Текст книги "Совет директоров компании: новый подход"

Роль стейкхолдеров в функционировании современной западной корпорации

Исключительно важным фактором, определяющим общую направленность регулирования и содержание практики корпоративного управления вообще и советов директоров корпораций в частности, в западных странах является их социально-политическая культура, принципы функционирования государства и общества, социальные ценности, определяющие поведение граждан. Поэтому считаю важным вкратце охарактеризовать эти фундаментальные основы деятельности западных корпораций.

Политическая конкуренция, периодическая сменяемость руководства и состава органов власти формирует общую культуру подотчетности власти различных уровней перед гражданами, заинтересованность с ее стороны в выявлении и учете интересов различных социальных групп, вынуждают органы государственной власти к раскрытию информации о своей деятельности.

Разделение властей и реальная независимость каждой из ее ветвей (законодательной, исполнительной, судебной) формируют у граждан в целом понимание важности такого баланса, механизма сдержек и противовесов в качестве основополагающего управленческого принципа во всех сферах деятельности: государственное и местное управление, предпринимательская деятельность, функционирование общественных организаций различного рода.

Политические партии вынуждены бороться за избирателей на разных уровнях, изучать интересы рядовых граждан, различных профессиональных, социальных групп, искать способы учета, согласования этих интересов как в периоды избирательных компаний, так и после их завершения[11]11
  Реагирование ведущих политических партий на настроения избирателей, в том числе в области регулирования корпоративных отношений, можно проиллюстрировать следующим примером. Исследование, проведенное летом 2014 г. газетой Financial Times, показало: 61 % британских избирателей хотят, чтобы партия, которая победит на общих выборах в будущем году, заняла более жесткую позицию в отношении крупного бизнеса, прежде всего в отношении таких вопросов, как вознаграждение руководителей и уклонение от налогов. Комментируя это, председатель Совета по финансовой отчетности У. Бишофф заявил: «Общество редко относилось к крупному бизнесу с бóльшим цинизмом; уровень доверия сейчас самый низкий за все время. Эффективное и очевидное этичное поведение имеет принципиальное значение для восстановления и сохранения доверия среди клиентов и инвесторов». С этого времени правительство консервативной партии (традиционно воспринимаемой как партия крупного капитала) проявляло беспрецедентную активность в вопросах выработки новых правил корпоративного управления, в том числе в таких вопросах, как повышение влияния акционеров на определение вознаграждения топ-менеджеров компаний и увеличение объема раскрываемой по этому вопросу информации, повышение разнообразия состава советов директоров, увеличение внимания советов к учету интересов стейкхолдеров, предоставление им возможностей влияния на советы директоров.


[Закрыть]. Публичность является неотъемлемой частью такой деятельности.

Ярко выраженной тенденций развития обществ развитых стран является их усложнение – появление новых социальных, культурных, этнических (в результате иммиграции) групп со своими специфическими интересами. Как писал А. де Токвиль, «в демократии каждое поколение – это новый народ». Это побуждает политические, общественные движения быть «в форме», в состоянии идентифицировать интересы различных социальных групп и учитывать их в своей деятельности.

Различные общественные, профессиональные объединения, бизнес-ассоциации вынуждены вести активную работу среди своей целевой аудитории с тем, чтобы заручиться ее поддержкой в своем взаимодействии с политическими партиями, государственными и местными органами власти при продвижении различных норм и правил, благоприятствующих реализации интересов этих организаций и их членов.

Продвижение своих идей и проектов требует от таких организаций взаимодействия с другими организациями, представляющими интересы иных социальных и профессиональных групп, привлечения экспертов для детальной проработки и обоснования своих предложений. Эта деятельность также носит публичный характер.

Государственные органы, политические партии, общественные организации ведут свою деятельность в условиях пристального внимания к ним независимых средств массовой информации, оказывающих очень большое внимание на общественное мнение, ставящих вопросы, которые очень трудно игнорировать.

