Текст книги "Фиолетовый меч"

– Хранитель фиолетового Предела, Элан – и его меч, Rozotm`ech Zari, Кристальный Пепел!

Усмехнувшись, землянин нарочито неторопливо наклонил голову: тысячи мельчайших шрамов на его шее разошлись – и возникла рукоять Меча в виде головы дракона. Хранитель аккуратно потянул ее вверх – фиолетовое сияние окутало его, и волны бурлящих искр замелькали по залу, заставляя невозмутимых эльфов отшатываться, уходя в сторону. Наконец Хранитель резко поднял Меч над собой – и Кристальный Пепел засверкал, ловя потоки солнца, и все его грани впитывали лучи боготворимого эльфами светила, чтобы потом, добавив что-то свое, тысячами зайчиков разбрызгивать их по всему залу.

– Хорошо, ты доказал свое право называться Хранителем Предела. А теперь иди, представься повелителю эльфов – тому, что стоит в противоположном конце зала. И постарайся поменьше говорить. Каждый твой жест, каждое слово изучается сотнями очень внимательных глаз. Все, что им нужно знать, мы уже сказали.

– Они не враги, они – союзники, – возразил Мечу Элан, стараясь идти как можно более торжественно. – Если они захотят узнать что-то обо мне – я расскажу им сам.

– Это пока, – буркнул Меч и больше не вмешивался.

– Повелитель аллорнов, светоч листвы, сиятельный Улаайн!

Навстречу Хранителю встал… Самый молодой из виденных им эльфов. После разговора об эльфийском обучении землянин готовился увидеть скорее седовласого старца и, невольно смутившись, поклонился, стараясь скрыть удивление, – однако по улыбкам стоящих вокруг понял, что скрывать что-либо бесполезно.

– Твое сиятельство, я не ожидал, что ты так молод, – Элан внезапно почувствовал горячую злость, которая уже не раз помогала ему, хотя и вызывала удивление.

Кто они такие, эти эльфы, что могут насмехаться над простым человеком?

– По этикету к Светочу Древа следует обращаться…

– По вашему этикету к Хранителю следует обращаться на языке стрел, не так ли? – возмутился Элан, не глядя на величественного церемониймейстера – вот уж кто вполне соответствовал роли короля! И шагнул ближе к трону, рассматривая молодого эльфа.

– Похоже, молодой человек говорит правду. Мы никогда не общались с осколками Триединого, и теперь способ вести переговоры выбирает он. – Улаайн легко поднялся и в два шага оказался рядом.

– Я приветствую Хранителя фиолетового Предела на земле народа аллорнов и надеюсь, что он простит досадную ошибку сторожевого леса, так же как и Rozotm`ech Zari. Ведь среди перворожденных есть те, кто носит на теле отметины его граней.

Голос у правителя оказался под стать возрасту – молодой, полный сил, как у человека, но мелодичный и певучий, как у эльфа, – казалось, что он не говорит, а поет.

– Чем может помочь мой народ Хранителю?

Элан пожал плечами.

– Я появился в этом мире недавно, хотя уже успел поссориться с моими собственными священнослужителями. Похоже, их намерения не совпадают не только с интересами народов, населяющих этот мир, но даже с задумками тех, чьим именем они заманивают людей в храмы. Теперь я ищу Дракона, и мой путь лежит на Змеиный континент. Это вы мне скажите, чем народ аллорнов может помочь мне в моих поисках?

– Мы рассмотрим просьбу Хранителя. – Улаайн пожал плечами. – Боюсь только, что мы – затворники, никто из нас не покидал лесов, и вряд ли мы сможем чем-то быть полезными путешественнику. А пока: будьте гостем моего народа – отдохните, наберитесь сил перед дальней дорогой. Уверен, что совет магов наверняка захочет задать вам тысячу вопросов, не утомите их своими ответами.

– Интересно, – Меч хмыкнул, – обещание, вежливая отговорка и совет быть настороже в одной фразе – и это в присутствии свидетелей. Не все так гладко в Датском королевстве, как говорил приятель одного из моих Хранителей…

– Ты был знаком с Шекспиром?!

