Текст книги "Как нам понимать свою страну. Русская идея и российская идентичность: прошлое, настоящее, будущее"

Часть III. ГОД 1917, РУССКИЙ РАЗРЫВ

Против постсоветской «концепции единого учебника истории»

С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.

В. Розанов. 1918.

После распада Советского Союза отношение системных историков к 1917 году радикально изменилось. В советские десятилетия Февральскую революцию следовало забыть, а Октябрь называли «главным событием ХХ века». После 91-ого года все громче говорят о Феврале, а Октябрь перестает быть «главным» и даже просто «событием». Завершает процесс фальсификации концепция единого учебника истории. В ней Февраль и Октябрь объединены и называются «великой русской революцией». Причем, новый учебник, вместо очевидности революционного разрыва, должен доказать неразрывность и целостность прошлого и настоящего. Так в чем цель новой трактовки и почему ее необходимо признать исторической фальсификацией?

О смысле Февраля и Октября

Мы уже отмечали, что атеизмизация общества вела к десакрализации власти. Но власть огромной страны с тысячелетними традициями не могла «висеть в воздухе», и народ искал способы укрепления фундамента своей государственности. Ответом на вызов стала Февральская революция. До 1917-ого года российская монархия узаконивалась через Бога. Цари и императоры получали исключительный статус, проходя через таинство Богопомазания. В изменившихся условиях Февраль должен был перевести страну от божественной легитимации к гражданской. Главный лозунг революции – ВЫБОРЫ – всеобщие, прямые, равные и тайные – в Учредительное собрание. С 1906 года Россия фактически уже была конституционной, думской монархией и двигалась в направлении, в котором теперь находится Британская монархия. Февраль должен был ускорить это движение. Однако в силу ряда причин Временное правительство откладывало проведение выборов. Поэтому в Октябре временного Керенского заменил временный Ульянов, гарантировавший проведение выборов в срок. И они действительно прошли через три недели после взятия Зимнего. Однако на выборах ленинцы проиграли, не получив и четверти голосов. И вместо того, чтобы передать власть победившим партиям и готовиться к следующим выборам, они разогнали Учредительное собрание, расстреляли рабочие демонстрации, вышедшие на его защиту, и объявили о введении «диктатуры пролетариата». В последующие семьдесят лет в России не было свободных выборов, а власть большевиков оставалась нелегитимной. Вместо парламентской республики, думскую монархию заменило тоталитарное, неправовое квазигосударство. Русская история была трагически прервана.

Поскольку постсоветская Россия признала себя и фактически является правопреемницей СССР, нынешние фальсификаторы вновь вынуждены скрывать катастрофу Октября, растворив незаконное в законном, соединяя Октябрь и Февраль и пряча все это под маской «великой русской революции».

Описывая исторический разрыв, продолжим его анализ. Аргументы и высказывания политиков и мыслителей

Начнем с признания того, что тоталитаризм – это тяжелая социальная болезнь и результат сбоя исторической логики. Тоталитарное государство не является итогом естественного развития государства нетоталитарного, наоборот, тоталитаризм – это результат отказа от собственной истории. Добавлю, что выход из тоталитаризма, переход к демократическому устройству также ведет к отбрасыванию прежней государственной системы.

Примеры подобных трансформаций известны – на месте немецкой Веймарской республики после 1932 года образовался Третий Рейх, а крах фашистско-тоталитарной государственности привел к образованию нового, демократического государства – ФРГ. Распад и декоммунизация тоталитарной ГДР завершились ее «растворением» в ФРГ. Победа Майдана – украинской антикриминальной революции национального достоинства – невозможна без смены власти, без демократических выборов и новой конституции. Одновременно она вызывает жесткое противодействие правопреемника тоталитарного СССР – нынешней РФ. В другом регионе мира на месте исторической Кореи сосуществуют две страны, периодически вступающие в жесткую конфронтацию – тоталитарная КНДР и демократическая Южная Корея. Словом, тоталитаризм несовместим с нормально устроенным государством ни во времени, ни в пространстве. Возвращаясь к исходному вопросу, повторю – историческая Россия и СССР – две взаимоисключающие госсистемы…

