Текст книги "Русская история. Беседы о смыслах"

Продолжал собирать земли и сын Ивана III – Василий III, присоединивший Псков и Рязань, правда, он титуловался не как «царь», а как «Великий князь Московский и всея Руси». Негативный след в истории оставил внук Ивана, сын Василия, известный нам как царь Иван IV Грозный. Грозный был единственным в нашей истории царем, которого не любили ни русские историки, ни наш народ… Не удивительно, что значение деятельности Ивана IV преувеличено, фальсифицировано и совершенно искажено в официальной советско-постсоветской социально-гуманитарной науке.

Продолжая линию на присоединение территорий, Грозный в 1552 году совершил поход на Казань и после долгой и кровопролитной осады город взял. Казанское ханство было присоединено к России. После 240 лет угнетения, поборов и зависимости у русских были не только психологические основания для жесткого ответа и мести орде… Однако реальное взаимодействие русских и ордынцев пошло по совсем другому сценарию.

Освобождающаяся русская держава смогла найти в своем этно-религиозно-политическом пространстве достойное место для ордынцев. Жесткое и долгое противостояние двух цивилизаций – славянской и ордынской – завершилось не уничтожением победителем побежденного, а почетной интеграцией проигравшего при сохранении его идентичности. Татары получили право на сохранение, в составе России, своей территории, веры, языка и культуры.

Сделаю очередное отступление; еще раз об особенностях формирования Российской империи. Великое, как говорится, видится на расстоянии, еще немного компаративистики… Наши православные учителя и собратья – греки – не 240, а 400 лет находились под гнетом чуждой им Османской империи. В начале XIX века они, при поддержке России, смогли, наконец, освободиться и восстановить собственную независимость. Но греки не пытались договариваться и найти общий язык с османцами, как, впрочем, и османцы с греками. Греция и Турция поныне сосуществуют как независимые и «не очень симпатизирующие» друг другу государства (вспомним конфликт на Кипре). Греческий путь отличается от российского и тем, что потомки древней Эллады не захотели или не смогли пойти по пути наращивания территории и собирания земель.

В этом же контексте интересен опыт испанцев. С VIII века (с 711 года) до конца XV века (до 1492 года) Пиренейский полуостров находился, частично или полностью, под контролем арабско-мавританско-мусульманских завоевателей. Восстановившие свой суверенитет испанцы тоже не интегрировались с мусульманами и не создавали континентальную Испанскую империю.

Третий пример – Франция, которая попыталась интегрировать Алжир во второй половине XX века. Эта попытка привела к кровопролитной гражданской войне, закончившейся поражением метрополии и признанием независимости африканского государства.

Учитывая исторические параллели, не сложно понять действительную значимость и успешность пятивекового российского имперского маршрута. Понятно и то, как неубедительны те, кто пытается сегодня высмеять наш путь избавления от ига и российское собирания земель.

Вернемся к основному повествованию. Надо сказать, что в XVI веке, как и в более поздние времена, включение новых народов в состав царства, а позднее – империи, происходило по определенным правилам. Их суть в том, что внутренние нормы, традиции, сословная иерархия нового народа, как правило, сохранялись, поддерживались и не менялись после вхождения в Россию (в первую очередь это касалось народов, которые не вступали с Россией в конфронтацию). И сама элита, и другие социальные группы присоединяемого этноса, и соотношение между этими группами внутри интегрируемого сообщества сохранялись. Внутри своей общности люди могли делать карьеру по собственным, прежним, традиционным правилам. Но тот, кто хотел менять свой статус в масштабе всего государства, должен был переезжать в столицу и там осваивать новые правила и нормы. В реальной истории, на практике не все и не всегда получалось гладко, но исходные принципы интеграции были именно такими.

Не трудно заметить, насколько эти нормы отличались от «советских правил». Распространение советской власти в страны Балтии, на запад Украины и Белоруссии и др. сопровождалось массовыми репрессиями, арестами, депортациями, разрушением всех существовавших социально-экономических структур…

Возвращаясь в Казань, напомню, что всего через 60 лет после ее присоединения, когда Россию охватила смута, касимовские татары, мордва и другие народы Поволжья, вместе с русскими, сформировали в Нижнем Новгороде ополчение, которое защитило страну и спасло государство от распада. Национальная политика (хотя, тогда и не было такого понятия), проводимая Москвой, была мудрой и эффективной!

