Текст книги "Вождь Диких земель"

Глава 22
Проклятие дома Белой розы

– А вдруг замочить кого придется?

– Придется – замочишь. Тебя ж учили.

– Да, но учитель велел думать о добром!

– Правильно велел учитель, думать надо о добром, а мочить, кого прикажут[6]6
  Закадровый перевод Гоблина.


[Закрыть].

Из кинофильма «Звездные войны»

Наши отношения с Саэной со стороны казались странными и на самом деле были таковыми. С одной стороны, узы дружбы все крепли и уже давно переросли в более теплое чувство. Я был влюблен в девушку и не скрывал этого. Причем и я, и все в долине могли бы поклясться, что эльфийка испытывает ко мне такие же чувства, но стоило сделать попытку сближения – и все, глухая стена. Под первым же благовидным предлогом девчонка сбегала в наиболее удаленную от меня точку долины, чтобы там… полдня сидеть с убитым видом, глядя в никуда.

Мои друзья, видя все это, очень хотели помочь, но не знали как. А однажды ко мне подошел Дварин. Помявшись и заранее извинившись за бестактность, он высказал предположение, что дело не в самой Саэне.

– Насколько я знаю эльфов, – задумчиво теребя бороду, высказал свою догадку гном, – она не сможет пойти против правил своего дома, редко кто из эльфов может переступить через традиции рода. Но ты не огорчайся, лорд, я достаточно знаю тебя, если очень захочешь, ты сможешь изменить даже эти самые задубевшие эльфийские традиции, хотя годом ранее я бы сказал, что это невозможно.

Я пытался и так и этак заговаривать с Саэной о ритуалах и табу дома Белой розы, но результат был нулевым. За исключением того, что после таких попыток долгое время никто не видел эльфийку улыбающейся. Чаша моего терпения переполнилась, и я решил не обходиться полумерами, мне нужна ясность.

Саэна с утра ушла к своему любимому ручью, я направился следом, на ходу шепнув Хорту, чтобы он туда никого не пускал. Понятливо кивнув, друг пообещал, что ни одно живое существо не помешает нам, и я знал, что так оно и будет.

Когда я подходил, эльфийка расчесывала гребешком волосы. По ее взгляду я сразу понял, что она меня видит насквозь. Она знала, зачем я пришел, знала, какие слова говорят с таким торжественным видом, любая девушка знает это.

– Саэна, я люблю тебя, мы рождены для того, чтобы быть вместе. Согласна ли ты стать моей женой? – Так смущавшие меня ранее главные слова давались неожиданно легко и просто, хотя волновался я гораздо больше, чем перед битвой с войском Сильвата.

– Да, – просто ответила девушка, подняв на меня глаза, в которых переплелись теплота, любовь и душевная боль, – но только с одним условием: ты должен остаться в живых.

– Это как?! – Я был шокирован ее ответом и ничего не понимал. – Эльфы постараются убить меня за нарушение каких-то ваших правил?

– Нет, дело не в эльфах, хотя и с ними все будет ой как не просто, но задача еще труднее. Решить эту задачу оказалось не под силу самым знаменитым героям моего рода и самым великим мудрецам эльфов. Ты никогда не задумывался, почему наш род так мал? Ведь когда-то он был вторым по числу жителей среди всех перворожденных, а сейчас нас осталось только трое, мой дед Элленор, моя сестренка Лиана и я. И есть очень много шансов, что скоро останется только дед, а наши с сестрой дни сочтены. Так было уже бессчетное количество раз. Над нашем домом тяготеет ужасное проклятие, его члены не живут больше тридцати лет, а частенько и гораздо меньше. Проклятие не действует только на деда, почему – никто не знает, даже он сам. И любой, кто женится или выходит замуж за эльфов Белой розы, скоро разделяет их судьбу.

– Но ты говорила о принце Нарциссе, его прочили тебе в мужья, – напомнил я эльфийке ее же слова.