Вышеописанный общий социально-политический, культурный контекст оказывает определяющее влияние на выработку и реализацию правил и норм корпоративного управления компаний в странах Запада.

Как уже было отмечено ранее, в США и Великобритании исторически ведущая роль в формировании правил корпоративного управления принадлежала бизнесу и различным профессиональным объединениям. С начала 2000-х гг. роль государства в определении корпоративных правил в этих странах возросла. Однако бизнес и профессиональное сообщество в целом удерживают за собой ведущую роль в этом процессе.

В континентальной Европе государство исторически играло значительно бо́льшую роль во всех сферах. Сфера регулирования корпоративных отношений не является исключением.

С конца 1990-х гг. органы ЕС играют ведущую роль в формировании правил корпоративного управления европейских публичных компаний и практики их отношений с различными заинтересованными группами (стейкхолдерами).

Исключительно большое внимание уделяется в ЕС поощрению активности самых различных групп стейкхолдеров (профсоюзы, потребители, экологические движения, местные сообщества, женские организации, НКО) выработке консолидированной позиции в отношении социальной ответственности бизнеса и развития диалога с последним на основе этой позиции. Эта поддержка осуществляется в самых разнообразных формах – спонсирование исследований, выпуск различных руководств и пособий, создание площадок для объединения стейкхолдеров, расширение прав НКО в вопросах мониторинга социальных аспектов деятельности бизнеса, использование авторитета политических лидеров и ресурсов Интернета. Эта поддержка не обусловливается требованиями ответной поддержки со стороны этих групп стейкхолдеров государственной политики в отношении решения тех или иных проблем и поэтому не мешает самостоятельному развитию этих организаций. Такая поддержка дополняется мерам на наднациональном и национальном уровнях. В их числе программы повышения прозрачности ряда отраслей экономики, внедрение принципов корпоративной социальной ответственности в систему государственных закупок, расширение рамок корпоративной отчётности (например, по вопросам охраны окружающей среды, политики взаимоотношений с сотрудниками и взаимодействием с местными сообществами), создание репутационных и налоговых стимулов для компаний, принимающих высокие стандарты социального ведения бизнеса, поддержка деятельности организаций стейкхолдеров.

Показательным является то, что данная политика распространяется не только на публичные компании, но в растущей степени на все компании, масштаб деятельности которых оказывает заметное влияние на экономику и социальные отношения, пусть даже в региональном и местном масштабе. В июне 2017 г. Европейская комиссия опубликовала «Рекомендации по раскрытию публичной нефинансовой отчетности в соответствии с требованиями Директивы ЕС 2014/ 95/EU12», которые обязывают компании с числом работников более пятисот, начиная с 2018 г. раскрывать в своих годовых отчетах широкий перечень нефинансовой информации. В частности, этим компаниям рекомендуется раскрывать сведения о соблюдении в них прав человека, о принятой ими антикоррупционной политике, информацию о соблюдении трудового законодательства, а также о своей экологической и социальной политике. Рекомендации Европейской комиссии по раскрытию экологической и социальной политики не являются обязательными и не предписывают каких-то жестких форматов раскрытия информации. Компании вправе самостоятельно выбрать форму реагирования на эти рекомендации, раскрытия информации, исходя из особенностей их бизнеса. На мой взгляд, это наглядный пример того, как повышение планки требований сочетается с гибкостью в осуществлении такой политики.

Как отмечают исследователи, главное направление этой стратегии, проводимой в рамках ЕС, заключается в обеспечении добровольного принятия бизнесом принципов ответственного социального поведения на основе диалога со стейкхолдерами (151), преимущественной опоре на внедрение нерегуляторных норм и правил. Однако оно дополняется и принятием правовых актов, создающих новые обязательства для бизнеса в отношении социально ответственного поведения. При этом европейский бизнес имеет возможности вести диалог по этим вопросам как с институтами ЕС, национальными правительствами, так и самостоятельно – с сообществами стейкхолдеров.