– Не сейчас, Элан. Посмотри направо… Незаметно.

Хранитель как можно небрежнее обернулся и увидел небольшую группу эльфов, одетых более строго, чем остальные. Их одеяния темно-зеленых оттенков полностью закрывали тела, да и длинные капюшоны были скинуты на плечи скорее по традиции, чем как дань уважения. Среди них не было ни молодых эльфов, ни эльфиек: только крепкие, сильные воины, уже всласть пожившие, но еще полные сил, и их глаза, огромные, как у всех эльфов, были устремлены прямо в лицо Элану. Это было так не похоже на остальных эльфов, что Хранитель невольно задержал свой взгляд на лице одного из них – высокого, статного аллорна с резным посохом в правой руке, стоящего посреди необычной группы. Человек тут же ощутил давление, словно кто-то пытался пробиться в самые сокровенные глубины его души, узнать его – и подчинить своей воле. Элан закрыл глаза – а неожиданное, но мощное воздействие только усилилось. Ураган чужого разума взламывал природную защиту Хранителя, разбивая наспех создаваемые рубежи обороны. Еще пару недель назад у Элана не было бы никаких шансов, но он изменился, и это касалось не только тела. Усилием воли сдерживая неожиданную атаку, он обратился к магии Предела – и мощь невероятной силы хлынула в него, нарушая чужие расчеты. Усмехнувшись краем губ, Хранитель восстановил равновесие, затем принялся теснить чужую волю, загоняя ее в глубины сознания – и устремился следом. Но ему противостояли профессионалы. Быстро и эффективно группа магов организовала защитный купол, который и был рассчитан на магию Предела. Он если не остановил, то задержал контратаку Элана, давая время на вздох. Хранитель открыл глаза и огляделся. Эльфы вокруг него стояли неподвижно, почти белые, словно выточенные из дорогого мрамора с легкими зеленоватыми прожилками – и все глаза были устремлены на него. Теперь никто из них не прятал взглядов, и в них не было вражды. Элан вздохнул и, спокойно пройдя сквозь магическую защиту – нет такой защиты, которая могла бы выдержать присутствие Rozotm`ech Zari, – протянул руку пожилому эльфу.

– Надеюсь, это было всего лишь испытание?

– Только достойный может быть нашим гостем, и тем более – другом, – ответил тот, накидывая капюшон. – Нам кажется, что вы не обманете доверие народа аллорнов.

Элан пожал плечами.

– Чтобы злоупотребить чужим доверием, его нужно как минимум иметь. Сейчас я для вас скорее противник, с которым приходится мириться.

Возможно, ему показалось, что в глазах молодого Улаайна промелькнула искра стыда?

– Я устал с дороги и хочу отдохнуть. Потом я надеюсь, что Светоч Древа удостоит меня аудиенции, – Элан повернулся и, нарочито грузно ступая, направился к выходу из зала.

Интересно, показалось ему или нет – но за этой довольно опасной атакой скрывалась мольба о помощи? Та, о которой нельзя сказать, но которую легко увидеть во время поединка сознаний. Или хотя бы – почувствовать.

Апартаменты, в которых его поселили, были неплохим аналогом людских гостиниц – на эльфийский лад, конечно. Несколько комнат с толстым ковром пахучих трав вместо пола, бурлящий пузырями теплый ручей, стекающий по нескольким бассейнам, – причем если в первом можно было умыться, в последнем легко можно было поплавать. Свитая из лиан огромная постель, мягкая и нежно обнимающая тело и несколько небольших птиц у потолка, поглядывающих на человека бусинками глаз и выводящих затейливые мелодии.

– Повелитель аллорнов, Светоч Древа, сиятельный Улаайн!

Элан, только умывшийся после долгого сна и выбиравший из корзины с фруктами, росшей прямо на столе, что-нибудь похожее на земные деликатесы, едва не подавился, забрызгав соком недавно купленную рубашку.

– Аккуратней! – Раздался насмешливый голос, молодой и звонкий, и крепкая рука хлопнула по спине. – Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду сидеть за одним столом с грозой всех аллорнов, да еще помогать ему, когда он подавится соком манильи, – никогда бы не поверил.

