатанные на машинке. Я полагаю, что в будущем детей в школах будут учить фоноалфавиту, и они все будут уметь читать фонетические записи. Моё изобретение также даёт возможность ознакомиться с содержанием записи без чтения, путём прослушивания.

С этими словами Ральф вставил лист с записью в странной формы ящик с прорезью наверху. Два зажима стали тотчас медленно втягивать в него лист. Ральф повернул две ручки, нажал кнопку, и через несколько секунд послышался его голос, очень чётко повторявший то, что было им сказано четверть часа назад.

– Это тоже очень простой аппарат, – сказал учёный. – Чернила, которыми наносятся линии на бумагу, светонепроницаемы, в то время как сама она полупрозрачна, если просвечивать её сильным светом. С противоположной стороны медленно движется слева направо светочувствительный элемент, снимающий фонетическую запись в том виде, как она была сделана. Этот светочувствительный элемент движется с такой же скоростью, с какой диктовалась запись, и слова воспроизводятся точно так же, как я их произносил, посредством усилительного устройства и громкоговорителя. Таким образом, можно получать двойную запись: одну текстовую, написанную, и другую слышимую. Как видите, возможность подделок практически исключается. Вы, должно быть, знаете, что в последнее время произошло несколько крупных растрат, причём мошенники применяли настолько изощрённые способы обмана, что уличить их не всегда удавалось. Большим преимуществом моего изобретения является то, что всё тут делает машина – элемент человеческого восприятия исключён. Диктуя, я могу обходиться без секретаря; я просто сижу в своём кабинете и громко говорю в пространство то, что хочу записать. Я уверен, что это вам понравится.

Ральф повёл своих друзей к лифту, и они мгновенно поднялись на крышу. Там все трое уселись в один из воздухолётов учёного и полетели на север.

Воздухолёт шёл вверх, пока они не достигли высоты 20 тысяч футов. Холод заставил включить отопление в закрытой кабине. Скоро далеко впереди показалась блестящая точка, словно висевшая в тёмном небе. По мере того как они подлетали к ней ближе, она быстро росла. Скоро эта точка превратилась в огромное полушарие, обращённое плоской стороной к земле. Приблизившись, они увидели перед собой огромный город, висевший в воздухе и как бы покрытый колпаком из прозрачного вещества: будто кто построил на блюде игрушечный город и прикрыл его колпаком в форме колокола.

Они пристали к его кромке, в месте, отведённом для высадки пассажиров, вне прозрачного покрытия. Несколько минут спустя они уже шли по тёплой, красиво распланированной улице. Тут не было ни сутолоки, ни шума. Царила полнейшая тишина. Виднелись маленькие домики старомодной архитектуры. Очень много было магазинов. Спортивные площадки чередовались с живописными парками, и если бы не прогуливающиеся там и тут люди, у вновь прибывших посетителей могло создаться впечатление, что они перенеслись на много веков назад.

Тут не было ни механических роллеров, ни автоматических повозок. Под стеклянной крышей не летали воздухолёты. Ничто не нарушало ясной тишины города. У неторопливо прогуливающихся людей на лицах преобладало счастливое выражение.

Поражённой всем этим Элис захотелось узнать, что это за таинственный город под стеклянным колпаком.

– Это, – стал рассказывать Ральф, – один из наших городов отдыха, какие, я надеюсь, скоро появятся во всём мире. Люди живут ныне чрезвычайно интенсивной жизнью: им приходится выполнять столько функций, что, несмотря на все приспособления, облегчающие труд, напряжённость человеческой жизни достигла предела. Деловым людям и служащим необходимо каждый месяц прекращать работу на несколько дней, чтобы не износиться преждевременно. Раньше мы посылали их в горы или на морское побережье, где они отдыхали. Однако даже на горных вершинах человек не находил полного отдыха из-за шума воздухолётов и других транспортных средств. Наш парящий город обеспечивает полнейший отдых. Тут нет ни шума, ни волнений, нет даже радиотелефонов. Плавающий на высоте 20 тысяч футов город окружён абсолютно чистым воздухом. Хотя он и несколько более разрежен, чем земная атмосфера, его автоматически обновляют через каждые несколько часов. Воздух этот, точно так же как и горный, обладает целительными свойствами.

Крыша сделана из стального переплёта, в квадраты которого вставлено толстое стекло. Оно имеет форму гигантского купола, покрывающего весь город. Длина окружности его основания превышает одну милю. Высота купола в центре города достигает 200 футов. По ночам он освещён холодным светом от проведённых под куполом проводов, питаемых токами высокой частоты. Здесь та же система освещения, что и в наших наземных городах.

Ведь город стоит на основании из стилония и поддерживается в подвешенном состоянии посредством антигравитационных импульсов. Путём нейтрализации силы тяжести в области непосредственно под парящим городом и на незначительном расстоянии над ним его можно удерживать на любом расстоянии от Земли. Другими словами, для постройки города был использован гравитационный экран.