Означает ли данная ситуация увеличение нагрузки на бизнес? Очевидно, что да. Однако европейский бизнес, прежде всего публичные компании, в растущей степени рассматривает учет интересов широкого круга стейкхолдеров как неотъемлемый компонент своей стратегии, получения рыночных преимуществ, философии ведения бизнеса в целом, поддержания и улучшения той социальной среды, в которой он существует.

На уровне управленческой теории этот подход нашел отражение в концепции создания общей стоимости М. Портера и М. Крамера, объединяющей максимизацию акционерной стоимости и обеспечение сбалансированности запросов заинтересованных сторон, встраивающий политику корпоративной социальной ответственности в основу процесса создания стоимости. Вот как излагают этот подход авторы этой концепции:

«Концепция общей ценности… исходит из того, что состояние рынка определяют не только обычные экономические запросы, но и общественные потребности. Она также учитывает и то, что социальные беды и узкие места часто приводят к появлению у фирм дополнительных внутренних затрат, например, напрасных расходов энергии или ресурсов, ликвидации последствий дорогостоящих аварий и необходимости проведения дополнительной профессиональной подготовки персонала, чтобы компенсировать недостатки в базовом образовании работников. В то же время действия, связанные с социальными бедами и ограничениями, не обязательно повышают затраты фирмы. Этого не происходит, если она может подойти к этим вопросам инновационно и воспользоваться новыми технологическими операционными приемами и современными управленческими подходами, что в итоге приведет к повышению ее производительности и расширению рынков» (31, с. 15).

Критики этого подхода заявляют, что она работает только в случаях, когда достижение экологических или этических целей находится в гармонии с целью максимизации акционерной стоимости. Но в случаях, когда этические или экологические цели вступают в конфликт с максимизацией акционерной стоимости, возникают трудности, с которыми справиться при помощи модели создания общей ценности обычно не удается, и фирмы делают выбор в пользу стоимости. Тем не менее даже критики признают значимость влияния, которое оказывают на функционирование бизнеса эта и похожие на нее модели, побуждающие компании переосмысливать продуктовые/рыночные возможности так, чтобы появились дополнительные общие выгоды. Например, снижение уровня бедности, повышение устойчивости общества или улучшение окружающей среды. В качестве примеров успешной реализации такого подхода специалист по управленческим моделям Э. Воган приводит следующие.

Создание компанией Nestle в Индии сети поставок молока с низкими затратами, в результате чего в выигрыше оказались жители сельскохозяйственных регионов.

Экологический подход GE, решившей разработать и реализовать инновационные подходы для решения современных экологических проблем, обеспечивая при этом достижение экономического роста, привел к росту продаж компании до 85 млрд долл. при одновременном снижении объема парниковых газов на 22, сокращении использования воды на 30 и получению 130 млн долл. дополнительной прибыли за счет более экономного и эффективного использования энергии.

Фонд Mark & Spencer и Shell Foundation создал в Южной Африке совместное предприятие по оказанию помощи в области торговли, инвестирующее 1 млн долл. в год, чтобы помогать 3000 фермерам выращивать и экспортировать экзотические цветы.

«В каждом из этих случаев участвовавшие компании занимались достижением своей основной цели – максимизации акционерной стоимости, но критики не станут оспаривать, что эти организации в то же время умело и инновационно находили новые нишевые возможности, которые одновременно позволяли им ослаблять общественные проблемы», заключает Воган (31, с. 15).

Исследование практики корпоративной социальной ответственности 2500 западных компаний, проведенное в 2014 г. фирмой Grant Thornton, выявило следующие 10 основных мотивов, которые объясняют их приверженность принципам КСО (153).

Это требование клиентов – 64 %.

Это «просто правильная политика» – 62 %.