– Да, прочили, но только потому, что принц Нарцисс – трусливый слизень, и он пятый сын в семье, а эльфы нашего дома имеют привилегии за свои великие заслуги. Например, они могут отменять любые решения совета князей или один раз в сто лет издавать новый закон, если он касается непосредственно рода Белой розы. Князь дома Алой розы – отец Нарцисса, политик, он легко идет на жертву и готов сократить жизнь одного из своих потомков ради таких уникальных возможностей. К тому же его сын действительно полное ничтожество и живой скорее повредит дому, опозорив свой род какой-нибудь низостью или глупостью, чем послужит его славе. Так что одним выстрелом поражаются сразу две цели.

– Да уж, ну и порядки у вас. – Я только покачал головой. – А эти самые ваши особые привилегии и заслуги, они как-то связаны с проклятием?

– Этого не знает никто, – тяжело вздохнула Саэна, – но я думаю, что связаны, и непосредственно.

– Ты расскажешь мне, что знаешь?

– Хорошо, в этом нет секрета.

– Тогда, может быть, собрать друзей и обсудить проблему?

– Если сочтешь это нужным, я же сказала, это не секрет ни для тебя, ни для жителей Торнгарда. Но вряд ли они помогут там, где были бессильны лучшие среди нескольких поколений эльфов.

Так наша уединенная беседа у ручья переросла во внеочередной совет долины. Собравшись в главной зале терема, мы слушали историю древней войны, отгремевшей два столетия назад. Саэна была великолепной рассказчицей, казалось, стены раздвинулись и перед нами развернулись грандиозные картины прошлого.

История о битве у Южного бастиона,

рассказанная Саэной

Войска темного властелина стремительным неудержимым потоком накатывались на обитаемые земли, не разбирая, темные они, светлые или еще какие. Если ему покорялись, то жители захваченной страны вливались в его армии и первыми бросались на штурм. Всех, кто пытался сопротивляться, просто уничтожали.

Агрессору здорово помогали застарелые склоки и давние обиды, благодаря которым светлые расы так и не объединились. Была общность цели, но не было единого войска, каждый светлый народ сражался сам по себе.

Армии людей, гномов и эльфов были разбиты, остатки спешно отходили, и наступление темных полчищ, по сути, было победным шествием.

Половина земель гномов и людей была уже опустошена, враги подходили к Великому лесу. Надежды на победу не было, эльфы начали эвакуацию, но быстроногие орды темного властелина подошли настолько быстро, что население Великого леса уйти не успело. Надо было задержать врага, иначе расе эльфов грозило исчезновение.

На пути темных армий стояла сильная крепость эльфов – Южный бастион, у его стен можно было задержать орды убийц. Роль смертников по жеребьевке в священном кругу друидов досталась дому Белой розы. Все взрослые эльфы этого дома, как мужчины, так и женщины, стали гарнизоном Южного бастиона, а их дети уходили вместе с потоком беженцев.

Не прошло и пяти часов с момента, когда в лесу скрылся хвост эльфийской колонны, как показались враги и началась осада.

Защитники легко отбили первые неуклюжие штурмы, усыпав землю в окрестностях бастиона сотнями трупов, утыканных не знающими промаха эльфийскими стрелами. Ошеломленные солдаты темного властелина откатились. Но не орды кровожадных тварей были главным оружием наступающих.

Никто не знал, каким образом, но глава темных сумел полностью подчинить себе большинство черных магов и шаманов этого мира, собрав их в один круг страшной силы, что и сделало его властелином. Мощь их превышала силы светлых волшебников десятикратно. Это объединение темных колдунов защищало властелина от ударов белой магии и служило орудием, превосходящим любую известную силу тогдашнего мира.

За пределами досягаемости стрел и камнеметов Южного бастиона в железном кольце тяжеловооруженного отряда прикрытия, состоящего из отборнейших головорезов, выстроились маги личного ковена темного властелина. Удары боевых заклятий обрушились на древние стены, взрывая их и убивая защитников.