Очень высокий потенциал заряда гравитационного экрана сводит к нулю силу тяжести; благодаря этому город становится невесомым и его можно удерживать на произвольном уровне практически бесконечно. Несколько воздушных пропеллеров не позволяют ветрам и ураганам сносить город в сторону.

Пока мы сюда поднимались, в воздухолёте было холодно, здесь же, как вы успели убедиться, приятное тепло. В дневное время нет нужды в искусственном обогреве. На такой высоте над землёй вполне достаточно солнечного излучения, поскольку практически тут небо всегда безоблачное.

Благодаря тому, что весь город покрыт стеклянным куполом, а полость его заполнена воздухом, солнце быстро его прогревает. Уже через два часа после восхода солнца тут устанавливается приятная температура, и если бы воздух время от времени не возобновлялся, в городе сделалось бы душно. Воздух – плохой проводник тепла, и если его не менять, температура в тени скоро достигнет 70 °C. Снаружи беспрерывно притекает холодный воздух, благодаря чему всё время поддерживается ровная температура. По ночам город обогревается искусственно, поскольку на такой высоте температура без солнца резко падает.

Город отапливается электричеством; в нём всю ночь поддерживается одинаковая, несколько более низкая, чем днём, температура.

Люди здесь ничего не делают, они только отдыхают, и в этом назначение города. Неделя отдыха здесь равноценна месячному отдыху на Земле.

Элис с отцом и Ральф медленно прогуливались по улицам города. Во всём чувствовалась простота и целесообразность. Парки для отдыха и гимнастические залы, всевозможные ванны с гидротерапией и электротерапией были к услугам отдыхающих. Тут имелись солярии и площадки для загорания. Городской шум – проклятие человечества, вызванное его собственной деятельностью, отсутствовал полностью. Все носили исключительно войлочную или резиновую обувь. Обстановка располагала к отдыху и приятному времяпрепровождению.

Когда пришло время лететь обратно в Нью-Йорк, спутники Ральфа с искренним огорчением покинули парящий город.

В этот же вечер Ральф повёл своих друзей на новый аттракцион, сделавшийся очень популярным в последнее время. Они зашли в здание, на котором крупными огненными буквами было написано:

Гравитационный цирк

Ральф стал объяснять своим спутникам, что изобретение, устранявшее силу тяжести, нашло множество новых и любопытных применений. Тяготение, говорил он им, является следствием гравитационного поля, точно так же как свет и радиоволны являются электромагнитным полем. Учёные много веков мечтали о том, чтобы научиться нейтрализовать силу тяготения.

Возьмём такой пример, продолжал он: если поднять с земли камень и затем разжать руку, он упадёт на землю. Почему он падает? Прежде всего потому, что земля притягивает камень, а во-вторых, потому, что камень притягивает землю. Между ними существует определённая сила тяготения. Однако сила притяжения камня не может оказать влияния на землю: хотя он, несомненно, и притягивает её к себе, земля настолько неизмеримо больше его, что это влияние неощутимо.

Если бы, рассуждали учёные уже сотни лет назад, можно было вставить между камнем и землёй экран, который бы свёл на нет силу притяжения, выпущенный из рук камень не упал бы на землю, а остался висеть в воздухе там, где его отпустили.

Учёные полагали, что, поскольку сила притяжения вызывается полем, сходным с электромагнитным, её можно будет преодолеть посредством электричества.

Понадобились, однако, века, прежде чем было найдено правильное решение. Только в первой половине нашего века обнаружили гравитационные волны и установили, что некоторые электромагнитные волны могут интерферировать с ними. Когда была открыта эта интерференция между волнами обоих типов, то есть гравитационными и электрическими, путём дальнейших опытов выяснили, что электростатический экран, на который подаются импульсы высокой частоты, способен до известной степени снизить силу тяжести. Если производить взвешивание над подобным экраном на пружинных весах, изолированных от его влияния, все предметы окажутся примерно в два раза легче.

Другими словами, примерно половина силы тяжести (притяжения) оказалась аннулированной, тогда как другая продолжала оказывать влияние. Разработка проблемы застыла на этой стадии, пока два года тому назад я не занялся ею. Для меня было очевидно, что, хотя многое уже сделано, остаётся сделать ещё больше. Антигравитационные экраны всё ещё пропускали часть гравитационного поля – примерно пятьдесят процентов энергии этого поля всё ещё проходило, и нейтрализовать её мы как будто не умели. Мне представилось, что дело заключается не столько в токе, сколько в материале, из которого изготавливались антигравитационные экраны. Проделанная мною в этом направлении исследовательская работа показала, что я на правильном пути. Я убедился в том, что если нам суждено когда-нибудь преодолеть силу тяготения, то это будет достигнуто только посредством экрана из особого материала, который предстоит найти.

После длительных поисков я наконец установил, что только самые плотные из известных нам материалов, а именно сплавы тория и иридия, способны полностью экранировать гравитационное поле, если экран из этих металлов подвергнуть беспрерывной бомбардировке альфа-лучами, излучаемыми радием.

Первоначально изготовление экранов стоило очень дорого, но массовое производство значительно снизило их стоимость.