Это помогает формировать бренд – 59 %.

Это помогает удерживать и нанимать качественные кад ры – 58 %.

Это дает налоговые льготы – 42 %.

Это реакция на давление правительств – 39 %.

«Такой политикой мы спасаем планету» – 38 %.

Это важная часть отношений с инвесторами – 38 %.

Это ответ на давление общественности – 30 %.

На мой взгляд, этот набор мотивов очень показателен с точки зрения того, как в деятельности западных корпораций сочетаются прагматичные мотивы и социальные ценности общего характера[12]12
  Одним из многочисленных наглядных показателей реальной активности западных стейкхолдеров, имеющей непосредственное экономическое выражение, служит история, связанная с использованием персональных данных 50 млн людей, имеющих свои страницы в сети Facebook. В марте 2018 г. разгорелся скандал в связи с тем, что британская консалтинговая фирма Cambridge Analytica использовала эти данные для скрытой агитации в пользу Д. Трампа на президентских выборах в США в 2016 г. Фирма не получила на это согласие Facebook и формально не нарушила правил конфиденциальности, т. к. люди, чьи данные были использованы, давали свое согласие, заполняя опросник психологического теста. Тем не менее Facebook стала объектом очень жесткой критики с серьезными экономическими последствиями: за два дня капитализация компании упала почти на 12 % (60 млрд долл.), а фирма Cambridge Analytica была вынуждена закрыться.


[Закрыть].

Основой активного участия стейкхолдеров в формировании практики корпоративного управления западных корпораций является не просто активная помощь государства, а исторически высокий общий уровень социальной активности населения западных стран, его гражданственности, информированности, социальной самоорганизации, консенсус в понимании базовых социальных ценностей. Государство в своей политике взаимодействия со стейкхолдерами опирается на эти черты общества и поддерживает их. Оно всячески поощряет сотрудничество различных групп стейкхолдеров между собой, самостоятельное взаимодействие стейкхолдеров с бизнесом.

Приведу длинную цитату, которая, на мой взгляд, дает очень хорошее объяснение тех общих социальных и культурных рамок, которые оказывают определяющее влияние на развитие практики управления западных корпораций: «Европейская политическая культура не просто создаёт возможности, а во многом побуждает активно реагировать на глобальные и локальные вызовы устойчивому развитию, как то прозрачность корпораций, соблюдение прав человека, энергоэффективность… В результате наблюдается эффективная работа многочисленных групп интересов, продвигающих принципы устойчивого развития и принципов корпоративной социальной ответственности: НКО, профсоюзов, представительств различных международных организаций и так далее. В рамках своей деятельности они влияют на взгляды местного населения, то есть избирателей, а также напрямую влияют на разные уровни власти в качестве групп интересов. Таким образом, происходит интеграция КСО в сферу публичной политики и влияние на развитие европейской политической конкуренции» (151).

Наглядным практическим подтверждением справедливости приведенной выше цитаты является появление в 1970-е гг. движения «зеленых», которое стало заметной политической силой как в ряде европейских стран, так и на уровне надгосударственных органов Европейского союза. Оно появилось и развивалось как движение, опирающееся на социальную активность рядовых граждан, не связанное с исторически существовавшими партиями, и тем более с государством. На парламентских выборах 2017 г. в Германии партия «зеленых» получила 8,9 % и в очередной раз прошла в федеральный парламент. Значительным влиянием партии «зеленых» пользуются в Австрии (9–11 % голосов на парламентских выборах на протяжении последних 25 лет), заметным влиянием и присутствием в национальных парламентах во Франции, Португалии, Ирландии, Бельгии. С 1983 г. «зеленые» постоянно представлены в Европейском парламенте, где играют очень активную роль. Основой социально-политической платформы «зеленых» являются такие принципы, как экологичность, социальная справедливость, демократия (представительство всех членов социума независимо от их положения). В ряде крупных европейских стран программа «зеленых» пользуется серьезной поддержкой профсоюзов.