Между тем, царствование Ивана IV отмечено не только присоединением новых земель (Казани, а затем и Астрахани). На памятнике 1000-летию Руси, установленном в 1862 году в Великом Новгороде, представлено 150 скульптурных изображений князей, царей и других значимых фигур нашего прошлого. Есть там и жена Ивана, но самого Грозного среди них нет.

И дело здесь не просто в том, что царь был человеком жестоким, что совершенно нетипично для русской истории. (Ему приписывают ответственность за смерть от 3 до 5 тысяч человек. На западе Европы в этот период практиковалось убийство значительно большего количества людей.) Главная подоплека непринятия Грозного состояла в другом… Иван, с детства бывший свидетелем грубой, часто кровавой политической борьбы за трон, был человеком психологически травмированным. Всю жизнь он боялся потерять власть и в результате создал неведомый, не существовавший в прежней России режим абсолютизма.

Опричнина – вооруженные отряды, подчиняющиеся только Ивану и производившие внесудебные расправы – разрушили существовавшие – традиционные и органичные – каналы связи внутри государства. Механизмы взаимодействия общества и власти – религиозные, семейные, межрегиональные – были заменены личными командами из центра. Страну вынудили жить по принципу: «Иван Грозный – это Россия, нет Грозного – нет России». Неудивительно, что после смерти болезненного сына Ивана – царя Федора Иоанновича (1584–1598) на Руси случился острейший политический кризис – безвластие, по сей день не забытое и называемое смутой. (Примерно по тем же причинам, но три с половиной столетия спустя, через неполные 40 лет после смерти абсолютного властителя Сталина, распалось созданное им, совместно с Лениным и Троцким, тоталитарное квазигосударство – Советский Союз.)

Проблемы, порожденные абсолютной властью Грозного, дополнило то обстоятельство, что со смертью его сына – Федора Иоанновича, не имевшего детей, – пресеклась вся династия Рюриков, правивших, без малого, 750 лет. Князь и, тем более, царь имели совершенно особый статус на Руси, особую миссию и особую ответственность. Ушедшего владыку мог заменить только его ближайший наследник, но наследника не было!.. И тут, при поддержке польского войска, на Москву пошел самозванец, объявивший себя чудом спасшимся царевичем Дмитрием (младший сын Грозного, о котором по сей день достоверно не известно, был ли он убит или умер сам в 1591 году в Угличе). Вновь возникла реальная угроза существованию целостного и независимого русского государства. Активная в поисках новых территорий Польша рассматривала земли к востоку от своих границ как аналог «диких территорий американских индейцев», захваченных Колумбом…

Историко-медицинское отступление. Дополнительный свет на понимание сложных и необычных процессов, происходивших в России во второй половине XVI века, проливают исследования современного специалиста – доктора Валерия Михайловича Новоселова. Профессиональный медик исследовал деликатную проблему венерических заболеваний, точнее – венерических заболеваний в контексте исторических процессов. Изучая хроники, описывающие болезнь и лечение Иван IV, Валерий Михайлович пришел к выводу, что царь страдал от сифилитического расстройства.

Люди, подверженные этому недугу, либо не имеют потомства, либо их наследники отличаются различными проявлениями нездоровья. Другая особенность, характерная для носителей нейросифилиса, – эпизодическая склонность к крайней жестокости.

Насколько современная медицина помогает понять и объяснить сложные зигзаги истории середины 1500-х годов, читатель может оценить самостоятельно.

С сентября 1610 по ноябрь 1612 года в московском Кремле обосновался Лжедмитрий вместе с поставившими его поляками. Но в критической ситуации, когда страна потеряла управление и законную власть, народ не остался «молчаливым созерцателем» происходящего. Первое народное ополчение во главе с Ляпуновым не смогло избавиться от пришельцев, и тогда второе ополчение – во главе с Мининым и Пожарским – в 1612 году освободило Москву. А уже в феврале 1613 года собранный в столице земский собор (новая форма гражданского волеизъявления пришла на смену вече, распущенному в В. Новгороде, Пскове и Вятке) избрал на царствование новую династию. Рюриковичей сменили Романовы. Первым из них, сумевшим вывести страну из смуты, был Михаил Федорович. Он находился на царском троне с 1613 по 1645 год.