О российском историческом разрыве высказывался ряд политиков и мыслителей. Кажется, первым об этом написал сам В. Ленин. Летом 1917 года он разрабатывал обоснование и прграмму предстоящего госпереворота. В книге «Государство и революция» будущий «вождь пролетариата» писал «… все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве». (В. И. Ленин, ПСС, т. 33, с. 28).

Спустя год, осенью 1918-ого, русский мыслитель Василий Розанов в эссе «La divina comedia» (Божественная комедия) отмечал: «С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.» (В. Розанов. Миниатюры. М., 2004, с. 486).

Удивительное признание, подтверждающее мысль об историческом разрыве, находим у «продолжателя дела великого Ленина». Выступая в тяжелейший момент войны – 6 ноября 1941 года с докладом о «24-ой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции» верховный главнокомандующий Сталин заявил «По сути дела гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме». (Сталин. О Великой отечественной войне Советского Союза. М. 1947, с. 28). Другими словами, Сталин не только отрывал советчину от Российской империи, но, воюя с Гитлером, продолжал войну с исторической Россией! (Своей позицией он предопределил появление власовского движения).

Важное суждение по этому поводу принадлежит и Александру Исаевичу Солженицыну. В одном из своих интервью Солженицын констатирует: «Советский Союз соотносится с исторической Россией как убийца с убитым».

Теоретические обоснования подтвердим и проиллюстрируем исторической фактологией

Всякое государство позиционирует себя набором символов. Переход к Советской России привел к появлению нового флага, герба, гимна и, одновременно, к запрету российского флага, герба и гимна. С 1922 года исчезло само название страны: на смену Российской Империи пришел СССР. Смена внешней символики подтверждала глубинную внутреннюю трансформацию – думскую монархию заменила т. н. республика рабочих и крестьян, диктатура над пролетариатом.

Важнейшая часть госструктуры – её правовая система. …30 ноября 1917 года предсовнаркома издает декрет, которым отменяет действие всех российских законов, создававшихся более 1000 лет. Суд присяжных заменяется так называемой «революционной законностью», а обращение к русскому праву карается конфискацией имущества.

Существование государства предполагает функционирование силовых структур. Полицию и жандармерию Февраль заменил милицией. А большевики распустили и разоружили Русскую армию (в соответствии со статей V Брестского мирного договора, которую сами в него и вписали). Ленин опасался русской армии больше, чем кайзер Вильгельм. Вернись наши солдаты домой с оружием, висели бы большевицкие вожди на фонарях. (О настроениях в армии свидетельствовали проводившиеся социологические опросы и результаты выборов в Учредительное собрание). Распустив прежние силовые структуры и заменив их новыми, большевики, кроме того, создали не существовавшую в прошлом карательную политическую машину – ВЧК, впоследствии неоднократно переименовывавшуюся, но не менявшую свою сущность (если хотите – идентичность).

Становление советской системы означало национализацию частной собственности. Формально дома, заводы, банки, пароходы объявлялись общенародным достоянием, но, фактически, их коллективным хозяином стала номенклатура (партгосаппарат).

Декларируя идею равенства, большевики провозгласили отмену всех прежних сословий. Но, в действительности, призыв к социальному равенству использовался для сокрытия нового неравенства. Прежде господствовавшие классы не стали равными, их лишали всех прав, превращали в изгоев, подвергали физическому насилию. Одновременно, тайно от общества, создавался новый привилегированный класс, с особыми льготами. Этот класс – советская номенклатура – жил в соответствии с никогда не объявлявшимися правилами и принципами. А номинальный «хозяин страны» – трудящиеся, рабочие и крестьяне – подвергались невиданной прежде эксплуатации.