Но крепость строили древние мастера-гномы, вплетая защитные заклинания при выкладывании стен, скрепляющие камни и прикрывающие гарнизон, поэтому быстро разрушить их не смогла даже невиданная мощь объединившихся черных магов. Эльфы, конечно, несли потери, но не столь большие, как казалось снаружи нападавшим. Следующая после удара магов волна штурма снова была отбита с огромными потерями для темных.

Перегруппировавшись, нападающие попытались сунуться через крепостные ворота. Их мигом высадили таранами, только чтобы обнаружить завал из камней, мусора и тонн земли. Снова облом.

Властелин, наблюдавший за битвой с ближайшего холма, решил потратить львиную долю своих запасов маны. Спалив ее, колдуны устроили искусственное землетрясение, все башни Южного бастиона рассыпались каменной крошкой, крепостные катапульты и баллисты оказались перевернуты и завалены камнями от разрушенных башен. Но белоперые меткие стрелы продолжали лететь, крепость все еще держалась!

Озверевший властелин бросал на стены отряд за отрядом, от волшбы и града камней из спешно возведенных осадных машин одна из стен до половины обрушилась. В этом месте темные стали сооружать штурмовой примет, насыпь от земли до пролома, из всего, что подворачивалось под руку. Эльфийские стрелы пронзали врагов, но на место одного убитого подскакивало сразу двое, а трупы использовали как строительный материал для насыпи. По созданному примету лезли бессчетные воины. Лезли и валились вниз, брешь перегородил строй умелых эльфов-латников, опрокинуть их темные не смогли и… опять отступили.

Было понятно, что эльфам не выстоять и их поражение – просто вопрос времени, но озлобленный сопротивлением властелин не желал ждать. От эльфов и так осталась едва ли треть, и он решил добить их поскорее. Штурмующая орда откатилась, а к пролому двинулись лучшие воины, самые сильные и умелые, – властелин бросил в бой гвардию, охранявшую его магов.

И тут предки Саэны увидели свой шанс. Пользуясь передышкой, они перестроили боевые порядки, самые боеспособные воины эльфов собрались перед потайными воротами неподалеку от пролома, оседлав чудом уцелевших лошадей. Перегораживать брешь в стене остались в основном женщины и необстрелянная молодежь.

Хрипло заревели рога, ударили барабаны, и великолепно вышколенные гвардейцы в непробиваемых латах, закрывшись щитами и подняв черные стяги, двинулись на последний приступ. Даже враги-эльфы поневоле восхищались идеальными шеренгами, гвардия властелина держала строй даже на кочковатой, неоднородной насыпи примета.

Конечно, женщины и юные эльфы не продержались против профессионалов войны и пяти минут, но задачу свою выполнили, отвлекая элитные части нападавших на себя. Над полем прокатился торжествующий рев, над остатками разбитых стен взметнулись знамена темного властелина, Южный бастион пал.

Именно в это мгновение раскрылись потайные ворота, оттуда бешеным аллюром вылетел бронированный клин тяжеловооруженных эльфов. Набирая скорость и размах, он устремился туда, где толпились черные маги. Над полем блеснул всплох чистого белого света – двое последних оставшихся в живых светлых волшебников отчаянным ударом сняли колпак защиты, закрывавший колдунов врага, тут же на месте и скончавшись от страшного усилия собственной магии.

Завязшие в проломе гвардейцы не смогли перехватить светлый клин, а обычных темных солдат эльфы смели, даже не замедляя шага. Опомнившиеся черные маги ударили – половина эльфов-латников пала, сгорев, превратившись в глыбы льда или заживо сгнив за секунды. Но оставшиеся добрались-таки до страшного врага. И тут вовсю проявился основной недостаток магов. Являясь страшными по мощи машинами разрушения, колдуны не обладали высокой скоростью нанесения ударов. Прорвавшиеся мечники просто резали их. Хотя часть эльфов и пала под вспышками молний и фаерболов, но происходящее больше напоминало бойню. За считаные минуты личный ковен темного властелина перестал существовать. Погибло более двух сотен злых волшебников, и самое главное – тридцать семь архимагов. А ведь не в каждом королевстве людей, эльфов или гномов есть хотя бы один архимаг!

