Текст книги "Фиолетовый меч"

– Смерть – не самое худшее из наказаний, по-моему, ты это уже знаешь. Изучил на своей шкуре. Той, что у тебя была раньше.

– Шуточки у тебя… казарменные.

– Что поделаешь, оружие должно общаться с воинами. А не задохликами вроде тебя. Ну зачем, скажи, ты полез? Был бы очень наглядный урок.

– Ты – Меч, и поступил как должно. А я – Хранитель, и выполнил то, для чего призван. Сохранил жизнь человека. Вернее, эльфа. Так что забыли и давай проясним: что там с чумой у эльфов?

Меч хмыкнул:

– Ну ты скажешь… Здоровы они, здоровы! Конечно, я предназначен для людей и строение тел эльфов мне непонятно, но исходя из того, что я чувствую…

– Иными словами, пока ты ничего не узнал? Потому что не можешь просканировать их так, как, к примеру, меня?

Меч хмуро помолчал.

– Когда я дал разряд в сторону того недотепы, я вроде что-то почувствовал… Но нужен более тесный контакт…

– Например, как при принесении присяги?

Меч оживился.

– Это подошло бы идеально. Тут нужен юный эльф, желательно с магическими задатками, правда, недостаточно опытный, чтобы суметь закрыться во время обряда. Хотя, насколько я понял, такая попытка может спровоцировать смерть.

– Значит, он должен быть достаточно ответственным, для того чтобы рискнуть?

– По моему, у нас одна кандидатура.

– Но это несправедливо! Он мне нравится! Он мог бы стать моим другом!

– Наверняка станет – если выживет. К тому же – это судьба! Посмотри!

За столом в комнате Элана сидел Улаайн, задумчиво похрустывая яблоком.

– Я пришел выразить тебе благодарность от имени народа аллорнов! Как Светоч Древа я… Что ты делаешь?

Элан плотно прикрыл за собой дверь и, выйдя на середину комнаты, спросил:

– А я, как Хранитель фиолетового Предела спрашиваю тебя, повелитель аллорнов, Светоч Древа, сиятельный Улаайн – готов ли ты лично принести мне присягу? Сейчас и здесь? Не от имени всего народа – от себя самого?

Улаайн побледнел, став почти белым.

– Ты не понимаешь…

– Я многого не понимаю, и все-таки я Хранитель – и никогда бы не стал без причины рисковать жизнью никого из вас. Ты мне веришь?

Молодой эльф с трудом облизал пересохшие губы.

– После того, что видел… Да, я верю тебе!

– Тогда скажи – хотел бы ты стать моим соратником? Скажи – не задумываясь и не вспоминая о последствиях?

– Да!

Элан наклонил голову – и Кристальный Пепел скользнул в его ладони, весь в облачках фиолетовых молний.

– Тогда обнажи клинок!

Улаайн торопливо вытащил небольшой церемониальный палаш и, опустившись на одно колено, поднял его плашмя над головой. Глаза его были закрыты, и по щекам текли слезы. Кристальный Пепел бережно лег на подставленное лезвие – и фиолетовое сияние облаком сверкающего тумана окутало фигуру коленопреклоненного эльфа. Кокон тишины плотно запечатал комнату, скрывая происходящее от любопытных глаз и ушей. А на травяном полу корчился от боли, но никак не мог прервать контакт молодой эльф – по меркам бессмертных, совсем еще мальчик. Чуждая ему энергия бесцеремонно шарила по закоулкам его тела, деловито и спокойно изучая, исследуя, пробуя что-то изменить…

– Эй! Ты как?

Улаайн открыл глаза. Он лежал на полу, а непонятный Хранитель, умеющий быть бесконечно добрым и жестоким одновременно, держал его голову, с тревогой вглядываясь в затуманенные зрачки. Но голос, вырвавший эльфа из забытья, принадлежал не Хранителю.

– Вроде нормально… Что со мной? Я жив?

– Вполне. И к тому же – теперь здоров. Окончательно и бесповоротно. Вот из-за таких самоотверженных оболтусов и рушатся тщательно выверенные, рассчитанные планы.