Глубинным началом всякой цивилизации являются ее представления о пространстве и времени. Советский режим и здесь проявил новаторство. Социо-культурное время отмерялось теперь не только от рождества Христова, но и от залпа «Авроры». Прежний календарь замарывался и переинтерпретировался. 6 мая – день рождения Николая II – был объявлен днем рождения пионерии (по новому стилю – 19 мая), начало Февральской революции – 23 февраля – стало днем Красной армии, та же дата по новому стилю – 8 марта – превратилась в женский праздник… Улицы, площади, города России лишались традиционных названий и переименовывались. Характерно, что единственный за семь советских десятилетий случай возвращения исторических названий произошел в блокадном Ленинграде; за две недели до ее прорыва председатель горисполкома Попков вернул двадцати магистралям города их настоящие имена. Невский проспект, временно называвшийся проспектом 25 октября, вновь стал Невским.

Разрыв как результат отказа от Российской системы ценностей

Не стану описывать подробнее проводившееся большевиками отъединения от России, вновь обращусь к теории: первопричиной происходившего был разрыв с Русской идеей!

На экзистенциальный вызов православию ленинцы ответили добиванием церкви и возведением на ее месте коммунистической мифологии с верой в вождя и «светлое будущее». (Происходившее в наши дни увольнение Медведевым Лужкова с формулировкой «как утратившего доверие» – это доказательство сохранения советской неправовой системы). Исчерпавшее себя «собирание земель» было насильственно продолжено под лозунгом «мировой революции». Общинный коллективизм заменил его антипод – советский коллективизм. Социология делит коллективы на «неформальные» и «формальные». В первом случае объединение происходит добровольно, во втором – формируется властью. Все советские коллективы – пионерские, комсомольские, трудовые, партийные, спортивные, воинские, творческие, научные и т. д. были формальными. А вот мир и община – объединение неформальное.

Если кого-то я так и не смог убедить в цивилизационном разрыве, оставлю другие аргументы на будущее… А пока сделаю несколько уточнений. При всей брутальности большевизма, оторваться полностью от истории Отечества было в принципе невозможно. Сохранился, хотя и пострадал, наш родной язык, который, кроме всего прочего, в начале 30-х собирались перевести на латиницу. Осталась, хотя совершенно переинтерпретированная, а частично вообще не проанализированная, русская литература и некоторая часть нашего искусства, науки, культуры. Не исчезла окончательно православная церковь и православная культура, сохранялась память о некоторых исторических именах… Забегая вперед, скажу, что и теперь, после 95 лет Русской Катастрофы, это дает надежду на российское Преемство и возрождение.

П. С. Рассуждением по аналогии, поясню читателю, почему так важно признать и зафиксировать факт исторического разрыва.

… Представьте себя врачом-хирургом… К вам приходит пациент и жалуется на боль в ноге, которая сильно искривлена. Здесь возможны два варианта.

Вариант 1.

Доктор: и давно это у вас?

Пациент: неделю мучаюсь, в прошлую пятницу споткнулся у самого входа в подъезд… а оно все хуже и не отпускает…

Доктор: жаль, что раньше не пришли, но это поправимо. Придется потерпеть, мы поставим кость на место и наложим гипс, через месяц все будет в порядке…

Вариант 2.

Входит другой пациент, с аналогичной травмой.

Доктор: и давно это у вас?

Пациент: так оно всегда так было, и у отца моего, и у деда…

Доктор: да, сложный случай…

Мораль. Если «русская болезнь» началась вместе с созданием государства, она почти не излечима. А если наши проблемы порождены большевицким «переворотом с разрывом», тогда понятно, как их лечить и как преодолеть.