Характерно что собирание земель, расширение территории страны происходило даже в недолгий период смуты. Обширные восточные и северные земли – верховья рек Надыма, Енисея и Хатанги – с начала XVII века были включены в состав нашего государства. С избранием новой царствующей династии Романовых расширение продолжалось. В XVII столетии землепроходцы – В. Поярков, Ф. Попов, С. Дежнев, Е. Хабаров – присоединили северные и северо-восточные территории. Казак С. Дежнев пришел на Север вместе с отрядом добровольно оставшихся там русских старожилов, потомки которых смешались с местным населением. В 1654 году московскому царю присягает Богдан Хмельницкий, в единое Русское государство теперь входит левобережная часть Украины.

Время правления Петра I – он родился в 1672 году, самостоятельно правил с 1689 года, умер в 1725 году – не вмещается в традиционную логику количественных приращений, хотя линию на собирание земель он успешно продолжал. При Петре не только Камчатка стала российской. Главное присоединение, за которое Петр бился почти 20 лет, – выход к Балтике – качественно изменило статус страны. Еще сын Ивана III – великий князь Василий III, а затем и внук – Иван IV пытались проложить дорогу к Балтийскому морю, воюя с ливонцами, но Ливонская война закончилась для Грозного неудачно.

Петр I, сразившийся сначала под Нарвой с войском Карла XII (первая битва – в ноябре 1700 г.), также потерпел полное поражение, потеряв свою армию. Однако поражение не деморализовало царя, напротив, в ответ он постарался собрать в кулак и мобилизовать все ресурсы и возможности страны. И в 1709 году созданная им новая армия разгромила войско шведского короля под Полтавой. Созданный и установленный Фальконе в Петербурге памятник – «Медный всадник», вздыбивший (но не загнавший) коня и победивший, – аллегорическое выражение подвига нашего великого государствостроителя.

Победа над Швецией – самой могущественной европейской державой XVIII века (это как если бы сейчас кто-то победил армию НАТО) – дала, наконец, России выход к Балтике, где был основан морской порт и новая столица – Санкт-Петербург. Если, приняв христианство, древняя Русь уже с X века перестала быть «страной вне истории» и вошла в сообщество цивилизованных народов, то благодаря основанию северной столицы Россия превращалась в современное европейское государство, активно влияющее на процессы, происходившие на континенте. Можно сказать, что сам центр Европы переместился ближе к русской Балтике.

Преобразования Петра носили системный характер и касались всех ключевых вопросов. Прежде всего, речь шла о модернизации самой общероссийской системы ценностей и российской идентичности. Выражаясь современным языком, модернизация затронула национальную идею и идеологию. В допетровские времена главной доблестью на Руси считалось служение Богу, следование его заповедям. Петр укреплял православие, закладывал новые храмы и соборы, но главным делом для соотечественников становилось теперь служение державе. В стране начала формироваться светская жизнь, признавалась значимость не только божественных, но и мирских забот, возникло новое, светское искусство, литература и культура. Если бы Петр и его последователи не реформировали страну, Русь, со временем, могла превратиться в аналог «до-ататюрковской» Османской империи или в средневековую Персию…

Как во времена принятия православия и кириллической письменности, так и в годы петровских реформ, властям не пришло в голову размахивать и запугивать соотечественников жупелом с надписью «иностранный агент». Напротив, заслуги Петра в том и состоят, что он путешествовал по Европе, чтобы изучить ее опыт и «прорубить туда окно». Многое он смог почерпнуть у живших в старой столице мастеров и учителей из немецкой слободы. Были в городе также улицы и районы, где веками свободно селились армяне, поляки, литовцы, татары… В петровские времена у стен части Москвы – Белого города – обосновались пришедшие издалека индусы.