– Это…

– Это фиолетовый меч Предела, Кристальный Пепел. Я нашел причину ваших смертей. Не знаю, кто это задумал и провернул, однако задумка действительно блестящая.

– Вы сможете создать лекарство для моего народа?

– Лекарство? Может, сначала, сиятельный как-вас-там, вы послушаете старших? Я вас старше не на одну тысячу лет!

Улаайн мгновенно замолчал, а Меч, поглядывая на притихших юношей, начал:

– Аллорны – дети природы, они к корням мира, к основам природы ближе, чем любая из рас, населяющих миры, за которые я в ответе. Нет такой болезни, которую они не смогли бы распознать и победить, потому-то они и живут так долго. Тот, кто решил действовать против них, не хотел уничтожать всех – он собирался целенаправленно извести лишь тех, кто слишком чист и не способен на компромисс, предательство и тому подобные «цивилизованные вещи». Не знаю, как ему это удалось – наверняка собирался большой круг магов – но в голове эльфов был поставлен небольшой психоблок. Это очень хитро, ведь постороннюю магию вы сразу почувствовали бы, а так… Наверняка чужая психика для вас под запретом, это личное дело каждого. Автор идеи был уверен, что запустил механизм эволюции – слишком чистые вымрут, а оставшиеся по своим моральным качествам подойдут для любого, даже самого грязного дела. Многие правители делают со своими народами то же самое без всякого вмешательства в психику – чисто внешними факторами. С вами пришлось играть потоньше, но вот в чем загвоздка: не оказалось среди аллорнов таких! В попытке спастись вы забились в глубь своих лесов, отгородились от всего внешнего и чужого, но механизм уже был запущен. Еще пара столетий – и народ аллорнов погиб бы полностью. Хотя, возможно, их устраивал и такой конец…

– Так что, собственно, в нас изменили? – Улаайн почти кричал.

– Всего лишь сместили чувство вины, смешав ее с суицидальными наклонностями. Один небольшой перекос в чувстве равновесия не позволяет вам отгораживаться от окружающего – и вы при виде несправедливости должны постоянно испытывать чувство вины, тревоги, и как следствие…

– Они все умерли не от болезни. Yiaza – отложенная смерть. Иногда, если аллорн не может жить, он накладывает на себя такую – чтобы успеть закончить все свои дела и уйти в мир иной, никого не потревожив.

– Все верно, малыш, все верно. Вы всегда отличались излишней чистотой – и кто-то ловко сыграл на этом, превратив вашу силу в вашу слабость.

– Но кто?

Тут Элан встал, решительно взял Кристальный Пепел со стола и, привычным жестом отправив его в спину, сказал:

– Кто автор – это уже неважно, он давно умер. А вот кто заказчик… Кто, по-твоему, может собрать большой круг магов – внутренний, состоящий из магов высшего посвящения – не менее десяти человек, и внешний – из магов не намного им уступающих – около ста? Кто набрал такую силу в вашем мире?

– Служители Триединого… – Молодой эльф бездумно сидел за столом, уставившись в одну точку. – Они прижали всех магов, не позволяя практиковать никому, кроме принадлежащих к их сословию. Есть еще, конечно, стархи и ртило – но они далеко и давно забыли о народе аллорнов, если вообще знали о нем. Зачем? Мы же признали их власть, склонившись перед ними!

– Своим существованием вы были постоянным упреком тем, кто под маской благочестия скрывал тайные замыслы. По сути – это попытка святошей избавиться от комплекса вины. – Элан пожал плечами. – Впрочем, не в этом дело. Что нам делать теперь?

– Рассказать обо всем!

– Хочешь увидеть массовую Yiaza? Или ты думаешь, обман такого масштаба не вызовет в сердцах аллорнов, привыкших за эти века брать на себя вину за всю человеческую подлость и низость, чувства ужаса и сострадания?

– Но… А как вы излечили меня?

– В момент принесения присяги ты раскрылся – и Кристальный Пепел смог обследовать тебя, твое тело и душу. Обследовать – и излечить. Теперь, когда мы знаем причину, будет проще. Но как заставить твоих родственников сделать то же, что и ты?