Таким образом, нынешние правила поведения, корпоративного управления европейских корпораций являются результатом воздействия на их акционеров и топ-менеджеров широкой общественной коалиции. Государство действует как координатор отношений этой коалиции с бизнесом, участвует в формулировке целей, но не подменяет участников этих отношений, и не формулирует правила вместо них.

Рассмотрим теперь, в каком направлении государство и другие группы стейкхолдеров, действуя в рамках, описанных выше политических, социальных традиций, идеологии социальной ответственности и социального партнерства, развивают практику корпоративного управления западных публичных компаний в целом и советов директоров в частности.

В июле 2015 г. Европейский парламент принял поправки в две директивы, сутью которых является повышение требований к советам директоров в отношении контроля за политикой корпораций в сфере политики социальной ответственности, учета интересов стейкхолдеров и вовлечение последних, в том числе представителей персонала корпораций, в управление корпорациями. Эти поправки предусматривают внедрение практики оценки работы советов директоров корпораций по совершенствованию практики корпоративного управления, обеспечению социальной ответственности и охраны окружающей среды. Они также предусматривают, что система вознаграждения членов советов директоров должна учитывать эффективность практики корпоративного управления компаний с точки зрения обеспечения ее устойчивости и долгосрочного развития. Информация по этому вопросу должна публично раскрываться в отчете компании о практике вознаграждения ее членов совета директоров. В соответствии с поправками политика вознаграждения членов совета теперь в обязательном порядке должна утверждаться общим собранием акционеров корпорации. Эта политика должна включать критерии, относящиеся к реализации надзора со стороны совета директоров за практикой корпоративной социальной ответственности и обеспечению устойчивости и долгосрочного развития.

Чуть раньше, в декабре 2014 г., вступила в силу директива 2014/95/EU, которая содержит рекомендации крупным публичным компаниям ЕС в составе своих отчетов о практике корпоративного управления давать подробное описание политики обеспечения разнообразия состава советов директоров (с точки зрения гендерного состава, возраста, образования, профессионального опыта и т. п.) и других органов управления компании. Такого рода отчет должен давать четкие разъяснения в отношении того, какие критерии разнообразия компания использует и как им соответствует (с пояснением причин в случае несоблюдения). Критерии должны учитывать такие факторы, как масштаб компании, особенности ее бизнеса, географию присутствия, социальный контекст.

Вышеописанные тенденции развиваются не только в странах континентальной Европы, где они опираются на давние исторические традиции. Великобритания, считающаяся мировым «законодателем моды» в области корпоративного управления, долгое время придерживавшаяся «агентской теории» и принципа «корпорация – для акционеров» как основы практики корпоративного управления, делает серьезные шаги в сторону принятия «стейкхолдерской модели».

В августе 2017 г. правительство Великобритании опубликовало разъяснение в отношении ранее проведенных им консультаций с представителями бизнеса, профессиональных организаций, экспертов, общественных объединений, по реформе британского корпоративного управления. По результатам консультаций британское правительство поручило Совету по финансовой отчетности (СФО)[13]13
  Независимый орган в Великобритании, осуществляющий общее наблюдение за процессом разработки профессиональных стандартов.


[Закрыть] представить предложения по разработке:

нового принципа кодекса корпоративного управления, устанавливающего важность более активного донесения работниками и другими участниками корпоративных отношений своих мнений до совета директоров;

нового положения кодекса, требующего от компаний, которые имеют листинг в сегменте «премиум», принять один из трех механизмов участия работников в деятельности совета директоров (на основе принципа «соблюдай или объясни»):

– назначение конкретного неисполнительного директора, который будет отвечать за то, чтобы мнения работников и других участников корпоративных отношений учитывались на уровне совета директоров;

– формирование консультативного совета компании из ее работников;

– избрание члена совета директоров из числа работников компании.