Улаайн сидел рядом с Эланом, и в глазах его прыгали бесенята. Но, в отличие от вчерашнего приема, это было не обидно, а даже приятно. Словно его приняли в свой круг.

– Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду есть фрукты рядом с королем эльфов, я бы точно не поверил. Еще бы высмеял собеседника за беспочвенные фантазии.

– Эльфов? Когда-то нас называли и так, только очень давно. А насчет короля… Я стану королем, если поведу свой народ в военный поход. Пока я просто Светоч Древа.

Элан вздохнул.

– Как у вас все сложно. И как ты стал королем, пардон, светочем в столь юном возрасте?

– Меня выбрали.

Хранитель снова едва не подавился очередным плодом, похожим на земную грушу, но лилового цвета.

– Заканчивай свой завтрак, а я немного просвещу тебя насчет политического устройства нашего общества, иначе ты скоро весь с головы до ног будешь в соке – а он не отстирывается.

Улаайн рассеянно щелкнул пальцами, отчего рубашка Элана вновь стала девственно чистой и, подхватив со стола почти натуральную виноградную гроздь, принялся рассказывать, неторопливо закидывая ягоды в рот:

– Народ аллорнов живет долго, очень долго. Практически, если бы не сражения и колдовство, мы могли бы жить вечно. И наши пути зачастую непонятны обычным людям, меряющим свои жизни не веками и не тысячелетиями – годами. Это не похвальба, это суровая правда. Однако сейчас и здесь ты – больше чем просто человек. Возможно, ты сможешь что-то понять…

Молодой эльф нахмурился, словно вспомнив о чем-то неприятном.

– Управлять целым народом, если, конечно, это твой народ и ты принимаешь интересы любого близко к сердцу, – это не удовольствие, а тяжкий долг, и только молодые, незачерствевшие сердца, полные юношеского задора и пыла, способны вести народ аллорнов по пути прогресса. Так, кажется, написано в древних уложениях. Но это лишь часть истины. Любой, чья кровь уже остыла, становится эгоистом, он живет для себя, и интересы народа ему важны, лишь пока они служат его собственным целям. Вот почему нашу молодежь держат в изоляции, не давая ей столкнуться с той стороной жизни, что заставляет сердца черстветь. Вот почему любой правитель, почувствовавший, что он думает о себе более, чем о других, добровольно покидает свой пост, уступая место более молодому.

Элан хмыкнул:

– Так уж и добровольно?

Улаайн улыбнулся. Немного задумчиво и печально.

– Сейчас почти всегда – да. А раньше… Есть два пути, которые предлагаются правителю, обманувшему доверие народа: первый – он сам делает себе айкардо, это смерть, медленная и мучительная, второй – ему помогают, и тогда мучения растягиваются на месяцы. У нас были случаи, когда правители, в ужасе от содеянного, сами выбирали путь мучений, чтобы болью хоть немного загладить вину перед народом аллорнов.

– И что такого они совершили?

– Нарушили гармонию жизни своего народа. Это самое страшное обвинение, которое можно предъявить правителю. Или – не смогли ее восстановить, но продолжали править.

Элан усмехнулся.

– У нас на земле под это определение подходит почти любой правитель. Вся страна в разрухе, кругом – нищета и хаос, а он продолжает набивать карманы, громогласно заявляя с трибуны: «У нас все в порядке, все отлично, не волнуйтесь…»

– Алтынье, черный правитель. Были на земле аллорнов и такие – и всегда это оборачивалось бедствием для народа.

– А мог правитель нарушить гармонию одного уклада жизни, чтобы сделать другой, более совершенный?