Разговаривая, они заняли свои места в цирке. Кресла для публики были расположены вокруг площадки, мало отличавшейся от арены старых цирков, разве только большими размерами. Ральф объяснил, что антигравитационный экран сверху не виден, так как находится под ареной вместе со всеми механизмами, помещёнными в подвальном этаже. Бока арены были сверху донизу затянуты тонкой металлической сеткой, назначение которой открылось позднее.

Представление началось с упражнений всадника на старомодной неосёдланной лошади. Внезапно тяготение было выключено и лошадь поднялась в воздух, болтая копытами, тогда как наездник повис, уцепившись за неё ногами. Лишившись своего веса, ни лошадь, ни всадник не могли полностью управлять своими движениями. Они оба то висели головами вниз, то лежали на боку, пока им не удалось, делая резкие движения и болтая конечностями, добраться до середины арены.

Тут конь, очевидно хорошо дрессированный, перестал шевелить ногами, и они четырьмя плетьми повисли в воздухе.

Всадник сел на спину лошади и, слегка оттолкнувшись, подскочил вместе с ней до крыши цирка, находившейся на высоте ста футов. Достаточно было ничтожного мышечного усилия, чтобы совершить такой прыжок. Затем всадник оттолкнулся пальцем от потолка и вместе с конём снова очутился на арене, чтобы тут же опять взлететь под потолок. Повторив несколько раз этот номер, всадник стал демонстрировать боковые прыжки; на этот раз он отталкивался от проволочной сетки, которой была обтянута арена: не будь её, артист с конём мог упасть на публику.

Гравитационное поле распространялось только вверх, но не в стороны за пределы арены. Без сетки артист и лошадь, едва переступив границу антигравитационного экрана, тотчас же обрели бы свой полный вес и рухнули на землю.

Наездник делал разнообразные прыжки на арене и, будучи хорошим акробатом, всякий раз оказывался у лошади. При этом ему приходилось прикасаться к ней очень осторожно – малейший резкий толчок отбросил бы её на противоположный конец арены.

Затем тяготение было постепенно включено снова, и всадник с лошадью плавно опустился на арену, где тяготение восстановилось полностью, и удалился под аплодисменты публики.

Второй номер представления сам Ральф видел впервые. Два искусных жонглёра выбежали на арену и, когда выключили земное тяготение, один из них поставил себе на лоб биллиардный кий со старомодной лампой на конце. Потом второй жонглёр выхватил из-под неё кий и отскочил в сторону. Лампа висела в воздухе, пока один из актёров не взял её в руки.

Все номера вызывали восторг публики. Особенный успех имел акробат, использовавший биллиардный кий вместо трапеции и вертевшийся вокруг него, как если бы кий был укреплён на месте. Резкие движения акробата вокруг импровизированной трапеции создавали впечатление, будто его тело не утратило веса и кувыркается в воздухе благодаря силе тяжести.

Исключительный эффект произвёл номер с бокалами из разноцветного стекла, наполненными подкрашенной жидкостью. Когда жонглёр опрокинул их, жидкость не вылилась, так как не имела веса. Один из артистов, перевёртывая бокалы, стал резко отдёргивать их в сторону, и тогда цветная жидкость благодаря собственной инерции повисала в воздухе.

Сила поверхностного натяжения придавала выплеснутой жидкости форму шара. Жонглёры опорожнили множество бокалов, и над ареной повисла цепочка водяных шариков, подкрашенных фруктовыми соками разных цветов.

Тут они стали подходить к шарикам и выпивать их, прикладывая к ним губы. Затем они продемонстрировали эластичность водяных шариков: протыкали их пальцем, делили пополам, причём каждая половинка тотчас превращалась в шарик меньшего диаметра. Жонглёры стали поддавать их лёгким щелчком, и этого было достаточно, чтобы они поднимались до потолка. Ударившись о потолок, они отскакивали и возвращались на старое место, где их вновь подбрасывали теннисными ракетками.

Это жонглирование требовало чрезвычайного искусства, потому что неосторожное движение превращало водяные шары в плоские лепёшки. Однако поверхностное натяжение жидкости неизменно брало верх, и возвращавшиеся от потолка шарики приобретали эллиптическую форму. Всякий раз после удара ракеткой шары мгновенно изменяли свою форму, но тут же вновь её обретали.

В заключение жонглёры стали заталкивать один шарик в другой, так что под конец они все соединились в один. Этот большой шар вобрал в себя все разнообразные цвета, но они были подобраны так, что вместе образовали чуть мутноватого оттенка белый цвет, подобно тому как это бывает при сочетании всех цветов радуги.

В заключение на арену выбежал хоровод красивых девушек. Одновременно на середину арены вытолкнули огромный водяной шар диаметром около двадцати пяти футов, и девушки стали проникать в жидкость внутри шара и плавать. Шар осветили яркими прожекторами, а свет в зале потушили. Публика любовалась девушками, плавающими внутри кристаллически прозрачного водяного шара. Когда им не хватало воздуха, достаточно было выставить голову из шара, а затем возобновлялись упражнения в воде, не имевшей веса.