СФО должен разработать добровольный комплекс принципов корпоративного управления для крупных частных компаний. Все крупные компании, в отношении которых еще не применяются требования о представлении отчетов о корпоративном управлении, будут обязаны раскрывать информацию о своих механизмах корпоративного управления.

Планируется внесение изменений в британский кодекс корпоративного управления в части деятельности комитета совета директоров по вознаграждениям. Например, наделение его полномочиями пересматривать и корректировать утвержденную ранее систему вознаграждения топ-менеджмента с учетом мнения представителей работников компании. Комитет будет должен обеспечить повышение прозрачности системы вознаграждения генерального директора корпорации путем публичного раскрытия информации о соотношении его вознаграждения со средней зарплатой в компании, а также информации о целях, которые преследует компания при выплате генеральному директору того или иного бонуса.

Предполагается, что указанные выше инициативы после их детального обсуждения с СФО и профессиональными сообществами в марте 2018 г. будут внесены в парламент страны и другие ответственные органы.

Учитывая влияние британской практики корпоративного управления на остальной мир, можно ожидать, что эти тенденции в ближайшие годы затронут кодексы лучших практик корпоративного управления и других стран.

На чем основывается тенденция роста учета интересов персонала компаний в практике корпоративного управления в целом и работы советов директоров в частности?

Среди факторов, обусловливающих развитие этой тенденции, выделю многолетнюю традицию высокой самостоятельности профсоюзов в западных странах. Профсоюзы стали равноправным партнером бизнеса и государственных структур. Их представители есть как в национальных парламентах, так и в законодательных и исполнительных структурах ЕС. Без обсуждения с их представителями ни один закон, касающийся регулирования трудовых отношений, социальной практики бизнеса, не выносится для парламентского утверждения.

Профсоюзы самостоятельно (это ключевое слово! – И.Б.) формулируют свою повестку дня, активно продвигают ее как в государственных структурах, так и в общественном мнении через разные каналы – политические партии, НКО, средства массовой информации.

Несмотря на общее снижение профсоюзного членства за последние десятилетия, профсоюзы стран ЕС в 2000–2010-х гг. продемонстрировали свою жизнеспособность, осуществляя демократизацию и реструктуризацию своих организаций, расширяя выдвигаемые ими требования (в том числе и политические), взаимодействуя и со своими членами, и с различными общественными движениями.

Очень показательными являются данные о забастовочной активности профсоюзов в странах ЕС. С одной стороны, за период 1970–2004 гг. количество забастовок, причиной которых были чисто трудовые требования, стабильно сокращалось. В то же время за период 1980–2009 гг. стабильно росло число всеобщих забастовок, в рамках которых профсоюзами выдвигались более широкие требования, касавшиеся таких вопросов как макроэкономическая политика правительства, налоговая политика, политическое устройство страны и т. п. (181). Эксперты отмечают тенденцию роста выступлений профсоюзов под политическими требованиями, предъявляемыми правительствам, при снижении числа трудовых конфликтов между профсоюзами и частным бизнесом (177). Несмотря на снижение общей численности членов профсоюзов в странах ЕС, организуемые ими всеобщие забастовки, в основе которых лежат не требования повышения заработной платы, а широкие социально-политические требования (отмена сокращения расходов на систему здравоохранения, образование и общественную инфраструктуру, сохранение системы социального страхования, повышение размера пенсий и т. п.), становятся все более успешными. Выступления под такими лозунгами получают активную поддержку не только среди членов профсоюзов, но и среди широких масс населения западных стран. Динамика всеобщих забастовок в странах ЕС и Норвегии под такими лозунгами выглядит следующим образом: 1980-е гг. – 20, 1990-е гг. – 36, 2000-е гг. – 39, в период 2010–2014 гг. – 51. В 2000-е гг. 40 % всеобщих забастовок в этих странах заканчивались удовлетворением властями требований участников этих забастовок.