Улаайн кивнул:

– На первых порах такое случалось. Когда правители еще не имели ни должного образования, ни возможностей создать именно гармоничный переход, не вызывающий темные чувства среди аллорнов. Потому что пробудить тьму легко, а загнать ее обратно очень сложно. И лучшие из лучших начинают терять представление о ценностях жизни и смерти, и рушится естественный уклад, и прав становится не тот, кто мудрее, а тот, кто сильнее…

Забывшись, Улаайн заговорил тонко и мелодично, словно пел песню под одному ему слышную мелодию. Элан затаил дыхание, вслушиваясь в непривычные гармонии, но молодой эльф, опомнившись, сконфуженно замолчал, будто ненароком совершил что-то недозволенное.

– Хотя и эти правители, совершив задуманное, обычно шли путем айкардо. Если, конечно, они действительно думали не о себе.

– Так что же, у вас никто из правителей не может просто уступить свое место более молодому?

Улаайн улыбнулся.

– Почему же, ты как раз знаком с теми, кто смог пронести бремя власти достойно и до конца. Правда, ваша встреча была не слишком теплой. Помнишь ребят в плащах?

– Так это…

– Круг опекающих, князи народа аллорнов. Все сплошь маги. Обычно любой правитель, приобретя бесценный опыт управления государством, не исчезает насовсем – он воспитывает будущих правителей, передавая им свои знания и опыт, а также следит за действиями нынешнего Светоча Древа.

– Получается, ты без их ведома и чихнуть не можешь?

– Вовсе нет. Обычно они не вмешиваются, предоставляя мне на практике узнавать все те истины, которые в меня вдалбливали. Лишь если ошибка может поколебать гармонию жизни, они дают совет. Но это дело Светоча – прислушаться к нему или нет. В конце концов, именно он отвечает за народ аллорнов.

– И что, не бывает так, что совет вмешивается?

Улаайн помолчал.

– Почему же, бывает. Если возникает угроза народу аллорнов, а правитель не принимает должных мер, член круга опекающих имеет право заявить о нарушении долга. После чего тот, кто оказывается не прав, совершает айкардо.

Элан поморщился.

– У вас кругом мучительная смерть!

– Жизнь целого народа – тяжкая ноша. Смерть одного – слишком ничтожное искупление. Любой правитель должен перестать думать о себе, если он хочет блага своему народу.

– И много желающих стать правителем? Мне бы не захотелось жить на острие клинка!

Молодой эльф грустно улыбнулся.

– Думаешь, мне хотелось? Просто Великая Мать нашла у меня необходимую чистоту крови, а совет опекающих – организационные, магические и прочие способности, необходимые для того, чтобы стать правителем. После чего моя жизнь на сотню лет превратилась в сплошной экзамен…

– А отказаться нельзя было? И кто такая – Великая Мать?

– Отдать жизнь за свой народ – это огромная честь, от нее не отказываются. А та, о ком ты спрашивал… Она уже ждет тебя. Если ты кончил завтракать – пойдем, покажу дорогу.

Элан с некоторым удивлением обнаружил, что чаша с фруктами на столе пуста.

– Кажется, я заболтался. Теперь живот прихватит.

Улаайн откинул голову и рассмеялся, заглушив даже пенье птиц.

– Не бойся, ничего с тобой не будет. Это манилья – фрукты наших деревьев, которые те специально выращивают, чтобы полностью удовлетворить все потребности эльфов. Конечно, обычно достаточно одного-двух плодов. Но тебе нужно было восстановить силы, да и избавиться от чувства голода в путешествии на пару недель – не самое плохое начало, ты не находишь?

Светоч древа неторопливо вел Хранителя сквозь переплетения коридоров, своими бесконечными зигзагами и разветвлениями напоминающих плетение кружевницы. Наконец он остановился у небольшой неприметной двери, открыл ее – и в ноздри Элана ударил аромат роз.

– На!

Оскаленные лица, свист кроваво отсвечивающих клинков со всех сторон – сзади, с боков, спереди. Под ее ударом чья-то голова раскалывается, как спелый арбуз, и ошметки чьих-то мозгов и крови летят во все стороны, мешая оценивать обстановку. Это был не торжественный бой турнира, когда противники сходятся, предварительно обговорив условия, под торжественный грохот труб, чтобы продемонстрировать свое умение… Это был удар из-за угла, когда нападают подло, исподтишка, стремясь уничтожить побыстрей и попроще.