Впрочем, не перевелись и такие «доктора», которые предлагают переломать все кости, чтобы «кривая нога» смотрелась вполне сносно и чтобы сам вопрос не возникал. Некоторые по сей день уверены, что в советские времена весь мир шел «не в ногу», а мы – в ногу…

Интеллектуальная пауза, е сли читатель не хочет прерываться, ее можно обойти. А если Вы устали и опять захотели отступить от строгой логики текста? Давайте отступим.

Только что я писал: сохранился, хотя и пострадал, наш родной язык, осталась, хотя совершенно переинтерпретированная, а частично вообще не проанализированная, русская литература и некоторая часть нашего искусства…». Можно продолжить и уточнить: искусство и литература, существовавшие в советское время и сохранявшие преемство с русской культурной традицией были вынуждены выражать свои мысли «эзоповым языком». Поэтому многие произведения того периода по сей день остаются не проясненными, не проинтерпретированными.

«Примеры – в студию»!

… В январе прошлого года российские СМИ включились в очередную перепалку с прибалтами. В канун Рождества Рижское телевидение показало снятый Э. Рязановым ещё в 75-ом году фильм «Ирония судьбы или С легким паром». Депутаты латвийского сейма возмутились тем, что национальный телеканал пропагандирует советские реалии и ностальгию по СССР. А российские СМИ тут же дали отпор «злопыхателям» из Риги. Этот информационный конфликт интересен именно в плане рассматриваемого нами вопроса – о чём действительно пытались рассказать творцы советских времён, был ли в их произведении второй смысл или речь должна идти о банальной советской пропаганде?

Итак, о чём повествует «Ирония судьбы», самый популярный и самый «еженовогодноповторяемый» советский кинофильм? В картине пересекаются две сюжетных линии.

Коммунистическая власть стремилась сделать людей одинаковыми, лишенными индивидуальных особенностей. Типичные слоганы тех времён – « весь советский народ единодушно осуждает…» и « весь советский народ единодушно поддерживает…». В картине Э. Брагинского и Э. Рязанова мы видим как главный герой, врач из Москвы Евгений Лукашин, случайно, по иронии судьбы, попадает в Ленинград и оказывается на улице с тем же названием, в доме с тем же номером, в квартире с таким же замком и такой же мебелью, как и у него в столице… Жизнь унифицирована до мелочей.

Но тут возникает вторая сюжетная линия. В квартиру, где случайно оказался врач, приходит не его невеста, а совершенно незнакомая женщина и герои фильма включаются в запутанную интригу, спорадически переходят от состояния глубокой ненависти к взаимной симпатии и наоборот. Поведение и намерения героев картины постоянно и непредсказуемо меняются… Создатели фильма мастерски показывают, что даже в тоталитарно стандартизированной системе человек остался непредсказуемым и внутренне свободным. Советчина – всего лишь навязчивая внешняя шелуха, за которой скрывается внутренняя свобода…

В послевоеннные десятилетия – в 50-ые – 80-ые годы – своими высшими ценностями диссидентство и нелегально существовавшее гражданское общество считали свободу и правду , и разные авторы по-разному эти идеи выражали.

… Важную роль в духовной жизни того времени сыграли писатели-деревенщики . Наиболее известные среди них – Василий Шукшин, Валентин Распутин, Федор Абрамов, Виктор Астафьев, Василий Белов… Что искали они в деревне, что воспевали, почему так ее ценили? Ведь жизнь в городе гораздо удобней, – здесь и горячая вода, и душ, и туалет не во дворе… Конечно, деревня у этих авторов выглядела несколько идеализированно, ибо настоящая сельская жизнь была разрушена советской коллективизацией. Деревня Шукшина и Распутина – это скорее символ и метафора. Но символ чего?