Вечер. Солнечный свет, отражаясь в кронах деревьев, непостижимым образом преломляется в листьях, играя в их прожилках, чтобы осветить чертоги Великой Матери. Закат зеленеет вдоль стен, отсвечивая изумрудом и пурпуром. Только лицо старшей рода остается неизменно спокойным. Глаза древнейшей из эльфов лишены возможности видеть краски мира – зато она видит глубже.

– Вы нашли решение? – Голос, глубокий и мелодичный, внезапно дает трещину – усталость? Надежда?

– Мы на пути к нему. И нам нужен совет… Необходимо собрать всех аллорнов и дать им возможность раскрыться, сбросить тяжесть забот. Это важно!

Легкая, почти незаметная улыбка.

– Ну, это просто. Праздник. Причем очень важный. Такой, чтобы отвлек каждого от его дела и подарил надежду на чудо.

– Великая… – голос Улаайна, до того спокойный, зазвенел. – Вы знаете, что решено было не проводить праздников с тех пор… как аллорны стали уходить. Меня не поймут, если я отменю это решение.

– Почему же? – Небрежное, царственное пожатие плечами – и водопад каштановых волос струится по телу. – Если повод будет достаточно весомым… Например, принятие в род.

– Но… Вы имеете в виду?..

Илиль встала, подняв руки вверх. Волны пошли по волосам, покрывающим комнату, затрепетали – и полный достоинства голос заполнил последний город народа аллорнов, и его услышали последние из представителей уходящей в небытие расы:

– Я, Великая народа аллорнов, последняя из рода скользящей ветви, бывшая некогда одной из Правящих, а ныне следящая за чистотой крови, утверждаю, что в пришедшем к нам есть примесь крови нашей расы и он достоин испытания принятия в род. Слово сказано!

Тишина, заполнившая Эльдаксил, была осязаемой, почти звенящей… Случилось невероятное, небывалое событие. Никто не знал, что последует за ним, но несколько фигур в капюшонах, с увитыми рунами посохами, вздохнув, принялись готовить все необходимое.

– Нет, я не могу! Вот это женщина! Просто и гениально! После такого не то что праздник – пир горой закатить можно! И никто не возразит и не откажется – не часто принимают в род Хранителя Предела! Ай, умница… – восхищался Меч.

– Но я-то не эльф! – недоумевал Элан.

– По виду ты вообще гном, но Великая опускаться до лжи не станет – когда-то эльфы были весьма мобильными, и кто знает, возможно, где-нибудь в сотом колене у тебя и случился дедуля с острыми ушками. Отсюда и неудовлетворенность, и нежелание жить как все. Все сходится! А если это и не так – после того, что ты над собой учудил, в твоей генетике все равно никто не разберется. Так что крепись – пока все будут готовиться к празднику, тебе придется пройти парочку испытаний, выдержать которые может только настоящий эльф. Причем одному, без меня – на это ушастые не пойдут. Они прекрасно понимают, что моих умений хватит, чтобы сделать эльфом древесную лягушку.

– Но если я не справлюсь? Какой из меня эльф?

– Ничего страшного – просто мы пойдем своей дорогой, а в этом мире станет одним народом меньше.

– Спасибо, успокоил. Что хоть меня ждет?

– Когда знаешь всю подноготную, лучше стараешься. А ждет – сам увидишь. Во всяком случае, твои воинские умения им без надобности. Иди – и помни о Пределе.

Дверь в покои Хранителя бесшумно отворилась, и на пороге бесшумно возникли две высокие фигуры, облаченные в церемониальные одежды. Элан, вздохнув, провел рукой по сверкающим граням Меча, одиноко лежавшего на столе, – и решительно вышел из комнаты.

Небольшая поляна на опушке леса была обожжена, словно в нее ударила молния – несколько старых, мертвых деревьев, проплешина гари. Скорее всего, так оно и было, или кто-то из проходящих около леса магов решил насолить длинноухим. Впрочем, сейчас это было не важно.

– Один из побегов священного леса народа аллорнов был уничтожен, – вышедший вперед эльф был стар и мудр. – Это причиняет боль лесу и нам. Если в тебе есть кровь аллорна, ты должен исправить зло, причиненное твоему народу. Пусть к вечеру на месте золы и грязи вырастет дерево – вот из этого семени.