– Получи! – Драконесса перехватила свой клинок обратным хватом и принялась полосовать прямо перед собой, в горячке боя не разбирая, кто перед ней – свои или враги.

Пришлось нарастить мышцы на руках и дополнительную чешую на теле, но все равно было жарко. Жарко и мокро. Десятки воинов бестолково лезли к ее телу, чтобы, ткнувшись клинками, отпрянуть, застыть растерянными щенками, ожидающими игры и получившими отпор, а потом упасть на землю, застывая уже навсегда. Нет, это был не бой. Эта короткая схватка и не задумывалась как нечто честное и незаурядное – обычная засада в укромном леске, побоище, когда трое на одного, вдобавок подготовленные и хорошо вооруженные – на безоружных. Однако, как часто бывает в жизни, приманка стала охотником, жертва – жрецом, и теперь последние из нападавших оседали на землю, сжимая бесполезные, обрубленные клинки – и недоумение билось в их стекленеющих глазах.

Грея опомнилась и остановилась. Небольшой лесок, в который завела их дорога, оказался буквально завален трупами – своими и чужими. Впрочем, своих было мало. Зная цену ярости в глазах драконессы, они благоразумно отступили назад, защищая ее спину и спасаясь от всесокрушающего гнева. Пострадали лишь те, на кого обрушились клинки разбойников в самом начале схватки. И среди них…

– Ракх-инти! Ты мне нужен! Не смей умирать!

Несколько молодых раконцев, с безнадежным видом пытающихся перетянуть огромные раны на теле жреца, отпрянули в сторону от подлетевшей драконессы. Та, моментально разорвав острыми когтями тряпки и остатки одежды, обнажила раны, от которых человек умер бы мгновенно, а раконец умирал за несколько минут, вскрыла себе вену и принялась лить свою кровь прямо во внутренности Ракх-инти. Тело жреца выгнуло судорогой, он что-то нечленораздельно закричал – и кровь дракона вспыхнула. Яркое бездымное пламя поднялось над уже начавшим остывать телом. Грея несколько секунд с умиротворенным видом вслушивалась в полный страдания крик несчастного. Оставшиеся в живых раконцы, глядя на благостное выражение морды драконессы, попятились к деревьям. Наконец решив, что лечебную процедуру можно закончить, она наклонилась к горящим ранам – и выдохнула. Огонь, смешавшись с огнем, вспыхнул – и исчез, оставив вместо себя здоровую кожу с тонкими полосками шрамов.

– Что… Что это было? – Ракх-инти пытался приподняться, с ужасом глядя на собственное тело.

– Я так понимаю, засада… – Грея небрежным тычком вернула раконца в прежнее положение, одновременно несколькими энергичными жестами дав понять остальным, что ей нужны носилки. – Скорее всего, кто-то догадался, что за смутой в стране стоит твой клан.

Старый жрец рассмеялся, тут же закашлявшись.

– Если бы кто-то из правящей партии хотя бы заподозрил, что происходит – засада была бы иной. А так… – Он небрежно махнул рукой. – Просто подстраховка, устранение недовольных. Но я о другом. Что ты сделала со мной? Разве драконы умеют лечить? Никогда о таком не слышал!

– А ты согласился бы на лечение, если бы знал, что тебе предстоит? – Грея почти мурлыкала.

– Нет! – содрогнувшись, ответил Ракх-инти. – Никогда! Даже ради спасения собственной жизни! Вновь пройти через такую боль…

– Ну вот поэтому никто и не знает о драконьих методах лечения. Разве из сказок, и то весьма приближенно. Ты слышал о живом и мертвом огне?

– Огне? О воде…

Грея фыркнула.

– Дилетанты. Даже сказку сочинить толком не могут! Кровь дракона – это живой огонь, он течет в жилах бессмертного существа и сам по себе несет жизнь. Однако стоит крови оказаться вне дракона – и через несколько мгновений она начинает умирать, уничтожая все вокруг. По разрушению ничто не может сравниться с ней – кроме дыхания дракона. Вылетая из пасти, огненное дыхание, изначальное мертвое, прошедшее через огненную глотку, встречает живое – и обретает жизнь на краткий миг горения пламени. И только дракон может соединить несоединимое, дав огню силы созидать, а не разрушать.