В социологии жители деревни называются « малой группой ». В отличие от массы , это сообщество, где каждый лично знаком со всеми, где все общаются лицом к лицу. Русские писатели показали, что жизнь в деревне, т. е. в малой группе создает специфическую форму социального контроля – здесь про каждого известно – как он работал, как отдыхал, где ночевал. Всё происходит на виду… Но вот усиливается миграция, деревенский парень «вышагивает в город», в массу, где жизнь анонима. Сохранит ли он традиционную мораль, останется ли человеком? Или «неузнанность» приведет к разрушению норм и правил? Ложь рождается в городе . Как с этим быть, чем ответить, что противопоставить? Вот проблема, которую исследуют писатели-деревенщики.

Наряду с темой противостояния правды и лжи, другой важнейший сюжет русской литературы 60-ых – 80-ых – сюжет о свободе .

… Почти всё литературное наследие великого белорусского писателя Василя Быкова посвящено военной тематике, однако, если «копнуть глубже», за слоем боевых подвигов открывается слой совсем иных смыслов и значений. Герой повести « Дожить до рассвета » лейтенант Ивановский наделён яркими индивидуальными чертами, но, вместе с тем, и легко узнаваемыми обобщенными народными характеристиками. Его фамилия – почти Иванов – для нас типична. Ему 22 года, до возраста Иисуса Христа он не дотягивает, но аналогии возникают. Что же происходит с лейтенантом? Быков строит сюжет повести экзистенциально и антистандартно – с каждым новым поворотом судьбы достичь поставленной цели Ивановскому становится всё сложнее.

Ночью офицер чудом переходит линию фронта и возвращается к своим. Вернувшись, он тут же докладывает начальнику, что в 30 километрах отсюда, на занятой немцами территории обнаружил склад боеприпасов, если его не уничтожить, всё полетит в нас.

Не успев отоспаться, лейтенант получает несколько бойцов в подкрепление и отправляется назад – вражеский боекомплект необходимо взорвать. Опять переходя линию фронта, группа теряет бойца… В ночном рывке красноармейцы вновь попадают под огонь противника, лейтенант смертельно ранен и до цели добирается в одиночку. Чудом дойдя до склада, он видит, как в грузовики затаскивают последние ящики со снарядами. За ночь база переведена в другое место… Вернуться к своим истекающий кровью Ивановский уже не может. И тогда лейтенант выползает на дорогу, зажимая на груди гранату. Он надеется взорвать вражеский танк, но никакого движения нет. Наконец, спустя час появляется немец-обозник, везущий в телеге сено. Фриц осторожно подходит к лежащему на дороге офицеру… Вопль раздираемого на куски фашиста – последнее, что слышит в своей жизни Ивановский.

Но на самом деле повесть Быкова не о войне и военным историкам она почти ничего нового не расскажет. Писателя волнует экзистенциальный вопрос – на что способен человек, какие жертвы он готов принести, на каком кресте готов быть распят ради высшей цели – дожить до рассвета , дожить до СВОБОДЫ.

Похожий сюжет находим у другого автора советского периода. В военном цикле Владимира Высоцкого выделяется песня «Чёрные бушлаты»

 
За нашей спиною остались паденья, закаты,
Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет!
Мне хочется верить, что черные наши бушлаты
Дадут нам возможность сегодня увидеть восход.
Сегодня на людях сказали: «Умрите геройски!»
Попробуем, ладно, увидим, какой оборот.
Я только подумал, чужие куря папироски:
Тут кто как сумеет, мне важно увидеть восход.
Особая рота – особый почет для сапера.
Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей.
Напрасно стараться, я и с перерезанным горлом
Сегодня увижу восход до развязки своей.
Прошлись по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных,
И тут я заметил, когда прокусили проход:
Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух
Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались, я знаю,
Не только паденья, закаты, но взлет и  восход.
Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю
Восхода не видел, но понял: Вот-вот и взойдет.
Уходит обратно на нас поредевшая рота.
Что было – не важно, а важен лишь взорванный форт.
Мне хочется верить, что черная наша работа
Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.
 