Повинуясь диким воплям исходящего на пену властелина, гвардия наконец-то вылезла из пролома и подоспела к месту схватки, но было поздно. Маги были мертвы окончательно, зачарованные мечи эльфов нанесли такие раны, что поднять умерших колдунов даже в виде личей не сумел бы и лучший из некромантов. Гвардейцы смогли только отомстить, добив оставшихся в живых эльфов. Так и осталась в памяти всего мира эта картина, неоднократно повторенная в полотнах знаменитых художников, – павшие герои эльфийского народа, лежащие на трупах уничтоженных ценой собственной жизни колдунов.

Подскакавший темный властелин осмотрелся, издал странный гортанный звук, упал и забился в ужаснейшей истерике, завывая и грызя траву, потом поднялся и долго ненавидящим взглядом смотрел на руины эльфийской крепости.

Остатки стен Южного бастиона были снесены, раненые эльфы добиты. Когда темные покинули усеянные трупами развалины, из леса вышли несколько дриад и склонились над павшими. На том месте, где уничтожили ковен темного владыки, нимфы обнаружили слабые признаки жизни. Из-под трупов извлекли залитого кровью, тяжело раненного молодого эльфа-сотника, это был Элленор, прапрапрадед Саэны. Он выжил один.

Темные орды повернули назад, впереди ехал поникший владыка. Страх и отчаяние не напрасно терзали темного властелина. Маги светлой академии давно уже создали заклинание великой силы, направленное лично против него. Обереги и амулеты от такого заклинания не помогали. Спасти от него смогло только особое заклинание щита черных архимагов, но их перебили, и поддержать щит более некому.

Темный властелин понимал: его дни сочтены, сплетенная светлыми магами сеть вот-вот обрушится, и спастись нет абсолютно никакой возможности. По рассказам современников, властелин обладал просто исключительной злопамятностью. Его главной целью стала месть подорвавшему его могущество дому Белой розы. Что он сделал, неизвестно, но, по рассказам пленных темных офицеров, их командир не один раз закатывал истерики, в бешенстве выкрикивая проклятия именно Белым розам, ставшим его персональными врагами, и обещал «стереть с лица земли не только их всех, но и всякую память о том, что этот дом когда-то существовал». На достижение этой цели он использовал всю свою ману и оставшееся время.

Властелин был уничтожен волшебством светлых магов через неделю после битвы у Южного бастиона, его армии остались без руководства и единого командования.

Командиры темных тут же начали делить наследство. Как хорошо известно, этот процесс никогда ничем хорошим не кончается, новой темный властелин так и не появился. Раздираемые вспыхнувшей внутренней смутой, сотрясаемые ударами светлых волшебников и наконец-то объединившихся армий людей, эльфов и гномов (верховным командиром был единодушно избран Элленор), темные орды были отброшены и рассеяны.

Но обещанная месть свершилась, несмотря на смерть затеявшего все это властелина. Род Белой розы стал стремительно вымирать от болезней, нервного истощения и прочих вроде бы естественных причин по достижению эльфами дома двадцати пяти – тридцати лет. Все попытки нейтрализовать проклятие или хотя бы определить, как оно было сделано, окончились ничем.

Так дом Белой розы выиграл войну, которую все считали уже проигранной, но сам заплатил за это страшную цену, почти полностью исчезнув. За этот великий подвиг их и удостоили весокими привилегиями. С тех пор прошли столетия, но для дома Белой розы ничего не изменилось.

Глава 23
Иду туда, не знаю куда, уничтожать то, не знаю что

 
В поле камень стоит занимательный,
Три дороги указаны в нем.
Мы его прочитаем внимательно
И попрем, как всегда, напролом.
 

И. Растеряев. Богатыри

Выслушав эту занимательную историю, все погрузились в глубокое молчание.

– Значит, чтобы мы были вместе, мне надо остаться в живых, а останусь в живых я, только если мы не будем вместе, о как! – На моем лице появилась легкая усмешка. – Или мне надо будет разобраться с вашей семейной проблемой.