– Но все-таки, Великая… Почему ты меня спасала?

Драконесса улыбнулась.

– Потому что пора смещать ваш верховный клан, а заодно немного подкорректировать вашу демократическую систему управления. Уж больно она уязвима. И ты, как представитель древней династии, мне идеально подходишь.

Ракх-инти подавился вздохом, с испугом уставившись на Грею. Как она узнала?

Аромат роз витал в воздухе, заполняя терпким запахом пространство небольшого зала. Элан осторожно прошел вперед, не обратив внимания, что Улаайн остался на пороге и прикрыл дверь, словно опасаясь лишний раз потревожить ту, кого чтил больше всего. Под ногами что-то похрустывало, Хранитель, сделав несколько шагов, остановился, чтобы оглядеться. Зал не имел окон, и стены были оплетены чем-то более плотным, чем листва. Единственный источник света – небольшие щели под потолком – создал в комнате сумрак, словно у обитателя этого зала болели глаза.

– Осмотрись, это интересно, – буркнул Меч, старавшийся во время пребывания у эльфов говорить поменьше.

Конечно, разговоры меча и Хранителя – дело интимное, но кто их знает, этих ушастых?

В зале словно посветлело. Элан принялся оглядываться по сторонам, изучая убранство помещения. Вначале он решил, что потолок, стены и пол покрывают корни, но теперь, присмотревшись, понял – это волосы. Все было задрапировано волосами – живыми, струящимися, того бронзово-каштанового оттенка, который заставляет мужчин восхищаться, а косметические фабрики тратить кучи денег, пытаясь искусственно создать то, что доступно лишь природе. Косы, косички, ковры из волос, просто свободно лежащие пряди – все это образовывало какую-то сложную и совершенную картину, игру света и тени, дополняемую лишь бутонами распустившихся роз. Они росли здесь повсюду – на полу на стенах, на потолке, непостижимым образом проходя сквозь пряди – или вырастая из них? Чем дольше вглядывался Элан в игру каштановых оттенков, тем больше ему казалось, что здесь скрыта некая истина. Но стоило ему вглядеться, и все ускользало, скрывалось под водопадом волос. Элан осторожно тронул одну прядь – та легко отошла в сторону и тут же вернулась на место.

– Оставьте попытки, юноша, и подойдите ко мне. Все равно понять, что скрывается под моим рисунком, вы сможете, прожив никак не менее трехсот лет.

В центре зала шевельнулась фигура – и Хранитель заметил женщину, скрытую под копной сложной прически. Бронзовые руки легко откинули назад гриву волос, теперь отсвечивающих медью – и перед Эланом показалась эльфийка. Глядя на статную, крепкую фигуру, он понял, почему аллорны называют ее Великой Матерью. До сих пор все увиденные им женщины эльфов были похожи на подростков – худенькие, гибкие, грациозные, они оставались юными и в пятьсот, и в тысячу лет. Сейчас же перед ним стояла настоящая женщина – глядя на ее налитое тело, Элан вспомнил землю и подумал, что Рубенс отдал бы за такую натурщицу все свои картины вместе взятые.

– Ты – гость народа аллорнов, но я пока еще не решила, как относиться к тебе.

Волосы эльфийки свободно спадали вдоль плеч, создавая видимость платья, однако рука, показавшаяся из-под них, была обнаженной. Она легко пробежала вдоль лица Хранителя, словно изучая его – и Элан понял, что Великая Мать слепа. Растерянный, он замер, а потом поймал гибкую кисть и слегка пожал.

– Не нужно сочувствия, юноша. Когда-то давно, когда враги ослепили юную девушку, боль утраты была огромной. Но я сумела справиться с ней еще тогда и жестоко отомстила своим врагам. А сейчас эта история всего лишь легенда, одна из тех сказок, которыми матери пугают непослушных малышей, когда те не хотят ложиться спать.

– Как… как твое имя?