«Просто создай семечку подходящие условия и дай внутренний толчок. Дальше оно все сделает само. Поверь, природа – великая сила, и ее нужно лишь направлять. Давай, не отлынивай!»

Кто это сказал? Длинноухие? Нет, вот они уходят, легко покачиваясь на ходу, так, чтобы не потревожить лишний раз ни одного листа, ни одной ветви. Ладно, будем считать – внутренний голос.

Элан аккуратно снял верхний, обожженный слой почвы, вынес его за пределы леса, набрал свежей, плодородной земли, уложил на освободившееся место, сверху положил семечко – и полил водой из заранее захваченной фляги. Ничего не произошло.

Так. Подходящие условия созданы. Внутренний толчок… Элан привычно воззвал к силе Предела, и мощь хлынула в его тело, напитывая силой его руки, крепостью – ноги, делая голову ясной и свежей. Аккуратно он попытался проделать то же самое с семечком, но наткнулся на слабую, еле ощутимую защиту. Словно сам лес пытался уберечь одного из своих детей от опасного эксперимента.

Возможно, это не то, что требуется. Эльфы не знают столь мощной магии, хотя наверняка подобные испытания проходят даже те, у кого нет способностей к волшебству. Интересно… Что необходимо для роста? Земля, вода… Свет! Элан аккуратно окружил семечко теплом собственных рук и направил внутренний, неповторимый свет своей души на маленький темный комочек. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом из набухшего семечка показался маленький росток – и нырнул в землю. Семечко заколебалось, приподнялось над землей – и вот уже пустая кожура летит вниз, а росток, пока еще слабый, ползет вверх, все стремительней и быстрее, стремясь вширь и ввысь.

Красивое, хоть и незнакомое дерево росло, увеличиваясь в размерах, заполняя собой пустующее пространство опушки – так новый боец встает на открытое место в воинском строю, заменяя погибшего соратника. Лес зашумел, кроны заволновались – и почти сразу же успокоился. Странное чувство посетило Хранителя. Вот он лежит на небольшой полянке, прикрыв глаза, и в то же время шагает вдоль рядов статных воинов, увешенных доспехами и нахмуривших брови – и эти ветераны всматриваются в него, еще зеленого новичка, и лица их светлеют. Пусть он не совсем такой, как они, – все же он один из них, и теперь они будут сражаться вместе.

– Лес принял выращенное тобой дерево. Более того, он запомнил тебя – и уже не тронет, впуская в город аллорнов беспрепятственно. Ты выполнил первое задание.

Голос подошедшего эльфа был беспристрастен, только глаза немного потеплели.

– Солнце садится – самое время для следующего испытания.

Элан растерялся.

– Я думал, мне дадут отдохнуть…

– Быть аллорном – значит, жить среди природы, а это не может утомлять. К тому же покрывало ночи всегда подходит тем, кто идет тропой охоты. Посмотри направо, Владыка.

Элан повернул голову. Из кустов на него смотрели горящие глаза волка. Привыкший к тому, что в лесах эльфов он в безопасности, Хранитель торопливо собрался и зашарил руками вокруг в поисках подходящей ветки, но мягкий голос остановил его:

– Волноваться не нужно, это – друг.

Черный с проседью зверь, огромный, поджарый, вышел из подлеска, недоверчиво принюхиваясь к человеку. Незнакомец пах не так, как остальные жители леса, это тревожило вожака волков, оторванного неслышным зовом от ярости и упоения вечернего гона.

– Посмотри ему в глаза.

Крохотные огоньки стали ближе, разгорелись, и вот уже оранжевое пламя светит ярко-ярко, затмевая все вокруг. Зрачки в карих глазах хитрого, лукавого и умного зверя, маленькие и узкие, вначале почти незаметные, стали расти – и вот они уже необъятны, и закрыли собой весь мир.

Элан рванулся, пытаясь освободиться от непонятного наваждения, упал на руки – но это уже были лапы матерого зверя! В ужасе он пытался закричать – но из раскрытой пасти вырвался только звериный вой!

– Теперь ты знаешь суть второго испытания… – Фигуры эльфов на краю поляны стали размытыми, увеличившись в размерах.