– Я не могу тянуть тебя в пропасть вместе с собой. – Девушка с болью смотрела на меня заплаканными глазами.

Тут я сообразил, что первый раз увидел, как плачет Саэна. Даже в дни плена упыри пытками и чарами не могли добиться от нее слез. От этого зрелища мои глаза опять стала застилать багровая пелена.

– Значит, буду разбираться с этим вашим замшелым проклятием, – сообщил я эльфийке.

– Не буду, а будем разбираться, – поправил меня Хорт.

– Торн, только не воображай, что это только твое личное дело, – шевельнулся неподвижно сидевший во время повествования Нерен.

– Это дело всего нашего клана, – поддержал травника Санор-кузнец.

– Лорд, такая замечательная сказка должна иметь хороший конец, а то нашим детям ее слушать неинтересно будет, – вставил свои пять копеек Снупи.

– Да уж, проблему, настолько древнюю и сложную, не решал еще ни один маг, очень-очень интересно. – Глаза Мезлена при этих словах загорелись знакомым пугающим огнем исследователя.

– Любые возражения заранее отклоняются, в этом деле тебе от нас не отделаться, вождь, – резюмировал Хорт.

Остальные командиры закивали, а Гиг просто в знак одобрения пристукнул ладонью по столу. Когда разбитую мебель заменили, совет возобновился, перейдя от общего решения к выработке конкретных задач.

Для начала Саэна пыталась докричаться до нашего разума, приводя железные аргументы.

– Вы не понимаете, – эльфийка переводила расширенные глаза с одного лица на другое, – умелые воины и мудрейшие книжники пытались решить ее, в том числе целых три архимага! И многие при этом погибли, но даже не приблизились к разгадке.

– Подумаешь, умелые и умные люди да эльфы! – Хорт откровенно пальцевал, но я его не одергивал, понимая, что даже его троглодитские аргументы сейчас хороши. – В мире нет, не было и не будет вождя мудрее Торна и воинов лучше нас, так что не пугай, девочка, здесь пуганые, всякое повидали, да и сама не бойся.

– И среди решающих эту проблему не было орков и некроманта, значит, могли кое-что упустить, – резонно добавил Мезлен. – Теперь конкретнее, твои мудрецы установили, кто автор и кто поддерживает проклятие?

– Автором абсолютно точно был темный властелин, другие маги не участвовали ни во время наложения, ни после, – уверенно заявила эльфийка.

– Проклятие не могло работать без подпитки так долго, целых два столетия, а для этого должна быть команда колдунов, но ведь архимаги следы других личностей на проклятие не нашли. – Некромант в задумчивости барабанил пальцами по крышке стола. – Если твои архимаги не ошиблись, это может делать какая-нибудь магическая машина, я слышал о таких. А раз она есть, то и найти ее можно, а там придумаем, что делать.

– Ежели человек чего построил, машину там какую, то гном завсегда разобрать сможет, – самоуверенно сообщил Дварин, гордо задрав бороду вверх.

При этих словах я едва сдержал улыбку.

Саэна была потрясена, когда вся долина взялась за их «семейное дело», как назвал борьбу с проклятием дома Белой розы Торн. Эльфийское мировоззрение трещало по всем швам. Ей было не по себе, но и отказаться от помощи она не могла, стоило только вспомнить тоскливую безнадежность, часто появляющуюся в глазах ее сестренки Лианны.

Эльфийке устроили настоящий допрос, заставив вспомнить все, что только можно было, об истории проклятия и попытках его устранения. Особенно дотошным был Торн. Орк постоянно уточнял детали, переспрашивал, временами просил повторить одно и то же по нескольку раз и все скрупулезно записывал непонятными символами, чертил какие-то таблицы и подолгу просиживал, склонившись над ними и морща лоб, бормоча непонятные слова: степень вероятности, системный анализ. По его заказу Дварин смастерил счеты, которые редко теперь лежали без употребления. Орки благоговейно смотрели на своего вождя, сидящего за решением задачи, с которой не справились «аж все эльфы аж за двести лет».