– Имя? Мой народ давно уже не зовет меня иначе, чем Матерью, но когда-то… Можешь звать меня Илиль.

– Почему они так поступают с тобой?

– Поступают? Я вольна в своей жизни, в своих поступках и решениях. Когда-то давно я приняла на себя долг… Пообещав заботиться о народе аллорнов. Мне нашлось место – и дело.

– Дело?

– Я забочусь о своем народе. Мне ведомы все линии крови, я слежу за их чистотой. С годами это все легче – нас осталось так мало…

Илиль откинула голову – волосы заструились переливающимся водопадом – и заговорила на певучем, звонком и совершенно незнакомом Элану языке. Меч в спине Хранителя беспокойно заерзал и посоветовал:

– Молча поклонись и уходи… Кажется, у нас проблемы.

Едва выйдя за дверь, Элан выпалил:

– Почему я ее не понял? Ты же обучил меня языкам?

Меч ответил рассеянно, погруженный в свои думы:

– Язык, который ты услышал, считался древним еще в те времена, когда меня только начали ковать. То, что я его знаю – просто невероятная удача. Или случай – тот самый, который заставляет поверить, что есть высшие силы, даже представителей этих самых сил. Ладно, сейчас иди направо и вниз, там есть тренировочная площадка. Я слышал разговоры в тронном зале, мол, ты неповоротливый гном и без меча ни на что не способен. Покажи им там что-нибудь, а я пока подумаю.

– Нет уж, говори прямо – что у нас случилось?

– У нас – ничего… У эльфов. Они начали необъяснимо умирать, причем в основном после контакта с людьми. Хотя умирают и не имевшие с миром людей ничего общего. Все это настолько запутанно, что об этом не решаются говорить. Даже эльфийская королева решилась только обронить несколько слов на мертвом языке.

– Королева?

– Когда-то – да. Впрочем, хватит отвлекаться – мы уже пришли.

Тренировочная площадка аллорнов, к немалому облегчению Элана, была расположена на твердой земле. По сути дела, это была просто большая поляна в лесу – с ровной, хорошо утоптанной почвой, с несколькими манекенами для отработки ударов и увитой травами стойкой с оружием – преимущественно деревянным, хотя поблескивало сложным стальным узором и несколько странных клинков.

– Вы позволите размяться?

Хранитель дождался неуверенных, хотя и безукоризненно вежливых кивков и, подойдя к стойке, вытащил из спины Кристальный Пепел – тот, погруженный в свои думы, обошелся без спецэффектов, только легкий холодок скользнул вдоль позвоночника – аккуратно положил его на стойку и замер перед тренировочным вооружением.

– Повелитель, этот меч вам по руке, – пожилой эльф, усмехаясь одними глазами, протягивал ему деревянный меч, внешне очень похожий на только что оставленный. Элан взял его в руку – тот лег удобно, почти так же, как и Кристальный Пепел. Ну и глазомер у этих эльфов! Покрутил, изучая повадки – и аккуратно положил обратно.

– Благодарю, упражнений с мечом мне хватает. Если позволите, я возьму шест, – Хранитель подхватил длинную, упругую палку и, выйдя на середину площадки, закрыл глаза и сосредоточился.

Когда-то дома он любил позаниматься с подобными игрушками, вот только все его прежние упражнения слишком примитивны для нового тела. Он аккуратно положил шест на горизонт, крутанул вокруг себя, чувствуя, как вскрикнул разрываемый концами шеста воздух – и замер, перехватив его сразу в двух местах и пропустив за спиной, с нижним и верхним хватом. Раньше для этого приходилось изгибать руки, в гномьем же теле это получилось более естественно. Вот только раздражала легкость оружия, его невесомость.

– Уважаемый! А можно такой же – но покороче и потолще, а лучше – металлический?

Пожилой эльф удивленно поднял брови, но ничего не сказал, лишь что-то прикинул про себя – и отправил куда-то подручного, обнадеживающе кивнув Элану.