Запахи леса щекотали ноздри, пробуждая странные желания.

– Мы не ограничиваем тебя во времени, однако ты должен сам вернуться в прежнее состояние. И помни – с каждым часом, проведенным в шкуре зверя, мир людей будет казаться тебе все более нереальным.

Элан повернулся и помчался в лесную чащу, с удовольствием чувствуя, как сильные лапы несут его вперед все быстрее и быстрее, а упругие ветви ласкают шкуру, касаясь ее во время сумасшедшего бега.

– Лучше бы я тогда умер! – Ракх-инти со вздохом посмотрел на заваленный тяжелыми фолиантами стол.

– Смелее! Самое худшее позади. Ты уже смирился, сел за стол и открыл книгу. Осталось понять, что в ней написано – и научиться использовать.

– Но, Великая! Зачем мне ЭТО?!

– Ни один дракон никогда не поможет взойти на трон человеку, не готовому к предстоящей деятельности. Есть древняя клятва замещения большего зла меньшим – каждый дракон приносит ее в день совершеннолетия. И этот случай стопроцентно под нее попадает. Все зло от дилетантов, которые добираются до вершин власти, совершенно неприспособленные к управлению государством. К сожалению, почти всегда так и происходит. Просто способности, необходимые для того, чтобы захватить власть и чтобы управлять своей страной, – они разные и редко совмещаются в одном и том же человеке. А если еще и знаний нет … Знаешь, что вымощено благими намерениями?

– Я не хочу управлять государством! – сделал последнюю попытку старый жрец, с ужасом глядя на стол, прогнувшийся под тяжестью нескольких десятков здоровенных книг.

– Никто, кроме озабоченных властью маньяков, не захочет добровольно взваливать на себя такую обузу. Ты внутренне уже смирился даже не с необходимостью править – с тем, что ты отдашь жизнь за свою страну, причем еще в тот момент, когда обратился ко мне в первый раз – помнишь, на берегу? Теперь у тебя есть прекрасная возможность исполнить задуманное – посвяти остаток своих дней наведению порядка на Змеином материке.

– Великая! – Довольный открывшимся выходом, Ракх-инти приободрился. – Я стар и немощен, и умру до того, как закончу читать хотя бы один из этих фолиантов. У меня есть внук, умный мальчик, наверняка мы сможем…

– Нет! – Грея убедительно стукнула кулаком по стене – та немедленно зазмеилась трещинами, покосилась, но осталась стоять. – Я просканировала тебя – ты вполне чист, тверд душой и подходишь почти на сто процентов. Искать другого – дело долгое и неблагодарное. Вот ты этим и займешься, когда почувствуешь приближение конца – а будет это еще не скоро, уж поверь тому, кто запустил драконью кровь в твои жилы. Зря я, что ли, взвалила на себя всю эту тяжесть?

– Гхм, Великая, прости за нескромный вопрос, но… Когда мы встретились на берегу, ты была очаровательной обнаженной девушкой и никаких книг у тебя под мышкой не было. Где же ты их взяла сейчас?

Грея рассмеялась.

– Помнишь огромные пластины у меня на подбрюшье, когда я превращаюсь в дракона? Под этими пластинами есть полости, в которых удобно хранить книги… и другие вещи. Драконы – отшельники и живут особняком, но все же и нам может стать одиноко. А что лучше поможет скоротать век-другой, чем хорошая книга?

– Я не успею освоить весь этот материал… Отряда, который ты уничтожила, скоро хватятся – это были, между прочим, элитные войска – и тогда за нас примутся всерьез.

– Тем более стоит поторопиться. Ты ведь давал клятву при нашей первой встрече: «Я, жрец народа Вар-Раконо, коготь клана Бьющих прямо, Ракх-инти, клянусь помочь тебе, Та-Что-Приходит-Втроем, во всех твоих начинаниях». Помнишь? Так вот это одно из моих начинаний. Впрочем, если для тебя это так сложно – я всегда могу применить «выход дракона».

Насторожившись, старый жрец отодвинул книгу и обернулся к Грее, внимательно наблюдавшей за ним из-под длинных ресниц.