Кое-что Саэна подзабыла, пришлось обратиться к деду. Элленора это несколько насторожило, но допытываться он не стал. Эльфийка понимала, что шансов почти нет, но аргументы Торна и его друзей оживили угасшую за двести лет надежду. Конечно, у них ничего не получится, но что, если?..

Первым делом я решил осмотреть остатки Южного бастиона, благо он располагался не слишком далеко, сейчас это было сердце Темного леса. Когда-то он был частью Великого леса – дома эльфов, но после войны он был сильно загрязнен эманациями разрушительных заклятий, до сих пор действующих. Кроме того, там водилось множество смертоносных тварей, среди которых гулли и вервольфы были далеко не самыми опасными.

Во время последней войны численность эльфов сократилась на две трети и к настоящему времени едва-едва выходила на довоенный уровень, дети у них рождались редко. У ушастых и без Темного леса хватало проблем, они так и не смогли очистить и заселить свои былые владения.

В поход во главе десятка лучших воинов пошли мы с Хортом. Остальные командиры, как воздух, нужны были в долине, а у Саэны была сессия. Впрочем, освоенный мной шар дальновидения позволял всем им работать удаленными экспертами и консультантами.

Стоило нам войти под своды Темного леса, как раздался знакомый тоскливый вой и на нас выскочила стайка из двух десятков гуллей. Для моих отлично подготовленных гвардейцев противники они были смешные.

Когда последний гулль, суча лапами и судорожно щелкая собачьими челюстями, издох, я провернул трюк, подсказанный Нереном. Труп самого крупного гулля-вожака мы разрубили на части и кинули в костер. Когда куски твари стали обугливаться, к ним привязали веревки и в дальнейшем волочили за собой. Как дикое животное никогда не подойдет к тому месту, где воняет паленой шерстью, так и гулли, обладающие волчьим обонянием, боялись запаха горелого мяса себе подобных. Возможно, потому что обугленный труп гулля, как правило, оставался после встречи твари с магом, а магов они боялись до дрожи. И что интересно, если гулль был слаб, то запах его сгоревшего тела никого не пугал, а вот от подпаленного трупа крупного свирепого гулля его собратья разбегались, как подгулявшие студенты от проректора по воспитательной работе.

Вероятно, благодаря этому следующие два дня на нас никто не напал, и мы подошли к остаткам Южного бастиона. Тут я и понял, насколько страшны магические средства массового поражения. Лес закончился, дальше начиналось открытое место, и оно было необычно. Серая выжженная равнина, настоящий лунный ландшафт, ничего живого, ни деревца, ни кустика, ни единой травинки – и это через двести лет после войны!

Посередине – груда битых камней, по которым не сразу сообразишь, чем они когда-то были. Если бы лес заполнил остатки Южного бастиона, за двести лет не осталось бы вообще ничего. Из валунов текучей, как вода, пыли местами торчали осколки желтых костей. Как ни странно, они казались прочными, и не скажешь, что им столько лет. Очевидно, даже гнилостные бактерии не очень-то выживали здесь.

Внутри крепости строения сохранились лучше, в центральном зале ратуши даже не обрушилась крыша. Мы ступали по древним коридорам, вздымая облака едкой пыли, орки начали чихать и кашлять. Повсюду были разбросаны кости, в зданиях стали попадаться целые скелеты. Вот мощные челюсти и выступающие клыки орка, напротив – тонкий изящный скелет эльфа, дальше огромной каменной глыбой с сильно развитыми надбровными дугами лежит череп тролля.

Кое-где на скелетах были остатки сгнившей одежды, попалась пара скелетов в рассыпающихся бурой ржавчиной кольчугах. Но это скорее исключение, очевидно, победители снимали доспехи с трупов противников и своих товарищей.