Эксперты отмечают, что правительства стран ЕС вынуждены уделять большое внимание выдвигаемым в ходе таких выступлений требованиям и учитывать их в силу того, что такие акции оказывают заметное влияние на поведение населения во время выборов различного уровня. Например, всеобщая забастовка в ходе подготовки к выборам может привести к потере правящей партией от 2 до 3,5 % голосов избирателей. В условиях очень острой электоральной конкуренции политических партий западных стран потеря такого количества голосов может привести к утрате правящей партией власти. Сотрудничество же с профсоюзами может привести к укреплению электоральных позиций соответствующей партии (180). Таким образом, профсоюзы в странах Западной Европы остаются очень важным общественным фактором, продолжают оказывать значительное влияние как на политику правительств, так и, прямо и косвенно, на бизнес. Политика профсоюзов по выдвижению политических и социально-экономических требований широкого характера, и поддержка их большими социальным группами делает профсоюзы очень значимым партнером в глазах западных корпораций, побуждает советы директоров последних анализировать и учитывать интересы персонала компаний.

В США крупные профсоюзные объединения сыграли очень заметную роль в изменении поведения институциональных инвесторов в отношении вопросов корпоративного управления, социальной ответственности. В частности, в таких вопросах, как разделение должностей генерального директора и председателя совета директоров, расширение права инвесторов влиять на вопросы определения размера вознаграждения генеральных директоров, публичного раскрытия информации о соотношения вознаграждения генерального директора, группы топ-менеджеров и средней по компании зарплаты, повышения ответственности крупных компаний (в том числе и частных) за условия работы персонала в их компаниях-партнерах и субподрядчиках (подробнее см. 214).

Однако за последние десятилетия позиции американских профсоюзов заметно ослабели, в том числе и из-за значительного падения членства в них: в американском частном секторе доля сотрудников, состоящих в профсоюзах, снизилась с 1973 г. по 2017 г. С 24 % до 6 %. В целом в США по сравнению с континентальной Европой социальная активность сотрудников корпораций, ее самостоятельность заметно ниже. Во многих отраслях за эти годы произошла консолидация бизнеса. В результате этого корпорации в 2010-е гг. значительно усилили свои позиции по отношению к своему персоналу. Одним из проявлений изменения соотношения сил стало, например, расширение практики использования руководством ряда американских корпораций своего персонала для лоббирования изменений в законодательстве, поддержки конкретных политиков (в том числе путем участия в сборе средств в их избирательные фонды) на выборах различных уровней, противодействия созданию профсоюзов в компаниях (134). Компании уверяют, что участие в этих акциях добровольно. Но, как отмечают эксперты, даже если прямого принуждения нет, возможны другие методы давления. Такие, например, как угроза увольнения в случае, если определенный закон не будет отменен, или определенный политик не будет избран. Данная практика пока не носит массового характера, но американские СМИ, эксперты обращают на нее внимание, указывают, что это может нанести вред демократической политической системе, создавая ложное представление о предпочтениях людей. Эта тема является предметом открытых общественных дискуссий.

Американские корпорации реализуют беспрецедентно масштабные социальные программы в отношении своих сотрудников. Так, американский ритейл-гигант Walmart объявил в 2018 г. о начале реализации долгосрочной программы оплаты обучения в университетах для миллиона своих сотрудников. Будущие студенты смогут учиться в кампусах или онлайн. Выбрать можно две специальности – бизнес или управление системой снабжения. После окончания обучения необязательно оставаться работать в Walmart, а в случае ухода из компании надо будет выплатить компании символическое возмещение – по одному доллару за каждый день учебы. В течение первых пяти лет действия этой программы, ожидает Walmart, учиться пойдут около 68 000 сотрудников компании. Похожие программы, по которым предоставляется помощь в оплате обучения, есть у Starbucks, Amazon и ряда других крупных корпораций.