– Просто дождусь Хранителя, – продолжила она, – обрету силы, поднимусь повыше и уничтожу на вашей земле все живое. Это и будет драконий принцип меньшего зла: чистая, мгновенная смерть в огне вместо медленного загнивания. Будем надеяться, что следующие жители Змеиного материка лучше распорядятся этой землей и своими жизнями. Драконы любят использовать именно этот выход. Ты сомневаешься, жрец, что я это сделаю?

Ракх-инти торопливо развернулся к столу и схватился за книги. Грея лукаво улыбнулась, кивнула и растянулась на кушетке. Оставалось только ждать.

Мир людей, эльфов и прочих прямоходящих оказался не то что забыт – просто он был временно отодвинут за грань восприятия, пока нынешние впечатления не померкнут, став воспоминаниями. Новая, совершенно неожиданная вселенная развернулась перед Эланом – мир высоких деревьев, сумасшедшего гона и – запахов! О, эти восхитительные, ни на что не похожие ароматы леса! Каждый из них – кусочек жизни, целая книга, рассказывающая о себе взахлеб и подробно. Вот молодая сосенка – в прошлом году буря сломала одну ее ветку, и смола, выступившая из-под потревоженной коры, еще не успела окончательно окаменеть. Пышный куст до сих пор хранит запахи молодой лисицы, жившей здесь все прошлое лето – у нее родилось трое детенышей, но одному из них так и не суждено было выжить. Вот дерево, которое несет в себе искусственные изменения – это страж леса, могучий хьерн. Элан осклабился, пробегая мимо, и одна из веток, слегка изменив направление, легко коснулась крупа пробегающего зверя, словно приободрив его…

Два дня Элан провел в лесу. Он разыскал остальных волков, живущих в окрестностях, и после короткой, но энергичной драки они приняли его в свою стаю. Рубец на плече – память о недавней схватке – перестал зудеть очень быстро. Волки зализали его, выказывая тем самым свое уважение к мощному собрату со стремительным ударом клыков. Он научился мгновенно распознавать, что несут ему запахи, хотя иногда и путался, вызывая иронический оскал старого вожака стаи, хромого самца с седеющей шерстью, уважаемого всеми за умение безошибочно находить любые, даже самые хитроумные ловушки. На второй день, проголодавшись, он поймал свою первую добычу – маленькую и жирную мышку, не вовремя подвернувшуюся под мощную волчью лапу. Он ловко перекусил ей шею и напился теплой крови, удивляясь про себя той легкости, с которой смог убить – и насладиться столь непривлекательной с человеческой точки зрения добычей. К вечеру он принял участие в общей охоте и с удовольствием рвал парное мясо, недоверчиво косясь по сторонам лукавыми карими глазами.

Ночь застала новичка под старой елью, невольно устроившей под своей сенью отличную ночлежку для усталых путников, в виде толстого слоя сухой хвои внизу и раскидистых лап наверху, образующих надежную крышу от непогоды. Это было идеальное убежище, но остальные волки не желали идти туда, предпочитая свои, уже облюбованные лежки – так что места было вдоволь.

На сытый желудок хотелось поспать, и волк, устроившись поудобней, прикрыл глаза – однако сон не шел. Почему-то последние события его жизни начали прокручиваться назад – вот он бегает со стаей, изучая дикую жизнь; вот заходит в незнакомый лес – смешной, коротконогий и на двух ногах; вот он лежит на пыточном столе, и раскаленные стержни впиваются в его тело… Волк глухо заворчал, свежий шрам заныл, напоминая о себе – и зверь немного успокоился, зализывая рану. События продолжали мелькать перед ним, заставляя сонно щуриться. Вот церковный двор, залитый закатным солнцем, и плечистые фигуры монахов, привязывающие к странной конструкции знакомую фигурку… Эль`заг! Волк рванулся, и в глазах его появились вполне человеческие слезы. Не все его дела закончены, а его глотка жаждет крови врагов, а не добычи. Зверь зарычал, вспугнув птиц, облюбовавших ветки дерева над ним, и принялся нервно мерить пространство вокруг старой ели.

– Нельзя наслаждаться жизнью, если есть долг и дело!