Тот вновь прикрыл глаза. Ну хорошо. Что там делал с разными предметами его любимец – Джеки Чан? Боже, как давно это было. Словно в другой жизни… Ритмические рисунки новых приемов изучались, отбраковывались, переделывались…

– Владыка! – В молодом голосе едва проскальзывали нотки злой иронии. – Ваш заказ принесли. Может, теперь вы разомнетесь и покажете нам, как нужно обращаться с шестом? А то встали столбом, бормочете что-то…

Элан приоткрыл глаза. Похоже, придется преподать молодым нахалам урок – вон, ухмыляются исподтишка. Новый шест оказался деревянным, длинной в рост Хранителя, но значительно толще – гладкий, он приятно наполнял руку Хранителя, а в разрезаемом им воздухе появились басовитые нотки. Крутанув пару раз в воздухе свою дубинку, он с удовольствием понял, что созданный им рисунок боя вполне подходит именно для такого оружия – и жестом пригласил давешнего эльфа в круг, перед собой.

– И прихвати пару-тройку друзей. Нечего им со стороны глядеть. Пусть учатся на конкретном примере.

Тройка эльфов тут же оторвалась от стены и подскочила к приятелю. В их руках Элан с удивлением разглядел не тренировочное, а вполне боевое оружие. Решили напугать? Или настолько уверены в себе? Впрочем, от тонких рапир в драке мало проку против деревянной, но мощной дубины.

Он ухмыльнулся себе под нос, с удивлением заметив похожую ухмылку на лице пожилого тренера, – на этот раз тот явно был с ним солидарен.

Резкий выпад вперед, в сторону самого ретивого – тот опешил, отскочил, извернувшись вьюном, шест пошел на широкий мах по кругу, грозный, но медлительный. Эльфы, переглянувшись, кинулись вперед всей кучей, торопясь подловить момент, когда дубина уйдет назад, став практически безопасной. Но шест, словно живой, прильнул на секунду к талии Хранителя, чтобы хищным жалом показаться с другой стороны. Воздух пружинил, мешая развить максимальную скорость, тем не менее хватило и этого – большой мах дал необходимое ускорение, превратившееся в небольшой, но жесткий выпад. Лезвия рапир взвизгнули, извиваясь и пружиня, одна, несмотря на то, что все были явно зачарованы, не выдержала прямого удара и переломилась, падая бессильными обломками; а шест уже вращался над головами торопливо упавших аллорнов. Элан скорчил самую страшную рожу, желая пошутить, но взглянул в сторону оружейной стойки – и замер. Один из эльфов помоложе явно тянулся к рукояти его меча.

– Стой, бестолочь ушастая! – Хранитель рванулся вперед, страстно мечтая научиться летать, он бежал что есть мочи, не замечая, как время послушно застыло, но все же – не успевая. Тонкие пальцы сомкнулись на рукояти с головой дракона – и мощный разряд потряс поляну, приподняв несчастного над землей. В этот момент на его теле сомкнулись руки Хранителя. Разряд все шел и шел, и было ужасно больно и тяжело, главное – принять все в себя, не разрешая рукам разомкнуться и позволить хрупкому телу коснуться земли.

Боль скручивала все тело, казалось, что сила, восставшая против своего Хранителя, уничтожит его, но крепкие пальцы все же смогли разжать ладонь мальчишки – и меч, узнав привычную руку, успокоился. Элан выпустил тяжело упавшее тело эльфа и неловко принялся убирать окаянную железку на место. Тело было чужим и непослушным, однако стоило Мечу скользнуть вдоль позвоночника – туман отступил, и стала понятна звенящая тишина вокруг. Все эльфы на поляне стояли, опустившись на одно колено, и в глазах их не осталось злой иронии.

– На кой хрен ты полез? – Кристальный Пепел никак не мог успокоиться, пока Элан, с трудом приходя в себя после пережитого, поднимался наверх, в отведенные ему комнаты. – Почти всегда кто-нибудь пытается таким образом стать Хранителем – и горстка пепла наглядно объясняет остальным, что это – пустые мечты.

– Он не хотел ничего такого – просто ему было любопытно. Они ведь дети, взрослые дети, и не нужно наказывать их так строго.