Если в континентальной Европе учет интересов персонала компаний основывается на социал-демократической традиции и укоренившейся еще в первой половине XX в. концепции стейкхолдерского подхода к управлению корпорациями, то в США такой подход основан на традиции личной благотворительности, насчитывающей уже второе столетие. Масштабы этой благотворительности колоссальны: в 2016 г. общий объем индивидуальных благотворительных пожертвований в США составил 390 млрд долл. (170). Для сравнения: весь федеральный бюджет России в 2016 г. составил 246 млрд долл. Исторически благотворительность в США, в отличие от Европы, развивалась не как корпоративная, а как личная деятельность (подробнее см. 7, с. 288–297). За последние два десятилетия глубоко укоренившиеся традиции частной благотворительности в США стали оказывать сильное влияние и на корпоративную благотворительность, способствуя значительному расширению ее масштабов.

Как отмечают эксперты, в условиях обострения конкурентной борьбы профсоюзы западных стран стали осознавать, что благосостояние работников зависит не только от противоборства с предпринимателями, но и от роста эффективности труда. Поэтому современные профсоюзные организации активно участвуют в повышении профессиональной подготовки своих членов и в совершенствовании самого производства. Исследования американских экономистов доказывают, что в большинстве отраслей члены профсоюзов демонстрируют более высокую производительность (примерно на 20–30 %).

В западных странах в судах по трудовым спорам, рассматривающих трудовые конфликты, во всех инстанциях участвуют общественные судьи, избираемые как из рядов работодателей, так и наемных работников. Правления и собрания представителей различных органов системы социального страхования (страховых фондов на случай безработицы, болезни, несчастного случая и пенсионных страховых фондов) состоят из равного числа работодателей и наемных работников. Во многих европейских странах на уровне компаний функционируют комитеты по трудовым отношениям, которые являются органами согласования интересов менеджмента и персонала.

В значительном числе западных компаний действуют различные варианты системы участия сотрудников (причем не только высших и старших менеджеров, но и рядового персонала) в капитале или прибыли. Так, в руках сотрудников базирующейся в США глобальной корпорации Proctor & Gamble находится от 10 до 20 % акций компании. Сотрудникам крупной американской авиакомпании Southwest Airlines принадлежит около 13 % акций компании, и в 2016 г. она выплатила 586 млн долл. в виде дивидендов, что увеличило годовой доход каждого работника на 13,2 %. В 2015 г. техасская сеть супермаркетов НЕВ передала 15 % своих акций 55 000 своих сотрудников. В целом только в США в нескольких тысячах корпораций и частных компаний их сотрудники являются владельцами значительно числа их акций, благодаря программам стимулирования предоставлением акций (ESOP). В конце 2017 г. в таких компаниях работало 11 млн американцев, или 9 % от общего числа занятых в негосударственном секторе. Исследования показывают, что по ряду показателей ESOP-компании превосходят своих конкурентов. Так, по данным анализа за 10-летний период, проведенного некоммерческим Центром по вопросам собственности сотрудников[14]14
  Центр по вопросам собственности сотрудников (NCEO) – существующая с 1981 г. американская некоммерческая организация, ставящая своей целью «предоставление самой объективной и надежной информации по вопросам собственности сотрудников по наиболее доступной цене». Насчитывает более 3000 членов, в числе которых сотрудники ESOP-компаний, консультанты, исследователи и пр.


[Закрыть], количество рабочих мест в таких компаниях увеличилось на 25 % по сравнению с аналогичным показателем компаний с обычной формой собственности; среднегодовой рост рентабельности в них составил 2,7 %, а производительность труда только за первый год принятия ESOP увеличивалась на 4–5 %. Быстрее, чем в обычных компаниях, в компаниях этой группы росли продажи и доходы на одного сотрудника (80). В части этих компаний успешно реализуется политика развития у сотрудников культуры владения – мыслить и действовать как собственники.