Волчье тело внезапно стало тесным, а привольное житье превратилось в плен, мешающий достигнуть цели. Зверь обнажил клыки в невольной гримасе, но человек взял верх, уложив животное на подстилку из хвои, и принялся анализировать варианты. Сила Предела? Вряд ли. Голая мощь не помогла ему в прошлый раз, не поможет и сейчас. У него нет необходимого знания, и, пытаясь взять нахрапом, он просто уничтожит себя. Конечно, можно попробовать поступить так же, как и в прошлый раз, – хотя тогда, имея пусть и смертельно раненное, но все же человеческое тело, он создал гнома – что же получится теперь, если он возьмется переделывать тело волка, полное животной силы? Вервольф? Нет, наверняка есть другой путь – легкий и тонкий, изящный, как и все то, за что берутся эльфы. В конце концов, это же их испытание. Испытание! Вот оно! Во время первого экзамена аллорны убедились, что в душе Элана живет дух его далекого прадеда эльфа. Сейчас они наверняка хотят понять, насколько силен этот дух – а именно, сильнее ли он животной составляющей его натуры!

Странная, несформированная словами или мыслями, но тем не менее непоколебимая уверенность в своей правоте наполнила Элана. Он оглядел окружающую природу, последний раз втянул обостренным волчьим чутьем все лесные запахи, стараясь запомнить их навсегда – и нырнул в глубь своей души, туда, где всегда жил высокий, статный эльф, страдающий при виде несправедливости и способный часами любоваться прекрасной снежинкой; совершенно непрактичный, неспособный приспособиться, обмануть, предать; неприемлющий подхалимства и лести. Элан вспоминал все те качества, от которых с радостью отказался бы на Земле. Все, что сделало его парией, ненужным и бесполезным человечишкой, доверчивым простаком, созданным исключительно для обжуливания; тем, кого не понимали; кто всех раздражал своей непохожестью и внутренней чистотой, заставляющей непорядочного человека, до этого мнившего себя искренним и благородным, ощущать себя грязным и нечистоплотным. Он почувствовал себя эльфом!

Мир подернулся рябью, тело насквозь прошила судорога, кости на мгновение стали жидкими и поплыли, как кисель – и вот уже с хвои поднимается человек, с некоторым разочарованием ощупывая свое старое тело – на мгновение ему показалось, что теперь у него будет гибкая фигура аллорна…

Праздник принятия в род был в разгаре. Молодежь веселилась вовсю, с некоторой иронией поглядывая на скованную фигуру приземистого гнома, всего пунцового, с тревогой оглядывающего ряды красивых девушек, то и дело приглашающих его на танец. Им, по всей видимости, жутко нравилось слушать его сбивчивые объяснения – мол, рана саднит, а то бы я обязательно…

– Ты не уступаешь в ловкости ни одному прирожденному эльфу. Согласен, ты не знаешь их танцев, тем не менее ты вполне мог бы повальсировать пару кругов во-он с той милашкой – видишь, она не сводит с тебя своих больших чудных глазок? Давай!

Меч хохотнул, наслаждаясь растерянностью Хранителя.

– Может, и мог бы… Представляешь себе гнома, грациозно танцующего с эльфийкой? И как мы будем смотреться?

– Я могу себе представить и не такое. И потом, подобные вещи случались. Конечно, это было очень давно, и вряд ли кто-нибудь из нынешних эльфов это вспомнит… Всеблагая Мать?!

– Что там опять? – Элан торопливо развернулся.

Прямо напротив него, окутанная облаком волос, стояла Илиль. Невидящий взгляд устремлен прямо на него, руки неуверенно протянуты в приглашающем жесте.

– Иди! – Меч ощутимо подтолкнул Хранителя в спину. – И уж поверь – об этом танце эльфы будут петь песни еще тысячи лет после твоего ухода.

Растерянный Элан спустился в танцзал с возвышения, на котором сидел, ловя на себе потрясенные взгляды эльфийской знати.

«Как же она танцевать будет, с волосами длинной около пяти метров?»