Надежда увидеть восход, готовность идти на любые Жертвы ради восхода, ради беспошлинной-бесцензурной СВОБОДЫ – вот о чём рассказал Владимир Высоцкий, вторящий Василю Быкову, а, может быть, Быков вторил Высоцкому, оба автора написали свои тексты в одном и том же 1972 году.

Совсем с другой стороны к теме свободы подошёл выдающийся писатель Чингиз Айтматов. Его философский роман «И дольше века длится день» объединяет три разных сюжета – о современниках автора, живущих на глухом полустанке рабочих-дорожниках, исторический миф о древнем племени жуанжуаней и утопию о международном полете в космос. Ключевая идея всех сюжетов общая. Жуанжуани, лишая пленников памяти, превращали их в манкуртов, и манкурт убивает собственную мать. Главный герой другого сюжета – путейщик Едигей – не может похоронить умершего друга, поскольку старое кладбище оказалось на закрытой территории космодрома. Герои романа не могут перейти из прошлого в будущее. Чингиз Торекулович показывает, как в цензурируемом обществе народ лишен истории, лишен нового опыта, как время останавливается, как будущее не наступает и один и тот же день длится дольше века . Мне представляется, это самый глубокий, самый проникновенный «советский» роман о востребованности свободы , о тупиковости системы, построенной на лжи и цензуре. Как-то Айтматов приехал в Москву, в Университет Дружбы народов, где я работал, и у нас состоялся небольшой разговор о романе. Когда я спросил об отношении автора к представленной здесь трактовке, писатель ответил: «если подходить философски, с вами можно согласиться».

Заканчивая отступление, вновь обращусь к творчеству Э. Брагинского и Э. Рязанова, к вышедшему в 1982 году кинофильму «Вокзал для двоих». Эта картина поражает своей философской глубиной, она просто и образно решает сложнейшую социальную коллизию. В европейской философии укоренилось понятие и исследуется явление, которое по-русски называют «отчуждение». Этим термином обозначают социальные отношения, которые переворачивают и обессмысливают замысел участвующих в них людей, превращают их намерения в противоположность. В условиях классического капитализма, писал ранний Маркс, чем больше трудится наемный работник, тем богаче становится не он, а хозяин и тем более бесправным и зависимым становится сам труженик. Советская идеология доказывала – при социализме никакое отчуждение невозможно, «переворачивание отношений» типично для Запада.

Но нашим авторам удалось художественным языком показать, что социальные процессы в СССР строятся именно по законам отчуждения. Картина рассказывает о том, как сидевшая за рулем женщина, сбившая пешехода, оказывается невиновной (она входит в номенклатуру), а в тюрьму отправляется ее ни в чем не повинный муж. Официальная семья оказывается ложной, а первая встречная официантка в ресторане и есть настоящая жена… Фильм показывает, как существующие правила превращаются в антиправила и наоборот. Завершает картину самый эмоциональный сюжет – главный герой – отсиживающий чужой срок пианист Рябинин – бежит … не из тюрьмы на волю, а, наоборот – с воли в тюрьму. В последний момент он добирается до стен колонии, но войти внутрь в назначенное время не успевает. И тогда Рябинин достает из футляра отремонтированный «на воле» аккордеон и начинает весело и истошно петь… За стеной его слышит начальник караула. Офицер улыбается. Побег не состоялся. Все обитатели (соц) лагеря – на месте!

Последний «пример в студию» – из другого «двухуровневого» кинофильма – «Доживем до понедельника», который формально – про школу, а фактически – о жизни по-советски. Картина заканчивается тем, что учительница рассказывает о единственном прочитанном ею сочинении ученика (остальные сгорели). В тетрадке было написано «Счастье – это когда тебя понимают», говорит классная руководительница и зрители догадываются – для художника счастье, когда читатели и слушатели, преодолевая цензурные барьеры, понимают смысл авторского замысла.

После отступления про скрытые смыслы литературы и кино нам будет проще перейти к следующей части и разобраться в тайнах советской мифологии.