России был неведом советско-постсоветский «железный занавес», страна была достаточно открыта, что, безусловно, содействовало нашему развитию и прогрессу. Характерна русская пословица – «хорош Париж, а живет и Курмыш». Сами наши соотечественники также бывали за рубежом. Русская община с давних времен обосновалась в Константинополе, в монастыре в районе горы Афон в Греции, в других местах. Представители рода промышленников Демидовых уже в XVIII веке путешествовали по Европе и вносили пожертвования на возведение храмов во Флоренции…

Итак, Петр реформировал систему ценностей. Он создал новую армию и флот, что потребовало создания новой системы образования, прежде всего – военного, создал условия для становления российской науки, основал новую столицу… С именем Петра связана также развернувшаяся в стране промышленная революция. При нем было построено 220 новых фабрик и заводов. Наши предки научились плавить сталь не хуже шведской, шить сукно и делать паруса не хуже английских, Россия начала производить качественную бумагу…

И опять можно показать значимость исторических уроков и заключенного в них опыта. По сей день задается вопрос – как и на какие средства можно было приватизировать – продавать в частные руки – заводы и фабрики в годы ельцинских реформ? Ответ из петровских времен звучит весьма актуально – приватизацию следовало проводить не через фиктивные «залоговые аукционы», а опираясь на российский исторический опыт…Петр ввел дополнительные налоги – в казну платили все, даже крепостные крестьяне! На собранные средства государство строило новые предприятия. А потом, в рассрочку, с последующим возвращением всей потраченной государством суммы в госбюджет, новый собственник получал во владение завод или фабрику. (Примерно такая «петровская схема» приватизации была, после распада СССР, реализована в Казахстане.)

По итогам победной Северной войны в 1723 году Петр заслуженно получил титул российского императора. Грандиозный масштаб и успехи государства позволили официально преобразовать царство в империю.

…Спустя два года, в промозглый осенний день, Петр участвовал в спасении русских моряков с тонущего корабля. Император простудился и тяжело заболел, вылечить его не удалось…

Петр I проделал гигантскую созидательную работу, он был инициатором и реализатором преобразований, почти не соизмеримых с возможностями отдельного человека. Были ли у Петра ошибки? Да, были. С высоты сегодняшнего времени его главный просчет представляется мне в том, что он не создал (не успел!) никакого четкого механизма передачи высшей власти. В итоге несколько прошедших после Петра десятилетий руководство государством оставалось неустойчивым, а некоторые начинания великого реформатора, к сожалению, не были продолжены.

Впрочем, особой стабильности не было и в соседних европейских странах, где нередко случались дворцовые перевороты и затяжные, длящиеся десятилетиями войны.

Реформированная Петром Россия продолжила процесс собирания земель. Как и наши первые присоединители Сибири, страна создавала нечто несравненно лучшее, чем колонии, – она сама врастала в Азию, раздвигая свои пределы. Это был органичный рост русской территории, а не банальное силовое завоевание далеких и чужих земель. Русская цивилизация, расположившаяся на Восточно-Европейской равнине, смогла расширить и продолжить себя в Зауралье – до берегов Тихого океана… (Напомню, что площадь самого западного славянского государства – Чехии – 79 тысяч кв. км, а нынешняя площадь самого восточного славянского государства – России – 17,1 миллиона кв. км!)

Довольно скоро расширение стало происходить по маршруту, по-новому ориентированному в пространстве. Это уже не было, как при Иване III, собирание прежде распавшихся и разделившихся княжеств, это не было движение в разных направлениях, приращивающих земли на севере, востоке или юге. Во времена Екатерины Великой (годы ее правления – 1762–1796) основные присоединения происходили в направлении к западу от Москвы т. е. к юго-западу от Санкт-Петербурга.

Замечу, что перемещение нашей столицы и наших границ в западном направлении, как правило, служило показателем прогрессивного, поступательного развития государства, а перенос и отступление главного города и рубежей на восток – свидетельство стратегического поражения. Переход центра из Киева в Москву – это геополитическое поражение, но перенос центра управления в Петербург – показатель того, что прежний проигрыш преодолен. (Произошедшие с захватом власти большевиками территориальные изменения – потеря земель по всему западно-южному периметру и новый перенос столицы с северо-запада – из Петербурга – на восток – в Москву – это внешние индикаторы системного поражения России, попавшей под советское иго…)

Вернемся в царствование Екатерины II. Особенности этого периода – новое смягчение общественных нравов, формирование интереса к европейским интеллектуальным процессам, к французской и немецкой философии. В стране начинается сложная работа по раскрепощению и освобождению сословий. «Жалованная грамота о вольности дворянства» 1785 года освобождает первую социальную группу от прежде неотвратимой обязанности нести госслужбу и превращает ее из объекта в субъект формирующейся политической и культурной жизни страны.