Стоило Хранителю шагнуть в сторону прекрасной королевы, как волосы, покрывающие пол, разошлись в стороны, открывая проход, и вздыбились волнами, готовыми начать бесконечное движение. Небольшая, крепкая рука легла в его руку – и странная, незнакомая не только Элану, но и большинству собравшихся здесь эльфов мелодия заполнила зал… Легкие, плавные движения, неожиданные повороты – этот танец немного напоминал вальс, но был неизмеримо сложней и прекрасней. Музыка, древняя, как этот мир, и столь же прекрасная, вела за собой единственную танцующую пару, заставляя всех остальных остановиться и прижаться к стенам. Тихий шепот шелестел меж неподвижно стоящих эльфов, и лица их бледнели, а руки бессильно опускались. Мелодия лилась, и все больше фигур неподвижно застывало, погружаясь в воспоминания. Долго народ аллорнов жил в лесах. Он забыл, как прекрасен летний день среди полей, он забыл красоту и яркость праздника, забыл о своей последней королеве. Многие века она жила с ними, равная среди равных, занимаясь молодежью и не пытаясь управлять потрясенным народом. Прекрасная пара танцевала незнакомый танец, и всплески волос покрывали весь пол зала, вторя гармонии неземной мелодии. Однажды королева ушла, растворилась в серых буднях, но все же вернулась – на один миг, на один танец, чтобы высказать свою последнюю волю…

– Пора, – Илиль, не прерывая танца, выдернула откуда-то из-под волос небольшой клинок.

Кристальный Пепел бережно лег на его матово-волнистую поверхность – и фиолетовое сияние заполнило зал.

Это было прекрасно. И невыносимо тяжело. Легкие разряды пробегали между клинками, устремлялись по шелковистым волосам к очередной коленопреклоненной фигуре, стоящей у стены с вытянутым мечом. Волосы на миг окутывали ее – и еще один эльф освобождался от древнего проклятия. А танец продолжался. Энергия Предела лилась, заполоняя собой зал, и больше всего хотелось рухнуть и лежать без движения.

На руках, стиснувших рукоять меча, выступила кровь – однако Илиль, по-прежнему легко улыбаясь побледневшими губами, шептала: «Еще!», и танец продолжался.

Они обошли зал по кругу. Потом еще и еще раз. Аллорны, бледные, с горящими глазами, смотрели на свою королеву – и гордость, и отчаяние светились в их глазах. Сейчас все они были раскрыты: юнцы и старики, ветераны и молодые и недоверчивые маги – они все сняли защиту перед той, в которой вновь признали свою королеву. И она вела этот невыносимый, непередаваемый по тяжести танец – вела легко и свободно, улыбаясь одними губами, прекрасная и величественная. И магия Предела, магия Меча и Хранителя изливалась через нее, никак не приспособленную для этого.

Но королева держалась. На магии танца, на древней крови, на силе и упрямстве именно королевы – до тех пор, пока последний из ее детей не упал на пол бального зала – потерявший сознание, обессиленный, но… здоровый. Лишь тогда она позволила себе победно взмахнуть руками – и закрыть глаза.

Водопад волос взвился, вихрем окутывая застывшую фигуру, музыка прервалась, треснув незаконченной гармонией, – последний танец королевы закончился. Она ушла навсегда, выполнив самый главный долг матери – защитив своих детей.

Обессиленный Элан бережно опустил обмякшее тело, плотно окутанное волосами, посреди бального зала – и лишь после этого потерял сознание.

Эльфы проводили его до опушки. Молодежь рвалась «сопровождать Хранителя до пределов Вселенной или еще дальше», и стоило большого туда отговорить бесшабашных юнцов от немедленного похода. Лишь довод о том, что они могут стать обузой Хранителю в подземельях гномов, успокоил не в меру горячие головы. Старший из них, из ветви хьернов, смотритель границ, оказался более толковым – он вкратце описал дорогу до предгорий и указал примерное место, где находится вход в земли народа Молотов. Почти весь путь можно было пройти вдоль дорог, а то и пристать к какому-нибудь торговому обозу. Недалеко от гор раскинулся большой купеческий город, и движение телег с товарами было довольно плотным. Элан немного опасался незнакомых людей – однако эльфы заверили его, что купцы всегда с уважением относились к народу Молотов, и его нынешний вид может сыграть ему на руку.