Вот и центральный зал, вдоль стен здесь когда-то стояли кресла, а вот эта кучка гнилья на возвышении – вероятно, трон. Посередине зала сооружено что-то вроде клумбы – низкий бордюр окружает высохшую, как порох, но твердую, как камень, землю, с развороченной глубокой ямой в центре. Странно, а что это такое? Ржавый предмет на скелетах возле клумбы привлекает мое внимание – похоже на лопату, точно, даже трухлявая деревянная ручка до конца не сгнила. Какой-то бред, что делает лопата на поле боя, где никто даже и не думал хоронить павших, и что это за грядка? Пора вызывать Саэну, я достаю шар и, направив так, чтобы был виден центр зала, концентрируюсь на любимом образе девушки.

– Саэна, мы нашли кое-что непонятное, не подскажешь, что это за сооружение в виде грядки?

– Тут когда-то росла белая роза, символ нашего дома, – печальным голосом сообщила эльфийка, – она погибла вместе с крепостью.

– А почему в центре этой клумбы, где, по твоим словам, она росла, глубокая яма?

– Враги вырвали ее как символ эльфов, чтобы поглумиться и стереть память о роде. – Было видно, что говорить об этом девушке тяжело.

– Вырвали? – Я поднял остатки насквозь проржавевшей лопаты, со следами окаменевшей земли на штыке. – А по-моему, не вырвали, а выкопали вот этой лопатой, причем она явно не эльфийская.

– Верно, – присмотревшись, подтвердила Саэна, – такие лопаты до сих пор используют садовники дворян и купцов в королевствах людей.

– А почему, например, не крестьяне?

– Лопата цельнометаллическая, дорогая, им просто не по карману, в крестьянских хозяйствах лопаты деревянные, в лучшем случае окованные металлом по краю. – Саэна удивилась, что такие элементарные вещи мне неизвестны.

– Итак, поправь меня, если я ошибаюсь. Первое, – начал я загибать пальцы, – лопата качественная, где попало ее не взять, и вдобавок не местная. Второе, лопата лежит поверх костей, значит, появилась здесь после битвы, принести ее могли только победившие темные. Третье, именно в это время их властелин сгорал от желания уничтожить вас, прямо-таки кипятком писал. И что дальше? Лопатой аккуратно, как копают для пересадки или собирая гербарий, выкопано растение – символ вашего рода. После этого род стал постепенно погибать. Тебе не кажется странным такое совпадение? Конечно, «после» – не всегда «вследствие», но проверить, думаю, стоит.

– Не сходится, – покачала головой девушка, – таких заклинаний в мире не существует. Даже если бы каким-то чудом проклятие было наведено на наш дом через его символ, погибли бы все эльфы Белой розы, а ведь Элленор жив до сих пор. Скорее всего, лопату использовали, чтобы уничтожить растение наверняка, с корнями.

– Нет, – на этот раз качать головой пришлось мне, – я тоже кое-что смыслю в садоводстве, такую яму не делают при выкорчевывании, здесь старались не повредить корней. И вот еще тебе пара мыслей. Темные тащили лопату с черенком длиной более метра с собой за десятки и сотни километров, значит, она им была очень нужна. Они выкапывают ваш символ, после чего лопата просто выбрасывается за ненадобностью, значит, дело сделано, и других работ для этой лопаты не запланировано. И еще, мощный взрывобол прожигает в земле яму с метр глубиной. Если бы задачей было уничтожение, проще было спалить ваше дерево вместе с корнями и землей, а не волочить шанцевый инструмент с собой. Кстати, нет и никаких следов уничтоженного растения ни в главном зале Южного бастиона, ни поблизости. Смотри, трухлявый черенок от лопаты – вот он, даже поднять можно, а остатков веток вашей розы нет.

На этом разговор двух ботаников закончился. Все это следовало хорошенько обдумать, причем я действительно был уверен в своем превосходстве над большинством здешних мудрецов. И вовсе не потому, что началось головокружение от успехов или меня вдохновляли восхваления друзей. Просто в этом мире не было аналитики как науки даже в зачатке, поступающая информация анализировалась, как бог на душу положит, а в нашем универе этот предмет вел очень хороший специалист, и сдал я его на «отлично».

Больше ничего интересного в руинах мы не нашли. Обратный путь пролегал по большой пограничной дороге.