К концу XVIII века продвижение русских границ на запад почти прекращается. Южно-прибалтийские земли, нынешние Беларусь, Украина, вместе с Крымом, входят теперь в состав империи. В начале XIX века на западе происходит присоединение Финляндии и Бессарабии, по итогам войны 1812 года в состав страны входит Варшавское княжество.

«Тюрьма народов» – политическая терминология, заимствованная Лениным у к тому времени изменивших свои оценки зарубежных теоретиков была в прежней России неизвестна. Тогда у нас говорили о «многонародном государстве» и о «семье народов». В 1809 году после короткой и успешной российско-шведской войны Финляндия отделилась от Швеции и стала частью России. (Существовавшая с давних времена неприязнь финнов к шведам сохранялась довольно долго. Как финны относились к России, показал маршал Маннергейм – в его рабочем кабинете всегда висел портрет Николая II. Об отношении финнов к Советскому Союзу лучше не вспоминать, в Суоми практически нет семьи, не пострадавшей от войн с СССР).

Российскую империю де-факто можно считать государством федеративным. Финляндия присоединилась к России не как губерния, а обладая статусом государства. Финны имели и сохраняли собственную конституцию, свою валюту, сейм и, даже, армию. Въезд в большую Россию был для них свободен, проход из России в Финляндию – по специальным разрешениям. Чиновниками в Суоми были этнические финны. Единственная группа вопросов, которая решалась не в Хельсинки, а в Петербурге, – внешняя политика. Все остальное – выбор самих финнов. Аналогов такого типа объединения в мире по сей день не существует!

Можно напомнить и про тогдашнюю Польшу. Уровень суверенитета, которым обладало Варшавское княжество в составе Российской империи, был по признанию нынешних польских политологов, выше, чем суверенитет т. н. Польской Народной Республики…

…И еще одна важная деталь Российского портрета, которая существенно корректирует советско-постсоветское представление о нашем прошлом. Эта деталь либо замалчивается, либо фальсифицируется. О государственном насилии, которого почти не было до 1917 года и которое стало нормой после Октября.

За весь XIX век, с 1801 по 1900 годы, в России по политическим мотивам был казнен 41 человек! Эти данные приводит лучший историк русской эмиграции С. Ольденбург в своей работе «Царствование Императора Николая II». Александр Солженицын дополняет эту картину другими цифрами. В СССР за первые 35 лет строительства «светлого будущего» мы (вместе с войной) недосчитались 65 000 000 жизней. Этими данными следует начинать все школьные учебники истории.

…Но вернемся в начало века XIX-го… Мы становимся свидетелями первой Отечественной войны. (Напомним, что за пятнадцать лет до этого, в 1797 году император Павел I утвердил один из наиболее совершенных в юридическом отношении законов того времени «О престолонаследии». Вопрос о смене власти, не решенный Петром I, был теперь четко юридически регламентирован.)

Нападение Наполеона не стало для Александра I неожиданностью. Еще в 1807 году, анализируя итоги Тильзитского мира и не особо доверяя обещаниям Наполеона, император вместе с Барклаем де Толли обсуждал военные перспективы России. Оба пришли к выводу, что война с Францией весьма вероятна. Тогда же два руководителя пришли к убеждению, что наилучшей для нас тактикой будет тактика «отступательной войны». Ив 1812 году (да, не могу не сравнить; это не 1941-й!) заранее обдуманный план пришлось реализовывать.

Умение не позволить обойти отступающие войска, направлять движение наступающего противника в нужном направлении, вовремя умело уходить, не вступать в неподходящее время в большое сражение, а где надо – остановить продвижение врага и имитировать подготовку крупной битвы – все это требовало от русской армии владения высоким военным мастерством и высокого морального духа. Летом 1812-го границу с Россией перешло 600-тысячное войско, а до Бородино, благодаря принятой военной стратегии, добралось… 200 тысяч французов. Бежать же из страны после окончательного октябрьского поражения Наполеона под Малоярославцем, вынужденно отступать по старой Можайской дороге смогли лишь несколько тысяч захватчиков. Жизни русских солдат сберегала мудрость наших военачальников и огромная, веками собиравшаяся территория государства…

Поучительны многие уроки, связанные с первой Отечественной…Потенциал любой армии в войну оказывается недостаточным. Кутузову власти предложили взять под командование 70 тысяч ополченцев, правда, оружия не хватало, и добровольцы готовы были сражаться с врагом металлическими копьями. Михаил Илларионович от таких предложений отказался, жизнь русских людей тогдашние командиры ценили высоко!

После сражения на Бородинском поле погибшие были по-христиански захоронены рядом: здесь – наши могилы, там – французские. Ничего подобного после войны 1941 – 45 не происходило. Впрочем, наш народ проявил тогда и излишнее, на мой взгляд, добродушие. Замечательное пирожное и торт я бы не стал называть именем главного пришельца. Правда, эту этимологическую уступку компенсируют другие «лингвистические памятники». Со времен войны 1812-го года разного рода отбросы мы называем «швалью» (по-французски шваль – это гниющая павшая лошадь), а мелких попрошаек иронично именуем «шаромыжниками». («Шер ами» – «дорогой друг» – так обращались к русским крестьянам отступающие французы, выпрашивая у них кусок хлеба).

В 1814 году русская армия, успешно завершив войну, освободив пол-Европы и пройдя победным маршем по Парижу, возвращалась домой. Мэр французской столицы вручил русскому императору благодарственную грамоту. Ничего похожего на вакханалию с изнасилованными немками в Берлине 1945-го в Париже не происходило. Военные вели себя образцово. Иногда наши ребята заказывали в придорожных кафе чарку хмельного, но пить можно было в меру и «бистро», ибо за появление в городе в нетрезвом виде, по распоряжению русского командования, французская жандармерия задерживала без промедления! И еще. Когда армия покидала Париж, Александр I расплатился за все оставшиеся русские ресторанно-кофейные долги собственными деньгами. «Трофейные» вагоны двигались на восток не из Парижа, а из Берлина, и не в русское, а в советское время…

И теперь, пожалуй, главное. По итогам войны Россия, действительно освободившая пол-Европы, ограничилась присоединением Варшавского княжества (что, впрочем, и тогда вызывало дискуссию). Авторитет нашей страны, уважение европейцев были огромны. Венский конгресс 1815 года, созванный по инициативе Александра Первого и других руководителей государств-победителей, конгресс, в котором участвовали все европейцы, кроме Турции, определил не только новые государственные границы. Международный форум создал объединение, прообраз Евросоюза, где Россия впервые получила статус великой державы и неформального лидера. Западная граница империи была зафиксирована, решения Венского конгресса установили новые внутриконтинентальные границы.

В 1825 году, после смерти Александра I, в северной столице случился бунт заговорщиков-декабристов, который, не получив никакой общественной поддержки, был быстро подавлен. Во главе империи встал новый руководитель – Николай I. Россия продолжила процесс расширение, но теперь в направлении на Кавказ.

Сегодня не часто вспоминают о других наших достижениях того периода. При Николае I началось бурное развитие промышленности. Император изумил соотечественников, совершив важнейший технологический прорыв. За короткое время была успешно проложена первая протяженная железнодорожная трасса, соединившая две столицы – Петербург и Москву. (Нелепые выдумки про «русские косточки по бокам» привели к судебному конфликту дорожного министерства с безответственным автором поэмы.)

Конечно, надо уточнить, что не все начинания Николая I, обладавшего, как пишут его биографы, удивительной скромностью и работоспособностью (император работал по 18 часов в день и называл себя «рабом на галерах»), были удачными. Перенос на российскую почву шведского опыта военно-деревенских поселений не дал ожидавшихся результатов. Император начал тяжелую войну за присоединение Кавказа, но закавказские земли вошли в состав империи быстрее и охотней, чем территории Северного Кавказа. Однако и здесь вопрос был решен, и сторонам удалось договориться о почетном мире. В итоге горцы становились надежными союзниками России. Как много позже написал Расул Гамзатов: «Дагестан никогда добровольно не входил в состав России, но никогда добровольно из нее не выйдет!»